Текст книги "Научная политология"

Искусственная организация и естественные структуры

Противоречие между ними лежит в основе кардинальных преобразований общества на протяжении всего конфликтного периода развития человечества. В общественных системах, в меру их суммативности, имеют место и естественные интеграционные процессы и искусственные, организационные. Первые формируются на основе познания и проявляются в созидательной, как правило, производительной и культурной, сфере. Вторые реализуются отдельными личностями или органами чаще всего на основе их знаний и проявляются в законодательном управлении. В природных явлениях законы рождаются вместе с рождением новой структуры, они присущи интеграции; в обществе – законы организации выдвигаются субъектами управления, чаще всего на основе политической ситуации, но имеют принудительную силу для всего населения. Естественные интеграционные процессы, которые проявляются более всего на низшем, базовом уровне общества, где осуществляется взаимодействие с природой, формируют в обществе структурные взаимосвязи с присущими им закономерностями. Если они оказываются в противоречии с управленческими законами, то неизбежна коллизия, которая должна разрешиться в конечном счете в пользу естественных процессов. Поскольку орган власти представляет собой самостоятельную систему и выступает по отношению к обществу как внешняя организующая сила, то преобразования на низших уровнях после определенного количественного роста начинают противостоять ему как организатору искусственной системы. Возникает конфликтная ситуация.

Схема кризисов с доминирующим экономическим противоречием и, как следствие, борьбой классов имеет серьезные изъяны. Прежде всего следует отметить, что пара противоположных классов, если бы они не содержали в себе изначально вторгшееся насилие и искусственность организации, а представляли собой естественную противоположность, сформировала бы во взаимосвязи нерасторжимое единство. Ни о каком «антагонизме» между ними не могло бы идти и речи. Как целое они могли бы противостоять чуждым им системам, в том числе системе государственных органов. Но поскольку один из классов наследует качества, породившие государство, то он сохраняет признаки власти, уже экономической власти, по отношению к противоположному классу. В том причина и его расположения к государству и возможность антагонизма между классами.

На стадии зарождения новых классов, что тесно связано с созидательным процессом, в большей степени сказывается естественная основа их появления. В борьбе с устаревшим порядком и закрепившимся органом власти оба класса выступают на одной стороне. Но при новом порядке, как бы он ни соответствовал новым производительным силам и не способствовал эффективному производству, начинает выделяться власть собственности. Она в меру проявления качества насилия ищет поддержку своих интересов у государственных органов. Поэтому вновь проявляется борьба классов отнюдь не как сторон единства противоположностей, а по признаку насилия в независимых системах.

Прогресс развития заключается в образовании интеграций на основе взаимодействия с природой. Их расширение приводит к расширению взаимосвязей, тем самым к ослаблению конфликтных отношений. Государственная система по мере усиления военного противостояния стремится создать устройство общества строго пирамидальной организации с единым правителем во главе, будь то шах, царь, король и т. п. К такой форме в средние века постепенно приходят многие страны. Но позже начинает действовать противоположная тенденция. Движение по второму основанию (человек – природа) ведет «снизу» к расширению взаимосвязей на производственно-потребительской основе, способствует формированию общностей, где в большей степени действуют интегративные процессы. Конечно, рост новых образований создает опять-таки конфликтную среду, но уже на ином, в основном экономическом уровне. В обществе начинают превалировать экономические интересы, которые, несмотря на то что отягощены властью, по мере усиления созидательной стороны все более отстраняются от нее. Повышение роли экономики ослабляет значение государственной власти. Возникает противоборство между экономической и политической властями. Борьба снизу изменяет устройство страны, что, прежде всего, осуществилось в буржуазных революциях, разрушивших феодальную организацию стран.

