Электронная библиотека » Зураб Авалов » » онлайн чтение - страница 19


  • Текст добавлен: 15 ноября 2022, 15:40


Автор книги: Зураб Авалов


Жанр: Исторические приключения, Приключения


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Глава XXXI. Закавказские республики и конференция В Сан-Ремо (апрель 1920 г.)

81. Парижское предисловие

13 апреля 1920 г. председатель грузинской делегации был приглашен на совещание к господину Роберту Ванситтарту, в Campbell’s Hotel. Я отправился туда вместе с Чхеидзе. Оказалось, что такое же приглашение получено было делегациями азербайджанской и армянской, так что в свидании этом с представителем великобританского правительства вместе с нами присутствовали: Али-Мардан-бек Топчибашев, Богос-Нубар и Аветис Агаронян.

Р. Ванситтарт обратился к нам со следующим заявлением:

«Я еще в Лондоне искал вас, но вы уже успели уехать; тогда я вызвался для исполнения возложенной на меня задачи отправиться в Париж, чтобы встретиться здесь с вами и поговорить частным образом, по-дружески, о некоторых ваших общих делах. Позвольте мне, как лицу, хорошо знающему ваши страны и желающему вам добра, быть с вами откровенным.

В кругах Верховного совета многие придерживаются взгляда, что никакой будущности у Закавказских республик нет, ибо они не способны к какой бы то ни было солидарности и истощаются во взаимных распрях… Многое действительно подтверждает такую оценку. Нам, например, известно, что по вопросу о будущности Батума три Закавказские республики имеют совершенно различные воззрения. Много и других спорных вопросов.

Недавно, познакомившись с меморандумом господина Топчибашева, поданным в Лондоне, я подумал, что там есть идея, достойная государственного человека, а именно идея совместного контроля Закавказских республик над спорными территориями».

Последнее сообщение Ванситтарта вызвало расспросы и обмен замечаниями: оказалось, что мысль Топчибашева была не так понята. Но это было лишь минутное отвлечение.

Воспользовавшись ссылкой господина Ванситтарта на Батум как на яблоко будто бы раздора между соседями, я немедленно заявил, что такое понимание не точно: ни азербайджанцы, ни армяне не отрицают прав Грузии на Батум и на Батумскую область. «Уверен, – прибавил я, – что ни председатель азербайджанской делегации, ни господа армянские делегаты, здесь присутствующие, не откажутся признать правильности этого утверждения».

И Топчибашев, и Агаронян, и Богос-Нубар подтвердили без обиняков, что, действительно, права Грузии на Батум с областью ими не оспариваются. Это их заявление – которого мы не могли добиться в Лондоне – послужило прекрасным вступлением к дальнейшим переговорам.

«Более яркие иллюстрации непримиримости, более выдающиеся примеры яблок раздора можно бы, – продолжал я, – обнаружить в других районах Закавказья; но даже для самых острых территориальных споров намечаются пути к разрешению! Что же касается Батума, то здесь признание суверенитета Грузии, при условии прочного обеспечения интересов соседей в Батумском порту, является формулой для всех приемлемой и могущей служить основанием для соглашения»[179]179
  Как заметил тогда попутно господин Ванситтарт, на признание суверенитета Грузии в Батуме очень мало шансов.


[Закрыть]
.

Завязался обмен мнениями на эти темы, и с общего согласия решено было немедленно заняться выдвинутыми мною вопросами: 1) о Батуме и Батумской области, в связи с экономическими интересами республик Закавказья и 2) о способах разрешения территориальных споров между этими республиками. Дело происходило во вторник: условлено было собраться там же у господина Ванситтарта в четверг утром (то есть 15 апреля) с готовым уже результатом.

Прощаясь с Ванситтартом, я говорил ему об элементах согласия, готовых выкристаллизоваться на Кавказе – как он сам мог то видеть, – о необходимости помочь этому процессу, о том, как благодарна и как интересна его лично роль в этом деле.

