Текст книги "100 знаменитых памятников архитектуры"

Одной из главных примет Петербурга является шедевр русского зодчества XVIII в. Петропавловский собор, колокольня которого с ее сияющим шпилем придала Петропавловской крепости, да и самому городу, неповторимый облик.

Собор во имя святых апостолов Петра и Павла в Петропавловской крепости построен на месте деревянной церкви, заложенной в 1703 году. Церковь была возведена в голландском стиле с высокой башней, венчающейся шпилем. Каждый час колокола, установленные на ее башне, вызванивали мелодию, оповещая петербуржцев о времени суток.

Закладка каменного собора, проектирование и строительство которого были поручены архитектору Д. Трезини, состоялась в июне 1712 г., в день рождения Петра I. По требованию царя сначала возводилась многоярусная колокольня собора. Уже в августе 1717 г. канцелярия доносила царю: «Колокольня святые Петра и Павла камнем вся отделана… и шпиц связывают». А еще через три года строительство колокольни было в основном завершено. Только деревянный шпиль оставался не укрытым листами вызолоченной меди.

Мощное прямоугольное основание колокольни как бы подчеркивает немыслимую тяжесть всего сооружения. И только пилястры чуть оживляют его мрачную суровость, да перед входом небольшой портик с восемью колоннами будто искусственно приставлен к западной стене. А две ниши по краям фасада выставляют напоказ толщину кладки.

Опираясь на массивное основание, поднимается кверху трехъярусная четырехугольная башня. Ее первый этаж как бы раздался вширь под тяжестью верхних двух. По бокам его сдерживают мощные волюты, которые своими завитками опираются на крайние пилястры западной стороны основания. Такие же волюты сдерживают распор второго яруса.

Третий ярус башни устремляется вверх. Его венчает золоченая восьмигранная крыша с четырьмя круглыми окнами в массивных белокаменных рамах. В окнах – черные циферблаты главных часов государства.

Над крышей – стройный, изящный восьмигранник, прорезанный узкими вертикалями проемов. Над ним высокая, тоже восьмигранная золотая корона. А на ней вместо традиционного креста – тонкая золотая башенка – основание сверкающего шпиля-иглы. И на самом верху флюгер в виде фигуры летящего ангела с крестом в руках. От земли до вершины креста – 112 метров.

Часы-куранты, приобретенные Петром I в Голландии, на колокольне установили в 1720 году. Тридцать пять колоколов «игрального механизма» звонили каждые полчаса.

Сохранился отзыв некоего камер-юнкера Ф. Берхгольца, который писал в 1721 г.: «…Высокая колокольня в новом стиле, крытая медными, ярко вызолоченными листами, которые необыкновенно хороши при ярком, солнечном свете… Куранты на колокольне так же велики и хороши, как Амстердамские, и стоили, говорят, 55 тысяч рублей. На них играют каждое утро от 11 до 12 часов, кроме того, каждые полчаса и час они играют еще сами собой, приводимые в движение большой железной машиной с медным валом…»

К постройке самого собора мастера приступили в 1716 году. Через восемь лет строительство основы здания было закончено и начали возводить своды и барабан купола, завершив всю работу в 1730 году. Общая композиция собора мало напоминает традиционные плановые решения русского культового зодчества. Это прямоугольное в плане сооружение «зального» типа. Внутреннее пространство храма разделено на три нефа мощными пилонами, пилястрами коринфского ордера. Крестовые своды, перекрывающие помещение, декорированы филенками и орнаментальной росписью. Внутри собора под арками на стенах помещались картины на евангельские сюжеты, а главным украшением стал величественный золоченый резной иконостас, выполненный в 1722–1727 гг. в Москве по эскизам Д. Трезини мастерами Оружейной палаты Кремля под руководством И. Зарудного.

В 1756 г. соборная колокольня была повреждена ударом молнии. Пожар охватил чердаки и деревянный купол. Сгорели все деревянные конструкции шпиля, купола колокольни, сорвались и разбились колокола, огонь уничтожил и часы. Кладка стен колокольни дала многочисленные трещины.

Восстановили гениальное творение Трезини лишь в 1771 г., а через два года колокольню увенчал новый деревянный шпиль с медными позолоченными листами. Через три года на шпиле была установлена новая фигура ангела с прежними размерами, правда, еще через несколько лет сильный ветер оторвал ангелу крылья. По проекту А. Ринальди была сделана новая фигура, но при этом уменьшили ее размеры и вес. В 1776 г. на колокольне установили новые часы с курантами, изготовленные голландским мастером Крассом. Механизм часов был снабжен ножным и ручным управлением, каждую четверть часа куранты отбивали перезвон, а в полдень на клавире игрались различные мелодии.

Надо заметить, что шпиль Петропавловского собора еще не раз подвергался реставрации и ремонту, но самой поразительной была работа по реставрации креста с ангелом, венчающим шпиль, осуществленная в 1830 году. Когда было замечено его очередное повреждение, встал вопрос о том, что для ремонта необходимо возведение дорогостоящих лесов. Неожиданно на помощь пришел крестьянин-кровельщик Петр Телушкин, предложивший устранить повреждение без лесов. В октябре 1830 г. он приступил к работе, проявив удивительную русскую смекалку и отвагу. Самой опасной была первая часть подъема. Пользуясь только фальцами медных кровельных листов, выступающих всего на 5 см, держась за них руками и упираясь ногами в грани шпиля и фальцы, смелый кровельщик поднимался вверх по спирали. Он добрался до люка в шпиле, протащил веревку и образовал скользящую петлю. Выше оказались крюки, укрепленные на расстоянии трех метров один от другого. Мастер воспользовался ими и постепенно поднимался от одного крюка к другому, подтягивая себя веревочной петлей, закинутой на крюк.

Последнее препятствие – подъем на шар к основанию креста – оказалось тоже очень сложным. Телушкин привязал себя к шпилю под самым шаром и, откинувшись назад, придав телу горизонтальное положение, забросил веревку поверх шара, имеющего диаметр 1,6 м, и обвил ею основание креста. После этого он поднялся к основанию шестиметрового креста. Последующие подъемы и спуски он осуществлял с помощью веревочной лестницы, укрепленной им вдоль шпиля. В народе Телушкина даже прозвали «небесным кровельщиком».

Легенда утверждает, что за этот подвиг Телушкин получил право на бесплатную чарку водки пожизненно во всех казенных кабаках. Для этого ему было достаточно щелкнуть пальцем по несмываемому клейму, которое ему поставили на правую сторону подбородка. Возможно, именно оттуда берет свое начало характерный жест, приглашающий к питию.

В 1731 г. указом императрицы Анны Иоанновны Петропавловскому собору был придан статус кафедрального храма столицы. Но с 1770 г. он стал постепенно утрачивать свое кафедральное значение, поскольку с первых дней своего существования являлся усыпальницей императорского дома Романовых; потому поминальные службы стали основными в его деятельности. Первой в еще деревянной церкви была похоронена дочь Петра Екатерина, умершая в 1708 г., позднее в строящемся каменном соборе похоронили еще пятерых детей царя, а в 1725 г. в соборе был погребен и сам Петр I. Над местами захоронений были установлены надгробия из серого карельского мрамора.

В середине XVIII в. в связи с восстановлением собора возникла идея создать в нем монументальную гробницу Петра I. В 1758 г. Сенат представил на рассмотрение императрице Елизавете Петровне модель гробницы-монумента Петра I и его жены Екатерины. Автором проекта был великий русский ученый, поэт и художник Михаил Васильевич Ломоносов.

Замысел Ломоносова был поистине грандиозным. Он предлагал возвести под куполом собора на ступенчатом постаменте гробницу в виде сложной скульптурной композиции, окруженной огромными мозаичными панно. На пьедестале, «наподобие камня порфира, оправленном серебром», фигура Петра I должна была быть представлена в окружении восьми мозаичных колонн «наподобие камня лазуря» и четырех пар серебряных статуй: Премудрости и Мужества, Трудолюбия и Постоянства, Правосудия и Милосердия, Любви и Верности. Сооружение из «жарко позолоченной» литой и кованой меди и черного российского мрамора замышлялось огромное – 8,5 м ширины и почти 15 м высоты. Предполагалось, что эту композицию будут окружать 12 колоссальных настенных мозаичных панно.

Таким образом Ломоносов хотел возродить забытую древнюю русскую традицию – украшать храмы яркой монументальной мозаикой, секрет изготовления которой был как бы заново открыт великим ученым.

Мозаичными монументальными панно планировалось заполнить все простенки с алтарной стороны и по бокам гробницы. Их сюжеты посвящались деяниям Петра I и аллегорическим аналогиям из жизни апостола Петра. Темы мозаик – государственная деятельность преобразователя России, подавление стрелецкого бунта в Москве, «великое посольство» за границу, создание русского флота, взятие Азова, Полтавская и Гангутская битвы. Наконец, на одном из панно Ломоносов намеревался запечатлеть основание Петербурга, Кронштадта и Петергофа, учреждение нового органа государственного управления – Сената.

Михаил Васильевич рассчитывал, что, если будет принят его проект монумента, ему поручат и реконструкцию здания. С необычайной смелостью он разработал проект радикальной перестройки собора, который, по его мнению, был тесен для задуманной гробницы, а купол не обеспечивал необходимого освещения.

Несмотря на отрицательные отзывы некоторых архитекторов о технической стороне проекта перестройки собора, которая могла быть осуществлена только в том случае, если здание будет полностью разобрано, проект Ломоносова получил в верхах одобрение. После чего ученый приступил к изготовлению громадных панно и икон в мозаике, обязавшись выполнить эту работу за шесть лет.

В марте 1765 г. Ломоносов закончил первое панно, изображавшее Полтавскую баталию, и начал следующее – «Азовское взятие». Но к сожалению, его смерть в том же году прервала работы по созданию гробницы Петра. Огромное мозаичное полотно «Полтавская баталия» было установлено в 1925 г. в здании Академии наук.

О царской усыпальнице в Петропавловском соборе сложено немало легенд. Одна из них – о пустом гробе Александра I. Говорят, император не желал быть похороненным рядом со своим отцом, императором Павлом I, к смерти которого он имел если не прямое, то косвенное отношение. Еще задолго до смерти Александр просил верного Аракчеева предать его тело земле в другом месте. Согласно преданию, в ночь перед погребением Аракчееву удалось вывезти тело Александра в свое имение Грузино и там похоронить его в местном соборе. Достоверность этого предания доказать практически невозможно, поскольку во время Великой Отечественной войны от Грузино остались одни руины. Но даже если Аракчееву и удалось выполнить волю покойного императора, его ли тело он увез и захоронил? Ведь существует еще и версия о том, что вместо Александра был похоронен случайный солдат, а сам царь тайно удалился в монастырь под именем старца Федора Кузьмича.

Косвенным подтверждением легенды о пустой гробнице Александра I может служить еще одно предание. Будто бы в 1920-х годах могила Александра I вскрывалась и оказалась действительно пустой, но никаких документальных свидетельств об этой акции не осталось.

Со временем легенды о пустых могилах стали традиционными. Слева от входа в Петропавловский собор среди прочих саркофагов находится мраморное надгробие Александры Георгиевны, жены сына Александра II Павла Александровича. Дочь греческого короля Георга V, принцесса Александра скончалась в 1891 г. и была погребена в соборе Петропавловской крепости. Говорят, что ее могила тоже пуста. Якобы в 1930-х годах греческое правительство обратилось к Сталину с просьбой передать останки принцессы для перезахоронения в Афинском пантеоне. Легенда утверждает, что торг был недолог. Сталин согласился обменять прах Александры Георгиевны на один мощный бульдозер.

Последнее погребение в Петропавловском соборе состоялось летом 1998 г., в 80-ю годовщину убийства Николая II, императрицы Александры Федоровны, их детей и слуг. И вновь возникли предположения, что «екатеринбургские останки» к императору Николаю II и его близким не имеют никакого отношения. Разумеется, весь этот фольклор не претендует на звание окончательной истины, хотя и ссылается на старое предание о том, как однажды Николай II в разговоре с Иоанном Кронштадтским будто бы сказал: «Могилу мою не ищите».

Многие погребения в Петропавловском соборе почитаются в народе как священные. Так, молитва у надгробия Павла I считается спасительной. Она помогает при неудачах на службе, в судебных делах, при невезении в любви и семейных неурядицах. Согласно народному поверью, прикосновение щекой к крышке его саркофага излечивает от зубной боли.

Сегодня и сам Петропавловский собор – это живая легенда истории Санкт-Петербурга. Кажется, до сих пор за его стенами и надгробиями скрываются тени российских монархов, их наследников и родственников. И хотя на дворе не восемнадцатый, а двадцать первый век, все в соборе дышит «петровской стариной», когда Россия лишь начинала свой путь к европейской цивилизации.

В историю русской архитектуры здание Адмиралтейства вошло как одно из первых государственных сооружений петровской столицы. Заложенное самим царем в 1704 г. на южном берегу Невы, напротив Петропавловской крепости, оно вначале представляло собой обычную верфь для строительства кораблей, укрепленную валами и рвами. Несколько деревянных строений, объединенных в одно здание, располагались по периметру длинного прямоугольного двора, над въездом в который возвышалась деревянная башня.

Сохранившийся план старого Адмиралтейства – собственноручный чертеж Петра с его надписью – дает представление о характере сооружения. Здесь должны были располагаться так называемые «мастеровые избы» – парусные, мачтовые, склад канатов и другие мастерские, обслуживающие флот. Уже тогда обозначилось место Адмиралтейства в застройке невского берега, «Адмиралтейской стороны»: отсюда, от гласиса петербургской верфи вели большие дороги, определившие линии будущих главных проспектов столицы.

В 1718 г. было учреждено специальное морское ведомство – Адмиралтейств-коллегия, разместившаяся в том же помещении, ставшем теперь не только верфью, но и административным учреждением. Здание Адмиралтейства, выросшее на целый этаж, было обнесено рвом; на перестроенной башне водрузили железный шпиль, увенчанный изображением корабля.

Уже после смерти Петра, в 1728–1734 гг., под руководством видного русского архитектора Ивана Коробова была произведена новая перестройка. Зодчий в центре над аркой проездных ворот заново выстроил адмиралтейскую башню, придав ей форму стройной трехъярусной композиции с высоким золоченым шпилем, несущим корону и трехмачтовый кораблик, вырезанный из меди.

Коробов сохранил простую и цельную композицию здания: длинный корпус вдоль берега, короткие боковые флигели, подступающие к самой воде, прямоугольное пространство между ними для производства работ по оснастке судов, высокая башня со шпилем в центре главного корпуса. Вертикаль башни подчеркивала «морской» характер сооружения, возвышаясь, подобно маяку, над равнинными берегами. Башня с ее высоким шпилем как бы вторила вертикали Петропавловского собора, утверждая значимость Адмиралтейства как одного из важнейших зданий новой столицы.

Специальный петровский указ предписывал проектировать трассу главной столичной улицы – «Невской першпективы» – на башню Адмиралтейства. План центральной части Петербурга, разработанный в 1737 г. «Комиссией о Санкт-Петербургском строении», закрепил схему «трех лучей» – трех главных проспектов, сходившихся к адмиралтейской башне. Сделавшись таким образом точкой соединения трех основных магистралей столицы, Адмиралтейство приобрело значение главного архитектурного массива всей центральной части города.

В начале XIX в. здание петровского Адмиралтейства пришло в упадок да и устарело с точки зрения кораблестроительной технологии. И спустя почти столетие после его закладки архитектор Андреян Захаров получил задание перестроить заново все сооружение. Проект «грандиозной реконструкции» старого Адмиралтейства, раскинувшего свои производственные корпуса на берегу Невы, был представлен Захаровым и принят к исполнению в 1806 г., а через девятнадцать лет, в 1823 г., город украсился великолепным зданием со стройной башней, увенчанной позолоченным шпилем. Таким образом, Адмиралтейство вошло в ансамбль центра города и в панораму Невы как неотъемлемая составная часть, сыграв при этом огромную градостроительную роль в общем архитектурном облике Петербурга.

Собственно, Захаров превратил старое здание в громадный массив, обращенный к трем площадям и реке, ориентирующий, кроме того, на свою башню три лучевых магистрали. Благодаря захаровскому сооружению три центральные площади города – Дворцовая, Адмиралтейская и Сенатская – оказались связанными в единое пространство, вытянутое параллельно водной ленте Невы.

В сущности, Адмиралтейство представляло собой не одно, а два здания, вытянутые в длину буквой П, и состоящие из двух корпусов, параллельных друг другу. В наружном корпусе размещались деловые помещения «Адмиралтейств-коллегии» – ведомства Министерства морских сил, парадные залы, библиотека и залы для вычерчивания в натуральную величину продольных и поперечных разрезов морских судов. Во внутреннем корпусе была литейная, кузнечная, канатная и другие мастерские. Между корпусами проходил канал, по которому передвигали из мастерской в мастерскую отдельные части судов.

Главный корпус с фасадом невиданной длины – свыше 400 метров – создает мощную стену Адмиралтейской площади, четко определяет ее прямолинейную границу и при помощи симметричных боковых корпусов крепко привязывает к себе и площадь Зимнего, и площадь Сената. Башня вводит в это протяженное горизонтальное построение выразительный контраст, обозначая своей вертикалью центр всего обширного ансамбля.

Одной своей стороной Адмиралтейство обращено к городу через его основные магистрали как символ моря. Другой – к широкой водной глади как символ власти страны и города над морем. Такова исходная идея сооружения, выраженная в его местоположении, композиции, а также в архитектурных и скульптурных мотивах.

Центральная башня – узловая часть всей композиции – является единственной вертикалью в огромном горизонтально протяженном массиве. Ее основание тяжелое, массивное. Но из этого тяжелого основания, внешне повторяя его форму, вырастает грациозная ионическая колоннада верхнего куба, переводя тяжесть нижнего массива в воздушную легкость устремленных кверху башенных форм. Этот контраст усиливается следующим звеном той же вертикальной цепи: при помощи усеченного куба с фонарем сделан переход от верхнего куба к венчающей части башни – золоченому шпилю, «адмиралтейской игле», стремительно возносящийся вверх на 72,5 метра. Золотой кораблик вверху как бы парит в необозримых просторах.

Знаменитый шпиль Адмиралтейства[5]5
  Надо заметить, что шпиль у Адмиралтейства остался старый, от прежнего времени. Захаров не стал разрушать старую башню, а заключил ее, как в кожух, в новую постройку. Массивная нижняя часть башни имеет в центре величественную арку проезда, придающую ей характер парадности, столь уместный для штаба могучего флота.


[Закрыть], или, как говорил Захаров, «спиц», – наиболее характерная деталь петровского времени. Ею подчеркнута не только фактическая преемственность нового здания по отношению к прежнему. Захаров сознательно стремился запечатлеть в своем Адмиралтействе связь с великой исторической эпохой основания Петербурга и создания русского флота.

Художественный образ Адмиралтейства, разработанный в смелых архитектурных формах, дополняет его скульптурное убранство, включающее 56 больших статуй, 11 крупных барельефов, 350 лепных украшений и несколько сот метров скульптурных фризов. Эта грандиозная композиция дошла до наших дней лишь частично, но и сохранившиеся скульптуры, расположенные перед въездной аркой, на башне, фронтонах и других местах, дают представление о глубине и цельности художественного замысла строителя Адмиралтейства.

Над главным въездом – аркой центральной башни – помещается барельеф, изображающий «Заведение флота в России». Выполненный выдающимся скульптором Теребеневым, этот барельеф дает скульптурное истолкование всему историческому содержанию Адмиралтейства. Так, вверху Нептун вручает Петру I трезубец – знак владычества над морями. В центре барельефа – фигура России в виде женщины, сидящей под тенью лаврового дерева и держащей в одной руке рог изобилия, а в другой – геркулесову палицу. Другие фигуры – Минерва, Меркурий, Вулкан, тритоны – символизируют победы на поле брани и в мирном труде. В композицию включены изображения корабельных работ и судов российского флота, над которыми реет флаг славы.

Над арочным проемом – барельеф летящих Слав со скрещенными знаменами победы; на аттике – описанный выше барельеф, посвященный основанию русского флота. Над аттиком установлены четыре сидящие фигуры прославленных воинов древнего мира – Ахилла, Пирра, Аякса и Александра. Над колоннадой верхнего куба высятся, соответственно числу колонн, 28 статуй: четыре времени года, четыре стихии, четыре ветра, богиня Изида – покровительница кораблестроения, и Урания – богиня астрономии (каждая из этих фигур повторена дважды).

Фронтоны больших выступов украшают барельефы на темы: «Фемида, награждающая за военные и морские подвиги» и «Венчание трудов художника» (выступы главного фасада); «Слава, венчающая военные подвиги» (выступ в сторону дворца и к Сенату). Далее следуют многочисленные более мелкие скульптурные элементы. В замковых камнях окон нижнего и среднего этажей размещены маски морских божеств – Тритона и Горгоны, Нептуна и Амфитриты. В метопах – военно-морская арматура и якоря; на кровлях павильонов – литые дельфины, несущие флагштоки.

Центральная часть главного фасада башни особенно богата скульптурой. Наиболее выразительны группы кариатид работы скульптора Федоса Щедрина, симметрично установленные по обеим сторонам арки. Каждая группа состоит из трех женских фигур, изображающих морских нимф. Симметрично установленные на высоких гранитных постаментах нимфы поддерживают земную и небесную сферы. Постамент несколько выдвинут вперед от стены, и таким образом, вся скульптурная группа не соприкасается со стеной, а свободно читается на ее фоне.

В целом же, многочисленные скульптуры Адмиралтейства объединены общей идеей – прославлению могущества России и ее новой столицы. А фигуры, барельефы, скульптурные группы развивают аллегорические образы морской мощи, военной героики, корабельного дела и победы человека над водной стихией.

Практически сразу по завершении строительства Адмиралтейство, без которого сегодня невозможно представить панораму невских берегов, стало историческим символом Петербурга, бессмертным произведением русской архитектуры, равного которому не знает ни одна европейская столица.