Текст книги "Прутский Декамерон-2, или Бар на колесах"

– Что-то ты подозрительно хитро улыбаешься, партнер, – заметил догнавший меня уже на улице Кондрат. – Как думаешь, есть смысл возвращаться сюда вечером?

– А почему бы и нет? – ответил я. – Вполне подходящие «пупсики». Сам подумай: уговаривать их не надо, они уже, как видишь, и морально и физически четырьмя руками и ногами за, и, к тому же, сам слышал, будут нас ждать. Да, кстати, ты обратил внимание, какой кожаный диванчик стоит у них там, в тупичке за стойкой?

– Симпатичный, конечно, и достаточно широкий, но короткий, – заметил наблюдательный Кондрат, – мне на нем будет неудобно.

– Тогда уж я на нем по-стариковски помучаюсь, а ты найдешь себе место соответственно росту, пристроишься где-нибудь, на полу, например, – не замедлил подколоть товарища я.

– Хорошо, – легко согласился он, – договорились. Если только нам до вечера более интересный вариант не подвернется.

Еще пару часов мы с ним бродили по городу, попутно посетили несколько комиссионок, посетовали вместе с продавцами на их бедненький ассортимент, заглянули ненадолго на рынок, а проголодавшись, отправились обедать в ресторан «Днестр». Ждать, пока нас обслужат, пришлось долго, но мы никуда и не торопились, поэтому обед у нас занял около полутора часов. Вообще-то я этот ресторан не люблю, просто он, по случаю, оказался ближе других перед нашими голодными глазами, и не было ни настроения, ни желания искать другой. Сколько себя помню, то он, «Днестр», функционирует как ресторан, то, глядишь, через пару лет – превращается в кафе, а затем и вовсе в столовку, потом, через год-два – опа! – вновь ресторан, и так все последние двадцать лет, – видимо, общепитовское начальство никак не могло окончательно определиться со статусом этого предприятия.

Швейцар, отдавая нам куртки, выкатил глаза на лоб от удивления, когда я протянул ему рубль. Это также свидетельствовало не в пользу заведения, в приличных кабаках такое было в порядке вещей.

День уже клонился к вечеру, когда мы, сытые и умиротворенные, выбрались на улицу. В бедненьких промтоварных магазинах народу почти не было, а в продуктовых рабочий люд в этот час толкался за хлебом и вареной колбасой, – молочного в продаже не было совсем, так как его расхватывали еще с утра. Таксист за троечку отвез нас, заметно отяжелевших после обильного застолья, в гостиницу, где мы, собираясь принять душ и переодеться, разошлись по своим номерам.

Спустя полчаса, переодевшись и освежившись, мы спустились лифтом в фойе, и одновременно, не сговариваясь, шагнули к огромным ресторанным окнам-витражам, через которые заглянули внутрь. Затем уставились друг на друга и рассмеялись. Немало приятных воспоминаний у нас обоих было связано именно с этим кабаком, как, впрочем, и с самой гостиницей тоже, но на сегодняшний вечер у нас здесь ничего интересного не намечалось, и мы подались на выход.

Пешком мы вновь выбрались на проспект Ленина, и, не сговариваясь, устроили себе пабкрол. Слово это английское, означающее что-то вроде «на карачках по кабакам». То есть мы заходили во все подряд общепитовские точки – кафе, рестораны и бары, где заказывали всего лишь по 50 граммов коньяка на каждого. Заказывали простой – 3*, все равно, какой ни закажешь, нальют именно его. В лучшем случае. А в худшем – смесь водки с портвейном, а то еще крашеный самогон, – и такое случалось. А закусывали конфеткой, разломленной пополам.

Сегодня, однако, нам везло, все бармены и буфетчики, словно сговорившись, наливали нам коньяк, а в одном ресторане нас почему-то приняли за работников БХСС, и когда мы собрались рассчитаться, даже слышать не захотели о деньгах.

