Текст книги "Избранные труды. Том II"

В самом общем виде профессиональная деформация есть не что иное, как искажение характера и результатов в профессиональной деятельности работников (сотрудников), их служебных и внеслужебных отношений в коллективе, в социальной сфере, развитие у таких лиц отрицательных морально-психологических черт характера.

Любой профессиональной деятельности, как известно, присущи такие элементы, как предмет, субъект, содержание, цели и задачи, средства и методы ее осуществления, достигаемый при этом результат. Деформационные процессы могут проявлять себя применительно к каждому из названных элементов.

Длительный период «советизации» с ее непримиримой, жесточайшей борьбой со всеми, кто хоть в малейшей степени не разделял «большевистского духа», привел к воцарению стойкой «обвинительной установки». Особенно остро проявилось это в сфере борьбы с преступностью, уголовно-правовых и уголовно-процессуальных отношений. В сознание общества настойчиво «вбивалась» мысль, что чекисты, «доблестные бойцы железного Феликса», а вместе с ними и сотрудники так называемых компетентных органов (НКВД, МГБ, КГБ, МВД, прокуратуры), а также «подлинно народные судьи» никогда не ошибаются, что человек «случайно в милицию попасть не может». Отсюда и отношение к такому лицу как к преступнику, со всеми вытекающими последствиями.

Причины формирования профессиональной деформации имеют как объективный, так и субъективный характер. К объективным относятся: а) постоянные физические и психологические нагрузки, переутомление; б) недостатки в организации управленческой деятельности; в) ненадлежащее оперативно-техническое оснащение трудовой деятельности; г) неблагоприятные жилищно-бытовые условия и недостаточный уровень заработной платы; д) ошибки в подборе и расстановке кадров и т. д. Субъективными причинами являются: а) невысокий профессиональный уровень сотрудников и нежелание совершенствовать свои профессиональные качества (самоуспокоенность, снижение самокритики, переоценка профессионального мастерства); б) психологическая неподготовленность к работе, отсутствие навыков и умения контролировать свое поведение; в) неблагоприятный морально-психологический климат в коллективе; г) неумение рационально организовать рабочее время и т. д.

Профессиональная деформация может проявляться открыто: в бездушном отношении к судьбе подозреваемого и обвиняемого; в чрезмерной подозрительности к показаниям таких лиц; в наличии «обвинительного уклона»; в отсутствии самокритики, в уверенности в своей безошибочности; в использовании методов ведения следственных действий с позиции «цель оправдывает средства»; в злоупотреблении жаргоном преступного мира под видом выработки профессионального сленга; в неопрятном внешнем виде, неряшливости и т. д.

Скрытые формы профессиональной деформации: злоупотребление служебным положением в процессе работы (следователь свою обязанность по собиранию доказательств перекладывает, например, на участкового инспектора); аморальное поведение в быту; ложное понимание интересов службы; сокрытие преступлений; сращивание с преступной средой и т. д.

Профилактика деформационных процессов видится прежде всего в самых широких государственных мерах, носящих как экономический, так и социальный характер.

В числе последних все более значимой выступает необходимость воспитания толерантных отношений между людьми вне зависимости от их расовой и национальной принадлежности, отношения к религии, к иным ценностям человеческой цивилизации. Проблема толерантности – неизведанная еще сегодня сфера человеческой жизни, она ждет своих исследователей.

Субъекты уголовно-процессуального доказывания, осуществляющие такую деятельность от имени государства, обладающие при этом властными полномочиями, должны выполнять ее в профессиональном отношении грамотно и только в рамках законности, быть высокообразованными, добросовестными, глубоко гуманными и толерантными людьми.

Рассмотренные нравственные основы уголовно-процессуального доказывания позволяют сделать вывод о их необходимости и важной роли в выполнении уголовным процессом своего предназначения быть эффективным средством как в борьбе с преступностью, так и в защите прав, свобод и законных интересов человека и гражданина.

Вероятное и достоверное в процессуальных решениях следователя[149]149
  Печатается по: Зинатуллин З.З. Вероятное и достоверное в процессуальных решениях следователя // Проблемы доказывания по уголовным делам. Межвуз. сб. науч. тр. / Под ред. Я.О. Мотовиловкера. Красноярск, 1988. С. 10–17.


[Закрыть]

Путь воссоздания реальной картины событий, имевших место в момент совершения преступления, представляет собой сложный процесс перехода от незнания к знанию, от вероятного к достоверному, к установлению по делу объективной истины. На этом пути следователю приходится совершать самые различные действия по обнаружению, собиранию, исследованию и оценке доказательств, вступать в правоотношения с участниками процесса, принимать процессуальные решения, от которых иногда зависят судьбы людей. Вот почему такие решения должны быть строго законными, обоснованными, мотивированными и своевременными. Лишь при таких условиях можно раскрыть преступление, изобличить виновного, гарантировать гражданам охрану их прав и законных интересов.

Содержание и характер процессуального решения предопределяются обстоятельствами совершенного преступления; задачами, разрешаемыми на конкретном этапе движения уголовного дела; доказательствами, имеющимися в распоряжении следователя. При этом оказывается, что одни задачи могут быть решены на основе вероятных знаний о тех или иных обстоятельствах дела, решение же других возможно лишь при наличии достоверного, истинного знания об устанавливаемых фактах. Соответственно этому процессуальные решения, принимаемые в первом случае, основываются на предположительных, вероятных суждениях, вторые же требуют знаний бесспорных, достоверных.

К процессуальным решениям, основанным на вероятных знаниях, относятся, в частности, постановления о возбуждении уголовного дела, об избрании мер пресечения, о производстве отдельных следственных действий, в том числе связанных с применением процессуального принуждения.

Уголовное дело может быть возбуждено лишь при наличии к тому предусмотренных законом (ст. 109 УПК РСФСР) повода и основания. Последнее слагается из конкретных фактических данных (доказательств) о наличии преступного деяния и об отсутствии предусмотренных законом обстоятельств, препятствующих уголовному судопроизводству. Для возбуждения уголовного дела не обязательно иметь достоверный вывод о готовящемся или совершенном преступлении. Достаточно и того, что он подтверждается полученными из определенных источников фактическими данными, которые еще нуждаются в дальнейшей проверке. Причем для возбуждения уголовного дела оказывается вполне достаточно располагать сведениями лишь о самом преступном факте без раскрытия с их помощью всех существенных черт такого факта. Установление последних составляет задачу последующих этапов движения уголовного дела. Что же касается констатации отсутствия обстоятельств, препятствующих уголовному судопроизводству, то ответ на данный вопрос должен быть всегда однозначным. Решение следователя об отказе в возбуждении уголовного дела должно основываться на достоверном факте о наличии одного из предусмотренных для этого законом обстоятельств (ст. 5 и 10 УПК РСФСР).

Превентивная природа мер пресечения обусловливает возможность их использования при наличии достаточных оснований полагать о возможном ненадлежащем, но согласующемся с предписаниями правовых норм поведении обвиняемого (подозреваемого) в период расследования уголовного дела.

В основе решения о применении той или иной меры пресечения всегда должна лежать совокупность фактических данных (доказательств), свидетельствующих о наличии у обвиняемого (подозреваемого) намерения скрыться от следователя, воспрепятствовать установлению истины по уголовному делу или продолжать заниматься преступной деятельностью (ст. 89 УПК РСФСР).

Но даже при таком объективном основании суждение следователя о возможном надлежащем поведении обвиняемого (подозреваемого) остается все-таки вероятным. Под влиянием каких-то объективных и субъективных обстоятельств ожидаемого негативного поведения со стороны обвиняемого (подозреваемого) может и не быть. Тем не менее цели мер пресечения оказываются достигнутыми.

С пресечением возможного ненадлежащего поведения связаны и такие меры процессуального принуждения, как кратковременное задержание лица, подозреваемого в совершении преступления, отстранение обвиняемого от должности, а также привод. Доказательства же, на которых основываются наши предположения, сами по себе должны быть достоверными, реально существующими. Решение о необходимости подвергнуть обвиняемого приводу может быть принято следователем лишь при наличии фактов о том, что обвиняемый, к примеру, собирается скрыться (выписывается с места жительства, приобрел билет, сообщил о своем намерении близким и т. д.). Если обвиняемый был вызван к следователю повесткой и не явился, то он может быть подвергнут приводу только при установлении отсутствия указанных в ст. 146 УПК РСФСР уважительных причин для неявки.

Вероятные знания лежат и в основе применения мер процессуального принуждения, связанных с собиранием и исследованием доказательств по уголовному делу, таких как обыск, выемка, освидетельствование, получение образцов для сравнительного исследования и других (ст. 168, 167, 181, 186 УПК РСФСР). Для производства, например, обыска необходимы достаточные основания полагать, что в каком-либо помещении или у какого-либо лица находятся орудия преступления, предметы и ценности, добытые преступным путем, а также другие предметы или документы, которые могут иметь значение для дела (ст. 168 УПК РСФСР); освидетельствование производится для возможного установления на теле обвиняемого, подозреваемого, свидетеля или потерпевших следов преступления или особых примет (ст. 181 УПК РСФСР).

На предположениях о возможности получения по расследуемому уголовному делу доказательственной информации основываются практически все решения следователя о производстве того или иного следственного действия (о допросах и очных ставках, осмотрах и опознаниях, следственных экспериментах и экспертизах). Однако в основе принимаемых решений о проведении этих действий должны лежать установленные следователем конкретные факты объективной действительности.

Как видим, круг процессуальных решений следователя, принимаемых на основе вероятных знаний об искомых фактах, достаточно широк и разнообразен. Вместе с тем существуют процессуальные решения, которые могут приниматься следователем лишь при наличии для этого достоверных знаний об определенных фактах и обстоятельствах дела. К их числу относятся, в частности, решения о привлечении лица к уголовной ответственности в качестве обвиняемого, о составлении обвинительного заключения и о прекращении производства по уголовному делу [1].

В ст. 143 УПК РСФСР указывается на то, что «при наличии достаточных доказательств, дающих основание для предъявления обвинения в совершении преступления, следователь выносит мотивированное постановление о привлечении лица в качестве обвиняемого». Законодатель не раскрывает содержания того, в каких случаях имеющихся доказательств оказывается достаточно для формулирования по делу обвинения. Это и не входит в задачу законодателя. Для формулирования обвинения необходимо, как отмечалось в одной из работ [5, с. 43–44], чтобы следователю были известны все те факты, из которых складывается соответствующий состав преступления. Сюда при всех условиях относятся противоправное и общественно опасное деяние, совершение его определенным лицом и уголовная вина последнего. Кроме того, важно установить время, место, способ, мотив и цель преступного действия (бездействия), вредные последствия, предмет посягательства и отягчающие вину обстоятельства, если они либо предопределяют преступность и наказуемость деяния, либо влияют на его квалификацию, то есть лежат в рамках конструктивных признаков состава преступления. Пока не собраны доказательства об указанных фактах, формулирование обвинения и привлечение лица к уголовной ответственности в качестве обвиняемого были бы преждевременными.

При формулировании обвинения факты, входящие в конструктивные признаки состава преступления, должны быть достоверными. Следует решительно возразить против мнения процессуалистов, допускающих возможность привлечения лица к уголовной ответственности в качестве обвиняемого и предъявление ему обвинения на основе вероятных суждений о его причастности к преступлению [2, с. 2–3; 3, с. 133; 4, с. 133]. В советском уголовном процессе формулирования обвинения и предъявления его обвиняемому на основании приблизительных знаний или по субъективной вере совершенно недостаточно. Опираясь на собранные по делу доказательства, следователь должен твердо убедиться[150]150
  Мы не считаем бесперспективной дискуссию о наличии или отсутствии у следователя такой убежденности на момент формулирования по делу первоначального обвинения (см.: [1, с. 121–122]). Убежденность всегда должна иметь объективное обоснование, каковой в нашем случае является отмеченная совокупность доказательств.


[Закрыть] в том, что факты, образующие основание уголовной ответственности и содержание формулируемого им обвинения, установлены в соответствии с действительностью, что принимаемое по ним решение единственно правильное, строго законное и обоснованное. Только при этом условии он вправе сформулировать по делу обвинения и привлечь человека к уголовной ответственности в качестве обвиняемого. Предъявление же обвинения при наличии сомнений в совершении лицом преступления или при неполном доказательственном материале относительно существа состава преступления не ограждает советских граждан от необоснованного обвинения и не преграждает путь к иным нарушениям закона.

Весьма ответственным моментом в деятельности следователя является его решение о составлении по делу обвинительного заключения. Такое решение может быть принято лишь при условии, тогда следователь приходит к выводу, что все необходимые по делу следственные действия проведены в точном соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона, все входящие в предмет доказывания обстоятельства полно и достоверно установлены, собранная совокупность доказательств дает однозначный ответ о виновности определенного лица в совершении данного преступления. В этом итоговом для следователя процессуальном акте должен быть четко определен круг тех актов, которые подлежат исследованию в суде, а также круг лиц, чьи действия станут предметом судебного разбирательства (ст. 205 УПК РСФСР). В этом смысле обвинительное заключение как бы предопределяет рамки будущего судебного разбирательства уголовного дела и судебного приговора как акта социалистического правосудия. Сказанное объясняет стремление следователя к достоверности принимаемого им решения об окончании предварительного следствия составлением обвинительного заключения и направлении уголовного дела в суд для разрешения обвинения по существу.

Предварительное следствие может завершаться и составлением постановления о прекращении уголовного дела (ст. 199 УПК РСФСР). В качестве оснований для прекращения производства по уголовному делу выступают такие обстоятельства, которые либо исключают возможность обвинения вообще, либо, при доказанности обвинения, исключают возможность применения к виновному мер уголовного наказания, либо позволяют принимать вместо уголовного наказания меры общественного или административного воздействия. Такие обстоятельства исчерпывающим образом предусмотрены в уголовно-процессуальном законе (ст. 5–9, 208 УПК РСФСР). Дополнение и изменение их возможно лишь по воле законодателя. Решение о прекращении уголовного дела означает констатацию следователем того, что нет требуемых для уголовного судопроизводства предпосылок, говорит об отказе по этим причинам от дальнейшего ведения следствия. Доказательства, составляющие основу принимаемого решения, должны быть достоверно установленными и в своей совокупности исключающими какой-либо иной, помимо прекращения производства по уголовному делу, вывод.

Некоторую специфику имеет прекращение уголовных дел по основаниям недоказанности участия обвиняемого в совершении преступления (ч. 2 ст. 208 УПК РСФСР). Вопрос об участии обвиняемого в совершении преступления является одним из основных вопросов, подлежащих разрешению по уголовному делу. И если на него следователь не может дать однозначного ответа, то нельзя считать объективную истину в данном конкретном случае достигнутой. Решение о прекращении дела по рассматриваемому основанию следователь может принять лишь при достоверной доказанности факта преступления и того, что возможности для собирания доказательств исчерпаны, продолжать же расследование при сложившейся ситуации невозможно, равно как и приостановить или прекратить производство по делу по иным основаниям. Как видим, в основе принимаемого следователем решения и здесь лежат его достоверные знания в части установленных по делу фактов и обстоятельств. И хотя объективная истина по делу в таких случаях не достигается, следователь вынужден пойти на принятие решения о прекращении уголовного цела. Такое решение как для следователя, так и для лица, привлеченного к уголовной ответственности в качестве обвиняемого, является окончательным, полностью реабилитирующим последнего.

Итак, в ходе уголовно-процессуального доказывания следователю приходится принимать процессуальные решения, основанные как на вероятных, так и достоверных знаниях о тех или иных обстоятельствах дела. При этом вероятные знания есть лишь ступень, своеобразное средство для достижения истинных, достоверных знаний, а в целом и для установления по уголовному делу объективной истины.

Объективная истина как цель процессуального доказывания может считаться достигнутой лишь в том случае, если знания должностных лиц правоохранительных органов об обстоятельствах дела полностью достоверны и соответствуют тому, что имеет место в реальной действительности.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Алексеев Н.С., Даев В.Г., Кокорев Л.Д. Очерк развития науки советского уголовного процесса. Воронеж: Изд-во Воронежск. ун-та, 1980.

2. Карнеева Л.М., Стайткус В.Ф. Предъявление обвинения. М., 1973.

3. Полянский К.К. Очерк развития советской науки уголовного процесса. М.: Изд-во Московск. ун-та, 1960.

4. Стремовский В.А. Участники уголовно-процессуальной деятельности. Ростов н/Д, 1966.

5. Фаткуллин Ф.Н., Аврах Я.С. и др. Обвинение и защита по уголовным делам. Казань: Изд-во Казанск. ун-та, 1976.

Методологические предпосылки уголовно-процессуального доказывания[151]151
  Печатается по: Зинатуллин З.З. Методологические предпосылки уголовно-процессуального доказывания // Вестник Удмуртского университета. 1993. № 2. С. 22–30.


[Закрыть]

Исходя из того, что нормативно-правовое регулирование и сложившаяся практика уголовно-процессуального доказывания являются объективной реальностью, к его исследованию полностью применимы основные принципы, законы и категории философии и ее диалектический метод познания социальных явлений.

При раскрытии методологической роли диалектики в познании сущности и социальной значимости уголовно-процессуального доказывания необходимо, как нам представляется, исходить из следующих посылок.

Цель познавательной деятельности заключается в получении истинных знаний об изучаемых явлениях. Исследователя интересуют вопросы о том, что представляют собой предметы и явления, какие свойства, связи и законы присущи им. Но это невозможно иначе, как посредством определенной деятельности по установлению и анализу фактов реальной действительности. Попытка подменить анализ конкретных фактов абстрактным философствованием может привести к серьезным ошибкам. Отсюда, однако, было бы неправильным делать вывод о том, что диалектика вообще не имеет отношения к решению отдельно взятых проблем. Дело в том, что в ней на основе глубокого анализа данных самых различных наук, взятых к тому же в своем историческом развитии, раскрываются общие для всех изучаемых явлений свойства, связи, отношения, законы. Опираясь на них, можно проникнуть в сущность явлений, выдвинуть предположения о свойствах, связях и отношениях изучаемого объекта. Будучи подтвержденными и конкретизированными посредством анализа самих изучаемых предметов и явлений, они могут быть положены в основу того или иного решения проблемы. Методологическое значение философии проявляется и в том, что она помогает исследователю выбрать наиболее рациональный метод.

Как способ воспроизведения в мышлении изучаемого предмета правильный метод имеет неоценимое значение для познания действительности, способствует поиску наикратчайших путей к истинному знанию. Совсем не случайно Г.В. Плеханов отмечал, что «ошибка в результатах непременно будет замечена и исправлена при дальнейшем применении правильного метода, между тем как ошибочный метод, наоборот, лишь в редких, частных случаях может дать результаты, не противоречащие той или иной частной истине» [1].

Диалектика как раз и позволяет выбрать наиболее целесообразный способ познавательной деятельности, правильно ее организовать и успешно разрешить проблему. В выборе конкретного метода роль исследователя очень велика. На выбор метода оказывает влияние и та цель, к достижению которой стремится человек. Определяется он и объектом познания, на который направлена деятельность человека. Именно специфические свойства объекта, отраженные в сознании человека, помогают ему разрабатывать те или иные методы познания. Подчеркивая это обстоятельство, Гегель писал: «Метод не есть нечто отличное от своего предмета и содержания» [2]. Научный метод должен вести мысль исследователя как бы параллельно тому пути, по которому идет развитие самой изучаемой действительности. Он должен отражать реально существующие связи между познаваемыми явлениями.

Научный метод рассчитан на применение к познанию явлений объективной действительности наиболее общих законов развития природы, общества и мышления, на их единство, сформированное в ходе практической деятельности человека. Правильное же познание таких законов дает не идеализм в любых формах своего проявления, а только материалистическая диалектика, являющаяся и диалектикой бытия (объективная диалектика), и диалектикой постигающего истину мышления (диалектическая логика), и диалектикой процесса познания (теорией познания, гносеологией). При этом сами эти законы в конечном счете являются отражением законов бытия в сознании человека, т. е. онтологически обоснованны. Все свое содержание мышление черпает через практическую деятельность человека, а поэтому решение проблем познания в философии неразрывно связано с решением вопроса о социальной сущности человека, о его бытии. Вот почему диалектика включает в себя то, что ныне зовут теорией познания, гносеологией, которая должна рассматривать свой предмет в историческом развитии, изучая и обобщая его происхождение, переходя от незнания к знанию. Анализ этих положений приводит к выводу о том, что «в „Капитале” применена к одной науке логика, диалектика и теория познания (не надо трех слов: это одно и то же) материализма» [3]. Сказанным подчеркивается единство всех сторон материалистической диалектики. Только применение диалектики во всем богатстве ее содержания к пониманию бытия, мышления, познания может служить теоретической основой объяснения мира и его познания. Именно единство и неразрывная связь всех сторон материалистической диалектики как логики и теории познания делают ее всеобщим научным методом объяснения и познания действительности, определяют весь путь познавательного процесса от явления к сущности, от выявления внешних связей и отношений до обнаружения закона, от абстрактно-теоретических выводов до выработки конкретно-практических рекомендаций. Только такое понимание методологической функции, основанной на материалистической диалектике философии, позволяет считать ее «главным источником света, который озаряет путь в поисках истины в любом исследовании, в том числе и в следственной практике» [5], дает общее направление научным поискам и помогает разработке более конкретных методов познания. Причем такая философия является методологией познания во всем объеме своего содержания: органическое единство теории и метода предопределяет и их органически единую методологическую нагрузку.

В силу того что философия охватывает всеобщие законы бытия и мышления, развития человечества, основанная на ней методология носит характер универсальности. Сказанное, однако, не дает никакого повода полагать, что «в общем своем виде материалистическая диалектика характерна только для философии» и что «в других науках – общественных, естественных и технических – диалектический метод выступает в модифицированном виде, наиболее целесообразном в исследованиях, ведущих в данной науке» [6]. Метод диалектического материализма является общенаучным именно благодаря тому, что на нем как на своеобразном фундаменте базируются и развиваются все другие научные методы познания объективной действительности. Он в равной мере включается в познание как естественных, так и социальных процессов.

Вместе с тем материалистическая диалектика не абстрактна; она всегда конкретизируется в зависимости от того, что исследуется. Общефилософские методологические выводы получают свое дальнейшее развитие и конкретизацию применительно к потребностям познаваемого явления. Именно учет специфики объекта исследования выступает в качестве неуклонного требования действенности диалектического метода. Отсюда – каждая наука имеет свою методологию. Что же касается методологии правоведения, то ее можно определить как учение о применении существующего в обществе мировоззрения и основанных на его гносеологических и идейных принципах теорий, конструкций, понятий и соответствующих методов, приемов, способов познания к исследованию объективных закономерностей возникновения, развития и наиболее эффективного использования права, конкретных правовых норм к решению стоящих перед обществом на том или ином этапе его развития задач. В данном определении охвачено главное, а именно то, что методологическую нагрузку в равной мере и синхронно несут и теория права, концептуальные понятия и принципы, и его методы во всех аспектах своего проявления. Только в своем органическом единстве теория и метод могут выполнять свое методологическое назначение.

Но правоведение как система знаний о праве имеет известную дифференциацию. Последнее осуществляется по разным признакам. Но определяющим здесь является такое объективное основание, как конкретное содержание знания и существующие в ней закономерности (предмет науки), находящие свое выражение в специфических понятиях, идеях, теоретических конструкциях. Именно по характеру и содержанию предмета познания все юридические науки классифицируются на общетеоретические, отраслевые и специальные. Каждой из них охватывается соответствующий нормативный материал, который не порождает, а отражает существующие в данной науке объективные закономерности; каждая отрасль юридической науки выполняет комплекс задач по теоретическому освоению права, с помощью определенного набора методов познает право, вырабатывает необходимые практические рекомендации.

Как видим, есть все предпосылки для того, чтобы, наряду с выделением методологии правоведения в целом, выделить еще и методологию отдельных, более частных наук, в том числе и методологию познания в сфере уголовного процесса.

Внутри отдельной отрасли науки выделяются обычно системы теоретических знаний (положений, концепций), имеющих в своей основе определенные общественные отношения. Являясь относительно обособленными внутри отрасли, они образуют как бы его подсистемы, институты. Такие институты хотя и имеют свое собственное, зачастую достаточно глубокое и сложное содержание, свою теорию, но в качестве отправных положений для них выступают теоретические концепции, принципы и методы той отрасли науки, составной частью которой является тот или иной институт.

Институт доказывания в уголовно-процессуальной науке играет ведущую роль. Уголовный процесс есть в большей своей части не что иное, как уголовно-процессуальное доказывание. Без него невозможно установить по уголовному делу объективную истину, выполнить стоящие перед уголовным процессом задачи. Отсюда ни одно научное исследование в области уголовного процесса не может обойтись без соприкосновения с теми или иными проблемами уголовно-процессуального доказывания.

Исследователи проблем уголовно-процессуального доказывания, наряду с материалистическо-диалектическим методом, широко используют методы и меньшей степени общности. Среди последних назовем методы: а) логической обработки материала (анализ, синтез, индукция и дедукция, аналогия, гипотеза, обобщения, аксиомы, формализация, моделирование, абстрагирование, восхождение от абстрактного к конкретному); б) исторический, применяемый для познания закономерностей в развитии изучаемого явления; в) сравнительный, предназначенный для выявления и распространения всего положительного, что имеется в тех или иных системах; г) кибернетический, основанный на изучении прежде всего поведения объекта в сложной динамической системе управления; д) системно-структурный, предназначенный для исследования функционирования сложноорганизованных систем, каковыми и являются, в частности, право и правовые институты, изыскания факторов, способных наиболее благоприятно воздействовать на их существование; е) математический, оперирующий таким абстрактным языком, на основе которого связь между явлениями, событиями, состояниями и их качественная определенность описывается с помощью категорий меры, соотношения, количества; ж) статистический, позволяющий за повторяемостью фактов видеть определенные закономерности; з) моделирование, когда возможность получения нового знания основывается в мысленном или в материализованном виде воспроизведения исследуемого объекта.

При оперировании каждым из методов применительно к решению конкретной задачи используются частные приемы и процедуры (правила) исследования.

Процедуры устанавливают, описывают и закрепляют наиболее целесообразный порядок совершения действий, образующих содержание приемов, выступают в виде правил их применения. Если, к примеру, интервьюирование выступает в виде приема познания, то конкретные вопросы порядка проведения его (выбор времени, круга респондентов и т. д.), включая и форму (свободное, стандартизованное, массовое), составляют содержание процедуры такого исследования, как интервью.

Конкретный способ действия (вид приема) определяется характером как самой сферы познания и содержанием разрешаемых задач, так и тем, на каком этапе исследования этот прием используется. Естественные науки оперируют одним набором приемов; социальные науки – другим (криминологическое изучение уголовных дел, идентификация в криминалистике).