Немедленно мы приступили к обсуждению обоих вышеизложенных вопросов в соединенных заседаниях трех делегаций (преимущественно у нас). С самого начала возникли затруднения при выяснении тех гарантий, которые должны быть предоставлены в Батуме соседям Грузии, особенно Армении. Ввиду этого мы перешли ко второму вопросу (об арбитраже), с той, однако, оговоркой, что ни порядок, ни тесная внутренняя связь вопросов этим не изменяются и не нарушаются.

Основою обсуждения служили как по первому, так и по второму предмету составленные мною проекты. Проект о порядке разрешения территориальных споров путем арбитража подвергся систематическому обсуждению; разногласия удалось здесь наконец преодолеть, и соглашение было достигнуто.

Что же касается вопроса о Батуме, то, несмотря на перенесение условленного свидания с великобританским делегатом с четверга на пятницу (16 апреля, день отъезда английской делегации в Сан-Ремо), делегации наши не успели ни обсудить полностью мой проект, ни сгладить возникшие противоречия.

Принято было вступление, параграф о признании суверенитета Грузии над Батумской областью, параграф о признании этого суверенитета над Батумом при условии обеспечения интересов Армении и Азербайджана. Формулировка же этих гарантий вызвала разногласия. Во-первых, мы по существу не могли согласиться с некоторыми из требований, изложенных по этому вопросу от имени армян Габриель-эфенди Народумгианом[180]180
  Многоопытный турецкий законоискусник, редактор известного собрания трактатов, заключенных Османской империей, он до войны 1914–1918 гг. занимал высшие посты в турецкой администрации. Был и министром иностранных дел.


[Закрыть]
в пяти пунктах (а именно с предоставлением Армении части Батумского порта и с признанием этой части, а также полосы отчуждения армянской железнодорожной ветви к Батуму экстерриториальными). Кроме того, мы с самого начала указывали на предпочтительность соглашения принципиального, декларативного, с тем чтобы технические подробности были обсуждены позже, при заключении, на основе принятых начал, специальных соглашений и конвенций. Я придавал этому особое значение, вследствие спешности и срочности наших переговоров, цель которых ведь заключалась в немедленной демонстрации перед Верховным советом нашего согласия. Вдобавок обсуждение сколько-нибудь специальных вопросов крайне затруднялось и тяжеловесностью нашей процедуры (в обсуждениях участвовали все члены трех делегаций, откуда многолюдность, разноязычность, сумбурность!), и недостатком времени, и неопытностью в делах большинства участников.

Так как указанное выше разногласие и к пятнице (16 апреля) оказалось неустраненным, то, при свидании нашем в этот день с господином Ванситтартом, мы поставили его в известность о достигнутом уже соглашении (относительно порядка разрешения территориальных споров) и о разногласии нашем – по вопросу о «гарантиях» в Батуме. Богос-Нубар первым изложил вопрос, как он рисовался с армянской точки зрения, затем мною подробно освещено было положение переговоров и указано на достигнутое уже принципиальное согласие трех делегаций и по вопросу об отнесении Батума с областью к Грузии, и по общему вопросу о гарантиях для соседей – а также выдвигалась необходимость дать всему нашему соглашению в настоящий момент именно общий, декларативный, не технический характер.


Представитель британского правительства выразил радость по поводу состоявшегося соглашения об обязательном арбитраже и еще раз напомнил нам, что всякое доказательство способности нашей к компромиссам и взаимным уступкам дает друзьям нашим в Верховном совете возможность отстаивать интересы нашей независимости. «Неужели вам не ясно, – говорил он, – что, например, доставка нам оружия и военных припасов[181]181
  Обещанная еще в январе 1920 г.


[Закрыть]
затормозилась именно из-за ваших несогласий; из-за опасения, что оружие это послужит вам в ваших взаимных распрях? Наоборот, соглашение между вами принесет вам много плодов.

Грузинам особенно надлежит показать пример уступчивости и либерализма при обеспечении насущных интересов соседей, так как без этого не может быть осуществлено стремление их к суверенитету над Батумом и его областью».

В ответ на это заявление я прочел составленную мною для грузинской делегации и ею одобренную схему соглашения по вопросу о Батуме, и господин Ванситтарт нашел ее именно тем, что требовалось; он настойчиво советовал нам прийти к соглашению именно на этой основе. По его мнению, нет действительно никакой надобности в более точном определении прав, которые должны быть предоставлены Армении в Батуме, ибо вопросы этого порядка будут разрешены к выгоде и удобству всех Закавказских республик тем режимом «свободного порта», который, во всяком случае, решено применить к Батуму. От себя лично уполномоченный лорда Керзона прибавил совет: возбудить перед Лигой Наций вопрос о создании в Батуме должности портового инспектора (назначаемого Лигой), наблюдающего за правильным применением международных порядков в порту, а также установить обязательный арбитраж для всех случаев разногласий при осуществлении нашего соглашения[182]182
  Идеи эти высказывались нами еще раньше.


[Закрыть]
. А главное, г. Ванситтарт предупредил нас о возможности обсуждения касающихся нас вопросов Верховным советом в первом же его заседании в Сан-Ремо и просил, чтобы соглашение наше, скрепленное надлежащими подписями, было получено великобританскою делегациею в Сан-Ремо не позже вторника, то есть 20 апреля. Следующая наша встреча должна была состояться уже в Сан-Ремо.

В тот же день (16 апреля) делегаты встретились снова, в этот раз у Богос-Нубар-паши, на авеню Дю Президент Вильсон[183]183
  Здесь были: Б. Нубар, Агаронян, Чхеидзе, Топчибашев, Нарадунгиан и я.


[Закрыть]
. Мы занялись сначала окончательным редактированием соглашения об арбитраже и закончили эту работу. Затем перешли к проекту соглашения о Батуме. Б. Нубарпаша записал его тут же под мою диктовку: ввиду крайней спешности работы у меня даже не имелось копии этого проекта, в который теперь вошли статьи о международном инспекторе, об арбитраже, а также о допущении в принципе особой железнодорожной связи Батума с армянской рельсовой системой. Последнее соответствовало не только требованиям армян, но и нашим собственным заявлениям в Лондоне.

Разногласие с армянами обнаружилось, однако, уже по поводу ст. 1, гласившей о поддержке армянами и азербайджанцами идеи суверенитета Грузии над «Батумской областью, в составе округов Батумского и Артвинского». Ссылаясь на то, что они всегда разумели под «Батумской областью», подлежащей передаче Грузии, территорию до реки Чорох (Нубар-паша действительно высказывался как-то в этом смысле), армяне заявили, что, признавая суверенитет Грузии в Батуме и его области, они должны будут сделать оговорку в том смысле, что границей между Арменией и Грузией должна служить река Чорох. С нашей стороны заявлено было о недопустимости для нас и разговора об уступке Армении левого берега Чороха. Все старания устранить это разногласие оказались в этом заседании безуспешными. Становилось очевидным, что соглашение наше не может быть выработано до Сан-Ремо, куда мы обещали привезти его готовым и подписанным!

На следующий день (17 апреля) я старался склонить грузинскую делегацию к признанию армянской оговорки о левом береге Чороха, при всей ее досадности и неуместности, обстоятельством, не препятствующим дальнейшему рассмотрению нашего проекта. Оговорка эта, пояснял я, не означает признания нами прав Армении на часть батумской территории. Напротив, армяне вносят ее именно потому, что две другие делегации одинаково относят к Грузии и правый и левый берег Чороха. Наконец, подписывая соглашение, мы одновременно объясним Верховному совету, что настаиваем на присоединении всей области к Грузии (как об этом, впрочем, нами заявлялось уже в Лондоне). Практическое значение вопрос получил бы при выяснении армяно-грузинской границы у Черного моря – и разрешился бы путем арбитража.


Однако члены грузинской делегации находили, что армянская «оговорка» может создать впечатление, будто мы так или иначе не противимся уступке Армении левого берега Чороха (в Батумской области)! Разубедить их в этом заблуждении не было ни малейшей возможности! Пришлось поэтому сделать им другое предложение, а именно: чтобы в тексте соглашения выражение «Батумская область в составе округов Батумского и Артвинского» было заменено словами «территория, прилегающая к Батуму». В этом случае (казалось мне) армянам не будет нужды в их «оговорке», имевшей, кстати, опору в февральском предположении (см. выше) Верховного совета (в Лондоне) – о расчленении Батумской области и присоединении к Армении как раз левого берега Чороха!

Это предложение делегацией было одобрено. Но продолжить обсуждение проекта, дабы прийти еще в Париже к соглашению – политическое значение и срочность которого многими из нас недостаточно понимались, – оказалось уже невозможным: делегации Закавказских республик должны были перебираться из Парижа в Сан-Ремо.

82. Англо-кавказские переговоры и испытание кавказской солидарности

Переговоры между тремя делегациями, при участии господина Ванситтарта, возобновились в Сан-Ремо, куда мы приехали вечером во вторник 20 апреля. Из официальных сообщений мы осведомились, что Верховный совет в это время уже занимался между прочими и вопросом о Батуме.

Совещание делегаций с представителем английского правительства было назначено на вечер 21 апреля. Днем мы продолжали препирательство относительно армянской оговорки о левом береге Чороха. Сделана была попытка избегнуть разногласия посредством отказа от точного описания территориального состава Батумской области (ср. выше). Мы указывали армянам на неожиданность и необоснованность их нового территориального требования. Несмотря на их возражения, видно было, однако, что на требовании этом они не будут особенно настаивать и что центр внимания их лежит теперь в вопросе о гарантиях железнодорожного выхода для Армении к Батуму (через Батумскую область). В этом заседании Чхеидзе, неожиданно для меня, начал отстаивать такую формулировку этих гарантий, которая подразумевала бы организацию выхода Армении к Черному морю в виде простого пользования уже существующей линией Карс – (Эривань) – Тифлис – Батум, то есть без сооружения особой железной дороги из Армении к Батуму через нижний Чорох. С этим армяне, очевидно, не могли примириться; а внутри грузинской делегации мною указывалось, что в принципе сооружение особого рельсового пути для соединения Армении с Черным морем уже допущено было нами в Лондоне (и не опровергалось в позднейших свиданиях с армянами в Париже)[184]184
  Не говоря о том, что сооружение линии Карс – Батум представлялось и вообще во всех отношениях желательным, и по отношению к Армении – справедливым.


[Закрыть]
. А главное – особый, свой выход к морю был уже обещан Армении Верховным советом!


Совещание с господином Ванситтартом состоялось поздно вечером, в Royal Hotel, у господина Богос-Нубара. Ванситтарт повторил кое-что из сказанного им в Париже и сообщил, что, как он того ожидал и как он нас о том предупреждал, Верховный совет с самого начала занялся вопросами, касающимися наших республик. Вопреки обещанию, мы не доставили ему ко вторнику (20 апреля) текста подписанных соглашений. Он будет говорить совершенно откровенно. Если соглашение между Закавказскими республиками не последует теперь же, когда Верховный совет его ожидает, то за последствия будем отвечать мы сами. Наша согласованная дружная деятельность необходима особенно в данный момент, когда нам угрожает опасность с севера. Каждая минута дорога; пройдет немного времени, и Верховному совету будет уже не до нас!

«Правда, – продолжал господин Ванситтарт, – я не имею полномочия решать вопросы; но полагаю, что пользуюсь доверием моих начальников и что мнение мое для них не безразлично. И вот если теперь здесь же не осуществится то, о чем я пекусь, мне придется признать свое бессилие и просить об освобождении меня от возложенной на меня задачи. Я же умою руки и отойду в сторону…

Вам известно, вероятно, что в свое время Верховный совет одобрил план такого разрешения батумского вопроса, по которому Батум с некоторою зоною подлежал нейтрализации, часть области отходила к Армении и лишь остальная треть присоединялась к Грузии. Я лично этот план находил несправедливым, неправильным; и если теперь окажется возможным примирить суверенитет Грузии над всей областью и городом с интересами соседей Грузии, то я берусь привлечь внимание Верховного совета к этому новому плану. Я надеюсь, что план этот получит одобрение. Грузия особенно в этом заинтересована, ибо она в этом случае особенно много выиграет…

Я скажу прямо: я не способен понять, я решительно отказываюсь понять, почему до сих пор еще нет между вами соглашения по вопросу столь простому, столь очевидному! В чем дело? Почему не желаете вы прийти к компромиссу, когда результаты его должны быть для вас столь ценны и благоприятны? Еще один, последний раз обращаюсь к вам с таким советом – верьте, что он продиктован дружбой!»

Мы обещали «приложить старания» к тому, чтобы соглашение состоялось, – и разошлись.


22 апреля грузинская делегация одобрила мой проект основных положений о пресловутой железнодорожной связи Армении с Батумом (вопрос этот, как указано выше, получал теперь особое значение). На случай же, если бы проект этот вызвал затруднения, заготовлена была мной и совершенно краткая, чисто принципиальная формулировка относительно этой дороги.

Общее заседание трех делегаций собралось затем у азербайджанцев и приступило к обсуждению предложенного текста, по которому даны были все нужные разъяснения. Армяне теперь уже не требовали «левого берега Чороха» – помимо неосновательности этого притязания, они видели, что идея «дробления» Батумской области уже успела увянуть и едва ли будет кем-либо поддержана в Верховном совете – с грузинской же стороны допущено было, на этот раз без обиняков, сооружение Арменией железной дороги к Батуму, в долине Чороха. Препирательство сосредоточилось на вопросе о «суверенитете» в полосе отчуждения. После данных объяснений, что речь идет о юрисдикции гражданской и уголовной, о полиции и т. д., армяне согласились наконец – после продолжительных прений – на сохранение суверенитета Грузии в полосе отчуждения. Соответствующая поправка была внесена г. Нарадунгианом в предлагавшуюся ими формулировку.

С тем большим упорством требовали они прямого указания в тексте, что право собственности на железную дорогу, на полотно, принадлежности и так далее предоставляется Армении. Спор осложнился еще ввиду заявленного армянами требования, чтобы право сооружения железной дороги на льготных условиях на грузинской территории простиралось также на ответвление в сторону того пункта на Лазистанском побережье (вероятно, Ризе), где Армения будет иметь свой собственный порт. Это требование вызвало реплику, что переговоры велись о соединении Армении с Батумом, что речь шла об одном выходе в море, а не о двух. Чхеидзе заявил категорически, что изложенное в представленном нами проекте есть максимум того, на что Грузия может идти. Соглашение не состоялось.


Вечером того же дня (22 апреля) мы опять встретились с господином Ванситтартом и изложили ему наши разногласия. Он был в полном отчаянии и отказывался вообще понять образ действий делегаций. Неужели же они не видят, как сами себе вредят? Почему грузины не соглашаются принести небольшую жертву, раз они так много выигрывают – сравнительно с первоначальным планом Верховного совета об устройстве Батума? «Правда, Грузия должна будет согласиться на применение к Батуму режима свободного порта – который, кстати, полностью обеспечит интересы Азербайджана в Батуме; верьте мне, что регламент этот будет для всех приемлем!» Господин Ванситтарт тут же познакомил нас с положением о портах международного значения, вошедшим затем в Севрский договор: «Остается вопрос о железной дороге. У вас два текста, грузинский и армянский: пусть армяне скажут, с чем они не согласны в грузинском тексте, и наоборот. Постараемся эти тексты согласовать». Что могло быть проще и разумнее этого предложения? Оно, конечно, не было принято. Господа делегаты предпочли возобновить никому не нужные прения, тянувшиеся далеко за полночь, – о терминах и предметах, многим из них недостаточно ясных.

Стремясь извлечь делегации из трясины, в которой они безнадежно увязли – при отсутствии между ними сколько-нибудь существенного разногласия, я предложил, в качестве основы обсуждения, совершенно несложный текст, заключавший следующее пояснение пункта о гарантиях, предоставляемых соседям Грузии в Батуме (в остальном пункт этот споров не вызывал): «При сем подразумевается, что вышеупомянутые гарантии обнимают также сооружение, заботами армянского правительства, без ущерба для суверенитета Грузии, железной дороги, соединяющей армянскую рельсовую сеть с Батумом, по грузинской территории, в пределах Батумской области».

Господин Ванситтарт настоятельно рекомендовал председателям делегаций (Агароняну и Чхеидзе – разногласие было между ними) прийти к соглашению на этом тексте. Ввиду же обнаруженных раньше разногласий и в поисках целебного средства против грядущих пререканий решено было, с общего согласия, дополнить предложенный текст указанием на обязательное обращение к Лиге Наций в случаях споров и разногласий относительно железной дороги[185]185
  С этой целью был тут же составлен и всеми одобрен следующий пункт: «В случае если между двумя правительствами не последует соглашения относительно трассы железной дороги или условий ее эксплуатации, вопросы эти будут разрешены на месте комиссией по назначению Лиги Наций. Равным образом всякий спор, могущий возникнуть по поводу применения или истолкования настоящего соглашения во всем его объеме, подлежит разрешению арбитражной комиссии, назначаемой Лигой Наций».


[Закрыть]
.

Теперь армяне просили лишь о том, чтобы в тексте упомянуто было о принадлежности им железной дороги в полную собственность. Только при этом условии соглашались они на сохранение в тексте ссылки на суверенитет Грузии. Хотя указание на «полную собственность» (en toute propriété) ничем не увеличивало объема прав, и без того предоставляемых Армении, и, следовательно, без этого указания легко можно было обойтись, однако, раз армяне настаивали на этой поправке, не было – так казалось мне – ни малейшего основания отказывать армянской делегации в прибавлении этих слов («на праве полной собственности») к предложенному мною тексту. Однако Н. Чхеидзе (полномочным лицом был он один) объявил, что в предложенном тексте он не допускает ни малейшего изменения.

После этого британский представитель заявил, что отныне усилия его исчерпаны, он умывает руки и отходит от этого дела.


Совещание это закончилось поздно ночью. Как ни печально было мне видеть и признать теперь тщету и бесплодность всех моих многообразных и неустанных усилий[186]186
  Нелепее всего было то, что в Сан-Ремо грузинская делегация отвергла как раз то, что, от имени Грузии, отстаивалось и испрашивалось систематически с конца 1918 г. в Лондоне и Париже.


[Закрыть]
, как ни ясно представилась мне вся бесповоротность и жуткость допущенной тогда нашими делегациями ошибки, нельзя было не зарисовать мысленно трагикомической заключительной сцены этих – редких по бестолковости – переговоров, в которых мнимые профессиональные «политики», неспособные, однако, оценить именно политическое значение момента, путались, безнадежно и бесплодно, в препирательствах о словах и выражениях, не понимая действительного их значения.

В центре этой сцены господин Ванситтарт, повторяющий жест Понтия Пилата, с лицом выражающим недоумение, утомление и скуку, при виде этой дюжины господ в смокингах, из-за трех совершенно лишних, но и безвредных слов – en toute propriété – неспособных согласиться по вопросу, по существу которого у них уже давно нет разногласий! Рядом с ним Чхеидзе, с запрокинутой головой, с глазами, выходящими из орбит, и лицом, налитым кровью, – разъяренный не вполне для него уловимым мельканием французских текстов, формул – потерявший всякое хладнокровие и сдержанность, в позе захолустного шляхтича, срывающего важное решение сейма! Против него Агаронян: он несокрушимо добивается своей «полной собственности», и все тени Арарата сгущаются на его лице. В углу комнаты Нубар-паша, в полном изнеможении, с выражением безысходного отчаяния на лице: у него подкашиваются от усталости ноги, и ему некуда отступить, некуда спастись от вулканического натиска Иосифа Гобечия, грузинского делегата, объясняющего знатному египтянину значение народной воли в делах международных. Глаза Гобечия извергают молнии, а полуседая шевелюра его вся устремилась вверх и в стороны. Азербайджанцы, чинные и безмолвные, лицезреют с выдержкой настоящих мусульман эту бурю. Целый ряд масок, по-разному выражающих непонимание происходящего, дополняет сцену.


В субботу, 24 апреля, делегации Грузии, Армении и Азербайджана приглашены были в Hotel Royal к господину Ванситтарту. Свидание состоялось в половине одиннадцатого вечера. Присутствующие выслушали следующее заявление британского представителя:

«Я прилагал все старания к тому, чтобы между вами состоялось соглашение, чтобы об этом можно было своевременно доложить Верховному совету. Мои дружеские советы не имели успеха, и мне даже пришлось, умыв руки, отойти в сторону. В настоящее время, как это мне ни тягостно, я вынужден заявить, от имени лорда Керзона, дружбу которого к вашим странам вы знаете и который так содействовал в январе вашему признанию де-факто, что соглашение относительно предоставления в полную собственность Армении железной дороги через Батумскую область, с ответвлением к западу, должно быть, по его убеждению, подписано; и что если это не будет сделано нынче же, то за последствия должны будете отвечать вы сами. Я взываю в данном случае к грузинской делегации.

То, что я вам высказываю, является взглядом британского правительства, но я думаю, что на его точку зрения станет и Верховный совет. Теперь я вас покидаю, а остальное зависит от вас самих».

Условились собраться на следующее утро, по предложению Богос-Нубара, в помещении азербайджанской делегации.


Общее собрание это, назначенное на 11 часов в воскресенье 25 апреля, пришлось отложить до четырех часов. Утром же мы совещались с азербайджанцами. До общего собрания, в заседании грузинской делегации, мною была сделана последняя попытка убедить Чхеидзе в необходимости подписать соглашение с армянами ради ограждения интересов Грузии. Несмотря на все примененные мною с крайней энергией средства морального давления, Чхеидзе окончательно решил не изменять ни йоты в принятом нами тексте и ждать дальнейших инструкций из Тифлиса. В пагубном упорстве своем Чхеидзе был поддержан всеми остальными членами грузинской делегации[187]187
  То есть доктором Гварджаладзе, Гобечиа и генералом Одишелидзе.


[Закрыть]
.

Вслед за тем состоялось последнее свидание трех делегаций в Сан-Ремо. Оно протекло в спокойном, дружеском тоне. Чхеидзе заявил о готовности немедленно подписать соглашение на принятых им раньше основаниях, по пунктам же, вызывавшим разногласие («полная собственность» и «ответвление к западу»), требовал, чтобы ему дали возможность снестись с грузинским правительством, отправив, например, кого-либо из членов делегации в Тифлис. Все это не представляло ни малейшего интереса, так как политическая задача «момента» заключалась не в том, что и как говорится в соглашении о железной дороге (вдобавок совершенно проблематической!), а в обнаружении перед Верховным советом солидарности Закавказских республик – и именно теперь, а не когда Чхеидзе получит из Тифлиса ответ на свои недоуменные вопросы![188]188
  В течение всего этого времени я старался склонить Н. Чхеидзе к большей уступчивости, убеждая его в том, что, раз нами уже изъявлено согласие на сооружение Арменией железной дороги, в определенных условиях и с международной санкцией, то спор о «собственности» утрачивает значение.
  В пятницу, 23 апреля, мы представили, совместно с азербайджанской делегацией, Верховному совету письменное изложение всего хода наших переговоров, дабы видна была наша готовность сделать все в деле «выхода к морю». Разумеется, такой, чисто бумажный шаг не мог иметь ни малейшего практического значения. В частных наших беседах в грузинской делегации мои соображения о риске, которому подвергается наше дело чрезмерной несговорчивостью, о риске тем не менее допустимом, что разногласие с армянами теперь совершенно пустячное, сталкивались с беспомощной тезой Чхеидзе (что скажет грузинское правительство? Что скажет население Батумской области? Не найдут ли они, что их «продали армянам»?).


[Закрыть]

Словом, соглашение не могло быть подписано, и все, что затем говорилось в этом совещании, не могло изменить этого обстоятельства. Армяне, уверенные тогда еще в окончательном расчленении Турции (на бумаге оно, несомненно, подготовлялось) и без огорчения видевшие, как Чхеидзе (интернационалист! социалист! демократ!) создавал Грузии репутацию несговорчивости и узколобия, не понимали, однако, что неподписание ожидавшегося соглашения неминуемо влекло за собой охлаждение, незаинтересованность Англии в делах Закавказья, а следовательно, и Армении.

