Текст книги "Двуглавый Орден Империи Росс. Магия изначальная"

– Стругацкие что ли? – с сомнением спросила Лерка.

– Да! Вот они эту книгу и написали!

– Никогда не слышала, – снова повторила она.

– А фильм «Чародеи» тоже не смотрела? – я наполнялся разочарованием.

– Смотрела, конечно! – порадовала меня сокурсница. – Его же, считай, каждый новый год показывают. Прикольная кинушка!

– Да, – настало время лекторского тона. – Так вот это слабенькая попытка её экранизации. Фильм очень лёгонький, поверхностный. Мюзикол, короче. А книга… – я даже рукой махнул. – Не пересказать, в общем!

– Там, что, сюжет другой? – удивилась Лерка.

Я собрался с мыслями, как бы покороче объяснить. И выдал:

– Ну, там программист попадает в институт чародейства и волшебства. А в нём у них работают джины, домовые, ведьмы. Маги всякие. – Попробовал сконцентрироваться.

– Ага! Ты прав, – согласилась Лерка. – Не наш случай! Совсем не наш!

Ё маё!.. Ну, конечно, не наш! Мы ведь не программисты.

– Лер, – я попытался оправдаться. – Там же всё в сэсэсэре происходит. В шисятые годы. Или даже в семидесятые.

– Да! Точно не наш!

– Ну, Лер…

– Слышь, программист, – Лерке, вроде уже не до книги. – Ты на вопрос так и не ответил.

– Какой вопрос? – чё то я, походу, потерял линию рассуждений.

– Как ты, будучи инвалидом, на буцкал двум здоровенным мужикам, одному даже два раза, а на лошади ездить не научился?

Я приуныл. Ну, и призадумался тоже.

А, правда, как? Как я вообще смог бы драться, если у меня позвоночник сломан?

Он был сломан, а теперь нет. И как такое возможно? Тупик.

Как-как?! Вылечили! Как же ещё?! Так Лерке и сказал.

– А скакать-то, почему не можешь? – скептически интересуется Лерка. – Боишься?

– Ну, типо да! – что ещё тут скажешь.

– Не прокатит! – безапелляционно заявляет она.

– Почему? – мне не понятно.

Наверное, Лерка хочет на меня наорать, но вместо этого делает мученическое лицо:

– Саша, не может дворянин бояться ездить верхом! Сколько тебе говорить?

– Ты-то откуда знаешь?! – бесит она меня уже.

– Сам подумай, как рыцарь может бояться вообще чего-нибудь? Особенно лошадей! А как же тогда битва в конном строю? А?

– А я артиллерист! – ловко выкручиваюсь я.

Лерка с сожалением качает головой.

– Ну, ладно, не артиллерист, – уныло соглашаюсь я, и мы снова погружаемся в раздумья.

– Хорошо тебе, – говорю после пяти минут молчания. – У тебя папа олигарх, вы себе лошадей можете позволить. А у нас, нищебродов, машина и та одна.

Лерка смотрит на меня, но как будто не слушает, а думает о чём-то своём. Потом грустно произносит:

– Не можем, Саша, а могли. Теперь-то… – вдруг она меняется в лице так, словно клад нашла. – Точно! Да-да! Так и было!

От внезапного озарения она просто светится:

– Ты упал с лошади и сломал позвоночник! Потом несколько лет тебя лечили! Кстати, именно по этому я дерусь лучше тебя. Так вот, пока тебя лечили, отец продал всех лошадей, потому что деньги нужны были. И когда ты, наконец, встал на ноги, лошадей-то у нас уже не было! Вот!

Я обалдело смотрю на неё. Да, а ведь действительно так всё и могло быть. Ну да, да, если бы я в реальности покалечился, то мои родители машину бы продали. И я бы не научился на ней ездить.

Нет. Так не пойдёт! А автошколы?

– А вот не имелось поблизости больше ни у кого верховых лошадей, – говорит мне на это Лерка. – А на тяжеловозах учиться нельзя. Вот поэтому ты и не научился.

Да. Мне нравится. Теперь и впрямь похоже на правду.

– Хорошо, – соглашаюсь я. – Так всем и будем говорить.

Глава 7

– Не знаю как ты, – проговорила Лерка замученным таким голоском, – а я бы сейчас чайку попила.

– Так у них же кофе есть! – радостно напомнил я. – Давай кофе попьём.

– Думаю, не стоит, – неуверенно сообщила она.

– Чего так? – удивился я. – Считаешь, что оно здесь хреновое?

Строгий взгляд бывшей сокурсницы сопроводился очередным нравоучением:

– Саша, слово «кофе» мужского рода, и, следовательно, нужно говорить «он», а не «оно». Правда, некоторые считают, что ОН – это только молотый кофе, а растворимый – это ОНО. – Взгляд, и без того ужасно серьёзный, приобрёл дополнительную обстоятельность. Через пару секунд Лерка прыснула, а отсмеявшись, сказала: – Сань, нет здесь растворимого кофе! Есть только молотый, и вот если его заказать, то предстоит бессонная ночь. Не хотелось бы, знаешь.

– Ага! – согласился я. – Как моя бабушка говорит: «слишком хорошо тоже не хорошо». Ну, в смысле, что кофе хорошего качества сейчас для нас не подходит.

В ответ Лерка только покивала.

Я решил проявить заботу о «сестре» и вызвался пойти заказать чай в «нумер». Но услышал совершенно неожиданный ответ:

– С Татьяной, поди, снова поболтать собрался? Лучше уж я сама.

Столь странная постановка вопроса меня сильно удивила.

– Ревнуешь, что ли? – подколол я Лерку.

Она скорчила гримасу жалости к убогому:

– Саша, я тебя умоляю… ты ведь мой брат. Или ты уже забыл? Короткая же у вас мужиков память!

– Нет! – бодро ответил я сразу на всё. – Хотя, в душе, конечно же, я всё-таки надеялся снова её увидеть.

– Да-да-да! Ты, наверное, в душе́ надеялся увидеть её в ду́ше? Угадала?

Странно, вот ведь издевается, но как-то по-доброму.

– Да, Лера, именно так. В душе́ я действительно хотел бы увидеть её в ду́ше. Причём вместе с собой!

– Как ты сказал? «Вместе с собой»? – Лерка сощурилась как будто и вправду не расслышала.

– Да! – гордо ответил я.

– Тогда ладно, а то мне показалось, что ты сказал «вместе с тобой»!

Мне понадобилось пару секунд, чтобы уловить смысл. И я, сделав мечтательный вид, ответил:

– А было бы непло-о-оха.

– Ты – маньяк и извращенец! – она наигранно сморщилась в брезгливой гримасе. – Подглядывать за родной сестрой… Фу-у-у-у!!!

– Почему подглядывать?! Я планировал быть участником событий!

– ИЗ-ВРА-ЩЕ-НЕЦ!!! – и Лерка ещё картиннее сморщилась ещё сильнее.

Она даже отвернулась и сделала жест отстранения обеими руками.

Я молча поулыбался сам с собой секунд десять, потом спросил:

– С чаем-то, что будем делать?

– Пойду Аннушку позову, – с этими словами она встала, расправила платье и направилась к выходу. В дверях остановилась и, повернувшись, сказала: – Прикинь, они здесь вместо «позову» говорят «покликаю»! – и прыснула.

– Ага! Погуглю!

Мы оба засмеялись, а я добавил:

– А то, Нюрка-собака-вфойе-точка-нет!

Лерка опять засмеялась:

– Пойду погуглю, вдруг есть!

– Или пить.

– Пить – это как раз нам! – и ушла.

Сначала я пробовал представить нашу «жизнь» в Австралии, но кроме мыслей о душе, в голову ничего не приходило.

Чтобы разогнать и их, я стал ходить по комнате. Потом по всему номеру. Достал из серванта чайник с драконьими головами, покрутил его в руках. Мне почему-то стало интересно, а нет ли в этом мире настоящих драконов. Или здесь их тоже просто придумали. Хотя в нашем-то мире были динозавры. Вряд ли, кто-то мог видеть живых динозавров, но ведь придуманные драконы на них подозрительно похожи. Всё это как-то странно и не понятно.

Я поставил чайник на стол. Наверное, стоит попробовать попить чай из него. Нет, в смысле не из самого чайника пить, конечно, а устроить чайную церемонию… чаепитие, короче, с применением… с использованием в этого конкретного чайника по назначению. Да. Придёт Лерка, предложу.

