Текст книги "Двуглавый Орден Империи Росс. Магия изначальная"

На «публику» я одним глазом глянул, хотя, и так понятно. Ну, если я впечатлён, то они просто охренели. Это же только лет через сто напишут, и, по-моему, не для рояля, а вообще для скрипки. А сейчас это звучит как какое-то чудо. Вот так вам, маги недоделанные!

Когда Лерка заканчивает, сначала просто наступает тишина. Ну, понятно – все просто в а… абалдели, в общем. Потом один из юнцов стоящих у рояля с охреневшей от счастья рожей начинает громко хлопать, широко размахивая при этом руками. Почти сразу подключаются все остальные. Все. Те, что сидели на диванах тоже.

Они все подходят к инструменту и окружают нас с Леркой. Наперебой они выкрикивают «Браво!», «Восхитительно!», «Бесподобно!», «Блистательно!», «Это просто восторг!» и что-то ещё.

Я смотрю на Татьяну.

– Великолепно! – говорит она Лерке.

– Вы думаете? – спрашивает у неё Лерка.

– Да, помилуйте! Валерия Константиновна! – Татьяна молитвенно складывает руки на груди. – Я никогда такого не слышала! – и, обращаясь к остальным: – Господа! Правда же, головокружение какое-то?

Снова несколько восторженных выкриков про охрененность сыгранного, а блондинка, та, что сидела на диване между шатенкой и брюнеткой, кстати, они тоже теперь здесь стоят, заявляет на полном серьёзе:

– У нас в Челябинске так никто не сумеет! Это… – она пытается подобрать подходящее слово, но слово не находится, она зависает с широко раскрытыми от восхищения глазами.

– Это виртуозно, господа! – произносит тот парень, который первым начал хлопать. – Мы с батюшкой в Тобольск ездили к деду, так вот там как раз довелось нам слушать Людвига Анизье…

– Самого Людвига Анизье? – словно не веря своим ушам, воскликнула блондинка. – Говорят, что он играет просто бесподобно!

– Сударыня, – обратился к ней парень, ездивший к деду. – Ещё час назад я бы и сам Вам это сказал. Но теперь… После того, чему мы все только что были свидетелями… Язык не повернётся!

Потом видимо смутившись от смелости своего же заявления добавил:

– Он, конечно, вдохновенно музицировал, но чтобы вот ТАК!..

– Жаль… – промолвила блондинка, как будто она уже собралась на концерт этого Анизье, а ей сказали: «Не ходи! Лажа!»

– Агата! – одёрнула её брюнетка, с которой они на диване сидели. – Что ты такое говоришь?! Валерия Константиновна, Вы просто великолепно играли!

А парню, который в Тобольск ездил, Лерка походу понравилась, вон хвост как распушил, глаз с неё не сводит. Я решил с ним немного поговоить:

– А этот Анизье, он там с концертами выступал?

Паренёк задумался, я наверное, что-то непонятное сказал. Хотя, чего тут не понять можно? Но дедушкин внук уже справился:

– Его Светлейший князь Аслан Юрьевич приглашал. Мы с отцом имели честь присутствовать на приёме в его дворце! – с этими словами этот меломан-путешественник в такую гордую позу встал, словно ему сам Киркоров в доме у Абрамовича руку пожал.

А перец этот продолжал хорохориться:

– Забыл представиться, барон Мнишек Влади́слав Карлович! – и головой так, с понтом отрекомендовался.

Глава 10

Спустившись в фойе я увидел господина Мозеля. Он тоже меня увидел и приветливо улыбнулся:

– Добрый вечер, господин Александр!

– Здравствуйте! – я забыл, как зовут нашего гостеприимного хозяина, поэтому по имени-отчеству обращаться и не стал. – Господин Мозель, а что это за прелестная музыка звучит сейчас?

– Да помилуйте, Александр Константинович! – натуральнейшим образом изумился владелец «отеля». – Ведь это же сестрица Ваша музицирует!

– Да ну! – я тоже изумился, но я больше прикидывался, чем удивлялся. – А я-то думаю, что-то мотивчик такой уж больно знакомый? А это Лерочка!

– Если Вы её ищете, – сказал Мозель. – То они сейчас в большой гостиной. – И он указал направление, куда идти. Ну, в хорошем смысле, конечно.

