Текст книги "Россия и современный мир №1 / 2013"

Литература

1. Встреча с главами ряда субъектов Российской Федерации. – Режим доступа: http://www.president.kremlin.ru/news/11732

2. Бляхер Л.Е. Сотрудничество «поверх границ»: Экономические выгоды и политические проблемы // Россия и современный мир. – М., 2011. –№ 1. – С. 39–57.

3. Загашвили В.С. Экономические интересы России в условиях глобализации. – М., 2010. – 432 с.

4. Китай создаст две свободные экономические зоны на границах Казахстана и Киргизстана. – Режим доступа: http://news.nur.kz/187445.html

5. Коробова О.В., Наумова Н.В. История создания свободных экономических зон в России: Проблемы и перспективы // Социально-экономические явления и процессы. – Тамбов, 2010. – № 6. – С. 92–96.

6. Кучинская Т.Н. Особенности трансграничного регионализма Юго-Востока России и Северо-Востока КНР // Россия и Китай: Проблемы стратегического взаимодействия: Сборник Восточного центра ЧитГУ. – Вып. 8. – Чита, 2010. – C. 126–136.

7. Международное сотрудничество, внешнеэкономические связи и туризм Забайкальского края в 2009 г. – Чита, 2010. – 124 с.

8. Программа социально-экономического развития Забайкальского края на 2010–2014 гг. – Режим доступа: http://www.economy.e-zab.ru/page/program/program.php

9. Российская наука: Итоги десятилетия 2001–2010 по базе данных Web of Science. – Режим доступа: http://www.polit.ru/article/2011/02/02/itogi_science_2001_2010/

10. Статья министра иностранных дел России С.В. Лаврова в газете «Жэньминь Жибао», 15 июля 2011 г. – Режим доступа: http://www.mid.ru/brp_4.nsf/0/2405477BBBD062EBC32578 CE0022E15A

11. Стратегия социально-экономического развития Дальнего Востока и Байкальского региона на период до 2025 г. (утверждена распоряжением Правительства РФ от 28 декабря 2009 г. № 2094-р). – Режим доступа: http://www.government.ru/gov/results/9049/

12. China «to Overtake US on Science» in Two Years. – Режим доступа: http://www.bbc.co.uk/news/science-environment-12885271

13. China, EU to Seek Bilateral Investment Treaty. – Режим доступа: http://www.chinadaily. com.cn/ china/ 2011-07/14/content_12906429.htm

14. Kenneth G. Lieberthal. Managing the China Challenge in Business. – Режим доступа: http://www.brookings.edu/opinions/2011/0506_us_china_challenge_lieberthal.aspx

15. Managing the China Challenge. – Режим доступа: http://www.brookings.edu/~/media/ Files/events/2011/0622_china_corporate/20110622_china_corporate.pdf

16. New Countries Emerge as Major Players in Scientific World. – Режим доступа: http://royalsociety.org/news/new-science-countries/

17. Regions at a Glance. OECD, 2011. – Режим доступа: http://www.oecd.org/document/25/ 0,3746,en_21571361_44315115_48338265_1_1_1_1,00.html

18. Russia Starts Converting Ulan Ude as Gateway City to Asia. – Режим доступа: http://www.voanews.com/english/news/europe/Russia-Starts-Converting-Ulan-Ude-as-Gateway-City-to-Asia-125576458.html

19. The World in 2050. – Режим доступа: http://www.pwc.com/gx/en/world-2050/beyond-the-brics.jhtml

20. The WTO and PTAs: From Co-existence to Coherence: World Trade Report 2011. – Режим доступа: http://www.unescap.org/tid/projects/asianecowto.pdf

Россия вчера, сегодня, завтра

Партии, некоммерческие организации и новые формы гражданской активности: алгоритмы взаимодействия

Г.М. Михалёва

Михалёва Галина Михайловна – доцент Российского государственного гуманитарного университета, Москва.

1. Законодательные рамки и практики власти в отношении оппозиции

Для начала избирательного цикла 2011–2012 гг. было характерно существенное ограничение деятельности оппозиционных политических партий и различных форм гражданской активности как законодательно, так и на практике. Часть оппозиционных партий потеряла формальный статус, а с ним – и право участвовать в выборах и превратилась в неформальные политические партии, часто даже не имеющие юридического статуса общественных организаций. Исчезла часть НКО, но одновременно появились новые формы гражданской активности, происходила их постепенная политизация. Активизировалось взаимодействие между оппозиционными гражданскими партиями как формальными, так и неформальными, негосударственными организациями и неформальными гражданскими инициативами.

Для этого периода было характерно смешение политического и неполитического, слабая дифференциация и структурированность гражданских неформальных движений и, наконец, разрыв между легальностью и легитимностью.

Общественные организации были вынуждены выбирать между поддержкой власти или оппозиции, для того чтобы сохранить существование и возможности деятельности. Неформальные гражданские инициативы, взаимодействуя с неформальными и формальными партиями, быстро радикализировались. И власть, и организации, и движения, действующие вне формальных институтов, все чаще применяли насилие.

После думских и президентских выборов 2011–2012 гг. ситуация существенно изменилась: в столицах и крупных городах-миллионниках началась массовая протестная мобилизация, сохранявшаяся несколько месяцев подряд. Политическую оппозицию – формальные и неформальные партии, от левых до либералов и националистов и беспартийных гражданских активистов – объединяло возмущение фальсификациями на выборах.

Власть, опасаясь продолжения массовых протестов и расширения их социальной базы, отказалась от точечной либерализации предшествующего периода и приступила к существенному изменению законодательства. Началось «закручивание гаек». Законодательно был усилен контроль за реальной и потенциальной оппозицией, включая гражданских активистов, ограничены возможности любых форм массовой активности граждан. Деятельность правозащитных НКО была определена как «политическая», получающие финансирование из-за рубежа получили статус «иностранных агентов». Был принят ряд поправок в избирательное законодательство и закон о партиях, размывающих политическое поле и сохраняющих преференции для доминирующих игроков.

На практике был взят курс на повальное задержание участников протестных акций, возбуждение уголовных дел и обыски у известных оппозиционеров, их дискредитацию и составление списков «экстремистов», угрозы лишения мандатов даже депутатов ГД – представителей лояльной оппозиции, участвовавших в протестных акциях. При этом гражданские протесты сохраняли непартийный и неформализованный характер. Режим начал терять признаки стабильности, разворачивалась «пружина политического кризиса» [1, с. 4], о чем свидетельствовали и снижение рейтингов – рост недоверия к В.В. Путину, Д.А. Медведеву и «Единой России», не прекращающиеся массовые протесты в Москве, Санкт-Петербурге и других крупных городах. В ответ на возникшие вызовы, в резонанс с которыми работали внутренние и внешние факторы, связанные с поражениями, неудачами и катастрофами, власть выбрала демонстрацию силы и отказ от ранее сделанных уступок.

2. Алгоритм отношений общества и власти накануне избирательного цикла 2011–2012 гг

Состояние современного российского общества, как убедительно показали исследования Левада-Центра [2, с. 27–41], на протяжении периода стабилизации отличали: апатия, аполитичность, ориентация на потребление, отсутствие солидарности и глубокое недоверие ко всем политическим институтам и организациям. У подавляющего большинства населения сохранялось патерналистское представление о государстве, обязанном заботиться о них, и государствоцентричное представление о месте человека в стране и мире. Существовавшие до последнего времени формы гражданской активности оказывались каплей в море пассивности общества в целом. Исследования известных социологических служб точечные протесты не брали в расчет, респонденты, участвовавшие в них, попадали в рамки статистической погрешности.

Но ростки неформальной гражданской активности в различных сферах и различных регионах все же существовали на протяжении всего периода стабилизации режима. Более того, начиная со времени финансового кризиса 2008 г., они становились все заметнее. Реакция власти не заставила себя долго ждать.

Во-первых, как подчеркивалось выше, последовательно происходили изменение законодательной базы и имплементация политических практик, усложняющих существование НГО и ограничивающих возможности публичных протестов. Закон об общественных организациях жестко регулировал получение ресурсов из западных фондов, ограничивал автономию НГО и ставил их под государственный контроль. Общественная палата и региональные общественные палаты получили практически эксклюзивное право быть выразителем интересов гражданского общества.

Во-вторых, были приняты законы, усложняющие организацию и проведение акций протеста – митингов, шествий и пикетов. На практике «уведомительный» характер превратился в запретительный, для проведения санкционированных акций предлагались места, где они не могли привлечь внимания граждан4242
  В Москве это была, например, набережная Тараса Шевченко.


[Закрыть]. Протесты, трактуемые властями как «несанкционированные», жестоко разгонялись, а участники задерживались.

В-третьих, начался процесс так называемого «импортозамещения» в ресурсной базе некоммерческих организаций. Угроза потерять позиции заставляла западных спонсоров действовать с оглядкой на власть или же отказываться от работы в России вообще. Усилилось открытое давление на организации-доноры. Переход к фазе «импортозамещения» означал, с одной стороны, появление располагающих значительными средствами благотворительных организаций российского бизнеса, который стремится быть «социально ответственным» в соответствии с требованиями властей. Помощь бизнеса НКО мотивировалась стремлением улучшить отношения с органами власти и нередко сопровождалась давлением с их стороны. При этом чувствительная для власти сфера – защита политических и гражданских прав практически не была включена в объекты спонсирования [3].

С другой стороны, государство начало выделять существенные суммы на поддержку «третьего сектора». Политика выделения ресурсов была связана со стремлением превратить НКО в союзников для решения социальных проблем. Гранты Общественной палаты получали либо организации «политически близкие» (например, «Наши» или «Молодая гвардия» «Единой России»), либо подчеркнуто дистанцирующие себя от политики. К тому же эта общественная подсистема, как и все остальные, была существенно затронута коррупцией.

В-четвертых, активно проводилась кампания по дискредитации наиболее влиятельных правозащитных организаций. По старому советскому образцу их упрекали в западном финансировании и шпионской деятельности. Наиболее ярко это проявилось в прямом обвинении Московской Хельсинкской группы в шпионской деятельности весной и давлении на «Голос». В этом процессе власть активно использовала вышеупомянутые прокремлевские движения. «Наши» и «Молодая гвардия» занимались, например, преследованием и дискредитацией журналиста А. Подрабинека, выступившего против требований переименования шашлычной «Антисоветская», регулярно пытались сорвать акции несистемной оппозиции 31 числа каждого месяца в защиту 31 статьи Конституции.

Наконец, участились насилие и случаи уголовных преследований в отношении тех, кто боролся с произволом властей и занимался правозащитной деятельностью или писал о ней. Достаточно назвать убийство правозащитницы Н. Эстемировой («Мемориал») в Чечне, адвоката С. Маркелова и журналистки А. Бабуровой в 2009 г. в Москве, избиение профсоюзного активиста завода «Форд» А. Этманова, активистов группы защитников Химкинского леса в 2010–2011 гг.

Правозащитные и экологические организации, суть деятельности которых состоит в стремлении общества обратить внимание государства на важные общественные ценности, оказались в тяжелом положении. Ранее не рассматриваемая как политизированная, их деятельность в авторитарных условиях приобрела остро политические черты, а сами эти организации также стали оцениваться властью как политические оппоненты.

В результате работа значительной части организаций, защищавших гражданские и политические права, была свернута или заморожена, стали рассыпаться выстроенные годами сети коммуникаций, голос НГО, независимых от власти, особенно в регионах, стал почти не слышен. В свою очередь граждане, защищающие свои права, в том числе гражданские и политические, стали использовать неинституциональные формы воздействия на власть и взаимодействия друг с другом.

3. Новые формы гражданской активности

Рост числа уличных протестов, чаще всего – несанкционированных, т.е. проходящих вне рамок и вопреки существующему ограничительному законодательству, становится заметным уже в 2009 г., когда они начинают приобретать систематический характер и становиться массовыми.

Самоорганизация так называемых «инициативников», составляющих ядро этих протестов, направлена на взаимопомощь в решении жизненно важных проблем и обмен информацией через социальные сети. Это – группы, борющиеся с уплотнительной застройкой и за защиту зеленых насаждений. Е. Белокурова и Д. Воробьев называют такие локальные протесты «проблематизацией» политических решений, принимаемых или принятых ранее в рамках локальных режимов [4, с. 83–91]. Впрочем, часть протестов, начинаясь как локальные, вызывают «эффект домино» и выходят за границы одного населенного пункта или региона, обретая межрегиональный масштаб4343
  Примером может служить начавшееся в Москве движение «Синих ведерок» – борьбы с мигалками на машинах чиновников или борьбы с запретом на ввоз праворульных машин, начатое во Владивостоке движением ТИГР.


[Закрыть].

Неформальная гражданская активность отличатся от работы НГО:

– граждане осуществляют коллективные протестные действия, не имея формальной регистрации в Министерстве юстиции в качестве общественных организаций и финансирования;

– эти действия разворачиваются вне существующих институциональных форм (так как эти формы не регулируются законодательством, как, например, социальные сети или «сходы» граждан), они могут включать сознательно проводимые, заранее несогласованные с властями, акции, в том числе – и анонсированные.

Характерно, что наивысшая активность инициативных групп наблюдалась в крупных поселениях с наиболее высоким уровнем жизни. Это не удивительно, если учесть, что крупные города – центры модернизации экономики и концентрации человеческого капитала [5, с. 5–19], в них появляются точки роста и консолидируются структуры гражданского общества. Среди массовых уличных протестов, которые, начиная с 2008 г., начали приобретать систематический характер, важное место занимали экологические: против застройки природоохранных зон, вырубки реликтовых лесов, парков и скверов, загрязнения озер и рек, незаконной охоты чиновников на редких животных.

Накануне избирательного цикла 2011–2012 гг. получили развитие следующие тенденции:

– интенсификация использования блогосферы для самоорганизации и установления горизонтальных связей между различными протестными группами;

– театрализация протестных акций (например «свадьбы», организованные движением ТИГР во Владивостоке, и многочисленные театрализованные акции в Москве);

– использование коротких зрелищных акций (флэшмобов), рассчитанных не на вовлечение прохожих, как раньше, а на привлечение журналистов;

– радикализация и политизация требований, затронувшая сначала лишь небольшое число регионов (Приморье, Калининград, Москва);

– активизация инициативных групп в столице и городах-миллионниках: борьба с точечной застройкой, уничтожением памятников архитектуры и вырубкой зеленых насаждений с так называемыми «народными гаражами» в Москве, движение обманутых дольщиков и т.д.;

– интенсивное взаимодействие между правозащитными организациями и оппозиционными демократическими организациями;

– регулярное взаимодействие между оппозиционными партиями и инициативными группами, часть из активистов которых начинает вести собственно политическую деятельность, в том числе баллотируясь на местных и региональных выборах;

– точечные протесты с использованием перекрытий федеральных трасс или угроз такого рода и вызывающих реакцию «начальства», в том числе самого высокого уровня («эффект Пикалево»)4444
  Напомню, что перекрытие дорог – забытая старая форма, активно практиковавшаяся в начале 90-х годов.


[Закрыть].

Анализ неформальной гражданской активности в 2008–2010 гг. показывает рост числа акций, их географического охвата и увеличение разнообразия форм. Конечно, фиксировать в этом случае можно только акции открытого, публичного сопротивления, как (чаще всего) несанкционированные, так и согласованные [6, с. 57–73; 7].

Очевидный всплеск гражданской активности, не характерный для предшествующих периодов, наблюдался в жилищной сфере, особенно в крупных городах; в Москве рост активности этого рода был лавинообразным. В целом по стране число зафиксированных акций за период 2008–2010 гг. было достаточно велико (749), но география их была ограничена, большинство приходилось на Москву. В Московской области доминировали протесты обманутых дольщиков, в Санкт-Петербурге боролись с уплотнительной застройкой и защищали архитектурный облик города (главной темой оставалось строительство «Газоскреба»), в Имеретинском районе защищали участки от сноса при строительстве олимпийских объектов, в Самаре пытались предотвратить точечную застройку. В ряде регионов акции были направлены против роста коммунальных тарифов, на отстаивание прав жильцов общежитий, защиту зеленых насаждений и экологического состояния городов.

Наиболее резонансными акциями, на которые власти были вынуждены отреагировать, стали:

– многотысячные массовые митинги в Калининграде с требованием отставки губернатора Георгия Бооса, что привело к тому, что он в августе 2010 г. не был включен в президентский список кандидатов на переназначение;

– борьба против строительства «Газоскреба» в Санкт-Петербурге, приведшая к отказу от его строительства;

– борьба за остановку вырубки Химкинского леса при строительстве автотрассы Москва – Санкт-Петербург, повлекшая решение президента Медведева 25 августа 2010 г. о приостановке строительства, которое впоследствии (в конце того же года) все же было возобновлено.

Чуть менее резонансными событиями были остановка московскими властями сноса домов в дачном поселке «Речник» зимой 2010 г. и выплата существенных компенсаций семьям погибших шахтеров после аварии на шахте г. Междуреченск.

С гражданскими активистами систематически работали партия «Яблоко», некоторые депутаты «Справедливой России» (Г. Гудков, Д. Гудков, И. Пономарев), КПРФ и их помощники, а также «Левый фронт» С. Удальцова. «Справедливая Россия» организовывала и собственные акции, в том числе направленные на защиту социальных прав граждан в связи с выборами в регионах и центре. КПРФ практиковала тематические «месячники», включающие протестные акции по защите социальных и трудовых прав. При этом только партия «Яблоко» записала постоянную работу с гражданским обществом, помощь в организации гражданских инициатив и защиту социальных прав граждан в качестве политической задачи в своей Политической платформе, принятой еще в 2008 г. на XV съезде [8].

Помимо локальных требований участники гражданских акций, связанных с жилищными и экологическими проблемами, начиная с 2010 г. все чаще выдвигают политические лозунги. Протестующие против роста тарифов ЖКХ в апреле в Екатеринбурге призывают к отставке мэра. В очередной раз митингующие в Подмосковье дольщики требуют в мае «Подмосковье без Громова!» В Иркутске в октябре митингующие держат лозунг «Мэра – за решетку!» Лозунги в сентябре в г. Клин Московской области: «Воры в администрации», «Главу Клинского района Постриганя – под суд!» Критика обрушивается и на доминирующую партию (отметим лозунги в Усть-Качке Пермского края в марте: «Единая Россия – единая против всех!»; в Архангельске в марте: «Единым фронтом – против Единой России»).

Из-за цикличности акций и общественных кампаний, особенно характерных для Москвы и Санкт-Петербурга, сложно точно подсчитать их число, но очевидно увеличение численности их участников. Если в 2008–2009 гг. они собирали несколько десятков, в лучшем случае – сотен человек, то в 2009–2010 гг. они становятся многосотенными и даже многотысячными (особенно это касалось экологических протестов против вырубки Химкинского леса, в защиту Байкала и Имеретинской долины).

Начиная с 2010 г. участилось проявление случаев насильственных действий и со стороны граждан. В качестве примера можно назвать разгром антифашистами Химкинской администрации, столкновение протестующих с ОМОНом при перекрытии железнодорожной ветки в Междуреченске, драки жителей с милицией в Имеретинской долине и т.п.

4. Cужение политического спектра и неформальные партии

В период стабилизации режима Путина часть политических организаций, называвших себя партиями и действовавших как таковые, потеряла этот статус, превратившись в неформальные структуры. Эти изменения стали следствием принятия пакета законодательных актов: изменения в законе о партиях и в избирательном законодательстве. Кремлевская администрация и обеспечивающее бесперебойное голосование большинство парламента последовательно создавали условия, максимально благоприятные для партии, призванной, по словам заместителя главы Администрации президента В. Суркова, стать «доминирующей» в политической системе, и максимально неблагоприятные – для всех остальных [9, с. 27–47].

В декабре 2006 г. думское большинство приняло поправки к закону о партиях, сделавшие практически невозможным создание новых, не подконтрольных Кремлю, партий. К партиям фактически начали предъявляться требования, которым могут соответствовать только государственные учреждения с непрерывно работающими бюрократическими аппаратами. Следствием стало снижение числа зарегистрированных и имеющих право на участие в выборах партий. Выжили помимо «Единой России» и партии, которым власти предназначили определенную функцию (например, дублера или спойлера), лишь те, кто смог обеспечить подготовку необходимой документации и твердую членскую базу. В конце 2006 г. ЦИК официально объявил, что проверку прошли 19 партий (16 партий были признаны не соответствующими требованиям законодательства); к 2007 г. их осталось лишь 14, а к 2008 – только семь.

Несмотря на декларации о необходимости либерализации системы, в период президентства Медведева были сделаны лишь минимальные шаги для ослабления давления группы, находящейся у власти, на институты гражданского общества, избирательную и партийную системы (снижение требования к численности с 50 до 45 тыс. человек, гарантии присутствия в Думе представителя партии, набравшей более 5% на выборах в Государственную думу).

Следствием ужесточения партийного и избирательного законодательства и искусственного сокращения числа партий стали:

– радикализация неформальных партий как либеральных, так и левых, сближение их позиций, вплоть до объединения (совместное участие в акциях 31 числа в защиту 31 ст. Конституции и митингах протеста, объединения «Другая Россия» и «Национальная ассамблея»);

– ослабление системных оппозиционных партий (КПРФ, «Яблоко»), последовательное вытеснение их с политического поля путем как административного давления, недопуска на выборы, так и открытия уголовных дел;

– феномен псевдооппозиционных партий, называющих себя оппозицией, но поддерживающих президента и курс правительства на практике, а часто – и в декларациях (ЛДПР, «Справедливая Россия»);

– сохранение и появление новых искусственных образований, не имеющих четких программ и декларированной идеологической направленности, либо со спойлерскими функциями («Патриоты России»), либо созданных под лидеров (имеется в виду неудачная попытка ребрэндинга «Правого дела» под М. Прохорова весной-летом 2011 г.).

Все попытки создать и зарегистрировать еще одну оппозиционную партию до завершения избирательного цикла 2011–2012 гг. закончились безрезультатно. Не прошедшие проверки Государственной регистрационной службы выбрали несколько разных стратегий.

1. Оспаривание решения в ЦИКе и судах. Наиболее последовательно действовала Республиканская партия, на возрождение которой надеялся Владимир Рыжков, рассчитывающий возглавить демократическую оппозицию. Он выбрал путь судебного оспаривания результатов проверки вплоть до иска в Страсбургский суд по правам человека и восстановления регистрации (но уже после выборов 2011 г.).

2. Вступление в партии, сохранившие формальный статус.

3. Создание новых неформальных партий с требованиями формализации – признания их статуса – официальной регистрации, в различных частях политического спектра.

Особенность всех этих групп – доминирование лидера, малая значимость других членов, отсутствие и малочисленность заявленных региональных организаций. Как в период перестройки, лидеры и группы вокруг них находились в постоянном процессе объединений и расколов, и чуть ли не ежегодно создавались новые организации: движения, неформальные партии, коалиции со сходными составами и пересекающимся членством. Здесь мы видим даже, казалось бы, относительно умеренных и ранее встроенных во власть лидеров (например, В. Рыжкова, Б. Немцова, М. Касьянова) и сохранившиеся вокруг них группы. Перечислим основные.

На либерально-демократическом фланге это: Республиканская партия России (РПР) В. Рыжкова; Российский народно-демократический союз М. Касьянова; Объединенный гражданский фронт (ОГФ) Г. Каспарова; Партия народной свободы (ПАРНАС) В. Рыжкова, М. Касьянова, Б. Немцова; Демократический выбор В. Милова.

На левом фланге – ряд потерявших регистрацию коммунистических партий (РКРП, РКП и др.); Авангард Красной Молодежи (АКМ)4545
  Создан в 1999 г. как молодежное крыло лево-радикального движения «Трудовая Россия» В. Анпилова.


[Закрыть] (постоянного участника всех московских акций протеста); Левый фронт С. Удальцова; РОТ Фронт В. Тюлькина; Национал-большевистская партия (НБП) и «Другая Россия» Э. Лимонова.

В национал-патриотической части спектра располагаются «Великая Россия» Д. Рогозина и А. Савельева и ряд других малоизвестных групп.

Во взаимодействии общественных организаций и формальных и неформальных оппозиционных партий, в первую очередь – демократических, в период стабилизации режима наблюдались несколько разнонаправленных процессов.

1. Создание широких коалиций, включающих правозащитные организации, партии разной идеологической направленности, формальные и неформальные и известных политиков. С 2004 по 2008 г. это были последовательно «Комитет 2008», «Другая Россия» (политическая часть «Гражданского конгресса»), «Национальная ассамблея». В 2008 г. с участием Б. Немцова, Г. Каспарова, В. Буковского была создана «Солидарность», объединившая те же самые либерально ориентированные организации, а также небольшую часть людей, вышедших из «Яблока» и несогласных с «переформатированием» СПС в прокремлевское «Правое дело».

2. Поиск партиями союзников среди НГО и использование их сетей для организации протестных мероприятий (марши в защиту свободы слова, антифашистские марши, митинги, пикеты) в Москве и регионах.

3. Участие партий в протестных акциях гражданских инициатив.

Парламентские партии, называвшие себя оппозиционными, использовали другую стратегию. КПРФ работала с группами и движениями, созданными коммунистами «сверху» еще в перестроечные и постперестроечные времена («Трудовая Россия», ОФТ), или же с неформальными левыми партиями (например, РКРП), организованными после запрета КПСС, «левыми» ветеранскими организациями и профсоюзами. Они организовывали месячники и традиционные массовые демонстрации, приуроченные прежде всего к 7 ноября и 1 Мая. «Справедливая Россия» также предпочитала проводить акции, включая уличные, вместе с созданными «сверху» организациями («Российские пенсионеры», «Партия жизни» и т.п.). ЛДПР действовала по принципу «опоры на собственные силы и материальные ресурсы» с привлечением близких к партии организаций.

5. Власть и общество в 2011–2012 гг

В 2010 г. власть оказалась в сложной ситуации выбора между, с одной стороны, риском потери властных рычагов и влияния в случае либерализации в ответ на требования граждан и, с другой – риском неконтролируемых, возможно, насильственных, протестов в случае дальнейшего «закручивания гаек». Либеральный вариант публично предлагал близкий к Медведеву ИНСОР, ужесточающий – близкое Путину – Агентство политических и экономических коммуникаций.

Готовность властей к уступкам, когда они сталкивались с неформальной активностью, была связана со следующим факторами:

– относительно ограниченным характером требований оппозиции, когда смена власти не являлась основным содержанием протеста (в отличие, например, от «Стратегии 31» и «Дня гнева»);

– возможностью отказаться от решения без больших финансовых потерь;

– несвязанностью проблемы с интересами узкого круга близких к тандему лиц.

Именно поэтому относительно легко принимались решения по отказу от строительства «народных гаражей»4646
  Снос «ракушек» и строительство гаражей в Москве, предполагающих оплату, исчисляющуюся сотнями тысяч рублей за машиноместо.


[Закрыть] и вырубки парков (например, Сиреневого бульвара и Яблоневого леса в Москве). Этими частными уступками власть надеялась успокоить активных граждан и «купировать» протесты.

Многотысячные протесты «рассерженных горожан» после думских и президентских выборов 2011–2012 гг., как и массовая мобилизация наблюдателей, возникли не на пустом месте, а были подготовлены нарастанием неформальной гражданской активности и гражданского протеста предшествующего периода. Большинство исследователей накануне этого периода считали такую мобилизацию невозможной, прогнозы активизации гражданского общества относились к средне– или долгосрочной перспективе [11, с. 15–19; 12, с. 34–40].

«Спусковым крючком» существенного изменения общественных настроений стало объявленное на съезде «Единой России» решение о рокировке в тандеме 24 сентября 2011 г. Граждане, казалось бы привыкшие к невозможности повлиять на политические решения и фальсификации выборов, возмутились тем, что в этот раз им еще до выборов, даже не делая вид, что интересуются результатами голосования, преподнесли персональное решение по ключевым постам в государстве. Следствием стала массовая мобилизация наблюдателей-волонтеров в столицах и крупных городах – совершенно новое явление для российского политического процесса. (Во всех предыдущих избирательных циклах в наблюдении, помимо специализирующегося на этом НКО «Голос», участвовали почти исключительно оплачиваемые наблюдатели от партий.) Только в Москве на участках работали несколько тысяч наблюдателей4747
  Например, только в партии «Яблоко» прошли обучение в Москве более 2 тыс., в Санкт-Петербурге более 1 тыс. человек.


[Закрыть]. В первый раз такое большое количество людей собственными глазами увидели механизм фальсификаций: «карусели», вбросы, перерисовывание протоколов в избирательных комиссиях и т.д.

Первая, организованная с помощью социальных сетей, массовая акция протеста 5 декабря на Триумфальной площади была жестоко разогнана ОМОНом, были задержаны более 300 человек. Это стало дополнительным стимулом для мобилизации участников зимних санкционированных акций под общим лозунгом «За честные выборы!». Впервые численность их, даже по данным полиции, достигала более полусотни тысяч, по данным организаторов, – более 100 тыс. человек. Состав участников выступлений, по данным социологических служб, был пестрым, но среди них выделялась новая группа: образованные благополучные молодые люди, позже названные «рассерженными горожанами». Большая часть из них ранее не принимали участие в протестных акциях, не участвовали в работе партий и НКО. Несмотря на зимние холода, участие в протестных акциях стало модным среди молодежи. Так, например, по результатам опроса Левада-Центра, на проспекте Сахарова 24 декабря 2011 г. участвовали 56% людей до 40 лет, 25% – до 24. 62% имели высшее образование, 25 – были владельцами собственного бизнеса или руководителями, 46% – специалистами [13].