Текст книги "Шерше ля фам, или Возврату не подлежит!"

Глава 22

И пошла на меня свободной походкой…

Кинофильм «Служебный роман»

Выскочив из ювелирной лавки, я столкнулась с Дарвилем.

– Мадемуазель Мориз, – застеснялся громила и протянул мне пожеванную гвоздику. – Вы так прекрасны этим божественным утром, как и этот цветок.

Я осмотрела поникший бутончик и пришла к выводу: все не просто хреново, все гораздо хуже. Так выглядят уже за смертным одром, перепрыгнув стадию «на».

– Спасибо, – выдавила из себя, понимая – человек старался в меру сил и возможностей. Никто ж не виноват, что возможностей не хватало. Периметр был внушительный, а мощности слабоваты, вот и не хватило.

Дарвиль обрадовался и расплылся в улыбке. Я тоже немного криво поулыбалась. Потом приняла его протянутую руку, и мы как бы пошли к ожидавшей нас за углом карете… Как бы – потому, что мы и шагу не сделали, как на нас налетело что-то громадное, злющее и ужасно невоспитанное. К тому же отобравшее у меня прообраз моей старости.

– Отдай икебану! – заорала я, поправив сползшую на лоб шляпку с перьями и увеличив обзор до пяти сантиметров.

В эти сантиметры очень хорошо вписывался разъяренный Грэг, буравивший меня взглядом и держащий Дарвиля за грудки.

– Что ты себе позволяешь? – стукнула его зонтиком для привлечения внимания к своей персоне и отбирая окончательно помятую гвоздику.

– Это что ты себе позволяешь?! – вызверился ученик мага. – На улице принимаешь подарки…

Я удивленно посмотрела на замусоленный цветок и подумала, что если это подарок, то я – лысый гоблин.

– …Тискаешься с мужчиной! – никак не мог угомониться ревнивец из распространенной породы кобелей-собственников – «и сам не ам, и вам не дам!».

Тут уже прибалдели мы с Дарвилем на пару. То есть опереться на руку сопровождающего теперь называется «тискаться»? А если бы я его обняла? Или – о боже! – поцеловала? Вообще за групповой разврат бы сошло?

Я подобрала отвисшую челюсть, встряхнулась и кинулась в бой:

– А с тобой можно тискаться? На людях? Лицемер!

– Со мной – нужно! – выдал невозможный мужчина и вверг меня в ступор. Наверное, первый раз в жизни я как раз дошла до состояния лысого гоблина и была просто готова признать себя этим милым бородавчатым видом двуногих.

– Сейчас проверим! – Это все, на что меня хватило, пока я дубасила его легким зонтиком, отсекая от застывшего в изумлении Дарвиля. Гвардеец, судя по всему, выпал в осадок, наблюдая за девушкой, фехтующей зонтиком и в придачу то и дело норовящей ткнуть обидчика ниже спины. Такого в этом мире еще наверняка не показывали!

– Александра! – заорал Грэг. – Угомонись! Нам нужно поговорить!

– Ты уже все сказал! – кричала я в ответ. – Я тоже сейчас это делаю для тебя! Чтобы ты не сомневался!

– Саша! – не сдавался маг. – На нас смотрят люди!

– Пусть смотрят! – откинула я вуаль как забрало. Торжественно заявила: – Как честная девушка, я тебя прибью с открытым лицом. А это… – Я потрясла несчастной гвоздикой. – Похоронный венок на твою могилу!

– Кошечка! – увещевал меня Грэг, судорожно оглядываясь по сторонам. – Такое поведение не красит благовоспитанную девушку!

– Кто сказал, что я благовоспитанная? – делано удивилась я, скорчив морду кривой и косой селянки. – Тебе наврали! В нашей деревне и слова-то такого не было!

– Сашка, прекрати! – Он все же выкрутился и схватил меня, прижимая к себе. Рявкнул: – Ты невозможна!

– Я знаю, – согласилась я, подпрыгнула и укусила его за ухо.

– Ай! – Мне еще и рот зажали. – Мне просто нужно узнать… Ой! – Пинок по икре. – Какие у тебя отношения с айрами!

– Му-у-у! – честно ответила я, вытаращив от неожиданности глаза. Совсем сдурел!

