Текст книги "Россия и современный мир №1 / 2013"

Как чрезвычайно подвижный и активный химический элемент, он является одним из главнейших регуляторов процесса разрушения озонового слоя Земли, подобно азоту и водороду в соответствующих каталитических циклах. Поскольку природное поступление хлора в атмосферу Земли невелико (это в основном вулканические выбросы), то зависимость состояния этого защитного слоя Земли от разрушительного ультрафиолетового воздействия солнечных лучей по сравнению с техническим получением хлора имеет подчиненное значение. Несмотря на спорность определенных решений Киотского договора, сам факт разрушения озона фреонами (органическими соединениями фторхлорпроизводных алефатических углеводородов) подчеркивает реальность связанного с этим экологического риска.

Экологическая роль хлора многогранна. Он является характеристическим индикатором состояния среды в отношении кислотности-щелочности. Повышенное распространение хлора в атмосфере способствует формированию и выпадению кислотных дождей и экстенсивному развитию закисленных озер, а в последнее время и вод прибрежных морских акваторий, например в Калифорнийском заливе.

Проблема интенсивности закисления природных вод с соответствующим буферным эффектом необычайно актуальна, поскольку угрожает многим биотическим системам Земли. При изменении соотношения кислотности-щелочности (pH) в сторону кислотности в озерных формациях происходят процессы деградации, затрагивающие все биотические уровни аквасистем. При достижении pH равном 5 озера становятся безрыбными, а подобные условия наблюдаются на огромных пространствах северных широт.

Выпадение кислотных дождей провоцирует проявления «лесной чумы», когда древесная растительность оказывается существенно поврежденной на значительных площадях, как это было в Альпах, и продолжается в окрестностях Норильска в Красноярском крае.

Кроме того, обнаружилось, что при закислении природных сред происходит токсификация поведения некоторых химических элементов, которые в средах нейтральной кислотности являются абсолютно безвредными по отношению к природным биотическим компонентам [10, 246]. Наиболее ярко это иллюстрируется поведением неорганического (ионного) мономерного алюминия Al³⁺.

Сравнительно недавно внимание ученых было привлечено ко все увеличивающемуся закислению почвенной оболочки Земли (педосферы), что резко снижает плодородие почв и, соответственно, отражается на урожайности продуцируемых сельскохозяйственных культур. Следует напомнить, что значительное повышение содержания в почвах хлора, как и некоторых других преимущественно фитофильных элементов, связано с внесением калиевых удобрений и еще более с обработкой сельскохозяйственных полей пестицидами для уничтожения «вредных» насекомых. Здесь особенно ярко проявляется влияние использования военных технологий на решение задач мирного назначения. Первоначально хлор был применен в создании обширной серии боевых отравляющих веществ. И лишь поздние достижения токсикологических исследований были использованы при разработке агрохимических препаратов, как представлялось, исключительно узконаправленного действия. Широкое и зачастую мало обоснованное применение пестицидов, особенно в условиях массовой химизации сельского хозяйства, явилось причиной многих экологически кризисных проявлений самого различного характера. В районе озера Клир-Лейк (Калифорния) борьба с комарами с помощью пестицидов обернулась гибелью многочисленных колоний птиц (из 1000 гнездящихся пар западных поганок осталось в живых около 30). В Перу обработка хлопковых плантаций практически подорвала развитие этого вида сельского хозяйства в одной из провинций. Подобных примеров масса [2, с. 40–41].

В процессе создание агрохимических препаратов появились целые серии и поколения токсических веществ, включая такие супертоксиканты, как диоксины и дифураны. Их предельная устойчивость уже приводила к трагичным локальным и региональным последствиям. Так, в Таймс-Бич (штат Миссури, США) для обустройства этого пыльного города было создано асфальтовое дорожное покрытие из отходов химического производства, которое повлекло за собой вынужденное выселение его жителей и разрушение самого поселения [14, с. 346]. Широко известно событие в Севезо (недалеко от Милана), где в результате аварии 1976 г. на небольшом заводе по производству компонентов для дезодорантов (с минимальным содержанием диоксинов) возник мертвый город, поскольку никакие из предпринятых реабилитационных мероприятий не смогли нормализовать возникшую катастрофическую экологическую обстановку.

Крайне важны проведенные Б. Коммонером исследования загрязнений природных сред Великих Американских озер [9, с. 17–19]. Сопоставив появление и проявления рассеянных поллюций с зарождением и ростом химических хлорных производств, ученый пришел к выводу об их тесной взаимозависимости. Загрязнение этими высокотоксичными компонентами шло параллельно росту химического производства в США. Б. Коммонер обосновал радикальное мнение о необходимости резкого ограничения данного производства и ликвидации предприятий хлорной промышленности, поскольку их деятельность отрицательно отражается на состоянии природной среды. Можно подвергать сомнению категоричность его выводов и настаивать на их дополнительной апробации, но несомненно одно: хлорное производство несет значительные экологические риски и должно находиться под постоянным контролем.

Бризантное производство

Рассмотрим еще один вид «боевых» технологий – бризантных (взрывчатых, оказывающих дробящее действие) на примере детонаторов. Исходными материалами для этих боевых приспособлений являются ртутные – гремучая ртуть для сухого пироксилинового пороха, сухой пироксилин для влажного пороха и т.п.

Все ртутные технологии, от военных до амальгамирования, до сих пор широко используемые в практике, в частности на золотопроизводящих предприятиях, давно привлекали настороженное внимание экологов. Ртуть относится к редким элементам; она единственная их всех металлов, которая в наземных условиях представлена в жидком виде, и всегда окружена тончайшей оболочкой ее паров – так называемой ртутной атмосферой. В виде соединений, в частности связанных с метилом (CH₃), она высокотоксична. Это тератоген. Главная минеральная форма, являющаяся исходным сырьем для производства металла, – сульфид ртути, киноварь. Ее запасы в мире около 0,6 млн. т [27, с. 163]. Ртуть используется при изготовлении детонаторов в военном деле, для производства хлора и гидроокиси натрия, пестицидов, электроаппаратуры и в целом ряде других технологических линий.

Особое внимание ртуть привлекла массовыми отравлениями людей в Японии, Венесуэле и некоторых других странах. Удивительно, что во всех этих случаях причиной поражений не явилось само ртутное производство, а побочные соединения этого металла на заводах, где были задействованы технологии с его попутным использованием. Это ни в коей мере не исключает возможности отравлений самой ртутью, но они не являются ни столь массовыми, ни столь предсказуемыми.

Наиболее тщательному анализу были подвергнуты события, произошедшие в прибрежном поселении на острове Кюсю в Японии, получившие название «промышленной Хиросимы». Здесь в заливе Минамата находили захоронение сточные воды химического комбината, которые были насыщены ртутью в виде соединения CH₃HgCl. В результате прибрежные воды оказались отравленными, поскольку это соединение микроорганизмы переводили в активизированную органическую структуру метилртути – CH₃Hg⁺. Использование в пищу рыб залива, усваивающих метилртуть, привело к гибели людей в 1953 г. Многие жители получили тяжелые психопаралитические заболевания, проявлявшиеся в онемении конечностей, нарушении речи, слуха, зрения, способности двигаться и приводившие к полному параличу. Официальный список жертв «болезни Минамата» содержит 798 имен. Однако речь не только о прямых жертвах, отравившихся непосредственно. Ртуть воздействует на гены, что приводит к появлению умственно и физически неполноценных детей. В современной Японии еще совсем недавно эта трагедия ставилась на третье место в мартирологе национальной истории, вслед за атомными бомбардировками Хиросимы и Нагасаки (до Фукусимских событий).

События в Минамата и подобные ему послужили знаковым предупреждением о высоких рисках использования технологий, связанных с активными высокотоксичными соединениями ртути, подвели к ряду международных соглашений о запрещении их на любых производствах, где ртуть могла быть заменена другими нетоксичными компонентами. Пожалуй, это едва ли не единственный случай, когда человечество вынуждено было отторгнуть вещество широкого практического применения по собственно экологическим мотивам. Выяснилось также, что ртутные детонаторы не единственное средство возбуждения взрывов. Появился новый детонатор – азид свинца (соль азотистоводородной кислоты). Следовательно, случись это открытие ранее, соединения ртути не стали бы таким штатным средством для подрыва боеприпасов, и бризантные технологии развивались бы по совсем иному пути. Но прежние точки бифуркации в этой системе уже были пройдены.

Приведенные выше примеры могут быть значительно дополнены, но и их достаточно, чтобы отразить главные особенности проблемы использования первоначально военных технологий в мирных отраслях промышленности.

Это, во-первых, целенаправленная полярность их предназначения – разрушение и созидание. Идеологически их вряд ли возможно объединить.

Во-вторых, что также принципиально важно, – это заданная естественными физическими законами определенная направленность развития любой динамической системы. Антропогенное воздействие на нее не изменяет сути этих законов, а только использует конкретную энергетику в заданном направлении, меняя конфигурацию полей самоорганизации [16, с. 171, 229]. Человек может запустить или прервать этот процесс, ускорить или замедлить, трансформировать его формы и объемы, но не в силах изменить внутреннюю сущность физических явлений.

Существует зависимость хода реакции от обстановки его развития. Так, рассматривая особенности трансформации «военного» атома в «мирный», нельзя не учитывать возможность перерастания замедленного процесса радиоактивного распада во взрывной при изменении внутренних и внешних условий относительно заданных для нормативно рассчитанного процесса. Риски отклонений от стандартных условий определяются сложностью и надежностью инженерных конструкций, которые обусловливают соответствующие сложность и совершенство управления этими системами, издержками не всегда квалифицированного обслуживания и технического обеспечения безопасности, ее недостаточного дублирования для надежности функционирования. Но опасность рисков и при этом не может быть полностью исключена, она может быть лишь минимизирована [19, с. 98].

Создание боевых отравляющих веществ, чей опыт был положен в основу разработки пестицидов – препаратов, предназначенных для борьбы с насекомыми вредителями сельского хозяйства, исходило из принципа возможности чрезвычайно селективного направленного воздействия на вполне определенный род и вид таких живых форм, которые подлежали уничтожению. Это осуществлялось подбором ядов и их дозированием, которое должно было удовлетворять данным конкретным условиям. Но природные обстановки весьма изменчивы, а законы органического мира не ограничены лишь данным избранным видом, а более общи. Модификация подобных препаратов может учитывать специфику тех или иных организмов и их групп, но сам процесс отравления организмов, несмотря на его вариации, остается в сущности неизменным. Он может быть ускорен или замедлен, может быть длительным, латентным или отложенным, но он неизменно сказывается на здоровье пораженного организма, иногда через значительный период времени, или даже может отразиться на генетически последующих поколениях. Нередко постулируется, что все химические соединения ядовиты и лишь их содержание определяет наносимый организмам вред. Но этот вывод весьма условен. В связи с загрязнениями идет геохимический передел мира и окружающих нас сред. И эти преобразования лишь усугубляют ситуацию, делают среду все более неблагоприятной для нормальных условий существования живых организмов.

Приведенный пример инициирующих взрывной процесс детонаторов различных поколений позволяет акцентировать внимание на вероятных сценариях развития бризантных процессов в зависимости от научных открытий и изобретений, которые могут коренным образом изменить направление и ход развития соответствующих технологических схем, их диверсификации.

Как видим, ни в одном из анализируемых случаев перевод военных технологий в мирные не был ни полным, ни совершенным. Этот путь кардинального преобразования является задачей куда более сложной, чем создание мирных технологий самих по себе, без заимствования инженерных решений из военных программ. Различие здесь не в том, что последние могут иметь двойное назначение, а в том, что под военные технологии, как правило, создается мощная техническая база, в случае же внедрения мирных технологий все приходиться решать без подобной поддержки. Следовательно, дело не в преемственности тех или других, а в приоритетах и ценностях, т.е. в проблемах из области государственного устройства и нравственности. Апробация военных технологий в мирном хозяйстве в принципе противоэкологична, поскольку содержит в себе многочисленные крайности и риски, свойственные сути военных изысканий.

Литература

1. Адушкин В.В., Козлов С.И. К вопросу о геофизическом оружии // Геоэкология. – М., 2011. – № 2. – С. 99–109.

2. Аллен Р. Как спасти Землю? (Всемирная стратегия охраны природы). – М., 1983. – 172 с.

3. Артамонова С.Ю., Бондарева Л.Г., Антонов Е.Ю., Кожевников Н.О. Геоэкологическая модель района мирного подземного ядерного взрыва «Кристалл» (Якутия) // Геоэкология. – М., 2012. – № 2. – С. 143–158.

4. Булатов В.И. Россия радиоактивная. – Новосибирск, 1996. – 272 с.

5. Власов М.Н., Кричевский С.В. Экологическая опасность космической деятельности: Аналитический обзор. – М., 1999. – 240 с.

6. Горкина Т.И. Проблемы размещения «новой» мировой атомной энергетики // Известия РАН. Сер. географ. – 2008. – № 4. – С. 34–41.

7. Израэль Ю.А., Квасникова Е.В., Назаров И.М. и др. Атлас радиоактивных загрязнений европейской части России, Белоруссии и Украины. Новая информация для комплексной характеристики современного состояния окружающей среды // Известия РАН. Сер. географ. – 2000. – № 1. – С. 112–119.

8. Коммонер Б. Замыкающийся круг. Природа, человек, технология. – Л., 1974. – 278 с.

9. Коммонер Б. Политическая история диоксинов / Сокращенный перевод С.С. Юфита. – Барнаул, 2000. – 34 с.

10. Корте Ф., Бахадир М., Клайн В. и др. Экологическая химия. – М., 1997. – 396 с.

11. Кудельский А.В., Смит Дж.Т., Пашкевич В.И. Постчернобыльская гидросфера Беларуси в районах радиоактивных выпадений (ретроспективный обзор) // Геоэкология. – М., 2012. – № 4. – С. 293–309.

12. Медведев В.И., Коршунов Л.Г., Черняго Б.П. Радиационное воздействие Семипалатинского ядерного полигона на Южную Сибирь (опыт многолетнего исследования по Восточной и Средней Сибири и сопоставление результатов с материалами по Западной Сибири) // Сибирский экологический журнал. – Новосибирск, 2005. – № 6. – С. 1055–1071.

13. Михайлов В.М. Ядерные испытания СССР. – Саров, 1997. – 304 с.

14. Небел Б. Наука об окружающей среде. Как устроен мир. Т. 1, 2. – М., 1993. – 749 с.

15. Нехорошев Г., Флорин Д., Радовски А. Астраханская подземная Хиросима // Совершенно секретно. – М., 2011. – № 10. – С. 8–11.

16. Николис Г., Пригожин И. Самоорганизация в неравновесных системах. – М., 1979. – 512 с.

17. Осипов В.И. Экологические проблемы России // Геоэкология. – М., 2004. – № 1. – С. 5–12.

18. Паршенков С.А. Причины промышленных загрязнений // Проблемы биосферы. Информационный бюллетень № 12. – М.: АН СССР. – 1986. – 119 с.

19. Порфирьев Б.Н. Концепция риска: Новый подход к экологической политике // США: Экономика, политика, идеология. – М., 1988. – № 11. – С. 98–105.

20. Скиннер Б. Хватит ли человечеству земных ресурсов? – М., 1989. – 262 с.

21. Сухоруков Ф.В., Маликова И.Н., Гавшин В.М. и др. Техногенные радионуклиды в окружающей среде Западной Сибири (источники и уровни загрязнения) // Сибирский экологический журнал. Новосибирск, 2000. – № 1. – С. 31–38.

22. Сухоруков Ф.В., Маликова И.Н., Мальгин И.А. и др. Радиоцезий в почвах Сибири (опыт многолетних исследований) // Сибирский экологический журнал. – Новосибирск, 2001. – № 2. – С. 131–142.

23. Тихонов М.Н., Муратов О.М., Петров Э.Л. Ядерная энергия: Постижение реальности и взгляд в будущее // Проблемы окружающей среды и природных ресурсов. Обзорная информация. – М., 2005. – С. 43–90.

24. Тихонов М.Н., Рылов М.И. Комплексная оценка ядерно-ракетного наследия России // Проблемы окружающей среды и природных ресурсов. Обзорная информация. – М., 2007. – С. 77–110.

25. Щербов Б.Л., Страховенко В.Д., Маликова И.Н. и др. Сравнительная характеристика современного радиоактивного загрязнения территории Западной Сибири, прилегающей к Семипалатинскому и Новоземельскому полигонам (на примере Алтая и Пур-Тазовского междуречья) // Сибирский экологический журнал. – Новосибирск, 2000. – № 1. – С. 51–60.

26. Экогеохимия Западной Сибири. Тяжелые металлы и радионуклиды. – Новосибирск, 1996. – 248 с.

27. Эмсли Дж. Элементы. – М., 1993. – 256 с.

28. Яблоков А.В. Об «экологической чистоте» атомной энергетики // Глобальные проблемы биосферы. – М., 2001. – С. 62–94.

Конкурентоспособность национальных экономик в условиях глобального финансового кризиса (на примере государств восточного пограничья ЕС)

В. Коседовский

Коседовский, Войцех – доктор наук, профессор, заведующий кафедрой европейской интеграции и региональных исследований факультета экономических наук и управления Университета им. Николая Коперника (г. Торунь, Польша).

Европейская интеграция является процессом, направленным на уменьшение экономических и социальных диспропорций объединяющихся государств. Эти диспропорции необходимо устранить, ибо они затрудняют реализацию основных задач Европейского союза (ЕС), снижают эффективность широко понимаемого экономического сотрудничества, противоречат социальным чаяниям и ожиданиям и в связи с этим порождают напряженность в отношениях между членами сообщества, не позволяя в полной мере использовать преимущества единого европейского рынка. Укрепление и углубление внутреннего единства является одной из главных целей ЕС, что зафиксировано в Едином европейском акте [9], а также подтверждено в расширенном Маастрихтском договоре и Лиссабонском договоре.

Принцип экономического единства ЕС приобрел особое значение в последние годы, из-за глобального финансового кризиса появились опасения по поводу будущих судеб Союза. Европейцев беспокоят признаки ухудшения социально-экономического положения, прежде всего опасность очередной экономической рецессии, кризис публичной финансовой системы, высокий уровень безработицы, низкая эффективность системы социального обеспечения, недостаточный уровень внедрения инноваций. Беспокойство вызывает ухудшающееся состояние экономической безопасности, особенно перед лицом агрессивной азиатской конкуренции. Ответом на эти вызовы должна стать неустанная, упорная работа по достижению единства Союза, поскольку, как показывают исследования, выравнивание уровня развития стран – членов Союза укрепляет международную конкурентоспособность как отдельных стран, так и всего Союза. К сожалению, не все члены политической элиты разделяют этот взгляд.

Следует заметить, что понятие международной конкурентоспособности не имеет однозначного определения, хотя этой проблемой занимались многие компетентные исследователи77
  В западной литературе это понятие рассмотрено, в частности, в следующих работах: [1, 16]. Из польских работ можно выделить: [2, 5, 13, 15].


[Закрыть].

В принципе это понятие означает способность к долговременному, эффективному экономическому росту и тем самым к противодействию давлению со стороны конкурирующих экономик других государств. В польской литературе по этому вопросу преобладает взгляд, согласно которому «экономика страны конкурентоспособна тогда, когда она достигает высокой, превышающей средний уровень, динамики роста реальных доходов на душу населения, развития производственных мощностей и экономического потенциала» [2, 3]. Значение этой конкурентоспособности основано также на том, что она влияет на инвестиционную привлекательность страны. Следует подчеркнуть, что международная конкурентоспособность данной национальной экономики является категорией относительной, из чего следует, что ее надо изучать всегда в сопоставлении с другими странами.

Международная конкурентная позиция национальной экономики, определяемая как концентрированное выражение конкурентоспособности страны, является понятием более узким, чем международная конкурентоспособность. Она основана на оценке международной конкурентоспособности данного государства (или группы государств) в статике (в данный момент времени) или в динамике (в определенный временной промежуток) [15, с. 77–81] и будет представлена ниже.

Международная конкурентоспособность экономик для стран ЕС является проблемой чрезвычайно существенной, ибо в долговременной перспективе она определяет положение Союза в мировой экономической системе, в краткосрочной – выход из нынешнего кризиса.

Различия в международной конкурентоспособности государств ЕС очень углубились в результате вступления стран Центрально-Восточной Европы (ЦВЕ), для которых характерны значительно более низкий уровень развития и более слабая конкурентная позиция на международной арене по сравнению со «старой» Европой. До недавнего времени эти государства действовали в условиях экономической и политической системы, отрицающей демократию и свободный рынок, и на протяжении почти полувека были лишены реального суверенитета, а три из этих стран (Латвия, Литва и Эстония) не имели даже внешних, формальных атрибутов независимости. Нет ничего удивительного, что после вступления в ЕС они заняли последние позиции в макроэкономических рейтингах стран – членов ЕС, что значительно увеличило различия между членами Союза. Его новые территории, простирающиеся далеко на восток, почти от Петербурга на севере до Черного моря на юге, были настолько экономически отсталыми, что появилась концепция так называемой «Европы разных скоростей», согласно которой диспропорции внутри ЕС носят устойчивый характер и с ними следует примириться. К счастью, эта концепция не встретила широкой поддержки ни в институтах ЕС, ни в заинтересованных государствах. Напротив, были предприняты энергичные действия в целях достижения единства «нового» и «старого» Союза. Совокупность этих действий получила название политики единства, дополняемой определениями: единства экономического, социального и территориального. Благодаря этому, дистанция, отделяющая страны ЦВЕ от остальных государств ЕС, понемногу уменьшается88
  Политика единства приносит большую экономическую и социальную выгоду, значительно превышающую стоимость ее проведения [6, с. 170–175].


[Закрыть]. Эта положительная тенденция характерна для всех государств восточной части Союза, хотя и в разной степени. К сожалению, неожиданно разразившийся глобальный финансовый кризис, быстро распространившийся и по Европе, обусловил появление многих проблем в развитии этой тенденции. Нарастающие в связи с кризисом финансовые затруднения в Союзе ставят знак вопроса по отношению к будущему политики единства.

К вопросу о сущности финансового кризиса

Финансовые кризисы относятся к разряду явлений новых и недостаточно изученных в свете экономической теории. Исследования в этой области сопровождаются многочисленными трудностями, в том числе:

– неоднозначностью применяемой терминологии;

– отсутствием достоверной, углубленной информации о функционировании международной финансовой системы;

– отсутствием адекватных аналогий;

– использованием кризисной ситуации в политических и медийных целях.

В макроэкономической литературе понятия финансового и экономического кризиса налагаются одно на другое, а иногда понимаются как одно и то же и взаимозаменяются. Согласно традиционным определениям из учебников, экономический кризис – это одна из фаз кризиса конъюнктуры, характеризующаяся стихийным и внезапным падением производства, а также иных макроэкономических показателей. Со временем, однако, это понятие становилось все более емким и в настоящее время оно означает в принципе любое значительное ухудшение экономической ситуации. В связи с этим ныне считается, что кризис не означает снижение реального ВВП, кризис может быть связан с любым значительным снижением темпов экономического роста, причем не существует никаких объективных критериев этого снижения99
  Применительно к Польше повсеместно говорится об экономическом кризисе, хотя реальный ВВП каждый год растет. Более того, темпы роста ВВП в Польше в период последнего кризиса значительно выше, чем в 2001–2002 гг., когда никому в голову не приходило вести речь о кризисе.


[Закрыть]. Отсутствие последних приводит к многочисленным недоразумениям, в связи с чем предпринимаются попытки упорядочения используемой терминологии. К числу таковых относится введение близкого по смыслу понятия рецессии, определяемого однозначно – оно означает падение реального ВВП на протяжении по крайней мере двух кварталов подряд [17].

Понятие финансового кризиса, понимаемое в широком смысле, означает ситуацию, при которой финансовые рынки подвергаются серьезной дестабилизации. Симптомом ее являются, прежде всего, нарушения в функционировании биржи и падение важных финансовых институтов. Можно выделить несколько вариантов такого типа кризиса [10, c. 74–75]:

– валютный кризис – проявляется в значительной девальвации (либо обесценивании) валюты, обычно под влиянием спекулятивной атаки;

– банковский кризис – массовое изъятие депозитов их владельцами, приостановка банками исполнения своих обязательств, волна банкротств;

– системный финансовый кризис – дестабилизация финансовых рынков настолько значительная, что дело доходит до серьезных нарушений в реальной сфере;

– кризис внешней задолженности – отсутствие возможности обслуживания данным государством (или группой государств) своего внешнего долга.

Современная международная финансовая система функционирует в условиях развитой либерализации, основываясь на принципе саморегуляции, соответствующей доктрине неолиберализма. Вместе с тем для нее, как правило, характерна склонность к экспансии, выражением которой является чрезвычайно динамичное развитие финансовых инструментов и банковских продуктов, настолько сложных, что они становятся непонятными для клиентов [20]. В ситуации, когда «финансовые субъекты продолжают осуществлять внебалансовые операции, а множество финансовых организаций не подлежит никакому контролю, никто в полной мере не контролирует риск, которому подвергается финансовый рынок» [12]. В комплексе с непрозрачностью структур собственности и гигантскими размерами оборотов (уже в начале XXI в. ежедневные транзакции оценивались в 1 блн. долл.) это приводило к неполноте информации, ее деформированию и асимметричности (доступности только для избранных). Как утверждает Дж. Стиглиц, в таких условиях не может быть и речи об эффективной деятельности так называемой невидимой руки рынка [22, с. 61–102]. Очевидно, что дефицит необходимой информации весьма затрудняет анализ процессов, происходящих в этой системе. Это влечет за собой своеобразную беспомощность исследователей, проявляющуюся, в частности, в даваемых ими прогнозах, весьма отличающихся друг от друга.

Нынешний глобальный финансовый кризис – явление специфическое, не имеющее аналогов в прошлом [4]. Встречающиеся в литературе попытки сравнения его с великим экономическим кризисом межвоенного периода малопродуктивны с познавательной точки зрения, ибо у этих кризисов мало общего, различий же значительно больше1010
  Эти кризисы принципиально отличаются как по характеру, так и по глубине. Первый был классическим кризисом перепроизводства, имеющим совершенно иное происхождение, чем нынешний финансовый кризис, тогда как его глубина и длительность многократно превышала рецессию последних лет. Об этом свидетельствуют между прочим факты, касающиеся положения современной польской экономики: из расчетов Отделения экономических наук ПАН в Польше в 1932 г. так называемый социальный доход (категория, весьма близкая нынешнему ВВП) был на 32% ниже, чем в 1929 г. (в сопоставимых ценах), а внешнеторговый оборот в это период упал на 70%; предкризисный уровень социального дохода был достигнут только в 1937 г., уровень же внешнеторгового оборота не удалось восстановить вплоть до Второй мировой войны, еще в 1938 г. он едва достигал 42% от уровня 1928 г. [8].


[Закрыть]. Начало нынешнего кризиса связывают обычно с громким банкротством американского банка Lehman Brothers 15 сентября 2008 г., однако тревожные признаки дестабилизации финансового сектора в крупнейшем государстве мира – Соединенных Штатах – проявились уже в конце лета 2007 г. Быстрая интервенция Федеральной резервной системы (ФРС) смогла их нейтрализовать, но ненадолго: уже в 2008 г. внезапно обрушился рынок ипотечных кредитов, в частности так называемых кредитов subprime, которые в предшествующие годы росли в бешеном темпе1111
  Кредиты subprime – это финансовый продукт, введенный в 80-е годы с целью предоставления беднейшим слоям населения возможности покупки жилья. Кредит предоставлялся менее надежным клиентам (с низкими доходами, не имеющими постоянной работы, даже тем, кто не выполнил прежние банковские обязательства). Вследствие высокой степени риска кредиты предоставлялись под высокий процент, но благодаря удачному пиару эти кредиты пользовались большим и быстро растущим спросом. Их стоимость в США в 1999 г. составляла около 160 млрд. долл., в 2006 – 600 млрд., а в марте 2007 г. – 1360 млрд. долл. (данные Федеральной резервной системы).


[Закрыть]. Одновременно лопнул «спекулятивный пузырь» на рынке недвижимости и царящий на нем до этого момента оптимизм сменился паникой. Дело дошло до серьезных потрясений в финансовом секторе1212
  Очень интересная интерпретация обстоятельств, которые привели к этим событиям, содержится в книге: [21, с. 157–170].


[Закрыть]: банкротства нескольких крупных американских банков (вышеупомянутого Lehman Brothers, IndyMac, Bearn Sterns), поглощение конкурентами (Meryl Lynch) и даже национализация (Fannie Mae, Fredie Mac, британского Northern Rock). Кризис в финансовом секторе быстро распространился на реальную сферу: упали инвестиционные и потребительские запросы, снизилось производство, выросла безработица. В глобальной экономике эти явления быстро распространились по всему миру. Уже в 2008 г. они проявились в Европейском союзе и Центральной и Восточной Европе, приведя вначале к замедлению экономического роста, потом к рецессии, после которой наступил период очень слабого роста, а в последнее время (август 2012) наступило очередное ухудшение. Прогнозы на ближайшее время неутешительны, многие экономисты предсказывают наступление новой, более сильной волны кризиса, причем, возможно, не последней.

Экономико-территориальная структура региона пограничья и его макроэкономическое положение в предкризисный период

Последние расширения ЕС (2004 и 2007 гг.) привели к тому, что у границ Содружества Независимых Государств (СНГ) оказалось восемь стран – новых членов ЕС. Они образовали приграничный регион, протянувшийся по меридиану от Эстонии на севере, через Латвию, Литву, Польшу, Словакию, Венгрию, Румынию до Болгарии на юге. За исключением Болгарии все эти государства непосредственно граничат с СНГ, представленному в этом регионе Российской Федерацией, Белоруссией, Украиной и Молдовой (граница между Болгарией и СНГ проходит по Черному морю).

Протяженная восточная граница ЕС порождает новые трудные вызовы в сфере экономического и социального сотрудничества, а также в сфере безопасности, как для всего Союза, так и для отдельных его членов. Значительные различия в уровне развития по обе стороны этой границы, могут не только создавать экономические проблемы, но таят в себе угрозу политической дестабилизации континента, ибо чреваты опасностью нового раздела Европы – появления нового «железного занавеса» на восточной границе расширившегося ЕС. Опасность эта стала еще более серьезной после вхождения стран ЦВЕ в конце 2007 г. в Шенгенскую зону. Чтобы противостоять указанной опасности ЕС уже в 2003 г. инициировал так называемую политику нового соседства (New Neighbourhood Policy), называемую также европейской политикой соседства (ЕПС). Этой цели служат и другие действия и программы ЕС, в том числе польско-шведская инициатива «восточного партнерства», вызывающая интерес и пользующаяся поддержкой не только со стороны ЕС, но и со стороны Соединенных Штатов.