Нарадунгиан продолжал отвлеченную критику «допотопного» понятия суверенитета, на котором напрасно настаивает грузинская делегация. Я ответил ему, что армянская делегация не остается в долгу со своею не менее допотопною «полною собственностью». Он говорил, впрочем, об искреннем своем огорчении в силу несостоявшегося соглашения, тем более что у него, говорил он, был в кармане готовый уже проект союзного договора между Арменией и ее двумя соседями.

Богос-Нубар счел нужным заявить, что теперь им придется вернуться к прежнему требованию левого берега Чороха. («На что он вам? Этот берег скалист, каменист», – заметил я строителю Гелиополиса.)

Чхеидзе объявил, что как ни велик авторитет лорда Керзона, Верховного совета и т. д., но нам приходится считаться с нашим общественным мнением, с желаниями местного населения и т. д. Эта несчастная ссылка дала повод Топчибашеву заговорить о необходимости для Грузии прислушиваться к мнению мусульманского населения Батумской области, представленному тамошним меджлисом. (Агаронян: «Это совершенная новость для нас».)

Поэт Аршак Чобанян призывал всех нас к дружбе, солидарности и доброму соседству, невзирая на нынешнее разногласие, невзирая ни на что.

Гобечия, с обычной пламенностью, говорил о шаткости, гадательности постановлений Верховного совета, о стихийности народных движений и первенствующем значении именно народной воли. (Агаронян: «Зачем вы не считались с народной волей в Лори, в Ахалкалаки?»)

Было очевидно, что переговоры наши исчерпались. Ни одно из приготовленных мною двух соглашений (о Батуме и железной дороге; о разрешении территориальных споров) не было подписано.

«Чхеидзе боится взять на себя ответственность, и с этим ничего не поделаешь. Надо эти чувства уважать», – сказал мне частным образом Нарадунгиан. Заседание закончилось, мы пожали друг другу руки и разошлись вполне дружелюбно.

В понедельник, 26 апреля (это был последний день конференции в Сан-Ремо), приехал из Рима товарищ министра иностранных дел Грузии К. Сабахтарашвили, который возвращался теперь в Тифлис и заехал в Сан-Ремо для получения сведений о результатах наших переговоров. Я тщетно старался внушить этому молодому человеку тревогу, вызванную во мне происшедшим. Впрочем, он немедленно уехал, с тем чтобы продолжать свой путь обратно в Грузию, вместе с Ираклием Церетели, укреплявшим в это время связи грузинского пролетариата с итальянским и также отправлявшимся на время в Тифлис.

Что касается Кавказского перешейка, дело Москвы и Ангоры было выиграно.

83. Крушение британского плана

Таким образом, безуспешной оказалась эта первая и, в сущности, единственная попытка держав Западной Европы серьезно поставить на очередь вопрос о государственной и международной будущности Закавказских республик и разрешить его на основе их независимости.

Попытаемся изложить в связном виде основания наметившейся было тогда политики.

Мысль о необходимости укрепления закавказских государственных новообразований, выдвинутая, как мы видели, в январе 1920 г., лишь теперь, в Сан-Ремо, получала более обдуманную, обязательную форму.

Помощь Грузии, Азербайджану и Армении, особенно для обеспечения их обороноспособности, на случай нападения извне, может быть оказана лишь в случае прочного мира и солидарности между ними: таково коренное положение, выдвигаемое «империалистическим» Западом; и положение это остается неизменным, идет ли речь о фронте Закавказья, обращенном к северу (так было в январе 1920 г. в Париже), или же, как теперь в Сан-Ремо, получает очередное (в глазах держав, подготовляющих условия мира с Турцией) значение фронт Закавказья, обращенный на юго-запад, в сторону Анатолии.

Но и здесь, как и раньше, имеется в виду лишь укрепление существующего.

Вопрос о границах Армении с Турцией остается пока открытым. Тем больше внимания привлекают взаимоотношения между Арменией и соседними республиками в Закавказье; с чем связаны, однако, и международные интересы более общего значения.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации