Текст книги "Шерше ля фам, или Возврату не подлежит!"

– Тогда я объясню тебе подробнее, – еще гнуснее ухмыльнулся наследник. Сложил руки на груди. – Эта аристократка – липовая. На самом деле она прислуживала в доме барона Летгара.

Я стояла, сжав кулаки, и чувствовала, как мне дурно, жарко и нужно что-то прохладное. Причем нужно не мне одной! Кому-то явно не помешает охладить голову. Айсбергом!

Маркиз окаменел.

А кронпринц никак не хотел угомониться. Он по-дружески положил руку на плечо канцлера и заявил:

– Если тебе так приглянулась ее смазливая мордашка, так переспи с ней и ни в чем себе не отказывай! Хотя… я бы не советовал подбирать мои объедки!

Пошел снег. Мелкий. Легкий.

Придворные сбились в кучку и испуганно зыркали на потолок.

Только два соперника ничего не замечали. Аден побагровел и выпалил:

– Ваше высочество, еще одно слово в таком тоне о моей невесте – и я буду вынужден просить вас о сатисфакции!

Но наследника понесло:

– Из-за крестьянской девки нанести оскорбление второму аристократу страны и твоему другу? Посмотри на нее! Таких на медную монету десяток!

Застелилась поземка, заставляя людей ежиться от холода.

– Остановитесь, ваше высочество! – вскинулся Аден. – Пресветлой Царицей заклинаю!

– Канцлер королевства не может быть женат на низкородной шлюхе! – добил меня Грэг, окончательно уничтожая себя в моих глазах.

Началась метель, покрывая паркетный пол белым одеялом.

Для меня эти его слова стали последней каплей, переполнивший чашу раненой гордости и оскорбленной любви. Внутри стал раскручиваться маховик пылающего гнева, переходящего в бешенство.

Спокойно, Александра, спокойно. Вдох-выдох, вдох-выдох. Магам вредны бурные эмоции? Сейчас проверим!

Отодвинув в сторону набычившегося Адена, я встала лицом к лицу с разъяренным Грэгом и позволила увидеть ему в своих глазах глубину моей боли и нанесенной обиды. А потом выплеснула чувства наружу, стоя внутри клубящегося снежного вихря.

Под ногами зашатался пол. Забренчали хрустальные люстры. Задребезжали стекла в окнах. Начала падать и биться стоящая на этажерках и столах посуда. Закричали, запаниковали люди, беспорядочно носясь по приемной.

Но для меня сейчас существовал только один человек, убивший мою первую любовь своими руками, растоптавший грязными сапогами ее нежные, слабые ростки, пройдясь черным селем по моей душе вдоль и поперек.

Я видела, как исказилось и побелело его лицо. Как Грэг судорожно пытался остановить запущенное мной землетрясение. Как расширились его зрачки от понимания, кто стоит перед ним. Стихия отталкивала его от меня, а он без особого успеха пытался двигаться наперекор ветру.

Даже необученная, я с легкостью блокировала все его попытки, выплескивая на него ураган своих обид. Молча. За меня говорила природа…

Из тронного зала выскочили ощетинившиеся айры и застыли, разглядывая меня в центре метели. Потом опустились на одно колено и окаменели, склонив головы, выражая таким образом свое почтение проснувшейся силе.

Прихромавшего в конце концов архимага не пустило дальше порога. Когда Лерон гер Силиот громко представился и с требованием остановиться попытался направить на меня какое-то хитрое заклинание, оборотни его по-тихому прижали к косяку и мирно, почти ненавязчиво в четыре руки объяснили, почему для его организма лучше и полезней сидеть совсем незаметно.

– Александра! – встревоженно тряс меня за плечи Аден. – Очнись! Успокойся! Ты разнесешь все вокруг!

Я опомнилась и встряхнула головой, останавливая самоубийственный кошмар. Увидела белые сугробы, испуганных придворных, жавшихся по стенам. Тяжело вздохнула и пожелала, чтобы этого всего не было в моей жизни. Снег исчез, как и не бывало.

