Текст книги "Весь мир – чулан"

Глава 6. Как Канючка постарела на год и пробудила к жизни мифологическое чудовище

Сегодня ночью луковица, которая валялась на столе, пустила белые корешки и зеленые вершки.

– Видимо, некоторым скучно лежать и ждать Весны. Вот они и зацветают, – объяснил Механюк своим друзьям.

Рядом с его часовым домиком на крыше буфета сушилось видимо-невидимо таких луковиц.

– К чему бы это? – недоверчиво посмотрел на луковицу Топ Дорожкин. – Не перевернется ли мир от того, что луковицы зацветают Осенью?

– А я знаю, к чему это! – вдруг закричал Кладовкин. – Сегодня же день рождения Канючки! Не могла же луковица уговорить Канючку подождать с днем рождения до Весны?

Сверху, из-за стеклянной дверцы, раздались рыдания и причитания Канючки.

– Я сейчас, – пробормотал Кладовкин и быстренько нырнул в свой ящик.

– Вот! Всегда он так: самое трудное оставляет нам, – забрюзжал Дорожкин, тяжело вздыхая. – С добрым утром, Канючечка! – притворно радостным голосом крикнул он капризной подружке.

– С днем рождения! – не менее сахарно-льстивым голосом добавил Механюк и выжидательно посмотрел вверх.

– А-а-а! – завыла Канючка наверху.

Чтобы ее страдания не остались незамеченными, она приоткрыла дверцу.

Друзья увидели совершенно растрепанную и ужасно несчастную Канючку.

– Теперь мне столько лет, что я уже не могу до этого сосчитать!

– Да что ты, Канючечка! – попытался утешить ее Механюк. – Вон, табуреткам гораздо больше лет, они хоть и на трех ногах, но неплохо на них держатся. А почему? Да потому что они вообще считать не умеют!

Прибежавший Трезор Кладовкин укоризненно сказал:

– Эх вы! Ну разве так поздравляют девочек с днем рождения? Эй, Канючка! Хватай подарок! – И он поднял ей на леске спиннинга свой подарок.

Даже не особо вглядываясь в подарок Кладовкина, можно было понять: это настоящее сокровище. По правде сказать, Кладовкин и рад был бы подарить что-нибудь не такое ценное, ведь своими ценностями он делиться не любил. Но ничего другого у Кладовкина просто не было. Его жилище, выдвижной ящик буфета, было просто доверху набито ценными вещами.

Канючка недоверчиво разглядывала подарок. Это была прекрасная блестящая ракушка, она открывалась; там, внутри ракушки, была ровненькая стекляшка, а из этой стекляшки на Канючку недоверчиво поглядывала симпатичная, хоть и немного зареванная… Канючка!

Канючка заглянула за спину своей близняшки – нет, только гладкая створка ракушки! Заглянула опять в стекляшку – вторая Канючка тут как тут!!!

Канючка аж в ладоши захлопала!

– А как мы будем веселиться? Как мы отметим мой праздник? – вдруг спохватилась она.

– Ну… – замялся Кладовкин и начал беспомощно оглядываться по сторонам. – Ну… м-м-м…

Кладовкин был в панике: он не рассчитывал сегодня тратить дополнительных сокровищ сверх зеркальца на праздник Канючки.

– Мы отметим праздник салютом! – поспешил на выручку другу Механюк.

Его апельсин хоть и был основательно помят салютами во время ежедневных Культуры и Отдыха, но еще мог выдавить из себя немного искр!

– Мы будем кататься на лодках среди статуй и слушать, как поют струи фонтана, – добавил Топ Дорожкин.

Молчание наверху. Топ Дорожкин с облегчением хлопнул Механюка по плечу: «Пронесло». Механюк с облегчением хлопнул по плечу Кладовкина: «Уф, спаслись!»

– То есть вы… – произнесла Канючка в тишине, которая с каждой минутой становилась все более угрожающей, – вы СЕГОДНЯ хотите подарить мне праздник, который В ОСТАЛЬНЫЕ ДНИ мы устраиваем ДЛЯ ВСЕХ???

Друзья понурились.

– То есть вы… – продолжила Канючка, – считаете, что я не заслужила чего-то СВОЕГО?! Чего-то ОСОБЕННОГО?!!

Механюк и Топ Дорожкин в отчаянии переглянулись, а хитрый Кладовкин предостерегающе поднял руку и сказал:

– Канючка! Праздник «Культура и Отдых» – это лучшее, что у нас есть! И это лучшее мы хотели подарить тебе!

Канючка кивнула из-за створки буфета:

– Давайте лучшему, которое у нас уже есть, мы будем радоваться в остальные дни. А сегодня я хочу то, чего нет больше ни у кого! Я хочу, чтобы вы подарили мне ПИКНИК!

– Хорошо, подарим, – кротко согласился Кладовкин и побрел в сторону своего ящика. – А хоть как оно выглядит?

– Это праздник с музыкой далеко от дома.

– У меня нет такого, – с горечью признался Кладовкин.

– Кажется, это есть у меня, – неуверенно сказал Топ Дорожкин.

Ну еще бы! Ведь он был первооткрывателем неизведанных миров и мог завести себе где-то далеко тайник, в котором хранил свое секретное сокровище – ПИКНИК.

– Кажется, немножко этого смогу достать и я, – пробормотал Механюк.

Ну еще бы! Ведь он был изобретателем и мог изобрести Пикник даже без путешествий в неизведанные бездны.

– Вот видите! Все можно найти, если хоть чуть-чуть не жадничать! – назидательно сказала Канючка. – Ну ладно, не буду вам мешать, а то сюрприза не получится.

И она плотно прикрыла стеклянную дверцу своей полки, поставила раскрытую ракушку так, чтобы видеть свою сестричку, подмигнула ей и достала конфету. Эту конфету она держала под подушкой в своей креманке и всегда сосала ее, когда нужно было срочно поднять настроение. Канючка ни с кем не делилась конфетой не потому, что она была жадной. Она ела конфету одна из сострадания к своим друзьям: ну не могла же она расстраивать их плохим настроением. Тем не менее ей было приятно, что ее новая подружка в стекляшке не стала выпрашивать у нее лизнуть леденец, а достала свой и принялась сама поднимать себе настроение.

Тем временем Механюк, Топ Дорожкин и Трезор Кладовкин бросили все свои силы на добычу Пикника.

Топ Дорожкин уверенно ткнул пальцем куда-то в сторону от родного буфета и сказал:

– Там! Там есть прекрасное место, очень похожее на Культуру и Отдых. Но они, эти Культура и Отдых, далеко, поэтому ими еще никто не пользовался. Может, это и есть Пикник для нашей Канючки?

– Прочь сомнения, дорогой Топ! – вскричал Кладовкин. – Даже если этим Пикником уже кто-то пользовался, то Канючка об этом не знает. Значит, вполне сойдет за ее Пикник.

– Только как туда отвести Канючку? – почесал в затылке Топ. Сам он бесстрашно покорял любые бездны, его друзья были не столь бесстрашны, но все-таки, закрыв глаза и сдерживая писк и рыдания, могли покорить бездны в случае острой необходимости. А Канючка боялась Темноты, Высоты, Ветра, Простуды и Путешествий. И прежде чем получить удовольствие от собственного Пикника, она бы сто раз умерла от страха.

– Мы построим мост! – радостно сказал Механюк.

– И украсим его статуями? – подозрительно спросил Кладовкин.

У него в ящике осталось еще немного статуй: безрукая Венера, пингвин и пластмассовый лысый дедушка. Но он не хотел бы расставаться с этой милой компанией.

– Ты очень щедрый, Кладовкин, но на этот раз статуй не надо, – ответил растроганный Механюк. – Мост будет длинным и тонким. – И Механюк указал в ту же сторону, что и Топ, только повыше.

Топ и Кладовкин присмотрелись. Из бездны в высоту, прямо над открытым Топом Пикником, вздымались два выгнутых, заостренных кверху моста. Эти мосты дедушка куда-то уносил Зимой, а потом они спокойно вздымались от бездны до потолка вместе с прикрепленными к ним дедушкиными ботинками.

– Механюк! Нам не нужен мост от бездны до неба! Нам нужен мост отсюда до Пикника! – с горечью сказал Топ.

– Значит, мы заставим этот мост лежать! – с гордостью сказал Механюк.

– Ты можешь его приручить, ты знаешь команду? – с завистью спросил Топ и посмотрел на свою дрессированную Прищепку. Та в ответ преданно вильнула хвостиком-пружинкой.

Но Механюк не ответил, он уже нырнул в выдвижной ящик по соседству с ящиком Кладовкина. В этом ящике, в отличие от жилища Трезора, не было разнообразных сокровищ. В нем хранились огромные мечи, такие же огромные железные весла и четырехзубцы, предназначения которых друзья не знали, поэтому назвали ящик Оружейной.

Механюк выволок на столешницу огромный четырехзубец, удовлетворенно сказал: «Сойдет!» – и опять нырнул в Оружейную. Несколько весел были связаны резинкой, и Механюк принялся распутывать этот весельный пучок.

На столешницу он выбрался не с веслами, а с резинкой.

– Топ, хватай! – крикнул он и кинул один конец резинки своему другу. – Кладовкин, хватай! – крикнул он и кинул второй конец резинки своему второму другу, а сам тем временем привязал к четырехзубцу леску. – Теперь держитесь, – скомандовал он своим друзьям.

Те, ничего не понимая, обвязались каждый своим концом резинки и ухватились изо всех сил за столешницу, а Механюк пристроил четырехзубец в серединку резинки, растянутой между друзьями.

– Прищепка, ко мне! – крикнул он.

Прищепка тоже ничего не возразила Механюку. Возражать Механюку, когда у него появлялась идея, было бесполезно. Тем более Прищепка вообще не умела говорить.

Она послушно схватила серединку резинки и кончик четырехзубца и выжидательно смотрела на Механюка.

– А теперь – назад! – скомандовал Механюк.

Прищепка стала пятиться и остановилась только один раз, когда натянутая резинка сорвала с места ее дорогого хозяина Топа Дорожкина.

– Ничего, Прищепка, ничего, – прошептал Топ, – я удержусь. – И ухватился за ручку ящика.

Прищепка допятилась до края столешницы. Еще немного – и она свалится!

– А теперь, Прищепка, голос!!! – скомандовал Механюк.

Прищепка открыла пасть, размышляя, что же у нее лучше получится: «гав» или «кар». А резинка тем временем распрямилась, четырехзубец со свистом полетел в сторону моста, разматывая клубок лески, а Кладовкин и Топ повалились на столешницу.

Механюк успел схватить самый кончик лески и закричал:

– Некогда разлеживаться! На помощь!!!

И друзья вскочили, кинулись к Механюку и поймали его вместе с леской, которая успела утащить их ученого друга на самый дальний край столешницы.

Они услышали: «Дзын-нь!». Это четырехзубец вонзился в верхний, изогнутый край моста.

– Теперь раз-два-взяли! – скомандовал Механюк.

– Ух ты! – восхищенно сказал Топ Дорожкин. – Сколько команд ты, оказывается, знаешь!

Они схватились за конец лески и начали раз-два-тянуть. Тянули они не раз-два, а восемнадцать раз. С них градом катился пот. А на руках появились волдыри от тугой лески.

Но тут весь мир сдвинулся с места, закачался, загремел! Деревянный мост задрожал, оторвался от неба и начал падать прямо на друзей.

– Командуй, что делать! – попросил Топ Механюка.

Но Механюк завороженно смотрел на приближающуюся громаду и молчал. Наверное, он потерял дар речи. Такое иногда случается, когда хочешь усовершенствовать мир, а этот мир вдруг начинает дрожать и падать по твоей вине, но по собственной прихоти.

Острый изогнутый край моста с деревянным гулом свалился на столешницу, клюнул ее своим острым клювом, а потом перевернулся и стал смотреть вверх. Длинная и узкая дорожка моста протянулась от буфета в непроглядную даль, к прекрасному Пикнику.

– Кажется, получилось? – дрожащим голосом спросил Механюк.

– Да кто бы сомневался! – с восторгом хлопнул его по плечу Топ.

– Тогда – вперед? – дрожащим голосом спросил Механюк.

Топ, Прищепка и Кладовкин посмотрели на него с жалостью.

– Наверное, истратил все команды, – объяснил Прищепке Топ, – не осталось ничего в запасе. – И заорал во весь голос: – Вперед!!!

– Да, действительно, вперед, – засуетился Кладовкин.

