Текст книги "Записки Мегрэ. Первое дело Мегрэ. Петерс Латыш (сборник)"

Глава 6
Маленький семейный праздник

Только в восемь часов вечера, когда газовые фонари высветили перламутровым бисером перспективу улиц вокруг Триумфальной арки, Мегрэ, уже мало веривший в успех, неожиданно лоб в лоб столкнулся с реальностью, которую так искал.

У него осталось приятное воспоминание об этом погожем весеннем дне с таким нежным, ароматным воздухом, что им невозможно было надышаться. Наверняка женщины уже давно ходили без верхней одежды в теплые часы дня, но он заметил это только сегодня, и теперь улицы были расцвечены светлыми блузками, шляпками с ромашками, маками и васильками, а мужчины даже рискнули надеть канотье[11]11
  Канотье (фр. canotier – гребец) – французская соломенная шляпа жесткой формы с цилиндрической тульей и прямыми полями. – Примеч. ред.


[Закрыть].

В течение нескольких часов он прочесывал узкий сектор между площадью Этуаль, площадью Терн и Воротами Майо. Стоило ему повернуть за угол улицы Брей, как он тут же натыкался на трех женщин в ботильонах на высоких каблуках и в обтягивающей одежде, которые не разговаривали друг с другом, не собирались в группу, а бросались к каждому проходившему мимо мужчине. Они работали как раз у отеля, где жил граф, а возле самого входа стояла еще одна женщина, которая была гораздо толще и спокойнее остальных и предпочитала «охотиться» здесь.

Почему Мегрэ обратил внимание на расположенную напротив прачечную, откуда выходили румяные девушки? Возможно, из-за контраста, бросающегося в глаза?

– Граф у себя? – спросил он в администрации отеля.

Его смерили взглядом с головы до пят. Все люди, с которыми ему пришлось встречаться сегодня, одинаково подозрительно и неторопливо разглядывали его, скорее недовольно, чем презрительно, и нехотя отвечали на его вопросы.

– Посмотрите наверху.

Он уже думал, что достиг цели.

– А какой номер комнаты?

Отвечать не спешили. Он только что дал понять, что не знаком с графом.

– Тридцать второй.

Он поднялся по лестнице, пропитанной запахами человеческого жилища и кухни. В глубине коридора горничная складывала простыни, которые казались еще влажными от пота. Он постучал в дверь. Ответа не последовало.

– Вы к Люсиль? – издали спросила горничная.

– К графу.

– Его нет. Никого нет.

– Не подскажете, где его можно найти?

Видимо, вопрос показался горничной настолько нелепым, что она не сочла нужным на него отвечать.

– А Люсиль?

– Разве ее нет в «Коке»?

Мегрэ снова выдал себя: горничная тут же насторожилась. Если он не знал даже, где найти Люсиль, что ему было здесь нужно?

«Кок» был одним из кафе на углу авеню Ваграм. На широких террасах сидело несколько одиноких женщин, и Мегрэ уловил сходство между ними и теми, кто стоял на углу улицы Брей. Были еще и третьи – они медленно прогуливались до площади Этуаль, затем спускались к площади Терн, останавливаясь у витрин магазинов, и некоторых из них вполне можно было принять за обычных горожанок на прогулке.

Мегрэ искал женщину со шрамом. Пришлось заговорить с официантом.

– Люсиль здесь?

Тот окинул взглядом посетителей.

– Сегодня ее не видел.

– Как вы думаете, она придет? Графа тоже не видели?

– Я уже дня три его не обслуживал.

Мегрэ дошел до улицы Акаций. Гараж был по-прежнему закрыт. Сапожнику с табаком за щекой его вопросы тоже показались неуместными.

– Мне кажется, сегодня утром выезжала машина.

– Серый автомобиль? «Дион-Бутон»?

Для мужчины, жующего табак, это была просто машина, он не смотрел на марку.

– Не знаете, где я могу его найти?

Во взгляде человека, сидевшего в тени своей мастерской, промелькнуло что-то похожее на жалость.

– Я занимаюсь обувью.

Мегрэ вернулся на улицу Брей, снова постучал в дверь тридцать второго номера, и снова ему никто не ответил. Затем он продолжил поиски от «Кока» до площади Терн, посматривая на всех женщин, вглядываясь в их лица и выискивая шрам, так что его в итоге приняли за клиента, который никак не может определиться с выбором.

Иногда он испытывал чувство тревоги. Он упрекал себя в том, что попусту теряет здесь время, пока в другом месте, может быть, происходит что-то важное. Он пообещал себе, как только появится возможность, побродить вокруг магазинов «Бальтазар», проверить, по-прежнему ли Лиз Жандро находится в отеле «Дю Лувр», и непременно понаблюдать за тем, что происходит на улице Шапталь.

Почему он так упорно продолжал поиски? Он видел, как серьезные мужчины, стыдливо опустив голову, входят в отель на улице Брей, словно их тянут туда на невидимом поводке. Выходили они еще более жалкими, с беспокойным взглядом, и торопливо пересекали пустое пространство, отделявшее их от толпы; здесь они наконец чувствовали себя увереннее. А женщины в это время подавали друг другу условные знаки и делились деньгами.

Мегрэ обошел все бары. Он решил взять пример с флейтиста и принялся заказывать минералку с клубничным сиропом, но это быстро ему опротивело, и к пяти часам вечера он вновь перешел на пиво.

– Нет, Дэдэ тоже не было. Он назначил вам встречу?

Везде, во всем квартале он словно натыкался на какое-то тайное сообщество. И только около семи часов кто-то сказал ему:

– Может, он на скачках?

Люсиль тоже нигде не появлялась. В итоге он обратился с расспросами к одной из женщин, которая показалась ему наиболее доброжелательной.

– Может, она «поехала на природу».

Он не сразу понял.

– И часто она ездит на природу?

На него смотрели со смехом.

– С женщинами такое бывает! Не грех и отдохнуть немного…

Три или четыре раза он хотел все бросить, даже спустился на несколько ступенек в метро, но потом все-таки вернулся обратно.

И вот, чуть позже половины восьмого, когда он все так же бродил по кварталу, всматриваясь в лица прохожих, его взгляд случайно скользнул вглубь тихой улицы Тильзит. Вдоль тротуара выстроились фиакры, чей-то автомобиль и, ближе всего к Мегрэ, серая машина, марку и номер которой он сразу узнал.

Это был автомобиль Дэдэ. Внутри никого не было. На углу улицы дежурил полицейский.

– Я из комиссариата квартала Сен-Жорж. Мне нужна ваша помощь. Если владелец этого автомобиля соберется уезжать, задержите его, пожалуйста, под любым предлогом.

– У вас есть удостоверение?

Даже полицейские в этом квартале ему не доверяли! В такое время дня рестораны были заполнены людьми. Поскольку Дэдэ не появлялся в «Коке», что ему еще раз подтвердили, возможно, он сейчас ужинал где-то в другом месте. В одной дешевой забегаловке Мегрэ толкнули и бросили на ходу:

– Дэдэ?.. Не знаю такого!

Никто не знал его и в ближайшей к улице Ваграм пивной.

Два раза Мегрэ приходил убедиться, что машина все еще на месте. Ему хотелось на всякий случай проткнуть одно из колес перочинным ножиком, но его останавливало присутствие полицейского, имевшего гораздо больший опыт службы.

Наконец, он толкнул дверь небольшого итальянского ресторана. И в сотый раз за день задал все тот же вопрос:

– Вы не видели графа?

– Боба? Нет… Ни вчера, ни сегодня.

– А Дэдэ?

Зал был маленьким, с диванчиками из красного бархата, и выглядел весьма элегантно. В глубине виднелась перегородка, чуть не доходившая до потолка, за которой, судя по всему, находился отдельный кабинет. В проеме двери показался мужчина в клетчатом костюме, с ярким цветом лица и светлыми волосами, разделенными пробором.

– В чем дело? – спросил он, обращаясь не к Мегрэ, а к хозяину, стоявшему за стойкой.

– Он спрашивает графа или Дэдэ.

Мужчина в клетчатом костюме прошел вперед, на ходу пережевывая пищу и держа в руке салфетку. Он приблизился вплотную к Мегрэ и спокойно принялся его разглядывать.

