Текст книги "Весь мир – чулан"

Трезор Кладовкин вскочил, и от этого платформа закачалась, колесо завертелось и дракон клацнул зубами. Все вжали головы в плечи, а Кладовкин вопреки всем законам логики заорал:

– Бежим!!!

И Механюк, и Прищепка с поджатым хвостом-пружинкой, и Топ кинулись прочь. И Кладовкин кинулся прочь. Он сгреб в узел скатерть-самобранку, внутри которой сидела Канючка, и побежал что есть мочи по шаткому мосту.

– Быстрее! Быстрее!!! – звали его друзья.

Кладовкин бежал, роняя куски румяной вкусной скатерти и раскачивая Канючку.

Канючка не канючила. Она выглядывала в кружевные румяные дырочки. И смотрела, смотрела назад.

– Ты только назад не смотри! – посоветовал ей Кладовкин.

– Мы роняем кусочки, – каким-то стеклянным голосом сказала Канючка. – Кусочки вкусные. Дракон все равно пойдет за ними и дойдет до нас.

– Только не плачь, ладно? – попросил Кладовкин Канючку. – Дай до дома добраться, там Механюк что-нибудь придумает с этим драконом.

– Он уже придумал, – сказала Канючка. Она выскользнула в прореху вконец разорвавшейся скатерти-самобранки и твердо добавила: – Я здесь останусь, Механюк был прав!

– Знаешь, Канючка, ты беги, а я вас прикрою! – теперь Кладовкин твердо сказал Канючке. – У меня есть клинок. И этот клинок не хуже зуба дракона.

Он обогнул Канючку и кинулся назад, к страшному зубастому дракону.

– Стой, Кладовкин!!! – заорал Топ Дорожкин. – У тебя ведь нет клинка! Я его уронил!!!

И Топ Дорожкин побежал за Кладовкиным. Огибая Канючку, он ей объяснил:

– Прикрою его, пока он клинок достанет!

Прищепка щелкнула деревянной пастью и бросилась за своим хозяином прямо в драконье логово.

На шатком узком мосту остались Канючка и Механюк.

– Я пойду к Кладовкину и Топу, – сказала Канючка, не глядя на Механюка. – Потому что мне будет некому хлопать в ладоши, если их сожрет дракон.

Она развернулась и на трясущихся от страха ногах побрела в драконье логово, которое еще несколько минут назад было местом жительства прекрасного Пикника.

Канючка уже добрела до потрескавшейся лаковой столешницы комода, когда услышала сзади шаги Механюка.

– Знаешь, Канючка, я сказал, что логично отдать тебя дракону! – крикнул он ей в спину. – Но я не сказал, что это по-дружески. Потому что это не по-дружески. Это подло и трусливо.

Канючка остановилась и оглянулась. Механюк один-одинешенек стоял на качающемся мосту.

– Наверное, наука права. Но я никогда не брошу тебя дракону, Канючка. – Так сказал ученый Механюк и зашагал к Канючке, стоявшей уже на берегу дракона.

– Механю-у-ук, – сказала она капризно, и от этого привычного тона у Механюка стало легче на душе. – Механюк, – повторила капризная Канючка, – ты что, не видишь, как мы насорили на мосту?! Ну-ка стряхни крошки, чтобы дракон по следу не пошел!

Механюк радостно закивал. Он с таким рвением стал пинать кружевные румяные куски ботинком, что не заметил: мост качается все сильнее и сильнее. Механюк добрался до последнего лоскута самобранки, поднял его двумя руками, встряхнул, замахнулся и ка-а-ак кинет!

Кусок полетел вниз, в бездну, Механюк замахал руками и чудом удержал равновесие, а вот мост… Мост равновесия не удержал! Там, на далеком родном буфете, закачался выгнутый деревянный клюв моста, заскользил по столешнице и рухнул с нее вниз. А Канючка кинулась к соскальзывающему в бездну Механюку и дернула его за руку.

Они упали на лаковую поверхность комода. Отдышались и с опаской заглянули за край – в пропасть, где только что сгинул мост, соединявший их с родным домом.

– Знаешь, Механюк, – пристально разглядывая Механюка, вдруг заговорила Канючка совершенно нормальным тоном, – я бы тоже тебя ни за что дракону не отдала.

Механюк закрыл руками глаза и заплакал. Он плакал от раскаяния и благодарности.