– Вы бы девушке рот открыли, – мудро заметил Дарвиль. – Она иначе не ответит.

Но на помощь мне не спешил, предатель! Видимо, решил остаться целым. Не выйдет! Лес рубят – щепки летят! А я сегодня Железный Дровосек с мозгами Страшилы и сердцем Храброго Льва! Где мои Летающие обезьянки?!

И подпрыгнула на ноге сначала одного мачо. А потом иммигрировала ко второму, когда первый разжал руки от неожиданности. И повторила подвиг!

Мужики подскочили. Я поаплодировала. Затем честно ответила на заданный вопрос:

– Отношения между мной и айрами тесные и дружественные. – Скрестила за спиной два пальца. – Мы – команда!

И не соврала. Мы же так славно поиграли в дартс на выживание… и расстались впечатленные друг другом.

– Слава Деве-Светоносице! – отозвался Грэг, облегченно вздохнув и начиная широко улыбаться. – А я уж стал волноваться!

– Э-э-э? – озадачилась я.

– Извини, Саша! – Он подскочил и чмокнул меня в нос. – Ты не умеешь врать! А сейчас… – Он создал из воздуха розу, вручил мне и заявил: – Я пошел, скоро увидимся! – И свалил, оставив нас с Дарвилем в обществе зевак, точнее, одного – слепоглухонемого нищего с открытым ртом.

– Мужик, – строго сказала я, доламывая розу. И покачала головой. – Доложи внутренней разведке – враг обезврежен!

Нищий икнул, вскочил и смылся, в состоянии паники позабыв, что по легенде у него одна нога.

– Как вы его вычислили? – полюбопытствовал Дарвиль, снова предлагая мне руку.

– И у кого здесь просить милостыню? – обвела я рукой закуток с двумя наглухо закрытыми дверями и полным отсутствием прохожих. – Если только птички подают!

– Александра, вы – выдающаяся девушка! – сделал мне комплимент гвардеец, угрожающе строя глазки. Он замолк.

И слава богу! Количество «вы» скоро превзойдет критический уровень!

– Не особо, – покосилась я на свое декольте. Вздохнула: – Но нельзя быть совершенством во всем! Нужно просто к нему стремиться…

И мы пошли. К моему светлому будущему! Потому что к темному прошлому, то бишь домой, я идти отказалась. Сослалась на свои поврежденные и растрепанные нервы.

По взгляду Дарвиля было понятно, что встрепанными были отнюдь не мои нервы, а кое-что… кто-то другой. Что я могу сказать? Людям всегда всего мало, даже люлей.

В общем, мы мирной парочкой покинули этот район и отправились на променад… то есть прогулку.

Белокаменная часть столицы, так называемый Светлый город, оказался, без сомнений, прекрасен. Дома из камня, местами отделанные шлифованным мрамором, буквально отражали свет. Чистые тротуары и мостовые были достаточно широкими, чтобы могли разъехаться две кареты, да еще и осталось место для всадников. Множество зеленых посадок и цветов.

Я истинно наслаждалась… Целый месяц меня никуда не отпускали дальше двух кварталов от дома графини. И то под усиленным конвоем, состоявшим из Дарвиля, парочки учителей, чтобы не отрывалась от процесса обучения правилам поведения, и камеристки графини.

В двух кварталах от места моего заключения находился парк, и Лоретта посчитала нужным меня туда выводить. Цитирую: «Вам иногда нужно проветриваться, Александра. Вы и так похожи на зеленую мышь, не стоит усугублять и становиться синей».

Но и это удовольствие тетя умудрилась отравить! Она распорядилась выгуливать меня до завтрака, чтобы не позорить себя и не развлекать меня. Теперь меня в парк выволакивали в шесть часов утра и таскали по аллеям, представляя меня редким прохожим как племянницу графини из провинции, попутно извиняясь за мою невоспитанность и легкий акцент. А как еще можно говорить в такую рань, если глаза и то не разлеплялись? Пусть скажет спасибо, что я использовала только нормативную лексику и вежливо мычала.

Увлеченные раздумьями, незаметно мы вышли к королевскому дворцу. Я изумленно осмотрела площадь, донельзя забитую народом, и немедленно поинтересовалась:

– У нас бунт? Можно поучаствовать?

Дарвиль ужаснулся и прошептал:

– Откуда у вас такие крамольные мысли, мадемуазель?

– Оттуда! – кивнула я на толпу. – Такое столпотворение может быть только в двух случаях: либо что-то свергают, либо что-то на халяву раздают!

– Да нет же! – Охранник утащил меня подальше от растопыривших уши гуляк. – Это обычное явление. Если в этот день с утра увидеть его величество, то неделю будет сопутствовать успех в делах.

– Круто! – восхитилась я, наблюдая за карманным воришкой. – Любых?

Дарвиль кивнул.

– Странно, что королевство еще окончательно не разорили…

Толпа заволновалась и кинулась вперед. Меня оторвало от гвардейца и закрутило в людском водовороте. В результате я оказалась тесно прижатой к чугунной ограде с замысловатыми литыми завитушками.

– Король! – раздались приветственные крики. – Король!

– Теперь и мне чего-то перепадет, – проскрипела я, работая локтями. – На неделю. Главное, чтобы не то, что я думаю…

Четверо дюжих гвардейцев налегли на железные створки и дружно закричали:

– Разойдись! Разойдись, вашу дивизию!

А куда? Сзади напирали желающие поймать удачу, спереди – злые усатые вояки напрягали мускулы, выдавливая ворота вместе с повисшей на них мной, и я не придумала ничего умнее, как, отбиваясь зонтиком от особо настырных граждан, залезть на ворота. Завитушки оказались достаточно удобными, на них можно было почти нормально стоять.

– Александра! – услышала я крик Дарвиля. – Осторожно!

В этот миг через ворота проехала карета в сопровождении нескольких всадников, и я встретилась глазами с королем. Мне показалось, что время остановилось.

Знакомые серые глаза на совершенно чужом лице, усталые и немного сонные, умные и всепонимающие. Породистое лицо потомственного аристократа лет сорока – сорока пяти, небольшие усы, тонкие губы, растянувшиеся в довольно ехидной улыбке, когда наши взгляды встретились.

Всего один короткий миг – и золоченая карета уехала вперед, но я успела заметить рядом с его величеством еще одну персону. И эта персона мне была очень хорошо знакома. Я бы даже сказала – слишком! До интимных родинок и каждого волоса! Хоть лицо и закрывала маска. На этот раз маска была серой, в цвет сюртука, но ученика мага я все равно знала как облупленного. Вот уж точно – шок сродни удару дубиной: в глазах – туман, в голове – дурман, в сердце – боль, а в мыслях – все острое для особо тяжкого и усугубляющего!

Кавалькада проследовала через площадь, и ворота стали закрывать. Сильные руки аккуратно сняли меня со створки и бережно опустили на землю.

– Спасибо, Дарвиль! – растерянно поблагодарила я своего спутника. Через некоторое время, опомнившись, привела себя в относительный порядок.

Зонтик почил смертью храбрых окончательно. Платье основательно пожевано и покрыто пылью. Ридикюль я спасла, прижимая к груди. Шляпка перекосилась, вуаль потерялась. В общем, страх и ужас. Но меня беспокоило не это…

– А кто это ехал в карете вместе с королем? – подозрительно поинтересовалась я. – Ну, тот тип в маске – он кто?

– Его высочество кронпринц Эмануэль Эгвар Грэгор Фальти гер Синторин, – отрапортовал Дарвиль. – Мне показалось – вы с ним уже знакомы…

– НЕТ! – рявкнула я. – Это он со мной знаком! А я его знать не знаю и знать не желаю! Даже если это не он! И если это не он, то мне все равно наплевать! А уж если мне наплевать, то… Где мой зонтик?

– Вы его выбросили, – поведал мне гвардеец, отводя подальше от толпы.

– Жаль, – скривилась я в досаде. Остановилась и устремила взор на густые парковые заросли. – Тогда выломай мне дубину – северных оленей я в этом году еще не гоняла! Но никогда не поздно начать!

– Успокойтесь, мадемуазель, – погладил меня по руке Дарвиль. – Пойдемте в карету, нам пора домой.

– Ужас! – подобрала я подол и грустно пошлепала, бухтя и честя Грэга последними словами: – ПрЫнц с конем! Маг-недоучка! Халявщик до… не будем уточнять! В целом и в частности – мерзавец! Чтоб ему икалось до, вместо и после завтрака!