Приблизилась к остолбеневшему Грэгу, бесстрастно сказала:

– Не все такие, какими кажутся, ваше ничтожество! Ваша слепая ревность погубит и вас и страну!

– Саша, – прошептал кронпринц, вцепляясь рукой в собственную шевелюру. – Что я наде…

– Александра гер Мориз! – отпечатала я. – Или же Лиссандра гер Тримм! Саши для вас больше нет, она умерла! – Повернулась к жениху: – Мы можем уйти отсюда?

– Простите, ваше высочество, – поклонился канцлер замершему наследнику. – Нам пора, пока моя невеста не впала в раж и не продемонстрировала что-нибудь еще из высшей магии.

– Да-да, – растерянно ответил принц, не сводя с меня пристального взгляда.

– До свидания, ваше высочество! – присела я в реверансе.

Ноль реакции. У наследника, по-моему, настоящий ступор. Человек выпал из реальности.

Громко, с выражением:

– Прощай, Грэг!

И, не оглядываясь, вышла из зала. Аден последовал за мной.

Выйдя из приемной, канцлер с облегчением прислонился к двери и спросил:

– Куда тебя отвести?

– На кухню, – буркнула я. – Горечь предательства хорошо заедать сладким.

Аден не стал протестовать и отговаривать. Он просто взял меня под руку и отвел на кухню, где приказал подать все сладкие деликатесы, что были в наличии. Потом выгнал на час всю кухонную прислугу.

Я рыдала у него на груди, в окружении тортов и пирожных. Мне было горько в мире взбитых сливок и сладких марципанов. Все было отравлено несправедливой обидой…

– Не плачь, Саша, – уговаривал меня Аден, вытирая мне слезы белоснежным платком. – Он просто в первый раз в жизни ревнует… до безумия и не знает, как с этим справиться.

– Гад! Сволочь высокомерная! Тварь титулованная! – судорожно сморкалась я в платок, несчастными глазами рассматривая безе с кремом и ромовую бабку.

– Ты его любишь? – спросил канцлер, отбирая у меня раздавленное пирожное и вытирая мне руки салфеткой.

– Кто? Я?! – изумилась я.

– Ну не я же, – улыбнулся гер Шантэ гер Тримм, отрезая мне громадный кусок желейного торта со свежими фруктами. – Я его и так люблю – он мой друг детства.

– Вот и люби этого сердцееда, – буркнула я, запуская ложку в лакомство. – Один. У меня выходной на весь год! Затем я возьму больничный! Потом у меня будет долгосрочный отпуск! А после…

– Я понял, – мягко успокоил меня канцлер. Издевательски перечислил: – Ты его не любишь, видеть не можешь, он гад противный. Я ничего не упустил?

– Козел и баболов! Подлец! – блеснула я глазами, облизывая ложку. Тише: – Негодяй, кобельеро, сперматозавр…

– Это не про Грэга, – терпеливо заверил меня Аден. – Он никогда в жизни себя так не вел. Дам придворных и куртизанок всегда десятой стороной обходил, словно монах. А уж такая грубость на грани полной потери самоуважения… ни в какие ворота не лезет! Вообще не в его стиле! Он, даже будучи пьяным до невменяемости, никогда себя так не ронял! НИ-КОГ-ДА!

– Хватит! – стукнула я кулачком по столу. – Есть какая-нибудь другая тема для нашего разговора? Или я опять выйду из себя, но тогда ты меня обратно уже точно не запихнешь!

– Страшная угроза, – скривился Аден, но разговор перевел, и мы начали обсуждать предстоящее торжество.

Спустя какое-то время нас здесь нашел герцог, разглядывающий кухню глазами путешественника-первопроходца.

– Вы тут надолго застряли? – поинтересовался глава семьи, с безмолвным ужасом взирая на опустевшие тарелки сластей и руины тортов.

– Пока все не понадкусываю – не уйду! – сообщила я ему.

Герцог наклонился ко мне, поцеловал в лоб и сказал:

– Добро пожаловать в семью, Александра. Можешь звать меня Леон, на правах родственницы.

