Текст книги "Тело как феномен. Разговор с терапевтом"

ЖИВОТ

Есть вопросы, которые в самом естестве своем таят драгоценные крупинки познания, и ответы на них неожиданно могут обернуться открытием неких истин, зачастую довольно тривиальных.

Однажды один весьма пожилой человек поделился со мной как с врачом своим наблюдением. По его рассказу, плотно поев, он затем теряет всякую работоспособность и испытывает сильное желание подремать. Естественно, вопрос заключался в том, не признак ли это возрастных, тем более болезненных процессов. Интерес, с которым мой знакомый выслушал несложное по своей сути медицинское объяснение, убедил меня в том, что и более широкая аудитория не откажется с ним познакомиться.

Процесс еды, доставляющий всем в той или иной степени удовольствие, как правило, имеет своим прямым следствием переваривание пищи, а это, замечу, работа, которая сопровождается значительными энергозатратами. Тут и перистальтика – усиленные сокращения желудочно-кишечной трубки, продвигающие вдоль нее пищевые массы, и секреция – выделение пищеварительных соков (один желудок в течение суток вырабатывает до двух литров сока!), и резорбция – всасывание образовавшегося питательного раствора в стенке кишки, и транспорт конечных продуктов в печень – основную биохимическую лабораторию организма. Так вот, чтобы обеспечить саму возможность такой совместной работы, необходимо – и это главное – существенно увеличить приток крови в бассейны чревных артерий и воротной («ворота печени») вены. То есть перераспределить кровь в пределах сосудистой сети организма. Крови же всего четыре с половиной-пять литров, и, чтобы куда-то дать ее дополнительно, нужно откуда-то ее взять. Иначе говоря, где-то недодать.

Процесс мышления, как бы это ни казалось кому-то странным, – тоже работа, которая требует энергии, и немалой. Это в свое время было доказано удивительным по простоте экспериментом. Доску с лежащим на ней человеком уравновесили на манер весов и предложили испытуемому произвести в уме арифметические действия. Так вот, при перемножении уже двузначных чисел головной конец доски опускался под влиянием веса дополнительной крови, притекавшей к выполнявшему такую работу мозгу. Естественно, что при относительном обеднении мозгового кровотока, как это происходит во время пищеварительного акта, интенсивность мыслительских процессов заметно снижается. Вот именно этим и следует объяснить спад творческой активности, да и работоспособности вообще, у моего собеседника.

Более того, из-за насыщения плазмы крови капельками эмульгированного жира «сытая» кровь и вовсе оказывает тормозящее действие на центральную нервную систему. Вот вам результаты еще одного эксперимента: голодные животные, после того как им переливали плазму от их только что насытившихся сородичей, сладко засыпали, и тем крепче, чем жирнее была у последних пища.

Из всего сказанного закономерно следует, что после обеда или ужина отдохнуть и даже немного поспать не только приятно, но и полезно. Однако… Смотрите: все животные на Земле (не столь важно, ведут они дневной или ночной образ жизни) период бодрствования проводят в добывании хлеба насущного и отдыхают именно тогда, когда переваривают пищу. А вот для людей врачебные рекомендации на сей счет – прямо противоположные! Да, детей после каждого кормления укладывают спать, а взрослым, находящимся на лечении в больницах или проводящим свои отпуска в домах отдыха или в санаториях, тоже рекомендуют послеобеденный сон. Но это, замечу, группы населения с пониженной социальной и трудовой активностью. Остальных же, то есть большинство, отечественная медицина настоятельно предостерегает: после еды спать вредно, а уж если положено отдыхать, например, ночью, то не раньше, чем через два-три часа после приема пищи. То есть фактически натощак.

Еще в период моего обучения в медицинском институте нам приводили в поддержку такой концепции известное изречение: «Завтрак съешь сам, обед раздели с другом, а ужин отдай врагу». Конечно, это не означало, что нужно отказываться от почти половины требуемого суточного рациона: ведь завтрак составляет от него около 30%, а обед – приблизительно половину. Просто, говорили нам, еще в народе подмечено, что наедаться перед сном вредно. И получалось так: днем и паши, и пиши, и переваривай – наскоро! – съеденную в промежутках между этим пищу. А с народной мудростью, тем более в такой наблюдательной ее частью, спорить бессмысленно. Но с другой стороны, вряд ли народный опыт может оказаться в столь вопиющем противоречии с законами природы, в нашем случае – физиологическими. Такого, как правило, не бывает.

Вот другой пример. Некогда рекомендованный рецепт закаливания «Держи ноги в тепле, а голову в холоде» (опять же из разряда народной мудрости) сегодня вызывает справедливое негодование врачей – а именно отоларингологов и косметологов, – потому что буквальное следование этому принципу в условиях неласковой российской зимы приводит к частым гайморитам и, кстати, к преждевременному облысению мужской половины населения.

Парадоксы? Безусловно. И тогда давайте подумаем: что же это были за обстоятельства, которые в давние времена требовали, чтобы человек отказался удовлетворять свои законные нужды – ужин отдал врагу и ложился спать натощак? Если не лезть в глубь тысячелетий, а обратиться к нашей же российской недавней истории, то сразу приходят на память многочасовые ночные марши воинских подразделений, имевшие своей целью внезапное нападение на неприятеля. «Как снег на голову» – по Суворову. Так что народная мудрость тут ни при чем, а все дело скорее всего в военном прагматизме, ну и, конечно, в истинно литературном таланте тех, кто создавал подобные афоризмы. А уже в наше время, в эпоху НТР, когда постоянно нарастающий темп жизни оставляет человеку все меньше возможностей, чтобы существовать в согласии со своей физиологией, такие фразы пришлись как нельзя кстати.

Истинная мудрость – жить в наивозможном согласии с законами природы, ибо где-где, а в ней, природе, все целесообразно. И потому я успокоил своего собеседника, посоветовав ему не сопротивляться той приятной сонливости, которая наступает после сытного обеда.

Предвижу стандартное возражение. Наш век отмечен, помимо прочего, массовой гиподинамией, и если после каждого приема пищи еще принимать горизонтальное положение, то… Да, вне всякого сомнения, лишние калории, не сгоревшие в огне физической активности, откладываются жировой тканью, что увеличивает массу тела. Поэтому людям, склонным к полноте, у которых этот процесс преобладает над энергетическими затратами, действительно не стоит наедаться перед сном или дремать часок-другой после обеда.

А остальным, тем, которые к полноте не склонны или пока не склонны? Рекомендация, по сути, та же: не противоречить природе. То есть жить так, чтобы обязательно было время как для активных – физических и умственных – занятий, так и для пассивного отдыха, который не только услада после трудов праведных, но и физическая необходимость. Переваривать пищу следует лежа. Разумеется, это имеет отношение к тем, кто, извините за банальность, ведет здоровый образ жизни.

Постоянно урчащий шарообразный живот любителя пива даже получил у немецких врачей вполне научное определение – «пивное брюхо». Но и у многих наших соотечественников, никогда не водивших дружбу с Джоном Ячменное Зерно (так назвал пиво великий шотландский поэт Роберт Бернс), тоже появляется годам к 30–40 обидно портящий мужскую стать круглый животик.

Немаловажную роль в этом случае играет ослабление мускулатуры передней брюшной стенки. На что и намекают любящие жены, презрительно пощелкивая своих благоверных по звенящему чреву. Однако не только забвение регулярной утренней зарядки и пристрастие к обильным ужинам заставляет вчерашних Шварценеггеров и Сталлоне менять привычные ремни в брюках на подтяжки, а то и вовсе обновлять свой гардероб.

«Бояре прели в думе и пускали злого духа в шубы», – так Алексей Толстой описывает заседание государственного совета на Руси во времена царевны Софьи. Вот этот злой дух, или метеоризм, т.е. стойкое вздутие кишечника образовавшимися в нем газами, и вспучивает из века в век животы россиян. Даже у худощавых и до того стройных мужчин. При обычном ожирении, как выяснили все те же дотошные немцы, живот имеет совсем другую конфигурацию.

Внутреннее давление в брюшной полости оказывает существенное влияние на кровообращение. Всякий, у кого после сытного обеда ощущается приятная расслабленность в членах, а порой и легкое головокружение, испытывает это влияние на себе из-за перераспределения объема циркулирующей крови в систему чревных артерий. Для пищеварительных нужд. Для тощего (голодного) живота жизненно необходимы хорошо развитые упругие мышечные стенки, чтобы поддерживать в нем давление выше атмосферного. В противном случае нам попросту не хватит имеющихся 4,5–5,5 литра крови. К слову сказать, одна только печень с ее губчатой структурой способна депонировать до 60 литров. Кишечные газы, предмет многих неприличных анекдотов у народов всего мира, и берут на себя роль регуляторов внутрибрюшного давления взамен ослабевших мышц.

Обладатели легкомысленного брюшка не умирают от коллапса (резкого падения артериального давления) только потому, что кишечная стенка способна как всасывать из просвета кишки различные газы – кислород, сероводород и некоторые другие, так и «накачивать» их туда. Довершают дело процессы брожения. И совсем не обязательно наливаться по самое горло пенистым пивом. Достаточно быть приверженцем национальной русской кухни: свежего белого хлеба, в который наши пекари испокон веков добавляют для вкуса и объема гороховую муку, или поглощать ломтями наш знаменитый ржаной кислого замеса черный хлеб. Белокочанная капуста во щах и в солянках и гордость российской национальной кухни разваристая картошка с ее большим содержанием крахмала да просто бутерброд с колбасой, привычно запиваемый сладким чаем, – все идет в дело, давая пищу бродильным бактериям. А они, выделяя газы, вспучивают содержимое кишечника точно так же, как и дрожжи – хорошо замешенное тесто.

Постоянное вздутие живота еще более ослабляет переднюю брюшную стенку, и образуется порочный круг, результаты которого мы с унылым отвращением наблюдаем в зеркале. Однако только диетой, зачастую состряпанной каким-нибудь безграмотным ловкачом (вроде рисово-колбасной или фруктово-сырно-ягодной), этот порочный круг не разорвать. А нужно, кряхтя и чертыхаясь, ложиться на пол и задирать ноги вверх до изнеможения. Или, по совету профессора Уманского, становиться на карачки и по 40–60 раз быстро надувать и втягивать живот, оглашая окрестности, подобно весельчаку Пантагрюэлю из непристойного романа гениального Рабле, победными трубными звуками!

СОВЕТЫ ДОКТОРА

• Доказано еще Мечниковым, что молочнокислые продукты, в частности, простокваша, названная его именем, и ацидофилин способствуют нормализации кишечной флоры, освобождают ее от бродильных бактерий, уменьшают метеоризм и улучшают синтез витаминов группы В.

• Доказано химиками-пищевиками, что йогурты теряют свои целебные свойства в течение первых 4–5 суток после приготовления. Поэтому импортные йогурты, транспортировка которых занимает гораздо большее время, для лечебных целей непригодны.

• Доказано гастроэнтерологами, что злоупотребление алкоголем, который повреждает ткань печени и поджелудочной железы, приводит к нарушению тонкого механизма кишечного всасывания и, как следствие, к стойким расстройствам пищеварения и метеоризму.

• Доказано Р. Хегглиным (профессором из Цюриха), что одним из ранних признаков цирроза печени может быть облысение волосатого живота. Причина этого феномена пока не выяснена.

НЕРВНАЯ СИСТЕМА

Не сомневаюсь, что практически каждый человек, если он обратился к врачу с сакраментальным вопросом: «Пить или не пить?» – на сто процентов изначально уверен, что ответ получит однозначный: «Конечно, не пить». И уверяю вас – ошибется (разумеется, я сейчас исключаю те клинические случаи, когда употреблять алкоголь действительно опасно). И ошибется потому, что медицине, да и науке вообще, известны не только негативные стороны воздействия этилового спирта на организм человека, но и нечто другое. И хотя это «нечто», может быть, и неловко определять как положительное, но от истины никуда не деться: в ходе исторического развития человечества алкоголь играл (и играет до сих пор) крайне важную роль. Вот вам и исходные посылки для решения проблемы «человек и алкоголь»: с одной стороны, это проблема общая, социально-историческая, с другой – частная, касающаяся здоровья конкретного человека; с одной стороны, это цена, которую в XX веке заплатило общество за борьбу с пьянством (последствия «сухого закона» в США – организованная преступность, всесильная мафия, а в России – две революции), с другой – только обитатель гипотетической земли «абсолютной трезвости», вроде свифтовской Лапуты, не имеет понятия о белой горячке или циррозе печени у пьяниц. И как же тогда в поисках истины проскользнуть между Сциллой здравых закономерностей социальной истории человечества и Харибдой здравых же медицинских претензий к людям, употребляющим алкоголь?

Мифы и легенды разных народов бережно хранят имена первооткрывателей и разработчиков виноделия. Тут и Дионис-Бахус с виноградной лозой, найденной им на горе Нисе, и Буньи из народа Бангонго, автор пальмового вина («Сказки с реки Конго»), и Абаанги, прародитель гуарайю, научивший жену варить хмельную чичу из пожелтевших клубней юкки («Легенды и сказки индейцев Латинской Америки»), и ительмен Кутхворон со своим мухоморно-голубичным чиримом («Сказки и мифы народов Чукотки и Камчатки»), и многие другие. И если из всего этого и возник в конце концов социальный феномен праздника, то в своих, так сказать, эволюционных истоках это скорее побочное явление, поскольку первобытному человеку было чаще всего не до плясок на лужку. Чувство голода и страх – вот основные эмоции его непродолжительной жизни. Унаследованная от эволюционных предков привычка сохранять впрок скудные излишки природных продуктов питания, в частности дикорастущих плодов, обернулась тем, что наш древний родственник однажды не выплюнул горько-сладковатые забродившие ягоды, а, сморщившись, пожевал, проглотил и вдруг ощутил, что ему хорошо. Ибо, вкусив первородного алкоголя, почувствовал он себя сильным и храбрым, и отпустила его боль в разодранной чьими-то клыками ноге, и от ощущения легкости и вседозволенности закружилась его голова.

Таким образом, именно антифобическое (подавляющее страх) и анальгезирующее, то есть обезболивающее, действие малых доз алкоголя и определило в первую очередь его, алкоголя, триумфаторское место в социогенезе. Однако только этими реалиями дело, конечно, не ограничивается.

Упомянутые свойства винного спирта (весьма полезные в определенных случаях) связаны с ослаблением торможения в коре головного мозга и характерным алкогольным возбуждением, попросту – опьянением, сопровождающимся, в частности, снижением критичности. И когда человек заявляет о своем желании расслабиться после напряженной работы или стрессовой ситуации, то он использует почти научную терминологию. Да, ему необходимо расслабиться, но для чего? Эйфория это даруемое вином состояние приподнятого настроения, неадекватной действительности беспечности, довольства – вот цель, ради которой толпятся у входов в винные магазины! И чем тягостнее для человека окружающая его действительность, чем меньше успехов в работе и счастья в личной жизни, тем желаннее для него эта дающая быстрый и достаточно надежный эффект жидкость. Так что было бы желание, а повод…

И еще один существенный момент. Ослабление тормозных процессов в центральной нервной системе и снижение уровня критичности значительно облегчают контакты между людьми с различными типами психического склада и характеров. В чем прелесть любого застолья? В единодушии. А единодушие – одно из непременных условий формирования коллектива. Постоянного или сугубо кратковременного, не столь уж важно. И скорее всего не будь вина с его коллективизирующей ролью, людям пришлось бы его придумать самим, ибо мы с вами – существа общественные, а из наслаждений жизни, если дополнить великого поэта, счастье человеческого общения уступает разве что любви и музыке. Ну а всю палитру социальных проявлений подобного коммуникативного эффекта – от нежного или настойчивого «Ты меня уважаешь?» до озверелого разграбления петербургских винных складов в 1918 году или трагических событий возле Останкинского телецентра в 1993-м – читатель без труда может воссоздать и сам.

Ни для кого не секрет, что различия в воздействии алкоголя на человека зависят от дозы. Малые или умеренные дозы – это эйфория, благостное ощущение единодушия, беспроблемности; большие дозы – это уже не что иное, как наркоз: глубокий сон с потерей сознания, болевой чувствительности и в конечном счете с подавлением дыхательного центра головного мозга. Однако с позиций современной терапии внутренних болезней воздействие этилового спирта на наши организмы отнюдь не исчерпывается его эффектами в центральной нервной системе. Более того, это воздействие практически не связано с нейрохимическими реакциями. Вся суть – исключительно в той радикальной метаморфозе, которую претерпела еще в XV веке технология виноделия.

Именно тогда в Генуе открыли процесс перегонки. А ведь от Адама горячительное зелье получали за счет естественного брожения, когда крепость напитков не превышала 20°, а чаще всего была значительно ниже. Теперь же из змеевика перегонной установки капала «огненная вода» – в идеале с любым содержанием алкоголя. И человечество бодро шагнуло в эпоху водок, джинов, виски и так далее. Однако их промышленное производство, сулившее баснословные прибыли, предстояло еще разработать, а широкий сбыт предполагал полноценное развитие стеклотарной индустрии. Поэтому быстрой алкоголизации населения не произошло. Короче говоря, нашей ликеро-водочной цивилизации понадобилось пять столетий безмятежного пьянства, прежде чем медицина осознала значение произошедших перемен.

Если степень опьянения зависит от концентрации алкоголя и дозы, то длительность опьянения – от эффективности работы алкогольдегидрогеназы – фермента, метаболизирующего винный спирт до неактивных соединений. Вспомним: пиво, разные вина, настойки, наливки с малым процентным содержанием алкоголя требуют для достижения эйфории многочасовых застолий. А вот хлопнув стакан водки, получить долгожданный эффект можно и в подворотне – так сказать, на бегу. И если в первом случае концентрация алкоголя нарастает медленно и неплохо контролируется вышеупомянутым ферментом, то при употреблении крепких напитков высокое содержание алкоголя оказывает уже прямое повреждающее, токсическое воздействие на клеточные мембраны и тканевые белки. Будучи, однако, чаще всего кратковременным, этот токсический удар сразу не приводит к печальным последствиям, но, суммируясь за годы из-за частых алкогольных возлияний, может вызвать так называемую «алкогольную болезнь».

Замечу: она – отнюдь не то, что подразумевают под хроническим алкоголизмом. В отличие от последнего, при алкогольной болезни, как правило, нет явной зависимости от алкоголя, привыкания к нему, всем известного (хотя бы по литературе) синдрома похмелья. Клинические же проявления сей болезни многообразны и, увы, тоже небезобидны. В сердце постепенно нарушаются основные его функции – сократительная и ритмическая. Далее: жировая дистрофия печени (обратите внимание – не цирроз!). И наконец, хронические, вялотекущие, сопровождающиеся уплотнением и ожирением ткани воспаления поджелудочной железы. Вот все это и служит основой, по мнению профессора Н.С. Мухина, для диагноза «алкогольная болезнь».

Но и этим печали не исчерпываются. У человека, который по собственному признанию «выпивает, как все» (но не алкоголика!), гнойные осложнения после воспалений легких, аппендицита или холецистита из-за снижения иммунной защиты организма протекают много хуже – порой так, что прогноз не только в отношении болезни, но и самой жизни становится проблематичным. Травматологи, в свою очередь, тоже подметили, что у регулярно пьющих людей переломы срастаются медленнее и чаще осложняются остеомиелитом.

И последнее. Всякий знает, что спирт горит синим пламенем, но не каждый связывает это с его калорийной ценностью. А ведь спирт – энергоноситель, и не хуже бензина! Поэтому следует держать в уме, что каждая рюмочка с содержимым крепостью в 40°, принятая после трудового дня, присовокупляет к жировой ткани лишнюю капельку жира. И это, в конце концов, делает внешний облик неблаговидным. А затем ведет к болезням уже от ожирения.

Говорят, в России пьют, как нигде. Однако сие мнение односторонне и во многом неверно. Просто в питейных традициях нашей страны, в отличие, скажем, от западной цивилизации, не сформировалась привычка употреблять крепкие напитки в разбавленном виде. И потому отрицательные эффекты «чистого алкоголя» наиболее демонстративно проявились именно среди российского населения.

В древние времена горячительное распределяли, а затем решали, когда его следует употреблять, колдуны, или жрецы, или вожди. Нынче каждый решает сам. Хорошо это или плохо? Я ни в коей мере не поборник регламентации свыше, а тем более – «сухого закона». Просто я уверен, что «праздник каждый день» – это удел детского возраста. Взрослым же приличествуют знание и рассудительность. Ибо сказано великим Омаром Хайямом:

 
Запрет вина – закон, считающийся с тем,
Кем пьется, и когда, и много ли, и с кем.
Когда соблюдены все эти оговорки,
Пить – признак мудрости, а не порок совсем.
 

Вот потому-то, будучи доктором, я говорю спокойно: «Ваше здоровье!»

Из писем доктору

Если опохмелиться, то действительно легче станет?

Почему если похмеляться водкой, то врачи говорят, что ты уже алкоголик, а если с похмелья пить рассол, то – нет? В чем тут разница? И вообще почему на Руси испокон веков пьют рассол после пьянки?

С тех пор как человечество придумало хмельное питье, оно спозналось и с похмельем – отвратительной расплатой за пьяные излишества, при котором и голова разламывается от боли, и тошнота подступает, руки-ноги дрожат, а во рту – как это буквально все народы, словно сговорившись, называют – будто кошки нагадили! Потому и стремилась пьющая братия во все времена поскорее подлечиться, «поправиться». В стремлении к хорошему самочувствию все очень быстро узнали, что если выпить еще бражки или калгановой, пивка, благородного шампанского или вовсе портвейну «три семерки» употребить стаканчик-другой, то похмелье как рукой снимает. Недаром В. И. Даль в «Толковом словаре живого великорусского языка» так прямо и указывает: «Похмеляться – запивать пьянство, пить для поправления болезненного состояния. Похмелье – питье после пьянства, продолжение его».

Однако далеко не всегда, даже после обильных возлияний, требуются столь радикальные мероприятия. Иной с полным основанием утверждает, что и «после литра выпитой» чувствует себя «на все сто» и ни в каких похмельных средствах нужды не испытывает. И тысячу раз прав Николай Расторгуев, солист группы «Любэ», распевающий с эстрады, что «похмелье – штука тонкая»!

Дело в том, что этиловый, или винный, спирт, который содержится во всех горячительных напитках (ему одному они и обязаны своим опьяняющим действием), разлагается в организме человека специальным печеночным ферментом – алкогольдегидрогеназой. В процессе такого разложения образуется еще множество химических веществ, уже не способных опьянить, но зато вызывающих и головную боль, и тошноту, и прочие «радости» похмельного состояния. А количество этого фермента и скорость выработки его каждой отдельно взятой печенью у всех людей разные. На похмельную стойкость влияют и возраст, и камни в желчном пузыре, и перенесенные инфекции, вплоть до частых гриппов, но самое главное – врожденное, т. е. генетическое, качество синтеза алкогольдегидрогеназы. Перебрав крепкого, можно остаться без фермента в крови, да еще и с полным набором недоокисленных продуктов разложения спирта. Сами эти продукты не способны возбудить секрецию новой порции фермента, и, пока их нейтрализуют более медленные биологические превращения, похмелье вволю натешится вашей бедной головушкой. Знать бы каждому свою меру!.. А так только новая доза спиртного может пробудить активность отдохнувшей за ночь печени.

Чувство меры определяет и другую тонкость похмельного синдрома. Для повторного включения механизмов печеночной секреции во «вчерашнюю пьянку» нужны совсем ничтожные количества спирта, но именно спирта, а не прочих оттягивающих средств вроде кислых щей, жирного армянского хаша или различных простокваш и минеральных вод. Здесь-то и кроется тайна знаменитого российского огуречного рассола, в который для длительного зимнего хранения огурчиков (только их!) исстари добавляется водка – ³/₄ стакана на 10 литров. И в полулитре этой благодати, настоенной на смородиновом листе и яблочном или виноградном уксусе, будет ровно столько молекул С₂Н₅ОН, сколь потребно и головку полечить, и не дать разгуляться заново зеленому змию. Кстати, таким же «секретом» обладает и кумыс. Подозреваю, что именно из-за содержащихся в нем 1–3% спирта, а не за другие многочисленные лечебные качества кумыс продавался в буфете ЦК КПСС на Старой площади аж с восьми утра. По гривенничку за порцию.

А потребность часто опохмеляться крепкими напитками указывает, с одной стороны, на слабость ферментообразующей функции печени, с другой – на возникшую уже алкогольную зависимость. Такая зависимость и ввергает человека в запои. «Пьяница проспится, похмельный – никогда» – это на Руси было известно задолго до появления врачей-наркологов.

СОВЕТЫ ДОКТОРА

• Спирт хорошо связывается с жирами и белками, растворенными в плазме крови. Хорошо и плотно закусывая во время выпивки, можно уменьшить степень опьянения и алкогольный удар по печени.

• Жирные наваристые супы, употребляемые натощак на следующий день после праздничного застолья, быстро связывают в крови недоокисленные продукты алкоголя, способствуя тем самым улучшению самочувствия.

• Аспирин, который содержится в таблетках «Алка Зельцер», хорошо снимает головную боль при похмелье, но сам по себе похмельный синдром лечить не может.

• Капуста усиливает выделение желудочного сока и тем самым способствует пищеварению и насыщению крови жирами и белками. Если кислые суточные щи или квашеная капуста не облегчают вашего состояния после перебора, проверьте кислотность желудочного сока – она может оказаться пониженной. При этом необходимо обратиться к врачу.

• Если выпить натощак 5–10 таблеток активированного угля или столовую ложку какого-нибудь другого абсорбента, то они высасывают из кишечника остатки праздничного стола и резко уменьшаются симптомы похмелья. Этим способом очень активно пользуются в Западной Европе, где пищевые абсорбенты продаются на каждом шагу.