– Вы в порядке? – поинтересовался Дарвиль, аккуратно подводя меня к карете.

– НЕТ! – снова рявкнула оскорбленная мужским коварством дама. – Я далеко не в порядке! А еще… один гнусный хмырь будет еще в большем непорядке, когда я до него доберусь и разберусь по принципу: «Я это делаю для тебя»! Какой негодяй! Подлец! Предатель!

– Возможно, принц просто не был в курсе, что вы не были в курсе его происхождения? – завернул мысль гвардеец.

– Ты сам-то понял, что сказал? – вытаращилась я на него, нервно икая.

– Я сказал, что вы, возможно… Повторюсь – возможно, – осторожно начал Дарвиль. – Не совсем подходите ему по статусу, и, вероятнее всего, его высочество не захотел вас пугать…

Я остановилась и нахмурилась.

– …Хорошо, смущать своим высоким положением, – поправился утешитель.

– Я бы его положила! – вскипела я, будто чайник. – Та-ак положила! С миром! И уложила, и даже помяла, и утоптала!

– Что вы! Нельзя! По нашему законодательству даже подобные слова рассматриваются как покушение! – мигом зажал мне рот Дарвиль. – Упаси Светлая! Вам нельзя такое говорить вслух! Кто-то донесет, и дознаватели особо вникать не станут: осудят и мигом приведут приговор в действие!

Я освободилась и полюбопытствовала:

– А думать можно?

– Можно, – разрешил добрый нянь. – Это в политических традициях страны.

– Благодетель! – обрадовалась я. – А теперь подсласти пилюлю – накорми девушку сладким! И графине тоже нужно взятку побольше принести, чтобы у нее что-то слиплось и не мешало мне жить!

– Какая вы заботливая, мадемуазель, – польстил мне гвардеец. – Только…

– Что? – нахмурилась я.

– В таком виде не очень прилично появляться в обществе, – тонко намекнул мне опекун.

– Общество переживет, – заверила его я. С намеком: – А вот если я озверею, то популяция аристократов в данном ареале обитания резко уменьшится.

Дарвиль благоразумно не стал протестовать и повел меня в кондитерскую, располагавшуюся неподалеку от Дворцовой площади.

Столики стояли во дворе небольшого дома, в окнах-витринах которого красовались аппетитные торты и конфеты. Нарядные дамы и господа изволили вкушать всякие лакомства на свежем воздухе. Вкушали до тех пор, пока я не прогалопировала к прилавку и командным голосом не приказала:

– Мне два набора «ассорти», три больших торта и пятнадцать… нет, восемнадцать пирожных!

– Мадемуазель будет устраивать прием? – льстиво поинтересовался приказчик, окидывая взглядом моего сопровождающего и на глазок оценивая платежеспособность.

– Мадемуазель хочет слегка перекусить, – ответила я. Нагнулась к нему и прошептала: – У меня, когда стресс, всегда аппетит разыгрывается. Если сразу не заесть, то начинаю кидаться на прислугу и жевать уши…

Приказчик шустро отскочил от меня и торжественно заверил:

– Все будет готово немедленно!

– То-то же! – обрадовалась я, разглядывая большую витрину и прикидывая, чем бы еще отравить тетушку.

Тут в витрине мелькнула знакомая по гостинице личность. Хоть я и была тогда в изрядном подпитии, но память на лица у меня необыкновенная. Это был один из «скандинавов», причем, как мне показалось, следивший именно за мной.

– А… – начала я, но блондин пропал так же внезапно, как и появился. Моргнула и сделала вывод: – То ли глюки по мне плачут, то ли я сладкого пересмотрела…

Дарвиль рассчитался за покупки, оставив целое состояние. О чем мне и сообщил:

– Госпожа графиня будет очень недовольна!

– Не вопрос, – пожала я плечами. – Главное, чтобы не была недовольной я. Потому что я более непредсказуемая и куда более невоспитанная. У меня такой тонкий налет цивилизации, что если его поскрести – то сразу вылазит чудо-юдо. Хочешь, покажу?

Гвардеец отказался, собрал коробки, мы доползли-таки до кареты и тронулись в путь.

Глава 23

Ах, какой был слон, какой был слон!