По дороге к мосту он все-таки не удержался – свернул в свой ящик с сокровищами. Из кармана дорожной куртки он вытащил клинок. Этот клинок он нашел в лунной пещере, там клинок был блестящим обойным гвоздиком, а Кладовкин сразу признал в нем сокровище и чудом утаил от прожорливого магнита. Кладовкин заткнул клинок за пояс и мужественно сказал: «Пригодится!»

В глубине души он предполагал, что в неведомых краях, где есть Пикники получше Культуры и Отдыха, найдется немало сокровищ не только для Канючки, но и для него лично.

А когда дело касалось сокровищ, Кладовкин становился не только сообразительным, но и смелым.

Кладовкин нагнал своих друзей уже на противоположном конце моста. Прищепка с веселым пощелкиванием соскочила на ровную лакированную столешницу. Эта столешница напоминала их родную, буфетную. Но она была местами блестящей, а местами, где лак уже слез, – темной и таинственной. Это была столешница комода, который жил в доме задолго даже до буфета. Ручки от ящиков комода давно отвалились, да и сами ящики рассохлись. Но выкинуть комод на помойку великаны не посмели – видимо, из уважения к его возрасту. И задвинули в угол чулана. Там комод оброс самыми невероятными вещами, гораздо моложе его самого. На нем стояла ножная машинка «Зингер», а на машинке валялся старый таз, а таз когда-то подпирали дедушкины лыжи. Да только теперь лыжи улеглись между комодом и буфетом, а пораженные друзья стояли на столешнице и разглядывали величественные чугунные колонны, заканчивающиеся причудливой крышей.

Колонны были черные, витые, между ними пролегал пол не пол, платформа не платформа, только состояло это из хитрой чугунной решетки, в которую попыталась провалиться Прищепка. И провалилась бы, если бы в последний момент не уцепилась зубами за краешек резной решетки. Но решетка уже пришла в движение: она покачнулась, с натугой заскрипела, а потом встала наклонной дырявой горкой.

– Ух ты! – удивленно переглянулись друзья.

Топ прыгнул на краешек резной горки, чтобы помочь выбраться своему верному другу Прищепке. Но горка опять зашаталась и опустилась прямо у ног Топа.

– Да это же качели! – радостно завопил Механюк.

– А это – КОЛЕСО ОБОЗРЕНИЯ! – завопил Топ, показывая на колонну справа.

Колесо обозрения до этого они видели всего лишь раз – в священной книге с картинками. В книге про Культуру и Отдых. И тогда друзья думали, что колесо обозрения – это прекрасная выдумка. Как это обычно и бывает в священных книгах. А теперь это колесо было справа от них! И оно вертелось, стоило Топу только переступить ногами и раскачать огромные чугунные качели, в которых застряла Прищепка.

– Где-то я это уже видел, – задумчиво сказал Кладовкин.

– Конечно! – радостно закричал Топ. – В книге про Культуру и Отдых!

Но Кладовкин видел это в какой-то другой книге. Только где именно – он не помнил. Помнил только, что это «что-то» не такое веселое, как думает Топ, а какое-то тревожное.

– Это не колесо обозрения, – только и сказал он с сомнением, затих, задумался и замер на самом краешке чугунных резных качелей.

– Это – не колесо обозрения! – авторитетно подтвердил Механюк. – Это устройство для музыки. Ведь Канючка хотела музыку?

Топ посмотрел на Механюка с сомнением и радостно завопил:

– Колесо! Обозрения!

Кладовкин посмотрел на Механюка с сомнением, но ничего не сказал. Сидел так же понуро и тихо.

Механюк принял сомнение на свой счет. А сомнений в своей учености он не переносил.

– Что? Не верите? – уязвленно спросил он и побежал по мостику обратно, бурча себе под нос: «Я вам докажу, я вам докажу!»

С родной буфетной столешницы Механюк стремглав вознесся на часовой гире на крышу. Туда, где стояли его часы с кукушкой, сушились лук и чеснок и пылилась старая картонка с виниловыми пластинками. Пыхтя, он выкатил один черный диск, продел в него цепочку от гири и спустил диск к мостику. По мостику черный диск катился сам, Механюк лишь слегка страховал его от падения в пропасть то справа, то слева.

Топ и Кладовкин, хоть и были обуреваемы сомнениями, все же не могли бросить Механюка надрываться с вертлявой черной штуковиной. Они поймали диск на лаковой столешнице и дотащили до колеса обозрения, кое-как протиснули между чугунными колоннами и приладили к колесу.