Пройдя по коридору саженей семь-восемь в сторону дверей, из-за которых доносились «чарующие звуки», я про себя отметил, что так и смог опознать мелодию. Название-то ладно, про автора просто молчу, где мог слышать, вот что я никак не мог вспомнить. Нет, понятно, конечно, что слышал я это где-то в нашем мире. Но вот откуда оно, из фильма какого, или просто переложение старых мелодий на новый лад. Так называемые «вариации на тему»… ну, вот никак. Знакомое что-то, а вспомнить не могу. Хотя, не такой уж я и знаток, по правде-то…

Одна из половинок двустворчатой двери слегка приоткрыта. Я осторожно приоткрыл её ещё сильней. Чтоб голова пролезала. Ну, и просунул её. В смысле голову.

Моему взору открылся зал, я бы сказал, пятнадцать на двадцать пять метров. Блин! Опять метры! Аршины здесь и сажени! Наверное… А в аршинах? Да чёрт с ними, с аршинами этими! Не до них сейчас!

Я осматривал зал. Никаких поддерживающих колонн в нём при беглом осмотре не наблюдалось, не обнаружилось и при более пристальном, потому что их попросту не имелось, не существовало, не было, короче.

Подивившись отсутствию несущих конструкций в центре довольно-таки большого помещения, я подумал, что здесь, возможно, придумали способ делать длинные и прочные перекрытия. Да, что это я?! Тут же строевого леса полно. Сосны в три обхвата! Вот тебе и перекрытия! Забиваю себе башку хернёй всякой, строитель, длин!

Пока я про всякие фермы, балки и перерубы думал, попутно всё-таки заметил, что потолки здесь, в смысле в этом зале, выше, чем в нашем номере. Метра три с половиной… Пять аршин!

А! Ну, да! Когда на второй этаж поднимаешься, там на лестнице ступенек тридцать. Вот! Чё-то гоню я уже…

Народу в зале было человек десять-двенадцать. Кто-то сидел на диванах и стульях, в изобилии наличествовавших в помещении, сидели в основном девушки. Четверо или пятеро молодых людей столпились у рояля, за которым восседала искомая госпожа Малиновская. Рядом я не без удовольствия заметил Татьяну. Она стояла лицом ко мне, и весь её вид говорил о том, что… В общем, нравилось ей как Лерка играет.

Я вошёл. Татьяна заметила моё появление и что-то сказала. Лерка тут же бросила свой рояль и, повернувшись ко мне громогласно произнесла:

– Господа! А это – Саша – мой старший брат!

Я остановился и несколько напряжённо оглядел присутствующих. Представляться никто не кинулся, и я, расслабившись, двинулся к Лерке. Краем глаза всё-таки осматривая присутствующих. Ибо как сказали в фильме «Легенда номер семнадцать», видеть нужно и своих, и чужих, и блондинку в третьем ряду.

Блондинок я «насчитал» трёх, две сидели на диване напротив входа рядом с каким-то блондином, а одна вместе с двумя брюнетками, или шатенками, не разобрал, на другом диване ближе к роялю. Из своих здесь находились только Лерка с Татьяной. А вот все остальные присутствующие были для меня пока ещё чужие.

По мере приближения я заметил, что молодые люди возле рояля, и впрямь ещё молоды. Моложе нас с Леркой уж точно. Да им на вид было лет по пятнадцать. Салажня! И я решил держать марку. Подойдя к «сестре», я бережно взял её правую руку, просто она сидела ко мне правым боком, поднёс к губам, одновременно наклоняясь сам, и нежно, но очень буднично поцеловал её пальцы. Потом так же неспешно разогнувшись, посмотрел ей в глаза, и бархатным голоском осведомился:

– Что ты сейчас играла, душа моя?

«Душа моя» не дрогнув ни единым мускулишкой на мордашке, сообщила, похоже, только мне:

– Вальс «Голубой Дунай».

– Вот как? – недоумённо брякнул я. И тут же смущённо добавил: – Представь, я не узнал.

Я не считал себя знатоком музыки, но «Голубой Думай» я знал. Ну, в том смысле, что я бы смог его опознать, если бы услышал. Чёрт! Так я ведь сейчас Лерку подставил перед «публикой», типа она играет не правильно. Но она и сама неплохо выкрутилась:

– Саша, да как же ты его узнаешь?! Ведь он и написан-то не для фортепиано, а тут не рояль и даже не пианино. Это же клавикорд. Он звучит совсем по-другому.

