Текст книги "Лик Архистратига"

При этих словах Никита скорчил кислую рожицу и даже фыркнул на приятеля, будто обидевшийся скакун на седока, не умеющего взобраться на коня. А Терёшечка совсем по-детски показал ему язык, что развеселило Наташу. Глядя на неё, ребята тоже расхохотались. Как бы то ни было, а настроение у всех улучшилось. Беды бедами, но зацикливаться на них не стоило.

– Кстати, – вспомнила девушка. – Ты говорил, что меня в Зазеркалье какой-то тюльпа может встретить. Кто это?

– Ах, это, – кивнул Никита. – Дело в том, что раньше человеку было дано вызывать из астрала свою эфирную копию. Таковы, например, двойники многих царей, которых убивали вместо самих монархов. С годами это знание почти совсем утрачено. Разве что в монастырях Тибета и у египетских жрецов сохранилось кое-что из древних знаний. А вам, тёть Наташ, тюльпу может быть и создавать не надо будет. Сам явится. Никогда не забывайте кто ваш отец. Ну, всё, теперь идите снова к малахитовому дереву. Надо встать к нему спиной, раскинуть в стороны руки, как было у Иисуса на кресте, потом постарайтесь неотрывно глядеть в зеркальце, которое будет в руках у Терёхи. Он постарается поймать зайчик от блестевшего на дереве маленького Солнышка и направить вам в глаза.

От зайчика не отворачивайтесь. Если появится туман, то не пугайтесь, так надо. Просто сгустки времени иногда такими волнами накатывают, закачаешься!

– Хорошо ещё, если туман, а не шторм какой-нибудь, – вставил Терёшечка. – Тогда может показаться, что вообще тонешь и утонешь, если поверишь в накатывающиеся волны.

– Да, может случиться и такое, – подтвердил Никита. – Поэтому мы по кольцам времени пока не путешествуем. Только помните, никого и ничего бояться не надо. Лучше с помощью певчего камня возвращайтесь к себе в Крым или в Москву, а мы вас как-нибудь, даст Бог, отыщем.

Слушая Никиту, женщина кивала головой в такт наставлениям, потом просто подошла к заветному дереву, которое действительно служило мостом меж параллельными мирами и кольцами времени. Кто знает, придётся ли ещё побывать здесь?! Но Наташа верила и даже знала: придётся. Потому что мальчиков к ней на подмогу прислали не просто так. А то, что они ещё сами не бывали там, куда отправляют незваную гостью, так это дело поправимое. Тем более, мальчишки уже давно зубы точат на такое путешествие. Может быть просто посмотреть хочется, но навряд ли.

Встав спиной к дереву, Наташа раскинула руки в стороны и взглянула на стоящих неподалеку мальчиков. В руках Терёшечки уже вовсю блестело чудом восстановленное зеркальце, отражая блеск яркой удивительной звёздочки, исполняющей роль настоящего Солнца, вспыхивающего в самом центре малахитового дерева. Будто сердце Вселенной, совершая удары, выбрасывало в сумрак пещеры сгустки светящейся энергии.

Никита не соврал: откуда-то из-под гранитного монолита в пещеру поползли густые клубы белого непроглядного тумана, пахнущего промозглой сыростью, после которой даже на камнях вырастает такого же цвета ядовитая плесень.

Белёсая пелена поглотила мальчиков до колена, потом до пояса и продолжала подниматься всё выше и выше. Вскоре ребята совсем пропали, будто их никогда не было, только сквозь тугой молочный воздух всё же пробивался ещё блеск волшебного зеркальца.

Туман продолжал наступать по всем фронтам, стараясь отнять не только пространство, но и все чувства вместе с сознанием, которые человеку в тумане уже не нужны и больше никогда не пригодятся. Это напоминало депрессию безысходности, когда человек перестаёт верить в свои силы, не надеется уже на помощь Всевышнего и безвольно позволяет положить себя на жертвенник вместо тельца: «…и да созиждутся стены Иеросалимския. Тогда благоволиши жертву правде, возношение и всесожигаемая. Тогда возложат на олтарь Твой тельца».[64]64
  Псалтирь. Пятидесятый псалом Давида (др. слав.).


[Закрыть]

Наташа почувствовала сильное головокружение и, наверное, упала бы, задохнувшись вконец от душного бескислородного тумана, если б воздушные волны чистого ветерка не налетели откуда-то сбоку, принеся с собой горьковатый запах полыни, майской резеды и духмяной мяты. Это было воистину удивительно, но голова девушки в одну секунду очистилась, уступая место вспыхнувшим мыслям.

По мере того, как туман рассеивался, вокруг Наташи проступали совсем другие предметы. То есть, никакой пещеры уже не было да и предметов из оставленного в прошлом измерения тоже не было. Девушка оказалась в закрытом помещении, несмотря на то, что живой ветерок только что принёс откуда-то освежающий запах полевых трав.

Неистребимое женское любопытство взяло верх. Наташа тут же принялась осматриваться, но ничего удивительного на первый взгляд в образовавшемся глухом коридоре замечено не было. Помещение представляло собой длинный, уходящий куда-то вдаль, в темноту, коридор с невысоким потолком, по стенам которого слева и справа виднелись внушительные металлические двери. Причём, на каждой из дверей красовалось крохотное зарешеченное окошечко, будто весь длинный коридор был не более как тюремным.

Казалось, вот-вот вынырнет из коридорного полусонного спросонья не проспавшийся вертухай и, звеня объемистой связкой ключей на внушительных размеров кольце, примется обходить охраняемую вверенную ему территорию, издавая при каждом шаге сырой металлический лязг. Что говорить, если есть двери, значит, кто-то должен хранить от них ключи. Даже у Буратино когда-то оказался ключик от волшебной двери, а тут дверей этих не счесть. Как же без неподкупного ключника обойтись?

Надзиратель ниоткуда не возник, но Наташа непроизвольно передёрнула плечами. Что говорить, образ тюремного коридора подходил для этого места, но что это такое на самом деле девушка не могла сообразить как ни старалась. Тем более, оказавшись здесь, ей надо было что-то придумывать, что-то делать, а никто не мог подсказать – что именно?! Ведь не зря же в этот тюремный коридор ей необходимо было явиться. Может, пройдя по нему, девушка попадёт всё-таки куда надо или хотя бы встретит кого надо, кто подскажет что надо.

Сразу же вспомнился русский нигилист Чернышевский, который считал себя великим писателем, и прославился тем, что написал один жиденький трактат, зато стал известен всему миру. Ведь именно он точно знал ЧТО ДЕЛАТЬ! – в любом месте, в любое время и по любому поводу. Но не искать же с ним встречи, тем более, здесь. Вряд ли этот человек подскажет, что делать и надо ли пройти коридор до конца, чтобы хоть к чему-то прийти?

Тут же на девушку набросилось чувство растерянности и даже небольшого запоздалого страха, но Наташа чисто по-женски постаралась от этого отмахнуться. Видимо, стоило начать с просмотра так называемых тюремных камер, тем более что окошечки, хоть и малюсенькие, всё же имелись. Возможно, заглянув в первое же окно, сразу станет ясно, что делать.

Решив для себя с чего начать, девушка всё же на какое-то время снова запуталась, попав на этот раз в шкуру буриданова осла, умершего с голоду меж двух стогов сочного сена. Опустив руку в карман чёрного платья, Наташа нащупала там настоящую монетку. Откуда там взялась монетка, девушку сейчас не интересовало. Она просто подбросила монетку на орёл-решка. И выпавший орёл указал ей дверь, с которой необходимо было начать обход выпавшего на её долю надзирательного знакомства с обитателями помещений, таящихся за казёнными металлическими дверьми.

Подойдя к одной из дверей, Наташа с появившейся откуда-то неприязненной боязнью заглянула в первое маленькое зарешеченное окошечко. Неизвестно, что девушка ожидала увидеть в представшем перед ней помещении. Скорее всего, что-то навроде тюремной камеры. Но перед ней предстала анфилада из восьми-десяти комнат. Двери самой дальней комнаты закрывал за собой какой-то мужчина, одетый в камзол красного сукна с пущенной по подолу золотой вышивкой, изумрудными пуговицами на камзоле и на камзольном жилете, в бриджах до колена, в башмаках с золотыми пряжками. К тому же при шпаге, эфес которой тоже был инкрустирован крупными драгоценными камнями.

Элегантно одетый господин, наконец, оказался в комнате, выход из которой был только через железную зарешеченную дверь в длинный тюремный коридор, откуда заглядывала Наташа. Но средневековый гранд даже не взглянул в сторону подглядывавшей за ним девушки. Он снял красный камзол, кинул его на кресло с кривыми деревянными ножками из карельской берёзы, вытащил из перевязи шпагу и положил её на стоявший рядом журнальный столик того же дерева и присел к зеркалу, занимавшему у одной из стен большое место. Зеркало было хорошо видно Наташе, как и отражение в нём пришедшего господина.

Мужчина взял со стола ватный тампон и принялся протирать лицо. При этом слои макияжа с лица убирались напрочь и в зеркале появилось отражение не молодого цветущего гранда, пришедшего только что в необыкновенный будуар, а древнего старца с коричневой морщинистой кожей. К тому же, мужчина снял парик с напудренными буклями и Наташа даже открыла рот от удивления, потому что образ элегантного красавца исчез, испарился в никуда, будто его вообще не было. Перед зеркалом сидел действительно древний старец, всё дальше обнажающий свои скрытые доселе черты. Старик встал с мягкого табурета, на котором сидел до сих пор и принялся раздеваться донага, кидая одежду всё на то же кресло, где лежал его огненный камзол. Наташа никогда до сих пор не подглядывала за мужчинами и превращение элегантного красавца в беспросветного старика было для неё воистину тайным мужским откровением. Но когда мужчина стал скидывать с себя всю остальную одежду, где-то в глубине сознания девушки попыталось проснуться чувство элементарного стыда. И всё-таки женское любопытство взяло верх над всеми остальными ощущениями. Тем более что рядом никого нет, значит, никто не сможет уличить женщину в подглядывании мужского стриптиза. А посмотреть какое тело у этого старика – страсть как интересно!

Тело оказалось в полном порядке, то есть со стороны выглядело довольно сильным, мускулистым и без каких-либо лишних килограммов скотского ожирения. Хотя, если мужчина не распускает себя с юности, лишний вес вряд ли к нему привяжется. Тем временем обнажённый красавец с лицом древнего старика прошел, чуть ли не рядом с тем местом, откуда подглядывала Наташа. Она на время даже задержала дыхание, боясь, что в мужском будуаре станет слышно постороннее прерывистое сопение.

Обитатель тюремной обители, хотя навряд ли жилое тамошнее пространство можно было назвать тюрьмой, никакого возбуждённого женского дыхания не услышал и прошел к другой стене будуара, где красовался альков с балдахином над широкой кроватью. Мужчина взял с ночного столика ещё какую-то баночку с кремом и принялся умащать себя, стараясь не оставить ни одного участка кожи не смазанным.

Ничего необыкновенного в спальне пока не происходило, но Наташа так увлеклась, что ничуть не собиралась отрываться от подглядывания, тем более, такое с ней случилось впервые в жизни. Как же не воспользоваться выставившим себя на разглядыванье мужчинкой?! Обитатель необычного будуара улёгся на спину, раскинув руки в стороны и затих на какое-то время. Множество свечей, горевших в бронзовых витых канделябрах, развешанных по стенам, не были потушены и девушка спокойно могла подглядывать за спящим или просто валяющимся на кровати мужчиной, пока ей самой не надоест.

Наташа достала тонкий батистовый носовой платок, оказавшийся в кармане того же чёрного платья, и промокнула вспотевший лоб. Потом снова заглянула в зарешеченное оконце и чуть не вскрикнула. Кожа на теле лежащего в алькове мужчины принялась покрываться кроваво-красными пятнами и совсем скоро последний кусочек бывшей человеческой кожи исчез, как будто окровавленное тело всегда было живым куском мяса, брошенным кем-то в кровать.

– Такой видок не каждый спокойно вынесет, – услышала Наташа чей-то голос, показавшийся ей до боли знакомым.

Девушка резко обернулась и снова чуть не вскрикнула. Перед ней, как ни в чём не бывало, стоял Никита. Вот только вместо обычной мальчишеской одежды на нём красовался ладно подогнанный по фигуре комбинезон.

– Никитка! – воскликнула девушка. – Ты за мной следить собрался что ли?

– Так. Похоже, вашего знакомого Никитой величают? – полуутвердительно полувопросительно произнёс мальчик. – Что ж, имя хорошее, мне оно нравится. Можете меня называть тем же именем.

– А кто же ты? – искренне удивилась Наташа. – Хотя ребята предупреждали, что меня может в Зазеркалье встречать тюльпа. Ведь ты, наверное, тот самый тюльпа. Я права?

– Не совсем так, – поморщился мальчик. – Я доппельгангер.[65]65
  Доппельгангер (нем.), аутоскоп (англ.) – человеческий двойник.


[Закрыть] Это немножко другое, к тому же на другом языке. Зазеркалье – мой дом. Я здесь могу показываться даже почти в настоящем виде, как сейчас. В это время мой двойник в вашем мире либо спит, либо дремлет, ничего не делая. Конечно, он всегда считает, что двойник – это я. И вот тут надо разобраться кто чей двойник на самом деле. Но что один из нас является тенью другого – сомнению не подлежит.

Наташа присмотрелась к возникшему ниоткуда доппельгангеру. Хотя внешне мальчик ничем не отличался от Никиты, всё же кожа у него была более кофейного цвета, будто Никитка только что вернулся из жаркой Африки, на худой конец, сбежал из Кунгурского солярия. А в остальном копировал своего двойника и походил на него даже голосом.

– Двойники живут только здесь? – поинтересовалась незваная гостья.

– Нет, мы и в вашем трёхмерном царстве тоже иногда гуляем, – доверительно сообщил новый Никита. – Вот вы, тёть Наташ, неужели ни разу не видели, что какой-то человек отбрасывает сразу две тени, хотя фонарей вокруг не так уж много? Лишние тени – это мы.

– Зачем же вы приходите к нам?

– А зачем вы к нам пожаловали? – парировал новый Никита. – Вы для меня, всё равно как настоящая незваная гостья, то есть тень в нашем мире точно такая же, каким покажусь и я у вас в гостях. Надо помочь вам разобраться с вашими делами, а то у нас тоже непорядок возникнет. Никакого непорядка допускать нельзя, поэтому я просто обязан послужить вам экскурсоводом, мне велели поухаживать за дамой. Я думаю, вы не откажетесь.

– Ну, хорошо, – согласилась Наташа. – Только позволь узнать, все доппельгангеры такие добрые?

– Вовсе нет! – отмахнулся Никита. – Нас всегда встречают как предвестников смерти.

– Это действительно так? – насторожилась девушка.

– Всё дело в том, что человек желает увидеть, то ему и показывают, – мальчик недвусмысленно пожал плечами. – Вспомните, к примеру, вашего Сергея Есенина, который поразил весь мир откровением:

 
Чёрный человек,
чёрный человек,
чёрный человек
на кровать ко мне садится.
Чёрный человек
не даёт спать мне всю ночь…
 

– Так это был кто-то из ваших доппельгангеров? – всплеснула девушка руками. – Ведь поэта тогда встреча с инфернальным пришельцем так испугала, что он чуть ума не лишился.