– Ну? – спросил он.

И пока Мегрэ подыскивал слова, добавил:

– Дэдэ – это я.

У Мегрэ было припасено несколько вариантов поведения на тот случай, если он все-таки встретится с этим мужчиной, но сейчас ему в голову пришел новый план.

– Я приехал вчера, – неловко произнес он.

– Откуда?

– Из Лиона. Я живу в Лионе.

– Очень интересно!

– Я ищу одного своего друга, товарища по коллежу…

– Если товарища по коллежу, то это точно не я.

– Это граф д’Ансеваль. Боб.

– Неужели?

Он не улыбался, покусывал кончик языка и о чем-то размышлял.

– И где же вы искали Боба?

– Да почти везде. Я не нашел его в отеле.

– Значит, когда вы учились вместе в коллеже, он дал вам адрес своего отеля?

– Я узнал этот адрес от одного друга.

Дэдэ подал бармену едва заметный знак.

– Ну что ж! Коли вы друг Боба, выпейте с нами. У нас сегодня как раз маленький семейный праздник.

И он показал в сторону отдельного кабинета. Стол был накрыт. Из серебряного ведерка торчала бутылка шампанского, вокруг стояли фужеры. Женщина в черном платье сидела, положив локти на стол. Мужчина со сломанным носом и тусклым взглядом медленно поднялся с места с видом боксера, выходящего на ринг.

– Свои, Альбер.

И он обменялся с Альбером таким же загадочным взглядом, как только что – с хозяином ресторана. Он не повышал голоса, по-прежнему не улыбался, и все же создавалось впечатление, что он слегка издевается.

– Это Люсиль, женщина Боба.

Мегрэ увидел шрам на очень красивом, выразительном лице, и как только он склонился в приветственном поклоне, из ее глаз хлынули слезы, которые она вытерла своим носовым платком.

– Не обращайте внимания. Она только что потеряла своего папочку. Поэтому и роняет слезы в шампанское. Анжелино! Еще один фужер и прибор!

Было что-то странное и тревожащее в этом ледяном радушии, наполненном скрытой угрозой. Мегрэ обернулся и четко осознал, что без разрешения этого господина в клетчатом костюме ему вряд ли удастся отсюда выйти.

– Так, значит, вы приехали из Лиона, чтобы встретиться с вашим старым приятелем Бобом?

– Я приехал не специально для этого. У меня дела в Париже. Один друг сказал мне, что Боб живет здесь. Я давно потерял его из виду.

– Давно, говорите… Ну что ж! Ваше здоровье. Друзья наших друзей – наши друзья. Пей, Люсиль!

Она подчинилась, и из-за того, что рука ее дрожала, стекло звякнуло о зубы.

– Сегодня после обеда она получила телеграмму, где сообщалось о смерти ее отца. Это всегда такой удар. Покажи телеграмму, Люсиль.

Она с удивлением взглянула на него.

– Покажи ее месье.

Люсиль порылась в сумочке.

– Должно быть, я оставила ее в своей комнате.

– Вы любите равиоли? Хозяин как раз готовит нам свое фирменное блюдо. Кстати, как ваше имя?

– Жюль.

– Мне нравится это имя. Звучит хорошо. Итак, дружище Жюль, на чем мы остановились?

– Я хотел бы повидаться с Бобом перед отъездом.

– То есть вы уже скоро возвращаетесь в Бордо?

– Я из Лиона.

– Ах да! Лион. Красивый город! Я уверен, что Боб расстроится, если вы так и не встретитесь. Ведь он просто обожает своих друзей по коллежу. Подумайте сами: товарищи по коллежу, как правило, порядочные люди. Ручаюсь, что вы из таких. Люсиль, как ты думаешь, чем месье зарабатывает себе на жизнь?

– Не знаю.

– А ты подумай! Держу пари, что он разводит кур.

Было ли это случайностью? Почему он выбрал именно слово «куры», которым в определенных кругах называют полицейских?[12]12
  Парижское управление полиции находится на месте, где раньше торговали птицей.


[Закрыть] Возможно, таким образом он пытался предупредить остальных?

– Я занимаюсь страхованием, – тихо произнес Мегрэ, которому пришлось играть свою роль до конца, потому что ничего другого ему не оставалось.

Им подали горячее. Принесли еще одну бутылку шампанского, которую Дэдэ, видимо, заказал жестом.

– Как забавно все происходит. Приезжаешь в Париж, смутно вспоминаешь о приятеле из коллежа и тут же натыкаешься на того, кто дает его адрес. Другие могли бы искать десять лет, тем более что ни одна живая душа в квартале не знает имени д’Ансеваль. То же самое со мной. Спросите мое имя у хозяина или у Анжелино, которые знают меня не первый год. Они вам ответят, что я – Дэдэ. Просто Дэдэ. Хватит хныкать, Люсиль! Месье еще решит, что ты не умеешь вести себя за столом.

Тип с носом боксера ничего не говорил, только ел и пил с сосредоточенным видом, но время от времени беззвучно смеялся, словно ему очень нравились шутки владельца гаража.

Когда Люсиль бросила взгляд на свои маленькие золотые часы, висевшие на цепочке у нее на поясе, Дэдэ успокоил ее:

– Не волнуйся, успеешь ты на свой поезд.

И объяснил Мегрэ:

– Скоро повезу ее на вокзал, чтобы она не опоздала на похороны. Только представь, как все складывается: сегодня ее папаша отдал Богу душу, а я выиграл на скачках. Денег полные карманы. Вот решил отметить. Жаль, Боба здесь нет, выпил бы с нами.

– Он куда-то уехал?

– Да, Жюль, уехал. Но мы все же постараемся устроить вам встречу.

Люсиль снова принялась рыдать.

– Выпей, дорогуша! Только в вине можно утопить свое горе. Кто бы мог подумать, что она так чувствительна? Вот уже два часа я изо всех сил пытаюсь ее утешить. Отцы ведь должны когда-то нас покинуть, правда? Сколько времени ты его не видела, Люсиль?

– Замолчи!

– Еще бутылочку того же, Анжелино. А суфле? Скажи хозяину, чтобы не испортил суфле. Твое здоровье, Жюль!

Мегрэ не успевал осушить свой бокал, как он тут же наполнялся снова, и Дэдэ почти с угрожающим видом чокался с ним.

– Как зовут твоего друга, который дал адрес Боба?

– Бертран.

– Надо же, какой ловкач! Не только про Боба тебе рассказал, но и в гараж отправил.

Значит, он уже знал, что кто-то рыскал по улице Акаций и задавал вопросы на его счет. Должно быть, он заезжал туда ближе к вечеру.

– Какой гараж? – тем не менее пробормотал Мегрэ.

– Мне показалось, будто ты что-то говорил о гараже. Разве ты не меня спросил, когда пришел сюда?

– Я знал, что вы с Бобом друзья.

– Какие же умные люди живут в Лионе! Твое здоровье, Жюль! По-русски! Залпом! Давай! Что, не любишь так?

Боксер, казалось, наслаждался происходящим, сидя в своем углу. Люсиль, напротив, на время забыв о своем горе, выглядела особенно встревоженной. Два или три раза она бросала вопросительный взгляд на Дэдэ.

Что они собирались с ним сделать? Было очевидно, что у владельца гаража уже созрел какой-то план. Он становился все более игривым – на свой манер, без улыбки, со странным блеском в глазах. Порой он словно ждал одобрения от двух других, как актер, чувствующий себя сегодня в ударе.

«Самое главное – сохранять хладнокровие!» – повторял себе Мегрэ, которого заставляли пить фужер за фужером.

У него не было при себе оружия. Конечно, он был крепким мужчиной, но с двумя такими типами, как Дэдэ и особенно боксер, ему не справиться. Он все отчетливее читал в их взглядах холодную решимость.

Возможно, они догадывались о его принадлежности к полиции. Люсиль могла зайти в отель на улицу Брей, где ей рассказали о настойчивом визитере. Кто знает, может, они его здесь поджидали?

Однако эта тонкая партия была вполне обоснована. Дэдэ заявил, что у него карманы набиты деньгами, и по особому возбуждению, характерному для людей его сорта, было понятно, что он не лжет.

Скачки? Должно быть, он часто там бывал, но Мегрэ мог поклясться, что сегодня ноги его не было в Лонгшаме.

Что касается Люсиль, то она оплакивала вовсе не смерть своего отца, рыдая с почти регулярными интервалами. Почему ее глаза становились мокрыми всякий раз, когда речь заходила о Бобе?

В десять вечера они по-прежнему сидели за столом с полными фужерами шампанского. И Мегрэ продолжал бороться с нарастающим опьянением.

– Не будешь возражать, если я сделаю один звоночек, Жюль?

Телефонная кабина находилась слева, в зале, и со своего места Мегрэ ее видел. Дэдэ пришлось набрать два или три номера, прежде чем он дозвонился до нужного человека. Мегрэ смотрел, как шевелятся его губы, но слов разобрать не мог. Люсиль выглядела обеспокоенной. Боксер закурил огромную сигару и блаженно улыбался, изредка подмигивая Мегрэ.

Сквозь прозрачное стекло кабинки было видно, как Дэдэ дает кому-то указания, медленно, настаивая на определенных словах. На его лице не осталось и следа игривости.

– Прошу прощения, дружище, но я бы не хотел, чтобы ты пропустил встречу со своим другом Бобом.

Люсиль, находясь на грани истерики, разрыдалась в свой носовой платок.

– Вы звонили ему?

– Не совсем, но это все равно, что ему. Я договорился, чтобы вы наконец встретились. Это ведь то же самое, правда? Ты ведь хочешь его увидеть?

Должно быть, эта фраза показалась боксеру очень остроумной, поскольку он пришел в восторг и даже издал нечто вроде восхищенного гогота.

Неужели они думали, что Мегрэ не понимает смысла этих слов? Граф был мертв или находился при смерти. И когда Дэдэ предлагал Мегрэ организовать их встречу…

– Мне тоже нужно позвонить, – произнес он как можно более равнодушно.

Несмотря на рекомендации Максима Ле Брета, он решил предупредить свой комиссариат: обращаться в полицию другого квартала он не решался. Сегодня должны были дежурить Бессон или Коломбани, которые наверняка играли в карты с бригадиром Дюффьё. Достаточно будет немного потянуть время, чтобы они успели доехать и занять наблюдательный пост возле машины.

– Кому ты хочешь позвонить?

– Своей жене.

– Ты привез с собой жену? Какой молодец! Ты слышишь, Люсиль? Жюль у нас мужчина серьезный. Тебе ничего не обломится! И можешь не гладить его ножкой под столом. Твое здоровье, Жюль! Тебе незачем утруждаться, Анжелино позвонит за тебя. Анжелино! В каком отеле остановилась твоя дамочка?

Официант застыл в ожидании и, казалось, тоже получал удовольствие от всей этой ситуации.

– Это не срочно.

– Ты уверен? Она не будет беспокоиться? А вдруг она представит себе бог весть что и поднимет на уши полицию? Еще бутылку, Анжелино! Или нет, пора выпить коньяку. Самое время. В дегустационных бокалах. Я уверен, что наш друг Жюль просто обожает коньяк.

В какую-то секунду Мегрэ подумал о том, чтобы резко вскочить с места и броситься к выходу, но он понимал, что ему не дадут добраться до двери. Оба мужчины, скорее всего, были вооружены. Наверняка у них в зале были друзья или даже сообщники, и официант Анжелино будет не прочь подставить ему подножку.

И тогда Мегрэ успокоился. Ум его обрел ясность и трезвость, несмотря на шампанское и отборный коньяк, которым его усердно потчевали. Иногда он тоже бросал взгляд на свои часы. Еще совсем недавно он служил в вокзальной полиции и знал наизусть расписание основных поездов.

Дэдэ не просто так сказал о поезде. Они действительно собирались уезжать, все трое. Вероятно, у них уже были на руках билеты. Поэтому каждые полчаса количество возможных рейсов сокращалось. Гаврский поезд, который мог доставить их к какому-нибудь теплоходу, отправился десять минут назад с Сен-Лазарского вокзала. Страсбургский поезд должен был отправиться с Восточного вокзала через двадцать минут.

Дэдэ был не из тех людей, кто станет прятаться в какой-нибудь деревне, где его смогут найти. Его машина стояла неподалеку, у тротуара улицы Тильзит.

Они уезжали без багажа. И машину они, наверное, бросят у вокзала.

– Хватит пить, Люсиль. Насколько я тебя знаю, кончится тем, что тебя вырвет прямо на скатерть, а это неприлично. Анжелино, счет!

И, продолжая свою игру, Дэдэ театральным жестом остановил якобы собирающегося расплатиться Мегрэ:

– Даже не думай! Я же сказал, что это небольшой семейный праздник…

Он с гордостью открыл бумажник, распухший от тысячных купюр. Даже не взглянув на счет, он сунул одну из них в руку Анжелино со словами:

– Сдачи не надо!

Он просто наслаждался этой уверенностью в себе!

– А теперь, дети мои, пора в путь. Отвезем Люсиль на вокзал, а потом пойдем к Бобу. Как тебе, Жюль? Тебя не шатает? Наш друг Альбер тебе поможет. Да-да! Держи его за руку, Альбер. А я позабочусь о нашей даме.

Часы показывали половину двенадцатого. Эта часть авеню Ваграм была плохо освещена, светлее было только ниже, возле площади Терн. Хозяин как-то странно посмотрел им вслед, и не успели они сделать и десяти шагов по тротуару, как он поспешно опустил жалюзи, хотя внутри еще сидели два-три клиента.

– Держи его крепче, Альбер. Будет досадно, если он разобьет себе лицо, тогда наш друг Боб вряд ли его узнает. Прошу сюда, дамы и господа!

Если бы на углу улицы был полицейский, Мегрэ позвал бы на помощь, так как не был уверен в том, что его ждет. Ему слишком многое рассказали и показали. Он понимал, что судьба его решилась, как только он вошел в итальянский ресторан.

Но полицейского нигде не было видно. На другой стороне улицы в полумраке прогуливались несколько девиц. На горке, конечной остановке, стоял пустой трамвай с окнами мутно-желтого цвета.

У Мегрэ оставалась надежда, что его спутники не станут стрелять. Им требовалось время для того, чтобы прыгнуть в машину и уехать подальше от квартала, прежде чем поднимется тревога.

Нож? Возможно. Сейчас это было модно. И боксер Альбер крепко держал его за руку под предлогом заботы о нем.

Сейчас Мегрэ сожалел, что не решился проткнуть одно из колес. Если бы он подождал несколько минут, пока полицейский повернется к нему спиной, он смог бы сделать это незаметно.

Было почти двенадцать. Оставалось всего два поезда, готовых к отправлению: один – в Бельгию с Северного вокзала, другой – в Вентимиль, с Лионского вокзала. Но Вентимиль был далеко.

Мадам Мегрэ, наверное, ждала его за шитьем. Жюстен Минар играл на своем контрабасе в ресторане «Клиши», где вывешивалась карточка с номером исполняемого произведения. Интересно, ему удалось избавиться от Жермен? Мегрэ был уверен, что сейчас она сидит там, в ресторане, а музыкант мучается вопросом, что с ней делать дальше.

На улице Тильзит не было ни одной живой души, ни единого фиакра. Лишь серый автомобиль стоял у края тротуара, и Дэдэ, усадив Люсиль на заднее сиденье, сел за руль и попытался завести мотор.

Возможно, они собираются отвезти его в еще более пустынное место на берегу Сены или канала Сен-Мартен, чтобы затем бросить его тело в воду?

Мегрэ совсем не хотел умирать, и в то же время он словно смирился. Конечно, он сделает все возможное, чтобы защититься, но шансов на успех было так мало! Левой рукой он сжимал в кармане связку ключей.

Хоть бы мотор не завелся! Но, несколько раз чихнув, он ровно заурчал, и машина завибрировала.

Кожаная куртка лежала на сиденье, но Дэдэ почему-то ее не надевал. Может, он собирался нанести удар сверху вниз? Или это сделает боксер, который стоял сзади Мегрэ и не отпускал его правую руку?

Развязка неумолимо приближалась, и, вероятно, в эту минуту в голове Мегрэ промелькнуло: «Господи, сделай так, чтобы…»

Словно в ответ на молитву послышались голоса. Двое подвыпивших мужчин спускались по авеню Ваграм. Они были во фраках и черных пальто; засунув набалдашник трости в карман, они шагали, напевая модную песенку, часто исполняемую в кабаре.

– Садись, Жюль, дорогой! – произнес Дэдэ с поспешностью, которую Мегрэ еще успел заметить.

И когда он поднял правую ногу, чтобы сесть в машину, на его голову обрушился сильный удар. Он инстинктивно нагнулся, и это несколько смягчило силу. Перед тем как потерять сознание, он смутно различил приближающиеся шаги и голоса, шум отъезжающей машины.

Открыв глаза, Мегрэ увидел сначала ноги, лакированные ботинки, затем лица, которые в темноте казались мертвенно-бледными. Ему почудилось, что людей вокруг очень много, целая толпа, и лишь чуть позже он с удивлением обнаружил, что его окружает всего пять человек.

Одно из лиц принадлежало толстой безмятежной девице, которая, должно быть, работала на другой стороне улицы и прибежала сюда на шум. Мегрэ проходил мимо нее сегодня несколько раз, и, по всей видимости, ей не повезло, раз она до сих пор искала клиентов. Двое подвыпивших гуляк тоже были здесь, и один из них, склонившись к Мегрэ, повторял как заведенный:

– Ну что, дружище, тебе лучше? Скажи, дружище, тебе лучше?

Откуда здесь взялась корзина и почему так сильно пахнет фиалками? Он попытался подняться на одном локте. Один из мужчин ему помог. И тогда он увидел пожилую торговку цветами, которая причитала:

– Опять хулиганы! Когда это кончится…

Из ближайшего отеля выбежал швейцар в красной ливрее и бросился вниз по улице, крикнув:

– Я за полицейскими!

– Тебе лучше, дружище?

Мегрэ спросил слабым голосом:

– Который час?

– Пять минут первого.

– Мне нужно позвонить.

– Конечно, дружище! Сейчас. Вам принесут телефон. За ним как раз пошли.

У него на голове не оказалось шляпы, а волосы на макушке слиплись. Этот негодяй Альбер, должно быть, воспользовался кастетом. Если бы не два полуночных гуляки, его бы точно прикончили, а если бы он не пригнулся…

Он повторил:

– Мне нужно позвонить.

Ему удалось встать на четвереньки, и кровь закапала с головы на мостовую. Один из мужчин воскликнул:

– Да он пьяный! Вот умора! Он еще и пьяный к тому же!

– Уверяю вас, мне нужно…

– …позвонить. Да, дружище… Вы слышите, Арман? Идите, поищите ему телефон.

А девица возмущенно воскликнула:

– Разве вы не видите, что от удара он повредился в уме? Лучше вызовите врача!

– Вы знаете кого-нибудь в этом квартале?

– Есть один врач на улице Этуаль.

Но уже вернулся запыхавшийся швейцар, а за ним следовали двое полицейских на велосипедах. Все расступились. Полицейские склонились к Мегрэ.

– Мне нужно позвонить, – повторил он.

Это было странно. Мегрэ не чувствовал опьянения в течение всего вечера, но сейчас его язык еле ворочался, мысли путались. Ясной и назойливой оставалась только одна.

Раздосадованный тем, что распластался перед всеми в нелепой позе, не в силах подняться, он пробормотал:

– Полиция… Посмотрите в бумажнике удостоверение… Квартал Сен-Жорж… Нужно срочно позвонить на Северный вокзал… Поезд на Брюссель… Через несколько минут… У них машина…

Один из полицейских подошел к газовому фонарю, чтобы осмотреть содержимое его бумажника.

– Это правда, Жермен.

– Послушайте… Нужно действовать быстро… У них билеты… Женщина в черном платье, со шрамом на щеке… Один из мужчин одет в клетчатый костюм… У другого сломан нос…

– Ты поедешь, Жермен?

Участок находился неподалеку, на улице Этуаль. Полицейский по имени Жермен сел на велосипед. Швейцар, который не все расслышал, переспрашивал:

– Так это что, полицейский?

Мегрэ снова отключился, а один из гуляк с трудом произнес:

– Я же вам говорил, что он пьяный!