Лерка почему-то всё не шла и не шла. Или мне просто так казалось. Сколько её вообще уже нет? Где тут часы? Я произвёл осмотр зала на предмет наличия часов. Ни настенных ни настольных не обнаружил. Удивился. Посмотрел в своей комнате. Тоже нет. Посмотрел в Леркиной комнате, а то вдруг она нашла их раньше и к себе утащила. Тот же результат. Странно… А как они тогда здесь время узнают?

Поиск часов отвлёк меня от ожидания Лерки. Он их отсутствие постепенно вернуло к первоначальной проблеме. Интересно, где она шляется так долго? Или не долго? Ну, вот опять: сколько время? Где часы? Хоть бы пришла уже, что ли.

Снова пошёл в зал. Посмотрел на чайных драконов, на драконий чайник. Заглянул ему вовнутрь. Встал. Походил по залу. Подошёл к окну. О!

Во дворе я увидел Терентия. Бритва! Поговорить со знающим человеком, это же то, что мне сейчас и нужно. Я накинул сюртук, взял кожаный футляр с бритвой господина Михайлова, надел картуз и вышел из номера.

Спустившись по лестнице в фойе, я увидел ответ на вопрос про то, где шляется Лерка. Она, в общем-то, нигде не шлялась, а весело болтала с Татьяной. Увидев, меня она удивилась:

– Сашенька, ты куда?

– С Акимычем пойду поболтаю.

– Только надолго не уходи, – напутствовала Лерка. – Чай будет уже скоро.

– Хорошо! – и я вышел во внутренний двор, хотя, конечно, очень хотелось остаться.

Но сочтя это не уместным, решил себя пересилить и следовать первоначальному плану. Занятый внутренней борьбой я всё же пошёл к Акимычу. Он как раз закрывал сарай.

– Добрый день, Терентий Акимыч! – не смотря ни на что, мне удалось сделать так, чтобы голос мой звучал бодро.

– Добрый день, Ваша милость, – ответил Акимыч, но без особого энтузиазма.

Мне пришло в голову, что человек может быть занят своими делами, да хоть бы даже и не делами, а просто мыслями, от которых я его сейчас бесцеремонно отрываю. Поэтому решил перейти сразу к делу:

– Терентий Акимыч, я вот тут по случаю инструментом разжился, – и, доставая кожаный футляр, добавил: – Зацените.

При виде «инструмента» Акимыч заметно оживился. Приняв же его из моих рук, проявил заинтересованность, смешанную с удивлением. Он немного повертел футляр, а когда извлек из него саму бритву и внимательно рассмотрел её, то взгляд его наполнился восхищением.

– Уж не Роман-Григорича ли работа? – с изумлением спросил он.

– Его! – мне удалось скрыть гордость в своём ответе.

– Хороша игрушка! – с благоговением проговорил Акимыч. – Токмо дорогая, поди! Небось, по пяти целковых такие?

– Вот этого не скажу, не знаю, – смутился я.

– Эт как же? – удивился мой собеседник.

– Видите ли, в чём дело, Терентий Акимыч, – я не решил ещё говорить ли Акимычу о моей «встрече» с Трофимом. – Господин Михайлов мне её презендовал. – И сразу правился. – Ну, подарил, в смысле. Вот поэтому я и не знаю, сколько она стоит.

– Подари-и-ил? – Акимыч очень удивился. Призадумавшись, он помолчал секунд десять, потом высказал предположение. – Чем-то, видать, Вы, Ваша милость, сильно ему глянулись, значит. Коли он Вам такую вещицу подарил.

– Ну, я ж не девица красная, чтобы глянуться кому-то, – мне показалось, что немного иронии не повредит.

– Скажите тоже, Ваша милость, – усмехнулся Акимыч. – Чай, не только этим один человек другому приглянуться может. Вот, к примеру, друзья-приятели они ж тоже друг-дружке чем-то приглянулись, а то чаво б им приятельствовать? А то ить и наоборот бывает. Вы, Ваша милость, коли на рынке были, дак небось и Трошку-драчуна видали?

Я настороженно кивнул.

– Ну и чиво? Глянулси он Вам, али как? – Акимыч как будто меня насквозь видел.

В ответ я только криво усмехнулся.

– От, то-то и оно! – Акимыч назидательно поднял вверх указательный палец. – Злой он человек, и не честный к тому же. От того и не глянулси!

– Да! – согласился я. – Злой и не честный.

– Значитца, видали, – заключил Терентий. – Кабы хто бока б ёму пообломал бы, – Добавил он мечтательно.

– То что? – мне стало интересно.

Но Акимыч не оправдал моих ожиданий и со словами: «Безобразит много», свернул тему. Повертев бритву в руках ещё не много, он вложил её обратно в чехол.

– Справный струмент! – сказал, возвращая мне подарок Роман-Григорича. – Как есть справный!

– Терентий Акимыч, побреете меня завтра? А то я сам чего-то боюсь такой-то бритвой.

– А чевошь не побрить эдаким-то струментом? – он как будто даже обрадовался моему предложению. – Покликаете с утреца, я и побрею.

Как говорится, за сим и расстались.

Войдя в фойе я не застал там ни Лерку, ни Татьяну. Поэтому просто поднялся наверх. Я надеялся, что Лерка пригласит Татьяну попить с нами чая, но не взошло. В номере была только Лерка. Зато другая моя надежда, о которой я уже почти успел забыть, вот она оправдалась. Лерка тоже решила использовать в нашей чайной церемонии чайник с двумя носиками, и сейчас наполняла его заваркой. Я надеюсь не весь, а только одну половину.

– Снимай кафтанчик свой и садись.

– Раздевайся, ложись, здравствуй!

– Шутить изволите, Александр Константинович? – не отрываясь от своего занятия, Лерка глянула на меня одним глазом.

– Изволю! – подтвердил я её догадку.

Мне вдруг пришло в голову, что картуз можно и у входа повесить. Я так и сделал. Потом решив, что и сюртук тоже можно повесить здесь же, снял и водрузил его на «гвоздь». Ну, там какая-то деревянная штука такая… гвоздь не гвоздь, штырь какой-то, на него и повесил.

– Сань, ты бы пиджачок в свою комнату отнёс бы, – практически проворковала «сестра».

– Да пусть здесь повисит, чё взад вперёд ходить?

– Ну, фуражка-то ладно, а пиджак убери, – странно, тон которым она всё это говорила, мне показался именно что просительным. Ни намёка на приказ в нём не содержалось.

– Ладно, – сам не зная, почему согласился я.

Пока носил сюртук в свою комнату, пока повесил на спинку стула, пока возвращался в зал, в голове была натуральная каша из обрывков мыслей. Зашел, сел за стол, и всё кончилось. Чердак моментально опустел, ни мысли, ни слова, ни буквы.

– Ты, чай, будешь? – очень членораздельно поинтересовалась Лерка.

– Да, а что? – не понял я.

– Просто ты сейчас сидишь с совершенно отсутствующим взглядом, – поведала она.

– И чё?

– Ну, ты так уже три минуты сидишь, – сказав это, Лерка сделала небольшой глоток из своей чашки, и поставила её на стол совершенно пустую.

Я посмотрел на свою чашку, чай с ней ещё не остыл. Это я по лёгкому думку определил.

– Ты что, ждёшь кого-то? – Лерка налила себе ещё чаю.

– Нет. С чего ты взяла?

– А чего тогда чай не пьёшь? – этими словами она откусила кусочек от маленького пирожка, судя по тёмно-вишнёвой начинке, сладкого.

Я взял себе пирожок покрупнее, он оказался с капустой. Вроде бы простенько так, но вкусно, у нас таких не пекут, никто. Прихлёбывая из чашки, я понял, что не положил себе сахар, и сразу же начал искать его на столе. Почти сразу я его обнаружил, но он существовал в другом, так сказать, агрегатном состоянии. Крупные куски неправильной формы, да ещё и не белые, а буроватые. Видя моё замешательство Лерка пояснила:

– Они здесь вприкуску пьют.

– Да ладно! – что-то не верилось мне в такое положение дел.

– Я без сахара пью, мне всё равно.

Откусив ещё, я начал искать «альтернативные» решения. Вазочка с малиновым вареньем показалась удачным вариантом, и я быстренько перешёл к сладкой жизни.

– Поговорил с Акимычем? – спросила Лерка и отхлебнула чаю.

Я прожевал очередной кусок пирога и ответил:

– Да, – и откусил снова.

Лерка тоже прожевала и спросила:

– И что он сказал? – и тоже снова откусила.

Поскольку рот у меня был занят, то наступила небольшая пауза.

– Сказал, что вещёвую бритву мне Роман-Григорич подогнал. – пирожок мой кончился, и я взял другой. Он оказался с грибами.

Очередная пауза. Лерка прожевала первой:

– Завтра, когда пойдём на рынок, нужно будет к нему зайти.

Я справился со своим куском:

– Для чего? – не стал ждать ответа и продолжил поедание пирожка.

Собеседница тоже никуда не торопилась, отдавая должное выпечке.

– Маникюрный набор мне нужен.

– А-а-а… – протянул я с набитым ртом.

Лерка с набитым ртом говорить не стала, поэтому разговор опять ненадолго прервался.

– Я Татьяну попросила, чтобы она с нами завтра пошла, показала магазинчики разные, с дамскими штучками.

Я чуть было не ляпнул «с какими?», но рот мой так удачно оказался занят, что у меня появилась возможность самому найти ответ. Поэтому я задал другой вопрос:

– А сама она где? – сразу впился зубами в остатки грибоносного пирожка.

Когда Лерка справилась со своим, то я, наконец, узнал ответ:

– Пошла к Дмитрию Францевичу отпрашиваться.

– А что, может не отпустить? – следующий пирог оказался с луком-яйцом, мой любимый. Хотя здесь даже он был намного вкуснее.

– Может, – Лерка налила себе третью чашку.

– Плохо.

– Хотел насладиться её обществом? – вопрос с лёгкой издёвкой.

– Я про магазины с дамскими штучками ничего не знаю.

– Да и откуда бы? – лёгкая издёвка никуда не делась.

– А как тогда? – ситуация казалась мне неразрешимой.

Лерка в задумчивости принялась жевать пастилку. Похоже, не я один в затруднении.

Наши размышления прервал стук в дверь. Затаив надежду, я пошёл открывать.

Не то что бы надежды мои не оправдались… Просто не все. То есть решение в полный рост стояло на пороге, но не такое как я ожидал. И всё же я взял себя в обе руки и сказал со всей возможной учтивостью:

– Добрый день, Ольга Павловна! – и сделав приглашающий жест, – Прошу Вас!

– Добрый день, Ваше сиятельство! – сказала, вставая Лерка, ещё и книксен успела сделать.

Блин! Вот я ишак простуженный! Она же графиня!

– Да полно вам господа! – махнула рукой Морозова. – Ни к чему столь официальное титулование. Лишнее это. Имени-отчества вполне достаточно будет.

Повисшую неловкую паузу Лерка довольно удачно разрядила:

– А мы тут плюшками балуемся.

И как же я сам-то про склад не догадался?! А в слух, с наигранным возмущением сказал, обращаясь к «сестре»:

– Это же моя фраза!!!

– Ах, прости-прости, Сашенька!!! – молитвенно сложив руки на груди, запричитала она.

Сиятельная Ольга Павловна посмотрела сначала на Лерку, потом на меня, и снова на Лерку. По её хитрой усмешке нам стало понятно, что она догадалась про то, что здесь какая-то игра. Улыбаясь, графиня Морозова обратилась к Лерке:

– Господа, нижайше прошу просветить меня на счёт этой фразы, – и перевела взгляд на меня.

Я же как всегда в таких случаях протупил, и Лерка опять взяла слово:

– Видите ли, Ольга Павловна, в наших краях есть такой обычай… да даже и не обычай… так… добрая шутка. Если внезапно в комнату заходит девушка, то кто-то из молодых людей принимает крайне застенчивую позу и произносит эту фразу, в знак того что очарован.

Морозова рассмеялась:

– Милый обычай! То есть это всё шутка, и надо ничего воспринимать всерьёз?

– Именно так, – кивнула Лерка.

– А что означает «принимает крайне застенчивую позу»? – спросила у неё графиня.

– Ну, что, братец, теперь твой выход! Покажи!

Я показал, пошаркав ножкой, совсем как мужчина в полном расцвете сил.

– Изумительно! – восхитилась Морозова. – Обязательно братьев научу! Просто прелесть!

Потом она перестала улыбаться, и по очереди посмотрев на меня и на Лерку спросила:

– Но это ведь всё – шутка? Это же не всерьёз?

– Да-да! – дружно закивали мы.

Морозова облегчённо выдохнула.

– Я вдруг испугалась, что они так начнут объясняться с барышнями, а те, чего доброго, примут это за чистую монету.

– Нет-нет, – заверила её Лерка. – Это именно шутка, о сути которой осведомлены обе стороны. – Она спохватилась. – Кстати, о плюшках… Чаю откушать не соизволите?

Графиня улыбнулась так, словно прощала собеседнице неуместность прозвучавших слов.

– Соизволю, – и почему-то выжидательно посмотрела на меня.

Я тупил, натурально ничего не понимая. Лерка сделала страшное лицо и прошептала одними губами, но очень отчётливо: «СТУЛ!!!». Блин! Ну, конечно! Я как смог исправился, чем вызвал у гостьи ещё одну улыбку.

– Обожаю эти чайники, – сказала она, когда Лерка поставившая перед ней чайный прибор, стала разливать чай.

– Да? – удивилась моя «сестра». – А мы представьте, впервые их здесь увидели. Но, Вы правы, вещь чудесная!

От предложенных «закусок» гостья отказалась, да и чай-то пила больше из вежливости. Пришла она определённо не за этим, а скорее всего, поговорить о чём-то важном. Так и оказалось, когда чашка её наполовину опустела.

– Господин Ли просил меня как старосту первого курса, помочь вам обустроиться и побыстрее включиться в обучение, – сказала графиня Морозова, глядя по очереди на нас с Леркой. – Он говорил, что прибыли к нам издалека, и что козни врагов оставили вас без вещей и, возможно, без документов.

– Совершенно верно, – подтвердила Лерка. Всё-таки быстро она ориентируется, не то что я.

– То есть, у вас нет ни вещей, ни документов, ни денег?

– Ну, денег немного есть, – сообщила «сестрица». – Саша вот сегодня в город ходил, приобрёл себе кое-что. А я завтра планирую.

– Валерия Антуанетта, Вам не стоит ходить одной. – тоном не терпящим возражений сказала графиня. – Здесь так не принято. Да и не безопасно это. Народа в городе всякого хватает.

– Так, а я одна и не пойду, – заверила её Антуанетта. – С Сашей, он уже город немного знает. Рынок то уж точно.

– А что Вы собираетесь покупать на рынке? – осведомилась Ольга Павловна.

Лерка потупилась немного и ответила:

– Судя по рассказам брата, вряд ли там вообще стоит что-то искать. Он и сам себе ничего там не присмотрел.

– Это верно. Ничего приличного там просто и быть не может, – Поведала гостья. – Рынок, он ведь… Да, пустое!

– Но я бы всё-таки на него взглянула! – Лерка сделала мечтательное лицо. – Саша сказал, что он очень большой.

– Большой? – удивилась графиня. – А разве в Вольном городе меньше?

Свой вопрос она сначала адресовала взглядом Лерке, но быстро поняв, что той пока ещё не с чем сравнивать, обратилась ко мне.

– Александэр Семион, Вы находите, что наш рынок больше, чем у вас в Синбирске?

Оценив моё замешательство, она пояснила свою мысль:

– Господин Ли сказал, что вы прибыли из Синбирска, – видя, что ясней никому не стало поправилась. – Вы же его по-другому как-то называете. Славный город или как? Вольный?

– Вольный, – уточнила Лерка. – Только мы ведь там случайно оказались. Мы даже не догадывались, куда нас занесло. А там, откуда мы родом, наверное, весь город меньше чем ваш рынок.

– Господа! – воскликнула графиня. – Вы говорите загадками. Я решительно ничего не понимаю! Неужели вы из Захребетья?

Мы с «сестрой» переглянулись, похоже, настала наша очередь не понимать.

Видимо наше недоумение перекинулось и на графиню. Она вопросительно смотрела на нас, а мы на неё. Наконец, Лерка выдавила из себя:

– А Захребетье – это что?

Лицо Морозовой стало сосредоточенным, похоже, она подбирала слова для объяснения элементарного.

– Мы так называем Захребетное наместничество, – пояснила она, но видя, что сказанного не достаточно добавила: – Река Итиль – пограничная река, на правом берегу Русия, а на левом как раз Захребетное наместничество Сибирии.

Нам, конечно, эта информация была очень полезна, но ситуацию не проясняла никак.

Наше молчание графиню запутало ещё сильнее:

– Господа, у меня сложилось впечатление, что я сейчас вам сообщила нечто такое, о чём вы раньше даже представления не имели. Но как же такое возможно?

– Ольга Павловна, – как можно учтивее сказал я. – Мы хорошо представляем, где находится река Итиль, и то, что она, протекая в целом с севера на юг, впадает в Каспийское море. – Лёгкий кивок графини ободрил меня. – Хребет – это, как я понимаю, Уральские горы. – Снова кивок. – Наверняка, ниже Вольного города, о, простите, Симбирска, вёрст, эдак, на двести, но на левом берегу стоит город Самара.

– Да, – оживилась наша гостья. – Вы оттуда?

Очень хотелось сказать «ДА!», но:

– Нет, Ваше сиятельство! – отрицательно покачала головой Лерка. – Мы из Кэрнса.

– Это рядом с Самарой? – попыталась угадать Морозова.

Лерка в ответ очень грустно вздохнула:

– Это в Австралии.

Леркины слова заставили нашу гостью глубоко задуматься. После минутной паузы она, наконец, призналась:

– Боюсь, господа, что никогда не слышала о таком месте.

Мысленно я облегчённо выдохнул. Это значит, что наша «легенда» оказалась удачной, и все свои «странности» мы теперь легко будем списывать на обычаи далёкой Австралии. Правда, надо будет ещё придумать, почему мы говорим на русском как на родном, а никаких иностранных языков не знаем. Точнее, почему я их не знаю, а Лерка довольно сносно лопочет по-английски.

Лерка картинно удивилась:

– Да неужели, Ольга Павловна? – моя «сестра» с таким искренним удивлением смотрела на нашу гостью, что я даже забеспокоился, как бы чего лишнего не сболтнула. – Вы, правда, ничего не знаете о нашей стране?

– Господа, я боюсь показаться крайне невежественной в географии, но, клянусь вам, даже не слышала!

Лерка сокрушённо вздохнула.

– Должно быть, это из-за крайней удалённости от Старого Света.

– А где же расположена ваша Австралия? – с неподдельным интересом спросила Морозова.

– В Южном полушарии. От Китая на юг вёрст, наверное, тыщ пять будет, а то и все шесть. – Как смогла, объяснила Лерка.

Я тоже задумался, а вот, правда, как без карты про такие вещи говорить? И вообще, а какие территории у них здесь уже известны, а какие ещё нет. Вряд ли здесь материки по-другому расположены. Свияга-то на месте!

Между тем Морозова пришла в себя после такого потрясения:

– Господа, вы меня разыгрываете? – похоже, она нам не поверила. – Это же безумно далеко! Да и, насколько я помню географию тех мест, там же океан! – Вдруг ей пришла в голову «светлая» мысль. – Вы, что, на острове живёте?

– Можно и так сказать, – ответила Лерка за нас обоих.

– Да нет! Вы, должно быть, шутите господа! – воскликнула графиня. – Хотя, – сказала она уже более мягким тоном, – Шутка оригинальная!

– Ваше сиятельство, Ольга Павловна, – влез в разговор я. – Я бы с радостью на карту мира взглянул. Это возможно?

– Я же просила, Александэр Семион, называть меня по имени-отчеству, и по возможности обходиться без титулов, – с оттенком лёгкой досады напомнила Морозова.

– Ольга Павловна, тогда уж и Вы меня по имени-отчеству. – парировал я. – Александр Константинович. Или же просто – Александр. Шен Косиджанович рекомендовал на местный манер именоваться.

Лерка тоже решила вставить свои пять копеек:

– Меня если по имени-отчеству, то Валерия Константиновна, можно просто Валерия, но и Валерия Антуанетта тоже ничего.

Графиня покивала, принимая новую информацию, помолчала, потом вернулась к моему вопросу:

– По поводу карты… В школе есть такая. Сегодня мы туда уже не попадём, а вот завтра можно попробовать. Всё-таки учебный год уже окончен…

Она не окончила фразу и развела руками.

– А в какое время? – спросила Лерка. – А то нам завтра ещё на рынок надо попасть.

Морозова задумалась:

– Полагаю, что после завтрака будет удобнее всего.

Её ответ породил новый совершенно закономерный вопрос:

– А во сколько у нас завтрак? – вот молодец всё-таки Лерка, спросила «во сколько у НАС», я бы – медведь сиволапый – непременно спросил бы «во сколько у ВАС».

– Так ведь, во сколько пожелаете, во столько и подадут, – сказала Морозова.

Как у неё всё просто! Во сколько пожелаете! А во сколько пожелать в шесть или в десять?! Опаньки! Я аж подпрыгнул:

– Ольга Павловна, а как вы здесь время определяете? Я нигде не видел часов.

Она молча открыла свой ридикюль, и достав оттуда серебряные карманные часы на цепочке, протянула их мне. Я машинально взял их в руки и сразу же глянул на циферблат. Часовая стрелка находилась между римскими цифрами четыре и пять, а минутная… минутная отсутствовала. Наверное, у меня была слишком глупая рожа в этот момент, потому что графиня озабоченно спросила:

– Вы же умеете этим пользоваться?

– Да, конечно, – выдавил из себя я. – Только немного не привычно, когда минутной стрелки нет.

– Как нет? – удивилась Лерка.

Я передал часу ей. Она, приняв их, немедленно на них уставилась. Её брови дёрнулись вверх:

– И, правда, нет.

Немного покрутив часы в руках, она нехотя протянула их хозяйке. Которая не преминула уточнить:

– Господа, что означают ваши слова о минутной стрелке?

Мы с Леркой переглянулись. Я кивнул подельнице, и она ответила нашей гостье:

– Видите ли, Ольга Павловна, там, откуда мы прибыли, на всех, абсолютно на всех часах помимо часовой стрелки имеется ещё и минутная, – потом, видимо сообразив, что здесь может не существовать понятие минуты, пояснила: – в одном часе шестьдесят минут. А в каждой минуте по шестьдесят секунд, поэтому на некоторых часах стрелок не две, а три часовая, минутная и секундная.

Морзова выглядела крайне удивлённой:

– Господа, я восхищаюсь вашим прогрессом, но к чему может быть нужна такая точность?

Я не устоял и поумничал:

– Существуют ещё и секундомеры. На них нет часовой стрелки, но есть стрелка, которая показывает десятые доли секунды, – поколебавшись пару секунд, решил добить её, всё-таки она сомневалась в моей способности определять время по часам. – Сам не видел, но отец рассказывал, что есть секундомеры, которые отсчитывают даже не десятые, а сотые доли секунды.

Добить меня получилось, если после леркиных слов о секундной стрелке, графиня, мягко говоря, изумилась, то сообщение о десятых и сотых секунды поставило её в тупик. Взгляд её потупился, пару минут она безмолствовала.

Наши с Леркой глаза встретились, и «сестра» постучала указательным пальцем по голове. В ответ я руками и глазами сделал жест, обозначающий слово «што-о-о???». Лерка махнула на меня рукой как на непроходимого тупицу, но вслух ничего не сказала.

– Господа, – взгляд у нашей гостьи всё ещё был расфокуссирован. – У меня нет оснований не доверять вашим словам, но всё это звучит так удивительно, что я даже не могу себе этого представить.

Графиня перестала смотреть в пространство. Первым в её поле зрения попал я, но, наверное, сейчас ей удобнее говорить именно с Леркой:

– Я согласна, что стрелка, отсчитывающая минуты, несомненно, была бы очень полезна. Но всё остальное… – она развела руками. – Уму настолько непостижимо, что просто не укладывается в голове.

Наша гостья снова «ушла в астрал».

– Ольга Павловна, – леркины слова вернули её в реальность. – А как бы и нам разжиться такой вот штучкой? – Лерка пальчиком аккуратненько указала на часы, которые Морозова в сумочку так и не убрала.

– Швейцарские как эти, месяца, наверное, только через три, а то и четыре… Впрочем, в городе можно приобрести творения тобольских мастеров. Не так точны, но вам ведь сейчас всё равно?

Мы покивали.

– А почём они? – осведомился я.

Морозова вопросительно посмотрела на Лерку.

– В какую цену? – перевела та.

– О! Нет! Этого я не знаю. Мои мне тётушка на именины подарила, тому лет семь назад.

– А в городе нам, где их поискать? – спросил я.

Спросить-то спросил, а сам подумал, что город я всё равно ещё не знаю, так что, какая разница.

– Господа! – наша гостья вся как-то оживилась. – Вы, ведь верно, город-то наш вовсе не знаете. Так лучше будет, ежели я с вами завтра поеду, и всё вам покажу.

– Но, Ольга Павловна, – возразила Лерка. – В какое время нам готовым быть?

Морозова задумалась, что-то прикидывая:

– Удобнее всего… А карту завтра желаете посмотреть?

Мы с Леркой переглянулись и синхронно пожали плечами.

– Если можно послезавтра, то завтра и не к чему, – выкрутилась Лерка.

– Право не знаю про послезавтра, – задумалась Морозова.