Его слова после оскорблений Грэга прозвучали сладчайшей музыкой. Но если честно, я их не оценила. Просто была не в состоянии. Фразы насчет того, что меня стоит поиметь как служанку и забыть, жгли каленым железом уязвленную душу.

– Будущей, – не удержалась я. Скрывая набежавшие слезы, протянула ладошку и расщедрилась: – Меня можно Саша. – Развернулась к новоиспеченному жениху: – Тебя это тоже касается, Аденечка!

– Как ты меня назвала? – оторопел канцлер, отодвигаясь от меня.

– Ну… – задумалась я. – Наверное, ласково. Посуди сам, не Адеша же или Адуля тебя называть.

Леон еле сдерживал смех. Откашлялся и внес предложение:

– Можно еще Адуся!..

– Я тебе страшно отомщу! – завредничал маркиз. – Вот не продлю тебе ежегодную льготу на налоги, будешь знать!

– Не имеешь права, – добродушно усмехнулся герцог. – Во-первых, ты нарушишь королевский указ; во-вторых, пострадаешь в первую очередь сам, как получающий значительную часть дохода с майората Триммов.

– Выкрутился, – незлобиво попенял канцлер. – Вот незадача! И ущемить тебя нечем!

– Я сейчас могу снова расстроиться, – шутливо надула я губы, отодвигая обиду в сторону и собираясь начать складывать свою разбитую жизнь заново.

– Только не это! – запустил в меня салфеткой маркиз. – Согласен на Адусю!

– О Пресветлая! – закатил глаза Леон. – Саша, что такое ты сделала, чтобы получить такую привилегию, которой я не имею с момента его рождения?

– Оттрубила в ледовом аду двести лет, – сообщила я на полном серьезе. Спросила: – Кто платит за помолвку?

– Корона, – поведал мне герцог, подмигивая.

– Тогда пошли опустошать казну! – скомандовала я. – Мою помолвку нескоро забудут!

И как я была права!

Глава 32

Я не верю в это, а в общем – покажите. Мне как-то показывали, но я не верю этому.

Телесериал «Семнадцать мгновений весны»

Его высочество Грэг, не реагируя ни на чьи приветствия или окрики, стремительно прошел в собственную спальню и приказал никого к нему не впускать.

После чего кронпринц, прямо в уличной одежде и сапогах, завалился на кровать и пролежал не двигаясь много часов, вытянув руки по швам и бессмысленно пялясь в потолок. Он не откликался на просьбы слуг и не отвечал на стук придворным кавалерам. Не стал разговаривать даже со старушкой-кормилицей.

Необычный душевный настрой сына очень встревожил отца. Король, не дождавшись никаких положительных изменений в его состоянии, в конце концов вместо лекарей заявился к нему сам.

– Мануэль, ты хоть понимаешь, что ты натворил? – произнес он после того, как по его указанию взломали дверной замок.

– Понимаю, – хрипло откликнулся наследник.

– Какая девушка способна простить после того, что ты прилюдно устроил? – дожимал отпрыска венценосец.

– Никакая, – севшим голосом ответил сын, все еще глядя в потолок.

– Тогда зачем?..

В ответ – молчание.

– Их договоренность была сугубо политической акцией, без любви или теплых чувств, просто удачный повод официально отказать айрам, это ты понимаешь?

– Понимаешь… – эхом отозвался сын. – Теперь – понимаешь…

– Нет, ты выслушай меня внимательно! – разъярился отец. – Согласно документам, которые скоро будут подписаны, твоя возлюбленная будет числиться невестой двоюродного брата минимум год, максимум – пять лет. Ровно столько времени требуется, чтобы закончить эту вашу Академию. И ты можешь – нет, обязан! – извиниться. Как хочешь: хоть на брюхе ползай, хоть цветами заваливай, хоть шарады разгадывай – но попроси у девушки прощения! И если она любит, то не сразу – но простит!

– Отец, признайся честно! Ты сам бы простил? – потухшим голосом спросил Грэг, отвернувшись к стенке.

Король поперхнулся.

