Электронная библиотека » Юрий Азаров » » онлайн чтение - страница 41

Текст книги "Семейная педагогика"


  • Текст добавлен: 21 декабря 2013, 02:35


Автор книги: Юрий Азаров


Жанр: Детская психология, Книги по психологии


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 41 (всего у книги 44 страниц)

Шрифт:
- 100% +
2. Вторая надвигающаяся опасность – это понижение интереса к гуманитарному образованию, к проблемам духовной жизни людей

Думаю, что это понижение интереса – явление временное. Рыночные отношения, надвигающиеся экономические беды и нищета народа, конечно же, вытесняют потребность в духовно-эстетическом общении, но зато нельзя и не отметить того, что усиливается у молодых людей жажда веры и духовного обновления. В этих условиях семье важно наполниться истинно духовным содержанием: надо говорить о книгах, об истории своего и других народов, о культуре и искусствах.

Важно не расставаться с заветом Федора Достоевского: «Выгоднее всего быть честным человеком». Общаясь с молодыми людьми, я обратил внимание на две крайности в их душах. С одной стороны, отрицание нравственности, дескать, это все разговоры, а вот есть дело – это то, что надо. И с другой стороны, признание и религиозных ценностей, и абсолютных авторитетов – в Боге. Эти две крайности в железных тисках держат детей, и от семьи зависит, где и как будет найдена детьми та необходимая истинность поведения, которая позволит не утратить молодым людям высокой нравственности в выборе самих себя, вариантов своего поведения. А выбор этот всегда приходится делать. Спрашиваю у старшеклассников:

– Раньше самыми престижными вузами были гуманитарные. Вы как считаете?

– Кому сегодня нужна гуманитарность? Самые лучшие вузы – торговый, финансово-экономический и юридический…

– А юридический почему?

Улыбаются. Нет, не только доступ к государственным структурам дает юридический факультет: он открывает широкие просторы к предпринимательству и к тому, что раньше именовалось отвратительным словом «взятки».

– Мой знакомый юрист работает в трех малых предприятиях. Думаете, сколько он имеет? Двадцать, а то и тридцать штук в месяц. А один нотариус на оформлении наследств заколачивает по сорок тысяч в неделю…

– А вы знаете, что приватизация начинается с авоськи?

– Какой авоськи? – недоумеваю я.

– В которой деньги завернутые лежат. Так, тысяч сто – двести. Швырнул авоську в угол – и через пару дней приватизация готова. Все по закону! Честно!

И это говорится с абсолютным убеждением в том, что истинная честность сегодня выглядит именно так.

«Видоизменилась» нравственность? Нет! Утратилась. Исчезла и попрана. Этому попранию потакает печать: как же, рынок – панацея! Нравственно не то, что нравственно, а то, что полезно и выгодно. Был поражен, когда услыхал по телевидению проповедь бывшего лидера пионерского движения Симона Соловейчика, автора многих книг и статей «про пионеров» и про коммунарское движение. В проповеди настойчиво развивался тезис: «Нравственно то, что полезно. И правда не есть истина, а тоже то, что полезно!»

Я не против рынка, предпринимательства, кооперации и приобщения детей к новым формам экономического бытия, но я за то, чтобы не утрачивалось то, без чего не может быть настоящей кооперации – без того, чем так дорожат современные западные воротилы, – честного имени, духовных ценностей, доверия. Очевидно, надо широко вводить в школы и в вузы специальные курсы о незыблемости нравственных законов, о красоте духовных идеалов, об этике деловой жизни, кооперации и предпринимательства. Конечно же, само по себе чистое просветительство мало что может дать. Важнее, чтобы вся жизнь, все социально-экономические структуры, все средства информации были пронизаны мощным духовно-творческим содержанием.

3. Соотнесение отечественной культуры и современной народной жизни

Это особая проблема. Здесь важно по крайней мере не лгать, а сообщать детям правдивые факты, давать достоверную информацию.

У Бердяева читаю: «К. Леонтьев не верил в русский народ, как не верил ни в какой народ. Великий народ держится и процветает не собственной автономной стихией, а организующей принудительной силой»[15]15
  Бердяев Н. А. Константин Леонтьев. Очерки из истории русской религиозной мысли.


