Текст книги "Утолённый доступ"

«Странное сублимирование гименопластики», – скажете вы. “ Честно? Мне пофиг!» – отвечу вам я, поворачиваясь на бочок и позёвывая засыпая. Моё кундалини наконец-то было спокойно.

Впереди меня ждал новый день в офисе. Без печенек и без шоколадок. «И без Яка тоже», – напоследок сквозь дрёму очень ярко озарило меня. Наверное, я становлюсь упоротой якобинкой. Но это всё будет завтра и потом. Рождённая спать, вставать вовремя не будет. Снофф…

Глава 5. Як и ангьяк

Мужчина, не подскажете на каком по счету свидании джентльмену можно признаться даме в том, что он женат, если он джентльмен, конечно? Красноречиво молчите? В любом случае, держите моё женское Вам спасибо! Честно? Выручили.

Як, как и предсказывало мне моё женское сердце, времени в командировке тоже даром не терял, в чем и признался мне самостоятельно после короткого и непродолжительного допроса с особым моим пристрастием. Что ж, чистосердечное признание облегчает понимание, когда все, что выпукло оторвано до основания. А не оторвать ему сразу же после его «чистухи» все хотя бы на миллиметр выступающие детали его мужского организма меня остановило только то, что они мне и самой могут пригодиться. Знаете, донорские яички молодого половозрелого мужчины на черном рынке трансплантологии оцениваются в районе четырёх миллионов зеленью, так что, кто наперёд знает, чем жизнь ко мне ещё повернётся. Запасной аэродром такой заднице как я, лишним не будет в любом случае.

Как оказалось, в тот же день, когда я подругами зависала в караоке, принимающая сторона пригласила Яшку в самый модный ресторан города на корпоратив по поводу очередной годовщины их компании. Так что кто бы мне чего не говорил, мы с нам так параллельны!

Когда официальная часть мероприятия была закончена, логично начался тот самый вертеп, радо которого это всё и затевалось. Яшенька, как ожидалось, поднабрался, и как только он достиг нужной степени готовности, к нему подвалила местная звездюлика. Секретаршей шефа она была или просто главбухом компании – Як в показаниях путался. Я же склоняюсь ко второму варианту, так как, по словам моего милого, набухана она была уже изрядно, вплоть до утери верхней части нижнего белья, которое так хорошо рифмуется с названием её профессии.

– Мужчина, это вы наш гость с Москвы? – с места в карьер взяла поводья в свои руки провинциальная шмара.

– Допустим, а что? – немедленно потерял бдительность Як.

– А что это у вас такое желтое в бокале?

– Это белое вино, которое делают из зелёного винограда.

– Шо? Жёлто-белое-зелёное? Как помои…

– Водку будешь? – неожиданное сразу нашёлся Яшка.

– Я же девочка! Я такое не пью. Если только соком разбавить….

– Сока нет, но есть хлеб.

– С хлебом? С хлебом буду!

Нет, зря всё-таки мужики упрекают женщин, если у тех грудь висит. Вы свои яйца-то со стороны видели? То ещё зрелище!

Женское воображение вообще стремительно, особенно когда рядом есть ты – «гость с Москвы». Ты ещё только пялишься на её декольте, а она уже вышла за тебя замуж, родила троих детей и уже планирует внуков. Но потом в какую-то секунду она видит тебя на своём диване и вдруг понимает, что всё это ей решительно не подходит. Ну, не этот мужчина должен сидеть на этом диване, в этой самой комнате! И она отвергает твою кандидатуру ровно в тот момент, когда ты начинаешь уже обдумывать, как бы затащить её в постель. На худой конец – на заднее сиденье своего авто. Если конец совсем худой – в ближайший сквер. Ты разочарован, но даже в самом страшном сне не представляешь, какой катастрофы только что избежал.

Когда ты доходишь в своих расчётах до этого места и поднимаешь глаза к её глазам, то она уже зачитывает тебе твои права. Всё, что ты теперь скажешь, будет использовано против тебя! Ты даже не знаешь, что тебя ждёт за ближайшим поворотом – тебе этого элементарно не видно. Единственное, что ты можешь предполагать, это наличие дороги, но не её состояние. Она же прокладывает маршрут силой своего воображения. В иную комнату, на иной диван. Твой. И если ей туда надо – дорога будет!

Ей неведомо понятие «горизонт планирования». Горизонт для неё – всего лишь изгиб земного шара, за которым примерно то же самое. По крайней мере, состоящее из тех же элементов: людям, где бы они ни обитали, надо что-то есть, во что-то одеваться и как-то устраивать свой быт. Так что даже в незнакомом ландшафте она потратит не больше четверти часа на то, чтобы найти все нужные магазины и подружиться с соседями. Или поссориться – в зависимости от того, каков будет приём.

Дайте мужчине точку опоры – он перевернёт Землю. Дайте женщине четыре стены – она повесит занавески и заведёт мужчину. Во всех смыслах заведёт! Тем более провинциалка, тем более рядом с таким, как мой Як. Чем и горжусь. Чертова женская солидарность, будь она трижды неладна.

Впрочем, если верить Яшке зрелищем чуть позже стал он сам, так как влекомый обществом секретутки перешёл с вина виноградного на столовое пшеничное тройных фильтрации и дистилляции.

По его словам, после очередного неизвестного какого по счету «залюбовничка» мадам плавно осела под стол, где и забылась крепким сном. О её существовании в подстоловье Яшке лишь иногда напоминал её богатырский храп. Чуть позже, не выдержав стандартов провинциальной культуры пития, отрубился и Як. По его уверениям, в салате ему снился чудный сон, как мы с ним пошли в кино на последний сеанс, предварительно купив билеты на места для поцелуев.

– Что же это я делала в твоем пьяном сновидении, если рядом с тобой была такая фифа? – не упустила возможность лишний раз подколоть своего ослика неугомонная я.

– Ты? Изо всех сил наглаживала и мяла мне ширинку. Я и проснулся-то только от того, что чувствую – ещё чуть-чуть, и случится не поправимое. Мне мама с детства говорила, Яшенька, если во сне тебе снится, что ты писиешь, знай, это – не сон.

– Ну и что было дальше?

– Вот и я говорю, проснулся и чувствую – сейчас что-то может пойти не так. Мало того, что штанов на себе не чувствую, так и пистолет уже изо всех сил напрягся и готов вот-вот выстрелить. И так тепло и мокро ему как-то. Я скатерть приподнял, а там…

– Ужель та самая Татьяна?

– Как ты угадала? Спустила с меня портки, заглотила по самое основание вместе с бубенцами и двигается так ритмично туда-сюда, туда-сюда…

Я, конечно, девочка опытная, но такие подробности колыхнули чувство зависти даже во мне. Неужели она умеет делать минет лучше меня? Или у неё рвотный рефлекс напрочь отсутствует? В трусах у Яшки приходилось явно не десять сантиметров и даже не семнадцать, чтобы вот так вот взять и молча заглотить. Да… Видимо, нужно ещё поработать над собой, прокачать свой скилл, так сказать, чтобы мой мужик не искал на улице то, что сидит и по утрам красится у него дома. Но как? Надо бы пошукать по Яшкиным карманам, вдруг она ему куда свою визитную карточку засунула. Знаю я такой тип звёзд, они любят мужикам свои закладочки оставлять.

– К чёрту подробности, – немного затормозив на размышлеже, спохватилась я. – Я надеюсь на это моменте ты встал из-за стола и поехал к себе в гостиницу?

– Почти, но не совсем, – внезапно густо покраснел мой «истребитель».

– И тут скелет вышел из шкафа, полез в кусты, обнаружил рояль и принялся играть…

– Сделав ещё несколько фрикций она заметила, что настройки адаптивной регулировки яркости несколько изменились, и подняла глаза. Увидев мой заинтересованный взгляд, она выпустила меня изо рта, и не переставая наяривать по мне рукой, пьяным кукольным голоском спросила:

– А ты точно возьмёшь меня с собой в Москву?

– Барышня, – всё-таки не сдержался я и разрядился. – А вот фи на вас прямо в глаз! Идите теперь волосы мойте, а не в Москву! После этого, да, натянул портки и ушел. В гостиницу. Пешком. Да.

– Як, это конечно всё очень мило… – не нашлась сразу что ответить я, но я – женщина! Я хочу скандала!

Все мыльные сериалы обязаны своим существованием глупости. Именно она, а не любовь или, как принято считать, жажда власти, является главной пружиной сюжета. Если бы их персонажи были хоть сколько-нибудь вменяемы, то дело обошлось бы полуторачасовым фильмом. Но серийные балбесы настолько предсказуемы, что мелодрамы я давно не смотрю – разве что поневоле, в салоне красоты, где работает телевизор, пока мастер трудится над моей куафюрой или лапками.

Например, все эти сцены ревности, неизбежные, как понедельник после воскресенья. Казалось бы, всем давно известно, куда они ведут: если между предметом и его гипотетической пассией ничего ещё не было, кроме бессознательного дежурного флирта, то теперь уж точно будет. Ибо мужчина рассуждает, как Верочка из «Служебного романа»: значит, хорошие сапоги, надо брать! Ведь он, мужчина, в силу своей природной функции отвечает за количество потомства, в то время как мы, женщины – за его качество. Даже если до сих пор оно и не приходило ему в голову, теперь, в свете постоянных попрёков, он захочет, по крайней мере, узнать, за что ему постоянно прилетает. От чего он отказывается в случае сохранения следованию принципам супружеской верности. Дальше можно не смотреть: склонение молодца к неверности его же супругой в режиме реального времени.

Зато для самого нашего героя-любовника небо с овчинку и ночь коротка: не успевает он расстегнуть штаны, как его уже крепко держат за яйца свежим маникюром. «Это наша корова, и мы её доим!» Вожделенное блаженство, ради которого он претерпевал танталовы муки на протяжении целого сезона, отправляется в корзину под ножницами монтажёра (ибо кому интересно смотреть на чужое счастье), и ещё с десяток серий наша лягушонка в своём коробчонке пьёт кровь незадачливого казановы, в то время как сей последний предаётся фрустрации в самых изощрённых её формах. Мысли его мечутся в тесном коробе, со звоном бьются о стенки, как запертые мухи, своим жужжаньем сводя его с ума…

Тут всего два варианта: либо Он-таки соскочит – либо Она высосет его мозг, и Он смирится. Но когда и, если это произойдёт, и милый окажется в её полной и безраздельной собственности, Она утратит к нему всякий интерес. Так как эта бренная оболочка на диване перед телевизором больше не является тем мачо, кого она так страстно добивалась. Точка. Новый сезон!

– Ну так что? Это значит, что ты на меня больше не сердишься?

– Конечно, это же не ты во всём виноват. Это же ангъяк…

– Кто-кто прости?

– Ты у нас куда в командировку ездил?

– На Севера́, а что?

– Ну, я так и подумала. У северных народов существует легенда об ангъяке – духе убитого младенца, которого оставили в лесу умирать, забив рот снегом. Если такому ребенку уже успели дать имя… Ты хотя бы приблизительно помнишь, как эту твою клаву зовут?

– Таня, мне кажется…

– Кажется ему или ранее я подсказала?! – вслух возмутилась я, а в голове тут же колокольчиком затрезвонило: «Сама виновата! Это ты его сглазила! Нечего было своего мушкетера караочного Дралтатьяном величать. Сколько раз тебе говорили, не проси у бога – может сбыться, а ты!..» и далее всё в том же ключе. К горлу внезапно подступило чувство нехватки воздуха и ощущение раздражения задней стенки глотки. – Ну так вот, – с заметным усилием сглотнула я. – Если такому ребенку уже успели дать имя, а следовательно, и душу, то можно считать, что ангъяк скоро заявится, и от одного только его вида ты потеряешь дар речи. Если немного коррелировать, то что в сухом остатке мы имеем? Ребёнок хотя бы в формате сперматозоида был? Был. Рот ты в процессе забивал? Забивал. Имя есть? Есть. Ты уверен, что мы точно в гости никого не ждём?

– Да нет, вроде бы… Я своих контактов никому там не давал.

– Ещё бы ты кому-то там давал! Но к врачу всё равно сходи. Десятидневный курс от женского бешенства тебе явно не помешает.

«Хочешь, я могу даже с тобой на уколы походить», – чуть не ляпнула в продолжение я, но вовремя прикусила язык. Ведь этого Яшке знать как-то совсем не полагалось…

P.S. Редактор, надеюсь, и ты меня понял и уже заранее простил. Благодарю!

Глава 6. Одно и то же – не то же самое

И снова здравствуйте! Давеча я села и призадумалась, вот если мужчине переспать с девушкой, получающей удовольствие от раздвоения личности, можно ли это считать за секс втроём? Нет, то, что у меня в голове – не тараканы. Это изюминки моей личности. Хотя, с другой стороны, тоже согласитесь достаточно стрёмно признавать, что у тебя вместо мозгов изюм. Но и его мне сполна хватило, чтобы догадаться, такая неприятность может произойти только, если она может случиться, а вот случившаяся провинциалка к предмету былой случки в столицу приедет. Рано или поздно, но однозначно. Хотя они во все сто луженых глоток уверяют: «Никогда!» И это напоминает мне анекдот: «Вы видели голубей?» «Голубей, чем кто, стесняюсь спросить?»

Никогда – это очень долго. Но я живу ещё дольше, потому что девять десятых того, о чём в юности запальчиво уверяла: «Никогда!» – со мной уже произошло.

Со всей моей юной категоричностью я клялась, что никогда не буду жить рассудком – только сердцем! Что? Нет, я просто не знала, что рассудок – это русло, которое придаёт направление чувствам, фокусирует их на заданной цели.

Потом, опалив крылышки, столь же убеждённо клялась жить рассудком. Никаких чувств, это слишком больно! Буду холодной, циничной стервой… Надо ли говорить, что стервы из меня не получилось? Стервой, как негром, надо родиться, культивировать её в себе – дело безнадёжное, можно только попытаться имитировать, но – «кто ж его посадит, он же памятник!»

Клялась никогда не пить крепкие напитки. Со временем обнаружилось, что жизнь подчас принимает такие формы, которые «на сухую» в сознание не укладываются: требуется расширение.

Едва ли я произносила слово «никогда» чаще, чем в пору расставания со своей первой большой любовью. Никогда не полюблю, никогда не поверю, никогда не потрачу ни секунды, никогда не…

И что же? Все до единой позиции из этого рокового списка я успешно практикую и по сей день. А также многое из того, о чём тогда даже не подозревала, но что, учитывая тогдашнее умонастроение, имело все шансы попасть в «никогда».

Значит ли это, что жизнь ничему меня не учит? Напротив. Просто любая задача имеет более одного варианта решения. «Никогда» – только один из них, не лучший, но самый популярный. «Не скачи – вспотеешь и простудишься!», «Не бегай – упадёшь и разобьёшь голову!», «Будешь много знать – скоро состаришься», «Не пей – козлёночком станешь!» и прочие звенья цепи, длина которой позволяет дотянуться только до миски.

Сначала мамы, бабушки, сердобольные соседки на лавочке, а потом уже мы сами принимаемся по пёрышку ощипывать себе крылья, слепо принимая на веру все эти страшилки – чёрных кошек, баб с пустыми вёдрами, мужиков со всплывшими в ванне яйцами, рассыпанную соль, пятницы тринадцатое и так без конца. Вон, целый сериал есть, где в каждой новой серии очередное «Никогда не стригите ногти во вторник, а то ваш муж уйдёт к другой!». Если педантично следовать всем этим «нельзя» и «никогда», то следует запереться в подвале, обложиться консервами и, стуча зубами, ждать неминуемой погибели. Жить вообще вредно – от этого умирают!

Ну, а если так, то не лучше ли перестать бояться неприятностей и… рискнуть? Не ощипывать себя, как курицу в суп, а просто принять к сведению, что те или иные поступки, шаги и решения сопряжены с рисками, и быть готовой.

Жить с открытыми глазами и открытым сердцем. Право, это куда веселей!

Моё кредо? Всегда!

Пользуясь этим, и не дожидаясь момента наступления часа «Икс», я решила пока переехать на жилплощадь Яка. Вдвоем ведь бояться, как минимум, веселее? Конечно же, переехала не сразу. Конечно же, я выждала предписанные десять дней отлучения от моего комиссарского тела на время прохождения медицинских процедур. Но, как только, так и немедленно. И развитие ситуации не заставило себя ждать.

В одно прекрасное субботнее утро в дверь Яшкиной квартиры раздался звонок. Настало время из двух зол победить злейшему, чтобы впоследствии на всех площадях гордо именовать себя добром.

На момент так ожидавшегося мной второго пришествия «мадам глубокой глотки» в нашу скучную без неё жизнь, Яшка был в ванной, а посему дверь на правах хозяйки навстречу будущему отворила я. На пороге с маленьким чемоданчиком на колёсиках стояла она.

– Добрый день, а я…

– Здравствуйте, – на полуслове прервала заготовленный заранее спич усть-издюйки я. – Постойте, не говорите не слова. Мне кажется, я вас узнала. Вы – Татьяна, первый в моей жизни человек, с которым кому-либо удалось увидеться после сказанной на прощание фразы: «Нам нужно как-нибудь обязательно встретиться».

– А вы…

– Я – Вники, постоянная девушка Якова Вольдемаровича. Вы не стесняйтесь, проходите! Он сейчас как раз по поводу вашего приезда гениталии в душе бреет. Знаете, у нас в Москве с небритыми тестикулами гостей не принимают. Как закончит, обязательно уделит нам с Вами полчаса своего драгоценного внимания. Чемоданчик можете оставить в прихожей. Кофе будете? А впрочем, зачем нам терять наше драгоценное время. Может сразу же водки с хлебушком налить? Я только вчера купила свежий «Бородинский»…

– Знаете, я, пожалуй…

– Ну уж нет! Мы Вас так ждали, так ждали. Даже свежее постельное белье постелили. Так что, чего уж там… Проходите, раздевайтесь, располагайтесь! Нас ждут великие свершенья, нас ждут великие дела! – и я со всей присущей мне смелостью за руку втащила разлучницу в квартиру и закрыла за ней дверь. Пускай для начала покажет свой фирменный фокус, а уж потом я с ней как-нибудь разберусь. По-женски.

Последовавшие затем кухонные посиделки с сопутствующим доведением Татьяны до нужной мне кондиции, дабы многоуважаемый мной редактор не принял их за пропаганду алкоголизма и табакокурения, я нескромно опущу. Также, как во избежание обвинений в неприкрытой эротике и игре на низменных инстинктах читателя, я опущу подробности происходившего впоследствии в нашей с Яком, на время по моей женской прихоти превратившейся в будуар Сафо, спальне.

Ограничусь лишь тем, что в итоге итогов, оказавшись не в состоянии уделить мне и нашей с ним жданно-нежданной гостье должного мужского внимания, Яшка убежал плакать на кухню. Большего мне от него нужно и не было. Удовлетворив своё эго, на практике и в деталях изучив секреты северной мастерицы, фактически разобрав «ужель ту самую Татьяну» на детский конструктор «Механик номер три». Та аж даже протрезвела! Мне же не понравилось.  Интересно, конечно, забавно, но не моё. Ящичек Пандоры я приоткрыла – остальное покажет время.

Таня попыталась было сохранить подобие хорошей мины при плохой игре – отряхнувшись, курочка почистила пёрышки, насколько смогла встрепенулась и мурлыкающим голоском прямо из кровати то ли попросила, то ли на полном серьезе капризно, как у своего очередного любовника, потребовала:

– А ты не могла бы сделать мне кофе с пенкой?

– Да, раз плюнуть! – с готовностью откликнулась я, и принесла ей в постель двойной ристретто. – Да, чуть не забыла про пенку. Тьфу!

Чуть ли не насильно напоив рвавшуюся на волю пейзанку заработанным кофе, я вызвала ей такси, укомплектовала так и не распакованным чемоданом, посадила в лифт и вернулась на кухню к успокоившемуся к той поре Яку.

Яшка смотрел на меня глазами побитого кокер-спаниеля и одну за одной курил мои сигареты.

В гнетущей тишине, опустошив из горла остатки, оказавшегося в недавнем раскладе неуместным шампанского, я щелкнула его по носу и разразилась длиннющим итоговым монологом:

– Як, мой мальчик. По-моему, ты чего-то в этой жизни не понимаешь. Я – женщина, как пелось в одной песне нашей молодости, «уже немного за тридцать», мне уже и до полтинника совсем не недалеко. Дни летят, как мухи на говно. Это в тридцать, у тебя есть понедельник, вторник и среда. В пятьдесят уже четверг, август и зима. В тридцать ты ещё закатываешь глаза, в пятьдесят уже помидоры.

Сразу после размена третьего десятка мне хотелось жить хорошо. В пятьдесят, думаю, единственным мои желанием будет просто жить. В тридцать я любила гулять по городу, в пятьдесят буду гулять по лесу. В тридцать мне хотелось иметь красивые волнистые, блестящие волосы, в пятьдесят, мне хотелось бы, чтобы они у меня просто были.

Это в тридцать я покупала второй шкаф для вещей, в пятьдесят придёт время вопроса о втором холодильнике. В тридцать я подчеркивала фигуру, в пятьдесят буду её уже скрывать. В тридцать мне хотелось выпить и поплясать, в пятьдесят поесть и лечь станет пределом моих желаний. Потому что недавно я искренне радовалась накрытому столу, но скоро буду в восторге просто от регулярного стула.

В тридцать у меня был выбор мужчин, на пятьдесят я готовлюсь к тому, что он исчезнет: молодых буду стесняться, старых не хотеть. В тридцать в партнёре меня волновала, в основном, эрекция. Хотелось прижаться, обольстить, соблазнить и целовать, целовать, целовать. Из приличного – в губы. На пятом десятке, уверена, меня будет заботить уже его давление. Покормить, прижать к себе и пожалеть – вот чем будет жить моя женская сучность. Хотя я всегда буду хотеть видеть рядом с собой красивого мужчину, но в пятьдесят – желательно врача. И целовать его я буду, в большинстве случаев, в лобик. Потому что в тридцать ты думаешь, что всё только начинается, а в пятьдесят уже осознаёшь, всё уже закончилось, так и не начавшись. И вместо того, чтобы бояться потерять мужчину, начинаешь каждый раз в панике искать в своей дамской сумочке ключи, считать не количество любовников, а калории, просыпаться не от мужского храпа, а от своего.

В тридцать я любила новую обувь, в пятьдесят буду предпочитать растоптанную. Сегодня мы с тобой – два сапога пара, и растопчу ли я тебя, решается именно сейчас. Я открыта для экспериментов. Хочешь секс втроём – да, на здоровье! Может быть, я и боюсь себе в этом признаться, но мне и самой интересно попробовать с женщиной. Но будь любезен уделять мне хотя бы равное с моей визави внимание. И будь готов к моей обратной просьбе, когда в роли своей подружки я попрошу выступить уже тебя.

Хотя… Самая бесполезная вещь – советы. Ни один человек в мире никогда не окажется на твоём месте, как, впрочем, и ты – на его. Даже одно-единственное различие в условиях задачи может сделать невозможным получение в точности такого же результата, а их, различий, как правило, одного всегда больше.

Незыблемы в этом мире только законы природы, да и те, как учит история открытий, время от времени не мешает пересматривать. Всё остальное – человеческие отношения, и они зависят от такого количества обстоятельств, которое делает любые прогнозы весьма спорными. Человек – открытая система, а эксперименты дают достоверные результаты только на замкнутых.

С большей или меньшей степенью вероятности можно следовать советам людей, успешных в конкретной области, если ты собираешься преуспеть там же. Но и в этом случае тебе придётся воспроизводить все те условия, которые привели к успеху твоего наставника. Причём воспроизводить не по его хвастливым мемуарам (или плаксивым, что то же самое, но с другим знаком), а документально. Мало ли что и куда он там тебе понавставлял! Если ты не владеешь всей полнотой информации, лучше даже не пытайся. Потому что успех мог оказаться следствием неназванных причин, а вовсе не потрясающих личных качеств или столь же впечатляющих пороков.

Тем более не стоит доверять советам неудачников. Отрицательный опыт – это, конечно, тоже опыт, но только в том случае, если из него извлечены верные выводы. А неудачник – это как раз человек, которого опыт ничему не учит. У него всегда виноваты другие. «Не я такой – жизнь такая!» Ну-ну…

Плохая новость: все шишки придётся набивать самостоятельно. Хорошая новость: в этом всё же что-то есть. Как минимум – если себе не врать – ты будешь точно знать, чего делать НЕЛЬЗЯ. Ни при каких обстоятельствах.

Для себя я такой список составила, и он год от года растёт – правда, уже медленней. Вот некоторые НЕ.

Первое и главное. Нельзя ничего утверждать категорически. Перед любым утверждением не забывай ставить слово «вероятно». Объективно достоверны, как говорилось выше, только законы природы.

Второе. Никогда не сажай на цепь тех, кого любишь. Как только появляется цепь – возникает и мысль о побеге.

Третье. Не пытайся копировать другого: другим ты не станешь всё равно. Имей мужество быть собой, живи свою жизнь. Если тебя беспокоит, как на это посмотрят окружающие, то четвёртое. Не преувеличивай своё значение для других. Сколько минут в день ты думаешь о себе и сколько о людях? Остальные точно так же. И это не эгоизм, а инстинкт выживания. Даже самому отпетому альтруисту приходится думать о себе, чтобы поддерживаться в рабочем состоянии. И чем больше он хочет приносить пользы другим – тем больше ему следует заботиться о себе! В общем, как писали раньше на обоймах презервативов: проверено электроникой.

Яшке в ответ оставалось лишь обескураженно всхлипывать. Понимаю, одно и то же – не то же самое.

До завершения коварного плана, мне оставалась лишь самая малюсенькая малость – увлечь послушного, как телёнка, Яшку в спальню и воочию продемонстрировать искусство горлового пения северных шаманок, так орально-генитально передавшееся мне от Татьяны, что и было мной проделано в скорости и в совершенстве. Уж сварганила я ему так, что самой даже понравилось, как сварганила.

Кстати, кто-нибудь в курсе: а сейчас что на заготовках для домашних дирижаблей пишут?