– Я бы – не простил! – признался честно. Подумал и вкрадчиво добавил: – Но видишь ли… женщины – они другие. Если она тебя любит и ты сумеешь найти слова, чтобы переубедить, – простит. Не сразу, но простит. А уж как дальше… зависит от вас.

Грэг повернулся и посмотрел на родителя с глубокой безнадежностью.

– Я со своей стороны торжественно обещаю тебе сделать все возможное, чтобы после помолвки брак между Александрой гер Мориз и Аденом гер Шантэ гер Тримм состоялся как можно позже, а лучше – вообще никогда, – не отводя взгляда, посулил его величество, приложив правую руку к сердцу. Мягко подтолкнул к действию: – Вставай, сын, у тебя много дел. Жизнь не закончена.

Грэг все еще лежал молча и без движения.

– Вставай и сделай все, чтобы твоя девушка не досталась другому, или ты не мой сын и в тебе не моя кровь! – громоподобным голосом рявкнул король. Уже тише добавил: – И… сынок, не дури больше. Я вижу, что она тебя с ума сводит, ты буквально одержим ею…

Принц беззвучно вздохнул.

– Но! Если не хочешь выглядеть в ее глазах распоследним негодяем – что бы ни случилось, держи себя в руках. Милостью Пресветлой Царицы тебя заклинаю, слышишь! – как бы тебе тяжело ни было, все равно держи себя в руках. Ты будущий король! Даже твоя собственная смерть – не повод превращаться в скота, – закончил свою речь его величество. Внимательно посмотрел на сына и добавил: – К тому же ты своей выходкой сильно подставил девочку. Теперь все, включая айров, знают, что она – Спящая. Как ты думаешь – к чему это может привести?

Грэг приподнялся, сел и вслепую, трясущимися руками начал расстегивать камзол.

– И не сердись на двоюродного брата. Девочка изначально действительно из их семьи, а он перед тобой ни в чем не виноват, – напомнил венценосец и с достоинством удалился.

По знаку короля в спальню вошел камердинер и помог принцу переодеться. Его высочество наскоро умылся и поспешно вышел во двор, попутно отказавшись от еды и сопровождения.

Неделя перед помолвкой прошла напряженно и очень весело.

Пока меня мучили портнихи, графиня держала круговую оборону. Дома нас осаждали оборотни и маги. Причем действовали эти две бандитские группировки очень слаженно.

Если айры ломились с цветами и подарками в дверь, то маги подсылали магических голубков в окна. Если оборотни меняли тактику и лезли на балконы, зажав во рту розочку и нацепив на себя несколько предназначенных мне побрякушек, то маги долбили парадный вход под предлогом проведения экзамена на профпригодность.

В результате в особняке графини каждый день раз по восемь меняли входные двери, стеклили окна и убирали пожеванные цветы под балконами. Внутри особняка стоял вселенский стон и, как горох из дырявого мешка, сыпались разнообразные проклятия.

Слуги уже запасались кипятком, смолой и камнями. Повар затребовал увеличить съестные запасы на случай осады. Охрана предлагала прорыть подземный ход от особняка до королевского дворца.

Посетителей теперь ощупывали на входе – после того как поймали переодетого модисткой айра. Телохранитель разрывался между окном и дверью в моей комнате, чтобы предотвратить вторжение.

После того как было совершено первое ночное нападение неопознанными личностями в масках и с иголками, Альм притащил матрас и устроился спать под окном.

Тетя всполошилась и заявила, что это неприлично! И отправила ко мне Катрацию. Мадам бин Гоблих увидела симпатичного мужчину и возжелала разделить с ним матрас. Телохранитель галантно уступил спальное место даме и устроился на ночлег под моей кроватью, куда Катрация не поместилась и сильно расстроилась. За дверью дежурило десять гвардейцев из дома Триммов.

В общем, когда на следующую ночь неустановленные личности снова полезли в окно, то наступили на училку. Мадам орала как резаная, но больше от разочарования, что не успела поймать нарушителя и не смогла на себе женить. Замечу, бин Гоблих преследовала покусителей на дамскую честь до самого забора и громко требовала остановиться, иначе грозилась провести благотворительную неделю этикета в посольстве с обязательным зачетом. Больше в темное время суток нас не беспокоили.

Венцом всему этому коллективному умопомрачению стал визит преосвященной Феодоры. Глава церкви прибыла неожиданно, распугала всех вокруг и под громкие благодарности и восхваления челяди устроилась в гостиной.

Вздрюченная непрерывными проблемами Лоретта вытащила меня из комнаты чуть ли не за шкирку, не дав привести себя в порядок после обстрела магов букетами айров.

– Вы сведете меня с ума, Александра! – пыхтела тетя. – Вам следует найти себе другое жилье после помолвки! Иначе мне придется переселиться в городскую лечебницу для умалишенных!

– Да пожалуйста! – согласилась я. – С большим удовольствием съеду от вас!

– Неблагодарная! – остановилась графиня и вперила в меня грозный взор. – Я отдала вам все, а вы так легко от меня отказываетесь!

Я зависла от ее логики, пытаясь молниеносно сообразить, что же она от меня хочет. Не додумалась. Открыла рот, чтобы прояснить ситуацию, но тут тетю понесло:

– Александра! Вы ведете себя как крайне легкомысленная персона! – И обвиняюще ткнула в меня пальцем.

– А… Э… В чем это выражается? – удивилась я, не помня за собой никаких грехов в последние пять минут. Натравленная на оборотней птичья стая с ненавязчивой просьбой пометить оккупантов за прегрешение мной не считалась.

– Вы слишком вольно вели себя с кронпринцем! – заявила Лоретта. – Вы заморозили наследника трона и шокировали всю знать королевства!

– Это вам его высочество нажаловался? – фыркнула я. – А про то, что он меня шлюхой назвал, – не сказал? Забыл, наверное. Жаль, а такой молодой… Я думаю, нужно повторить лечение: от мороза нет склероза!

– Кронпринц обозвал вас непотребным словом? – нахмурилась Лоретта. – Прилюдно? Какой позор! Какое несоблюдение норм поведения в обществе!

– Я как бы не совсем понимаю… – завелась я.

– Он был должен… нет! просто обязан отвести вас в сторонку и очень тихо выразить вам свое неудовольствие! – пояснила рассерженная тетя. – Теперь все будут знать, что я прикрываю ваше низкое происхождение! Какой стыд!

– Угу, – подтвердила я. – Нужно срочно вынести ему свое порицание! И лучше всего в физической форме.

– Это может быть воспринято как покушение, – с долей сожаления вздохнула тетя. Прокрутила что-то в мозгу и воспряла духом: – Но я знаю, как я поступлю! Немедленно еду во дворец!

– Скатертью дорожка! – доброжелательно напутствовала я ее.

Я злорадно улыбалась, чувствуя себя отомщенной. Крестная Фурия поквитается и за меня, и за себя, и за того парня! Я в ней не ошиблась – дорогому принцу грозит столкновение с тяжелым танком. Насколько знаю Лоретту, она его переедет и не заметит…

Графиня развернулась, готовясь к войне, потом зачем-то повернулась ко мне опять и спросила:

– И чем вам не нравится мой дом?

– Хммм, – озадачилась я, не представляя, как правильно выразить свои претензии. – Скажем, обслуживание…

– Поясни! – нахмурилась тетя, вытаскивая за ухо из-за портьеры пронырливого лакея.

Все как обычно – нас подслушивали, в чем я ни минуты не сомневалась. Вопрос только в одном – кто именно платил за сведения. Наверное, те, кто продался, стали многостаночниками.

– Ах ты, негодяй! – возмутилась Лоретта, топая ногами на побагровевшего слугу. – Ты уволен!

– Пощадите, ваша светлость! – Несчастный упал на колени и попытался облобызать подол платья хозяйки. – У меня пятнадцать детей!

– Немедленно покинь мой дом – за расчетом придешь завтра к дворецкому! – не поддалась тетя. – Вон отсюда, а то получишь! – Изнеженная графиня прицелилась и как снайпер пнула в мягкое место уползающего на карачках лакея. – В двадцать лет – пятнадцать детей?! Аферист!

Возмущенная тетушка проследила за отбытием слуги и повернулась ко мне:

– Времена пошли! Никому нельзя верить! И ведь не скажет, подлец, от кого мзду брал!

– Это уже не важно, – махнула я рукой. – Сюда набежало столько шпионов, что умывание кипятком и принятие ледяной ванны на этом фоне тускнеет.

– ЧТО?!! – взорвалась Лоретта. – В моем доме! Без моего ведома?! Ну все! Фантор, ко мне!

Упс! – прозвучало грозовое предупреждение, сейчас накатит девятый вал или даже целое цунами. Мне даже стало немного жаль тех, кто попадется сейчас под руку моей дорогой Фурии.

Графиня не стала себя ограничивать домашними разборками. Она так разошлась, что практически в одиночестве вынесла мозги новой делегации магов, помешавших ей выйти из дома. Потомственная аристократка выдала:

– Если вы немедленно не уберетесь отсюда, то к вам придет пушистый зверек голубого цвета и отметится своей наследственностью на всех ваших родственниках по материнской линии!

Меня снесло от хохота. Выпученные глаза уважаемых (не мной) магов сейчас напоминали мне трубки калейдоскопа, в которых никак не сложится мозаика.

– Александра! – крикнула Лоретта, заметив меня. – Вас ждет преосвященная Феодора! Поторопитесь!

Тех магов, которые еще соображали после выпада тети, это известие ввергло в раздумья, мрачность и сильное недовольство. Видимо, маги и церковь вели скрытые боевые действия за власть над умами электората.

– Уже иду! – заверила я графиню и поспешила на встречу с одной из самых могущественных женщин страны.

Феодора, попивая чай, поджидала меня на диване в гостиной и напоминала добрую бабушку из сказки. Такая же сахарная и мягкая. Как леденец. Как бы не обломать зубы… Только выцветшие от старости голубые глаза портили благообразную картину. В них светились ум и стальная воля.

– Здравствуйте, матушка Феодора! – склонилась я перед ней. – Чем могу быть вам полезна?

Глава церкви окинула меня внимательным взглядом, ласково… по-волчьи улыбнулась и, похлопав морщинистой рукой по кожаному дивану, пригласила:

– Присаживайся, дитя мое!

Я вежливо уселась на краешек и со всем прилежанием приготовилась к новой порции лапши.

– Поскольку ваша с маркизом помолвка, – с приветливой улыбкой сообщила мне старушка, – стала очень важным событием, то мой долг провести с тобой беседу о Пресветлой Царице. Надеюсь, дитя, ты позволишь мне стать твоей духовной наставницей?

– Это так любезно с вашей стороны, – потупила я глаза, понимая, что сейчас идет отчаянная драка за влияние на Спящую. Кто быстрее заполучит меня, тот и будет править этим миром. Бойцы не подозревают только об одном весьма немаловажном обстоятельстве… мной очень трудно управлять!

По крайней мере, моему преподавателю философии, успешно заморочившему мозги всему потоку, это в свое время не удалось… После фразы Анаксимандра Остаповича:

– Учитывая, что апофеоз мысли вселенского масштаба претерпевает закономерные изменения, стремящиеся к деструктивному воздействию на мозжечок отдельно взятого индивида, становится вполне логичен тот факт, что отдельные социальные группы экзистенциально не могут быть восприимчивы к такого рода воздействиям. А потому нелишним стало бы изучение узкоспециализированной литературы, посвященной методике использования торсионных полей и взаимодействию с эгрегорами как отдельной составляющей системы энергетического взаимообмена… – пробки выбило у всей группы.

Только у меня одной возник закономерный вопрос:

– В наш век банальной эрудиции каждый индивидуум отрицает тенденцию интегральных эмоций и не каждый локально мыслящий индивидуум способен игнорировать экзистенциальные тенденции парадоксальных эмоций. Как вы это объясните с точки зрения торсионных полей?

