Текст книги "Холодный мир"

48
Джеймс

За две недели до старта мы с Эммой проводим у себя дома семейный ужин – первый раз за, наверное, месяц. Приходят все, даже Алекс. Предполагается, что все будет так же, как в давние теплые времена, но на деле это выглядит как угодно, только не нормально.

Можно сразу сказать, кого правительство считает важным для дальнейшего существования: участников миссии «Спарта». Эмма, Фаулер с женой и я выглядим уставшими, но мы вполне в хорошей форме. Алекс, Эбби, Мэдисон и Дэвид – все исхудавшие, с пепельной, почти серой кожей. Они вялые не только в движениях, но и в разговоре. Им тяжело даже просто сфокусировать свое внимание.

Некоторые вещи можно понять, только пройдя через них. Тотальная война – именно такое выражение пришло ко мне в голову. Раньше я уже слышал его, в основном применительно ко Второй мировой войне, но никогда его не понимал. Оно означает, что ты живешь на поле боя, но этим его смыслы не ограничиваются – оно простирается дальше и впускает свои когти в тех, кого ты любишь. Оно всепоглощающе и не вызывает ничего, кроме грусти.

Для сегодняшнего ужина мы смогли добыть несколько лишних комплектов еды. Атлантический Союз, наверное, думает, что это прощальный ужин для нас с Эммой, но, по-видимому, он один из последних для нас всех. Взрослые заняты едой, и я могу представить, чего это стоит Эбби, Алексу, Мэдисону и Дэвиду. Дети же, как всегда, съедают обед в один присест, чтобы выяснить, кто справится быстрее, и скорее встать из-за стола и начать играть. Джек заканчивает первым, но и остальные не сильно от него отстают, и все вместе сразу же убегают в комнату. Как бы я хотел, чтобы они играли на улице или хотя бы в реабилитационном центре, но обогреть большое помещение слишком сложно.

Собравшиеся за столом взрослые стараются сохранять хорошее настроение, но эта битва проиграна еще до ее начала. Мы все знаем, что, наверное, в последний раз видим друг друга. Так хочется уцепиться за этот момент и этот ужин, насладиться каждой его секундой, каждой питательной крохой. Наконец, Фаулер с женой уходят домой, и, оставшись без них, мы делимся на две группы: Эмма, Мэдисон и Эбби с одной стороны стола, а Алекс, Дэвид и я, с другой.

– Сколько же всего будет кораблей? – спрашивает Дэвид.

Это секретная информация. Я сомневаюсь, что Дэвид или Алекс кому-то могут об этом сказать, да и не думаю, что на данном этапе это будет важно, но проверять все равно не стоит.

– Несколько. Запасные и запасные для запасных.

В кухню доносится эхо детского плача и обвинения в краже игрушки. Эбби уже хочет встать из-за стола, но ее останавливает Дэвид, отстранив рукой, и идет к детям сам.

– Ну-ка отдай. Это не твое, – строго выговаривает он.

Алекс тихо спрашивает:

– Боишься?

– Да.

Наши с братом отношения выросли во что-то, что я очень ценю. Мы не стали такими, как прежде, – братьями, которые смеются вместе над шутками и поддерживают друг друга. Алекс все еще держится довольно отстраненно, но теперь ему не все равно. Это очень похоже на врачебную дистанцированность: так о тебе беспокоится человек, когда думает, что тебе могут навредить, при этом он не хочет сильно с тобой сближаться, но и не может остаться в стороне. Теперь я это понимаю, потому что так же отношусь к моей новой команде.

– А Оскар тоже летит?

– Да, – отвечаю я, стараясь не смотреть брату в глаза.

– И что ты им рассказал о нем?

– Сказал, что он мой ассистент и что мне нужна его помощь в робототехнической лаборатории на корабле. Комитету по подбору команды этого было вполне достаточно.

– Эбби рассказала, что Эмма отправляется с тобой.

Я перевожу взгляд на нее: она улыбается, рассказывая историю, а Мэдисон и Эбби хохочут.

– Да, и это пугает меня больше всего.

Какое-то время мы сидим молча, глядя на неутомимо играющих детей. Они словно маяк надежды – доказательство того, что в итоге все будет хорошо. Дети адаптируются гораздо лучше, чем мы можем подумать, именно поэтому наш вид выжил и смог так долго сохраниться. Я успокаиваю себя тем, что наши дети скоро все это забудут – при условии, конечно, что мы сможем все пережить. Надеюсь, я буду прав. Правда, не уверен, что для нас, для взрослых, это пройдет бесследно. Будущее не для нас.

* * *

После ужина мы с Эммой лежим в постели и смотрим в потолок, слишком уставшие, чтобы читать. Через некоторое время она, приблизившись, целует меня в лоб, желает спокойной ночи и с усилием произносит:

– Выключи свет.

Я остаюсь лежать при свете своей прикроватной лампы. Чем ближе к старту – тем больше я в себе сомневаюсь. Сомневаюсь во всем: в кораблях, в самой миссии и в одном очень важном решении, которое я принял.

– Могу я тебя спросить кое о чем?

– Конечно. – Она поворачивается ко мне лицом.

– Обещаешь, что никуда не уйдешь?

Она садится на кровать.

– Мне пора.

– Если миссия… Если мы не достигнем успеха, то ты гораздо дольше проживешь, оставшись тут – на Земле. И сможешь провести больше времени со своей семьей.

– Я лечу в космос не только за тем, чтобы добавить часы, дни или недели к своей жизни. Я лечу ради будущего, ради своей команды с МКС, ради той сущности, что их убила. Моей работой было защищать их, и я потерпела неудачу. Хоть я никогда и не рассказываю тебе, но этот груз всегда со мной: на всем пути к артефакту, при возвращении домой и все время, что мы тут.

– Чего бы мы там ни уничтожили – груз от этого не пропадет.

– Может быть. Но попытаться все равно стоит. Дело ведь не только в МКС, но и в «Пакс». Как же Гарри, Григори, Мин, Лина, Идзуми и даже Шарлотта, какой бы упрямой она ни была? Я скучаю по ним, и, хотя у нас у каждого есть свои семьи здесь, наша одна общая семья осталась там. Если же вспоминать и МКС, то получается, что я потеряла слишком много людей. Так что без меня ты не полетишь.

Я вздыхаю, понимая, что разговор окончен. Попытаться все же стоило.

Она включает лампу со своей стороны.

– Слушай, а что, если мы ошибаемся?

– Что ты имеешь в виду?

– Мы ведь исходим из того, что «сборщик» создает новые солнечные ячейки, находясь в Поясе астероидов. А что, если на деле происходит что-то совершенно иное? Что, если на Церере нет никакого «сборщика»? Что, если там сотни кораблей, готовых к войне? Или вообще ничего нет? Что, если солнечные ячейки, как саранча, путешествуют от системы к системе, собирая энергию звезд миллионы и миллиарды лет, прежде чем вернуться в какое-то хранилище или отправиться в другом направлении?

Она задает те вопросы, которые не дают мне покоя последние несколько недель. И один из них крутится в мозгу именно сейчас. Сказать по правде, я понятия не имею, что нам делать, если я ошибся. Можно было бы сказать ей, что мы что-нибудь придумаем, но ведь она слишком умная и не поверит. Если «сборщика» на Церере нет или если он есть, скажем, на одной из лун Юпитера, Сатурна или Урана, то мы просто не сможем до него добраться. Миссия будет провалена.

Поэтому я говорю Эмме то же самое, что ответил себе, НАСА и нашим союзникам:

– Церера – это логичный выбор. Она расположена близко к Солнцу, но не настолько, чтобы могли ее наблюдать. Так что это точно она.

Надеюсь, я прав, ведь от этого, по-видимому, зависит судьба человечества.

* * *

Проносятся суматошные последние дни и часы перед стартом. Мы все проверяем и перепроверяем, потому что места ошибке больше нет. Если запуск не удастся, то попробовать еще раз мы не сможем. Это и в самом деле «все или ничего».

И кроме всего прочего, эта миссия будет очень сложной. Путешествие к Церере в поясе астероидов будет самым долгим управляемым космическим полетом в истории, а корабли – самыми большими и, конечно, самыми сложными.

Трехсторонний альянс выбрал меня руководителем этой экспедиции, как я полагаю, из-за моего опыта с солнечными ячейками. Но я также должен быть благодарен тому видео, которое отправили на Землю в капсуле вместе со мной и Эммой. Голоса их соотечественников стали для Каспии и Тихоокеанского Альянса основой доверия ко мне. Для меня же подобное доверие – это долг, который я должен вернуть.

* * *

Эмма, Генрих, Терранс, Зоуи и я сидим в первом ряду на совещании в штаб-квартире НАСА. Точно так же я сидел когда-то во Флориде и смотрел, как запускаются и соединяются вместе модули «Пакс» и «Форнакс». Тогда я ждал, что они либо выйдут на орбиту, либо будут атакованы. Сейчас мир изменился, в комнате значительно холоднее, и я надеюсь, что данная миссия тоже закончится иначе.

Я стараюсь не думать о тех членах команды, которых мы потеряли. Теперь я представляю, каково было Эмме после МКС. Потерять близких людей на общей работе очень болезненно, такое не сразу забудешь. Стоит жизни напомнить тебе – и вот они уже здесь.

Когда половина запусков уже пройдена, нас выводят из комнаты, грузят в вертолет, и мы летим к морю. По мере приближения я, повертев головой, наконец-то вижу стартовую площадку, на которой возвышается «Спарта-1» – наш последний шанс на спасение. Этот запуск выведет на орбиту основную часть корабля, которая значительно больше остальных компонентов. Для солнечных ячеек это будет хорошая цель.

Внутри корабля я, Эмма и Оскар будем находиться в разных отсеках. Это сделано для того, что если при взлете корабль будет атакован, то один или несколько отсеков все равно уцелеют. Разделение на старте дает всей экспедиции больше шансов спастись. Хотя, конечно, я хотел бы, чтобы мы с Эммой были вместе, хотел бы держать ее руку, когда тяжелый корабль будет подниматься в воздух. Но я один в белом мягком цилиндре со шлемом на голове, в ушах звучит обратный отсчет. Через маленький иллюминатор видно только заснеженную равнину и голубую воду.

Раздается рокот, корабль дрожит. Центр управления говорит непрерывно, сообщая все, что происходит.

Неожиданно в наушник пробивается голос Эммы.

– Джеймс?

– Я здесь.

– Увидимся в космосе.

* * *

Когда корабль выходит на низкую орбиту, я отстегиваюсь, снимаю шлем и отправляюсь осмотреть модули.

Предполагается, что мы должны подождать несколько часов, но я не могу. Эмма, очевидно, тоже. Она уже на мостике, смотрит в сторону перехода, ведущего в мой модуль.

– Пока все неплохо, – удивленно поднимает она брови.

Я улыбаюсь.

За улыбкой прячется беспокойство, которое я никогда раньше не испытывал. Плывущая в невесомости Эмма, одетая в костюм НАСА, напомнила мне нашу первую встречу здесь же, на орбите, когда я нашел ее без сознания, замерзающей, почти мертвой. Космос чуть не убил ее, и долго здесь находиться она не может. Если я собираюсь спасти ее, как и всех, кто остался внизу, я должен сделать все правильно. Второго шанса не будет.

* * *

К моему удивлению, никакой реакции от космической сущности на запуск компонентов «Спарты-1» не последовало. Все девять кораблей сейчас находятся на околоземной орбите и ждут команды.

Двадцать четыре часа спустя следует приказ начать стыковку, и, как только корабль сформирован, мы отправляемся к Церере.

* * *

Через неделю полета «Спарта» запускает первую группу зондов. Их цель проста: разведка. Я, конечно, предпочел бы найти и встретиться с флотом «Мидуэй». Нужно узнать, что они обнаружили.

Я уже почти сплю, находясь на грани сознания и сна, когда раздается сигнал тревоги. Из передатчика звучит голос Оскара.

– Сэр, пожалуйста, немедленно явитесь на мостик.

Я вылезаю из спального места и лечу через модули, по пути встретив Эмму, выбирающуюся из лаборатории. Наверное, она тоже спала. Когда эта ситуация разрешится, нужно будет сказать ей, что она слишком много работает.

– В чем дело? – спрашиваю я, едва добравшись до мостика.

– Один из зондов что-то нашел, – спокойно отвечает Оскар.

– Что конкретно? – задает вопрос Эмма.

– Корабль.

49
Эмма

Зонд сделал изображение корабля с большого расстояния, поэтому оно зернистое и размытое. Но я узнаю этот силуэт где угодно. «Пакс».

Не двигаясь, мы с Джеймсом смотрим на изображение несколько секунд. Оскар молчит, не мешая нам осмыслить происходящее. Насколько я помню, эмоции ему не свойственны. Я начинаю думать, что он вообще практически не испытывает чувств, но, кажется, неплохо понимает людей на каком-то примитивном уровне. Да и нас с Джеймсом он неплохо знает – например, помнит, какой корабль и какие люди имеют для нас значение. Мы хотим закончить начатое, точнее, нам нужно это закончить.

Я пытаюсь понять, как «Пакс» оказался здесь. Это ведь так далеко от места, где мы обнаружили солнечную ячейку. Каким образом? Как он оказался так близко к Земле? Скорее всего, корабль просто принесло сюда…

На мостик вплывает Генрих, навигатор «Спарты-1».

– Это невозможно, – говорит он, увидев изображение «Пакс».

Остальная команда, появившись на мостике, тоже не может объяснить тайну появления корабля, не говоря уже о том, чтобы вернуться к своей работе.

– Перестройте курс на перехват, – приказывает Джеймс, не отрывая взгляд от экрана.

– Восстановление «Пакс» не является нашей задачей. Мы только потратим топливо и время, – встряхивает головой Генрих.

– Вам отдали приказ. – Голос Джеймса звучит мягко и совершенно без тени агрессии. Его глаза по-прежнему прикованы к изображению.

Я жду столкновения. Жду, что команда не станет уступать и постарается убедить меня и Джеймса не лететь к «Пакс». Но они явно понимают, что должны подчиниться, так что никаких споров и дальнейших аргументов не следует. Курс корабля изменен, но коммуникационные зонды отправляются к остальному флоту «Спарта», передавая указание продолжать движение к Церере согласно первоначальному плану.

Позднее в лаборатории я без слов обнимаю Джеймса, настолько сильные эмоции вызвало во мне созерцание «Пакс». Я знаю, что он чувствует то же самое. Некоторое время мы, обнявшись, плывем в невесомости.

– Они могут быть живы, – шепчу я.

– И, должно быть, голодают долгое время.

– Может… они нашли какой-то способ прокормиться.

– Мы не должны строить пустых надежд, Эмма.

– Я знаю. Просто не могу удержаться.

– Я тоже.

* * *

Мне не хватает нескольких вещей с Земли: моей семьи, моих друзей, гравитации. Но больше всего мне не хватает жизни в доме вместе с Джеймсом и Оскаром, а особенно – нашей кровати, в которой мы читаем, разговариваем и спим каждую ночь. Даже тогда, когда в ней невыносимо холодно.

Здесь, в силу необходимости, мы спим порознь. Я чувствую, что отдаляюсь от него, да и сам Джеймс стал в космосе другим. На Земле днем он фокусировался на работе, точно лазер, а менялся ночью после домашних дел. Тогда он был более беззаботным и веселым – думаю, это приобретенный навык, позволявший ему дома отключится от работы. Здесь же, в космосе, он постоянно собран, постоянно работает, постоянно думает. Точно двигатель, работающий на пределе, который никак нельзя выключить. И меня это пугает, ведь он так себя загонит. С момента обнаружения «Пакс» он требует такой же полной самоотдачи от всей команды. Для меня это означает изготовление высокоскоростного зонда, чтобы как можно быстрее установить с нашим старым кораблем контакт.

Сейчас я как раз в лаборатории, занята окончательной сборкой контрольной платы, когда появляется Джеймс.

– Как продвигается работа?

– Я почти закончила.

– Хорошо, нам надо торопиться.

Я знаю, сказав эти слова, он продолжает надеяться, что команда «Пакс» могла выжить, и сейчас в наших силах их спасти. Мы должны это сделать, если такая возможность есть, ведь они спасли нас. Их жертва, возможно, спасла всю человеческую расу, и, более того, они ведь наша команда – команда, которую мы потеряли. Они – наша семья.

Все собираются на мостике, чтобы в реальном времени наблюдать за запуском высокоскоростного зонда. Если все пройдет удачно, он достигнет «Пакс» через пару-тройку дней и вернется обратно через неделю.

* * *

Я записываю видео каждый вечер. Это дневник миссии, в котором я комментирую все, что мы видим в течение дня, какие данные получаем и какую работу делаем. Наша идея в том, чтобы отправить коммуникационные камни на Землю прямо перед нашей атакой «сборщика» на Церере. Мы надеемся, что в сделанных в последний момент записях люди на нашей планете смогут найти что-то, что поможет им в будущем, в случае, если наша миссия потерпит неудачу.

Но собираемые нами данные не рассказывают всей истории. Чтобы понять, что происходит во время такой экспедиции, ты должен знать, что думают люди на борту. Нужно понимать, почему они принимают те или иные решения и какие наблюдения проводят кроме тех, которые включают в отчет, – пусть даже самые незначительные. Иногда все вышеперечисленное помогает понять что-то действительно важное.

После своего официального отчета я всегда записываю видеописьмо для Мэдисон, потому что абсолютно уверена: эти видео будут последними, на которых она увидит меня живой.

* * *

Мы с Джеймсом обсуждаем дизайн нового атакующего зонда, когда из динамиков раздается голос Оскара:

– Сэр, мы установили контакт с «Мидуэй».

Мы тут же кидаемся на мостик, одновременно и обрадованные, и напуганные мыслями о том, что мы там можем узнать.

Как обычно, лицо Оскара – маска, по которой совершенно нельзя понять, что обнаружил «Мидуэй».

Набрав пару команд на терминале, расположенном у стены, Джеймс запускает передачу данных – и их гораздо больше, чем я ожидала.

Он выводит карту системы на основной экран, и я смотрю на нее с раскрытым ртом. Зонды достигли области гораздо более дальней, чем мы задумывали. Как так вышло? Кто-то – или что-то – изменил их программу.

– Команде собраться на мостике, – объявляет Джеймс.

Как и в «пузыре» на «Пакс», на мостике «Спарты-1» установлен стол с мультифункциональными терминалами для каждого члена команды. Когда все собираются и пристегиваются к своим местам, Джеймс говорит:

– Мы только что получили первые данные от флота «Мидуэй».

Кто-то смотрит на экран молча, кто-то – раскрыв рот от удивления. Слышится шепот: «Боже мой».

По приблизительным подсчетам, обнаружено 24137 солнечных ячеек, движущихся к нашей звезде по тому же вектору из региона Цереры.

Сейчас, когда я смотрю на черно-белую схему угрозы, все становится гораздо более реальным: догадка Джеймса снова оказалась правдой. На Церере есть что-то, скрытое от глаз, а может, что-то еще.

Мы должны понять, что случилось с «Мидуэй». Мне неожиданно приходит в голову мысль: а что, если полученные данные – это подделка? Что, если наш враг перехватил флот зондов и сейчас мы летим прямиком в ловушку?

* * *

Согласно проведенным нами с Джеймсом расчетам, зонд, отправленный к «Пакс», вернется через минуту. Мы находимся на мостике, стараясь работать или делать вид, что работаем, когда появляется остальная команда.

Зонд опаздывает, и, хотя я волнуюсь, никто не обращает на это внимания.

Три часа спустя на экране возникает сообщение:

СВЯЗЬ УСТАНОВЛЕНА

Я жду, что сейчас побегут строки с данными, но вместо этого появляется изображение. Оно очень низкого разрешения, черно-белое, но это лучшее фото, которое я когда-либо видела. На нас смотрит команда «Пакс»: они находятся в «пузыре» и приветственно машут руками в камеру. Григорий и Лина держатся мужественно, Идзуми выглядит обеспокоенной, как и Шарлотта, а на лице Гарри сияет широкая ухмылка.

От одного взгляда на их исхудавшие лица мое сердце сжимается. Они голодают.

Под фото появляется надпись.

КОМАНДА «СПАРТЫ-1»

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА ОХОТУ ЗА ПАСХАЛЬНЫМИ ЯЙЦАМИ – ОНИ ЖЕ АРТЕФАКТЫ.

Эту часть явно писал Гарри, так что удержаться от усмешки невозможно.

МЫ ТАК ПОНИМАЕМ, ЧТО ВЫ ЛЕТЕЛИ НЕ ЗА НАМИ, А ЗАТЕМ, ЧТОБЫ ЗАКОНЧИТЬ ДОЛГУЮ ЗИМУ. НЕ ДАВАЙТЕ НАМ ОТВЛЕЧЬ ВАС И НЕ ТРАТЬТЕ ЭНЕРГИЮ В ПОПЫТКЕ СПАСТИ НАС. ПРОСТО СКАЖИТЕ, ЧТО НУЖНО, И МЫ ЭТО СДЕЛАЕМ.

КОМАНДА «ПАКС».

Да, это точно писал Гарри.

* * *

– Мы должны изменить курс? – первым подает голос Генрих.

– Да, – отвечает Джеймс. – Мы идем на встречу с «Пакс». Проложите курс и отправьте им навстречу зонд с координатами.

* * *

Первый из наших высокоскоростных зондов достигает Цереры, пролетает над ней на приличной высоте и возвращается обратно. Он ничего не обнаруживает: просто кусок скальной породы, вращающийся в поясе астероидов.

Эта новость приводит нас в замешательство. Мы сразу полагали, что «сборщик» использует какой-то камуфляж, чтобы на фотографиях выглядеть неотличимо от поверхности Цереры. Но мы также думали, что наши разведывательные зонды смогут обнаружить хотя бы какой-то его след. Мы ошибались.

Джеймс настаивает на том, что произошла какая-то ошибка, однако проведенная диагностика и передача команд через световые панели не выявили никаких неисправностей – зонд в порядке.

Уверенность в верности предположений, возникшая после получения данных флота «Мидуэй», исчезла. Единственное, что мы теперь знаем точно, – «Пакс» здесь, мы скоро встретимся с ними и услышим их историю.

* * *

Второй высокоскоростной исследовательский зонд вернулся от Цереры. Он тоже ничего не нашел – ничего!

Его прибытия ждут все. Когда же по экрану бегут строки с данными, взгляды устремляются на Джеймса, но на его лице маска, подобная лицу игрока в покер, когда он только что взял карту и не должен показать никакой реакции.

Даже его голос звучит безразлично, как будто он уже ждал подобного развития событий.

– Запустите диагностику. И в этот раз мне нужны все данные телеметрии.

* * *

Просмотрев телеметрию второго зонда, мы замечаем аномалию: был энергетический всплеск за два дня до прибытия зонда к Церере. Может быть, это простая неполадка, но она разожгла наше любопытство и вернула надежду. Возможно, данные неверны. Возможно, на Церере что-то есть, что перехватило наш зонд и изменило информацию в нем. Это наша рабочая гипотеза, и, согласно ей, у нас еще есть шанс.

Возвращается третий зонд. Ответ тот же – ничего.

Проведя аналогичную диагностику, мы обнаруживаем такую же аномалию, как и в прошлый раз, но теперь гораздо ближе к Церере.

Там находится «сборщик» или корабль-матка? Он изменяет программы наших зондов, чтобы спрятаться? Или же это наша ошибка при проектировании?

* * *

Наконец, мы достаточно близко подходим к «Пакс», чтобы установить связь посредством цепочки зондов. Такой же прием мы проводили с «Форнакс» – кораблем, который мы тогда потеряли. Не могу удержаться от мысли, что такая же судьба ждет и «Пакс», или даже нашу «Спарту-1». Но я быстро прогоняю эти мысли. У Джеймса есть план. Как и всегда.

Собравшись на мостике, мы смотрим на часы, отсчитывающие время до установки связи с «Пакс».

00:00:04

00:00:03

00:00:01

00:00:01

СВЯЗЬ УСТАНОВЛЕНА.

Джеймс тут же начинает яростно печатать, но сообщение от «Пакс» приходит первым.

ПАКС: МАРКО

Джеймс улыбается, и я тоже не могу удержаться от смеха. На другом конце явно Гарри.

«СПАРТА-1»: ПОЛО! СЛЫШИМ ВАС, ПАКС. КАК СОСТОЯНИЕ?

«ПАКС»: В НОРМЕ

Джеймс бросает на меня взгляд. Мы явно думаем об одном и том же: добиться от них правды будет нелегко. Они уже наверняка догадались, в чем заключается наша миссия на этот раз, и точно не захотят стать препятствием в ее выполнении.

«СПАРТА-1»: ГАРРИ, МНЕ НУЖНО ТОЧНО ЗНАТЬ, КАК У ВАС ДЕЛА. МЫ НЕ МОЖЕМ ПРОДОЛЖИТЬ ВЫПОЛНЕНИЕ СВОЕЙ ЗАДАЧИ И ПРОСТО ОСТАВИТЬ ВАС ТУТ. Я ЗНАЮ, ЧТО У ВАС ЗАКАНЧИВАЕТСЯ ЕДА. КАК ВЫ ВООБЩЕ ПРОТЯНУЛИ ТАК ДОЛГО?

«ПАКС»: ПОСЛЕ ВЗРЫВА АРТЕФАКТА БЕТА КОРАБЛЬ ПОЛУЧИЛ ЗНАЧИТЕЛЬНЫЕ ПОВРЕЖДЕНИЯ. ГРИГОРИЙ ПОЧИНИЛ ДВИГАТЕЛИ, НО МЫ ПОТЕРЯЛИ ЧАСТЬ ТОПЛИВА ИЗ РЕАКТОРА. ИССЛЕДОВАВ ОБЛОМКИ «ФОРНАКС», МЫ СОБРАЛИ ЧАСТЬ ИХ ПРОВИЗИИ И ТОПЛИВА С ПОМОЩЬЮ РОБОТИЗИРОВАННОГО МАНИПУЛЯТОРА.

«СПАРТА-1»: УМНО. ЧТО ЕЩЕ? СОСТОЯНИЕ ДВИГАТЕЛЯ И ОБШИВКИ?

«ПАКС»: ЕСТЬ КОЕ-КАКИЕ ПРОБЛЕМЫ, НО НИЧЕГО ТАКОГО, С ЧЕМ МЫ НЕ МОГЛИ БЫ СПРАВИТЬСЯ. ПОСЛЕ ИНЦИДЕНТА С АРТЕФАКТОМ МЫ ЗАНИМАЛИСЬ ОБСЛУЖИВАНИЕМ ФЛОТА «МИДУЭЙ», ДАВАЯ ЕМУ НОВЫЕ ИНСТРУКЦИИ И ПЕРЕЗАПРАВЛЯЯ ЗОНДЫ.

«СПАРТА-1»: ТАК ВОТ КАК ЕМУ УДАЛОСЬ ОБСЛЕДОВАТЬ ТАКОЙ БОЛЬШОЙ СЕКТОР. А МЫ ЕЩЕ УДИВЛЯЛИСЬ. ТАК ЗНАЧИТ, ВЫ ПЕРЕЗАПРАВЛЯЛИ ИХ?

«ПАКС»: АГА. ОНИ СТАЛИ КРУЧЕ ВСЕХ.

«СПАРТА-1»: ОЖИДАЙТЕ, ПАКС.

Отстегнувшись от стола, Джеймс занимает место перед экраном и оглядывает всю команду «Спарты-1».

– Ребята на «Пакс» пожертвовали своими жизнями, чтобы доставить меня и Эмму домой. Они сделали это для всех вас, для ваших семей и миллиардов незнакомцев на планете Земля, попытавшись спасти всех. Как и мы, они считают, что их жизни значат гораздо меньше успеха всей миссии. Мы не оставим их тут, а поможем им. Перед тем как мы обсудим конкретный план действий, я хочу услышать, есть ли среди вас несогласные со спасением этих храбрых людей.

Аргументы Джеймс подал очень грамотно. Я действительно думаю, что работа на «Пакс» научила его лучше понимать людей и особенно разбираться в групповой динамике.

При этих словах кто-то смотрит в планшет, кто-то – на стол и свои руки, но никто не вступает в спор.

Наконец, говорит Генрих:

– Я, конечно, за. Для меня вопрос очень простой: какова цена? Как мы им поможем? Я согласен до тех пор, пока это не идет вразрез с целью миссии и не требует отъема ресурсов основной миссии. – Он передвигается к экрану. – И мне также совершенно ясно, что ваши бывшие товарищи по команде с этим согласятся. Они хотят, чтобы мы продолжили выполнение своего задания.

Остальные космонавты согласно кивают.

– Джеймс, какие у нас варианты? – спрашиваю я, желая показать команде, что мы с ним не обсуждали этот план раньше, а он родился прямо сейчас.

– Вариантов несколько. Какие-то для нас важнее, а какие-то потребуют рискнуть.

– Мы можем пристыковаться и перевести их на наш корабль, – говорю я.

На мостике повисает тишина.

– Думаю, это слишком рискованный вариант, – возражает Генрих, не глядя мне в глаза.

– Согласен, – кивает Джеймс. – Шанс успеха в доставке команды «Пакс» сюда слишком мал, и это не самое лучшее решение. Нам потребуется вдвое больше провизии и места для космонавтов. «Спарта-1» будет переполнен, а мы будем путаться друг у друга под ногами. Так что мы не можем себе это позволить.

Руку поднимает Терранс, наш корабельный доктор.

– Другое дело, как я думаю, если у них есть какие-то травмы. Мы ведь видели их только на картинке. Выглядят они неплохо, но после взрыва Бета у них могли остаться какие-нибудь раны. И это не говоря о том, что такое долгое пребывание в космосе в принципе плохо сказывается на теле. – Он бросает взгляд на меня. Как будто я не знаю! – Я имею в виду, – продолжает Терранс, – что им может быть нужен медицинский уход – и как можно скорее.

– Ты хочешь сказать, – Генрих выглядит раздраженным, – что их нужно доставить сюда и вылечить? Или же, наоборот, перевод их на наш корабль будет означать для нас дополнительные траты медикаментов и вообще отвлекать от миссии?

Терранс крутит головой из стороны в сторону, как бы взвешивая в руках два шара, прикидывая их вес.

– Я не уверен.

– Что значит ты не уверен? – Генрих смотрит на него в упор. – Как ты можешь предлагать что-то и не быть уверен в том, что говоришь?

– Я знаю, что говорю, – огрызается Терранс. – Мне не обязательно думать, что это означает для нас или что с этим делать. Важно одно: команде «Пакс» нужен срочный медицинский уход.

Джеймс поднимает руку.

– Остановитесь. Мы не можем доставить команду «Пакс» сюда. Это слишком рискованно, и, даже если все удастся, у нас нет возможности принять их на борт. – Он переводит взгляд на Терранса. – Мысль о медицинском уходе верна. По правде сказать, у нас не больше медикаментов, чем у них. Их запасы аналогичны нашим. Если они могли бы вылечить травмы теми средствами, что у них есть, то уже давно бы это сделали. В лучшем случае мы бы просто повторили то же самое у нас на корабле. Если же им нужно серьезное врачебное вмешательство, то ни один корабль не сможет этого дать – им необходимо срочное возвращение на Землю.

– Раз так, – осторожно говорит Генрих, – то почему они до сих пор в космосе? Мы знаем, что они не использовали спасательные капсулы, чтобы отправить вас с Эммой на Землю. Почему же тогда они не покинули корабль сами?

– Команда уже сама ответила нам. Они решили, что остаться и продолжить наблюдение за флотом «Мидуэй» важнее, чем спасти себя и отправиться домой. Но теперь работа выполнена. Благодаря им мы знаем, куда лететь. Думаю, если они использовали топливо из спасательных капсул для перезаправки зондов, то сейчас они в безвыходном положении.

Генрих поворачивается к Зоуи, стройной итальянке и нашему корабельному инженеру.

– Мы можем перелить им немного топлива?

– Технически? Да, – вздрагивает Зоуи. – Практически? Вряд ли. За такое короткое время мы транспортируем им недостаточно топлива. Это ведь большое дело, и мне потребуется – я не знаю – несколько дней на то, чтобы что-то придумать и, может быть, неделя, чтобы выполнить это.

– Есть простое решение, – говорит Джеймс.

Все поворачиваются к нему.

– Наши спасательные капсулы. Мы заполним их провизией и необходимыми медикаментами. После этого запустим их в космос, позволив «Пакс» перехватить их. Так они смогут добраться домой.

Космос вообще очень тихое место. По крайней мере, на «Спарте-1» шума очень мало. Но я никогда бы не подумала, что на корабле может стоять такая мертвая тишина, как сейчас.

Инстинктивно я чувствую, что должна заговорить первой. Я поддерживаю план Джеймса, он действительно хорош. Простой настолько, что мы сможем выполнить его минут за тридцать, а это спасет жизни всей команды «Пакс». И мы ничуть не потеряем время на своем пути к Церере, а учитывая, что наш корабль станет легче, доберемся туда даже быстрее. План точно сработает, потому что наши спасательные капсулы заправлены под завязку, ведь рассчитывалось, что они должны были доставить нас от Цереры на Землю. Даже со всеми затратами на маневры и стыковку с «Пакс» топлива им все равно хватит, и они смогут вернуться домой.

Проблема в том, что мы не вернемся. Команда «Спарты-1» навсегда останется здесь, потому что на корабле нет столько горючего, чтобы слетать на Цереру и обратно. Если мы решим спасти их – наша судьба решена. Мы меняем свои жизни на их. Если мы сделаем так, наша миссия сразу станет путешествием в один конец.