Текст книги "Чужие среди чужих"

Везде глаза и уши

 
1
 

Юлия томилась от безделья. Что бы ни делала, куда бы ни шла, чувствовала на себе чужой взгляд. Понимала, что за ними наблюдают. И в студии, и в гостинице Талгат еще в первый день обнаружил жучки. Они подозревали, что в здании прослушиваются все помещения и даже коридоры. В машине, правда, жучков не оказалось. Но могли и оказаться. И Талгат дотошно осматривал ее каждое утро.

Прошла неделя, затем вторая. Чужие глаза продолжали сверлить. Талгат, сверяясь со схемой, разбирал и собирал аппаратуру. Прицеливался кинокамерой на Юлю или на Алию. Готовился к съёмке. Только когда она будет, съёмка?

Время от времени приезжал Вася снайпер. Усаживался в кресло и травил байки. Однажды он уставился на Алию и спросил:

– Ты, наверно, мечтаешь замуж выйти?

Алия вздрогнула. А Вася продолжил:

– Тут нет женихов. Одни воины Аллаха. Со мной сюда одна девица приехала мужа выбирать. Марго звали. Сперва боевики передавали ее друг другу, на иглу посадили. Потом она исчезла. Позже мне сказали, что её в Европу отправили. Живой бомбой стала.

– Не пугай девушку, – остановила его Юля. – Про Марго ты, конечно, придумал.

– Ни в коем разе. Из Казани она. В универе училась на платном.

– А ты откуда родом?

– Из Саранска. Может, прокатимся, Раиса?

– Со своей подругой катайся. Уходи, Вася. Будешь нужен – позвоню.

На исходе месяца помощник профессора принес в студию три конверта с зарплатой и, не сказав ни слова, удалился.

– Мы же не работали, – пробормотала Алия.

Юлия не выдержала и сама направилась к профессору. Помощник доложил о ней и разрешил войти.

– Я хочу работать, – заявила она с порога.

Профессор с любопытством оглядел ее. Произнес:

– Похвально. Садитесь.

Она присела на диван.

– О ком я могу сделать передачу?

– А вы кого хотели бы видеть в студии?

– Для начала того, кого вы порекомендуете.

– Дипломатично.

– Нам надоело бездельничать.

– Понимаю, безделье развращает человека.

– Больше раздражает, чем развращает.

– Любопытное замечание. Но к делу. Мне известно, что вас часто навещает снайпер.

– Навещает.

– Как вы к нему относитесь?

– Болтун.

– Да, излишне болтлив. Но стрелок отменный. Разрешаю взять у него интервью.

– Спасибо, – ответила Юлия.

 
2
 

– Приезжай завтра, Вася, на интервью, – позвонила она, – запишем вопросы и ответы. Картинку снимем, когда ты выйдешь на позицию.

С утра он уже был в студии. Юлия истерзала его вопросами, он даже взмок. Сказал:

– Стрелять легче.

– Все, едем на позицию.

– Не люблю охотиться из траншеи. Тесно, и снаряд может залететь. Моя лёжка тоже на переднем крае. До ходов сообщения чуть больше ста метров. Да и вам безопаснее.

– Ладно, поехали на твою лёжку.

Было еще светло, но сумерки уже готовились опуститься на землю. Снайпер лежал на песке, пристроив свою американскую винтовку на бруствере. Талгат с камерой в руках изогнулся, снимая его крупным планом. Юлия, укрывшись за валуном, наговаривала в микрофон текст, а сама оглядывала в бинокль окрестности.

Вдали вспыхивала цепь взрывов. Бомбила русская авиация. Самолетов видно не было, но доносились звуки разрывов. До основных позиций Сирийской армии было не больше четырехсот метров. Там будто все вымерло. Но тишина была обманчивой. Вася сказал, что асадовцы готовят наступление на Алеппо, и передний край совсем близко. Вот и лежал, выцеливал затаившегося разведчика или корректировщика огня.

Наконец, он нажал курок. Объявил буднично:

– Есть один.

– Кого ты подстрелил? – спросила Юлия.

– Какая разница.

– Конец съёмке, Талгат. Едем на студию.

– Задержись малость, Раиса, – остановил ее снайпер. – Сказать кое-что хочу.

– Подожди меня, Талгат, в машине.

Вася разобрал и зачехлил винтовку. Сел на песок. Юлия устроилась рядом.

– Тебе не жалко убивать людей? – спросила.

– Тут нет нормальных людей. Только наемники.

– Ты ведь тоже наемник.

– Врубись, Раиса! Я не такой, как они.

– Объясни.

– Они – фанатики. Типа Джихади-Толика. А я вроде артиста в своем деле.

– «Вроде», – передразнила его Юля. – Ты здесь в героях ходишь. Дружишь с самим Челиком.

– С этим отморозком? Вид делаю, Раиса.

– Зачем?

– План у меня один есть. Ты знаешь, сколько у меня валюты?

– Мне это не интересно.

– Дослушай. Скопил я тут тысяч триста. Копейки. А потом подфартило. Подглядел, как Челик свою казну в бункере прятал. Охранник там всего один. Я его шлепнул. Казну забрал. Тело закопал.

– Много в казне было?

– Баксов около трех лимонов, золотые изделия из христианских храмов. Одни брюлики в мешочке на пару лимонов потянут.

– Не хило. Я ведь тоже заработать приехала.

– Я так и подумал.

– Где сейчас твое богатство?

– В надежном месте.

– Зачем, Вася, ты мне это рассказал?

– Алеппо все равно русские разбомбят. Сюда войдет сирийская армия. Будет, как в считалке: кто не спрятался – я не виноват.

– Не поняла.

– Кто не успел убежать, вырежут.

– Пугаешь?

– Нет. Задумал я, Раиса, слинять, пока не поздно. С такими бабками, хоть в Австралию. Предлагаю тебе уходить вместе.

«Интересный поворот, – подумала Юлия. – Надо сообразить, как его использовать».

– А подругу куда денешь, Вася?

– Она дура и тоже фанатичка. Не пропадет, подберет кто-нибудь. Ты согласна уйти со мной?

Она сделала вид, что раздумывает.

– Чего молчишь?

– Вдруг поймают?

– Я все продумал. Проплатил коридор в Турцию. На машине до Анталии. Из Анталии можно улететь, куда душа пожелает.

– А твоя душа куда хочет?

– Только не в Европу. Лучше в Австралию или в Южную Америку.

– Заманчиво. Пожалуй, Вася, я соглашусь.

Он придвинулся к ней, по-хозяйски приобнял за плечи. Она стерпела. Он спросил:

– Ты иностранные языки знаешь?

– Английский, немецкий.

– Классно. Сможешь сделать в студии наши фотки на новые паспорта?

– Смогу.

– А я закажу новые документы.

– И ты, Василий, помоги мне в одном деле.

– Всегда готов.

– Попроси Челика, чтобы прислал для интервью Джихади-Толика.

– Зачем тебе этот мясник?

– Не обижайся, Вась. Расскажу, когда окажемся в Турции.

– Ладно, попрошу, – он притянул к себе ее голову и попытался поцеловать. Но вдруг резко оттолкнул за валун, и она услышала:

– Суки! Я знала, что вы здесь сигариться будете!

Это была его подруга. Он вскочил, заорал:

– Брось автомат, дура!

– Порешу тебя, змей! И ее, змеюку, тоже!

Она надвигалась, поводя стволом. Юлия заметила, как рука снайпера скользнула назад и вытянула из-под ремня пистолет. Автоматная очередь и пистолетный выстрел прозвучали одновременно. Вася остался на ногах, его подруга завалилась лицом вниз. Пуля попала ей в шею. Он подошел к ней, глянул. Вернулся, сел на бруствер.

– Кранты, – произнес.

– Ты тоже ранен, – сказала она.

– Чепуха, руку царапнуло.

– Что с телом будем делать?

– Ничего. Пуля снайпера с той стороны. Разбираться никто не будет. Похороним, как боевика.

– Руку тебе перевязать?

– Не надо. Сначала позвоню, чтобы приехали за телом. А вы уезжайте, вас здесь не было.

В машине Талгат сказал Юле:

– Я сам собирался убрать твою тезку. Но получилось лучше.

– Видел?

– Фурия.

Возвращаясь в Эль-баб, Юлия думала о том, что снайпера, пожалуй, ликвидировать не обязательно. Российских специалистов он не убивал. Решил сбежать из Игил2929
  Террористическая организация, запрещенная на территории РФ


[Закрыть]. Да и пригодится еще. Возможно, палача поможет убрать. Потом пусть катит со своим капиталом на все четыре стороны…

***

Репортаж о снайпере вышел в эфир через полмесяца.

Увидев его по телевизору, Вася прикатил в студию. Сказал:

– Классно получилось, Раиса.

– Подругу похоронил? – спросила Юлия.

– Как положено. С почестями.

– Челика видел?

– Нет. Он в городе давно не появлялся. На позициях тоже.

– Челик – турок?

– Ага. Похвалялся, что его Серые волки никому не подчиняются.

– Ты, Вася, уезжай, нам работать надо.

Он оглянулся на Талгата и Алию, наклонился к уху, спросил шепотом:

– Когда уходить будем?

– Доставь сначала русского джихади, – также шепотом ответила она.

Вася недовольно покачал головой и удалился. Юлия задумалась. Палач сидит в Раке либо в Мосуле, там его не достать. От Геры никаких известий…

 
3
 

Профессор появился в студии неожиданно. Его сопровождали помощник и телохранитель. Он сел в кресло напротив Юлии, произнес:

– Ваш репортаж сделан профессионально.

– Спасибо, – скромно ответила она.

– Вы к месту выразили снайперу соболезнование по поводу гибели его подруги. Это при вас случилось?

– Нет. Василий позвонил мне, когда я занималась монтажом. Мы быстро съездили к нему, сделали дозапись. Жаль было упускать такую деталь. Сдвиг по времени остался за кадром.

– Ваш гонорар удваивается.

– Только мой? А сотрудникам?

– Похвально, что вы о них не забываете. Им тоже удваивается.

– Благодарю вас.

– В эфире ваше лицо закрыто шарфом. Почему?

– Не хочу, чтобы его узнали в России.

– Собираетесь потом вернуться на родину?

– Нет. У меня осталась там тетка, подруги. Зачем им неприятности.

– Понимаю. Предлагаю вам запустить новостную программу. Периодичность – дважды в неделю. Эфирное время – полдень.

– Где я возьму новости?

– Их будет поставлять мой помощник. Чем вы намерены заняться в будущем?

– Открою свое дело.

– Какое?

– Ателье по пошиву мусульманской одежды.

– На это понадобятся большие средства.

– Заработаю.

– Возможно.

– Почему возможно?

Он не ответил, внимательно оглядел ее. Даже подобие улыбки скользнуло по губам.

– Можно вопрос? – спросила она.

– Спрашивайте.

– Ваш интерес ко мне похож на допрос. В чем-то подозреваете или у вас другая цель?

– Другая.

– Не объясните?

– Нет. Точнее, не сейчас. Какие еще вопросы ко мне?

– Не вопрос, а просьба.

– Слушаю.

– Можете вы прислать для записи Джихади-Толика?

– Чем заинтересовал вас этот индюк?

– Тем, что он индюк. Любит покрасоваться, кичится своим накачанным телом. За эфир он мне заплатит не меньше двух тысяч долларов.

– Не боитесь откровенничать со мной, Раиса?

– Нет. Вы человек умный. Скрывать что-то от вас, себе дороже. Да и нужна я вам.

– Правильно, нужны. Подготовьте вопросы для интервью с шейхом. Сколько для этого вам нужно времени?

– Два дня.

– Хорошо. Вопросы передадите моему помощнику. Позже пообщаетесь с палачом…

***

Когда Юлия принесла помощнику вопросы для шейха, тот представил ей немолодого сирийца в мусульманской одежде.

– Хирург, организация «Врачи без границ». Он покажет вам мирных жителей, пострадавших от русских бомб. Сделайте короткий репортаж для новостной программы.

– Где больница?

– В Алеппо, – ответил хирург.

Больница располагалась в районе Цитадели, в длинном кирпичном здании. В хирургическом отделении было всего две палаты, мужская и женская. Об этом сообщил хирург, который, оказалось, сносно объяснялся по-русски. На восьми койках в мужской палате лежали раненые. Место у входа занимал мальчишка лет двенадцати без ноги. На его серьезном бледном лице коричневыми маслинами выделялись печальные глаза.

Юлия опустила на лицо черную вуаль. Кивнула Талгату. Он включил камеру. Направил на хирурга. Но тот замахал руками.

– Ни в коем случае! Только со спины!

Зато раненые зашевелились, забормотали. Кто мог, приподнял голову, чтобы попасть в объектив.

– Где тебя ранило, мальчик? – спросила она.

Хирург перевел вопрос.

– Мы с матерью бежали из Пальмиры. Шли по дороге. Самолеты стали бомбить. Больше ничего не помню.

– Его мать погибла, – пояснил хирург.

В стык к мальчику лежал дед с всклокоченной бородой. Хирург откинул одеяло, тело было перебинтовано.

– Вы откуда? – спросила Юлия.

Дед хрипло и гневно забормотал, и она разобрала одно лишь слово «Алеппо».

– Что он говорит?

– Ругается.

– Переведите.

– Проклинает войну и город Алеппо, где живет.

Все остальные раненые были беженцами, и ничего вразумительного сказать не могли.

Зато восьмой, больше похожий на боевика, чем на обывателя, заговорил быстро и внятно. Хирург сказал:

– Это крестьянин из деревни Ханасер, – и перевел его слова: – Нас бомбили русские. Я видел звезды на крыльях. Многих убили. Мне повезло. Я остался жив.

– Поздравляю вас, – улыбнулась ему Юлия.

– Пройдемте в женскую палату, – пригласил хирург. – Там всего четверо. Три женщины после операции. С одной можно побеседовать.

Женщина оказалась молодой, полной и совсем не изможденной. Даже с румянцем на пухлых щеках. Она лежала в цветастом халате, положив на живот забинтованную руку. Из-под халата выглядывала загипсованная нога.

Явная подстава, подумала Юлия.

– Сними крупным планом, – сказала она Талгату.

Увидев надвигавшуюся кинокамеру, женщина приподнялась на подушках, смастерила кокетливую улыбку и затараторила. Хирург еле успевал переводить:

– Я из села Кфар Хамра. Будь прокляты русские летчики! Они бомбили наше село. Я потеряла отца, – она запнулась, растерянно глянула на хирурга. Тот ободряюще кивнул, – и она закончила:

– Два моих брата записались в Игил3030
  Террористическая организация, запрещенная на территории РФ


[Закрыть], чтобы отомстить за отца. Когда я вылечусь, тоже буду мстить.

– Прекрасно, – сказала Юлия хирургу. – Если бы еще пару осколочков для полноты картины!

– У нас есть! – воскликнул тот. – Храним с коллегами после операций в качестве сувениров.

– Презентуйте нам ваши сувениры на некоторое время. Мы обязательно вернем.

– Хорошо.

На обратном пути в студию Талгат сказал:

– Грубо работают.

В студии Юлия высыпала на стол содержимое полученного от хирурга мешочка. В нем оказались не только осколки, извлеченные из тел раненых. В глаза бросились несколько крупных фрагментов от гаубичных снарядов и один – от американской авиабомбы с сохранившейся частью надписи: «…ade in…». То ли кто подарил их медикам, то ли сами подобрали.

Юлия разложила осколки в два рядка. Талгат заснял их. Теперь сувениры можно вернуть хозяевам и неспешно монтировать фильм.

 
4
 

Вася снайпер снова появился в студии. Сообщил:

– Русский джихади в Мосуле. Казнил там каких-то чеченцев.

– Скоро он прибудет сюда для интервью, – произнесла Юлия и заговорщицки улыбнулась.

Вася открыл рот, собираясь заговорить, но она приложила палец к губам. Тот понял.

– Можешь мне подарок сделать, Васенька?

– Какой?

– Съезди, купи мне мягкие тапочки. Ноги устают.

– Я же ничего не понимаю в женских обувках. Поехали вместе?

– Ладно. Алия, садись за склейку. Вырежи, Талгат, ругательства деда. Слова хирурга оставь.

Когда они уселись в армейский джип, Вася спросил:

– Кто тебе мясника пришлет?

– Профессор обещал.

– Ну, ты даешь! Самого профессора охмурила, – недовольно произнес он, выруливая на торговую улицу.

– Успокойся, Вася. Можешь делать нам новые документы, – она протянула ему конвертик. – Здесь наши фотокарточки. После интервью уходим.

Он сунул конвертик в карман. Некоторое время рулил молча. Затем спросил:

– Ты держишь меня за лоха, Рая?

– Не поняла.

– Я же сообразил, зачем тебе палач нужен.

– Ну, и зачем?

– Шлепнуть его. Причину не знаю, но шлепнуть. Угадал?

Ей даже не пришлось изображать удивление. Она удивилась искренне. Вася ухмыльнулся.

– Недооценила я тебя, Василий, прозорливый ты человек.

– Не хочешь объяснить?

– Он Алию изнасиловал, школьницей еще была, – придумала она на ходу. – Вот мы и решили отомстить.

– Тоже мне мстители! Даже если ваш азиат зарежет его, вас тут же повяжут.

– Что же делать?

– Дашь мне знать, когда джихади появится. Я сам уберу его.

– Но ведь и тебя могут повязать.

– Не повяжут. Я все продумал.

– Ой, Вася, боюсь за тебя.

– Тапочки не раздумала покупать?

– Нет, конечно…

Шейх

 
1
 

Юлия не спешила запускать в эфир репортаж из больницы. Ждала, когда получит «рыбу» от шейха. «Рыба» на сленге журналистов – это скелет будущего произведения, который предстоит творчески нарастить мясом. На исходе недели в студию явился помощник профессора с большой коробкой.

– Интервью шейха Абу Бакра аль-Багдади, – сказал. – Репортаж из больницы готов?

– Готов.

– Когда эфир?

– Он же для новостной программы. А новостей нет. Профессор сказал, что их вы должны поставлять.

Помощник заметно стушевался.

– Будут новости. Перед эфиром интервью с шейхом покажете профессору, – и удалился.

В коробке, которую он принес, были не только отснятые кадры, но и папка с информационными материалами. С них она и начала знакомиться с биографией лидера Исламского государства3131
  Террористическая организация, запрещенная на территории РФ


[Закрыть]. Родился он в Ираке в суннитском городе Самарра. По воспоминаниям земляков, был мальчиком тихим, благочестивым. На багажнике велосипеда всегда возил в школу религиозные книги.

Юлии представилась картинка: багажник велосипеда, на нем крупным планом Коран, смена кадра – в отдалении мальчик в белой рубашке крутит педали. Картинку легко можно вмонтировать.

Семья аль-Багдади была среднего достатка. В возрасте 18 лет он поехал в Багдад учиться на факультете богословия. После университета проповедовал в мечетях в Самарре и в Багдаде. Два его дяди служили в охране Саддама Хусейна. После вторжения американцев в Ирак они были убиты, как и многие его родственники. Самого аль-Багдади арестовали и отправили в американский лагерь Бука.

Юлия вспомнила, как толпа крушила статую Саддама, как он стоял на помосте в ожидании, когда палач наденет на его шею удавку. Кадры можно вытащить из интернета и вставить в сюжет.

Ненависть к американцам и месть – вот исток будущих поступков лидера Игил3232
  Террористическая организация, запрещенная на территории РФ


[Закрыть]. В эфир должен выйти не просто репортаж, а видеоочерк с анализом причин возникновения идеи мусульманского халифата. Не в лоб, а ненавязчиво и аккуратно подтолкнуть зрителя к пониманию роли США в этом процессе.

На пленке, которую принес помощник профессора, лица шейха видно не было. Весь в черном, он стоял на заднем плане. Голос его звучал за кадром.

Вмонтировать картинки и текст ведущей – дело техники. Канва фильма обозначилась.

***

За обедом Юлия сказала Талгату и Алие:

– Вам задание. Поедете в город и возьмете в пункте проката велосипед. Затем найдете мальчишку лет десяти-двенадцати, купите ему белую рубашку. Привезете его сюда.

– Зачем? – непонимающе спросила Алия.

– Для фильма. Мальчишка едет по аллее в сквере, на багажнике Коран.

– Изображает маленького шейха, – объяснил Алие Талгат и спросил Юлию: – Пленку из больницы запустим после шейха?

– Нет. Когда помощник принесет новости.

Работа над фильмом оказалась гораздо сложнее, чем предполагала Юлия. Он получился затянутым, тяжеловатым для восприятия. В нем явно не хватало экспрессии. Когда фактуры слишком много, приходится пускать в ход ножницы. Они вырезали, клеили, монтировали.

А время шло. Они трудились над фильмом уже две недели.

Помощник профессора принес листок с местными новостями. Спросил:

– Когда будет готово интервью с шейхом?

– Я позвоню, – ответила Юлия.

Между делом она наговорила на камеру комментарий к новой программе, зачитала новости. Сказала Талгату:

– Запускай завтра в эфир. В конце – репортаж из больницы.

Через два дня Юлия сообщила помощнику, что фильм готов к просмотру.

 
2
 

После полудня профессор с охраной появился в студии. Во время просмотра он не произнес ни слова. По его окончании Алию с Талгатом и охрану попросил удалиться.

– Мне понравился фильм, – сказал он. – Идеологию вы разбавили бытовыми деталями, вызывающими у зрителя конкретные чувства. Шейх стал им понятнее и ближе. Вы этого хотели добиться?

– Да.

– Чувствуется русская школа.

– Шейх тоже человек. Он пережил потерю родных, страдал в заключении. Я хотела показать его еще и с этой стороны.

– Вам это удалось. Ваш месячный гонорар увеличивается до трех тысяч долларов.

– Вы балуете меня, профессор.

– Рассчитываю на длительное сотрудничество.

– Я надеюсь на это.

– Ответьте мне честно, Раиса. Как вы лично относитесь к американцам?

– Нейтрально.

– Ваш фильм возбуждает к ним ненависть.

– Они враги Исламского государства3333
  Террористическая организация, запрещенная на территории РФ


[Закрыть].

– И стратегические враги России. Их сегодняшний союз – только эпизод.

– Я никогда не интересовалась политикой, профессор.

– Аполитичность – тоже позиция. Но журналист должен ориентироваться в том, что происходит в мире. Что вы знаете о США?

– Очень мало. Голливуд. Трагедия 11 сентября 2001 года. Сланцевая нефть. Всё.

– Это хорошая страна, Раиса. Способный и деятельный человек может добиться там многого. Я жил в Кембридже больше десяти лет. Преподавал в университете. Меня, араба, никто в правах не ущемлял.

– Зачем же вы приехали сюда?

– Корни мои здесь. В Багдаде я учил юного шейха мусульманскому богословию.

Юлия удивилась. Подумала о том, что с профессором надо вести себя предельно осторожно. Он видит даже то, что замаскировано. И выспрашивает о самых неожиданных вещах. С какой целью он завел разговор об Америке? Может, его насторожили кадры казни Саддама Хусейна и разрушения статуи?..

– А теперь, Раиса, поговорим о допущенной вами оплошности, – произнес профессор.

Она поняла, о чем пойдет речь. Но сделала недоумевающее лицо.

– Вы сказали, что фильм вам понравился.

– Я о репортаже из больницы.

– Что-то не так?

– Где вы взяли осколки?

– Хирург дал мешочек. Для достоверности. Мы ему их вернули.

– Осколки оказались от турецких снарядов и один – от американской авиабомбы. Русские уже прокомментировали ваш репортаж, как фальшивку.

– Боже мой! – расстроено воскликнула Юлия. – Но мы же не разбираемся в осколках!

– Я не виню вас.

– А хирург? Он тоже не разбирается?

– С хирургом я разберусь.

– Простите меня, профессор!

– Не переживайте. Это и мой недочет. – Он поднялся. – Я не забыл вашу просьбу, Раиса. Послезавтра палач прибудет для интервью…