[Закрыть]
. Значит, по К. Леонтьеву, не свобода и народность, а деспотически-разумная власть. Сравниваю ленинско-сталинское определение: «Диктатура пролетариата опирается на насилие, а не на закон». То есть насилие возводится в культ. Неправовое государство. Без свободы. И леонтьевское: народ наш любит власть больше, чем закон. Хороший «генерал» ему приятнее хорошего параграфа устава. Любая конституция, как и любой парламент в России, приведут к пугачевщине, к голоду и разрухе.

У меня спросили дети: «Вы согласны с этим?» Я ответил: «Нет. Нужны хорошая конституция, хороший парламент и хорошие честные люди во главе реформ. С последним крайне трудно. Здесь есть некоторая психологическая закавыка. Особенностью наших, в частности, бесчестных граждан стало убеждение в своей абсолютной честности. Этому способствует рынок, собственнические тенденции: все дозволено. Не случайно и термин сочинен: прихватизация…»

Вторая особенность: каждый бывший «абсолютно честный» предельно активно гребет под себя. Тот же К. Леонтьев говорил, что в России не может быть честных людей, могут быть святые, но не честные. Предел и беспредел. Святая любовь к Отечеству, к Идее, к Самосожжению и обыденные безбожие, бунт, воровство, грабеж, безличный коллективизм, клановый деспотизм… Поистине: «Ты и обильная, ты и бессильная…»

Во многих семьях прочно живет здравый смысл: «Все воруют, поскольку мир устроен несправедливо, а потому и ты гляди в оба». Здравый смысл диктует и такое: «Будь всегда честным и добрым».

Два берега у полноводной реки, именуемой рынком!

Снова и снова сердце родительское обращается к библейским заповедям: «Не воруй! Не лги! Не завидуй! Не бери чужого!» В них, и только в них истинная правда! Только честный человек может быть хорошим работником, семьянином, гражданином, человеком, любящим свою семью, свою родину.

Вспоминаю мысли Толстого из «Круга чтения»: «Последнее прибежище негодяя – патриотизм». И далее: «Патриотизм в наше время выставляется поводом оправдания и всякого общественного зла и личной выгоды». И еще: «…самые ужасные злодеяния – шпионство, поборы с народа и ужасные смертоубийства, войны – совершаются людьми ради патриотизма, и совершающие их гордятся этими злодеяниями».

Вижу три педагогические проблемы. Первую сформулировал учитель: «Как же учить любить отечество? Какое? Рассказывать детям о сегодняшних злодеяниях сегодняшних правителей – значит взращивать ненависть, злобу».

Вторая проблема обозначилась в диалоге с учеником. «В России законы не действуют», – сказал старшеклассник. Я спросил: «Почему?» Он ответил: «Круговая порука беззакония». Другой пояснил: «Воровское государство». – «Как же быть? Бороться или смириться?» – «Вы уже ответили на этот вопрос, – сказали дети. – Смирение – тоже борьба».

По третьей проблеме одна родительница сделала такой вывод: «Сейчас трудно удержаться от злобности. Но надо, иначе погубим и мужей, и детей».

Как тут не вспомнить слова Достоевского: «Страну спасут женщины».

4. Детей надо ориентировать на труд. Правда, помноженная на трудовое усилие, – едва ли не главный воспитатель личности

То, что дети втягиваются в производительный труд, в труд по обеспечению себя и своей семьи необходимыми продуктами – это замечательная, хотя в чем-то и печальная реальность. Поверьте, грустно смотреть, как в конце XX века юноши и девушки пользуются допотопной мотыгой, чтобы возделать землю и получить урожай. Но иного выхода нет. И главное здесь другое – дети учатся работать. И если бы правительство действительно дало бы каждой семье землю, быт семьи значительно улучшился бы. Выступая перед родителями, я нередко объясняю им, что участие детей в производительном труде есть величайшее благо.

Поясняя, я прибегаю и к таким фактам, которые каждый родитель может проверить и убедиться в их достоверности.

Однажды я спросил у музыканта, возвратившегося из Японии: «Ваше самое сильное впечатление?» Он ответил: «Годовалый ребенок с веником в одной руке и с совочком в другой – убирает улицу».

Обследование американских, австралийских и европейских школьников показало, что подросток занят учебно-спортивной и трудовой деятельностью до 16 часов в сутки, из них на труд уходит до 6 часов. К совершеннолетию мальчик зарабатывает на квартиру и машину.

