Текст книги "Двуглавый Орден Империи Росс. Магия изначальная"

– А чё так скоропостижно?

– Посмотрел, какая у твоего заклинания дальнобойность.

– В смысле? – не поняла Лерка.

– В смысле, остыла вода в умывальнике или нет.

– И что оказалось? – напряглась подельница.

– Оказалось, что нет. – Успокоил я её.

– Да-а-а… – Произнесла Лерка. – Это хорошо! Не хотелось бы холодной водой умываться.

– Лер! А я каждое утро именно холодной и умываюсь! Сегодня даже сосулька была! – попенял ей я. – Ты случайно не знаешь, чьих рук это дело?

Лерка очень удивилась такой претензии. По крайней мере, вид у неё был озадаченный.

– Сань, ну, я специально ничего такого не делала. – Промямлила она.

– Не хватало ещё! – сурово заметил я.

Мы помолчали. Пить ледяной чай не хотелось, и меня очень кстати посетила одна идейка.

– Лер, а ты его обратно подогреть сможешь?

– Не знаю? – честно призналась леди-фриз.

– А ты попробуй! Хуже не будет!

– Хуже? Это типа щас у нас тут полная жесть?! – взвилась «добрая» фея.

Блин!!! Ну, вот что за человек-то она такой?! Во всём, во всём какую-нибудь гадость обязательно отыщет!

– Хуже не будет, если возьмёшь и попробуешь, получится или нет!

Лерка метнула в меня испепеляющий взгляд, и мне что-то боязно стало, а ну как, она и без заклинаний заморозить сумеет. Но пронесло. Новоявленная магиня, или как там её, поднесла руки к чайнику и приготовилась колдовать.

– Подожди! – остановил я её. – Может, лучше с чашкой… – Я не смог подобрать слов для продолжения и помахал рукой. Помогло: – Поэкспериментировать?

– Чашку подогреть? – скептически поинтересовалась она.

– Да нет! Воду в чашке.

А-а-а-а-а! А то я уж подумала… – Поиздевалась надо мной Лерка. И начала колдовать: – Властью данной мне Кашпировским повелеваю тебе…

– Вода в чашке. – Подсказал я замешкавшейся чародейке.

– Вода в чашке… – повторила она.

– Закипеть! – снова подсказал я.

– Закипеть!

Ничего не случилось.

– Не выходит! – расстроенно констатировала волшебница.

– Ну-ка! А дай я попробую! – оживился я.

– На, попробуй! – сказала Лерка и пододвинула мне свою чашку. – Хотя, чёй-то я?! Бери свою и кипяти сколько хочешь!

Я обречённо выдохнул. Но запал никуда не делся, и через пару секунд я величественно воздев руки, подумал, чьим именем я буду колдовать. Вспомнился один интересный персонаж из прикольной такой книжки, и я решился:

– Именем протопарторга Африкана приказываю воде в моей чашке закипеть!

Вода немедленно закипела. Ахренели мы оба. По одной и той же причине: не ожидали! Я ведь всё это в шутку затеял, а тут вон чё! Выходит, что Шен не ошибся. Есть они эти магические способности и у меня и у Лерки!

– Эй! – крикнула мне Лерка. – Ты это… сделай уже чё-нибуть! А то у тебя же щас весь чай выкипит!

Блин! Точно!

– Именем протопарторга Африкана приказываю воде в моей чашке… остыть!

Кипение ослабло, но не прекратилось. Чё за фигня?

– Именем протопарторга Африкана приказываю воде в моей чашке остыть немедленно!

Бурление поубавилось, но продолжалось. Хрена се! Чё за…

– Лер, слышь, эта… давай ты попробуй! У тебя же получалось!

– Чё? Слабо? – не упустила случая поглумиться напарница.

– Чё-то да!

– Ладно. – Милостиво согласилась она. – Властью данной мне Кашпировским повелеваю тебе, чай в Сашкиной чашке, остыть!

Чудо! Полчашки чая, не успевшего выкипеть, действительно остыл. До очень холодного. Я попробовал.

В это было невозможно поверить, даже после всех чудес, которые мы видели до сих пор. Ну, ладно Шен, он же маг. Ладно, Дарья и Глаша, их наверняка этому учили. Но мы-то… мы! Мы же ни хрена ничего… Хотя, теперь уже… Да, не-е-ет…

– Лер, слышь! Мы же сейчас… мы же сейчас реально колдовали! Прикинь! Мы с тобой!!!

Лерка не ответила. Она, похоже, даже не слышала, что я только что сказал.

– Давай ещё что-нибудь попробуем! – бодро предложил я.

– Что, например? – Лерка не разделяла моего оптимизма.

– Ну-у-у… – Замялся я. – Ну, не знаю. Что-нибудь!

– Слышь, ты, факир-самоучка! Это прикольно, конечно, но лучше сейчас, на ночь глядя, и в некоторой степени подпития… Вот лучше не щас! Понял?

– Понял. – Понуро согласился я. – Нет, так нет.

Мы немного посидели молча. Потом я спросил:

– А с чаем, что будем делать? Сами подогреем, или Глашу позовём?

Лерка мрачно посмотрела на меня:

– И как ты его подогреешь?

А я… А я уже придумал, как я его подогрею:

– Именем протопарторга Африкана приказываю чаю в моей чашке стать горячим!

Вот он! Момент истины. Со всеми возможными предосторожностями пробую чай. Он горячий. Он именно той температуры, какую я и задумывал. Получилось! Получилось!!!

– Получилось? – интересуется Лерка.

– Ес ай как же! – радостно отвечаю я.

– Плиз ван ти фо ми ту.

– Чё-о-о-о?

– Чё-чё! – передразнивает меня Лерка. – А мне?

– Чего тебе?

– Саня! Вот кого-кого, а тебя точно в мещане надо определить! Сам, значит, пьёт, а даме чай даже не предлагает. Правильно! Очень по-дворянски. Всегда так и делай!

– А-а-а! Ты в этом смысле!

И я быстренько наколдовал и Лерке горячего чаю.

– Блин! Горячий! – попробовав, сморщилась та.

– Ну, ты это… холодной разбавь.

– А сразу не мог? – доливая в свою из другой, не подогретой чашки, пробурчала дама.

– Не знаю. – Пожал плечами я. – Так получается. А так, нет.

– Ага! Факир был пьян, и фокус не удался. – Ехидно изрекла Лерка, но чаю добросовестно отхлебнула.

Я в этот момент жевал какую-то плюшку, так что отвечать не стал.

– Чё молчим? Сказать не чего? – развеселилась эта несносная девчонка.

– Не царское это дело, на пошлые шутки плебеев отвечать.

– Ага! В твоём случае отвечавкать! Патриций доморощенный. Ну, кто ж в приличном обществе с набитым ртом разговаривает?!

– Ну, да, да! Я – жлоб, а в тебе светскость прямо пышным цветом цветёт! Цветочек ты наш маленький, горный и хрупкий. Одно слово – Гюльчатай!

Лерка промычала в ответ, что-то укоризненное, потому что сама успела откусить от какого-то кексика. Пользуясь её вынужденным молчанием, я решил подколоть её ещё разок:

– А знаешь, как Гюльчатай на немецкий переводится?

Лерка так удивилась, что даже жевать перестала.

– Эдельвейс! – припечатал её я.

Лерка стоически дожевала кексик и вкрадчиво поинтересовалась:

– К фашистам причислить хочешь?

– Не-а! К бургерам!

– К кому???

– А… это… к бюргерам. Вот!

– Значит, к бюргерам? – зловеще произнесла поедательница кексиков и других аппетитных плюшек. – А знаешь, кто они такие?

– Конечно! – радостно заявил я. – Это немецкие народные мещане.

– Обыватели это!!! – обиженно выкрикнула Лерка. И отвернулась.

В молчании я съел ещё одну плюшку, кстати, очень вкусную. Не зря нас дядя Коля именно туда и привёл. Потом вспомнил, что на один очень важный вопрос Лерка мне так и не ответила.

– Лер, слышь… – я подождал, когда она повернётся ко мне.

Ноль эмоций.

– Ле-ера-а-а… – та же реакция.

– Валерия Антуанеттовна!

Тишина.

– Валерий Палыч! Товарищ Чкалов!!!

– Ну, чё тебе? – полным ненависти голосом отозвалась напарница по приключениям.

Сделавшись насколько это возможно серьёзным, я спросил:

– Лер, а за что ты так мещан ненавидишь?

Ответом мне был пристальный немигающий взгляд.

– Не-е… Ну, правда! Что они тебе такого сделали, что ты их так не любишь?

– Да не не люблю я их! Просто… – она замолчала.

– Просто что? – «подбодрил» я её.

– Понимаешь, – глядя куда-то в сторону, начала Лерка. – Родители мне с детства внушали, что очень важно не впасть в мещанство. – Она немного помолчала. – Мещанство – это жизнь без высоких устремлений. Такая серая бесцветная жизнь. Ну, нет, тебе как бы кажется, что ты живёшь и с целью, и со смыслом, только… Только мечты все такие приземлённые. Ну, там айфон новый или машину…

– А чё плохого-то? – удивился я.

– Саня, а для чего тебе новый айфон? – спросила Лерка, но не просто, а с какой-то подковыркой что ли.

– Ну, как зачем? Круто! – я сказал, что думал.

– Вот, Саша, вот! Круто. Не для того, чтобы его возможности с какой-то созидательной целью использовать, а потому что круто!

– И чё? Вот сейчас реально не понял!

– Сань, а на каратэ ты для чего пошёл?

– Как для чего?! – сейчас я понимал ещё меньше.

– Дай угадаю, чтобы стать крутым парнем. Да?

– Ну, да! А чё не так-то?

– И до какого уровня ты собирался вырасти?

– Ну, как, до какого? До какого выйдет!

– То есть никакой конкретной цели у тебя не было? Так?

– А какая тут может быть цель? – я никак не мог понять, куда она клонит.

– Ну, ты мог поставить себе цель получить чёрный пояс, или даже какой-нибудь дан. Да, даже второй, и то это ЦЕЛЬ! Понимаешь? Победить на чемпионате каком-нибудь. Да и не победить, а занять какое-то место. Ну, хотя бы восьмое.

– Восьмое?! – изумился я. – И это – высокая цель? Да???

– И это, Саша, тоже может быть целью.

– Восьмое место?! Очень смешно! Что хорошего в Восьмом месте?

– Саш, а что, разве занять восьмое место, да даже и десятое на чемпионате мира, это ниже твоего достоинства?

– Нет, ну, ты скажешь тоже! Это же какой уровень! Кто меня туда пустит???

– А ты пытался выяснить?

Она чё? Спятила? Где я, и где чемпионат мира?!

– Ты чё? – говорю. – Это ващще на секундочку не мой уровень!

– Да? А где твой?

Вопрос с подвохом. Потому что… Блин!

– Не знаю. – Честно признаюсь я, но тут же, чтоб она не радовалась: – А где твой?

– Мой?

– Да! Твой! Где он? Где заканчиваются твои высокие устремления?

– А я, Саша, хотела стать обладательницей первого дана. И была, знаешь ли, в одном шаге от своей цели.

Спрашивать, что помешало, было глупо, поэтому я спросил:

– И всё?

– В каратэ? Да.

– А чё так мало? Чё не восьмое место? Ну, двадцатое хотя бы? А?

– В этом виде спорта я поставила себе целю первый дан. И всё! – чётко выговаривая слова произнесла Лерка. – Понял?

– Да, где уж мне?! Мы люди тёмные, коньяк «мадам Клико» дажи и в тиливизире-то не видали! Мы всё больше водку из самовара!

– Саня, «вдова Клико» – это шампанское, а не коньяк.

– А! Ну, это же всё меняет!

– Зря ты так, хорошее вино. Одно из лучших. Кстати, здесь его, наверное, ещё нет.

Мне вдруг стало смешно.

– Лер, а ты из-за него так расстроилась, или что чёрный пояс теперь не получишь?

Лерка в ответ ёрничать не стала, а двинула спич:

– Нет, Саша, я не из-за этого. Просто получилось, что я всю жизнь старалась не стать мещанкой, в том смысле, что влачить приземлённое, обывательское существование. А что получилось? Меня будут называть мещанкой не просто так, а на законодательном уровне. Понимаешь? Жить без цели, без возможности роста… вот это и убивает.

Тут я вспомнил одну свою недавнюю ассоциацию:

– Это вроде того, как прапорщики и офицеры. Да?

Лерка мою аллегорию не поняла. Пришлось тоже речь завернуть:

– Ну, вот смотри. Офицеры, они имеют возможность роста по службе. Звания, должности, даже генералами могут стать. – Тут я сам устыдился своих слов. – Конечно, могут! Ведь генералы как раз из офицеров и получаются. А прапорщики – нет. Не могут они никуда вырости. Поэтому в офицеры идут люди с высокими, как ты говоришь, устремлениями, а в прапорщики люди попроще. Без амбиций. Так? Я тебя правильно понял?

– Ну, что-то такое… Да. – Покачав головой, ответила Лерка.

– Есть один нюанс!

– Какой?

– Видишь ли, Лера, если прапорщик закончит высшее образование… с военной кафедрой, то становится офицером!

– Да! Только не закончит, а получит. – Поправила меня Лерка.

В общем-то правильно поправила, я и сам хотел так сказать, просто оговорился.

– И ещё! – снова она чем-то не довольна. – Высшее образование он получит, только если сам захочет, то есть если поставит цель. А без цели не получит.

Тут она права, но… Стоп! То есть, если проводить такую аналогию, то получается, что сейчас мы – два прапора.

– Лер, слушай, ведь Батлер сегодня сказал, что дворянство, кажется, выслужить можно. Так?

– Какой Батлер? – удивилась Лерка.

– Ну, этот… как его… дядя Коля!

– А-а-а-а-а! Горбунов?

– Да!

– А почему Батлер?

– Ну, он на него похож.

– На кого?!

– Джерард Батлер. Законопослушный гражданин… Ну?

– Какой гражданин?

– Ну, фильм такой. «Законопослушный гражданин» называется.

Скривив губы, Лерка помотала головой.

– Чё? Не смотрела?

– Нет.

– А этот… «Боги Египта»?

– «Боги Египта» смотрела.

– Ну, так он там главного плохого бога играл. Вспомнила?

Лерка задумалась. Потом её лицо просветлело:

– Сета?

– Ну, не помню, наверное, да.

– Правда, похож! А я всё думала, кого он мне напоминает! Значит, Батлер?

– Ага! Джерард Батлер.

– Так, и чё?

Фильмография закончилась. К делу.

– Ну, вот он говорил, что дворянство не просто так дают, а за службу. Так вот, если взять и поставить себе цель, заслужить дворянство, то получится… – Тут я замешкался, но Лерка и так поняла.

– Тогда, Саша, получится, что мы больше не мещане! – и добавила: – Но это, если получится! Наливай!

Глава 18

Я сплю. Вернее не сплю, а так… ну, это такое странное пограничное состояние и не сон, и не явь. Жарко. Окно открыто, но это слабо помогает. Ощущение, как будто у меня жар. Иногда, у меня случается подобное, когда болею, или когда сильно напьюсь. Правда, болею я не часто, да напиваться за всю жизнь раз пять только и удалось. Даже не знаю хорошо это или плохо. Но вот конкретно сейчас мне хреново. А ведь практически не пил.

Муторно. И спать хочется, и уснуть не могу. То провалишься в какое-то забытьё, то опять вернёшься в реальность. Блин! Ну, что за херня?! Вот опять…

Входит Лерка. Наверно, сплю. Она в одеяле. Это хорошо или плохо?

– Отвернись к стене! – командует Лерка.

Значит, сплю.

– Отвернись к стене! – шёпотом кричит она.

Я просыпаюсь. А! Нет! Это просто означает, что до этого я не спал.

– Ты чего? – удивляюсь я.

– Я замёрзла!

– Да-а-а? Я же твой брат. Помнишь?

– Давай быстрее!!!

Отворачиваюсь. Лерка тут же прыгает ко мне в кровать, накрывает меня одеялом и прижимается к моей спине.

– АААААААууууууууууу!!!! – меня аж дугой выгибает.

Она ледяная!!! ААААААААА!!! Бли-и-и-ин!!! Вот это ДА!!! Ахринеть просто! Да что ж это?! ААААА!!! Ощущения такие, как будто зимой за шиворот снега насыпали. А она-то ещё сильней прижимается. ААА!!!

Постепенно боль проходит. Про сон уже и говорить не стоит. Да какой, нахрен, сон?! Протрезвел уже даже. Бли-и-ин…

Лерка уже не так сильно морозит спину. Или я просто привык? Человек ведь ко всему может привыкнуть. Вот я, наверное, уже не чувствую холод…

Лерка встаёт и идёт к двери.

– Ты чего? – спрашиваю.

– Всё! Согрелась!

– А чё приходила? – пытаюсь шутить.

– Спи!

– Сама…

Я лечу. Подо мной тайга. Ну, может, и не тайга, а какой-то другой очень большой лес. До деревьев внизу… Блин! А сколько до них? Километр? Меньше? Наверное, меньше.

Я лечу. Вместо рук у меня крылья. Но не железные, а… я машу ими, чтобы лететь. Посмотреть на них не удаётся. Поворачиваю голову и сразу лечу в ту сторону. Так. А куда я собственно лечу? Солнце сзади. Что это значит? Может спуститься и мох на деревьях поискать? Или не мох надо искать, а что? Муравейники? Чёрт! Не помню.

Надо повыше взлететь, может какие-нибудь ориентиры увижу. Ну, да! Точно! Вон там слева горы какие-то. Жигулёвские? А Волга где? С такой высоты Волгу обязательно было бы видно. А её нет. Значит, не они. А какие тогда? Лечу к горам. Вдруг там указатель есть, как на реках.

Понимаюсь выше. Кругом лес, только впереди горы, и солнце теперь слева.

Ага! Вот! Город какой-то. Лечу к нему. Нет, не город. Какой-то… Замок, что ли? Надо поближе…

Я проснулся. Сел на кровати, помотал головой, прогоняя остатки сна. Вернуться в реальность. Вроде получилось. Блин! А чё снилось-то? Тайга. Куда же ты, Саша, летел, соколик сталинский? Замок какой-то… или нет? А… Пофиг!

Надел штаны пошёл умываться. Чёрт! Шлёпанцы! Шлёпанцы не купили. Ба-али-ин! Ладно, теперь-то чё горевать?

В ванной меня ждал сюрприз. Вернее не совсем сюрприз, хотя сосулька на рукомойнике в помещении в середине мая это не такая уж и обыденность. Ну, ладно. Я простёр руки в сторону ёмкости со льдом и произнёс формулу разморозки:

– Именем протопарторга Африкана приказываю воде в умывальнике согреться до комнатной температуры!

Интересно, получилось или нет? Есть только один способ проверить…

– Ле-ерка-а!

Лерка, уже одетая в свой костюмчик, но ещё с расчёской появляется на пороге:

– Чё? – недовольно вопрошает она.

– Чё-чё! Чё у тебя вода в умывальнике холодная?

– Холодная??? – Лерка подходит и пробует воду. – Ничё нехолодная, нормальная вода!

В доказательство она брызгает этой водой на меня. Я инстинктивно съёживаюсь, но напрасно, вода, как я и хотел, очень даже комнатная.

– Неженка! – презрительно бросает мне Лерка, удаляясь.

Получилось. Па-лу-чи-лось! Радуясь пусть маленькому, но всё-таки успеху, я приступаю к водным процедурам.

Умывшись, я вернулся в свою комнату, надел рубашку и подошёл к окну. Так, что там у нас с утренним «душем»? Акимыч на месте. Как всегда чем-то занят, но это как всегда не помешает. Я обулся и, крикнув Лерке: «Здравствуй, Валерий Палыч!», побежал во двор.

Увидев меня, Акимыч радостно заулыбался:

– Ляксанрод Константиныч! – он бросил своё занятие. – Окатиться?

Я агакнул в ответ.

– А в баньку не желаете? Я мигом!

– Да хорошо бы! – не стал отказываться я. – Только и из ковшичка тоже хотелось бы.

– Извольте! – с готовностью ответил Акимыч. – Токма студёная – жуть!

А это мы сейчас и проверим. Я встал так, чтобы видеть бадью и шёпотом, чтобы не слушал Терентий, произнёс заклинание. Потом снял рубашку и, наклонившись, приготовился к неудаче.

Акимыч вылил мне на спину ковшик воды. Результат меня порадовал, а его удивил:

– Чудно-о-о! Токма ж надысь с колодцу! Кхе-х! Чудно…

– Терентий Акимыч, а в баньку-то когда? – спросил я, вытираясь.

– А? – растерянно переспросил тот.

– В баньку, говорю, когда?

– А-а-а, в ба-аньку… – протянул Акимыч, продолжая размышлять над случившимся. – Так этмо! Глафиру пришлю.

Подмигнув, озадаченному Терентию, я накинул рубашку и бодрой рысью рванул наверх.

Встреченная мною в фойе Аннушка, поздоровалась и проводила меня удивлённым взглядом. Чего это она? А, ладно.

Войдя в номер, я застал Лерку, стоящую возле стола, за подготовкой к завтраку.

– Здравствуй, Валерий Палыч! – радостно выпалил я, обещал же именно так приветствовать её по утрам.

– И тебе не хворать. – Ответила она нарочито безэмоционально.

Но нет, так ей настроение мне не испортить.

– Что тебе снилось, крейсер «Аврора»? – попытался я завести светскую беседу.

– Почему крейсер? – флегматично поинтересовалась она.

– Просто… так! – не нашёлся я с ответом.

– А-а-а… А я думала, что тебе крейсер как раз и приснился.

– Нет! Мне приснилось, что какая-то голая снежная баба полночи меня домогалась, но, в конце концов, так и свалила не солоно хлебавши!

– Я замёрзла. – Попыталась оправдаться Лерка.

– Ни хрена себе! Замёрзла она! Это я там чуть насмерть не замёрз. Аж сердце остановилось!

– Ага! – возмутилась Снегурочка. – Сердце у него остановилось! Как ошпаренный орал.

– Так, ещё бы! Ощущения именно такие. – Прокомментировал я ночной инцидент, и как ни в чём ни бывало, осведомился: – А тебе что снилось?

Лерка помолчала, осматривая меня.

– Завтракать будешь? – спросила она, наконец.

– Буду! – с готовностью согласился я.

– Иди, положи полотенце и садись.

Когда я вернулся, она уже сидела за столом и разливала по чашкам чай. Чашек почему-то было три.

– Мы кого-то ждём? – спросил я садясь.

– Нет. – Односложно ответила Лерка.

– А третья чашка зачем?

Вместо ответа она пододвинула мне свою со словами:

– Подогрей, пожалуйста.

Я произнёс волшебные слова, и над чаем заклубился парок. Лерка подлила туда чаю из лишней чашки, и довольная собой сообщила:

– Холодным разбавила.

Я не нашёлся, что сказать, и просто «подогрел» свою чашку.

– Сань, а про какого негра ты всё время… – она пощёлкала пальцами. – Вспоминаешь?

Я нахмурился не понимая.

– Ну, ты всегда говоришь: «Именем…», ну, и так далее.

– А, это. – Я прикинул, с какого момента начать объяснять. – Это из книжки одной. Вот там такой персонаж – протопарторг Африкан.

– Протопарторг?

– Да. Там стебутся над парадом суверенитетов. Прикинь, там не то что республики или области, а даже простые райцентры образовали свои государства. С границами, таможнями, блокпостами и пулемётами.

– Прикольно. И чё? – с явным интересом спросила Лерка.

– Вот. И там два соседних района, один Сусловский, а другой не помню… Да пофиг! – начал я пересказ. – Короче, в одном к власти пришли православные коммунисты…

– Кто??? – перебила меня Лерка.

– Православные коммунисты. – Подтвердил я её худшие догадки. – А в другом колдуны-демократы.

Лерка прыснула.

– И у тех, которые коммунисты, были такие должности, как протопарторг и митрозамполит.

Лерка опять хохотнула.

– И вот один из главных героев – это чудотворец протопарторг Африкан. Его именем нечистую силу изгоняли.

– У них и нечистая сила была? – изумилась собеседница.

– Ну, да. Домовые, лешие и ещё… – я попытался припомнить, как там было. – О! У них там ещё… у колдунов, вот, у них там НАТОвская авиабаза располагалась.

– ЧЁ?! – Лерка вошла во вкус.

– Вот. А на ней гремлины были.

– Гремлины?!

– Да. Они контрабандный ладан курили. Им из этого… ну, сопредельного государства привозили.

– Ахренеть! А сам автор, он чё курил?

Вопрос, будучи риторическим, ответа не требовал, поэтому я его с дорогой душой и проигнорировал.

– Вот, а ещё там где-то было монументальное полотно, на котором протопартог Африкан собственноручно подбивает вражеский танк, бросив в него бутылку со святой водой.

– Танк?!

– Ну, да. У них там пьяная драка трактористов в устном народном творчестве разрослась до размеров танкового сражения.

– Афигеть! И чё?

– Ну, вот, протопарторг Африкан это оттуда.

– Да-а-а! Ржачная фигня! – резюмировала Лерка.

– Я люблю прикольные книжки. – Признался я. – Только не как тупые американские комедии, а когда такой красивый стёб. Когда автор как будто ЗА, а сам тоненько так издевается.

– Тогда Шаов бы тебе понравился.

– Думаешь?

– Ну, да. Помнишь песню про стальные флюгерхэндэ? Вот, там ещё такой фрагмент был: «Нам арийцам важно крайне, не вести себя как швайне, это должен каждый бюргер понимать!»

– Здорово! – сказал я. – Как раз про нас, про мещан.

Лерка уже успела что-то откусить, поэтому просто покивала в ответ. Я тоже решил подкрепиться дарами мадам Анжелины.

Через пару минут Лерка налила себе ещё одну чашку, и буднично так пододвинула её мне:

– Сань, подогрей.

Мне стало вдруг интересно, ведь Африкан – это же вымышленный персонаж, значит, на самом деле его именем никому ничего не прикажешь. А раз так, то само заклинание, скорее всего не причём, нужно, наверное, просто захотеть чего-нибудь… нет, не просто, а ОЧЕНЬ захотеть. Попробуем.

Я протянул руки к чашке и, напрягая изо всех сил волю, приступил к нагреванию. Долго тужиться не пришлось, секунд через пять чай задымился.

– Подожди! Это как? Ты же ничего не сказал!

– Ага! – согласился великолепный я. – А слова и не нужны! Одной только силой мысли! – изрёк я и гордо вскинул голову.

– Са-а-ань! Ну, правда! Как?

– Правда, одной силой мысли! Ну, и ещё воли. И всё!

– Сань!

– Лер, да серьёзно. Просто очень захотел и мысленно приказал чаю стать горячим.

– И всё? – не поверила она.

– Нет. – Серьёзно, так серьёзно. – Ещё я представил во всех подробностях, до какой степени он должен быть горячим. Какой он на вкус, что ли…

Лерка умолкла, может, не верит, а может, представить пытается.

Я согрел чаю и себе, но, наверное, зря, почему-то ни есть, ни пить больше не хотелось.

– А я сегодня опять во сне летала. – Поведала мне сестра.

– На северный полюс?

– Почему на полюс? – удивилась она.

– Ну, ты такая холоднющая припёрлась.

– Да, нет! – отмахнулась от меня снежная королева. – Летала я позже.

– А я подумал, это ты там так обледенела.

– Будешь обзываться, ничего больше не скажу. – Обиженно надула губки полярная лётчица.

– Ну, ладно, ладно! Расскажи, как ты летала. Как Чкалов?

– Опять ты!

– Да чево?! Тебя же в честь него назвали? – и, не дожидаясь ответа: – Лётчик он очень даже прославленный! И опять же на северный полюс летал. Вот. Видишь? Всё сходится. А тебе снова не так! Что ты за человек-то такой?!

– Не летал он на северный полюс. Он в Америку летал.

– Но ведь через северный полюс!

– Да! Но на сам полюс не летал!

– Здрасьте, приехали! А это, типа, не считается?

– Всё! Не буду рассказывать!

Лерка в конец обиделась, даже отвернулась. Я начал канючить, но панарошку:

– Ну, Лер. Ну, пожалувста! Ну, расскажи!

Молчание было мне ответом.

– Ну, Лер. Ну, товарищ Чкалов. Ну, павалуфта! Ну, расскажите, как Вы на полюс летали к пиндосам американским.

Лерка уже не сердится, даже улыбаться начала.

– Валерий Палыч…

Лерка кривится.

– Давай, ты расскажешь, как слетала, а я тебе – песню про полярных лётчиков.

– Про полярных?

– Про них.

– Ладно. – Согласилась Лерка. Вряд ли мне удалось её так сильно заинтриговать, наверное, сама очень хочет рассказать.

– Лечу я, короче, над лесом. Лес большой такой, куда ни посмотришь, везде лес.

– Чеширский?

– Чего???

– Ну, как же! Робин Гуд, он ведь в Чеширском лесу жил. Поэтому его никак поймать не могли.

– В Шервудском!!!

– А в Чеширском тогда кто?

– Тоже Робин Гуд, только того Кристофер Робин звали! Он там на винипухов охотился!

– Да ты гонишь! В Чеширском, по ходу, Алиса кроликов ловила.

– Саня! Чеширский – это не лес, это кот! Кстати, из Алисы.

– Твою ж мать! Сказал поручик Ржевский и грязно выругался.

Лерка, совсем уж было занервничавшая, вдруг задумалась, а потом удивила меня своими ассоциациями:

– Вот, кстати, о порутчиках. Надо нам с этим… – она пощёлкала пальцами. – Как тут старших майоров правильно называют?

– Премьер-майор. – С готовностью отозвался я.

– Да, с ним. Надо, короче, с ним пообстоятельней про службу поговорить.

– А чё говорить? Он же сказал, что призыв у них только в двадцать один.

– Ну и что? А вот ты возьми и расскажи человеку, как автоматов Калашникова наделать. Он тебя и повысит.

– Я не знаю, как автомат Калашникова устроен.

– Не знаешь про автомат? Расскажи про пулемёт. Он тебя тогда сразу офицером сделает.

– Да не может он никого офицером сделать. Ни меня, ни тебя. А тебя так и вовсе…

Лерка посмотрела на меня, помолчала, а потом огорошила:

– У нас женщины в армии прапорщиками служат, вот и я тоже прапорщиком буду.

– Чё ж не генералом-то?

– А я мещанка, мне и прапорщиком не западло!

Понятно. Это она, типа параллель дворян с офицерами так провела. Ясно.

– Слышь, чё скажу. – Я решил раскрыть ей военную тайну местного значения. – Здесь у них, прапорщик – это офицер!

Лерка замотала головой:

– Ничё не поняла. Как это офицер?

Тут я вспомнил как по дороге в кафешку, мы с Морозовой про подполковников разговаривали.

– Да, и вот, кстати, о поручиках… – я дождался, когда всё Леркино внимание будет обращено на меня. – Ольга, между прочим, в разных там чинах и званиях очень даже разбирается. В отличие от прапорщика обывательских войск.

– Скажешь тоже! – фыркнула Лерка. – Ей по статусу положено. Она графиня. Абы за кого замуж нельзя. Вот она в них и разбирается, чтобы знать какую партию составить.

– Партию? – я сразу себе коммунистов представил.

– Блин! Саша! Не тупи! Они здесь один раз замуж выходят, разводов-то нет. Ну и домострой опять же.

Про разводы могла бы и не говорить, если бы я не сказал, сама бы и не знала, наверное.

– А партия тут причём?

– Вот правильно тебя – тупердяя – в мещаны записали! Партия – это не демократы, и не едросы! Партия – это… это с кем пожениться! Брак короче. Понял?

– Понял. Только про едросов не говори никому, не поймут.

– В смысле?

– В том, дорогая сестра, смысле, что Россия у них здесь нихрена не единая, а очень даже наоборот. Поняла? Вот и не говори. А то, как бы чего не вышло.

Лерка зыркнула на меня и демонстративно хлебнула холодного чая. Я тоже, хотя и не очень хотел.

– О! Слышь. Ты же про тайгу так и не рассказала. – Вспомнил я.

– Про какую тайгу? – наморщилась Лерка.

– Ну, ты когда на северный полюс летела… а, кстати, ты на чём летела?

– На подводной лодке! – насупилась летунья. – Крылья у меня были!

– Стальные флюгерхэндэ?

– Да ну тебя!

– Просто я тоже во сне над тайгой летал. Ну, я просто так думаю, что это тайга. И у меня тоже крылья были. Вместо рук.

– Да? А у меня нет. У меня за спиной. – Потом она просветлела лицом и выдала: – Потому что Я – ангел!

– Но ты ведь не упала? Нет?

– Чёй-то я должна упасть?!

– Ну, понимаешь, ангелы иногда падают.

Прапорщик от авиации с гордым презрением ко мне допила свой совсем уже остывший чай и спросила, как бы, между прочим:

– А зАмок у тебя был?

– Был какой-то. – Флегматично ответил я, и тоже отхлебнул чаю, только у меня-то он был горячий.

– Чёрный такой? – с надеждой спросила Лерка.

– Знаешь, я не успел разглядеть, проснулся.

– Жаль. – Сразу поскушнела моя собеседница.

– А у тебя? Чёрный?

– Да. Только я тоже не успела понять, толи он из чёрного камня, то ли обгоревший. Но чёрный.

Странно всё это. Вот почему нам с Леркой одинаковые сны снятся? Хотя, нет, про Сталина только мне. Но всё равно. Два-то последних одинаковые.

– Сань. А научи меня чай греть.

– Да чё учить? Берёшь чашку, смотришь на неё и думаешь, каким он должен стать. И всё. А! Нет, не всё! Ещё попробуй прямо представить его. Ну, как ты его ощущать должна, представь. Поняла?

– Поняла.

– Так попробуй!

Лерка взяла чашку, налила половинку и начала на неё пялиться. Погипнотизировав минуту-другую, она решилась попробовать.

– Ни фига! – сказала она отхлебнув. – Ващще ни грамма!

– Не знаю. – Пожал плечами я. – Попробуй руками.

Лерка повторила эксперимент, но и наложение рук не помогло.

– Лер, у меня же тоже не сразу получилось. Попробуй ещё. Ты же вчера чайник моментом заморозила. Может, у тебя просто вектор другой?

– Кто у меня другой??? – напряглась та.

– Ну, у меня вектор на согревание, а у тебя на охлаждение. – Предположил я.

– Может. Ну-ка, нагрей мне чашку, я её попробую остудить.

Я нагрел. Не удержался и опять про протопарторга зарядил. Лерку это повеселило.

– Тут кто-то песню про полярников обещал. – Напомнила она.

– Ты не отвлекайся, охлаждай!

Лерка протянула руки к чашке:

– Пой уже давай! Парторг!

Я откашлялся и начал читать по памяти:

 
Над седой равниной моря
Ледяной покров бескрайний.
Между льдинами и небом
Гордо реет АНТ-4
Серебристый двухмоторный.
 
 
Он летит, и надо льдами
Слышен гул его моторов.
Это лётчик Ляпидевский,
Буревестнику подобный.
 
 
Он летит, и гул моторов
Слышат белые медведи.
Шум моторов их пугает,
И медведи робко прячут
Туши жирные в торосах.
 
 
Белый мех медвежей шубы,
Маскхалата роль играя,
Помогает прятать туши,
Души тучных туш спасая.
 
 
С самолёта их не видно,
Но медведи-то не знают,
Что не их, летая в небе,
Ищет лётчик Ляпидевский,
 
 
Двадцать восемь раз взлетавший
Над пустынными полями,
Многолетних льдов, сковавших
Всё вокруг в Чукотском море.
 
 
Ищет лётчик Ляпидевский
Место, где ушёл под воду,
Дрейфовавший вместе с льдами,
Восьмибальным льдом зажатый
Ледокольный пароход.
 

Смотревшая всё это время на меня с укором Лерка, наконец-то высказала причину своего недовольства: