Текст книги "Прутский Декамерон-2, или Бар на колесах"

Чудо или не чудо, но прошло еще не менее получаса, толпа за это время рассосалась, у ресторана остались лишь мы и еще пара-тройка человек, а тетушек все не было видно. Лишь Петро крутился неподалеку, назойливо подавая мне из-за спины Кетеван всевозможные знаки.

– Хочешь, я отвезу тебя туда, где ты живешь? – наконец спросил я девушку, вновь беря ее за руку.

– Это далеко, – сказала она, но руки своей не отняла.

– Тогда давай поедем ко мне, это совсем рядом, не будем же мы всю ночь торчать у ресторана? – предложил я. – Ведь остаться здесь одной хуже, чем быть рядом со мной, ты, надеюсь, это понимаешь?

– Да, понимаю. А ты меня не обидишь? – вдруг как-то наивно, совсем по-детски спросила она.

– Почему я должен тебя обидеть? – спросил я удивленно. – Ты мне… ты мне очень нравишься. – И тут же спросил, на всякий случай: – А сколько тебе лет?

– Двадцать два, – ответила Кетеван.

«Черт, – вздохнул я, мгновенно успокаиваясь. – А я, откровенно говоря, боялся, что ей нет еще и восемнадцати. А то ведь, судя по внешности, а тем более по наивности, ей ее возраста не дашь».

– Со мной ты будешь в полной безопасности, – вслух сказал я, теперь уже нетерпеливо поглядывая на дорогу в ожидании такси. Я понимал, конечно, что Кетеван совершенно случайно оказалась у ресторана одна, не могли же тетки действительно ее бросить, значит, произошла какая-то ошибка, накладка, пройдет еще какое-то время, и они опомнятся, хватятся своей племянницы, и вернутся, поэтому их появления здесь можно было ожидать каждую секунду. Я уже остановил такси, когда Петро, состроив обиженную физиономию, подошел к нам. Нащупав в кармане ключ от вагона, я шепнул ему:

– В вагоне не показывайся, найди себе на заводе любое другое подходящее место.

Петро от подобного нахальства аж присвистнул, но я уже открыл заднюю дверцу машины, посадил девушку и сел сам.

– Улица Спорта 18, – назвал я водителю адрес винзавода.

«Это же надо, чтобы на улице с таким названием был расположен винзавод», – подумалось мне.

Водитель, молодой парень, обернулся со своего места, собираясь, видимо, объяснить мне, что нужное учреждение находится отсюда в четырех-пяти минутах ходьбы, и доехать туда можно не заводя двигателя – накатом, так как туда всю дорогу был небольшой спуск, но я и сам не хуже его знал об этом, но не мог же я вести к себе девушку пешком, поэтому сказал ему, дружески хлопнув по плечу:

– Можете проехать к месту любой удобной вам дорогой, так как прямую улицу, мне кажется, перекопали. – Я протянул ему три рубля. – Спасибо, шеф, сдачи не надо.

Согласитесь, неплохие деньги за двухминутную поездку.

Когда мы выбрались из машины, перед нами находились массивные металлические ворота винзавода, за которыми виднелись ряды огромных металлических бочек, на языке профессионалов называемых танками. Хоть я и предупредил охранника, что, возможно, кто-то из нас вернется вечером с дамой, где-то в глубине души я немного беспокоился, как это будет выглядеть на самом деле.

Однако охранник оказался вполне современным человеком, и к тому же, чего уж я совсем не ожидал, галантным кавалером. На мой звонок он мгновенно открыл металлическую дверь с электрическим замком, затем вышел к нам в своем длинном кожаном плаще – красивый и импозантный старик; он пригласил нас войти, поцеловал Кетеван руку, и мне на какое-то мгновенье показалось, что я ошибся адресом и мы попали в одну из гостиниц системы «Интурист».

Мы раскланялись с охранником, затем, пройдя с сотню шагов по территории, подошли к моему вагону и я стал открывать дверь. Немного удивленная, Кетеван все же безропотно поднялась по лесенке в вагон, где я усадил ее на топчан, зажег свечу и стал хлопотать у нашего миниатюрного столика.

– Ничего не надо, – сказала она, – мне не хочется ни пить, ни есть.

Присев рядом с ней, я легко обнял девушку за плечи:

– Тогда позволь мне любить тебя.

Кетеван ни в чем мне не препятствовала, сказала только, что хочет раздеться сама, и я, конечно же, не был против. Сложив свои вещи на верхнюю полку, она, стыдливо прикрывая руками небольшие холмики грудей, присела на нижнюю. Я, целуя ей руки, прижатые к груди, и худенькие плечики, нежно зашептал ей что-то на ухо, затем уложил в постель и осторожно прилег рядом.

Кетеван – эта «горная козочка» – отдалась мне на удивление легко, но при этом была напряжена до предела, поэтому я осторожно и бережно проник в нее, стараясь не причинить девушке боли, так как, а это было ожидаемо, опыта любовного у нее почти совсем не было, хотя и девственницей она не была. Конечно, она сказала мне, что я второй мужчина в ее жизни, и, что интересно, именно ей я поверил. Вообще-то в своей жизни подобные слова я слышал много раз (как, думаю, и большинство других мужчин): «Ты у меня второй, милый!», но это абсолютно не трогало меня, скорее смешило, ведь все те, что говорили эти слова, не были мне невестами; и кроме того, в моей многогрешной жизни мне неоднократно случалось бывать и первым… Еще девушка успела мне шепнуть, что, если она забеременеет, то ее наверняка убьют ее родственники, поэтому я старался быть осторожным.

Было уже совсем поздно, когда я, ласково обнимая Кетеван, сморился и незаметно для самого себя уснул, но вскоре проснулся от каких-то странных звуков. Оказалось, что девушка всхлипывала. Я спросил:

– Что случилось, милая, что с тобой?

Кетеван оторвала голову от подушки:

– Зря я поехала с тобой, Савва, теперь у меня будут неприятности, – сказала она, слезы бежали из ее глаз.

Я стал ласково целовать ее лицо, ощущая на губах солоноватую влагу, затем прошептал:

– Хорошо, тогда мы сейчас встанем и немедленно поедем к твоим тетушкам. Ни о чем не беспокойся, я все беру на себя.

«Тетки – это тебе не усатые дядьки с кинжалами на боку, – думал я, храбрясь, в то время пока натягивал брюки. И, как ни крути, имея с ними дело, я в безопасности, меня наверняка не зарэжут. Тетки – сами женщины, поэтому все поймут и простят».

Захватив полотенце, я провел Кетеван в заводской душ, расположенный в десятке метров от вагона; она осторожно пересекла полутемное помещение раздевалки, испуганно косясь при этом на Петро, которой, не найдя себе более удобного места, похрапывал, устроившись спать прямо на столе среди разбросанных костяшек домино и шахматных фигурок.

А через некоторое время мы с Кетеван, покинув территорию завода, остановили такси, водитель которого, услышав адрес, немало удивился, но посадил нас, и мы поехали на Рижское взморье.

– Когда мы приедем, – говорил я Кетеван, готовя девушку к встрече с тетушками и одновременно ловя на себе косые неодобрительные взгляды водителя, – ты расскажешь им все, как есть: что они тебя бросили, забыли у ресторана, после чего ты встретила меня, и мы отправились гулять по ночной Риге.

– А если они спросят, почему я с тобой сразу не приехала домой?

– Можешь им сказать, что я не пустил тебя одну, а обещал отвезти только после прогулки. А можешь ничего не говорить, я им сам все что нужно скажу.

Мы еще пошептались, перебирая различные варианты, но ничего более толкового в голову не приходило, поэтому мы решили остановиться на первом, – такое объяснение было на удивление простым и казалось нам наиболее приемлемым.

Дорога к взморью оказалась неожиданно долгой, было уже что-то около пяти утра, когда мы постучались в дверь деревянного домика, в котором Кетеван жила вместе с тетушками. Дверь отворилась сразу, нас будто ждали, вернее, так оно и было – нас здесь действительно ждали и ждали с нетерпением.

К нам вышли все три полуодетые тетки; одна стала подозрительно нас оглядывать, две другие тут же принялись негромко голосить, словно мы не сами приехали, а привезли наши хладные тела. Кетеван, по очереди обнимая теток, стала сбивчиво выкладывать наш вариант объяснения, и тогда старшая из теток подтвердила, что они взяли у ресторана две машины-такси, после чего сразу выехали, и так получилось, что в первой машине решили, что Кетеван находится во второй, а во второй машине – наоборот. Пока доехали (а добираться до места, как и я уже теперь знал, достаточно долго), пока разобрались кто на месте, кого нет, машины уже отпустили, а потом, пока вновь дождались такси и приехали к ресторану, Кетеван на месте уже не оказалось.

– Ты знаешь, Кетеван, – сказала одна из тетушек, – твоя двоюродная сестра, именинница Ануш, до сих пор в Риге, она тебя там разыскивает. Теперь я уже за нее тоже начинаю беспокоиться.

– Ну, вы же понимаете, я не мог оставить Кетеван у ресторана одну, там было полно пьяных мужиков, – невинно уставившись на тетушек, вступил в разговор я, настоящий виновник всей этой истории. Женщины стали горячо благодарить меня, а я, сказав, что так поступил бы любой уважающий себя мужчина, джигит, то есть, чуть было не поцеловав Кетеван на прощание, лишь в последнюю секунду одумался, сдержанно протянул ей руку для рукопожатия, после чего бодрой походкой направился к дожидавшемуся меня такси.

Одна из тетушек бросилась было следом, чтобы дать мне денег на проезд – за мои, как она выразилась, хлопоты-заботы, – однако я ласково, но твердо отвел ее руку и сказал словами Яшки, моего давнего товарища, настоящего кавказского «джигита» еврейской национальности:

– Спасибо, не надо, есть у меня деньги, я только вчера премиальные получил.

С этим и уехал. Водитель такси был вполне доволен: почти полночи он меня возил, был при деле, да еще взял с меня денег по особому, ночному тарифу.

Вернувшись на завод в прекрасном расположении духа, я растолкал Петро, спящего на жестком столе, на ложе из фишек домино, – на моем товарище был намотан целый ворох вонючей спецодежды, собранной им со всех шкафчиков в раздевалке, после чего мы вместе вернулись в вагон.

Следующий день был понедельник, считающийся у нас, советских людей, днем тяжелым, однако в течение этого дня мы успели благополучно завершить все свои дела, только командировочные удостоверения окончательно не отметили – у нас с Петром были планы задержаться в Риге еще на денек-другой, так почему бы в этом случае нам за них тоже не заплатили.

Бесцельно проболтавшись по городу остаток дня, мы еле дождались вечера – я обещал напарнику, что мы обязательно проведем его с какими-нибудь девушками, так как видел зреющий в его глазах укор – каждый вечер и ночь я проводил с новой девушкой, а он до сих пор – без.

В связи с тем, что в «Интуристе» по описанной выше причине была проблема с легкодоступными дамочками, мы решили туда не ходить, а зашли в первый попавшийся нам по дороге обычный ресторан.

У входа нас встретила администратор – это была симпатичная женщина лет 50-ти, с довольно приличной для ее возраста фигурой.

– Добрый вэчэр, дорогие гости нашего города, – сказала она с легким акцентом, безошибочно, с одного взгляда определив в нас приезжих, – где желаете присесть, ближе к эстраде, или подальше, у окна?

– Посадите нас так, чтобы мы не оглохли, – попросил я. – За 4– х местный столик.

– С ва-Ами бу-Удут да-Амы? – протяжно из-за акцента спросила она.

– Как вас зовут, мадам? – перебил ее я.

– Вирга, – ответила она.

– Да, будут дамы, Вирга, если вы нам в этом поможете. – Вирга склонила ко мне голову, она была само внимание и я продолжил: – Посадите к нам пару девушек, только не русских, а обязательно местных, пусть даже не очень красивых, но местных, и желательно не проституток, – приблизившись, я прошептал ей на ухо, – а таких, ну…, вы понимаете, нормальных, веселых и контактных девушек.

– Хорошо, – сказала хозяйка зала, – я понимаю, только вопрос, что я за это буду имэть?

– А что ты хочешь иметь? – спросил я весело.

– Большу-у-ую шоколадку.

– Размером с меня? – спросил я, радуясь тому, что мы поняли друг друга.

– Можно и поменьше, – засмеялась Вирга, после чего провела нас за свободный столик, спросила, удобно ли нам здесь, на что мы с Петро дружно закивали, и тогда она, сказав, что нас немедленно обслужат, откланялась и ушла по своим делам.

Примерно через полчаса, когда мы, получив накануне свой заказ, накатили по первой рюмке водки и принялись за салат, к нашему столику подошли две молоденькие женщины, сопровождаемые Виргой – обе светловолосые, среднего роста и стройные, в легких летних платьицах. Они были даже чем-то похожи между собой, словно их специально подбирали.

Я встал и пригласил дамочек за столик, Вирга, стоявшая чуть в стороне, заулыбалась, довольная тем, что ее протеже нам понравились, и вновь откланялась.

Дамочки присели так, что теперь рядом и напротив каждого из нас оказалась по соседке. Тут же к столику вновь подлетел официант, неся в руках недостающие два прибора и графинчик водки, в мгновение ока расставил это перед нами и опять куда-то умчался.

– Это кто заказал? – спросил я Петра, указав на водку.

– Я, – открыто улыбнулась одна из девушек, потому что, судя по их возрасту, наших гостий можно было и так назвать, – а что, я сделала что-то неправильно?

– Нет-нет, – улыбнулся я в ответ, отметив про себя, что акцента у нее почти нет, – все правильно, только я подумал, что вы, может быть, захотите шампанского.

– А, не обязательно, – махнула рукой девушка, вопросительно посмотрев на свою подружку, – правда, Лайма?

Лайма кивнула, и тогда первая девушка, схватив графинчик, очень профессионально разлила водку по рюмкам. Затем, без паузы, взяла в руку свою и, подняв ее на уровень глаз, потянулась ко мне, чтобы чокнуться, и я как бы толчком почувствовал на себе ее внимательный, изучающий взгляд.

– Ну, давайте знакомиться, мальчики, – сказала она, – меня зовут Инга, а тебя?..

– Саввос, – запнувшись, ответил я, девушка показалась мне слишком уж прыткой, а затем добавил напыщенно: – А моего товарища – Петриччио (а что, имена должны соответствовать моменту). И добавил: – А подругу вашу зовут Лайма, ее имя мы уже слышали.

Петриччио сразу же сосредоточил свое внимание на Лайме, а я исподволь разглядывал «мою» девушку – Ингу – она, судя по всему, выбрала себе в партнеры меня. Она была коротко стриженой платиновой блондинкой, стройной и худощавой. В общем, ничего особенного. Зато в отличие от других, местных девушек, которых я во множестве встречал на улицах Риги, она была не медлительной и сонно-безвольной, а подвижной, наполненной жизненной энергией дамой, в ее теле также чувствовалась скрытая внутренняя сила, порой выдаваемая ленивыми, но гибкими движениями.

Тем временем Инга тоже разглядывала, изучала меня, наконец, наши взгляды встретились, рюмки с легким звоном соприкоснулись, я рассеянно отвел взгляд, и тогда она привстала со своего места и сказала:

– Когда двое чокаются, надо смотреть друг другу в глаза. Итак, пьем за знакомство!

Я, стараясь не рассмеяться, оприходовал свою рюмку, и едва успел поставить ее на стол, как Инга вновь ее наполнила; Петр и Лайма еле поспевали за нами. Горячие блюда, как обычно, запаздывали, у нас хоть салат был в тарелках, а девушки, как я обратил внимание, глотали водку залпом, не закусывая и не запивая.

В течение двух минут мы выпили по три рюмки, при этом тосты произносила Инга; после «за знакомство!» последовало «за дружбу!», ну а третий, как вы сами уже успели догадаться, был «за любовь!»

Вначале я решил, что девушки банально хотят напоить нас, после чего, возможно, отвести в какое-либо укромное, подходящее для этого место, чтобы «пошуровать» по карманам, – ну что за толк поить мужчину и тащить его потом в постель, в этом, по-моему, нет никакого резона.

Но немного позднее я понял, что девушкам просто необходимо было самим выпить и «взбодриться», хотя для того, чтобы мы, незнакомые мужики, показались бы им более привлекательными.

Принесли горячее – лангеты с жареным картофелем, последовал перерыв в тостах и я, наблюдая, как девушки ловко орудуют столовыми приборами, решил, что они – постоянные посетительницы ресторанов. Однако вскоре последовавшая отгадка дала на мое предположение еще более простой ответ. Лайма, сидевшая рядом со мной, порой, в ходе общения бросавшая на меня заинтересованные взгляды, была поскромнее своей напарницы и, видимо, попроще, потому что, переговариваясь с Петром, сказала, что они с Ингой работают официантками в ресторане (так вот откуда все эти навыки!), только не в этом, а в другом, расположенном неподалеку, на расстоянии в несколько остановках отсюда, и сегодня у них свободной, выходной день, который дамочки решили провести в знакомой обстановке, только на этот раз уже в качестве отдыхающих. «Нет, они не проститутки, – с облегчением подумал я. – Любительницы». Не то чтобы я боялся проституток, так как, что касается некоторых дел, то, тут я повторюсь, нет для этого компаньонок лучше, чем они, но вот в плане секса я, признаться, не считаю их для себя подходящими партнершами. И дело тут, конечно, не в деньгах: казалось бы, чего проще, заплати и получи все что пожелаешь, или потребуешь, но это будет фальшивка, представление, подделка под чувства. А я был молод, привлекателен, и мне хотелось настоящих чувств, или, как минимум, естественного поведения женщины, с которой я состою в интимных отношениях; кроме того, мне казалось, что я могу разжечь в своей партнерше ответное к себе чувство, хотя бы в благодарность за то, что могу ей дать.

Ну, а наши сегодняшние девушки, понял я, которым изо дня в день в своем ресторане, где они работают, приходится наблюдать, как гуляют и отдыхают другие граждане, попросту были отравлены этим суррогатом бесконечного праздника и тоже жаждали «красивой» жизни. Поэтому они отдавались практически за угощение, и в самом циничном варианте их можно было бы назвать шлюшками или же блядушками, или более красиво – давалками, которые никогда не достигнут – что, впрочем, и замечательно! – звания проституток.

Петро прервал поток моих мыслей, слегка привстав со своего места и шепотом спросив, не помешает ли водка его лечению от мандавошек.

«Нет, лопух, это же тебе не триппер», – перегнувшись через стол, прошептал я ему на ухо, затем поглядел на наших компаньонок и по их вдруг изменившимся лицам понял, что последнее слово сказал громче, чем следовало, и, несмотря на громкие взвизги музыки, оно было ими услышано.

– Это слово, милые дамы, из анекдота, и ни к кому из присутствующих здесь не относится, – сказал я, чтобы загладить свой промах.

Инга перегнулась через стол, и, выставив прямо напротив моих глаз приличных размеров грудь, обтянутую тонкой материей блузки, шепнула:

– Мы, к вашему сведению, работницы общепита и всегда вовремя проходим медосмотр.

Я склонил голову в знак извинения.

Лайма, видимо, решив исправить ситуацию, встав со своего места, игриво коснулась меня локтем, и я понял, что она приглашает меня на танец. Закинув руки мне на плечи, Лайма прижалась ко мне так плотно, что я сквозь платье почувствовал ее разгоряченное тело. Я обнял ее покрепче, и тогда она без каких-либо предисловий стала шепотом рассказывать мне о своей подруге Инге, сообщив, что та замужем и что у нее есть годовалый сын, но что она совсем не думает о семье и уже не может вырваться из этого порочного круга: работа в ресторане, выпивки, мужчины, секс на стороне, а ее муж, забирая после работы ребенка из яслей, сидит с ним по вечерам дома и ждет возвращения своей загульной жены, глотая слезы пополам с обидами.

Водка в графинчике вновь закончилась, и девушки, не советуясь с нами, тут же заказали еще один – уже третий по счету, и я невольно подумал, что если наши дамочки напьются, то ничего путного из этого не выйдет. Петро почти не пил, я тоже особенно не налегал, Лайма же пила в охотку, но не безрассудно, и лишь Инга пила без оглядки, однако, хотя она и «загасила» уже граммов 300, кроме некоторого оживления в ее поведении, никаких других изменений я не заметил.

Я поглядел на часы – они показывали четверть одиннадцатого – пожалуй, можно сворачиваться. Я подозвал официанта, девушки еще пытались уговорить нас остаться, но продолжать пьянку, по моему мнению, не было никакого смысла. По большому счету мне даже было все равно, если бы девушки сейчас сказались занятыми и ушли, или же попросту исчезли, смылись куда-нибудь, но это им, по-видимому, даже не приходило в голову. Возможно также, что у девушек была договоренность с администратором, приславшей их к нам, о том, что они идут с нами «до конца».

Вирга – администратор за «сватовство» взяла с меня десятку (вместо шоколадки), затем я рассчитался с официантом, заплатив столько, сколько он попросил, хотя Инга, взяв из моих рук счет, просила подождать и дать ей самой все сосчитать, видимо, чисто профессионально беспокоясь, чтобы нас не надули.

Я улыбнулся: по счету и так было видно, что официант добавил себе не больше десятки, что, по моему мнению, было вполне в порядке вещей.

Когда мы выбрались на улицу, накрапывал мелкий дождик, и нам пришлось несколько минут простоять на открытом месте, для того чтобы такси, проезжающие мимо, могли нас заметить. Когда, наконец, появилась свободная машина – «волга» с шашечками, «моя» Инга почему-то бочком-бочком, прячась за нашими спинами, быстренько скользнула на заднее сиденье и почти прилегла там. Петро сел спереди, я рядом с Ингой, Лайма пристроилась рядом и, когда машина тронулась, толкнула меня локтем и зашептала на ухо:

– Во-о-он там под деревом стоит мужчина с зонтиком и ребенком на руках, видишь его?

– Ну, вижу, – откликнулся я, не понимая, к чему она это говорит.

– Это муж Инги.

Да, я успел заметить мужчину с ребенком на руках и, честно говоря, от осознания того, что происходит, мне стало немного тошно, но я сразу же постарался забыть об этом эпизоде – мне ведь чужие проблемы ни к чему, да и исправить я ничего не мог.

Все тот же охранник что и вчера, при нашем появлении материализовался у ворот и открыл калитку, но на этот раз он не стал целовать дамам руки, а просто поприветствовал нас, и мы направились к нашему вагону. Теперь, уже не боясь мандавошек, я со своей партнершей Ингой занял нижнюю полку, предоставив напарнику верхнюю; а несколькими минутами позднее мы уже приступили к любовным играм. Инга пыталась расшевелить меня, завести, однако то легкое влечение, возникшее у меня к ней в ресторане под воздействием алкоголя, испарилось при воспоминании об эпизоде с ее мужем и ребенком, и я, разложив дамочку на топчане, просто отработал номер, уложившись в несколько минут.

После «сеанса» любви Инга, укрывшись покрывалом и прижавшись ко мне, затихла, а на втором ярусе Лайма и Петро все еще прерывисто дышали.

«И чего это я не выбрал в партнерши Лайму?» – шевельнулась запоздалая мысль, и я вздохнул огорченно.

Инга поняла мой вздох по-своему, и, запустив руку под одеяло, потянулась к моему паху. Но я медленно выудил ее руку обратно и положил поверх одеяла. Это задело девушку, и она, обиженная, отвернулась к стене.

Через некоторое время Петро спрыгнул вниз и, сияя счастливо-глупой улыбкой, предстал перед нами в чем мать родила; следом за ним спустилась Лайма, прикрывая обнаженное тело небрежно наброшенным покрывалом; это они отправились в отсек подмываться. Вернувшись из отсека первым, Петро вопросительно кивнул на мою партнершу.

«Он хочет, чтобы мы поменялись дамами», – понял я. И черт с ним, надо соглашаться, тем более что, как мне казалось, и сами дамы тоже не против.

Я кивнул напарнику, а сам отправился в отсек. Когда я вернулся, Петро тянул Ингу с постели за руку, увлекая к себе на вторую полку, а она возмущенно ему что-то шептала.

– Я не ревнивый, Инга, – шутливо сказал я.

Инга в ответ что-то недовольно пробурчала и стала карабкаться на второй ярус, следом полез счастливо сопящий Петро, а Лайма скромно присела рядом со мной. Неровный свет свечи выхватывал из темноты ее подвижное эмоциональное лицо, каждый раз в новом фокусе и в какую-ту секунду мне показалось, что она смотрит на меня призывно. Я сильно потянул ее за руку, и она, неожиданно для самой себя оказалась передо мной на коленях. Ее глаза блеснули возмущенно в свете свечи, Лайма пыталась негодовать, я даже услышал ее «не-а», затем, преодолевая слабое сопротивление, прижал голову девушки к своему паху.

Вскоре, почувствовав ее упругий язычок, который стал дразнить моего Удальца, я улегся на полке, предоставив Лайме действовать самостоятельно. И она оказалась умничкой – отбросив ложный стыд, прошлась язычком по всему моему телу, и вскоре я почувствовал, как во мне пробуждается задремавшее было желание. Когда мне стало уже совсем невмоготу, Лайма очень вовремя, ловким маневром опустилась на Удальца своей киской, и мое тело, не выдержав столь агрессивного напора, почти сразу содрогнулось, извергнув из себя семя.

Инга на верхней полке пыхтела как заводная, она, судя по всему, пребывала на вершине блаженства. Меня это, признаться, несколько покоробило, так как, будучи со мной, она таких звуков не издавала, однако Петро наутро признался мне, что использовал резиновый «массажер», правда, в «щадящем режиме» – на половину длины и с использованием вазелина.

На следующее утро я проснулся словно по будильнику, в 7.30 утра, когда все остальные участники нашего маленького «бордельеро» еще крепко спали. К восьми, как я знал, приходили рабочие завода, которые могли увидеть наших ночных гостий, а это нам было ни к чему, поэтому, растолкав Петро, я стал будить девчонок.

С их пробуждением нашим глазам предстала смешная картина: Инга, еще даже толком не одевшись, просила налить ей на похмелку стакан вина, Лайма, и того более, требовала продолжения «банкета».

Пообещав, что сегодня же вечером мы придем к ним в ресторан, чтобы продолжить отношения, я спросил его название и местонахождение и получил от Лаймы исчерпывающий ответ. Инга вовремя одевания еще успела залпом выпить два стакана портвейна, после чего я спрыгнул вниз и стал принимать спускавшихся по лесенке девушек.

Я вывел наших гостий за ворота и, как оказалось, вовремя: через минуту у ворот остановилась «волга», из нее выбрался директор завода, который с удивлением оглядев нас, поздоровался, затем отправился дальше.

Поймав такси, я усадил в него девушек, сунул водителю пятерку, чмокнул губами воздух, изобразив воздушный поцелуй, и машина тронулась. Вернувшись, я ткнул Петро, в задумчивости стоявшего у вагона, кулаком в спину, велел ему сходить в отдел кадров, отметить и забрать наши командировочные удостоверения, а сам поднялся в вагон, улегся на полку и мгновенно уснул.