Мультфильм «Следствие ведут Колобки»

В дом я ворвалась галопом и сразу попала в нежные объятия тети.

– Александра, – сморщила нос графиня. – Вы выглядите так, будто вас в грязи собаки валяли!

– Меня валяли, – не стала я отрицать. – Сначала разлюбезный Грэг, скрыв правду о своем происхождении. Потом вы, записав его в бастарды! Вы действительно надеялись, что я ничего не узнаю?

– Мы потом поговорим об этом, – заюлила графиня. – А пока приведите себя в порядок – у нас гости!

– И что? – скривилась я. – Это у вас гости!

Та-а-а-к, тетушка Лоретта снова принимает гостей. Я уже успела несколько раз поприсутствовать на подобных мероприятиях. Обычно гостями графини были такие же слегка поношенные дамы, как и она сама. От них несло духами за пару километров, видимо, нафталин маскировали.

Иногда они приводили с собой незамужних дочерей, но чаще – сыновей, прослышав, что в доме графини появилась молодая привлекательная родственница, пока еще не обремененная узами брака. То есть я. Просто они еще не знали глубины своих заблуждений, и мой долг был им помочь осознать!

Когда я раскусила цель этих посиделок, уже ничто на свете не могло меня отвратить от изыскания изъянов в предполагаемых кандидатах в женихи и предоставления им наглядной картины семейного счастья.

В тот день, когда я увидела прыщавого двадцатилетнего долговязого юнца в умопомрачительных малиновых лосинах, обтягивающих кривоватые тощие ножки, и нежно-зеленом сюртуке, подчеркивающем субтильное телосложение, меня пришлось выводить из столовой насильно. Я просто рвалась посмотреть, какой у него еще цвет в одежде присутствует.

Но больше всего тете не понравился мой искренний комплимент:

– Ваши лосины так прекрасно гармонируют с вашими рыжими волосами, а сюртук четко повторяет цвет вашего прелестного лица!..

Оказалось – это неприлично, и закончилось тягомотной лекцией на тему моего непристойного поведения. На что я возразила:

– Неприлично пялиться мне в декольте и пытаться смахнуть оттуда крошки, которые он сам же туда насыпал, когда жевал круассан, брызгая во все стороны слюнями!

– Это куртуазно! – отбрила графиня.

И тут я поняла – чем нахальнее, тем галантнее!

Я воспользовалась полученным знанием при следующем визите.

Новый соискатель моей души и тела получил ангельски нежную улыбку, щипок за мягкое место и чай на свои колени. Что поделать – на его белых брюках мне этот цвет понравился даже больше, чем в чашке!

Мужчина заволновался и прерывающимся от волнения голосом сообщил мне:

– Неужели это пятно не вывести? Я заплатил за этот ко́стюм пятнадцать золотых!

Оказалось, можно! Можно вывести и его и пятно одновременно, если обдать брюки кипятком, чтобы отмылось, и залить за шиворот молоко, чтобы мужик остыл и перестал скакать кузнечиком.

Итог – двухчасовая лекция и очередной кандидат на выбывание.

К счастью, тетушка отмела его сама, когда этот хлыщ поинтересовался – какой именно размер приданого у племянницы графини, и посетовал, что денежного запаса может не хватить на его весьма продвинутый образ жизни. Лоретта самолично вывела его из дома и проверила карманы.

Так у нас и повелось с тех пор – они приходят, а я их выпроваживаю… Но это я отвлеклась.

– Нет, Александра, – неожиданно вздохнула тетя. – На этот раз гости у вас…

– Кто такой смелый? – вырвалось у меня.

После ряда моих покушений на местных женихов сплетни распространились как пожар, так быстро, что выдать меня замуж становилось все сложнее и сложнее. Никто не рвался совершить сей подвиг посмертно.

– Мадемуазель Александра! – вынырнул откуда-то Риммо Стриг. – Какое счастье видеть вас снова!

У меня самой от несказанного «счастья» перехватило дыхание.

Цепкий взгляд айра быстро просканировал меня с ног до головы, но свое мнение он оставил при себе, и я была ему за это весьма благодарна.

– Вы уже оправились от предыдущего счастья? – неискренне улыбнулась я, протягивая руку для поцелуя.