– Серьёзно? – спросил я с озабоченным видом, как будто и в самом деле что-то понимал.

– Да-а-а… – она сделалась грустной-грустной. – Видишь, ты даже не узнал, дедушкин любимый вальс… – она чуть-чуть помолчала, чтобы все могли проникнуться. – Я прямо не знаю, как быть со всем остальным. Ещё чего доброго, господа подумают, что я играть не умею.

– Ну, что ты такое говоришь?! – я должен был её как-то «утешать», но понятия не имел, в чём состоит проблема, из которой Лерка тут собирается трагедию создать.

– Господа! – с извиняющимся выражением лица обратилась она к присутствующим. – Меня учили играть на другом инструменте… – тут она начала чуть-чуть приободряться. – У фортепиано и строй другой и клавиш больше.

Про клавиши я сразу заметил, что их чуть ли не вполовину меньше, да вообще роялина эта какая-то не правильная. Может на ней точно не стоит играть? А Лерка продолжала, вроде бы и оправдываясь, но уже уверенно:

– У фортепиано звук по-другому извлекается, здесь на клавикорде такой щипок по струне делается, – и она пальчиком показала как. – И поэтому тут нельзя громче или тише играть. А на рояле или на пианино… – похоже до Лерки дошло, что она сейчас много лишнего сказала. – На фортепиано, в общем, там молоточки по струнам ударяют, там можно…

Она помолчала, ожидая хоть какой-то реакции от публики, но те явно не врубались. Да, чё они?! Я ни хрена не врубался!

– И очень быстрые вещи тоже не получатся, – подытожила пианистка.

Но это я только подумал, что она подытожила, она же глядя на меня выдала:

– «Полёт шмеля»… – и так выразительно развела руками, как будто это произведение погибло навсегда. – Там же везде шестнадцатые доли, а в некоторых местах и тридцатьвторые и даже шисятчетвёртые…

Что такое «полёт шмеля», я тоже знал. Вернее я знал как оно звучит. Батя как-то раз дал послушать, как его на гитаре какой-то мэн лабал. Бали-и-ин!!! Реально впечатляет! Вертуоз!

Стоп! Она чё?! Она «полёт шмеля» на этой роялине сыграть может?! Наверное, может. Не могла бы не говорила. Так чё?! Пусть играет тогда. Получится – хорошо, не получится – всё равно все увидят, что она хотя бы не врёт.

– Валери! – говорю. – Ты не узнаешь, пока не попробуешь. Попробуй!

– Думаешь? – с надеждой в голове вопрошает Валери.

– Просим! Просим! – с энтузиазмом восклицает «публика».

– Давай! – проникновенно говорю я.

Приободренная Лерка вновь поворачивается к инструменту, и…

Нет, тот чувак с гитарой он, конечно, крут и всё такое… но он там, в телевизоре. А это же здесь! Вот прямо тут, руками потрогать можно! Человек, с которым целый год знаешься, на лекциях вместе… пива там попить опять же… И вдруг вот она так запросто: «У меня не получится…» только что не плача… А сама!.. Бли-и-ин! Ну, если это не «получилось», то я тогда Джевахарлал Неру!

На «публику» я одним глазом глянул, хотя, и так понятно. Ну, если я впечатлён, то они просто охренели. Это же только лет через сто напишут, и, по-моему, не для рояля, а вообще для скрипки. А сейчас это звучит как какое-то чудо. Вот так вам, маги недоделанные!

Когда Лерка заканчивает, сначала просто наступает тишина. Ну, понятно – все просто в а… абалдели, в общем. Потом один из юнцов стоящих у рояля с охреневшей от счастья рожей начинает громко хлопать, широко размахивая при этом руками. Почти сразу подключаются все остальные. Все. Те, что сидели на диванах тоже.

Они все подходят к инструменту и окружают нас с Леркой. Наперебой они выкрикивают «Браво!», «Восхитительно!», «Бесподобно!», «Блистательно!», «Это просто восторг!» и что-то ещё.

Я смотрю на Татьяну.

– Великолепно! – говорит она Лерке.

– Вы думаете? – спрашивает у неё Лерка.

– Да, помилуйте! Валерия Константиновна! – Татьяна молитвенно складывает руки на груди. – Я никогда такого не слышала! – и, обращаясь к остальным: – Господа! Правда же, головокружение какое-то?

Снова несколько восторженных выкриков про охрененность сыгранного, а блондинка, та, что сидела на диване между шатенкой и брюнеткой, кстати, они тоже теперь здесь стоят, заявляет на полном серьёзе:

– У нас в Челябинске так никто не сумеет! Это… – она пытается подобрать подходящее слово, но слово не находится, она зависает с широко раскрытыми от восхищения глазами.

– Это виртуозно, господа! – произносит тот парень, который первым начал хлопать. – Мы с батюшкой в Тобольск ездили к деду, так вот там как раз довелось нам слушать Людвига Анизье…

– Самого Людвига Анизье? – словно не веря своим ушам, воскликнула блондинка. – Говорят, что он играет просто бесподобно!

– Сударыня, – обратился к ней парень, ездивший к деду. – Ещё час назад я бы и сам Вам это сказал. Но теперь… После того, чему мы все только что были свидетелями… Язык не повернётся!

Потом видимо смутившись от смелости своего же заявления добавил:

– Он, конечно, вдохновенно музицировал, но чтобы вот ТАК!..

– Жаль… – промолвила блондинка, как будто она уже собралась на концерт этого Анизье, а ей сказали: «Не ходи! Лажа!»

– Агата! – одёрнула её брюнетка, с которой они на диване сидели. – Что ты такое говоришь?! Валерия Константиновна, Вы просто великолепно играли!

А парню, который в Тобольск ездил, Лерка походу понравилась, вон хвост как распушил, глаз с неё не сводит. Я решил с ним немного поговоить:

– А этот Анизье, он там с концертами выступал?

Паренёк задумался, я наверное, что-то непонятное сказал. Хотя, чего тут не понять можно? Но дедушкин внук уже справился:

– Его Светлейший князь Аслан Юрьевич приглашал. Мы с отцом имели честь присутствовать на приёме в его дворце! – с этими словами этот меломан-путешественник в такую гордую позу встал, словно ему сам Киркоров в доме у Абрамовича руку пожал.

– Но ведь князь Аслан Юрьевич умер! – напомнил ему парень стоящий рядом.

– Он в феврале умер, а мы по осени там были! – разъяснил этот перец.

И, надувшись весь из себя такой важный пельмень, продолжил хорохориться:

– Ах, простите, я не представился, барон Мнишек Влади́слав Карлович! – и головой так, с понтом отрекомендовался.

Чех что ли? Или болгарин? Да, хрен с ним! Ба-аро-он!

Следом за этим югославским аристократом начали представляться и остальные. Как оказалось рядом с роялем, который Лерка упорно называла клавикордом, изначально стояли исключительно дворяне. В таком порядке Кирилл, Дмитрий и Евгений, а вот кто из них Трынов, а кто Кокорин из башки вылетело напрочь.

Блондинка Агата, поклонница местной знаменитости с французским именем Людвик Анизье, шикавшая на неё брюнетка Зинаида и, сидевшая рядом с ними шатенка Лариса, тоже вышли из благородных семейств, проживавших в Челябинске.

Блондины с дивана из купеческих. Аристарх и его сестра Ираида дети купца второй гильдии то ли Соболева, то ли Савельева. А Таисия – кузина ихняя, папенькина племянница. Они приехали аж из Перми.

Станислав, Галина и Матвей тоже родственники и тоже купеческие дети. Их фамилию я запомнил по двум причинам. Во-первых, дружбан у меня был Лёха Кулаков, а во-вторых, они из Тюмени. Да-да. И прибыли они с тем самым обозом, два дня назад. Ну, то есть они, конечно же, не говорили, что с тем самым, это уже я сам два и два сложить догадался. Возможно, мне показалось, спрашивать я не стал, но было очень похоже, что Галина постарше парней. Наверное, родня её одну не отпускала, а с братьями, вроде как можно.

Австро-венгерский барон, или баран, не знаю как правильно, не преминул поддеть «купчишек».

– Я слышал, кого-то из ваших сегодня на рынке славно попотчивали.

– Что Вы имеете ввиду, Ваше благородие? – спросил побледневший Станислав, или Матвей, я пока не запомнил кто из них кто.

– Да как же?! – делано изумился «земляк» Дракулы. – Сказывают, вышел сегодня на рынке кто-то из тюменских, то ли Иван, то ли Степан на кулачный бой, – слово «кулачный» он специально выделил. – Ну, и получил на орехи.

– Быть не может, чтобы Ивана Потапова кто-то на кулаках победил! – воскликнул второй из тех, которых я путаю.

– Очень даже может! – радостно заверил его барон. И обращаясь уже ко всем, возвестил гордо, как если бы сам имел к этому отношение: – Потом из толпы вышел какой-то дворянин, да так наподдал им обоим, что тех даже и водой-то не откачали! Вот, господа, истинный аристократ, равно готовый и к благородному поединку, и к кулачному бою с простолюдином! – слово «кулачный» он опять выделил.

АХРИНЕТЬ!!! Вот значит, как рождаются легенды! Оба Станислава вспыхнули, и, наверное, какой-нибудь из Матвеев уже готов был что-то ляпнуть, но Лерка «спасла» положение:

– САША!!! – очень громко возмутилась она в мой адрес. – Ты что же?! Обманул меня?! Да ладно меня! Ты же маменьке поклялся, никогда больше не драться с двоими сразу!

Я от такого наезда просто опешил, а Лерка не унималась:

– Что ж ты за человек-то такой?! Не успели приехать, а ты уже в драку ввязался. Вот верно про таких как ты говорят: «Свинья везде грязи найдёт»! – потом обратилась к потомку папы Карло с надеждой в голосе: – Господин барон, умоляю, скажите, он их не до смерти зашиб?

Этот титулованный придурок уже и сам был не рад той кутерьме, которая с его лёгкой руки закрутилась.

– Сударыня, я сам-то, признаться, и не видел, – начал мямлить бараний барон. – Мой человек так обсказал мне всё. Но брат Ваш, думаю, прольёт нам свет на то, как было дело. Пожалуйста, – это уже мне. – Господин Александр… мне право неловко… Вы как участник этих событий, поведайте нам, как было в действительности!

Вот уж точно, с больной головы на здоровую! Тамбовцы эти ещё… а, блин, тюменцы!

– Господин Александр, а что с Потаповым? – спросил то ли Стас, то ли Матвей. – Он жив?

– Саша! – заистерила Лерка. – Скажи нам правду!

Я поднял руки в успокаивающем жесте.

– Господа! Господа! – говорил я, потрясая руками. – Умоляю вас, успокойтесь! Господин барон, Ваш человек всё перепутал! Всё было не так!

– Вот я ему задам! – распалился барон.

Хотя, я думаю, половину он сам же и приврал, специально, чтобы «купчишек» побольнее задеть.

– Саша! Пожалуйста, скажи, что они живы! – Лерка аж руки заламывает.

– Господа! – я старался выглядеть как можно безмятежнее. – С Иваном Потаповым ровным счётом ничего худого не произошло! Пара синяков, я думаю, не в счёт. Да, он выходил драться с местным чемпионом по имени Трофим. – Я украдкой посмотрел на Татьяну. Она внимательно слушала, очень серьёзно относясь к повествованию. – Но проиграл. Проиграл он по чистой случайности – споткнулся. И ему засчитали поражение. Вот собственно и всё, что касается вашего земляка, – сказал я обоим Станиславам и Матвеям. Ну, и Галине, само собой.

– А Вы, что же?! Вы против Трофима вышли??? – определённо, ради таких минут стоит жить. Татьяна, она не просто спросила, она искренне интересовалась, и не кем-нибудь, а мной!

Глядя только на неё, и утопая в омуте чёрных глаз, я высказался как можно безмятежнее, мол, а что такого?

– А почему бы и нет?

– И Вам не страшно было? – Таисия, святая простота.

– А чо бояться?! Ну, да, здоровый он, конечно, это не отнять. Вот только мы поздоровей видали! Да и вообще, как говорят у нас в Австралии: «Чем больше шкаф, тем громче падает»!

– И ты его уронил? – это Лерка, вот не может она, что не поддеть никого.

– Представь себе.

Блин! Ну, вот послал бог «сестру»! Две минуты назад она кричала, что я – душегуб долбаный – двух человек ни за что ни про что на тот свет отправил, а сейчас не может поверить, что я одного из них просто побил.

– Громко упал? – с ехидством спросила всё та же заноза.

– Первый раз нет. – Стараюсь держать себя в руках. Спокойствие, только спокойствие. – Я ему пару тумаков навешал, он и споткнулся. Как Потапов, – пояснил я специально для тюменских.

– Первый раз?! Вы сказали первый? – хоть кто-то беспокоится обо мне, и непередаваемо радостно, что этот кто-то – ангел по имени Таня.

– Видели бы Вы, Татьяна Андреевна, с каким оглушительным грохотом он во второй раз рухнул! – вот пятнадцать человек в зале, а хочется, чтобы гордилась мною именно она.

– Са-аша-а! – Лерка требовала продолжения.

– Да нет! – весело махнул рукой я. – Он живой! Я пульс пощупал.

Народ стал «кулуарно», по своим группам, обсуждать услышанное. Барон, как я заметил, помалкивал. И это не могло не радовать. Получилось почти как с Трошкой, навыпендривался и получил… ибо нефиг!

– Господин Александр! – обратился ко мне кто-то из Матвеев. – Валерия Константиновна представила Вас как своего брата, – констатировал он. Я кивнул. – Это означает, что нам следует обращаться к Вам, Александр Константинович?

– Да! – кивнул я и добавил на всякий случай: – Если Вам так будет удобней. Но можно просто – Александр.

– Оно, конечно, – замялся как-то Матвей-Станислав. – Но, как я понимаю, вы ведь с сестрицей Вашей дворянского сословия? – и после моего кивка продолжил: – А мы купеческого. Не подобающе будет без отчества только по имени обращаться.

– Ах, вот Вы о чем! – я задумался, опять местные нравы все карты путают.

– Александр Константинович, а что же всё-таки с Потаповым? – снова спросил он.

Я как-то растерялся, вроде бы ничего особенного. Ну, упал… ну, поднялся… сам ведь поднялся… Так, а и всё! Не видел я его больше.

Я не помнил, как его зовут, а после его прямого указания на необходимость соблюдения этикета, было бы очень неловко обратиться к нему не назвав его никак, поэтому я обратился сразу ко всем:

– Господа! Иван всего лишь споткнулся, а по правилам боя это было засчитано ему как поражение. Вот собственно и всё! Он самостоятельно поднялся и даже хотел продолжить поединок, но ему не позволили. Так что я думаю, что нет никаких особых причин для волнений о его состоянии. – И тут же поспешил добавить, но уже с озабоченным лицом: – А вот Трофим… Даже не знаю…

Я посчитал, что в этот момент нужно… да, непременно нужно увидеть Татьяну. И я посмотрел. Татьяна ни на секунду не переживала о Трофиме, как впрочем и многие другие в этом городе.

Барон чё-то там пробубнил, и Лерка сразу же встрепенулась:

– Просим прощения, господа! Вы все представились, а мы с Сашей – нет! – и обведя присутствующих взглядом: – Мы Малиновские. Он – Александэ́р Семион, а я – Валерия Антуанетта. Отца нашего звали Константин Полуэкт, так что с учётом всех местных традиций получается, что брат мой – Александр Константинович, а я – Валерия Константиновна. Ну, или Валерия Антуанетта.

Ну да, конечно, куда ж без этого?! Антуанетта! Блин!!! Когда уже наиграется?

– Какие необычные имена! – заметила шатенка Лариса. – Я никогда не слышала, чтобы кого-нибудь так называли!

– Вы давича сказывали, что приехали из Австрии, – напомнил парень, который обсуждал с бароном смерть князя Аслана какого-то.

– Нет, господин Кирилл, – обратилась к нему Лерка. А я вот и не запомнил, что Кирилл – это именно он. – Мы не из Австрии, а из Австралии. Это намного дальше, да и в другую сторону.

Народ начал осмысливать. Барон решил задать вопрос, который, наверное, считал в этой ситуации наиболее важным:

– Но вы ведь дворяне? – похоже, ему очень хотелось, чтобы мы были именно дворянами.

Лерка его не разочаровала:

– Безусловно! А я так и вовсе без пяти минут графиня! – и грустно вздохнув, добавила: – Была!

От тут народец завис крепенько! Все обалдело смотрели на мою «сестру».

– А как это? – спросила блондинка Агата.

Лерка опять горестно вздохнула и коротко поведала о своей «тяжёлой» судьбе:

– Вчера граф один знакомый посватался, предложил, значится, руку, так сказать, с сердцем на пару. А я – дура вовремя не согласилась, типа подумаю ещё, стоит ли… Ну, а потом уже не смогла!

– А как это? – снова спросила Агата. Блондинка, что возьмёшь?!

– Магия! Мать её! – выдала Лерка.

– Так Вы магией владеете? – спросил кто-то из задних рядов.

– Если бы! – чё-то Лерка задумала.

– Валерия Константиновна, – уверенно высказала Татьяна. – Да, Вы и про клавикорды говорили, будто ничего не выйдет. А сами такое чудо явили. Так стоит ли прибедняться?

– Да что ж, господа, нешто я вас обманывать буду? Сама я никогда и ничего не колдовала и не ворожила.

– А как же магия и мать её? – опять спросила блондинка Агата.

– Так ведь не я! – воскликнула Лерка, но кроме меня ей никто не поверил. – Истинный бог, не я!

А вот клятва истинным богом, возымела своё действие. Наверное, здесь этими словами надо поаккуратнее пользоваться, потому что скепсис на лицах сменился внимательным ожиданием. Агата поторопила рассказчицу очень предсказуемым вопросом:

– А как же это?

– Да-да, Валерия Константиновна, – засуетился барон. – Вы же сказали, будто всё дело в магии, которая расстроила Ваше замужество.

– Да! Да! – послышалось с разных сторон.

Лерка обвела «усталым» и «измученным» взглядами публику, и, посчитав, видимо, что достаточно подогрела их интерес, начала:

– Господа! Как вы должно быть уже поняли, в Австралии, откуда родом мы с братом, магия распространена не так сильно как у вас. У нас там больше технический прогресс преобладает.

Она глубоко вздохнула, выдержала паузу секунд на десять и продолжила:

– Вот ничо вчера беды не предвещало. Даже наоборот. Целый граф замуж звать пришёл. – Она сокрушённо всплеснула руками. – И что бы мне – дуре – сразу не согласиться?! Нет ведь, начала: щас подумаю, с папенькой-маменькой посоветуюсь… А надо-то было всего и делов, что «ДА!» поотчётливей сказать. Нет ведь! Какая же приличная девушка с первого раза соглашается?!

Лерка замолчала, а Агата…

– А он что?

– А он? – эхом повторила Лерка. – А он мне дуре дурацкой, бестолковке постоголовой подарок сделал… Чтобы думалось легче…

Она тяжело вздохнула, как о какой-то серьёзной утрате. Народ слушал, а я не врубался, но не перебивал. Перебивать и без меня было кому.

– Свадебный? – Агата, конечно.

Лерка продолжала свою игру, правила, которой мне пока были не ясны. Посмотрев на блондинку, недографиня «из последних сил» выдавила из себя:

– Судьбоносный.

И я-то не понимал ни хрена, а что уж говорить про блондинку. Ту единственную, которая и «вела» с ней диалог.

– А это как?

Наверное, Лерка посчитала, что интрига уже достаточно закручена, и стала говорить более-менее по-человечески:

– У нас там, в Австралии, господа, с магией очень сложно. Можно сказать, и нет почти. Одна престиджитация!

Не успела Лерка сказать что-нибудь, а её светловолосая «собеседница» уже поддержала беседу:

– А что это?

– Да фокусы балаганные, – грустно вздохнув, ответила Лерка и замолчала.

Похоже, белокурая бестия сбила накал страстей, так как пауза затянулась. Но Агата была начеку:

– А как же магия?

– Нету… – развела руками Австралийская дворянка. И опять замолчала.

Блин!!! Да я уже сам готов был ей крикнуть что-нибудь типа «Ну, дальше-то что?!»… Но мне-то как раз и нельзя. А то вдруг это именно вездесущий я всё и испортил. Вот как дать выпить, на меня всё свалит!

– А подарок?

Как хорошо, что бог создал блондинок! Особенно Агату! А то бы мы тут до сорокседьмого мартября продолжения ждали.

– Да! – Лерка сделала вид, словно бы её из забытья какого-то выдернули. Типа она вся такая в грустных воспоминаниях погрязла… – Подарок! – она опять сделала паузу, но на этот раз для глубокого вдоха. – Подарил он мне Вавилонскую свечу. Я, конечно, слышала о них, но только думала, что всё это сказки про гроб на колёсиках.

Зря она про гроб-то. Это у нас им только детей пугают, тех, что помладше. А тут взрослые люди… ну, почти взрослые, только что креститься не начали. Агата аж руками закрылась, правда, не вся, только рот прикрыла, и глаза большими кругами сделала.

– Семиколёсный гроб?! – воскликнул барон практически в ужасе.

– Чо-о-о?! – Лерка в ужасе не была, но изумилась очень громко.

– Это же чёрная некромантия! – барон уже взял себя в руки, хотя ещё не в обе. – Вавилонская свеча и семиколёсный гроб!

– Стоп-стоп-стоп!!! – запротестовала Лерка, притормаживая оппонента ещё и выставленными вперёд руками. – Кто тут про семиместный гроб говорил?! Я сказала гроб на колёсиках! Это страшилка для детей пятилетних! А вы тут наркомафию развели! Да ещё для чёрных!

– Но, Валерия Константиновна, – заметил её Кирилл, тот, что Австрию с Австралией перепутал. – Ведь это же ритуал для возвращения из мира мёртвых, тех, кого самыми сильными заклятьями… – и он как-то утух.

– Эта… слыште! – Лерка почти потеряла самообладание, но вспомнила и добавила очень важное в этом мире слово. – Господа! Я не знаю, как у вас тут дела обстоят с ритуалами и вообще! Но у нас там, – и она кулаком с оттопыренным большим пальцем потыкала себе куда-то за спину, наверное, показывала где, – в Австралии гроб на колёсиках, это дети маленькие им друг друга пугают, а Вавилонская свеча, она используется для перемещения во времени!

Хорошо, что бог и блондинов тоже создал, а то ведь Агата в этот раз промолчала. Зато Аристрах второй гильдии не преминул уточнить:

– А во времени это как?

– Балин! – Лерка себя только что по лбу не стукнула. – Да не во времени! А в пространстве! Говоришь, куда попасть хочешь, и свечу зажигаешь. Она тебя и переносит, не хуже любого портала.

– А-а-а… – протянуло сразу несколько голосов.

– А зачем он Вам её подарил, если жениться хотел? – а вот брюнетки задают вполне себе осмысленные вопросы, по крайней мере, у Зинаиды получилось.

Мне, кстати, тоже интересно стало, зачем невесте такие штуки дарить? Она же от тебя запросто свинтить может.

– Да теперь уже и не спросишь, – снова горестно вздохнула Лерка. – Может, он и сам не верил, что она настоящая…

– Так, а как же это? – реплику, которую обычно говорит Агата, в этот раз произнёс барон. – Как же можно сватаясь дарить, что-то не настоящее? Господа, я решительно не понимаю!

Не понимал не только он, остальные тоже. А я так уже давно нить рассуждения потерял. В самом начале. Сдаётся мне, Лерка и сама эту нить потеряла, фигню какую-то несёт, графа придумала, свечку эту, престиж эту… как её?… детонацию.

О! Так она может к взрывпакету ведёт? Типа нас сюда взрывом закинуло? Или нет, графа этого посекло осколками, а потом ещё и на куски разорвало. После такого, конечно, как он теперь женится?! А-а-а, не-не-не, не так, эти… которые из наркомафии негритянской… они его в гроб на колёсиках покидают, по частям соберут и восстановят! У них такая перезагрузка Вуду называется! Магия! Чернее не придумаешь! Хотя, с Лерки станется.

Лерка тем временем всё-таки вернула себе самообладание:

– Ничегошеньки вы, господа, не поняли! Нет у нас в Австралии магии! Не-ету-у! Без магии живём! У нас там техногенная цивилизация. Магия только в сказках.

– Так, а как же вы в Армагорск тогда попали? – шатенки тоже правильные вопросы задают. Ларисы, кажется.

– Я же и говорю… – рассказчица уже вот-вот закипит. – Только не сбивайте меня больше!

– Хорошо! Хорошо! – заверило её человек пять.

– Ну, так вот! – нервное напряжение такое, что уже искры полететь могут. – Принёс он свечу. Подарил. Сказал, что Вавилонская. Я и так-то не сильно поверила, а он её ещё и в каньдилябар воткнул. Вот! – она остановилась вдохнуть поглубже, чем сразу воспользовалась Агата.