Текст книги "Правда о зомби. Секретные проекты спецслужб"

Гитлер чувствовал биополе толпы, чувствовал ауру близко находившихся от него людей – таково мнение многих оккультистов. Этим же феноменом они объясняют и тот факт, что при публичных выступлениях на фюрера не было совершено ни одного (!) покушения. Поясним конкретно: существует мнение, когда Гитлер был избран темными потусторонними силами как предводитель нации, эти демонические силы окружили его особым энергетическим облаком, через которое не в силах были пробиться светлые силы возмездия. Вспомним многочисленные кадры хроники, когда Гитлер открыто стоит в машине, едущей среди тысячных толп по парадной аллее. Даже самая бдительная служба безопасности за столько лет наверняка не смогла бы уберечь его от покушения. Однако таковое, и то неудачно, смогло произойти в 1944 году в бункере фюрера, когда по чистой случайности (?) портфель со взрывчаткой оказался далеко от тирана – вся ударная волна взрыва в основном пришлась на мощный стол и находившихся поблизости офицеров ставки.

В разговорах о неуязвимости фюрера мелькает и такое предположение: окружавшее его невидимое демоническое поле все же однажды спасло ему жизнь. Эту версию излагают так, будто бы на одном из массовых выступлений снайпер одной из западных спецслужб все же подготовил покушение на Гитлера, даже поймал его в оптический прицел, но… по странной причине не в силах был нажать на спусковой крючок. Словно какая-то злая воля в этот миг сковала снайпера, готового ценой собственной жизни уничтожить диктатора. К сожалению, конкретно документального подтверждения этой легенды за последние десятилетия не представила ни одна из спецслужб антигитлеровской коалиции. Нам ничего не остается, как отнести эту легенду к разряду газетных уток.

Но в поклонении фюреру есть другой неоспоримый довод: в доходящей при его появлении почти до священного экстаза толпе не находилось человека, которому бы в голову пришло поднять руку на обожаемого мессию. Это и есть психологический эффект толпы, подвергнутой тоталитарной идеологической обработке. Учтем и особенности психологии немецкой нации, давно ожидавшей вождя-спасителя. Оккультист бы тут подчеркнул, что так народ перепутал посланца дьявола с истинным светлым вождем нации, который бы направил Германию по пути процветания.

На воображение народа действовала даже продуманная атрибутика фашизма: свастика, орлы над каждым имперским учреждением, нашивки на рукавах штурмовиков, наконец – мрачная черная форма эсэсовцев с черепами на фуражках. Все это вместе взятое с неуемной геббельсовской пропагандой подавляюще действовало на маленького рядового гражданина, внушало ему чувство собственной ничтожности перед Третьим Римом, который теперь будет существовать тысячу лет. Ко всей моральной угнетающей обстановке добавим систему массовой слежки и доносительства внутри страны. А чтобы сбить с толку резидентов антигитлеровской коалиции и силы внутреннего сопротивления, не без участия СС и гестапо был распущен слух, будто у фюрера несколько двойников. Открыто об этом не говорили, но шепоток гулял из конца в конец по рейху – и это тоже усиливало неуязвимость Гитлера перед возможными террористами.

Были ли у него двойники на самом деле? Некоторые авторитетные историки утверждают, что были, приводя в доказательство некоторые документы гитлеровского руководства, в которых якобы находятся намеки на это. Словом, ореол мистика, окруженного двойниками, этакого сверхчеловека, недостижимого для простого смертного, выгоден любой тирании – и Гитлер в этом смысле не исключение, а закономерность.

Идеологи фашизма быстро поняли, что для успеха у нации надо постоянно держать под контролем и манипулировать эмоциями, а не только здравым смыслом подданных. Эту деталь подчеркивает в своем исследовании и Буллок, впрочем, как и другие историки: «Нацисты отличались от всех других партий именно тем, что для них стиль избирательной кампании был гораздо важнее, чем ее содержание. Можно сказать, что в их случае средство было целью. Не только речи Гитлера, но и все атрибуты движения, которые относились к политике как к драматической смеси театра и религии, были нацелены на возбуждение не рациональных, а эмоциональных реакций. Это были именно те „эффективные интересы“, для которых (как указал Фрейд) логические доводы неприемлемы, что давно поняли исследователи человеческой природы и философы».

Вот цитата из «Майн кампф», показывающая, что эту книгу писал далеко не психический больной – скорее наоборот, поглощенный идеей власти, он был неплохим психологом или по крайней мере способным аналитиком, умеющим на практике применить бытовавшие до него идеи: «Наш разум может действовать надежно только тогда, когда он не подвержен влиянию сильных эмоциональных воздействий, в противном случае он действует просто как инструмент и передает требуемое волей».

Этого и удалось добиться нацистам во всей государственной иерархии, во всех сферах общественной жизни, в политике, экономике и науке. Как свидетельствует статистика, в ноябре 1933 года декларацию, составленную в поддержку национал-социалистического режима, подписали большинство немецких профессоров: 700 человек! А Мартин Хайдеггер, один из авторитетных философов того времени, вступая в должность ректора Фрейбургского университета, заявил перед студентами: «Никакие догматы и идеи более не будут законами нашего бытия. Только фюрер воплощает настоящую и будущую реальность Германии и ее закон».

А за этим последовало то, что соответствует духу империи: каждый военнослужащий и государственный чиновник теперь присягали не Конституции, «а перед лицом Бога – Адольфу Гитлеру, фюреру Германского рейха и немецкого народа». Так власть Гитлера приобрела имперскую суть и персонифицировалась с волеизъявлением всего народа. Вот как в течение нескольких лет, благодаря личным способностям и общественно-политическим обстоятельствам «родился мессия Германии, посланный самим Провидением». Думается, что это действие на миллионы мозгов по своему эффекту не уступало психотронному оружию, если бы оно, конечно, существовало сейчас.

В довершение к мистическому портрету Гитлера добавим, что он чрезвычайно интересовался сенсетивными способностями человека и запредельными астральными силами, пытаясь найти к ним ключ и почерпнуть потустороннее могущество. Известно, что он верил в оккультные силы, помогающие покорить мир: ведь не случайно еще в юности он так дотошно изучал историю копья Лонгина. Он обращал внимание на психологов, глубоко продвинувшихся в своих исследованиях, одновременно приближал к себе ясновидящих, астрологов, с которыми советовался перед принятием значительных решений.

Всем известен роман Лиона Фейхтвангера «Братья Лаутензак», значительный тем, что в его основу положены некоторые реальные факты. Около Гитлера действительно обретался некто ясновидящий – Оскар Лаутензак (настоящая фамилия – Ганусен). Ганусен был из еврейской семьи, дед его служил старостой синагоги. С 1934 года начинается его роковое сближение с Гитлером. Тут сказалась практическая жилка Адольфа, открыто ненавидящего евреев: «Если этот еврей мне полезен, то пусть существует», – считал Гитлер, со своей стороны прекрасно зная, что бедняге ясновидящему уже никуда не деться из его когтей.

Так оно в итоге и случилось. Когда Ганусен, по мнению приближенных фюрера, стал слишком много знать о тонкостях политических игр нацистов, его попросту вывезли в лес и расстреляли. Для Гитлера это не было большой потерей, так как, по разным версиям, он имел отношения с несколькими оккультистами разного плана, в том числе и со спиритами.

Погружение в мир мистики с юных лет сказалось и на выборе атрибутики фашистского государства. Увлеченный теорией арийцев и считая, что их священные корни находятся где-то в Индии, Гитлер знаком фашизма выбрал свастику, являющуюся зеркальным отражением индийского знака Шивы. Существуют спорные мнения – почему он избрал именно этот знак. Реальная версия – что этот символ означает господство над миром, а в перевернутом виде является источником магических энергий.

Мы не будем спорить на этот счет, а скажем дальше, что Гитлер не ограничился оккультной атрибутикой: по его приказу создавались закрытые научные лаборатории, где изучались парапсихологические особенности человека, делались попытки магов проникнуть в астральный мир.

Много слухов в свое время было вокруг полумифической экспедиции гитлеровских специалистов-парапсихологов в Гималаи на поиски таинственной секты, обладающей потусторонними силами зла. Была ли эта экспедиция на самом деле и достигла ли она своей цели – трудно доказать. Но более реальным выглядит тот факт, что сразу после штурма рейхсканцелярии в апреле 1945 года около нее среди развалин были обнаружены несколько обезображенных трупов в эсэсовской форме: у трупов были лица монголоидного типа. На этот факт ссылались и средства массовой информации Запада, когда поднималась шумиха вокруг этого предположения. Были ли эти эсэсовцы «гостями из черной тибетской секты», погибли ли они своей смертью входе ожесточенного штурма рейхсканцелярии или их уничтожили накануне, как опасных свидетелей гитлеровских экспериментов – утверждать невозможно.

Несомненно одно: опыты в психологическом направлении проводились, реальных же фактов издевательств эсэсовцев в белых халатах над людьми – более чем достаточно. Материальные свидетельства катастрофического марша фашизма по Европе еще долго будут напоминать потомкам о бесчеловечности национал-социализма. Достаточно посетить Освенцим, чтобы, не будучи мистиком, ужаснуться увиденному.

Сам же уход оставшихся фашистских главарей, приговоренных к смертной казни Нюрнбергским трибуналом, был банален – как конец простых уголовников, если не брать во внимание, что это были уголовники мирового масштаба.

По свидетельству американских солдат, первым на эшафот повели Риббентропа. У него было окаменевшее лицо. В последний миг бывший министр иностранных дел воскликнул: «Всевышний, храни Германию! Пощади душу мою!» Открылась ли в эту секунду ему его посмертная ужасная судьба? Есть тайны, скрытые даже от самых проницательных ясновидцев. А из его задокументированной фразы следует, что Риббентроп продолжал считать, будто его руками и руками его сообщников руководили небесные силы, хранящие Германию! Сколько неизъяснимого демонизма в этой кровавой душе, считающей себя под покровительством Провидения. Вернее будет этот факт понять так: углубление в мир мистического мрака он и ему подобные со всей уверенностью восприняли как контакт с Высшими Силами. Но до конца дней они так и не постигли, что это был контакт с «черным каналом зла», активным проводником которого они стали в жизни.

Это единственное объяснение, не противоречащее законам белой магии. Формальный же историк и философ назовет такого преступника фанатиком. Однако, как ни странно, не к мирским человеческим законам, а к Богу обращались в своих последних словах остальные вожди рейха. Свою сатанинскую многолетнюю деятельность они считали соизволением Господним. Большего кощунства не слыхивал мир. Нигде в Святом Писании у христиан не написано, что величие державы и народа достигается зверским умерщвлением миллионов людей. Заповедь «Не убий» словно выпала из замутненной фанатизмом памяти основателей «тысячелетнего рейха».

Штрейхер с уверенностью сказал американским исполнителям приговора: «Теперь к Богу! Большевики и вас когда-нибудь повесят. Адель, моя несчастная жена». Какая умилительная сентиментальность в последней фразе закоренелого сторонника гитлеризма. А сколько мужчин перед газовыми камерами и бесконечными расстрельными рвами мысленно или вслух с невыразимой тоской вспоминали своих любимых?

Зейс-Инкварт оказался на эшафоте чурбаноподобным выражение псевдопатриотизма: «Я верю в Германию!» В какую Германию он продолжал верить, уходя в мир иной? В Германию, устилающую костями свой путь в будущее, в народ, который еще, возможно, воздвигнет храм своего счастья и благополучия на мучениях новых миллионов душ?

Кейтель тоже оказался верен тевтонскому «духу зла»: «Два миллиона моих солдат пошли на смерть за свое отечество. Я иду вслед за своими сынами. Благодарю». Последнее слово звучит как идиотизм или прощальный вопль сумасшедшего, который восторгается даже мистерией собственной жизни. Вслед за «своими сынами», солдатами-убийцами, Кейтель канул в черные пространства проклятий. Прокляли их и живые, кто воспринимал как святотатство прикрытие именем Бога невероятных злодеяний.

Кальтенбрунер был не намного оригинальнее Зейс-Инкварта, возвестив с эшафота: «Германия! Будь счастлива!» Нет, от такого «счастья» германский народ должен в ужасе отшатнуться навек. Так по крайней мере казалось в 1945 году, казалось в последующие годы. Но не кажется полвека спустя после трагического конца Германии-завоевательницы. Правы философы, с горькой иронией говорившие, что у народа память коротка. И еще больше убивают в людских сердцах историческую память о жестоких ошибках предков обывательская сытость и равнодушие. Подтверждение тому – оживление неофашистских организаций в Европе, проникновение фашизма под национальными лозунгами в Россию.

А тогда, среди приговоренных Нюрнбергским трибуналом, о величии Германии кричал Фрик. «Нет!»– как бы пытаясь в последний миг спасти свою сатанинскую жизнь и власть, вопили Йодль с Розенбергом. И лишь Франк, как порождение Иуды, канцелярским стилем заявил: «Прошу Всевышнего, чтобы он милостиво принял меня к себе».

Какому богу они молились? Во всяком случае не христианскому, хотя по национальным праздникам для вида посещали церковь.

В официальном коммюнике Международной комиссии по приведению в исполнение приговора Нюрнбергского трибунала значится: «Тела главных военных преступников, казненных 16 октября 1946 года в Нюрнберге, были сожжены, и пепел тайно развеян». Не символичны ли эти строки, не несут ли они явный роковой смысл, итог судьбы «великих завоеваний»? Главари рейха разожгли по всей Европе «костер инквизиции», этот же костер в итоге поглотил их самих, а пепел их монстрских душ развеян по воле истории…

Но, к сожалению, вместе с пеплом не развеялась и не была уничтожена сама идея фашизма и мирового владычества. Поверженные кумиры остались кумирами для тех, кто продолжает грезить бредовыми идеями «Майн кампф» и расового превосходства. Как не вспомнить слова Бертольда Брехта, что «чрево фашизма еще способно рожать». Наверное, в этом афоризме скрыта двуликая суть человека, в котором живет раб и господин, миротворец и убийца. Какая из сутей побеждает в драматические моменты истории? Многое, очень многое зависит от выбора народа, от того, как он умеет слушать своих лидеров и какие силы начинают властвовать толпой – силы света или силы тьмы, древних, жестоких инстинктов без нравственных заповедей.

«БОГ КАК АБСОЛЮТ» В МИРСКОМ ПОНИМАНИИ СТАЛИНА

История обмана, ошибочного выбора лидера немецкой нации, история вознесения кумира и обработки миллионов мозгов не была бы полной без истории государства, с которым противоборствовал фашизм, без судьбы Сталина, которая в чем-то дополняет общий портрет тирана, свойственный XX столетию.

В судьбе Гитлера и Сталина есть общие черты, но много и разного. Роднит их способ идеологической обработки масс, умение играть на заветных народных желаниях. Биографию Сталина и этапы его прихода к власти и правления проанализировали Д.Волкогонов и другие отечественные и зарубежные историки. Факты эти известны широкой общественности, поэтому остановимся лишь на некоторых моментах биографии Сталина, постаравшись увязать их с наиболее трагичными годами российской истории. Схематически путь деспота к власти одинаков для многих эпох, но история не любит однообразия. Так: и в биографии Сталина есть свои странные, неоднозначно трактуемые места, и они по-особому смотрятся на фоне специфической судьбы России.

Считается, что жизнь Сталина отечественными и зарубежными историками формально исследована досконально, но тем не менее в ней немало мутных пятен, которые дают возможность и мистикам высказать довольно логические соображения на этот счет. Правда, эта логика непривычна многим, потому что она интуитивна и зачастую либо вообще не имеет материальных доказательств, либо опирается на двоякое прочтение некоторых документов, касающихся жизни и деятельности величайшего из деспотов России.

Например, своеобразно – поскольку оно чисто фактическое – мнение доктора философских наук Д. Волкогонова по вопросу отношения Сталина к религии в его книге «Триумф и трагедия». Высказывая некоторые предположения мистиков и свои собственные, мы можем проследить развитие и метаморфозы некоторых духовных качеств Сталина. И все это постараемся сделать в контексте его влияния на народное сознание.

Так, Волкогонов отмечает, что будущий ярый атеист «Иосиф Джугашвили был одним из лучших учеников семинарии. Он много читал, отличался блестящей памятью. Его всегда привлекала идея „Бог как Абсолют“, а положение „Бог как абсолютная благость“ казалось лишенным большого философского смысла». Стало быть, уже в те годы в юной душе выходца из простой семьи тщеславие стало тем кощунственным скальпелем, которым он препарировал Божье слово и учение, выискивая только те положения, которые отвечали терзаемой искушениями его душе. «Бог как Абсолют»– может быть, в этой философии он искал ключи к власти на Земле? Если он считал не столь важным вопрос «Бог как абсолютная благость», значит, уже тогда, будучи начитанным семинаристом, знакомым с общей историей цивилизации, понял, что самоутверждение среди людей несовместимо с благостью в человеческом сердце? К такому выводу его толкали и обстоятельства не слишком сытой жизни. А примеры Ивана Грозного и Петра I, для которых милосердие было отвлеченным понятием? Очень заразительные примеры для юного мечтателя Джугашвили. «Аз помазанник Божий!»– восклицал Иван Грозный. Живя в иное время и в иных обстоятельствах, Сталин через десятилетия не воскликнет чего-либо подобного, но, умело манипулируя мнением Политбюро, сделает свою персону «великой, всевластительной» в глазах потрясенных и покорных современников.

В семинарии и еще в некоторый период своей жизни, как отмечает Волкогонов, Сталин любил цитировать Библию. Странное пристрастие души, которой уже начало овладевать демоническое начало. Нам кажется, что Библия притягивала человека, тщательно скрывавшего свои жестокие, порочные черты, – притягивала своей мудростью, возвышенной одухотворенностью, неизъяснимой нравственной силой. Притягивала тем, чего не было в душе самолюбивого гордеца, ступившего на путь революционной борьбы. Волкогонов пишет: «На II съезде РСДРП, который проходил в Лондоне в церкви Братства (не жестокая ли ирония судьбы: разрушители собираются в храме?! – Лет.), Сталин в беседе произнес, что Священное Писание гласит: „Повяжи свою шею истиной и милостью“. И при этом пошутил (!), что милость ему вроде бы ни к чему, а истиной он должен еще овладеть».

В этой трактовке реалиста Волкогонова скрыта еще одна важная мысль мистического плана. Согласитесь, что даже в самых точных фактах всегда есть определенная недосказанность и более глубокий смысл. Так – и не без основания – считали древние мудрецы Греции. Речь идет о глубинной связи вещей, событий и человеческих действий в природе.

Говоря, что милость ему ни к чему, Сталин одновременно перед партийным собеседником подчеркивал свою атеистическую позицию и выказывал уже созревшее в тайниках души решение: добиться если не власти, то высокого положения в партийном движении, но, если потребуется, прийти к цели по трупам соратников. Это и стало происходить в реальности в 1929 году, когда Сталин почувствовал, что достаточно укрепился в партийных верхах, и пришел к выводу, что пора кончать с правой и левой оппозицией.

Прежде чем рассмотреть вопрос о психологическом состоянии Сталина в период проводимых им репрессий, рассмотрим заключительную часть его фразы о том, что «милость ему вроде бы ни к чему». Затем он сказал, что истиной должен еще овладеть. Какой истиной? В этом, кажется, заключается важный мотив к пониманию его дальнейшего душевного перерождения. Можно предположить, что в партийной беседе на II съезде РСДРП истину он понимал двояко: дальнейшее развитие марксистского движения в России и свою роль в нем, а также – истину проникновения в высшее руководство власти в случае успеха большевиков. А это уже был его глубоко личный вопрос, «святая святых высокомерно мстительной и властолюбивой натуры».

В портретах, данных Волкогоновым, Буллоком и другими авторами, Сталин, восходя по ступенькам партийного руководства, внешне выглядел убежденным атеистом. Однако Волкогонов тактично оговаривается при этом: «…отношение Сталина в личностном плане к Богу, думаю, остается его личной тайной». Добавим, что не все понятно и с отношением Сталина «к черному мистицизму». А ведь с этой позиции его безжалостное хладнокровие при устранении соратников в 30-е годы приобретает иное объяснение, иной оттенок – немного запредельный для привычного понимания поступков тирана. Пытаясь набросать его мистический портрет, обратимся к метафилософу Даниилу Андрееву. Он имеет свой взгляд на проблему поиска Сталиным «истины». В понимании Д. Андреева Сталин с юности был подвержен демоническому влиянию, которое с годами все усиливалось.

Анализируя детскую фотокарточку Сталина, Даниил Андреев как духовидец, отмечает следующее: «Удивительно странный лоб, настолько сниженный и суженный кромкой черных, гладко прилизанных, надвинутых „как ермолка“ волос, что это производило бы впечатление дегенерации, если бы под волосами не обозначался поразительной формы череп – конический череп – не закругляющийся плавной линией назад, а вздымающийся вверх и вверх до самой маковки. Заостряясь, он наконец увенчивается той выпуклостью, которая говорит о высокой мистической одаренности… в очертаниях сухих и бледных, стиснутых губ – упорство, бессердечие и странная неинтеллигентная тупость. А глаза, напряженно сдвинутые, глядят так угрюмо, самоуверенно и с такой заведомой враждебностью ко всему, что перед ними находится, какой никогда не встретишь у ребенка».

Даже если подвергать сомнению оккультную оценку внутреннего образа Сталина по фотографии, то все равно характеристика образа, данная Даниилом Андреевым, полностью совпадает с реальными чертами характера зрелого «отца народов». Перечисленные «упорство, бессердечие, угрюмость, самоуверенность и враждебность»– отмечаются в характеристиках, данных Сталину различными знавшими его людьми в разные периоды его партийной деятельности. Что касается отмеченной Андреевым «неинтеллигентной тупости», то и этот штрих можно расценивать как внутреннее отталкивание, неприятие Сталиным светлого начала, существующего в нашей нелегкой жизни. «Мистическая одаренность», выделенная Андреевым, тоже проявила себя в реальной жизни в виде способности к учению в семинарии и феноменальной памяти. Однако весь портрет вполне объясняется и нормальной психологией образа: Сталин был из семьи, которая постоянно материально нуждалась, условиями быта и жизни и объясняется хмурость его лица на фотографии. Оспорить можно и трактовку неправильной формы черепа Джугашвили: история знает немало талантов в политике и науке, у которых линии черепа были далеки от совершенства, и среди этих людей находились как злодеи, так и гуманисты. Вспомним сластолюбивый и все же привлекательный в своей порочности лик садиста Калигулы – у него, судя по скульптурному изображению, череп не страдал явными отклонениями. И наоборот: талант своего времени математик и поэт Сирано де Бержерак очень часто со шпагой в руке вынужден был карать тех, кто издевался над его гротескным носом и вытянутым лицом. Лобастый и угрюмый Томазо Кампанелла и уродливый маэстро Паганини тоже получили от природы черепа отнюдь не классических скульптурных пропорций. Не будем судить, насколько ошибаются оккультисты при определении сущности человека по его внешнему виду. Согласимся лишь с тем, что Даниил Андреев верно схватил основные черты характера нашего персонажа истории, и сошлемся на то, что и современные физиономисты подтверждают мнение Д. Андреева. Впрочем, не будем увлекаться антропологической теорией с этим уклоном, так как она в некоторых аспектах смыкается с фашистской теорией расовой неполноценности.

«ТИРАН-КУМИР РОДИЛСЯ!»

Как на месте Сталина в водовороте кровавых событий революции было не попытаться «выплеснуться втихую правительственную заводь»? Что он и делал – методично и упрямо. Одержимость, крепнущая воля к власти постепенно парализовали капли человечности в его сердце. Об этом можно судить из беседы Сталина с Серебряковым, когда на вопрос об удачном дне Иосиф Виссарионович с циничностью восточного деспота отвечает: «Для меня это тот день, когда у меня возникает остроумный замысел виртуозной мести врагу, мне удается блестяще довести его до конца, прийти домой и спокойно уснуть». И он, не сомневайтесь, будет спокойно спать, когда во время репрессий полетят головы его оппонентов по партии справа и слева.

Будучи сдержанным, скрытным и расчетливым, Сталин «никогда не наносил удар сам, он действовал через других. Каменева и Зиновьева он сделал орудием борьбы против Троцкого, и, когда они стали настойчиво требовать исключения Троцкого из партии, Сталин умело создал видимость недовольства и сдержанного несогласия с их предложением». С этим тактическим ходом Сталина согласны Буллок и наши отечественные исследователи. Еще примечательный момент: он часто упирал на принципы «коллективного руководства», лично не беря на себя ответственность за важные действия в партии и государстве. Всегда в его окружении находился «горластый петушок», который, исподволь уловив намек вождя, начинал на заседаниях усердно развивать эту мысль. А Сталин с задумчивым видом кивал, додумывал, корректировал. В итоге – голосовали все.

Буллок четко подметил: «Интриги, с помощью которых за шесть лет Сталин смог уничтожить как соперников, так и оппозицию – это точный слепок с политики Макиавелли. Подобно Гитлеру, Сталин обладал точным чувством момента и такой же развитой интуицией, позволяющей ему определить сильные и слабые стороны противника». Как тут не вспомнить характеристику метафилософа Д. Андреева о высоких мистических способностях Сталина. А интуиция ведь – одна из важнейших составляющих особенностей мистической натуры.

Он добился своего только в 1929 году на «съезде победителей», когда впервые открыто прозвучала мысль о руководящей роли Сталина в партии, но сам он этого никогда не говорил. Ему было достаточно общественного признания. По сравнению с Гитлером, ему, как выдвигающемуся кумиру нации, было легче: сама структура партии создала условия для малых, относительно немногочисленных выступлений в залах. Это было на руку косноязычному, медлительному Сталину, не обладающему пылким даром оратора. С партийной вершины миллионными тиражами его «вещие слова» доносились прессой до самой глухой деревни. И чем меньше появлялся он перед народом – тем более реликтовым и недосягаемым вождем он казался нации. Экстаз, в который приходила Красная площадь, приветствуя его появление на Мавзолее, как две капли воды походил на ту истерию, которая охватывала германский народ, когда Гитлер проезжал через толпы в открытом автомобиле. Во внешности Сталина перед публикой не чувствовалось никакого магнетизма – играло роль волнение толпы от редкого лицезрения чрезвычайно занятого вождя. А вождь продолжал дело, завещанное ему картавым гением революции. Расправа над непокорными и подозрительными элементами продолжалась. Многие надеялись отсидеться, спрятаться, пережить этот невероятный Содом. Но существовали еще на Руси единицы духовидцев, которые за первой кровью гражданской войны прозревали неисчислимые бедствия, что в скором времени придется перенести народу.

Среди таких пророков был и поэт Максимилиан Волошин. По отрывку из его стихотворения «Терминология», написанному 29 апреля 1921 года, когда казалось бы победившие большевики должны были угомониться, ясно виден дальнейший тернистый путь горестной страны:

 
…Сколько понадобилось лжи в эти проклятые годы,
Чтоб разъярить и поднять на ножи Армии, классы, народы.
Всем нам стоять на последней черте,
Всем нам валяться на вшивой подстилке,
Всем быть распластанным – с пулей в затылке
И со штыком в животе.
 

Метафорическая, мистическая, до жути правдоподобная картина ГУЛАГов, которая через несколько лет станет явью приведенных поэтических строк. Не только Волошин своей прозорливой душой смутно уловил и почувствовал волны зова, идущие из «светлого обещанного будущего». Никогда не встречаясь со Сталиным, видя его портрет разве что в газете, вампирическое, сатанинское нутро этого человека через много лет почувствует другой поэт-провидец – и осмелится написать о нем тайные строки, которые дошли до нас. Это Осип Мандельштам, который сам предсказал себе погибель. Приведем это стихотворение полностью (ноябрь 1933 года), так как в нем, как в кошмарном кривом зеркале, отражается наше наполненное жестокостями и унижениями время:

 
Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлевского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
И слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются глазища,
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет.
Как подкову, дарит за указом указ —
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него – то малина
И широкая грудь осетина.
 

В этом ярком описании из человека-вождя явно выпирают черты монстра, которые поэт сумел увидеть свои особым творческим зрением. Сталин не мог быть иным, узурпировав власть под видом «коллегиальности». И эта метаморфоза произошла с ним раньше – еще перед похоронами Ленина. Уже тогда окружение замечало в этом человеке несгибаемую волю и странную, пугающую местью силу духа, исходящую от него в споре. Может быть, это почувствовал и Ленин, в своем завещании предупреждая, что Сталину нельзя доверять большую власть.

Оккультисты предполагают, что в последние месяцы сознательной жизни Ленину приоткрылась запредельная, тайная суть Сталина, открылась его возможная роль в судьбе России. И Ленин ужаснулся открывшейся ему интуитивной мистике. Он наверняка ужаснулся и собственным делам, когда, умирая в Горках, мысленным взором окинул то, что под его руководством большевики сотворили с Россией. Об этом можно только гадать. Но неопровержимым фактом остается одна из последних фотографий Ленина, сделанная в Горках незадолго до его кончины. Со снимка на нас смотрит человек с безумными глазами. Медики считают это проявлением развивающегося атеросклероза, частичной потерей памяти.