В Царскосельском лицее в первой половине дня было 5 часов занятий, во второй – столько же. Вечернее время посвящалось книгам, музыке, общению. Рабочий день макаренковских колонистов включал 5–6 часов производительного труда на заводе, затем учебные и клубные занятия – итого 15–16 часов.

Помню, как один из министров образования, еще не став министром, сказал мне с невероятной убежденностью: «В школе, которую мы создадим, труда не будет!»

Когда мною для наших школьников был опубликован в «Науке и жизни» учебный план, где подростку предлагалось учиться и трудиться до 10 часов, родители забросали журнал протестующими письмами: «Не устраивайте детям каторгу!»

Помню, с какой яростью вычеркивали у меня в «Литературной газете» абзац о производительном детском труде, а я так же яростно вставлял абзац, пока редакция коммунистического воспитания не выдохлась, объявив мне: «Что ж, придется нам расстаться, и навсегда!» Они свое слово сдержали. Вот уже пятнадцать лет в этом отделе я не печатаюсь. Честь и хвала журналистам, сумевшим «защитить» счастливое детство!

Я работал в школе-интернате, где у детей (до восьмого класса) было 180 га земли, 10 га огорода, две фермы, столярные мастерские: дети вставали в шестом часу утра, чтобы накормить животных, поработать в поле и на огороде до занятий. У нас было изобилие: своим трудом мы создавали условия для гармонического развития.

Небезызвестный Гаргантюа вставал в четыре утра, читал божественный текст, прыгал, взбегал на скалы, играл в подвижные игры, фехтовал и уставал так, что несколько слуг выжимали от пота его одежду – и так весь день… Попробуйте разбудить городского мальчика в четыре утра и предложить ему вынести мусорное ведро, или вымыть лестничную площадку, или сбегать на рынок…

В романе «Паразитарий» я проследил целенаправленное разложение молодых людей: из поколения в поколение «воссоздаются» безынициативные, потребительско-злобные папы и мамы. Спит неразбуженная Россия! Спят отяжелевшие папы и мамы, спят на работе, в городском транспорте, у голубых экранов, спят сытые и полуголодные, семейные и холостые, с похмелья и с недосыпу, удачливые и несчастные – всеобщая лень, а может быть, и не лень, а судьбоносное безразличие или безграничная усталость от исторических тревог; так вот это нечто всеобщее накрыло бесконечную раздольную ширь, лишь изредка назойливо-вяловато повторяется нелепый вопрос: «Будет катастрофа или нет?» И каждый чувствует: непременно будет! Вселенская паразитарная лень поддерживается гигантских размеров праздной болтовней. Болтают дети в подворотнях, в школах, в кружках, срываясь на капризный ор: «Мало развлечений!» Болтают молодые неумытые люди: «Не реализуемся!» Семь лет депутатской болтовни, – это не о том, как работать, а о том, как толочь воду в ступе. Семь лет народ болтает о том, что депутаты наживаются на пустой болтовне, – всеобщая злоба смешалась с ленью и напрочь вытеснила самое главное в жизни человека – ТРУД!

Глава 3
Воспитывать не по лжи
1. С раннего детства воспитывать правдивость и честность

Мать удивляется: «Два года – и уже лжет!» Отвечаю: «Если бы грудной ребенок мог говорить, он стал бы лгать на первом месяце жизни». – «Вы шутите?» – «Нисколько».

Когда мы говорим о том, что воспитывает среда, атмосфера, уклад жизни, поведение и нравы родителей, мы подчеркиваем особые, изумительные эколого-культурологические свойства личности ребенка. Подсознательные, родовые, инстинктивные, природные данные настолько сильны и настолько опережают культуру воспитания, что в первые годы, создается впечатление, ребенок сам творит свое «Я». Может быть, отсюда и весьма интересные воспитательные теории о невмешательстве в жизнь ребенка, о том, что всякое воспитание есть ложь (Толстой).

Когда мы говорим о том, что ребенок – Божье чудо и что надо уберечь детей от грязи жизни, мы подчеркиваем не только нелживость природных начал, но и то великое, от чего мы, современники Макаренко и Крупской, отказались, – ребенок есть первообраз гармонии и красоты. Мы формулируем то противоречие, которое непременно возникнет между Божьим и культурологическим. Итак, первый мой вывод: дети начинают лгать, потому что волею общества входят в насквозь лживый социум. Они входят в мир, где лгут взрослые и подростки, стены и книги, экраны и газеты, митинги и депутатские собрания, где даже самая высшая правда лжива, ибо правдивая защита не-истины – есть еще большее зло.