Риммо сверкнул белоснежными зубами и припал к моей длани, как с похмелья. Я уж не знала, как и вырвать. Особенно пугали острые зубы, которые скрывались под розовой полоской влажных губ.

Причем меня мало что облобызали, так еще и ласково прикусили кожу и пощекотали ладонь.

Первая мысль – приятно. Вторая – каков нахал! Третья… неприличная и произнесению вслух не подлежит, даже в обществе графини, которую я не уважала.

– Если вы отгрызете мне руку, сьен, – аккуратно высвободила я конечность, – то мне нечем будет надрать вам холку за слишком вольное поведение.

– Александра! – ахнула Лоретта. – Простите, сьен Стриг!

– Пустяки, – разулыбался кто-то, давно не посещавший дантиста. – Мне нравится. Такая свежая струя…

Меня от его оскала замутило.

– То есть обычно вы дышите испорченным воздухом? – мило поинтересовалась я, тихой сапой продвигаясь в сторону лестницы на второй этаж.

Меня ну никак не тянуло общаться с айром! Он вызывал у меня нездоровую почесуху и повышенное чувство опасности. Попросту – нервировал. Было в его взгляде что-то… голодное и первобытное. Когда бац по маковке – и на вертел!

– Сколь вы естественны и непринужденны, прелестная мадемуазель! – польстил мне сьен, умело отсекая от вожделенного пути на волю.

Я прифигела. Вот это соловей! Змееголовый…

А колючий хищник увидел мою неоднозначную реакцию и немного подкорректировал стиль поведения:

– Мне бы очень хотелось пообщаться с вами подольше и поближе…

Японский городовой! Какой настырный и прилипчивый ежик в тумане попался! Ага. «Сайлент Хилл» в российском римейке.

А мне от тебя, мой милый, до смерти хочется держаться подальше, на значительном расстоянии! Причем с автоматом Калашникова в руках и связкой гранат на поясе! Для надежности.

– Проказник, – хихикнула Лоретта, погрозив ему пальчиком.

По мелькнувшему в глазах айра выражению можно было расшифровать одно-единственное в сторону графини:

 
У попа была собака,
Он ее любил.
Она съела кусок мяса,
Он ее убил.
В яму закопал
И надпись написал…[18]18
  Русская народная песенка-присказка «У попа была собака…» представляет собой наглядный пример рекурсии.


[Закрыть] —
 

И так с замкнутой цикличностью раз пятьдесят.

– К сожалению, – сделала я предельно несчастное лицо, – у меня урок хороших манер. Увы, жестокой волей судьбы я вынуждена вас покинуть…

– Урок можно перенести, – влезла Лоретта, делая знаки веером.

В моих глазах цикличность увеличилась до ста оборотов. В секунду! И я демонстративно не поняла ее указаний.

– Нет. – Я выдавила из себя слезу. – Я не выживу в высшем обществе, если мне сегодня не расскажут, как есть яйца! – И плотоядно посмотрела на… айра.

Он передернулся, но не сдался.

– Мадемуазель, разрешите мне тоже послушать такой ценный и жизненно важный урок и поучаствовать в вашем самообразовании? – Его зубами можно было защищать город вместо крепостной стены!

– Это так мило с вашей стороны! – прочирикала я, мысленно потирая руки. – Встретимся в столовой через полчаса. Я приведу себя в надлежащий вид и спущусь.

– Вы прекрасны в любом виде, мадемуазель, – галантно поклонился айр, успев показать мне взглядом, что лично он предпочитает в жареном и с кетчупом в придачу.

Я кивнула на графиню, как бы предлагая начать с нее, и ускакала в свою комнату.

Сменив платье и пригладив волосы, я скорчила зверскую рожицу своему отражению в зеркале и, торжествуя, потащилась показывать айру русских раков и их среду обитания.

В столовой меня уже ожидала Изуверка Кэт, или мадам Катрация бин Гоблих, лучшая учительница манер на всю столицу. Еще я называла ее про себя Кастрация, и прозвище ей полностью подходило. Видимо, от нее живым никто не уходил, соответственно пожаловаться на творимый этой дамой произвол было некому.

– Мадемуазель Александра! – С радостной улыбкой анаконды эта высушенная этикетом вобла приблизилась ко мне мотыляя платком в руках.

Я тяжко вздохнула и уселась на краешек стула с высокой спинкой, потому что опираться на спинку стула считается неприличным. То-то я смотрю, все наши гости только неприличным и занимались!

Мадам Кастрация восторженно закивала громадным носом, с садистским удовольствием привязав меня к несчастному стулу платком для придания мне нужной (по ее ГОСТу!) осанки.

– Приступим! – заявила Изуверка Кэт, вызвав у меня внутреннюю дрожь.

В этот время в столовую ввалился запыхавшийся сьен и от увиденной картины застыл роденовским мыслителем.

– Присоединяйтесь! – радушно проскрипела я вместе со стулом. Во мне бурлило злорадство.

Риммо сел напротив меня, не ожидая подвоха. Счас! Должна же у меня быть хоть какая-то радость в жизни? Мой послужной список был просто обязан пополниться зверски замученным айром!

– Мадам Гоблих, – закатила я глаза. – Сьен Стриг так много слышал о вашей методе преподавания, что решил сам испытать ее, чтобы потом применить это в своей стране.

У обоих фигурантов глаза стали большие и та-а-акие наивные! Одна искренне поверила в пользу просвещения, а второй никак не мог поверить своему «счастью».

– Что вы, сьен, – поддразнила я, когда Кастрация приблизилась к нему с новым платком, выуженным ею практически из воздуха. – Никак испугались двух слабых дам?

Айр был вынужден принять мой вызов. Не успел он оглянуться – и оказался примотан к стулу широким, свернутым в жгут платком, точно таким же способом, как и я – за плечи! В этой позе можно было только отступать! Вместе со стулом! Ага. А вперед – никак. Ни-ни, ни на сантиметр. Можно только повиснуть в путах, высунув язык от напряжения.

Изуверка Кэт заскакала вокруг нас экзальтированным Мефистофелем и повязала нам салфетки. Мне повязала, а мужику затянула и пощупала – настоящий ли. Я все видела!

– Итак! – счастливо воскликнула мучительница, не сводя горящих фанатизмом глаз с резко погрустневшего айра. – Сегодня мы начнем с овсянки!

Риммо скривился, я порадовалась, побуждаемая мстительностью и злопыхательством: это мы уже проходили, и я знала, чего ожидать.

– Но помните! – Кастрация воздела свои руки-зубочистки к потолку. – Локти должны быть прижаты к телу! Над столом порхают только кисти рук!

– Угу, – кивнула я. – И тут перед вами ставят еду! И вы не можете до нее дотянуться!

– Это мелочь! – отрезала Гоблих.

– Я бы так не сказала… – заметила я, наблюдая, как ливрейный слуга накладывает нам в тарелки одну ложку овсянки. – Мы сюда все же поесть пришли.

Айр дернулся в путах, пытаясь достать кончиками пальцев ложку. У гибкого, сильного, рослого оборотня это получилось аж с пятого раза.

Я с неприкрытым удовольствием наблюдала, как он с громадным трудом дотянулся до тарелки и попытался подтащить ее к себе. Ага, умный какой! И тут же получил по руке линейкой.

– Сидеть! – взвизгнула дрессировщица-этикетчица. – Все стоит правильно! Ешьте!

– А вы, мадемуазель? – сделал попытку откосить Стриг.

– А у меня от овсянки несварение желудка, – поделилась я с ним самым сокровенным.

Айр раздул ноздри и кинулся в неравный бой. Кончик ложки в кашу. Ко рту. В кашу. Ко рту. И так тридцать раз! Под неусыпным надзором Кастрации.

Когда несчастный доел свою мизерную порцию, у него был вид замученного покорителя Эвереста. Просто он не знал, что впереди нас ждут яйца!

– Великолепно! – обрадовалась садистка со стажем и одобрительно похлопала взмокшего оборотня по плечу. – У вас прекрасные манеры! А теперь покажите мадемуазель Александре, как следует вкушать яйца всмятку!

Риммо скуксился, словно прошлогодний валенок на солнце, и заскрипел зубами, когда перед ним поставили вареное яйцо на подставке и выложили специальный нож и кофейную ложечку.

– Мадемуазель Александра? – Сьен глазами предложил мне опробовать сие яство первой.

– Извините, – не скрывая удовольствия, вовсю развлекалась я, – у меня на сей продукт жестокая аллергия!

Естественно, если мне накануне скормили целую корзину этой гадости, пока научили правильно есть куриные яйца! В результате добились только одного: я дала себе священную нерушимую клятву – даже под дулом пистолета никогда в жизни вареное яйцо в рот не возьму!

Я полчаса развлекалась, глядя, как здоровенный мужик ковыряет яйцо, стараясь держать себя в рамках приличия и не покусать Кастрацию насмерть. Надо бы его предупредить, что ею он точно не насытится, а вот отравиться может! Запросто.

У нее девяностопроцентное содержание яда в организме. Остальное – кислота. Серная и соляная в равных пропорциях.

Не успела! Изуверка Кэт нависла над беднягой и проорала ему в ухо:

– Вы так эстетично это вкушаете, милорд! Просто хочется поменяться местами…

Я закашлялась, а оборотень подавился. Гоблих тут же пришла к нему на помощь и мужественно заткнула ему органы дыхания крахмальной салфеткой, при этом не забывая читать лекцию:

– Видите, мадемуазель, при подобном конфузе следует скрывать свое лицо от окружающих…

Айр начал синеть. Из-под салфетки показались иголки.

Но Кастрация так вдохновенно вещала, что я не решилась ее перебивать и приготовилась к фильму ужасов. Жаль, не сбылось… Мужчина сжевал кляп и привел училку в замешательство.

Угу. С одной стороны – вопиющее попрание этикета, а с другой – следов нет, а на нет и суда нет!

Мадам выкрутилась. Она притащила другую салфетку и под немигающим взглядом айра «убью-закопаю-съем!» постелила у него на коленях, успев, видимо, мимоходом пощупать, во что же у айров переходят колени. Я своими глазами видела!

– Мадемуазель Александра, – стала настырно придираться дама. – Салфетку не следует запихивать за ворот, а принято класть на колени.

– Мадам, – разжал сведенные челюсти айр. – Прошу извинить за бестактность, но эту салфетку вы повязали благородной мадемуазель сами!

– Правда? – растерялась Гоблих, медленно пунцовея. – Это, должно быть, от смущения… Вы такой представительный мужчина с необыкновенным, изумительным чувством такта! – Она сорвала с меня слюнявчик, предоставив айру обозревать мою грудь, и небрежно запихала кусок ткани мне на колени.

– Теперь мое обучение пройдет гораздо приятнее! – заверил меня оборотень, запуская жадные зенки мне в декольте.

– Сомневаюсь, – так же галантно пропела я. – Сейчас принесут суп! И вот тогда мы поговорим на одном языке!

Спустя пару минут лакей внес громадную супницу и выделил нам по одному половнику дымящейся жидкости в тарелки.

– Мадам бин Гоблих, – я сделала просящую мину, – можно я повторю вчерашний урок, а сьен Стриг это продемонстрирует?

– Ну конечно! – разволновалась мадам. – Я вся внимание! Надеюсь, сьен покажет вам высший класс этикета!

– Нимало не сомневаюсь! – приторно согласилась я. Занудила: – Следует взять ложку в правую руку и помнить, что поглощать жидкость следует с тупого конца ложки!

Оборотень попытался повторить этот подвиг. С привязанными плечами!

С первого раза не получилось. Но кто-то просто не умел сдаваться и предпринял штук десять новых попыток. В конечном счете ему удалось дотянуться ложкой до рта, вывернув кисть руки под немыслимым углом!

– Чавкать, шумно глотать и всасывать суп в себя нельзя! – предупредила я, когда ложка уже почти достигла пункта назначения.

Айр от неожиданности вылил суп на себя.

– Вот это самое сложное – поднести ложку с супом ко рту и не обляпать все вокруг, – скромно вздохнула я.

Айр зарычал.

– И не говорите! – картинно закручинилась моя персона. – Целая проблема выучить, какими вилками что едят.

Риммо начал напрягать мускулы, и платок-удавка затрещал.

Я продолжила:

– Не забудьте, что хлеб нужно отламывать маленькими кусочками, ни в коем случае не вгрызаясь в ломоть!

Стриг зажал в кулаках столовые приборы, которые начали гнуться, словно пластилиновые.