– Потому что это нелогично. От тебя много пользы. Ты сумеешь вернуть нас домой, – вполне разумно добавила Канючка, сидя над незнакомой бездной, на черной потрескавшейся столешнице древнего комода, на враждебном и смертельно опасном берегу, где живет дракон с острым рогом и ядовитым зубом.

Глава 7. Первая ночь на чужбине, полная злоключений

Канючка и Механюк молча смотрели в темноту бездны. Они боялись, что если начнут разговор, то опять обидят друг друга.

– Знаете, друзья, а ведь это место очень похоже на наш дом, – ободряюще сказал Кладовкин. Он подошел к друзьям и сел рядом на краю черной как смоль столешницы.

– Ага, – поддакнул ему Топ Дорожкин. Он тоже подошел к друзьям, потому что стоять вдалеке одному ему было как-то неуютно. – Только тут немножко потемнее…

– И живет страшный дракон, – поглядывая на черный деревянный дом на вершине чугунного колеса, подхватил Механюк.

– И что-то страшно шумит, – прислушиваясь к страшному шуму, дрожащим голосом сказала Канючка.

Там, наверху, прямехонько над домом дракона, что-то действительно страшно зашумело-зашелестело. И этот шелест становился все страшнее, пока не перестал быть просто страшным, а превратился в ужасный.

– По-моему, дракон хочет нас прогнать, – шепотом предположил Кладовкин.

С крыши дома дракона прямо на друзей стремительно наползала огромная туча.

– А по-моему, – крикнул Механюк, – дракон хочет нас убить!

– Это не дракон, – со знанием дела сказал Топ Дорожкин. – Это Форс-Мажор.

– А Форс-Мажор друг дракону или нам? – стараясь скрыть страшное волнение, мужественно спросила Канючка.

– Форс-Мажор никому не друг. Это явление природы, которому на всех наплевать.

Топ был опытным путешественником и много чего знал про природные явления.

– Дорожкин! Не мямли! – приказала Канючка и даже притопнула ножкой (наверху дракон предостерегающе клацнул зубом). – Говори правду! – закончила Канючка шепотом.

Топ Дорожкин покорно кивнул.

– Форс-Мажоры, которые падают с неба, предвещают зловещие события, – тяжело вздохнув, сказал он.

Старая подушка, потревоженная упавшей в бездну лыжей, действительно очень походила на огромную тучу. И совершенно точно была Форс-Мажором. Подушка неотвратимо скользила вниз, пугая четырех новых обитателей черного комода.

– Она нас придавит! – взвизгнула Канючка.

– Ты что! – попытался успокоить ее ученый Механюк. – Тучи только кажутся комками, на самом деле они как привидения – сквозь них можно пройти.

Как хорошо, что Канючка этого не услышала из-за шороха тучи! А то бы Канючка, конечно, испугалась: все девчонки боятся привидений!

Но Канючка все равно испугалась: туча тяжелым мешком неслась на столешницу.

– Надо спасать Канючку! – закричал Кладовкин.

Он не верил в привидения и поэтому отлично понимал, что туча все-таки тяжелая. Трезор заметался по столешнице, увидел масляную лампу, схватил ее, перевернул и нахлобучил на Канючку.

Та взвизгнула и осела под тяжестью доспехов. Сквозь щелку между лампой и полом она увидела, как Топ Дорожкин и Механюк, считавший тучу невесомым привидением, схватили черный круг с музыкой и покатили его к предполагаемому месту приземления тучи.

И не ошиблись! Туча врезалась в ребро музыкального черного кружка, затрещала, развалилась надвое и стала посыпать черную столешницу белыми хлопьями.

– Снег! Это снег! – закричал Топ Дорожкин. Он все-таки не какой-нибудь буфетный житель, он – путешественник и много чего повидал на своем веку.

Его бывалый друг Прищепка начала радостно бегать в вихре кружащихся хлопьев и хватать их зубами.

А Кладовкин задумчиво бродил среди этого вихря, поднимая по очереди самые крупные хлопья и внимательно в них вглядываясь. Он бормотал:

– Интересно, это сокровище или нет?

– Опять ты за старое, Кладовкин, – укоризненно сказал Механюк. – Снег не может быть сокровищем, потому что он растает и от него ничего не останется.

– Нашел чем удивить, – пробурчал Кладовкин, – из-за вас от многих моих сокровищ почти ничего не осталось. – И он указал рукой на местами разодранную книгу о драконе, а потом как бы ненароком показал в пропасть – туда, где бесследно исчез его драгоценный блестящий клинок.

Топ Дорожкин вжал голову в плечи:

– Трезор! Я обязательно верну тебе твой клинок. Вот поведу вас домой через бездну, и он обязательно отыщется!

Прищепка выпустила из пасти особо крупную снежинку и с готовностью замахала хвостиком-пружинкой: ей уже не терпелось пойти в путешествие.

Но тут случилось невероятное! Видно, то самое, что предвещают все Форс-Мажоры.

Такое невероятное, что было непонятно – страшное оно или нет. Привычный мир Механюка, Дорожкина, Кладовкина и Канючки раскололся!

– Может, это конец света? – неуверенно предположил первооткрыватель. Но был неправ.

Одна из сторон их маленького света исчезла, и оттуда, где только что была эта надежная сторона, хлынул нестерпимый свет! А на фоне светлого проема проступил черный и грозный силуэт ВЕЛИКАНА!!!

Конечно, если бы маленькие обитатели чулана лучше знали жизнь, они бы поняли, что это никакой не ВЕЛИКАН, а всего-навсего БАБУШКА, хоть и тоже достаточно строгая. Привлеченная грохотом дедушкиных лыж, бабушка ворвалась в чулан и придирчиво осматривала произведенный беспорядок. Но ни ученый Механюк, ни пытливый Дорожкин, ни даже собиратель редкостей Кладовкин не имели о бабушках никакого представления. Зато о великанах в их мире слагались предания и легенды. Рассохшиеся табуретки наскрипывали, будто бы именно великаны создали этот небольшой и уютный мир. Именно великаны населили его драконами, Страшилками и придумали Темноту, чтоб было интересней.

А прохудившиеся лейки скрежетали, будто бы великаны создали и всю «всякую всячину», «всякую мелочь пузатую», к которым относились Механюк, Канючка, Трезор Кладовкин и Топ Дорожкин! И создали они их из всякой ерунды: комочков пыли, клубочков ниток, вывалившихся из старых шарфов, и прочих оскорбительно не важных предметов. Как к этому относиться, четверо друзей не знали. Они также не знали, как относятся великаны к столь незначительному творению своих рук: может, злятся на неудачный эксперимент? Или гордятся, что даже такие ненужные вещи пустили в дело? Поэтому на всякий случай они старались не думать о великанах, а жить, будто их нет. А уж если те появлялись на пороге их маленького мирка, то Кладовкин, Механюк и Дорожкин предпочитали не попадаться им на глаза. Не говоря уж о Канючке, которая предусмотрительно пряталась за своими стеклянными дверцами не только от великанов, но и от прочих Форс-Мажоров.

Вот и сейчас трое друзей юркнули в тень драконьего дома. И вовремя! Потому что над их привычным миром раздался голос, подобный раскатам грома:

– КАЖЕТСЯ, ЗДЕСЬ ЗАВЕЛИСЬ НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ! МОЖЕТ, УГОСТИТЬ ИХ ЯДОМ?

Конечно, четверым маленьким друзьям такое предложение показалось сумасбродным. Но они не стали вступать в дискуссию с великаном. Кто их знает, великанов? А вдруг, заметив возражающих друзей, он про яд передумает, а просто перебьет их мухобойкой?

Великан укоризненно покачал головой, отчего друзьям стало нестерпимо стыдно. И совсем страшно. И они зажмурились.

А когда они открыли глаза, нестерпимый свет исчез вместе с великаном. Привычный мир приобрел знакомые черты, но неприятный осадочек в душах Кладовкина, Топа и Механюка остался. Понятно, что ни о каком походе домой без прикрытия сейчас не могло быть и речи!!!

Канючка спряталась под своей лампой, не переставая дрожать и настороженно прислушиваться: неужели сейчас опять придется бояться?

– Значит, так, – сказала Канючка из своего медного укрытия. И голос ее прозвучал гулко и от этого особенно важно. – Хотя мне страшно жаль клинка Кладовкина и хотя это место совершенно не похоже на наш дом, никуда мы через пропасть не пойдем!

Она приподняла краешек лампы и посмотрела, какое произвела впечатление.

Результат ее устроил.

– Действительно! – воскликнул Кладовкин. – Что я, в самом деле, новых сокровищ себе не найду? Вон сколько ящичков и тайничков вокруг!

– И снег, кстати, не тает, – извиняющимся голосом сказал Механюк. – Можно переночевать в безопасности.

Друзья кинулись нагребать снег и собрали четыре уютных гнездышка.

– Канючка, вылезай, перина готова! – сказал Топ Дорожкин, приподнимая медную лампу за ручку. – Когда еще поспишь под открытым небом?

– Романтика! – добавил романтичный Кладовкин.

Канючка высунула нос в щелочку.

– И не вздумайте! – строго сказал Механюк. – Вам что, не хватило сегодня сюрпризов с неба?! Мы перенесем все тяготы, а Канючку спрячем!

И он с силой опустил край лампы на столешницу.

Канючка еле успела втянуть внутрь свой прелестный остренький носик. Внутри было так темно, что ей пришлось зажмуриться, чтобы не испугаться Темноты.

– А как же романтика? – дрожащим голосом спросила Канючка из-под лампы.

– Это романтика для настоящих мужчин, а не для девчонок, – объяснил Механюк перевернутой лампе.

– Будем охранять Канючку, – приказным тоном сказал Механюк, обернувшись к друзьям.

Друзья огляделись. Теперь уже идея переночевать в мягких гнездышках в тени дома дракона и под чужим небом, с которого так и сыплются Форс-Мажоры, не казалась им такой чудесной.

– Надо лечь вокруг Канючки и спать чутко, – сказал Механюк.

Кладовкин кивнул. Ему всегда становилось спокойнее, когда кто-то говорил уверенным голосом, даже если вокруг все было страшным и непонятным.

Топ Дорожкин тоже кивнул. Спорить с Механюком он не стал. Он был путешественником и хоть путешествовал всегда только с верной Прищепкой, все равно знал: в походе главное – хорошие отношения.

Друзья дисциплинированно зарылись в пушистые гнезда, дисциплинированно положили лапки под щеки, и через минуту Механюк и Дорожкин дисциплинированно спали чутким сном.

А Кладовкин не спал, ворочался. Сначала он решил, что ему страшно. Он оглядел мир вокруг: все по-старому, ничто не предвещает великанов. Он вгляделся в черный силуэт драконьего дома – тихо. Он вслушался в эту тишину: не слышно ли лязга драконьих зубов? Нет, не слышно. И все же осторожный Трезор в глубине души подозревал, что здесь, на гладкой столешнице, они – слишком легкая добыча для любых Форс-Мажоров!

И хоть ему было неимоверно стыдно перед дисциплинированными друзьями, он вскочил и понесся прочь! На бегу он убеждал себя, что ему не дает спать мысль о сокровищах!

Стоп! Как же он мог забыть про Канючку? Кто же будет ее охранять, если некоторые спят чутким сном?!

Кладовкин на цыпочках подкрался к лампе.

– Канючка! – позвал он шепотом. Трезор надеялся, что Канючка, как и остальные его друзья, тоже дисциплинированно спит, а значит, не заметит, что ее никто не охраняет.

– Кладо-овкин, это ты? – раздался дрожащий и полный слез шепот из-под лампы.

– Да, а ты что не спишь? – спросил удивленный Кладовкин.

– Уснешь тут, когда ничего не видно, – обиженно прошептала Канючка. А потом как закричит: – Да открой же ты меня, глупый Кладовкин!

– Ты чё так орешь? – опешил Кладовкин и стал поднимать лампу, с опаской поглядывая на друзей: не разбудил ли, не нарушил ли правила?

Нет, не разбудил. А значит, никто не узнает, если даже Кладовкин что и нарушил.

Канючка выбралась из своего надежного укрытия, отряхнулась и сказала:

– Знаешь, Кладовочкин, гораздо страшнее сидеть в надежном укрытии и ничего не видеть, чем в самом опасном месте, где хороший обзор. – И совсем уж беспечно добавила: – Ну? Чем ты меня развлекать будешь?

Кладовкин покачал головой: вот девчонки! Уже и про дракона забыла, и про Форс-Мажора! И даже про ВЕЛИКАНА!!! На всякий случай Трезор решил и сам о них не думать, чтобы не бояться.

– Ну вообще-то у меня была одна идея… сокровища искать, – смущенно сказал Кладовкин. Он опасался, что его заподозрят в боязни великанов. А кроме того, он все-таки сильно стеснялся своей любви к материальным ценностям. Это было так неромантично.

– Ой, Кладовочкин!!! Какой же ты романтичный! – завопила Канючка и кинулась на шею Трезору.

Кладовкин смущенно оглянулся на спящих друзей.

– Не укрытие, не еду, а сокровища! Ты прямо поэт! Или пират! – не унималась Канючка.

– Да ладно тебе, – засмущался Кладовкин, оторвал от своей шеи лапки Канючки и сказал: – Идем, только чур тихо!

Канючка с готовностью кивнула и устремилась вперед. Скользя по темной-претемной столешнице в тени логова дракона, она напевала: «Семнадцать человек на сундук мертвеца и бутылка рому, йо-хо-хо!» – и при этом весело подпрыгивала вокруг Трезора. А Трезору каждый шаг давался нелегко. Он пугался шума, производимого его подругой: ведь, как известно, именно шум привлекает великанов и драконов! А еще он пугался кровожадности Канючки. Но еще больше он пугался ее пиратской жадности: он думал, по какому принципу они в случае чего будут делить с Канючкой сокровища.

Механюк проснулся от нехорошего предчувствия. И это предчувствие его не обмануло: в сторону бездны, завывая, двигались два черных силуэта. Механюк поглубже зарылся в гнездышко: ему нужно было время, чтобы придумать какое-нибудь научное объяснение зловещим фантомам.

Тем временем два зловещих фантома (а это были конечно же Канючка и Кладовкин) добрались до чугунной качалки под драконьим домом. Кладовкин остановился и призадумался.

– Так-так, – пробурчал он себе под нос, – неплохое укрытие. Прямо под собой нас дракон не заметит и в случае чего неприятеля отпугнет…

– Что ты там бормочешь, Кладовкин? – поинтересовалась притихшая Канючка. – И зачем притащил меня к страшному дракону?! Хочешь, чтобы он меня сожрал, а сокровища тебе достались?

– Как ты могла так подумать, Канючка? – покраснел Кладовкин: ведь не попади они в такие ужасные передряги, он бы именно так и подумал!!!

– Ты что, не знаешь, что драконы всегда скрывают несметные сокровища? – спросил он подружку.

– Да ты что?! – завопила потрясенная Канючка.

Не успел Кладовкин и глазом моргнуть, как его трусливая напарница юркнула под чугунную платформу.

Раздался треск, Канючка закричала:

– Ой-ёй-ёй!

И голос ее куда-то провалился!

– Что я наделал?!! – завопил Кладовкин. Он уже не сомневался, что дракон их пронюхал и теперь Канючкины «ой-ёй-ёй» доносятся из его брюха!!!

Кладовкин не раздумывая рванул вперед, ведь пути назад без Канючки ему все равно не было!

Опять раздался треск! Столешница под Кладовкиным зашаталась, он заскользил в темноте и провалился в темную нору:

– Ба-бах!!!

– Кладовкин, где мы? – раздался рядом дрожащий голосок Канючки.

– Это случайно не дракон нас съел? – с наигранной беспечностью спросил Кладовкин.

– Да-а, до Механюка тебе далеко, – укоризненно прошептала Канючка, – не может быть дракон наверху, а брюхо внизу. Это его сокровищница, понимаешь?!

– Ничего не вижу! Но чувствую: сокровищ полно! – воскликнул Кладовкин исключительно для того, чтобы успокоить Канючку.

– Так чего мы ждем?

Кладовкин еще раз удивился легкомыслию девчонок. Но долго медлить не стал: мысль о дележе сокровищ погнала его в темноту, вслед за Канючкой.

Та уже вовсю шуршала в темноте, время от времени радостно повизгивая.

Когда Кладовкин разглядел в сумраке подземелья силуэт Канючки, ему стало ясно, что проблем с дележом сокровищ у них с Канючкой не возникнет. Дело в том, что капризной девчонке нравилось то, о чем Трезор ни капельки не пожалел бы. А может, ему просто ничего не было жалко для прелестной Канючки.

Сначала Канючка беспечно набивала кармашки сломанными перламутровыми пуговицами, а потом вдруг радостно обернулась к Кладовкину:

– Кладовочкин! Я тут для тебя такую прелесть подыскала!!!

«Прелестью» оказался… гвоздик. Серенький такой, невзрачный. Не то что утраченный в бездне сверкающий клинок! Но Канючка так восторженно протягивала Трезору находку и так уверенно шептала: «Ведь это то, что тебе надо! У тебя опять будет клинок!» – что Кладовкину было как-то неудобно сказать, что серенький гвоздик на сокровище, а уж тем более на оружие, которым можно поразить свирепого дракона, никак не тянет.

Поэтому он достаточно фальшиво обрадовался «клинку». Тут его наметанный глаз разглядел в темноте сияние: так сияют драгоценные камни на рукоятях волшебных мечей! Он с головой зарылся в содержимое приоткрытого сундучка с надписью «Зубной порошок», ухватился за огромный бриллиант… Вот-вот вытащит он на свет зачарованный меч!..

Нет! Не вытащит! Потому что он уже вытащил. Никакой это был не меч с драгоценной рукоятью. То ли пояс, то ли ободок… Ну зачем на такую бесполезную вещь тратить сверкающий камушек?!

– Дешевка, – сказал Кладовкин и равнодушно откинул находку через плечо – туда, где ковырялась в залежах сокровищ Канючка.

Шорох прекратился. Раздалось сопение, переходящее во всхлипывания.

– Канючка, милая… Я тебя задел? – взвыл от горя Трезор, обернулся и… обомлел!

Перед ним стояла… принцесса Канючка! А на голове у нее сияла корона с самоцветом, которую так неосмотрительно выкинул Трезор!

Надо сказать, когда-то бабушка считала эту корону колечком, а потом оно стало ей мало. Зато теперь оно отлично сидело на голове Канючки.

Кладовкин сделал шаг назад, чтобы оглядеть Канючку во всей красе, потом еще шаг…

– Блямс! Ой! – это Кладовкин оступился и рухнул на спину.

– Теперь я понимаю, что такое «рухнуть от удивления», – удовлетворенно сказала принцесса. А потом милостиво добавила: – Можешь лежать в моем присутствии.

Лежать Кладовкин не хотел. А встать не мог. Что-то крепко схватило его за спину, затылок и ноги.

– Кто это? – прохрипел Кладовкин.

– Это я, прекрасная, – продолжала о своем девичьем Канючка, поправляя корону.

– Не сомневаюсь. А меня кто держит? Посмотри! – взмолился Кладовкин.

– Я боюсь, – нерешительно сказала Канючка. – Вдруг оно тебя отпустит, а меня схватит? – Но все-таки начала осторожно подкрадываться и заглядывать под Кладовкина. – Это змей, – деловито сообщила Канючка, выпрямившись, – он лежит клубочком, а тебя липким боком держит.

– Я боюсь, – признался Кладовкин.

Канючка кивнула:

– Я сейчас отбегу подальше, а ты пока полежи.

И она исчезла в глубине ящика.

А Кладовкин так и лежал, приклеенный к хитроумному змею, размышляя, как скоро этот змей его слопает. Ведь в том, что змей изголодался в пустынном подземелье, набитом несъедобными сокровищами, Трезор не сомневался.

На самом деле никакой это был не змей. Это была клейкая лента, которую бабушка летом вешала на форточку, чтобы поймать мух. Надо сказать, что лента не ела даже мух. Она просто их держала – такая у нее работа.

– А-а-а! – раздалось из дальнего угла.

Конечно, это вопила несчастная Канючка, бежавшая со всех ног от липкого змея.

– Оно на меня смотрит! И сейчас меня съест! – раздался ее обреченный голосок.

Ну уж этого Кладовкин никак допустить не мог: чтобы их с Канючкой съели в разных местах! Ее даже некому было за руку взять, чтобы она не боялась!

Он рванулся изо всех сил, штаны у него затрещали, но это все, что осталось липкому змею!

Как бежал Кладовкин на вопли Канючки! Как он выставлял вперед свой пусть и неказистый, но острый клинок!

– Я вижу тебя, Канючка! – завопил он в темноту, хотя вовсе ее не видел.

– А его видишь? – дрожащим голосом спросила Канючка.

А его он увидел! Его круглые глаза! И толстое глиняное тело! Жаль, что слишком поздно – не успел затормозить и спрятаться.

Кладовкин стремительно пролетел мимо Канючки и со звоном врезался прямо в толстое глиняное брюхо!

– Какой ты смелый! – охнула Канючка.

– Я бою-у-усь! – одновременно с ней заревел Кладовкин.

– Бо-о-ом! – одновременно с ними загудело чудище… А потом сказало вдруг: – Крак! – И посыпалось на Кладовкина грудой мелких глиняных осколков.

– Что это было? – ошарашенно спросил Кладовкин.

– Подвиг, – убежденно ответила Канючка.

Конечно же никакой это был не подвиг. Это была старая глиняная копилка, в которой когда-то давно маленький папа хранил мелкие монеты, чтобы покупать газировку. Но потом трехкопеечные монеты отменили, газировки не стало, и копилка со страшными глазами поживала себе в ящике, пока не встретилась на свою беду с твердым лбом Кладовкина.

Теперь Кладовкин стоял по колено в осколках, а вокруг валялись медные колеса.

– А это что? – спросил он, показывая на гигантские трехкопеечные монеты. Кладовкин, как известно, обладал чутьем на сокровища, и чутьем эксперта он угадал, что кругляшки теперь не представляют никакой ценности.

– Это награда за подвиг! – сообразила Канючка.

И монеты прямо на глазах стали набирать ценность.

– А что мы с ними сделаем в этом пустынном краю? – опять спросил Кладовкин.

– Откупимся от дракона! – уверенно сказала принцесса.

Как всякая принцесса, она ни на миг не забывала о драконе. Ведь ни для кого не секрет, что больше всего у драконов зуб именно на принцесс.

Кладовкин выбрал самое большое медное колесо (это были целых пять копеек – на них папа мечтал прокатиться на метро в тот день, когда ему разрешат поехать одному) и пыхтя запихал колесо за пояс того, что осталось от штанов. Получился неплохой щит.

– Надо тебе какую-то одежду поприличней купить. На сдачу от выкупа дракону, – критично оглядев своего друга, сказала прекрасная Канючка.

– Что деньги зря тратить? – пробурчал экономный Кладовкин. – Вон вокруг сколько добра.

Кладовкину повезло даже больше, чем он ожидал: он не только сэкономил монету, он нашел настоящие доспехи! Когда-то в незапамятные времена дедушке подарили фляжку, но она прохудилась, и дедушка больше не мог в ней ничего хранить. Это была настоящая удача! Ведь если бы она не прохудилась, Кладовкин не смог бы в ней ходить, а мог бы только качаться внутри, как какая-нибудь несерьезная неваляшка! К доспехам даже шлем был приделан цепочкой: чтобы рассеянный Кладовкин не потерял его вместе с головой.

– Ты в этом костюме толстоват, – заметила Канючка.

– А то! – с гордостью согласился Трезор. Ему теперь никакой глиняный гигант не был страшен!

Для надежности Кладовкин опоясался медной проволокой, найденной тут же: за эту проволоку он заткнул клинок, и на фоне роскошных доспехов серость клинка бросалась в глаза еще больше!

– Ну что? – спросила Канючка. – Теперь идем к дракону?

Кладовкин замялся.

– Надо накопить приятных впечатлений перед таким испытанием, – авторитетно сказал он подруге и пошел накапливать.

Перед самым выходом из ящика он нашел прекрасную штучку: маленький такой стеклянный кувшинчик, закрытый с одной стороны железкой. А внутри кувшинчика, надежно спрятанные, сидели маленькие волоски.

– Ух ты, лампочка! – радостно воскликнул Кладовкин. Вот это сокровище так сокровище!!! – Канючка! Ты не знаешь, как она включает… – обернулся к подружке Трезор и ужаснулся.

На него надвигалось белое-пребелое привидение!

Волосы на голове у Кладовкина встали дыбом. Если бы на нем не было тяжеленных доспехов, он бы позорно бежал, забыв про сокровища и Канючку!

– Здо́рово, правда? – заговорило привидение человечьим голосом. И этот голос очень напоминал Канючкин.

– Что ты сделало с Канючкой, поганое чудище?! – закричал Кладовкин. К этому времени он вспомнил, что на нем надежные доспехи.

– Что, мне не идет? – расстроилось привидение и сдернуло с себя капюшон.

Под капюшоном нашлось личико Канючки, целое и невредимое.

– Какое счастье! – облегченно вздохнул Кладовкин. Он действительно обрадовался, что все решилось само собой и ему не пришлось драться.

– Вот именно! – кивнула Канючка. – Представь: я буду спать на простынях, как принцесса! А вы будете спать под открытым небом, как дураки, и охранять пустую лампу!

– Простыни… – изумленно повторил закованный в железную фляжку Кладовкин. Вид у него был до такой степени дурацкий, что Канючке стало стыдно.

– То есть я хотела сказать: как настоящие мужчины, – нашлась принцесса и смущенно поправила съехавшую корону.

И опять нырнула в темную глубину: сворачивать наглаженные клетчатые, цветастые и белые с вышивкой простыни.

А изумленный великосветскими замашками своей старой знакомой Кладовкин остался изумленно разглядывать зажатую в лапках лампочку.

– Стоять! Не двигаться! – вдруг раздалось сверху.

Канючка нырнула в ворох простыней, а Кладовкин прижал к железному брюху хрупкий кувшинчик лампочки.

В подземелье торжествующе заглядывал Механюк. Он не нашел никакого научного объяснения двум странным завывающим силуэтам, встреченным на черной-пречерной столешнице, и поэтому сделал то, что делают не очень ученые существа: решил все проверить на собственной шкуре.

– А-а-а, это ты, Кладовкин, – разочарованно протянул Механюк, – втихаря сокровища ищешь…

– Я… это… решил вот лампочку Канючке раздобыть. – Кладовкин помахал над головой лампочкой. – А то ей, бедной, темно в укрытии сидеть.

– Ты, Кладовкин, рыцарь, – уважительно покачал головой Механюк.

– Заметно, правда? – самодовольно спросил Кладовкин, постукивая по доспехам. – Только вот не знаю, где она включается…

– Ну, это понятно: ты же рыцарь, а не ученый, – сказал Механюк. – Давай ее сюда.

– Нет, – решительно возразил Кладовкин. – Я сейчас вылезу и покажу.

Он выбрался на столешницу, не забыв при этом размотать с пояса проволоку и свесить ее хвост в подземелье: ведь не мог же он, рыцарь, бросить принцессу в темноте.

– Завтра утром разберемся, как ее подключить, – с энтузиазмом заявил Механюк, шагая в ногу с Трезором.

– Нет, – снова возразил Кладовкин. – Днем и так будет светло. Свет Канючке сейчас нужен.

Механюк посмотрел на Трезора с еще большим уважением.

– Кстати, мне показалось, что с тобой кто-то шел рядом, – сказал Механюк. – Ты не заметил?

Кладовкин растерялся: он знал, что Механюк страшно огорчится из-за того, что он выпустил Канючку из надежного укрытия и подверг ее опасности.

– Заметил, – кивнул Кладовкин, – это было, это было… привидение!

Механюк остановился и стал испуганно озираться.

Сзади за ними плелось привидение!!!

– Ты настоящий рыцарь, – выдохнул Механюк и побежал в сторону гнездышек…

* * *

– Так, так! – суетился среди родных гнездышек Механюк. – Нам нужен свет, нам позарез нужен свет!

– Ну так включай же скорее! – Кладовкин протянул ученому другу лампочку.

– Если бы ты был не таким смелым, я бы сказал тебе, что ты глупый, – укорил его Механюк. – Лампочке надо питание, она сама по себе не горит.

– Если бы ты не был таким ученым, я бы подумал, что ты боишься темноты и привидений, – ответил ему Трезор.

– Вот еще, – уязвленно буркнул Механюк, – привидений не бывает.

– Тогда пойдем искать питание, – предложил Трезор.

Сзади звякнула о столешницу масляная лампа, и сразу же из-под нее раздался ехидный голосок Канючки:

– Какой же ты неромантичный, Кладовочкин. Вместо сокровищ ищешь питание!

– Это не я, это Механюк, – смутился Кладовкин.

– Нет-нет, – торопливо возразил Механюк, – это Кладовкин!

– Потому что я умный? – спросил Трезор Кладовкин.

– Потому что ты в доспехах, – с опаской озираясь, прошептал Механюк.

– Тогда я пошел, – гордо постучал себя в железную грудь Кладовкин.

– Только ты… это… поосторожней, – напутствовал его Механюк.

– Ой, какой же ты все-таки романтичный! – восторженно пропищала перевернутая масляная лампа.