После седьмой по счету точки – ею оказалось молодежное кафе, расположенное неподалеку от здания Интуриста, в котором мы совсем не обнаружили молодежи – там сидели сплошь «старички» 35–45 лет, правда девушки рядом с ними были совсем юные и годились им скорее в дочери, – мы решили, что на сегодня выпито достаточно и если продолжить, нам действительно придется завершать вечер, передвигаясь на карачках. Пабкрол у нас вошел в привычку уже давно, и не ради пьянки – ведь порой, только чтобы войти в заведение, приходилось отдавать швейцару рубль-два. Делали мы это ради общения с коллегами и для того чтобы пусть изредка, хотя бы раз в несколько месяцев, самим побывать в шкуре клиентов: посмотреть на все эти вещи отвлеченно, как бы со стороны, а порой и поучиться кое-чему, так как в Кишиневе были десятки баров, а в нашем городе всего два: мой юный друг 21-летний Кондрат, напомню, работал в баре при ресторане «Прут», а я – в баре при кафе «Весна».

Случалось, что столичные бармены не желали наливать нам чистый коньяк, предлагая, вернее навязывая какой-нибудь свой – «фирменный», зачастую дрянной коктейль. В таких случаях нам приходилось их стыдить, Кондрат, делая удивленное лицо, спрашивал: «Ты что же это, коллега, предлагаешь нам, барменам, коктейли пить?» И тогда бармены смущались и, нисколько не обижаясь, наливали нам коньяк, а зачастую рюмочку и себе для компании (Не пить же ему с простыми клиентами, а мы, как-никак, свои. Тем более, что мы платили за все).

Кондрат глянул на наручные часы: было уже пол-одиннадцатого, а я свои часы забыл в номере, когда принимал душ.

– Ну что, пойдем? – спросил я, Кондрат утвердительно кивнул, и мы отправились в бар, где работали уже знакомые нам девушки. Признаться, нам было интересно и любопытно пообщаться и завязать близкие отношения именно с барменшами – нашими коллегами, тем более, если судить по утренней, или, точнее, полуденной, весьма теплой встрече, вечерняя наверняка предполагала интим. Признаюсь, немало поварих, официанток и ресторанных администраторш побывали в моих объятиях за последние несколько лет, а вот барменша в этом списке была всего одна, я даже имя ее запомнил – Татьяна. Она регулярно ходила в заграничные плавания по Дунаю и работала в баре на туристическом судне, тогда, по-моему, на «Айвазовском». А брат ее, Витек, работал в нашем ресторане официантом, он нас с ней и познакомил, когда Танечка приехала в наш город навестить братца.

Спускаясь по ступеням в бар, мы ожидали увидеть там настоящий бедлам, как-то – объятую клубами вонючего сигаретного дыма шумную толпу алкашей, но, войдя, были приятно удивлены: несколько небольших компаний сидели чинно и пристойно за столиками, потягивая через соломинки разноцветные напитки и негромко переговариваясь. Кто-то танцевал под льющуюся из динамиков легкую музыку; группа молодых людей смотрели по телевизору, установленному над стойкой, беззвучный футбол; парочка одиноких дамочек, сидевших со своими коктейлями в темных закутках помещения, проводили нас заинтересованными взглядами. Сразу было видно, что Марина умеет держать своих клиентов в рамках дозволенного.

Более половины столиков оказались свободными, и мы уже направились было к одному из них, когда мгновенно подоспевшая Яна молча увлекла нас за угол стойки, к тому самому кожаному дивану и сказав: «Сидите здесь» сразу упорхнула.

– О– о, какой респект! – вслух выразил я свой восторг, с комфортом устраиваясь на диванчике, – тебе не кажется, дорогой брат, друг и коллега в одном лице, что мы с тобой приобрели в этом баре статус почетных гостей?

Кондрат, не отвечая мне, придирчиво со всех сторон оглядел предполагаемый «сексодром», потом ощупал его, и лишь после этого сел. Он был неравнодушен к красивой мебели и вообще ко всему прекрасному.

– Ну, девушки, чем теперь нас будете угощать? – спросил я подошедшую Марину.

– Судя по вашим глазкам, мальчики, – после некоторой паузы сказала Марина, – вам пора уже пить кофе.

– Ага, а после кофе не мешало бы сразу в постельку! – радостно вставил Кондрат.

– Вам бы, молодежи, лишь бы поскорее в постельку, – деланно сердито пробурчал я, – а о душе вы совсем не заботитесь. Так вот, Мариночка, налейте-ка нам, пожалуйста, по рюмочке рижского бальзама – для души, ну и кофейку, конечно.

Яночка, как раз в эту минуту вновь возникшая перед нами, также как и Марина, внимательно прислушивалась к нашим бредням.

После последних моих слов она переглянулась с Мариной, затем обе укоризненно покачали головами, затем Яна ушла обратно в зал, а Марина отправилась варить нам кофе.

Я проводил Яну оценивающим взглядом: высокая, ладная, симпатичная. Ее слегка приподнятый бюст хоть и выдавался вперед, но был далеко не таким крупным, как у Марины. Интересно, подумал я, чем он удерживается в таком положении: хорошим импортным лифчиком или же матушкой– природой. Впрочем, сегодня, надеюсь, мы этот немаловажный вопрос проясним. Мои руки, следуя за мыслью, непроизвольно шевельнулись, будто бы расстегивая на девушке лифчик.

Затем мой взгляд переметнулся на Марину, копошащуюся у магнитофона. Вот она выпрямилась, и зал наполнился звуками начинающейся мелодии. Да это же «Би джиз!» – моя любимая группа, концерт 77 года. Это ж надо! То ли Кондрат успел уже ей шепнуть, то ли Марина случайно именно эту кассету вставила, но моя физиономия при первых же звуках расплылась в глуповатой счастливой улыбке.

Однако большинство клиентов, заслышав начальные ноты этой мелодии, стали почему-то вставать со своих мест и потянулись на выход, словно именно эта песня являлась для них маршем прощания. Заметив это, Марина тут же включила весь верхний свет, вероятно для того, чтобы Яночке было легче управляться с уборкой.

Время тянулось понемногу, и мы с Кондратом, лениво переговариваясь, потягивали уже по третьей чашечке кофе, перемежая его мелкими глотками рижского бальзама. Кондрат, как и все нормальные люди, обычно пил кофе с коньяком, но сегодня проявил солидарность, пытаясь, очевидно, понять, в чем я тут нахожу кайф, потому, наверное, и кривился теперь, потягивая из рюмочки бальзам. Маринка, освободившись, наконец, от своих дел, подплыла к нам.

– Угостить вас, девушка, шампанским? – галантно спросил ее Кондрат.

– А что, у джентльменов еще остались деньги? – с усмешкой спросила она.

– Конечно, остались, вы нас обижаете, – с показным возмущением ответил он. – Вот, пожалуйста, – и Кондрат, вытянув из кармана жидкую жменю смятых однорублевых бумажек (которые таксист вручил нам на сдачу) гордо потряс ею в воздухе.

– Ага, но тут вам даже за бальзам не хватит рассчитаться, – заявила Марина, мельком взглянув на купюры.

– Ну вот, так я и думал, – сказал Кондрат, обиженно поджав губы, затем обратился ко мне, – а мы наивные, надеялись, что девочки угостят приезжих ребят, невзирая на то, что они бедные. – И он, спрятав деньги, как бы в задумчивости стал барабанить пальцами по столу; Марина тем временем внимательно на него глядела. Я проследил за Маринкиным взглядом: на одном из пальцев на руке у Кондрата поблескивал массивный золотой перстень, украшенный паучком, который сжимал своими лапками брилик немалых размеров.

– Придется, видимо, за кофе натурой рассчитываться, – вздохнул он.

– Эй, эй, поосторожнее с этим, брат, – охладил я его пыл. – Лично у меня натура уже на исходе.

– Зато юмора у вас с избытком, – сказала Марина, наливая себе в бокал немного шампанского. – Боюсь, что я сегодня так устала, что ваших шуточек уже не воспринимаю. А перстенек-то ваш, Кондрат, «весит», пожалуй, не меньше чем автомобиль, так? – не удержалась она. – Жигуленок, например.

Кондрат, не отвечая ей, жеманно улыбнулся.

– И как эта весьма тяжелая штучка с такой легкостью удерживается на вашем пальчике? – с сарказмом спросил я, но Кондрат вновь усмехнулся, не сочтя нужным ответить и на этот раз.

Прошло еще несколько минут в легкой шуточной пикировке, затем и Яночка, справившись со своими обязанностями, присоединилась к нам. Последние клиенты уже покинули бар, верхние огни были погашены, входная дверь заперта. Судя по всему, вот-вот должен был наступить столь знакомый нам час интима.

Я уже развесил было губу, осматриваясь по сторонам и представляя себе, как и где мы здесь вчетвером расположимся-разместимся, когда оказалось, что у девушек есть свой собственный план. Они переоделись в подсобке, сменив рабочую одежду на цивильную, и выйдя оттуда, направились к дверям; Марина пальчиком поманила нас за собой.

– А флакон шампусика, девочки, вы с собой не желаете прихватить? – спросил Кондрат, вставая и следуя за дамами.

– Не волнуйся, Кондратик, – ласково сказала Яна, уверенно беря его под руку. – У нас в наличии имеется все необходимое.

И они вдвоем направились к выходу. Марина включила сигнализацию, затем захлопнула дверь, и я вместе с ней поднялся по крутым ступеням.

«Пусть помечтает, что я сегодня буду за ней ухаживать, – с легким злорадством подумал я, исподволь поглядывая на Маринку. – Тем болезненнее окажется для нее «горькая реальность» – когда я займусь Яночкой».

За углом здания, в котором размещался бар, в переулке, мы наткнулись на Кондрата с Яной, стоящих рядом с каким-то «жигуленком» бежевого цвета. Марина уверенно подошла, ключом открыла дверцу машины и уселась за руль, я моментально, не ожидая приглашения, пристроился рядом; Кондрат с Яночкой расположились на заднем сиденье. Заурчал двигатель, машина плавно тронулась с места и, выехав на проспект Ленина, уверенно влилась в поток машин, едущих в сторону Рышкановки. Несмотря на позднее время – немногим за полночь и вечернюю прохладу, много молодежи еще гуляло по улицам.

– Бедный молодняк, – произнес я, с комфортом устраиваясь на сиденье, – ну куда им, спрашивается, деться в такое время: в парке ночью уже холодно, в подъезд рано – жильцы еще не улеглись, туда-сюда по этажам снуют, а по палисадникам, кустикам и детским площадкам милиция с дружинниками курсирует, спугивая всех подряд.

– А что, вы со своим братцем уже вышли из этого возраста, когда с девчонками по кустикам обжимались? – спросила Марина, лукавым взглядом искоса поглядев на меня.

– Думаю что да, и именно поэтому мне немного грустно. Завидую, знаете ли, вьюношам, их бездумному возрасту, неограниченным возможностям, вулканам страстей.

– А сколько тебе лет, Савва? – перебила мои излияния Марина.

– Пока еще двадцать, но уже с заметным хвостиком, – бодро ответил я. – Стареем, черт возьми.

Кондрат с Яной рассмеялись, затем, сблизив головы, продолжили о чем-то шептаться; Марина, плавно переключая передачи, уверенно вела машину по городским магистралям, изредка бросая на меня изучающие взгляды.

Покинув центральную часть города, мы взяли курс в направлении цирка, затем последовала череда поворотов и вскоре мы попали в незнакомый нам с Кондратом район, застроенный сплошь одноэтажными частными домами; вскоре, преодолев несколько улочек, мы остановились у одного из них.

Пока Яна с Кондратом открывали, а потом закрывали ажурные металлические ворота, а Марина загоняла машину во двор, я успел осмотреться по сторонам и отметил для себя, что домик небольшой, построен из белого кирпича, вокруг него имеется аккуратный ухоженный дворик с небольшим садом, где росли сплошь плодовые деревья – сливы, яблони и вишни, насколько я сумел их разглядеть в свете уличных фонарей.

Негромко переговариваясь, мы поднялись на небольшую деревянную веранду и столпились у входа, бледная лампочка тускло освещала сверху наши лица, и мне на секундочку почудилось, что мы, наверное, если посмотреть со стороны, похожи на каких-то заговорщиков, членов «трахательного» подразделения масонской ложи, если бы таковая в реальности существовала.

Яна выудила из сумочки ключ, повернула им в замке, и все мы одновременно ввалились в прихожую – было знобко и неуютно находиться на улице после комфортной поездки в теплом автомобиле.

Сняв в прихожей верхнюю одежду, мы миновали коротенький коридор, откуда попали в просторную кухню. Она была ярко освещена и тут нам впервые представилась возможность друг друга хорошо рассмотреть. В неверном свете слабо, в целях интима, освещенных баров, скрывающем детали, любые лица кажутся симпатичными и привлекательными, но у каждого из нас был немалый опыт работы в полутемных помещениях и поэтому я надеялся, что никто из присутствующих, рассмотрев партнеров получше, не разочаруется.

Я, во всяком случае, увидел то, что и ожидал: дамочки как дамочки, не красавицы, но и не уродливые, обыкновенные «петрушечки», любящие простые удовольствия и, надеюсь, секс. Этих не придется, в отличие от некоторых, часами уговаривать лечь в постельку или же, упаси господи, насиловать. То есть, я не хочу сказать, что нам часто приходится кого-то насиловать, это так, просто некоторые эпизоды из нашей богатой на приключения жизни вспомнились.

Пока девочки шуршали по дому, я разглядывал замысловатый импортный кухонный комбайн, а Кондрат тем временем деловито открыл холодильник и произвел его тщательный осмотр. Закончив, он покачал головой и закрыл холодильник – по выражению его физиономии я так и не понял, остался ли он доволен увиденным или нет. Затем появилась Яна, она увлекла нас в зал, включила телевизор, чтобы мы не скучали, после чего вновь куда-то исчезла. По ТВ в это время шла какая-то поздняя передача, но мы ее не смотрели: Кондрат, восторженно цокая языком, разглядывал висевшие на стене несколько кавказских кинжалов, явно старинной работы, а я по привычке просматривал книжные ряды в шкафу, где обнаружил неплохой подбор исторической и приключенческой литературы.

За этим занятием нас и застали дамы, которые теперь были в легких халатиках и с полотенцами, намотанными на головы. Ну, чисто семейная идиллия, подумал я, а вслух сказал:

– Видал Кондрат, дамочки-то уже после бани, а нас с тобой купаться почему-то не пригласили.

– А мы же купались в гостинице, – отозвался Кондрат.

– Да, но там ведь не было мочалок, – на ходу сымпровизировал я.

– Каких мочалок?.. – спросил он, моментально включаясь в игру и оглядываясь по сторонам.

– Не поняла, это кто тут мочалки? – не выдержала Яна, и сказала решительно подруге: – Марина, давай выгоним этих юмористов на улицу, они меня уже достали своей простотой.

– Давай выгоним, – вяло согласилась Марина.

– Но вначале дайте чего-нибудь пожрать, девочки, – миролюбиво произнес Кондрат, – голодным я отсюда все равно не уйду. – При этих словах он встал и без приглашения поперся на кухню.

Подозреваю, что во время инспекции холодильника он таки разглядел что-то вкусненькое. Я встал и двинулся следом, девушки шли позади. Каково же было наше удивление, когда войдя, мы обнаружили на кухне роскошно накрытый стол. Лимоны в блюдечке, порезанные и слегка присыпанные сахаром, блестели в окружении маслин, красная икра лежала горкой в маленькой хрустальной вазочке, тонко нарезанная ветчина, окаймленная полоской белого жира, призывно лоснилась нежно-розовым бочком. Весьма скромно смотрелась среди этих деликатесов банка крупных золотистых шпрот. А толстые пластинки севрюги (моей любимой!) исходившие слезой в овальной хрустальной вазе, буквально завораживали взгляд. Вся закуска, имевшаяся на столе, отметил я про себя, идеально подходила под водочку, запотевшая бутылка которой емкостью 0.75 литра занимала центр стола.

– Какой шарман! – произнес Кондрат и без сил повалился в кресло у стола. – Девочки, я вас люблю!

Дамы заулыбались.