– Давай, поднажми! – вдруг опять вспомнил команды Механюк.

Кладовкин и Топ поднажали: качнули черную витую платформу, платформа закрутила колесо, колесо закрутило черный диск и… ничего не произошло!

– А что я говорил?! – торжествующе закричал Топ. – Это точно колесо обозрения!

– Слушайте, дорогие друзья, – сказал вдруг задумчивый Кладовкин, – я сейчас вернусь. Вы на всякий случай вот это возьмите! – И он протянул своим дорогим друзьям свой блестящий клинок.

Механюк повертел клинок в руках, и лицо его просветлело.

– Кладовкин, ты случайно не за священной книгой? – крикнул он вдогонку Трезору.

– А как ты догадался? – испуганно оглянулся Трезор Кладовкин.

– Да когда ты мне эту важную музыкальную штуковину дал! Тащи быстрее!

– Угу! – кивнул Трезор. – Только прошу вас: вы осторожней. Не качайте пока качели, не вертите колесо, не шумите!

– Не волнуйся, не дураки! – хмыкнул Топ. – Не будем шуметь, чтоб Канючка раньше времени сюрприз не увидела!

Кладовкин что есть духу побежал по мостику, влетел в свой родной ящик и начал торопливо копаться в Библиотеке священных книг. Их было целых три, и были они такие огромные, что пока перелистнешь страницу, пробежишь пять шагов. Сердце у Кладовкина так и прыгало в груди. Что-то смутное, нехорошее подсказывало, что его друзьям грозит опасность. Он хотел бы взять веселую книгу про Культуру и Отдых. Или поучительную книгу про «жи-ши», но память подсказывала, что надо почему-то взять самую страшную. Про ВЕЛИКАНОВ и ДРАКОНОВ с ядовитыми зубами.

С самым тревожным лицом, которое у него только было, он вылез на поверхность и торопливо потащил страшную книгу к мостику.

Но тут его сверху окрикнул прекрасный нежный голосок:

– Кладовочкин, я уже соскучилась, пока вы делаете для меня хорошее! А ты даже не смотришь на меня! Неужели я действительно так постарела?!

Конечно, это была прекрасная Канючка. И ни капельки она не постарела. Просто Кладовкин не мог испугать ее своим самым тревожным лицом в такой прекрасный, знаменательный день.

Он несколько мгновений смотрел себе под ноги, ведя непримиримую войну с лицом. И победил. Сел на священную книгу, раскидал по ней полы сюртука, чтобы Канючка не увидела страшной правды, и радостно посмотрел вверх.

Там в хрустальной креманке элегантно свернулась клубочком милая Канючка. А в стеклышке раскладной ракушки не менее элегантно сидела в своей креманке другая Канючка. Они обе съели свои конфеты и теперь были полны желания сделать что-нибудь приятное для других.

– Кладовочкин, – ласковым голоском продолжала настоящая Канючка, – я вспомнила, что на день рождения надо угощать гостей.

– Как это кстати, – сказал Кладовкин. Он так набегался по мосту и так изнервничался, что почувствовал вдруг страшный голод. – У тебя ведь была огромная конфета. Это прекрасное угощение. Принесешь с собой.

Он собрался бежать дальше со своей страшной ношей, но вдруг заметил, что Канючка сильно покраснела.

– Э… э… этой конфетой я уже угостила… э… э… вот ее! – и Канючка ткнула пальцем в своего двойника, сидящего в стеклышке.

Но двойник ткнул пальцем в саму Канючку, пытаясь безмолвно разоблачить ее вранье!

Этого Канючка не смогла стерпеть. Тем более что Кладовкин отвернулся и побежал от нее со своей книгой. «Наверное, обиделся, что мы с ним не поделились!» – в ужасе подумала Канючка. Она кинулась к лифту, догнала Кладовкина и торопливо повернула его лицо к себе – чтобы он только не смотрел на ее близняшку и не узнал всей правды! Кладовкин второй раз одержал победу над тревожным лицом и вымученно улыбнулся Канючке.

– Знаешь что, Кладовочкин? – нежно залепетала Канючка. – Я сейчас приготовлю угощение!

– Ну, удачи! – напутствовал Кладовкин, намереваясь бежать.

Но Канючка цепко держала его в своих лапках.

– Давай муку искать! – весело крикнула она.

– Ты не у Механюка, случайно, часть команд забрала? – поинтересовался Кладовкин. Но покорно стал вместе с Канючкой обшаривать ящики и полки буфета.

Муку они нашли после того, как чуть не завязли в мешке с чечевицей; после того, как покричали друг другу в уши через длинные макаронины, и после того, как покатались на жестяных цилиндрах с зеленым горошком.

– Теперь тащи воду! – вовсю командовала Канючка.

Кладовкин с грустью подумал: «Что же теперь делает Механюк, раз все его команды перекочевали к милой Канючке?» Но воду притащил с радостью. Он вообще вдруг почувствовал, что его тревога куда-то убегает и кажется игрушечной, как и сами его друзья, пока он выполняет четкие команды.

Воду из зонтика он зачерпнул хрустальным ведром с полки Канючки и влил в хрустальное корыто с полки Канючки. Потом, чихая, натаскал туда муки.

– А теперь – мешай! – приказала именинница.

Кладовкин достал весло из Оружейной, но весло вязло. Пришлось позаимствовать у Механюка вертелку.

Эта вертелка стояла рядом с домиком Механюка, Механюк называл ее «ВЕНТИЛЯТОР» и очень гордился, что не только умеет выговаривать это слово, но и владеет такой бесспорно драгоценной вещью. Спрашивать разрешения Кладовкину было не у кого. Да и зачем зря расстраивать хозяина, если он даже не узнает, что неумелые руки хватались за его вертелку.

Кладовкин повисал по очереди на каждой лопасти, в то время как другие лопасти перемешивали муку с водой.

А Канючка стояла рядом и хлопала в ладоши. От этого тревога Кладовкина совсем сбежала. Ему не хотелось больше беспокоиться из-за друзей. Ему хотелось, чтобы Канючка всегда так стояла и всегда так хлопала.

– Что теперь? – с надеждой спросил Кладовкин.

– Теперь огонь! Надо разжечь твой огонь! – попросила Канючка.

От этого у Кладовкина сердце подпрыгнуло: Канючка сказала «твой огонь»! Ей нужен «его огонь»!

– Дело ерундовое! – буркнул он счастливо. Выбил серым камешком искру, поднес огонек к фитилю и обернулся к Канючке: – Куда лить белое?

– На сковороду, конечно!

– Конечно! – расплылся в улыбке Кладовкин. – А что это?

– Это такое большое, плоское, круглое.

– Это Механюк уже унес к Пикнику. Это муз… – Кладовкин хлопнул себя по губам: как можно было предать товарища? Как можно было до времени выдать его секрет? Никак! – Сейчас найдем, дело ерундовое, – быстро сказал он Канючке, огляделся и нырнул в Оружейную.

Там, среди оружия – мечей, четырехзубцев и весел, – лежал круглый плоский щит с ручкой посредине. Кладовкин повертел щит в руках и решил, что тот вполне сойдет за сковороду. (Вообще-то это была крышечка от бидона, с которым бабушка ходила к соседке за молоком. Потом коровы стали давать молоко прямо в пакетах, бидончик потерялся, а запасливая бабушка начистила крышечку до блеска и положила в ящик с ложками, вилками и ножами.) По пути из Оружейной Кладовкин отметил, что становится смекалистым, не только когда дело доходит до сокровищ. Оказывается, улыбка прекрасной Канючки – не меньшее сокровище!

А Канючка хлопала, хлопала в ладоши!

Кладовкин приладил щит поверх фитиля, подхватил хрустальную лохань с белым и повис на Канючкином лифте (а по большому счету, на своем сокровище, но сейчас он запретил себе об этом думать, чтобы не нахлынула жадность). Трезор поднялся вместе с лоханью над раскаленным щитом и выплеснул белое!

– Ой, Кладовкин! До чего же ты умный! И какой ловкий! – услышал он сквозь шипение и шкворчание белого.

Потом они вместе с Канючкой хлопали в ладоши: белое стало кружевным и местами подрумянилось. Потом они вместе прикрутили фитилек и сидели на краю столешницы, бесстрашно болтая ножками над пропастью: ждали, пока кружевное румяное остынет. Потом они скатали кружевное румяное как ковер и Канючка закричала:

– Ой, какая же я молодец! Ну какая же молодец! Какое прекрасное угощение я приготовила своим гостям! Как же меня будут хвалить Механюк и Топ Дорожкин! Как же мне пролает до пяти Прищепка!!! – И захлопала себе в ладоши.

На Кладовкина вдруг опять нахлынула тревога за друзей. Он нахмурился, ухватил за угол страшную книжку, взвалил на плечо рулон румяного кружевного, сжал покрепче руку попискивающей Канючки и потащил ее по узкому качающемуся мосту так быстро, как только мог.

– Эй, скорее сюда! – махали им Топ и Механюк.

Они качались на качелях, колесо вертелось, двигало пластинку, а где-то наверху, там, над странной крышей, что-то щелкало и постукивало. И от этого щелканья и постукивания на сердце у Кладовкина стало совсем нехорошо.

– Механюк, подойди сюда, поговорить надо, – хмуро позвал он дорогого друга.

Но Механюк только рукой махнул. Он сам любил командовать, а если слышал команды от других, то считал, что другим они достались по недоразумению и те только балуются с важными словами.

– Кладовкин, ты что, забыл? Сегодня праздник. И мы сейчас будем дарить Канючке Пикник! Ну-ка сделай праздничное лицо! – весело скакал вокруг Трезора Топ. Он гордился, что ему удалось найти такой прекрасный Пикник.

– Молодец, что не забыл выполнить мою просьбу: принес нужную книгу, – похвалил Кладовкина Механюк.

Не успел Кладовкин глазом моргнуть, а Механюк – р-раз! – и вырвал из страшной священной книги страницу – два! – и сложил ее воронкой – тр-ри! – надел воронку дырочкой на клинок Кладовкина!

– Топ! Наверх! – скомандовал Механюк не хуже дрессировщика.

Топ, сам дрессировщик, понимал толк в командах и взвился на решетку вокруг колеса. Прищепка, которая без команд вообще жить не могла, приняла слова Механюка на свой счет и помчалась за хозяином. Угнездившись на витой колонне, она надежно прихватила Топа Дорожкина зубами.

– Ап! – крикнул им Механюк и подкинул воронку с завернутым клинком.

Прищепка с завистью проследила за пролетающим кульком: рот у нее был занят, а Топ ловко подхватил сооружение Механюка.

Дорожкин прижал клинок к пластинке, а воронка торчала наружу.

Механюк принялся бегать по качелям-решетке, качели начали качаться, колесо – вертеться, пластинка – крутиться, клинок заскрежетал по пластинке, срезая тонкую черную стружку, Топ чуть поменял наклон, стружка отвалилась, скрежет исчез, и…

– Музыка! – скомандовал Механюк.

И случилось чудо! Из воронки полилась сначала простуженная, а потом нежная-пренежная, веселая-превеселая полька!

Канючка захлопала в ладоши! Кладовкин захлопал в ладоши! А Механюк и Топ готовы были хоть всю жизнь вот так бегать и вот так сидеть, лишь бы видеть радостные лица своих самых любимых друзей!

– А теперь – пир! – закричала радостная Канючка.

Она сдернула с плеча Кладовкина рулон, раскинула его поверх решетки-качелей и плюхнулась прямо на него. И пошлепала по нему ладошкой. Она приглашала сесть рядом Кладовкина! И он так обрадовался, что его мерзкая тревога опять отпрянула. Кладовкин плюхнулся рядом с именинницей. Ах, как это было прекрасно!

Какая это была румяная кружевная скатерть-самобранка для Пикника! Они на ней сидели и от нее откусывали! Вкусно! И Механюк, пробегая с одной стороны качалки на другую, тоже откусывал! И они отрывали кусочки и кидали их радостному Топу – наверх, на колесо! И он ловил и крутил, ловил и крутил! А полька становилась все быстрее и веселее! И Кладовкин от счастья захлопал в ладоши первым: как он был благодарен своим дорогим друзьям за то, что они прогнали его липкую тревогу!

– Кстати, – легкомысленно пробубнила с набитым ртом счастливая Канючка, – а что это там стучит все время и клацает? Это тоже сюрприз?

Она приготовилась получить еще один подарок и почти захлопала в ладоши. Но Кладовкин вдруг сказал:

– Тихо!

И его тревога вдруг вынырнула из-за всех причудливых чугунных колонн, завилась вокруг Пикника и накрыла своими тяжелыми крыльями праздник.

Все смолкли. Механюк перестал бегать, а Топ выронил воронку с клинком. Клинок звякнул о решетку, провалился в ячейку на столешницу, а с нее скатился дальше – в непроглядную бездну. Решетка продолжала раскачиваться, колесо – крутиться. А наверху кто-то продолжал щелкать и стучать. И так он это делал, что всем вдруг стало ясно: если и ждет всех сюрприз, то оч-чень неприятный.

– Тихо! – повторил Кладовкин, хотя все уже сидели до того тихо, что тише невозможно. Он спрыгнул на столешницу и подтащил поближе к друзьям книгу.

Они столпились над ее страшными страницами и с ужасом узнавали все, чему еще мгновение назад радовались.

Вот – витые колонны. А вот – чугунное резное колесо. А вот – крыша. А на крыше… На крыше стоит темный-претемный деревянный дом! Этот дом срывают смелые руки огромного великана. А в доме – ДРАКОН!!! У него черная железная спина и круглый блестящий хвост. Он бешено крутит этим хвостом – видно, злится! А впереди у дракона рог, и он этим рогом водит туда-сюда! А внизу у дракона – ядовитый зуб! И он этим зубом… СТУЧИТ И КЛАЦАЕТ!!! Он стучит и клацает даже на огромного великана, нога которого неустрашимо качает качалку! Но великана не так-то просто испугать! Он смело покоряет дракона. Вот он накидывает ему на спину хитроумную упряжь, а потом скручивает ему веревками острый рог, а потом заматывает ему веревками ядовитый зуб, а для надежности еще вынимает из-под зуба железный капкан и привязывает зуб к нему веревкой!!!

Друзья пролистали книжку до конца, захлопнули и с ужасом посмотрели вверх. Дракон притих. Видно, затаился, ждет, когда они опять начнут беззаботно веселиться: тут-то он со своим железным зубом на них и набросится! Набросится и сожрет всех до единого!!!

А великана у друзей нет!

– Уже можно начинать плакать?! – дрожащим голосом спросила именинница.

– Что же делать?! – переглянулись друзья и с надеждой посмотрели на Механюка. Все-таки он у них самый умный, умеет мыслить логически!

– Ну-у, – ученым голосом промолвил Механюк, – если рассуждать логически…

Все замерли в ожидании.

– Если рассуждать логически… – повторил Механюк и замялся.

– То?.. – дрожащим голосом спросила Канючка, заглядывая с надеждой в глаза ученому другу.

– То ему надо отдать кого-то одного! Всех нелогично! – выпалил Механюк.

Все опешили и не могли рта открыть.

– И кого же отдать логичнее всего? – оправилась от потрясения Канючка. Все-таки девочки любопытнее мальчиков.

– Логичнее всего, – сказал Механюк, глядя почему-то в пустой угол, – отдать дракону… Канючку!

Канючка сказала:

– Ах!

– Потому что она самая слабая, убежать не успеет, и потому что дракона разбудили из-за ее капризов, – вполне логично обосновал Механюк.

– Но я… но я… – пролепетала Канючка, но потом собралась: – Я считаю, что гораздо логичнее отдать дракону Топа! Потому что если бы не он, мы вообще бы не пришли в это гиблое место! И не разбудили бы дракона!!!

Что ж, и Канючке в логике не откажешь.

– Да что ты говоришь?! – возмутился Топ. – Если хочешь знать, логичнее всего бросить дракону на съедение Механюка! Потому что это он придумал музыку, а если бы не громкая музыка, дракон бы не проснулся и мы бы еще сто раз приехали сюда на Пикник!!!

– Да что же это за наука такая – логика?! – вдруг возмущенно закричал Кладовкин. – Да лучше я всю жизнь проживу глупым скрягой, чем выучусь этой науке!

И Трезор Кладовкин вскочил. Он вскочил, потому что опасался, что по законам логики дракону все-таки надо отдать его, Кладовкина. Потому что он, Кладовкин, давно уже догадался, что дело нечистое. Но он, Кладовкин, преступно медлил. Он ликовал с Канючкой и ликовал с друзьями, а не предупредил их, и он виноват, что дракон проснулся, а его друзей зачаровала эта злобная наука.