К двум-трем годам лживость ребенка приобретает законченные формы и становится приуготовленной для более глубинных лжедействий. На сцене детской жизни появляется грозное амебообразное, невидимое, но вездесущее чудовище – СТРАХ. Ребенок своими природными «эколого-локаторными» свойствами считывает, скажем, с папиной физиономии то, как отец наедине с собой, в тайных мыслях своих проговаривает, репетирует свою ложь, которую он произнесет в кабинете своего руководителя или в общении с другом, с подчиненным, с возлюбленной, такими же лживыми, как и он сам.

Ребенок улавливает на маминой физиономии, в ее грустных глазах то, как она скрывает папину ложь, о которой, может быть, лишь догадывается, как сама стремится обмануться, лишь бы защитить себя от лишних треволнений! Итак, второе свойство – ложь как защитное свойство, как стиль жизни, как мотив поведения.

К пяти-шести годам в каком-нибудь мирном дворике или в детском садике сталкивается и бурлит многообразная ложь: юные лжецы и лгуньи щеголяют друг перед другом в лучшем случае мастерством вымысла и в худшем – искусством козней и лжесвидетельства. Формируется третье свойство – ложь как средство провести ближнего, уйти от ответственности, спастись посредством вранья: «Это не я, это он!» И наглая настойчивость: «Да, это он!» Что происходит в психике дитяти, когда ложь удалась раз, два, три, сотни раз?! Ребенок усваивает, что ложь выгодна. Она срабатывает и может быть взята в качестве надежного союзника.

Недалеки от истины те родители, которые восклицают: «У моего ребенка фантастическая лживость! Откуда?» Истинность здесь обнаружилась в слове «фантастическая». Дело в том, что подсознательные силы ребенка – это действительно область фантастики: ребенок творит чудные образы, так развиваются его творческие данные. Так сплетаются в его действиях игровые и неигровые начала: он поистине начинает мыслить образами фантастики, – иначе каким же способом обыкновенная пустая катушка из-под ниток превращается в баллистическую ракету, а старая кукла с оторванной ножкой – в Бабу Ягу – костяную ногу. И если эта чудотворящая образность соединяется той лживостью, какую ребенок впитал в себя из окружающей жизни, то получается состав особого свойства, который, может быть, надо назвать лжефантастикой или лжесущим.

Иногда я слышу восклицания и такого рода: «Патологическая лживость! Лгут даже без надобности». И это случается тогда, когда ложь стала не вторым, а первым «Я». Человек уже не в силах остановиться, чтобы не солгать. Ложь становится потребностью личности, острой, притягательной, сладкой, наркотической! Всякое честное слово требует невероятных усилий, борений. Человек нередко оказывается неспособным предать свое первое «Я».

2. Лучший метод воспитания правдивости – это ваша правда, ваша совесть и ваше раскаяние

У меня спрашивают иногда: «Что ж, всякая лживая семья непременно воспитывает лживую личность?» Не всегда. Как правило, все негативные семьи (воровские, коррупционные, грабительские, одним словом, где ложь – закон жизни!) – остроконфликтны. В этих семьях потенциал враждебности с годами дает катастрофические взрывы. Эти катастрофы нередко сопровождаются не только протестами детей, но и категорическим отрицанием всего того уклада, который утверждался родительским авторитетом, точнее, родительской авторитарностью. Вместе с отрицанием родительских нравственных установок низвергается ложь! Но не дай же Бог обретать честность такой дорогой ценой!?

Почему «Не дай Бог», скажете вы? Да потому, что всякое низвержение родительского авторитета чревато серьезными психопатологическими последствиями: непременно начинается еще никем не изученная болезнь души. Эта болезнь, как нечто разлагающе-совестливое, может быть, карамазовское, как правило, заканчивается трагедией: убийцей и гробовщиком становится антипод лжи – не правда, а «правдивая» ярость!

«Что же, нет никаких средств, приемов от лжи?» – возмутитесь вы. Есть! Есть один универсальный прием или даже метод. Он прост, как правда. Надо утром и вечером, в полдень и ночью, в ненастье и в добрую погоду не лгать.