После этого мне поставили зачет до конца года и больше на занятия не пускали.

Феодора погладила меня по руке и вручила одну из гравюр, которые принесла с собой. На картине пышнотелая брюнетка, задрапированная в прозрачную занавеску, нежно улыбалась валяющимся рядом с ней в диком восторге айрам.

Хммм… Интересная у них религия…

– Пресветлая Льятенира спускалась на землю четыре раза, – зажурчал убаюкивающий голос Феодоры. – Первый раз она родила четверых айров – и назвала это время летом…

Я прикусила язык, чтобы не спросить – от кого. Решила не углубляться в подробности.

Феодора сунула мне вторую гравюру с Льятенирой, но блондинкой. Рядом с ней расположились мужественные блондины с лицами, иссеченными шрамами. Я присмотрелась внимательнее. Один из участников этой ассамблеи был мне хорошо знаком. Просто одно лицо с моим телохранителем! Я выжидающе уставилась на духовную наставницу.

– Второй раз она пришла, и родились у нее демоны Тираля, сразу пятеро, и назвала она это время зимой…

О как! Какая прелесть! Под моей кроватью собирает пыль тиральский демон. И ведь ничего не сказал, паразит! Ах да! Он же у нас не разговаривает…

Мне подсунули третью гравюру с той же пышечкой, но уже с рыжими волосами, в окружении мужчин с ярко выраженными, мощными, заметно выдающимися вперед челюстями и неровными зубами.

– В третий раз Пресветлая Царица явилась весной, и тогда появились равены, – пояснила мне Феодора.

– А что у них с челюстями? – не поняла я.

– Ничего, – пожала сухонькими плечами глава церкви. – Просто эта раса разговаривает свистом. Видимо, так распорядилась их прародительница, для удобства их речевого аппарата.

А по-моему – это фефект фикции! Надо было скобки на зубы ставить в детстве для выравнивания!

Мне досталась последняя картинка. Льятенира с разноцветными волосами протягивала руки к людям.

– Мы, люди, – сказала Феодора с заметным сожалением, – появились последними и стали осенью.

– Для чего вы мне это рассказываете? – недоумевала я.

– Дитя мое, – сжала мои ладони в своих духовная наставница. – К моменту появления людей Льятенира жила в браке с одним из своих первых потомков – айром. Поэтому в храме традиционно их изображают рядом с Пресветлой, и считается, что они наши прародители. Потом она вернулась на небо и с тех пор наблюдает за своими детьми сверху.

– И?.. – все еще не понимала я.

– Мы – последние в списке, – грустно улыбнулась старушка. – Только с помощью твоих сил и возможностей люди смогут уравновесить ситуацию.

Я молча слушала.

– И лишь с помощью мудрых наставников ты сможешь достичь духовного совершенства и послужить своей расе, – завершила Феодора. – Такое могущество не может оставаться без присмотра старейшей и мудрейшей жрицы, которая убережет тебя от опрометчивых поступков.

Намек более чем ясен. «Сдайся мне со всеми потрохами, и я буду тобой пользоваться, как и когда захочу». Вся беда в том, что я не хочу. Если уж выбирать, кто будет пользоваться, так лучше уж Грэгу отдаться. Хоть удовольствие получу… когда хорошенько отомщу за унижение.

– Благодарю вас, матушка Феодора, от всей души, – поблагодарила я старушку. – Сейчас у меня голова идет кругом из-за помолвки. Но я обязательно подумаю и сообщу вам о своих выводах.

– Не ошибись, дитя мое, – со скрытой угрозой посоветовала Феодора, поднимаясь. – Пресветлая Царица милостива, но она не всесильна и может не успеть помочь в сложных ситуациях.

Угу. Сиречь быстро ползи сюда, пока мы тебя сами не придавили!

– Я буду очень усердно думать, – пообещала я.

На этой ноте мы и расстались с еще одной претенденткой обзавестись Спящей в подсобном хозяйстве. Глава церкви отправилась плести свои интриги дальше, а я помчалась распутывать свои проблемы.