Кажется очевидным, что по мере развития происходит все большее усложнение общества, следовательно, все большее усложнение его управления. Поэтому может показаться странным, что упорядоченность организации в ранних государствах превосходит порядок в странах нового времени. В этом видится парадокс повышения энтропии состояния общества при одновременном повышении потока информации в нем. Причина видится в том, что сложность и иерархия соподчинения отнюдь не однозначно связаны и относятся к разным формам организации. Интеграционные явления в обществе происходят на низших уровнях, тех, которые непосредственно обращены к природному миру. Естественная сложность, а в том и внутренняя взаимосвязанность, определяется этим восходящим процессом структурирования. По мере распространения структурных связей и противоборства с искусственным государственным порядком, прежняя жестко организованная пирамида управления ослабляет свое влияние на общественные отношения. Взамен идет усиление внутренних горизонтальных и вертикальных связей, которые имеют тенденцию привести все элементы общества в поле целостной системы.

Сам факт «либерализации» свидетельствует о том, что ранее возникшая организация всеохватывающего соподчинения не была следствием прогресса и увеличения сложности общества, а результатом конфликтности в мировом сообществе. Отсюда же следует подтверждение идеи о двух основаниях, движущих преобразования обществ. Одно – это прогресс, обязанный взаимодействию с природой, познанию мира и обусловливающий направление постоянного усложнения общественных систем. Другое – это взаимоотношения внутри человечества, обостряемые по мере количественного роста элементов общества, но разрешаемые в интеграциях по мере постижения природных закономерностей.

Власть политическая и экономическая

Общие рассуждения о процессах качественного преобразования [11] приводили к выводу о двух наиболее значимых стадиях перехода. Первая была обусловлена чрезмерным количественным ростом и состоянием неравновесности, метастабильности, вторая – зависела от взаимодействия со средой, внедрения в систему внешнего признака, как центра интеграции. В истории человечества эти стадии представились как период конфликтности, в которой первоначально усиливается противодействие народов, которое так или иначе вынуждает познание и разработку новых орудий, в определенный период прежде всего орудий войны, но как его следствие и орудий труда. Поскольку развитие человечества не есть одномоментный переход из состояния суммативности в целостность, а длительный процесс формирования локальных объединений, их роста, распада, частных интеграций и т. п., к тому же подверженный субъективному воздействию, то полезно выделить сущность двух стадий как двух оснований эволюции. Первое задает конфликтные отношения между народами, странами, государствами и, как следствие, отношения между обществами, т. е. политические отношения. Второе – обусловливает технический прогресс, а в целом – развитие культуры. Взаимодействие со средой обеспечивает текущее функционирование элементов общества, его существование и воспроизводство.

Взаимовлияние двух оснований отнюдь не однозначно. Марксизм слишком упростил схему развития, представив, по существу, второе основание как доминантное на все времена. Конфликтный период стимулирует активное взаимодействие с внешним миром и по-своему способствует эффективному проявлению второго основания. Начальный этап противоборства народов лежит в основе формирования последующих общественных образований и их главных направлений функционирования: политического и экономического.

Причем, когда речь идет об экономике, то следует, конечно, отличать ее от простого производства средств существования и распределения. Эта сторона деятельности отягощается правом собственности с генетическими признаками насилия. Экономические отношения, как таковые, будучи отношениями между людьми, так или иначе несут на себе влияние первого основания и сугубо в этом качестве предстают как следствие политических отношений, а не наоборот. Они же, поскольку представляют сферу, обусловливающую жизнедеятельность общества, со своей стороны, могут инициировать политические акции.

В разные периоды, при различных обстоятельствах, по-разному сказывается влияние той или иной стороны деятельности. В качестве общей тенденции можно указать на значительное усиление политической сферы в период, охватывающий несколько тысячелетий. От начала образования государств до нашего времени войны и все, что связано с военным противостоянием, доминировали в деятельности народов. Тот факт, что при этом политическими целями чаще всего, но отнюдь не всегда, были экономические выгоды, говорит лишь о значительной доли насильственной составляющей самой экономики. В наше время политическая власть все больше отступает перед властью экономической. Капиталистические отношения вывели на первый план производственную сторону экономики. Технический прогресс и обязанная ему производственно-потребительская сфера все более становятся решающим фактором во взаимоотношениях внутри стран и между ними.

Можно также отметить, что в течение всего периода давления политических отношений технические достижения в хозяйствах чаще всего исходили от достижений в развитии орудий войны. Экономический успех обусловливался эффективностью в области военного дела. Помимо того, что преимущество в вооружении порой приносило победу и богатства, с другой стороны, военные технические новшества могли внедряться в орудия труда, в технологический цикл и повышать эффективность производства.

Взаимосвязь с превалированием одного или другого несомненна. Но есть сфера, где генетическое начало политики проявляется, так сказать, в чистом виде. Как и в любой сформировавшейся системе, власти присуща собственная тенденция роста, она стремится овладеть как можно более обширным пространством общественных образований. В том проявляются начало и причина государства. Возникнув как следствие противоборства народов, его генетической целью становится противоборство с иными странами. Возвысившись над обществом и обретя самостоятельность, верховная власть способна независимо от базовых потребностей общества, иногда во вред им, затевать войны ради своих собственных целей. Примеров разорительных войн с сугубо политическими намерениями есть немало. Хотя во всех случаях можно присовокупить какую-либо изначально предполагаемую экономическую выгоду от захвата и покорения иного государства, однако в действительности цель ставилась совершенно иной, а итоговые потери порой были вполне предсказуемы.

Надгосударственные объединения и рынок

После Второй мировой войны капитал развитых стран, вырвавшись на простор, стал осваивать природные и людские ресурсы иных регионов, чтобы получать максимальную выгоду. Будучи по правовому статусу равными единицами общего рынка, взращенные в своих государствах крупные производственно-торговые единицы, тресты, корпорации, вовлеклись в естественный процесс роста, но и в конкуренции на новом уровне. На сей раз наиболее удобной формой объединения стали транснациональные компании.

Вполне очевидна однотипность процессов, происходящих в древности в разрозненном стихийном мире взаимоотношений между странами и аналогичном состоянии рыночной борьбы, поскольку в обоих случаях мы имеем дело с суммативными системами. Рост производства вел к кризису перепроизводства, ужесточению борьбы на рынке, расширению объединений, от коопераций к картелям и трестам. В этом аспекте можно было указать и на сходство монополий с империями. Однако есть и существенное различие между политическими и экономическими явлениями.

Экономические процессы тесно связаны с деятельностью человека по освоению природной среды. Познание и созидание, движущие прогресс человечества, прежде всего преобразуют экономическую сферу жизни, которая, в свою очередь, со временем вынуждает изменения в политических отношениях. Поэтому монополии, направляя свои силы в созидательную область, имеют возможность намного дольше поддерживать свой статус, что не было доступно империям. Империи, потратив деньги, богатства на военную деятельность, т. е. на то, что их породило, могут поддерживать или расширять свою мощь, лишь затрачивая или захватывая, но не создавая, все большие средства, которые не могут неограниченно расти и быстро истощаются.

Спустя несколько десятилетий после Второй мировой войны к магнатам США подступились предприниматели Европы, Канады и Японии, затем и ряда стран Азии. Сегодня энергичными темпами развиваются Китай и Индия, Россия, страны Латинской Америки. В будущем ожидается скачок стран Африки. Неравномерность развития позволяет монополиям определенное время иметь успех за счет количественного расширения производства. Но уже давно стало ясно, что сохранять передовые позиции можно только при научно-техническом прогрессе. Технические новинки позволяют и небольшим фирмам успешно функционировать, а то выигрывать конкурентную борьбу. Поэтому для экономики первостепенную важность приобретает исследовательская деятельность.

Новинки в технике и в прикладной науке создают доминирующее положение в экономике. Если на первом этапе капитализма новшества сохранялись в тайне, поскольку приносили прибыль через их внедрение в производство, то теперь они стали самостоятельным товаром, оцениваемым порой выше, чем основной промышленный капитал. Сегодняшний информационный бум и богатейшие программисты-предприниматели наглядно показывают цену созидательной работы. Рынок на высшем уровне превращается в рынок ноу-хау, рынок идей.

Вместе с тем происходит независимое от монополий распределение по всему миру центров (ядер) тех или иных созидательных новинок. При сегодняшнем общедоступном знании новые идеи могут возникнуть в любой точке планеты и сами по себе стать востребованным продуктом для потребителей. Пока еще реализация и распространение требуют капиталовложений, но процесс выравнивания идет. Соответственно, взаимосвязи капиталов различных стран, капиталов и идей, как и объединений разных исследовательских центров, все в большей степени охватывают мир.

Отмирание государства и политической власти

Определение участи государства в марксизме верно, если иметь в виду его организацию. Угасание властной сущности – процесс длительный, далекий от завершения и в наши дни, но уже вполне очевидный. Причина, конечно, не в бесклассовом обществе, хотя размывание классов происходит во всех развитых странах. Выделяются слои, коллективы, группы по различным интересам, профессиям, по отношению к сфере бизнеса, как специфической деятельности, к управлению, администрации и т. п. Автоматизация производства изменила квалификацию и статус рабочего, а с тем и его востребованность, но уже отнюдь не как эксплуатируемого исполнителя простейших операций, доступных многим на рынке труда. Акционерное владение, профессиональность управления предприятием, профсоюзы лишили капиталиста, собственника средств производства, власти над наемными работниками, уравняв его с иными акционерами из всех слоев общества. Увеличение ценности творческого труда приводит к тому, что денежный капитал, причем в размерах, превышающих капитал промышленный, может порой достигаться без эксплуатации людей. Властная сторона управления ослабляется по мере усиления функций руководства и регуляции более всего экономическим состоянием страны, а в конечном итоге сводится к поддержанию внутреннего порядка, учитывая сохраняющиеся проявления насилия в поведении отдельных людей и их групп.

По мере расширения экономических отношений государственному аппарату все в большей степени приходилось исполнять подобные функции. И хотя они не характерны для государства, как такового, и следовало бы придумать иное понятие для этой стороны управления, но стало привычным увязывать все функции с одним и тем же органом. Поэтому принцип отмирания государства вызывает неоднозначную реакцию. Чем сложнее система, тем более сложным и многоплановым должно быть его управление. Следовательно, в последующем управляющий орган, а пока что именно с ним увязывают организацию «государства», хотя предпочтительнее его определять, как уже управление страной, должен расширяться и усложняться. Вся суть соотношения заключена в различении сугубо политической власти и иных форм управления обществом, а именно руководства и регуляции.

Когда промышленность, торговля и порожденные ими внутренние взаимосвязи настолько разрослись, что стали покрывать все общество, власть, как форма управления, была вынуждена отступить (принцип laissez-faire). Принцип невмешательства центрального управления в экономические дела хорош только для экономики с множеством мелких предприятий. Как только система усложняется, возникают производственные гиганты, и сеть горизонтальных связей начинает опутывать страну, становится необходим общий орган управления экономикой. Просто следует различать государственную политическую власть и невластную систему управления страной, что для развитого капитализма может также считаться соблюденным принцип отстранения государства (власти).

Государство возникло вследствие внешних коллизий и его роль будет актуальна до тех пор, пока противоборство между государствами имеет почву под собой. Отмирание государства подготавливается экономическими, культурными связями между странами и деятельностью всего сообщества людей Земли более всего при решении тех глобальных проблем, которые возникают во взаимодействии человечество – природа. Транснациональные корпорации, независимые от статуса страны и региона, распределенные центры научно-технической мысли, расширяющееся общение народов благодаря туристическим, культурным и информационным контактам – все эти и многие иные формы взаимосвязей в различных сторонах жизни людей планеты стирают противопоставленное различие между ними. Прежняя конфликтная среда, обособившая противоборствующие государства, сменяется объединениями и интеграциями, перекрывающими их границы. Действующая конкуренция и возникающие между этими объединениями конфликты уже происходят в надгосударственной среде, и должны быть решены в более масштабных органах управления.

С этой целью формируются арбитражные и управленческие органы континентальных, межконтинентальных, всемирных масштабов. Образовались международные организации по управлению отраслями экономики, так и экономическими связями в целом. Множество подобных органов охватывают весь мир и способны направлять деятельность всевозможных транснациональных объединений и регулировать проблемы, возникающие между ними. Государства теряют определяющую их функцию.

Современные проявления политической власти

Централизация политической власти в СССР

В соотношении экономических и политических воздействий своеобразным образом предстали процессы в СССР.

Россия 1917 г. по организации государства значительно отстала от преобразованных благодаря буржуазным революциям европейских государств и сохраняла феодальный тип монархической власти. Революции устанавливали доминанту экономической власти, которая прогрессивнее, чем власть политическая, поскольку производство в большей мере обусловлено познанием и созиданием, т. е. отношением к природе, и к тому же предпринимательство имело распределенный характер.

Февральская революция также могла бы вывести Россию на путь преобразований, соответствующих данному этапу эволюции. Но в условиях войны и спада экономики возникло множество проблем, которые новое правительство не могло разрешить.

Следует иметь в виду, что каждое сословие имеет свой интерес и свое представление о желаемом обустройстве страны, которое, несомненно, будет отличаться от некоторого «объективного» устройства, наиболее подходящего для данных международных отношений, данного уровня развития средств производства, данного состояния экономики, культуры и т. п. параметров, определяющих жизнь и организацию общества.

Народные массы: крестьяне, ремесленники, наемные рабочие и т. п., более всего озабочены своим социальным состоянием. Им необходимы удовлетворительные условия труда, получение основных благ жизни для себя и семьи. Низкие цены, высокая зарплата, освобождение от долгов. По мере углубления революционного процесса эти параметры увязываются с факторами более высокого уровня: разрушение феодальных порядков, уничтожение монархической или королевской власти, осуществление «данного от природы равенства», «равных прав на собственность» и т. п. Многие из этих идей, порожденные Просвещением, в той или иной мере использовались в пропаганде партиями, которые стремились возглавить движение. Но, оказавшись у власти, они же часто бывали вынуждены изменять высказанным, или желаемым, целям. Помимо того, что не все популистские лозунги соответствовали их интересам, действительность такова, что осуществление одних намерений входит в противоречие с другими. Поэтому властвующее сословие, или партия, реализуя близкие к ее интересам идеи, сталкивается не только с противодействием других сословий и партий, но и с закономерностями действительности, отнюдь не во всем отвечающими лучшим идеям человечества. Упорство в их реализации неизбежно приведет к насилию. Диктаторство становится вынужденной формой внедрения идей, несоответствующих реальности.

Подобное изменение российского общества произошло, когда начались многочисленные выступления различных слоев общества с требованиями немедленных действий правительства для удовлетворения их требований, что в создавшихся условиях было нереально. Лозунги партии большевиков и их организация лучше соответствовали создавшейся ситуации. Их своевременные и эффективные действия позволили захватить в октябре 1917 г. власть и удержать ее на длительное время.

Есть немало оснований утверждать, что пролетариат не может исполнять управление государством. Прежде всего, можно указать на схему марксистского подхода к развитию. Парные противоположности, рабовладелец – раб, феодал – крепостной, буржуа – пролетарий, сменяют друг друга по ходу развития производительных сил и производственных отношений. Вывести половину пары на высшую ступень означает нарушить схему. Следуя ей, для нового витка развития понадобилась бы новая пара классов, которую не так-то просто придумать. Можно было представить, что и государственная управленческая система также по-своему образовала класс, противостоящий общему населению (ее как класс выделял Энгельс). При таком определении переход пролетариев в управленческую сферу приведет к переходу в другой класс с иными функциями, а значит, целями, интересами и т. п.

Прежде всего, это касается содержания управленческой деятельности, которая ничем не совпадает с трудом рабочих. До той поры пока государство занималось более всего внешними задачами, знания военного дела вполне устраивало правителей. Но по мере усложнения общества, новые экономические функции начали занимать все большее место в сфере управления. Хотя государству присуща именно функция власти, от задач экономического руководства и регулирования отстраниться невозможно. Управлением должны заниматься люди со специальной подготовкой, освоившие достигнутые в этой области знания, обладающие соответствующими навыками и опытом. Еще Платон требовал от государей глубоких знаний философии. Пролетариат в лучшем случае будет обязан освоить совершенно иные знания, обрести навыки совершенно иной деятельности, иначе говоря, должен прекратить быть пролетарием, чтобы стать во главе власти.

Тем не менее большевики, охваченные революционным пылом, вознамерились привести страну к социализму, несмотря на принципиальное противоречие с марксистской теорией. Интересно, что схожая ситуация ранее возникла в Германии, где также рабочая партия, охваченная революционным пылом борьбы, готова была идти на крайние меры. То, что конечный результат захвата власти пролетарием мог обернуться нежелательными последствиями, понимали классики марксизма. Вот как Энгельс в письме к Вейдемейеру в 1853 г. предвосхищал возможный результат революционного движения в Германии.

«Мне думается, что в одно прекрасное утро наша партия вследствие беспомощности и вялости остальных партий вынуждена будет стать у власти, чтобы, в конце концов, проводить все же такие вещи, которые отвечают непосредственно не нашим интересам, а интересам общереволюционным и специфически мелкобуржуазным; в таком случае под давлением пролетарских масс, связанные своими собственными, в известной мере ложно истолкованными и выдвинутыми в порыве партийной борьбы печатными заявлениями и планами, мы будем вынуждены производить коммунистические опыты и делать скачки, о которых мы сами отлично знаем, насколько они несвоевременны. При этом мы потеряем головы, – надо надеяться, только в физическом смысле, – наступит реакция и, прежде чем мир будет в состоянии дать историческую оценку подобным событиям, нас станут считать не только чудовищами, на что нам было бы наплевать, но и дураками, что уже гораздо хуже» [17, с. 70].

(Интересно, что в записках Ленина от 1922 г. есть просьба найти в библиотеке и послать ему публикацию данного письма. Но необходимая теоретическая основа была известна, и он обязан был сам сделать подобный вывод.)

Это предсказание однозначно подходит и к революции 1917 г. в России. Идея Н.И. Бухарина: «социализм придется строить» [6, с. 58], «сознательно решать все» на основании как-то понятых основных признаках социализма, ставило развитие страны на идеалистическое, а не материалистическое основание, что категорически противоречило сущности марксизма. Ленин, однако, согласился с этой идеей, хотя она вела к созданию утопического социализма, жестко раскритикованной Марксом, к тому же на сей раз в масштабах огромной страны. И теоретически, и практически уже было известно, что подобные идеи не соответствуют содержанию действительности и не могут быть осуществлены, так что упорное внедрение в жизнь потребует неразумное насилие.

Ленин, лучше понимая свершившуюся ситуацию, вводит в стране НЭП, фактически создавая возможность вновь рождения частных предпринимателей – буржуа, и это после изгнания российских капиталистов. Такое решение противоречило революционному духу большевиков, поэтому после смерти Ленина возглавивший страну Сталин расправился и с ними, всецело внедряя утопический социализм.

Эта переделка общества привела к серьезному движению назад в организации страны. Прежняя пирамидальная система власти европейских феодальных государств была разрушена благодаря революциям, когда внутренняя экономическая мощь стала превалировать в общественной жизни страны. Ранее было сказано, что экономическая власть имеет преимущество перед властью политической, поскольку имеет распределенный характер, но самое важное, она тесно связана с деятельностью человека по освоению природной среды. Производство зависит от познания природы и созидания на этой основе, что способствует общему прогрессу.

Одной из слабостей марксизма была необоснованность причины развития производительных сил. Если в наши дни стремление к познанию и созиданию стало выгодной деятельностью и присуще многим современным индивидам, то в прежние времена подобной тенденции не было. Новообразования в согласии с общими закономерностями развития происходили вследствие возникающих проблем. Экономические ситуации, требующие нововведения, особенно создание новых товаров и технологий вынуждалось более всего конкуренцией предпринимателей на рынке и возникающим периодам перепроизводства. Капиталистическое общество предоставляет свободу частному производителю, тем самым неявно способствуя общему прогрессу.

Большевики осуществили противоположные акции. Во-первых, они подавили экономическую мощь капиталистов, значительно усилив власть политическую, под названием диктатуры пролетариата. Во-вторых, они подчинили этой власти всю экономику, производственные и торговые отношения в стране, как-то искусственно регулируя их. В итоге возникла централизованная организация государства во главе с Генсеком (шахом, монархом), вполне соответствующая «восточной деспотии».

В конце XIX в. идея «государственного социализма», явно противоречащая марксизму, стала муссироваться многими социологами и политиками. Энгельс, глубоко постигший суть теории, был возмущен искаженным представлением о развитии обществ. В письме к Э. Бернштейну (12 марта 1881 г.) он обрушивается на мнение «будто государство – это социализм!»

«Это чисто корыстная, манчестерски-буржуазная фальсификация называть “социализмом” всякое вмешательство государства в свободную конкуренцию… этот мнимый социализм является всего лишь феодальной реакцией, с одной стороны, и предлогом для выкачивания денег – с другой, а его косвенная цель – превратить возможно большее число пролетариев в зависимых от государства чиновников и пенсионеров и организовать наряду с дисциплинированной армией солдат и чиновников такую же армию рабочих. Принудительные выборы под наблюдением назначенного государством начальства вместо фабричных надсмотрщиков – хорош социализм!» [18, c. 347]. Энгельс точно характеризует подобное сочетание – «феодальная реакция».

Такая организация хорошо соответствует милитаристическим отношениям, что СССР сумел показать во Второй мировой войне, организовав преданные, мужественные и талантливые народные массы для борьбы, а также для разработки и производства средств вооружения.

Намного сложнее было подчинить сельское хозяйство, базовое для жизнеобеспечения населения и для производства предметов быта. Обе эти первичные сферы экономики лучше реализуются при широко распределенном предпринимательстве и менее подвержены централизованной организации.

Влияние центра, часто зависящее от знаний и представлений Генсека, могло тормозить развитие как в случае с генетикой и кибернетикой, но могло и сконцентрировать средства в желаемом направлении, как это произошло при создании атомного оружия, а позже в развитии военной техники и создании космических ракет.

Бесспорно, стремление внедрить идеи равенства, справедливости, прогресса и пр. сами по себе были привлекательны и оказывали влияние на общественные отношения. Можно отметить большие административные усилия с материальными затратами на повышение образования и производственного уровня народов республик страны. Обязательное среднее образование дополнялось техникумами, институтами, академиями, в которых преимущество предоставлялось местному населению для вовлечения их в передовую науку. По всей стране открывали новые фабрики и заводы. Конечно, всеобщий труд, бесплатное образование, медицина, право на отдых, доступность культуры, спорта и пр. – все это было прекрасным намерением, но не являлось следствием развитой материальной базы, отчего внедрение этих прав со временем становилось все менее эффективным и породило массу коррупционных деяний. Коррупция, как правило, лучше всего преуспевает благодаря власти, примерно так же, как при феодализме обогащались приближенные к властителю сословия.