– Он просто слишком возбудимый у вас, – покачал головой мальчик. – Вот, к примеру, когда Иоганн Вольфганг Гёте по дороге в Страсбург встретил своего двойника, то ничуть не удивился. Писатель ехал тогда на обручение с возлюбленной Фредерикой и, увидев сидящего на обочине прямо в грязи человека, поразительно похожего на него самого, но в дорогом светло-сером камзоле, отороченным золотым шитьём.

Когда через восемь лет писатель проезжал той же дорогой, то вдруг вспомнил своего двойника, тем более, что на Гёте был как раз такой же светло-серый камзол с изящным золотым шитьём. Почуяв недоброе, писатель сообщил родным, что скоро оставит этот мир. И это действительно произошло, потому как человек получает, в конечном счёте, то, что заказывает.

Ведь в «Хрониках Акаши[66]66
  Акаши (санскрит) – эфирное информационное пространство.


[Закрыть]» отмечается всё происшедшее, как, скажем, в компьютере. Только компьютер был, есть и будет достижением технократии, а пространственное поле Акаши везде. Неужели не слыхала?

– Нет, – призналась Наташа. – У нас, вероятно, мало кто знает об этом.

– Вовсе нет! – воскликнул мальчик. – Я наизусть помню светлые мысли одного из поэтов, тоже живущих в вашем мире:

 
Нам не дано прозреть в юдоли нашей,
над вечностью дыханье затая,
хранят надёжно Хроники Акаши
великий смысл земного бытия.[67]67
  Леонид Ольгин. «Хроники Акаши».


[Закрыть]
 

Классно сказано! Правда?

– Правда, – согласилась девушка. – Ты, Никита, похоже неравнодушен к земным поэтам?

– О, да! – кивнул мальчик. – Неравнодушен – это ещё мало сказано. Я и сам пишу, и люблю читать настоящих поэтов, поскольку мы с ними одного поля ягоды.

Согласитесь, любой стих – настоящая квинтэссенция мысли, жизни, чувства, философии, а самое главное интуиции.

– Может, прочитаешь чего-нибудь? – тихохонько, чуть ли не себе под нос сказала Наташа. – Я тоже к стихам не равнодушна, поэтому с удовольствием послушала бы нового-старого знакомого предвестника смерти.

– Смерти!! Скажете тоже, – обиделся Никита. – Я с этим никогда не шучу да и вам не советую.

– Каюсь, каюсь, – подняла обе руки вверх собеседница зазеркального поэта. – Я вовсе не со зла, а так, укусить на всякий случай. Но от стихов всё-таки не отказываюсь.

Мальчик взглянул на гостью, оценивая, стоит ли перед ней раскрывать свою зазеркальную душу. Потом, решив вроде бы, что стоит, встал перед женщиной в театральную позу. Что говорить, поэт всегда поэт, даже в неведомом нам зазеркалье. И он старается раскрыть перед слушателем всю тонкую сущность своей души и гореть в царственном пламени онгона, даже если его совсем не понимают.

 
– Я в зеркало глядел из темноты,
из тени неродившегося света,
и видел незнакомые черты
вчера ещё знакомого поэта.
Он звал меня, заклятия шепча,
просил:
– Узнай!!
А мне не узнавалось.
И подлое вчера из-за плеча
его стихами в зеркало плевалось.
 

Мальчик замолчал, а Наташа не могла произнести ни слова. Признаться, она не ожидала ничего такого услышать от зазеркального доппельгангера. Девушка никогда не думала, что мысли существующих теней так могут переплетаться с физической реальностью. Причём, этот мальчик показался девушке наиболее соображающим в вопросах философии, чем его зазеркальный двойник.

– Послушай, – Наташа пыталась подобрать необидные слова, но у неё это плохо получалось. – Послушай, это действительно ты написал?

– Ну, вот, опять двадцать пять! – всплеснул руками мальчик. – Почему же вы никто мне не верите? Я по ту сторону зеркала вижу вас так же, как вы меня. Но я никогда не стараюсь ни на кого закричать: Тень, знай своё место! Кто ещё из нас тень, а кто нет.

– Действительно, – согласилась Наташа. – Но если ты, милостивый государь, вызвался прогулять меня по зазеркальным дебрям, я согласна. Скажи сначала, что это за тюремный коридор, где я оказалась, и что это за помещения, скрытые за железными дверьми?

– Я знал, что вы первым делом именно этим заинтересуетесь, – хмыкнул Никита. – Тем более, вы за одну дверь уже заглянули. Каждый человек должен открыть в жизни хотя бы одну дверь. Я прав?

– Не совсем, – парировала девушка. – Ведь я дверь, за которой творится невесть что, не открывала. Только увидела там, на широкой кровати страшное кровавое месиво.

– Что ж, можно сказать не открывала, только подглядывать в замочную скважину – всё равно, что открыть дверь.

Никита даже поднял указующий перст вверх, чтобы придать вес своим умозаключениям.

– Согласна, – сдалась Наташа. – Тем более, что я подглядывала в первый раз в жизни. Ты мне веришь?

– Охотно, – кивнул Никита. – Так что же там такого интересного?

– Там? – девушка даже показала пальцем на дверь. – Там мужчина, который снял с себя не только одежду, но и кожу! Сейчас на кровати валяется окровавленный труп, который был совсем недавно обыкновенным человеком!

– Ах, вот вы о ком, – Никита тоже заглянул в зарешеченное окошечко. – В этом коридоре собрано много личностей всех эпох и всех народов планеты, которым нет места из-за своих дел ни в вашем мире, ни, тем более, в Зазеркалье.

– Как так?

– Очень просто. Этот господин, – Никита тоже показал пальцем на дверь. – Этот господин, если можно так выразиться, жил когда-то очень давно в Иерусалиме. Допустим, тот же Салимский царь Мелхиседек дал Аврааму вина и хлеба, то есть, символ самого первого причастия. А этот вот, – мальчик снова ткнул пальцем в дверь. – Этого звали Агасфер или Ахашверош. Процессия, где Иисус под плетьми стражников нёс свой крест на Голгофу, остановилась у дома Агасфера. Римляне разрешили преступнику посидеть на лавочке. Но Ахашверош выскочил из дома на улицу с криками, мол, нечего тебе здесь останавливаться и сидеть на моей лавочке, преступник! Пошёл вон! Посидеть возле моего дома ты сможешь, когда вернёшься назад после распятия. Иисус на это только сказал: «Прости, если обидел чем, но за доброту свою, пожалуйста, дождись Меня».

Так и произошло. С тех пор Агасфер покинул свой дом и до сих пор скитается по странам под различными именами. В XVIII веке он купил в итальянском городе Тироле имение и вместе с ним титул, за что заплатил папе немалые деньги. С тех пор его зовут граф Сен-Жермен.

Но вот беда. В деньгах он нужды никогда не имеет, что не удивительно. А вот тело регулярно начинает стареть. Вот и приходится старичку Агасферу-Ахашверошу приходить сюда, чтобы омолодить тело, нарастить новую кожу и придумать себе очередную новую жизнь, то есть роль. Кожа у него меняется примерно как у змеи, но старцы говорят, это очень болезненно. Собственно, на то они и старцы, чтобы знать разные такие казусы, только мне не хотелось бы стать таким вот бессмертным, которому нет места ни в земле, ни на небесах, ни в Инфернальном мире, ни в чудесном Зазеркалье. Я бы даже Екклесиастом[68]68
  Екклесиаст (др. евр.) – проповедник, обладающий даром ясновидения и бессмертия.


[Закрыть] быть не согласился.

Мальчик замолчал. Пока Наташа переваривала его рассказ о человеке, получившем заслуженное бессмертие, Никита перешёл к другой двери и так же, как Наташа, принялся разглядывать что-то, происходящее там, за железной дверью.