– Располагайтесь, мальчики, – сказала нам Марина, – а мы пока переоденемся.

Когда девушки вернулись, мы уже сидели наготове, вооруженные приборами, – и вид у нас с Кондратом, надо думать, был в этот момент весьма решительный.

Но наедаться было неприлично и нездорово, потому что вскоре нам, как мы надеялись, предстояли упражнения иного рода.

– «Сибирская», – произнес Кондрат, беря бутылку в руки.

Я кивнул. Лично на мой вкус водка эта немного кисловата, да и крепка – 45 %, но пить ее можно. Кондрат с сожалением бросил взгляд на прозрачный бар в шкафчике, где среди прочих разносортных и разнокалиберных бутылок виднелись несколько коньячных, – он предпочитал этот напиток всем остальным.

– А ты знаешь, Кондрат, почему шпроты укладывают в банку уже без голов? – спросил я, нанизывая шпротину на вилку.

– Э… да, то есть, нет, не знаю.

– Для того чтобы они масло не пили.

Я усмехнулся, довольный собственной шуткой, а девушки из вежливости отозвались легкими смешками.

Водку мы с Кондратом запивали боржомом, а дамы и вовсе не запивали, интеллигентно закусывая маслиной. Полный благодарности к нашим дамам, я предложил выпить за милых хозяек этого дома, тост всеми был встречен положительно и мы незамедлительно выпили.

– Я удивляюсь нам с тобой, – неторопливо прожевывая кусочек ветчины, проговорила Марина, обращаясь к Яне. – Подобрали этих двоих, можно сказать на улице, и привели к себе домой…

– Не беспокойтесь, девочки, – перебил ее я, – потому что назад на улицу мы, в конце концов, и отправимся.

– Да я и забыла уже, – приняла шутливый тон Яна, – с какой целью мы их вообще пригласили? Абсолютно ведь чужие люди, мы их сегодня впервые в жизни увидели.

– Может быть с целью пообщаться, расслабиться и получить удовольствие, а? – осторожно предположил Кондрат, намазывая ломоть хлеба маслом и щедро накладывая сверху икру.

– Ха, удовольствие? – переспросила Марина, переводя взгляд с него на меня и обратно. – Не смешите меня, ребята. И что вообще это такое – настоящее удовольствие, кто мне может сказать?

– Показать пока не имею возможности, а вот рассказать, что это такое, попробую, – начал я, с сожалением откладывая в сторону вилку. – Удовольствия, друзья мои, бывают разные. Вот послушайте одну историю. В ней, я бы сказал, все произошло из-за удовольствия, но только закончилось плохо… Так вот:

– Как-то раз, несколько лет тому назад, в окрестностях нашего города проводилась республиканская велогонка. Женская. Одна из девушек, между прочим, мастер спорта, лидировала в гонке и оторвалась от основной группы метров на пятьсот. Впереди перед ней был длинный спуск, заканчивающийся плавным поворотом вправо и не предвещавший никаких трудностей в его преодолении. Так вот, этот самый поворот лидер попросту проскочила, велосипед ее неожиданно понесся прямо, пересекая дорогу, и влетел в пахоту, где на беду спортсменки, около дороги почти у самого края поля стоял трактор. Никто в это время в поле не работал, так как день этот был воскресным, свидетелей происшествия поблизости не оказалось, поэтому, что именно случилось, в точности никто не видел.

Девушку эту судьи и коллеги-спортсмены обнаружили несколькими минутами позднее, когда подъехали, она лежала возле трактора с разбитой головой и была уже мертва. Велосипед, как ни странно, оказался почти неповрежденным. Причину происшествия, результатом которого явилась смерть девушки, долго не могли определить: велосипед был в порядке, специалисты проверили – исправен: тормоза и так далее, да и мастерство спортсменки позволяло ей легко справиться и с велосипедом, и с поворотом дороги. Но девушка, несмотря на все это, почему-то поехала прямо…

И лишь въедливый патологоанатом, в конце концов докопался таки до причины смерти: оказалось, что девушка за несколько секунд до случившегося кончила!.. Получила, так сказать, сексуальное удовлетворение. Сиденье велосипеда, часть которого контактировала с ее промежностью и, вероятно, с клитором, явилось причиной смерти спортсменки. Вот так-то. Надеюсь, я вам тут представил один из образцов удовольствия?

– Да-а, – протянул Кондрат, натурально поежившись. – Последние ее мгновения перед смертью может, и были приятными, но финал – нет.

– Мораль случившегося такова, – перебил я его, – кончать следует в нужное время и в нужном месте.

Наши дамы на мое заявление быстро переглянулись между собой.

После паузы взял слово Кондрат:

– А вот я вам сейчас расскажу историю, слушайте, эта еще похлеще будет.

– Жила-была в Кишиневе одна молодая женщина; муж ее, моряк, ходил от Одесского пароходства в длительные морские рейсы – когда на полгода, когда и подольше. И была эта женщина по природе своей весьма сексуальна, прямо фонтан любви какой-то. Она очень страдала, когда муж ее подолгу отсутствовал дома, но не в пример многим своим подружкам, любя своего мужа, не собиралась ему изменять. Одна из ее подруг, муж которой тоже был моряком, видя страдания своей товарки, вознамерилась помочь ей, осторожно давая то один совет, то другой. Женщины дружили и часто между собой общались, так как работой не были перегружены, а у нашей героини еще и детей не было, то есть свободного времени было предостаточно.

Однажды товарка, назовем ее Татьяной, а героиню рассказа Зоей, пришла к подруге, и вскоре нить разговора закрутилась вокруг секса. Тут Татьяна стала осторожно направлять мысли Зои на лесбийскую любовь, стараясь убедить подругу в том, что такая любовь изменой мужу считаться никак не может. И вот Зоя, после долгих и мучительных для нее разговоров, стала, наконец, склоняться к тому, что лесби – это в действительности всего лишь игра, почти невинная игра женщин – немного ласки и все – поддалась на уговоры Татьяны, после чего они разделись и прилегли на постель.

Татьяна после долгих предварительных ласк добралась до Зоиной вагины и, запустив туда язык, стала лизать клитор подруги. Сильно возбудившись сама, она завела и партнершу, поэтому та, уже почти теряя сознание в состоянии подошедшего оргазма, плотно прижала голову подруги к своей промежности, желая продлить удовольствие еще и еще. Когда Зоя пришла, наконец, в себя после полностью захватившего ее экстаза, голова ее подруги Татьяны все еще находилась у нее между ног, только вот женщина, увы, уже не подавала признаков жизни. Представьте себе весь ужас Зои, когда она это обнаружила. Медицинское вскрытие показало, что умерла пострадавшая от удушья. А Зоя ничем не могла помочь следствию, так как в те сладостные минуты не соображала и ничегошеньки не помнила, а когда очнулась, подруга уже не дышала.

– Зато как дышала она до этого?! – выпалил я, ревнуя товарища за столь красочный рассказ.

Девушки слушали эту историю затаив дыхание – их поразил неожиданный финал.

– А что же было дальше? – после долгой паузы спросила Яна.

– А дальше был закрытый суд, – продолжал Кондрат. – После долгих дебатов и консультаций с медиками, – дело-то было, как вы понимаете, не совсем обычное, – Зое дали за непреднамеренное убийство три года. Условно, разумеется.

После кофе, – которой уже по счету для нас чашки за этот вечер, – мы в восемь рук убрали со стола и стали под музыку танцевать. После второго танца, как только мелодия закончилась, Яна сказала:

– Я тоже хочу вам рассказать одну историю. Марине будет неинтересно, она ее уже слышала, а вам я только одно скажу, что, несмотря на то, что история, быть может, покажется вам неправдоподобной, все это было на самом деле, и произошло, к сожалению, с моей троюродной сестрой. Сестру звали Ларисой, и в этой истории тоже не обошлось, к несчастью, без «доброй» подружки.

Мы с Кондратом уселись поудобнее, и Яна начала свой рассказ.

– Это было в прошлом году. Лариса, которой тогда было всего 17 лет, девушка как говорят «молодая, да ранняя», как-то повстречала свою знакомую 21-летнюю Раю, и они разговорились. Им было что вспомнить – несколькими месяцами ранее девушки пару раз встречались на «блатхатах», где дружки-уголовнички использовали их в качестве «бикс-марух», а если выражаться проще, подружек – «трахалок».

– Слушай, подруга, – сказала Ларисе Рая, – у меня есть к тебе деловое предложение. – Ты парней ведь не боишься, на квартиру к ним, если что, пойдешь?

– А что за парни? – насторожившись, спросила Лариса. Тогда, несколькими месяцами раньше, ее на квартиру, где они с Раей познакомились, привел дружок, так после этого она с трудом помнила, что, собственно, с ней тогда было, так как сильно выпивши была. А дружок ее трахнул, а затем своим дружкам «выставил», так и пользовали ее там вчетвером, три дня не выпуская. – За стакан кислого вина, как ты понимаешь, трахаться не буду, – решительно заявила она.

– Зачем же за стакан кислого, – усмехнулась Рая. – Пойдем на «хату» к приличным людям, иностранцам. Ребята с Кубы. Они обещали дать сто рублей на двоих, ну и пожрать, выпить выставят, естественно. Может и подарочек какой-нибудь заграничный подкинут – бельишко там, косметику. Если стараться будем.

– А сколько их, иностранцев будет? – Лариса помнила, что в компании, где собирались несколько парней, каждый друг перед другом старается выпендриться, трахает на износ, до одурения, поэтому и интересовалась.

– Этих будет трое. Да ты не беспокойся, ребята мне хорошо знакомы, они у нас в университете учатся. Двоих я возьму на себя, тебе всего один останется. Ну а если сомневаешься?..

– Да нет, чего же… можно и попробовать.

– Небось, проходила все уже, – жестко усмехнулась Рая. – Причем бесплатно. Ничего нового-то за это время мужчины не изобрели и не выдумали, так что нас, слава богу, этим не удивишь.

Девушки невесело рассмеялись, затем Рая условилась с Ларисой, что позвонит ей и сообщит о предстоящей встрече. Она и позвонила через несколько дней.

В доме, расположенном в частном микрорайоне, куда девушки приехали на такси, их уже ждали. На столе красовались бутылки с коньяком и шампанским. Была и кое-какая закуска. Ребята были, правда, непривычно темненькими – негры все-таки, но зато такие вежливые и предупредительные, не то, что наши – нахальные, жадные и зачастую немытые хамы. Лариса выпила для храбрости и быстро захмелела. А вскоре она наблюдала, причем с все возрастающим интересом, как один из парней уложил Раю на стол, стянул с нее колготки, задрал повыше и раздвинул ноги, затем стал поливать ей в промежность сгущенное молоко из банки, которое тут же принялся вылизывать. Райка уже через минуту от удовольствия стала дрыгать ногами и кричать «ой не надо, хватит!» – но негр так вошел во вкус, что не успокоился, пока всю банку в нее не влил и не вылизал. «Сладкоежка» – подумала Лариса, раздеваясь, такое она тоже попробовала бы, не отказалась. Двое других парней тем временем сняли со стены четыре растяжки, которые держались за крюк, торчащий из потолка, и стали привязывать Ларису к этим растяжкам, за руки и ноги, поочередно. Лариса еще подумала, что это немного похоже на спортивные кольца, она видела такие у себя в школе в спортзале.

Подвесили ее параллельно полу, вниз животом, руки и ноги в стороны. Затем эти двое разделись, обнажив свои черные, уже возбужденно торчащие члены, и стали раскачивать ее, словно на качелях. Теперь, когда Лариса при движении вперед ткнулась лицом в пах одному из парней, она поняла что нужно делать, тем более что ее оголенную задницу обжег хлесткий удар, нанесенный сзади каким-то прутом. Теперь она старалась поймать ртом черный член, летящий ей навстречу, а секундой позже сзади острой болью отдавался входящий с размаху член другого парня, твердый словно камень, который попадал ей то во влагалище, то почти разрывал задний проход. Девушка уже стала терять сознание от этих «качелей», когда ее сняли с растяжек и пристроили вместо нее сопротивляющуюся Раису.