Текст книги "Кровные узы"

В комнате царил полный разгром. Весь пол был завален каким-то одежками, выброшенными из допотопного платяного шкафа. Из опрокинутого набок черного кожаного чемодана вывалилась и разлетелась по всей комнате стопка вышивок и вязаных салфеток. Бюро в глубине комнаты зачем-то опрокинули, а ящики, из которых предварительно вытряхнули все содержимое – превратили в щепки. Но самым страшным здесь было даже не это. В потолке комнаты виднелась дыра, через которую можно было разглядеть кусочек голубого неба с облаками. Из-под кучи досок и глины, осыпавшейся с дымохода, выглядывал кусок старинной швейной машинки. На железной кровати с завитушками и блестящими шарами на спинках как будто порезвилось стадо бегемотов. Юля и Андрей, ни слова не говоря, направились ко второй двери.

Они оказались на веранде. Здесь были всего-навсего перебиты стекла и множество цветных осколков сразу же захрустели под ногами вошедших. Вещи стояли в порядке, должно быть, так как их оставили прежние хозяева. Несколько потемневших картин в резных позолоченных рамах, четыре сломанных стула, которые бабушка Андрея называла "венскими" и говорила, что нынче им цены нет. Буфет с гранеными стеклышками на дверях, сквозь которые можно было видеть смешные вазочки из толстого мутно-зеленого стекла, какие-то чашки и даже аккуратно закрытую банку варенья. Здесь же, на веранде, кто-то занимался столярными работами, о чем красноречиво свидетельствовали стружки, куча опилок и несколько обрезков досок.

Недоуменно пожав плечами, посетители направились к следующей двери – расколотой и еле державшейся на одной наполовину вывороченной петле. Комната, находящаяся за ней, была практически пуста, если не считать книжных страниц и разорванных журналов, усеивающих пол. Здесь тоже была дыра в потолке, одна из оторванных досок свисала сверху, наискось перегораживая комнату и довершая картину полного хаоса. Путешественники озадачено посмотрели друг на друга. Юля первой нарушила молчание.

– Слушай, а ты уверен, что это тот самый дом?

– Ошибка исключена, дальше вообще никаких домов, база стройматериалов и совхозные поля.

– Как ты думаешь, что здесь могло произойти? И, самое главное, куда подевались хозяева?

– Попробуем воспользоваться дедуктивным метом. Стружки в углу совсем свежие, вот, запах еще сохранился, значит прошло 2–3 дня, не больше.

– И занавеска на окне еще чистая, сам подумай: в понедельник шел дождь, а на ней ни разводов, ни потеков, из этого можно сделать вывод, что стекло тогда было еще целым.

– Ну, стекло могли и позже разбить, камнем с улицы.

– И где здесь ты видишь этот камень?

– Хм, действительно, не сходится… Молодец, Юлька, соображаешь! А еще обрати внимание – рамы двойные, краска нигде не облупилась, следовательно делали ремонт здесь регулярно. Как-то не верится, чтобы у таких аккуратных хозяев крыша взяла да и провалилась от старости…

– Помнишь, в мультике "Ну, погоди"! старый дом сносили с помощью такой железной штуки на цепочке.

– Не штука, а железная баба!

– Андрей, что-то мне здесь не нравится…

– Не бойся, ситуация под контролем. Эй, ты чего?

Андрей посмотрел в ту сторону, куда указывал дрожащий Юлькин палец, и увидел, что узоры на дешевеньких белорусских обоях внезапно зашевелились. Завитушки и цветочки начали двигаться по кругу, пропадая в его центре. Круг вытянулся и стал неровным овалом. Внутри него заколыхалось туманное марево. Это была уже не стена, ведущая в соседнюю комнату, а что-то другое… А, может, померещилось со страху? Бывают же галлюцинации… Но в следующее же мгновение неожиданные гости одновременно ощутили сильнейшее желание оказаться как можно дальше отсюда. И вообще, здесь нет ничего интересного, а на обратном пути можно заглянуть в музыкальный салон и присмотреть что-нибудь новенькое.

Путешественники и сами не заметили, как скатились с лестницы, проскочили две комнаты первого этажа и зачем-то вылезли через окно, в котором не оставалось не то, чтобы ни одного стекла, но даже и рамы. Не сбавляя скорости, они пролетели через двор и очутились через несколько улиц отсюда на берегу озера.

– Да, ситуэйшен! Юлька, и заметь вот еще что: люди, которые здесь жили, ничего не выбрасывали На полу в верхней комнате детские шмотки, я у соседки такие видел, жуткая древность, им лет раза в три больше, чем нам с тобой. Ну это, еще ладно, могли и выбросить, а зеркало, старинная мебель, их же можно продать если не нужны, не миллионеры же здесь жили, чтобы так всем бросаться… Ой, сори, я не хотел.

– Да нормально все. А ты внизу ничего странного не заметил? Там трюмо прямо напротив двери, так у него зеркало было обернуто тряпками, даже зашито до половины. Те, кто здесь жил, готовились переезжать, понимаешь?!

– Не успели: потусторонние сущности сожрали их или утащили в другое измерение. Помнишь, как в том ужастике?

– Андрей, а ты думаешь, кроме хозяина здесь жили еще и другие люди?

– Элементарно, Ватсон! На верхнем этаже в маленькой комнате разбросаны старушачьи туфли и шляпки, аккордеон, ты еще об него споткнулась. Идем дальше: на первом этаже возле печки сломанная Барби, дамская сумочка, у мамы такая была, во дворе – малышовский велосипед трехколесный. Из этого можно сделать вывод о количестве жильцов – волшебник с женой, родители кого-то из них и мелкие, скорее всего девчонка и мальчишка. С другой стороны, есть доказательства, что жильцы выехали далеко не вчера.

– С чего ты это взял?

– Там летучие мыши живут, я одну заметил, когда мы сваливали. Под потолком так и мельтешила; вообще-то они днем спят, должно быть, это мы ее разбудили. Не могли же летучие мыши заселиться сразу после людей, нелогично как-то получается.

– Это все понятно, вот только что нам теперь делать?

…За много километров отсюда в салоне роскошного автомобиля с затемненными стеклами молодая рыжеволосая женщина улыбнулась во сне и облегченно вздохнула. Ох уж эта молодежь, только упусти их из вида – обязательно влипнут в какую-нибудь историю! А ведь, между прочим, чуть не вляпались в серьезные неприятности. Хотя, судя по всему, слово "чуть" здесь уже несколько запоздало.

Приблизительно в этот же день

Призрачная собака, а, точнее, потустороннее существо печально сидело на лестничной площадке. На ее территории оставалось лишь две квартиры, заселенные людьми и именно туда она не имела права войти. Форма, в которую ее облекли те, кто призвал ее сюда, накладывала существенные ограничения. Для любой, даже призрачной, собаки хозяин всегда остается хозяином и его действия не подлежат обсуждению.

Сидя на голодном пайке, она частично потеряла материальность, что немного уменьшило ее силу. Скоро все квартиры будут дочиста "вылизаны" от остатков людских эмоций. Оставалось последнее – люди, которые жили в квартире хозяина, но не имели к нему никакого отношения. Войти без разрешения она не могла, но кто запретил ей подкарауливать их на лестничной площадке? Несколько удачных дней – и она снова обрела прежнюю форму. Запас сил был пополнен и вслед за этим к потустороннему существу пришло самое верное и самое простое решение. Впрочем, тем, кто еще оставался в этом доме и не входил в категорию "хозяева", это решение не сулило ничего хорошего.

* * *

Оставалась лишь одна женщина, в поведении которой не произошло никаких изменений. Не обращая внимания на царящий вокруг хаос, она продолжала с маниакальным упорством наводить чистоту в парадной. Каждое утро она проходила лестницу сверху донизу, тщательно протирала тряпкой остатки мозаичных полов, стряхивала пыль с лепнины под потолком, используя самостоятельно изобретенное приспособление – веник, привязанный к ручке от метлы. Иногда уборщица останавливалась передохнуть и в который раз удивлялась – ну надо же, озорники, опять на полу собачьи следы нарисовали и добро бы еще только на полу, стены-то зачем пачкать? Придумали, тоже: собака по стенкам лазит; это же им не муха какая-то…

Выборгское шоссе

На следующий день

После визита Юли и Андрея

В заброшенный дом прибыли новые жильцы – двое спившихся граждан, известные в народе под политкорректным названием "бывший интеллигентный человек". Один из них, Павел Петрович, ныне откликающийся на прозвище Марсианин – в не таком уж далеком прошлом был преподавателем не последнего из питерских вузов. Но неблагодарные родители некой первокурсницы, которую он осчастливил своим вниманием, да еще и поставил совершенно незаслуженный зачет, вместо того, чтобы проникнуться великой радостью и почтением, подали на него в суд. Результат не заставил себя ждать – из института выкинули с большим треском. Жена, пока он занимался физическим трудом в "зоне вечной мерзлоты", быстренько переписала квартиру на себя. Теперь, встречая его на улице, она старательно делала вид, что видит этого опустившегося субъекта первый раз в жизни.

Его "товарищ по несчастью", дядя Коля, свою однокомнатную просто-напросто пропил. Вроде бы, продал неизвестным гражданам, а взамен приобрел полдома в ближайшем пригороде. Но по указанному адресу находилась полуразрушенная постройка барачного типа, а попытки восстановить справедливость, как и следовало ожидать, ни к чему не привели.

Познакомились бывшие интеллигенты на задворках универсама, в очереди на сдачу стеклотары, пивных банок и прочего утиля, честно выкопанного из помойных бачков. Разговорившись, мужчины почувствовали друг в друге родственную душу. Дядя Коля, также как и его собеседник, причислял себя к сливкам общества. Он представлялся всем не иначе как главным инженером одного крупного завода, слетевшим со своего места исключительно из-за козней недругов.

В очереди к заветному окошечку нашлись и другие, претендующие на принадлежность к элите, но их рассказы звучали не так убедительно. Даже некая гражданка в самодельном берете из куска диванной обивки, заявлявшая, что она не более и не менее как драматическая актриса, оставившая театр после пожара, не имела такого успеха. Тем более, что ее намеки на то, что образованным людям, оказавшимся волею судьбы в стесненных обстоятельствах, следует держаться вместе, прозвучали более чем прозрачно.

* * *

Случайно обнаружив только что опустевший дом, компаньоны решили переехать туда «в суровой мужской компании», несмотря на то, что дама в берете активно строила глазки то одному, то другому. Пока дом соберутся сносить, пройдет не меньше месяца, можно какое-то время пожить в почти человеческих условиях.

Целый день они посвятили обустройству нового жилья. В одну из комнат нижнего этажа составили мебель, более-менее пригодную к использованию. Свободного места в доме хватало, но вместе как-то веселее, да и вообще… Диван, какой-то ветхий топчанчик, круглый столик на тонкой ножке, платяной шкаф с оторванной дверцей, куча старых вещей, среди которых нашлось даже несколько потрепанных детективов – что еще надо для полного счастья двум джентльменам.

Выпив по случаю новоселья, новые обитатели дома легли спать. Какое это блаженство – лежать на диване, под одеялом да еще и с подушкой под головой; прямо уважать себя начинаешь! Сюда бы еще телевизор, а к нему домашний обед – борща бы навернуть, котлету с макаронами и все это съесть не спеша, за столом, на чистых тарелках и чтобы рядом непременно стояла плетеная миска, а в ней свежий хлеб, нарезанный крупными ломтями… А может, и в самом деле обзавестись хозяйкой? Интересно, эта актриса с погорелого театра готовить-то хоть умеет?

От сладких грез их пробудил шум, раздающийся над самой головой. На втором этаже кто-то ходил. Быть того не может: они же обшарили там каждый уголок в поисках предметов, которые можно было бы реализовать, незамедлительно обратив в "горючее". С улицы попасть в дом практически невозможно – единственный вход с лестницы, а она за стенкой их комнаты; если бы кто-то вошел в дом, они бы обязательно услышали. Может, бродячая кошка? Да нет, шаги больно тяжелые; если кошка, то она должна быть размером с лошадь, не меньше.

Дверь на второй этаж оставалась все также аккуратно запертой на две щепочки, которые они крест-накрест продели в ушки для замка. Но тем не менее новоявленные жильцы ясно ощущали: в доме они не одни. Сразу им стало как-то не по себе: половицы предательски трещали под ногами, а лестница, едва они ступили на нее, повела себя как-то странно. Она шаталась и даже извивалась как змея, хотя выпили они не больше обычного.

Ни фонарика, ни даже спичек ни у того, ни у другого не водилось, поэтому на второй этаж подниматься пришлось в кромешной тьме. Остановившись на лестничной площадке, компаньоны вполголоса обменялись понимающими репликами. Неясный шум раздавался из комнаты, располагавшейся налево от лестничной площадки. Судя по некоторым звукам и обрывкам фраз, в дом каким-то образом пробралась юная парочка для, так сказать, приятного времяпровождения. Планы бывших интеллигентов на удивление совпадали. Нужно ворваться, напугать этих голубков и содрать сколько получится "за аренду помещения". Возле метро есть круглосуточные винные ларьки, за полчаса туда вполне можно дойти…

С радостным возгласом: "Ага, попались"! "хозяева дома" ввалились в комнату, но никакой влюбленной парочки там не обнаружили. В комнате вообще никого не было. Тем не менее, здесь что-то происходило и что-то весьма нехорошее.

Несмотря на то, что в комнату попадало достаточное количество света – из двух окон и дыры в потолке – в дальнем конце помещения было абсолютно темно. Более всего это напоминало ночи в Сухуми, куда Павел Петрович ездил несколько раз еще с первой женой. В непроглядном мраке что-то шевелилось, как будто дышал и ворочался во сне какой-то большой и очень опасный зверь.

В груди у бродяг со стажем похолодело, как если бы они увидели приближающегося милиционера, причем, ясно сознавая, что они без документов и с полным рюкзаком ворованных цветных металлов. Попытавшись смыться отсюда от греха подальше, они с изумлением обнаружили, что не в силах сдвинуться с места; ноги как будто приросли к полу. Оставалось только стоять и смотреть на жуткое "кино", которое разворачивалось перед ними. На стене сквозь темноту начали проступать какие-то лица, неясные, но очень страшные фигуры. Все это двигалось, разыгрывая кошмарные и отвратительные сцены. На какое-то время показалась физиономия некого человекоподобного существа, настолько злобная и агрессивная, что даже представители криминальной группировки, время от времени патрулирующие "подведомственную" территорию возле метро, показались бы рядом с этим созданием сущими ангелами. Существо уставилось на них, злобно вращая выпученными глазами и демонстрируя великолепный набор длинных и острых зубов. После этого промелькнула гигантская рыбина, которая летела по воздуху, преследуя в ужасе убегающих от нее людей. Догнав кого-нибудь из них, она заглатывала его и принималась пережевывать, время от времени роняя куски изо рта. Потом Павел Петрович и дядя Коля увидели поезд, которым управлял бешено хохочущий скелет, потом были существа, которые они не показывают даже в ужастике. Силуэты, отдаленно напоминающие человеческие, шли шатающейся вереницей и по очереди прыгали в яму, наполненную кипящей жидкостью.

Под конец несостоявшиеся арендаторы увидели самих себя – двух малосимпатичных полумертвых от страха субъектов. Они стояли, прижавшись друг к другу на крохотном островке посреди бескрайнего болота. Над темной вязкой поверхностью виднелись акульи плавники, целеустремленно нарезающие вокруг островка постепенно сужающиеся круги. Внезапно Павел Петрович и дядя Коля почувствовали отвратительный запах, как будто где-то рядом чистили не менее десятка общественных уборных. Вслед за этим целая волна омерзительного вещества хлынула прямо на них из темного угла, затопив всю комнату. Когда же волна отхлынула назад, не оставив никаких следов, в доме больше никого не было. О недолгом пребывании здесь двух бывших интеллигентов напоминала лишь комната в нижнем этаже, где те постарались навести хоть какой-то уют.

За несколько месяцев

До описанных событий

Гостиная, оформленная в духе современного минимализма. В довольно большой комнате никакой мебели кроме полукруглого дивана, обитого кожей цвета крем-брюле и журнального столика из стекла и блестящих металлических трубочек. В углу комнаты камин, со строгим почти геометрическим силуэтом, без всякого намека на старину; такие сейчас в моде у состоятельных людей. Но несмотря на это пламя, танцующее внутри него, делает комнату необыкновенно уютной.

У камина, прямо на полу, застеленном циновками, устроились двое – девочка-подросток, а точнее, юная девушка в форме одной из элитных питерских школ и стройная рыжеволосая женщина, по виду не намного старше своей гостьи. Здесь же стоит чайник – керамический, с выпуклыми иероглифами и бамбуковой ручкой, которая посредине зачем-то обмотана черными нитками. Именно в таких чайниках в Японии заваривают особенные сорта чая, предназначенные для настоящих ценителей. Перед каждой из собеседниц стоит по небольшой чашечке, тоже из темной керамики и блюдо с виноградом. Когда все громадные фиолетовые ягоды оказываются съедены, хозяйка бросает веточки в огонь. По комнате распространяется удивительный аромат, не сравнимый ни с одним из благовоний. Рыжеволосая женщина разливает чай. В чашках плавают лепестки каких-то цветов и даже несколько зерен риса – считается, что он придает чаю удивительный, ни с чем не сравнимый вкус.

Некоторое время они сидят молча. Девушка некоторое время бесцельно водит чашкой по полу и наконец решается спросить:

– Тетя Элеонора, а как у тебя все это получается? Ты чем-то занималась, да? Какими-то восточными единоборствами?

– Не пойму, о чем ты, девочка моя. Вообще-то в школе я не очень дружила с физкультурой. У нашей учительницы был такой злобный визгливый голос, я до сих пор его помню…

– Кричать на учеников нельзя, это подавляет их индивидуальность и создает им психологические проблемы. Надо было пожаловаться директору, сказать, что в этой школе нарушаются права ребенка.

Женщина смеется, хотя глаза ее при этом остаются грустными.

– Знаешь, все это происходило слишком давно – в другом веке и в другом государстве. Тогда не было даже такого понятия – "права ребенка".

– Должно быть, это было очень давно, правда, тетя Элеонора?

– Ах ты, маленькая лисичка! Хотя ты правильно поступаешь, что не задаешь мне вопрос, который вертится у тебя на языке. Спрашивать у взрослых женщин об их возрасте считается неприличным, а многих такой интерес может даже обидеть.

– А по секрету, ну пожалуйста, я никому не расскажу!

– Никакого особенного секрета здесь нет. Мне тридцать девять лет, столько же, сколько и твоей маме и чуть больше, чем тете Ире.

– Но тогда почему…

– Все очень просто: существует множество способов, как женщине сохранить молодость и красоту. Я делаю зарядку каждое утро, никогда не переедаю на ночь, стараюсь правильно питаться, а когда у меня было больше свободного времени – занималась художественной гимнастикой и йогой. Еще очень важен позитивный взгляд на жизнь; во всем надо стараться видеть положительные стороны… О чем ты еще хочешь меня спросить? Подожди минутку.

На мгновение женщина застывает, как будто к чему-то прислушивается. Она улавливает совсем свежие воспоминания, которые проносятся в голове у девушки.

К маме пришла в гости тетя Ира. Папа и дядя Толик должны подойти попозже, а пока их нет, мама достает из расписной фарфоровой коробочки пачку длинных дамских сигарет, а Юлечку деликатно выпроваживают из комнаты под тем предлогом, что ей не следует дышать табачным дымом.

Все эти взрослые разговоры девочке непонятны и совершенно неинтересны. Вечно одно и то же: что-то говорится о работе – акциях, фьючерсных сделках, попутно называется множество незнакомых имен, подробно и с удовольствием расписывается, кто и с кем состоит в каких отношениях. Обязательно речь зайдет о новинках современной моды, чем одежда, купленная в одном бутике, выгодно отличается от такой же, купленной в любом другом месте. Одним словом, скучища и ерунда на постном масле.

Но в этот раз Юля решила их подслушать и причиной тому было вовсе не любопытство. По телевизору идет ее любимый детективный сериал, а в прошлой серии героине удалось подслушать, что говорили злоумышленники в соседней комнате, при помощи обычной банки из-под варенья, пристроенной к стене. Неужели такое и вправду возможно или это придумано специально для кино? Она с самого утра собиралась провести эксперимент, а вот и удобный случай.

Девочка бежит на кухню и, пользуясь тем, что домработница отправилась в магазин, поочередно открывает дверцы шкафчиков. Чашки, жестяные коробки с крупами, опять не то… Нужный предмет наконец находится и Юлечка, по шпионски проскочив в комнату рядом с гостиной, прикладывает банку к стене. Надо же, не обманули; в самом деле, превосходная слышимость. Она уже собирается заканчивать эксперимент, как вдруг разговор заходит о чем-то знакомом. Банка немедленно возвращается на место.

– … сколько я ее знаю, а это, как ты помнишь, больше десяти лет, она остается все такой же. Ни одной морщинки на лице, с виду двадцать с небольшим; она даже не полнеет, хотя ест все что захочет. Это невыносимо наконец!

– А ты, что, забыла, кто она? Они еще и не на такое способны!

– Да уж, с ней и ссориться-то опасно; возьмет, да и…

– Тише, вдруг кто-нибудь услышит.

– Ты права. Валерий вообще против того, чтобы обсуждали эту тему. Можно подумать, священная корова в нашем стаде.

Следующая мысль, внезапно поразившая девочку, вспыхивает в ее сознании как ослепительно-яркая неоновая реклама. "Она ведьма! Как же я раньше не догадалась, это ведь совсем просто".

Рыжеволосая женщина в полной растерянности от увиденного поднимается, достает с каминной полки длинную красную пачку дамских сигарет, вытаскивает одну, щелкает зажигалкой, снова садится, едва не опрокинув свою чашку. Взгляд хозяйки дома устремлен куда-то далеко, а на лице – полное смятение. В глазах ее юной собеседницы появляются и тут же исчезают веселые чертики. Шустрая девица протягивает руку к сигаретам, берет одну. Женщина машинально подносит ей зажигалку – настоящее произведение искусства. Вещь сделана из темного железа и украшена рельефной головой волка. Зеленые камушки, вставленные в его глаза, поблескивают как живые. Девочка отважно затягивается, кашляет, но пытается сделать вид, что все идет как надо. Хозяйка возвращается к действительности и с ужасом смотрит на то, что она только что натворила.

– Юля, что за выходки! Мне же твои родители за такое… голову оторвут.

– Тетя Элеонора, ты самая продвинутая ведьма всех времен и народов! Как ты круто во все въезжаешь. Не беспокойся, я взрослая, мне почти семнадцать. А вот предки никак не могут просечь, что я уже не ребенок.

– В любом случае, курить тебе еще рано. Сама же видишь, что получилось. Расскажи лучше об Андрее. Ты говорила, что вы больше не дружите.

– Андрей…, нет, мы снова общаемся. Он в последнее время опять стал нормальным, а то поступил в институт и заважничал как неизвестно кто. Представляешь, себе, а мама считает, что в моем возрасте с парнями не дружба а… совсем другое. Ну как мне ей объяснить, что он интересуется не глупостями, а вполне нормальными вещами. Вот, например, тяжелый металл. Ты слушаешь такую музыку?

– Отчего же нет, под настроение вполне можно и послушать. А помнишь, как мы с тобой играли в цирк, когда ты была маленькая? Не хочешь снова развлечься в таком роде? Посмотри, какой диск лучше поставить.

– Ой, я и не знала, что у тебя такая суперская фонотека – Metallica, Ария, Глюкоза… Давай поставим вот этот.

Юная девушка и женщина, которую с виду можно принять за ее ровесницу, начинают танцевать под музыку, которая непродвинутому слушателю может показаться смесью воя, рычания, металлического скрежета и прочих устрашающих звуков. Музыкальный ритм захватывает их и вот уже вокруг не стены гостиной с японскими гравюрами в бамбуковых рамочках, а грохочущая и сверкающая огнями дискотека. На эстраде выступает какая-то клевая группа. На музыкантах невообразимые одеяния из черной кожи, украшенные множеством металлических цепей и заклепок. Лица их разрисованы жутковатым демоническим гримом, отчего вся группа кажется пришельцами из другого мира. А впрочем, так оно и есть: у одного поверх широкополой шляпы поблескивают сверкающие металлические рога, другой в такт музыке машет жесткими кожаными крыльями. Вокруг прыгают, извиваются, выделывают самые невероятные движения парни и девушки "от шестнадцати и старше". Все веселы и счастливы, все ловят сумасшедший кайф. В зеркало на стене Юля видит себя, на ней вовсе не школьная форма, а нечто безумно стильное из красной блестящей кожи и старинных кружев. Обернувшись, она замечает тетю Элеонору. Она танцует с каким-то высоким темноволосым юношей, выделывая головокружительные акробатические трюки. Краем глаза девочка замечает столики, стоящие в глубине. За одним из них сидит мужчина лет тридцати в средневековом черном костюме. Он потягивает коктейль из соломинки и с еле заметной улыбкой наблюдает за танцующими.

Через некоторое время Юля выдыхается, движения ее становятся все медленнее, она останавливается и тут же все исчезает. Никакой дискотеки, страшноватой музыкальной группы, беснующейся молодежи. Она снова в гостиной тети Элеоноры. Хозяйка дома изящно присаживается на кожаный диван цвета крем-брюле. Она совсем не устала, даже дыхание ее осталось таким же ровным, как будто и не бесилась несколько часов подряд.

Девочка смотрит на нее и с самым невинным видом произносит:

– Ну, если все это не волшебство, то я совсем ничего не понимаю в жизни!

Настоящее время, офис

Телефонный разговор межу теми же лицами

– Привет, Валера Иваныч! Короче, кое-что удалось нарыть. Фигня там у вас еще та, должен сказать. До недавнего времени всем заправляло агентство "Хоббитания". Причем, сцепилось оно из-за этого объекта, вашего дома, с парочкой других аналогичных контор, буквально изо рта у них кусок вынуло.

– Так кто всю эту кашу заварил? Разбираться-то с кем?

– А вот это и есть самое непонятное. Веришь ли, когда "Хоббитания" подключилась к делу, процесс уже шел полным ходом. В других, конторах, которые до них тут чего-то пытались словить, тоже говорят, что заказ расселить парадную им никто не давал. Обратили внимание, что жильцы неорганизованно разъезжаются, по своей инициативе и, так сказать, подхватили идею. Я тут поспрашивал кое-кого, мало ли какая ерунда может быть. Нет, с радиацией все чисто, с этими, геомагнитными излучениями тоже. Говорят, правда, что имеется повышенная аномальная активность, так где в Питере ее нет, в газетах, вон почитай, и не такое пишут.

– Постой, значит, кто начал всю эту ерунду, выяснить не удалось? А теперь кто этим занимается, "Хоббитания"?

– Я тебе еще не все рассказал. Никто вашим домом сейчас не занимается. Вообще никто. Последняя сделка проходила где-то месяц назад и все, тишина. Так что мой тебе совет: когда придут с предложениями, выторговывай условия повыгоднее и соглашайся. Чует мое сердце, тут у кого-то сильно крутого свой интерес, а у таких, знаешь ли, на дороге лучше не становиться.

Снова тот же дом

В историческом центре

Дверь парадной осторожно открывается и в образовавшуюся щель осторожно просачиваются трое парней. Вроде бы, все чисто: рабочий день, одиннадцать утра, все нормальные люди сейчас кто на работе, кто на учебе, а пенсионеров от телека за уши не оттащишь. А собственно говоря, чего им бояться; они же не воры, чтобы брать чужое. Разведка донесла, что здесь полно выселенных квартир, а там вполне могут встретиться весьма интересные вещицы. Главное правильно сориентироваться и впарить нужную вещь нужному челу. Кто-то, в примеру, тащится от старых открыток, кого-то хлебом не корми, а предоставь очередную фарфоровую статуэтку. Ну и все, что можно без проблем сдать в салон, торгующий антиквариатом.

Была бы машина – можно было бы как умные люди поездить по области. Заброшенных деревень и вконец захиревших областных городишек нынче до фига и более, озолотиться можно. Там, в глубинке, многим вещам просто цены не знают, такое могут выбросить за ненадобностью, что в любой крутой комиссионке с руками оторвут. Но машины ни у кого из них нет и не предвидится, да и заморочно это все – сдавать на права, бензин, техосмотры, да еще, глядишь, какой-нибудь козел на джипе устроит столкновение, и попадешь на такие деньги, что пахать будешь всю оставшуюся жизнь как папа Карло. Нет уж, нам и в городе есть, где развернуться. Главное не столкнуться с серьезными конкурентами, теми, кто работает по-крупному. Костей потом не соберешь или после такой встречи запросто можно превратиться в еще одно привидение, обитающее в каком-нибудь бывшем доходном доме, который год безуспешно дожидающемся капремонта. Но сюда крутые ребята, похоже, еще не добрались; можно осторожненько заглянуть в одну-две квартиры и в лесок до дому.

Троица останавливается перед дверью на втором этаже. На двери множество звонков, под каждым табличка с фамилией – старинные из блестящего металла и вполне современные, написанные от руки печатными буквами. Сразу видно – никто здесь не живет: провода от звонков грубо оборваны и разлохмаченные кончики торчат в разные стороны.

Старший из троицы, одетый в жилетку со множеством карманов, достает из одного из них отмычки, за которые в свое время отдал почти новую стереосистему, какое-то время ковыряется в замке, а потом, чуть приоткрыв дверь, делает жест фокусника, только что исполнившего сложный трюк. После этого он демонстративно надевает перчатки, приобретенные в магазине "все для садоводов". Остальные следуют его примеру: "мы работаем чисто и не оставляем никаких следов". Все-таки хорошо, что они не поддались уговорам бывшего одноклассника и не подались в "черные следопыты". Бродили бы по лесам и болотам, выковыривая из земли всякие ржавые железяки и брр! кости. А еще, чего доброго, могли бы столкнуться нос к носу с "белыми", идейными коллегами, а они так могут навешать, мало не покажется. Мы лучше как-нибудь так, без пыли и особых хлопот, а ихние байки будет слушать на теплой кухне за кружкой пива…

Так, что мы имеем с гуся? Луч фонарика скользит по стоящим вдоль стены коридора стульям послевоенной эпохи, кошмарного вида вешалкам, задерживается на стильном резном буфете с совами. Классная вещица, но не переть же ее на себе. После недолгого размышления старший поворачивает налево, к двери, над которой слабо светится замазанное белой краской окошко. Подойдя к двери, он достает из другого кармана масленку с машинным маслом, тщательно смазывает петли, вытирая несколько случайно пролившихся капель чистой тряпочкой.