Надо поступать так, чтобы дети знали, что самое дорогое в вашей жизни – правда. Чтобы дети знали, что во имя правды вы готовы, как говаривал великий русский педагог Ушинский, пойти на позор, унижения и даже смерть.

Надо, чтобы вы имели моральное право сочинять с детьми бесконечно прекрасную сказку, где принц скажет: «Нет, я лучше умру, но не солгу».

Надо, чтобы вы вместе с детьми учились «жить не по лжи» (А. И. Солженицын).

3. У любого дела есть своя технология. Педагогическая технология всегда духовна и не лжива

Конечно же, везде есть своя техника и своя технология. Приемчики и приемы складываются в систему, которая может стать блистательной прибавкой к истинно высокой и даже Божественной нравственности семьи, ее воспитательного уклада.

Если бы мы в состоянии были войти в детскую душу, мы бы могли увидеть свой собственный образ таким, каким он воссоздан творческим гением ребенка. Знаете ли вы, каким вы кажетесь ребенку? Злым или добрым, трусом или смелым, истинным или ложным? Я далек от мысли, чтобы призывать вас к тому, чтобы вы приукрашивали свой образ в детском восприятии. Предложение мое сводится лишь к одному: задумайтесь над тем, какие черты вашего характера на первом месте у ребенка? Какие ваши достоинства он ценит прежде всего? Чтобы у ребенка сложился желаемый вами образ, надо делать две вещи. Первое, побольше рассказывайте (и как можно раньше, даже тогда, когда ребенку два-три года) о себе, о своих удачах и неудачах, о своих переживаниях, о своих ценностях. Не думайте, что ребенок вас не поймет. Он действительно из ваших рассказов мало что поймет, но его душа потянется к восприятию вашей души. Гениально скроенная душа ребенка вычленит и возьмет для себя все то лучшее, что шевельнулось в вашем сердце. Поведайте ребенку о своих неудачах так, чтобы он вам сочувствовал, сопереживал с вами. Советовал или настаивал на своих решениях. Сообщайте ребенку и о своих удачах, победах и достижениях. Делайте это предельно сдержанно, скромно. Постарайтесь найти в своем ликовании изъян, просчет, пожалейте потерпевшего, пообещайте вникнуть в его судьбу, подружиться с ним. Пусть элемент прощения, покаяния, доброты повсюду сопровождает ваш прекрасный образ. И, конечно, же ваши слова непременно подкреплены делом. Например, вы схватились за голову (да не так, без театра и игровой лжи!) и сказали вслух: «Господи, я же солгал! А теперь, если я признаюсь во лжи, во-первых, я потеряю уважение друзей, во-вторых, лишусь премии, в-третьих, у меня будут неприятности с руководством…» Что по этому поводу скажут ваш четырехлетний сын или трехлетняя дочь?! Не улыбайтесь. Сегодняшняя нравственная акселерация восхитительна: многие процессы становления наших детей по сравнению с 1913 годом действительно во сто крат изменились. Итак, вы схватились за голову и ваш ребенок вам сочувствует. Начинайте решать задачу: как вам быть?! Это решение есть не просто прием, это есть образ вашего педагогического творчества!

Создавая в душе ребенка свой нелживый образ, вы утверждаете такую максиму: правда выгоднее, чем неправда. Правда – даже если она причиняет временную боль – освобождает лучшие человеческие силы, формирует благородство, бесстрашие. Правдивый – всегда красивее лжеца. Пусть в ваших рассказах, сказках, разговорах присутствуют два борющихся начала – неистинность и правдолюбство. Пусть образ лжеца проигрывает рядом с правдолюбцем. Одной из примет нашего времени является такой парадокс: ребенок знает, что ложь плохо, а правда – хорошо, а сам постоянно лжет и его ничем не отучишь от вранья!

Отвечу. Ребенок упорно подсознательно или сознательно врет, если живет в авторитарных обстоятельствах, если за ложь наказывают, тем более бьют, оскорбляют, поносят и так далее. Укоренившаяся ложь – это та же болезнь. Вы же не лупите ребенка, когда у него болит живот или ушко. Смените авторитарные отношения на авторитетно-доверительные – и вы почувствуете, как начнет меняться душа ребенка. Снимите непременно и такой авторитарный пресс, как страх. Не наказывайте ребенка за ложь.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 | Следующая
  • 3.2 Оценок: 6

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации