Текст книги "Лик Архистратига"

Глава 17

Странное место, куда попала Наташа, не могло не произвести на девушку сногсшибательного впечатления. Тем более, от двойника Никиты, впрочем, как и от самого мальчика, оставленного в нашем трёхмерном измерении, девушка получала столько любопытной, исторической, мистической и трансциденентальной информации, о какой мог только мечтать самый умный учёный нашей планеты.

– Во даёт! – произнёс вслух Никита.

– Что? – решила нарушить молчание Наташа. – Там кто-то тоже кожу и кости наращивает?

– Гораздо хуже, – обернулся к ней мальчик. – Я давно не видел эту ядовитую особь. Думал, что его куда-нибудь прибрали. Однако вот он, здесь живёт и здравствует. Живее всех живых, то есть, не берёт его никакая зараза.

С этими словами Никита отодвинулся, давая гостье бросить любопытный взгляд на задверную медицинскую камеру. Почему камеру? Почему медицинскую? Да всё потому, что в белом безмебельном помещении со сферическими потолками и отсутствием углов прямо в центре красовался такой же безугольный колпак.

Только прозрачный. Под ним, будто паук в банке, бегал маленький лысый человечек, одетый в строгую чёрную тройку, засунув большие пальцы обеих рук за рукавные обрезы жилетки. Под колпаком также громоздился вместительный письменный стол с тёмно-зелёной габардиновой поверхностью, на котором кроме стопки бумаги и чернильного прибора стояла большущая банка с… притопленной в ней человеческой головой.

– Ой, – непроизвольно пискнула Наташа.

– Смотрите, смотрите, – хмыкнул мальчик. – Ещё не то увидите. Эта уникальная особь может многое.

Меж тем, бегающий под стеклянным колпаком маленький человечек ни на что не обращал никакого внимания, до глубины увлечённый только беготнёй по медицинскому каземату. А на столе, вокруг которого совершался ритуал беготни, в большой стеклянной банке с формалином плавала голова. Она показалась Наташе до боли знакомой. Будто где-то когда-то человека с подобным выражением лица она уже видела.

Наформалиненная голова в банке казалась намного меньше, чем обычная человечья, хотя неизвестно как человеческий орган будет вести себя в заспиртованном виде. И всё-таки нигде ещё Наташа не сталкивалась с подобными видениями.

– Вы угадали, – весело хихикнул доппельгангер, – это человеческая голова. Между прочим, тоже вашего соотечественника.

Наташа внимательно взглянула ещё раз. Точно, ошибки быть не могло! В формалине плавала голова последнего российского царя!.. Сколько же девушка видела портретов последнего российского императора, фотографий, даже простых карандашных набросков, так что ошибиться просто нельзя было! А тот, что непрерывно бегал вокруг письменного стола…

– О. Господи! – выдохнула девушка.

Непрерывно бегающим оказался товарищ Ульянов-Бланк собственной персоной. Живой! То есть, живее всех живых! Как и говорил только что Никита.

– Но ведь он же, – попыталась жестикулировать Наташа, показывая рукой куда-то в сторону, где в центре Третьего Рима на Красной площади почивал его тотем, тюльпа или же доппельгангер, – он же в Москве! Он же!.. О, Господи!..

– В мавзолее? – весело рассмеялся двойник Никиты. – Но ведь вы, тёть Наташ, тоже не совсем здесь, а, скажем, в крымской пещере на камушке прикорнула. Так кто ж из вас покойничек?

Веселье доппельгангера было безгранично, но, к счастью, не бесконечно. Может быть, у них в Зазеркалье так положено и не возбраняется насмехаться над усопшими. Бегающий в стеклянной банке человечек не всегда ведь был каким-то отщепенцем. Девушка почувствовала к нему жалость ибо у самой с родителями было не всё в порядке.

– Что ж делать с вами, трёхмерными ипохондриками? – снова засмеялся Никита. – Всё у вас плохо, плохо. Нет, чтобы порадоваться, приплясывая: а будет ещё хуже! а будет ещё хуже! так нет, вам архиважно, чтобы кто-нибудь всенепременнейше пожалел. Вот и взяли мы его сюда. А то на небесах не нужен, в миру – тем более. Куда ж ему, сердешному, меж небом и землёй?

Зато здесь он уже много советов надавал, как с вами, холерами, то есть холериками, управляться. Ни в одной стране столько советов не услышишь, только в знаменитой совейской России. Действительно, страна Советов! А маленький ваш, кстати, и Бенчика Ладена недавно подставил, и в сентябре нового тысячелетия американским террором руководил, когда самолёт в Нью-Йорке небоскреб пропорол. Ведь он же Ка![69]69
  Ка (др. египт.) – жизненная сила человека, оставшаяся жить на поле Осириса.


[Закрыть] Он рождён был выполнять приказания инфернальных сил, без этого никто появиться в вашем мире ему бы не позволил.

– Ты хочешь сказать, у нас ребёнок, рождаясь на свет, должен у кого-то получить на это разрешение? – возмутилась Наташа. – Бред какой-то!

– Может быть и бред, – пожал плечами Никита. – Но кто придумал ваш мир? Кто распределяет биологическую энергию, за счёт которой существует вся природа? Может быть, это умеет человек, который сам не знает, зачем он появился на свете, зачем живёт и жизнь прожигает? Многие, конечно, приходят к такому выводу, что родившемуся ребёнку необходимо с приходом в свет, в материальный мир, выполнить минимум три наиважнейших задачи: пожрать, погадить и потрахаться. То есть «П» в кубе, ни на что большее «царь природы» не способен. Не странно ли?

– Фу, – засмущалась Наташа. – Тебе, по-моему, ещё рановато заниматься такой философией.

– Какой? – не сдавался мальчик. – Философия всегда только одна как, впрочем, и истина. Либо она есть, либо нет вообще и не будет никогда. Недаром русский старец Серафим Саровский предсказал за двадцать лет до конца девятнадцатого века, что Антихрист уже родился. Вот наш квартирант с удовольствием исполнил роль Антихриста в полном объёме, то есть царствовал три с половиной годика, был предтечей мировому террору, насилиям, подлостям, предательству, изощрённым пыткам над людьми и прочими инфернальным гадостям.

– Не сходится что-то, – возразила Наташа. – Если этот человек играл в театре жизни роль Антихриста, то уже давно должен разразиться Армагеддон, то есть последняя война перед Концом мира!

– Эта война, тёть Наташ, уже давным-давно полыхает на всех фронтах, – горько усмехнулся Никита. – Сколько неизвестных болезней появилось? Сколько войн происходит ежегодно? Сколько катаклизмов возникает совершенно неожиданно? В том-то и беда, что если терроризм станет законом, государственной политикой любой страны, то вы эту войну проиграете тихим сапом, даже не сражаясь открыто на любимых и дорогих сердцу баррикадах. Только и мы вместе с вами погибнем, вот какая штука.

К беседе девушки с доппельгангером давно уже прислушивался чёрный паучок под стеклянным колпаком. Видимо, разговор всё-таки доносился до ушей человечка, поэтому он оставил на время суетливую беготню по круглому кабинету, где квадратным был только письменный стол и подкрался поближе. Но вдруг внезапно развернулся лицом к тому месту, где находилась отделявшая его от длинного коридора дверь, привычно выкинул правую руку вперёд, указывая дорогу в светлое будущее и соизволил произнести настоящее подколпачное изречение:

– Мы не признаём никаких актов террора! Наоборот, мы начали войну с терроризмом посредством этого же террора! Россия, – продолжал он, – эта сраная помойка нужна только как сарай для добычи природных ресурсов и размножения рабочих лошадок для мировой закулисы! Ваша вшивая страна станет топливом для мировой революции! Да! Только в мировом масштабе можно решить архиважнейшие задачи победы мировой революции! Всенепременнейше необходимо уничтожить православие и тогда неминуемая дегенерация и дистрофия населения обеспечена! В России существует слишком много ненужных живых существ. Важно вовремя подсказать наиважнейшее применение жизненной структуре! Возможность и умение умереть за идею – это архиважнейшее завоевание, без которого человечество не смогло бы существовать!

Мы должны превратить Россию в пустыню, населённую белыми неграми, которым мы дадим такую тиранию, какая не снилась никогда самым главным деспотам Востока. Разница лишь в том, что тирания эта будет не справа, а слева, не белая, а красная. В буквальном смысле этого слова красная, ибо мы прольём такие потоки крови, перед которыми побледнеют все человеческие потери капиталистических войн. Крупнейшие банкиры из-за океана будут работать в тесном контакте с нами. Если мы выиграем новую революцию, раздавим Россию, то на погребальных обломках её укрепим власть сионизма и станем такой силой, перед которой весь мир опустится на колени. Мы покажем, что такое настоящая власть путём террора и кровавых бань! Мы доведём сраную русскую интеллигенцию до полного отупения, до идиотства, до животного состояния…

А пока наши юноши в кожаных куртках – сыновья часовых дел мастеров из Одессы, Орши, Гомеля и Винницы – умеют ненавидеть всё русское! С каким наслаждением они уничтожают русскую интеллигенцию – офицеров, академиков, писателей…[70]70
  Заимствовано из подлинных источников.


[Закрыть]

Затем товарищ Ильич достал из жилетного кармана луковицу карманных часов, посмотрел на циферблат, удовлетворённо кивнул, хлопнул крышкой и засеменил к ожидающему его письменному столу. Сделав несколько рукопашных пассов в воздухе, он с вожделённым вниманием завис над банкой, уставившись на голову императора. Вскоре оттуда заструились пузырьки с живым огненно-белым пламенем, которому совсем не мешало банковское стекло. Огненные шарики струились вверх, к зениту, где попадали прямо в пасть склонившегося над банкой вампира.

– И это был наш вождь? – буркнула Наташа с отвращением и сплюнула. – Теперь стало понятно куда исчезла голова у казнённого императора. То-то её могильные археологи найти до сих пор никак не могут.

– Народ достоин своего царя, – усмехнулся Наташин чичероне. – Недаром же товарищ Ильич приказал заспиртовать голову российского императора, потому что он до сих пор над ней медитирует. И не безуспешно, как видишь. Впрочем, нет на земле нации, которая не устраивала бы мистических мистерий с человеческими головами.

В Бразилии с давних времён коптили головы, уменьшая их при этом до размеров кулака, а русский царь Иван Грозный увенчал собор Василия Блаженного сорока головами турецких янычар в честь победы. Вот ваш Бог возрадовался! Ведь такое живописное монисто для него помазанник приготовил. Кстати, Иван Васильевич тоже здесь проживает. Так что этот маленький выродок, уж поверь мне, живее всех живых, как про него до сих пор говорят.

– Монисто? – встрепенулась Наташа. – Говоришь, во многих странах высушивали человеческие головы до небольших размеров и делали мониста?

– Конечно, – кивнул Никита. – Голову человека можно высушить до размеров грецкого ореха.

Девушку сразу стали одолевать невесёлые мысли о ритуальной маске, которая изменила уже её жизнь далеко не в лучшую сторону. А сейчас тётка Терёшечки подарила мальчику такую же деревянную образину. Вроде бы предмет неживой, вроде бы ничего такого случиться не может, а Наташу не оставляла в покое возникшая откуда-то тревога. Такие явления случайными не бывают. И вообще, ничего случайного не случается в том мире, откуда пожаловала Наташа.

– Послушай, – обратилась она к мальчику. – Может мне на голову кирпич случайно упасть?

– В нашем мире считается, что ничего случайного не бывает, – пожал плечами мальчик. – А у вас, кто его знает.

– У нас также, – удовлетворённо кивнула Наташа. – Только если кирпич всё-таки свалится и это никем не подстроено, значит, кирпича вовсе нет, не было и быть не может, потому что случайного ничего не случается. Но голова-то болит!

– Очень болит? – участливо осведомился мальчик. – Это, вероятно, из-за несвежих мыслей, либо от прокисшей энергетики.

– От чего?

– Я стараюсь следить, что происходит не только у нас, но и вашем докучливом мире, – ничуть не смутился мальчик. – Так вот, совсем недавно профессор Гарвардского университета психолог Тимоти Лири убеждённо заявил, что мозг человека – это действующая модель Вселенной, где звёздные скопления или галактики организуют центры управления поведением, а системы планет, в том числе и наша Солнечная – это нервные центры. Получается, что космос выглядит, как гигантский мыслящий организм, где ритмы работы мозга и Вселенной совпадают. И вашему любимому вождю всех времён и народов это доподлинно известно, поэтому он медитирует над головой императора постоянно.

– Значит так, – оборвала его девушка, поскольку ей неприятно было обсуждать житие здешнего жителя. – Ты сказал, что будешь присматривать здесь за мной и помогать разобраться в жизненном укладе Зазеркалья. Ведь так?

– Так, – кивнул Никита. – Поэтому хочу показать вам ещё одного постоянного здешнего жителя.

– Это так необходимо? – в голосе Наташи уже чувствовалось нетерпение женщины, но она пока что не собиралась обижать мальчика, принявшего в ней участие, да и не за что.

– У нас, тёть Наташ, тут проживают, то есть провисают довольно известные люди, – усмехнулся Никита.

– Почему провисают?

– Очень просто, – продолжил Никита. – Любая живущая здесь особь не нужна, в конечном счете, ни живому миру, ни, тем более, нынешнему Зазеркалью. А инфернальные хозяева смотрят на них как на использованный материал, который давно пора выбросить на помойку. К примеру, патриарх Всея Руси Никон, приведший страну к двоевластию, гражданской резне и братоубийственной ненависти так и не похоронен в вашем мире. Могила у него, конечно, есть в Новом Иерусалиме под Истрой, но только номинальная. Дело в том, что земля таких не принимает, уж поверь. Так что зависают они здесь и ждут своей востребованности. Не мне судить, нужен ли кто из этих «живее всех живых» вашему миру?

– Сколько же собралось наших душегубцев в этом бесконечном тюремном коридоре? – удивилась Наташа. – Сколькими вы ещё снабдите нашу обескровленную умирающую землю?

– Действительно душегубцев, – согласился мальчик. – И действительно много от нас к вам переселяется. Но я определить не в силах, кончится или нет поставка злодеев. Я вас, тёть Наташ, хотел ещё с одним неумирающим познакомить. Он вон за той дверью затаился.

Экскурсовод показал гостье на очередную железную дверь с зарешечатым окошечком и потащил женщину туда, чтобы она смогла посмотреть на спрятанного там человека? Человека ли? В этом девушка сильно сомневалась, потому что здешних жильцов можно величать только особями, что и делал успешно её знакомый. Доппельгангера тоже можно понять, ведь их мир неразрывно связан с физиологическим живым. Исчезнет один, исчезнет и другой.

– Стоит ли шкурка выделки? – на всякий случай осведомилась девушка.

– Вы о чём, тёть Наташ? – не понял мальчик.

– Ты показываешь мне личностей, с которых не советуешь брать пример бытия, – уточнила Наташа. – Тогда зачем вообще на них любоваться?

– Уж поверьте мне, знание никогда не помешает, – усмехнулся мальчик. – Так было до сих пор в мировой истории. Не знаю, может быть, в вашем мире к знаниям относятся сейчас по-другому?

– Ну, хорошо, – сдалась девушка. – Показывай своего подопечного.

Наташа заглянула в окошечко и сразу почти ничего не разглядела, поскольку комната за дверью освещалось тусклыми факелами. Полутемье, видимо, нравилось обитателям помещения. Тут в углу Наташа заметила начищенные рыцарские доспехи. От них по комнате плясали несильные отражения. А рядом с доспехами в глубоком кресле сидел мужчина в расшитом золотом пенджикенте.[71]71
  Пенджикент (иран.) – старинная одежда богатых мужчин Среднего и Ближнего Востока.


[Закрыть] Его действительно можно было посчитать каким-нибудь эмиром бухарским или, на худой конец, эмирским бухаром, если бы не слишком белая кожа и не европейские черты лица.

Мужчина выглядел довольно живописно, потому что носил длинные чёрные волосы и такую же окладистую бороду, которая даже отливала металлической синевой. Оригинальный вид хозяина комнаты вызвал у девушки брезгливую усмешку и к тому же она непроизвольно передёрнула плечами.

Наблюдавший за ней доппельгангер удовлетворённо кивнул. Видимо, человек за дверью вызывал у него такое же чувство как и у гостьи. Но Никита пока молчал, предоставив Наташе насладиться подглядыванием. Тем более, что в комнату, где сидел бородатый мужчина, вошла женщина в парандже, держащая на руках младенца. Мужчина, увидев её, встал и сделал несколько шагов навстречу.

– Этот младенец некрещеный, Меффрэ? – спросил мужчина.

– Будь уверен, я знаю что делаю, – ответила пришедшая.

Затем она положила младенца на стоящую посреди комнаты квадратную тумбу красного мрамора, скинула восточную одежду, не обращая внимания на то, что паранджа упала на пол. Потом принялась зажигать на тумбе свечи и в комнате стало чуть светлее.

Наташа заметила нарисованную сверху на мраморном постаменте шестиугольную звезду. Видимо, это каменное сооружение служило в комнате алтарём. Да и само помещение превращалось на время в часовню, потому что никаких особых мебелей там не было вовсе, кроме нескольких кресел и широкого, обитого шёлком дивана. Ещё на стенах висело несколько изображений шестиконечного креста, только все кресты висели почему-то вниз головой. Именно так был распят в своё время апостол Пётр, потому что никак не мог простить себе исполнившегося предсказания Иисуса: «Аминь, глаголю тебе. Яко в сию нощь, прежде даже алектор не возгласит, трикраты отвержешися Мене».[72]72
  Евангелие. (Мф. 26:34).


[Закрыть]

Только апостол Пётр и здешние жители были воистину обитателями разных миров. Наташа обернулась к Никите, подозревая, что сейчас за дверью произойдёт что-то несусветное и молча показала мальчику на решётку. Он ни слова не говоря посмотрел в окошко, потом обернулся к гостье, но только покачал головой:

– Мы ничего не сможем сделать, тёть Наташ. Это французский маршал Жиль де Лаваль барон де Ре, один из самых ближайших сподвижников Жанны д’Арк.

– Орлеанской девственницы? – ахнула Наташа. – Этого не может быть!

– Почему? – мальчик совсем по-взрослому посмотрел в глаза гостьи. – Почему чего-то не может быть, тёть Наташ? Этот господин занимался да и сейчас не перестаёт заниматься чёрной магией. Кстати, при сожжении Жанны, он всего лишь чуть-чуть опоздал. Во главе рыцарского отряда он ворвался в Руан, когда спасительница Франции уже благополучно сгорела и можно было только поклониться её пеплу. Именно после этого де Рэ чуть ли не в открытую стал заниматься дьявольщиной. Тысячи девушек пропадало в его замках Машекуль и Тиффож. Там же совершались чёрные мессы, на которых приносились в жертву младенцы. Некрещеных детей обычно отыскивала его ближайшая помощница Меффрэ.

– Почему ты это мне показываешь? – спросила с вызовом Наташа, однако ещё раз заглянула в сатанинскую часовню.

В комнату за дверью принялись собираться какие-то люди в балахонах с глубокими капюшонами укрывавших головы вошедших. Одна из вошедших оказалась девушкой. Она откинула капюшон на спину и обнажившиеся локоны рассыпались по плечам. Жиль де Рэ подошёл к девушке с тонкой улыбкой пробежавшей по губам полускрытых чёрно-синей бородой. В руках рыцаря оказался длинный обоюдоострый кинжал.

Девица упала на колени перед хозяином комнаты, потом поцеловала обе руки рыцаря и приняла в свои кинжал. Жиль де Рэ поднял девушку с пола, подвёл к стоявшему посреди капища алтарю, поставил девушку с одной стороны, сам встал с противоположной, освободил младенца от пелёнок и положил его на голый мрамор. Собравшиеся в капище люди принялись бормотать какие-то заклинания, постепенно превратившиеся в тоскливую унылую молитву тому, для кого была приготовлена жертва.

– Отец наш, великий и милостивый! – вдруг прозвучал мощный голос рыцаря и под сводами подвала это напоминало раскаты далёкого грома. – Очисти душу мою, благослови недостойного раба твоего и простри всемогущую руку твою на души непокорных, дабы я мог дать свидетельство всесилия твоего…[73]73
  Здесь и далее: заимствовано из подлинных источников.


[Закрыть]

Он взял с аналоя, стоящего рядом, золотую пентаграмму, поднял её над головой двумя концами вверх и продолжил:

– Вот знак, к которому я прикасаюсь. Вот я, опирающийся на помощь тёмных сил, я – провидящий и неустрашимый. Я – могучий – призываю вас и заклинаю. Явитесь мне послушные, – во имя Айе, Сарайе, Айе, Сарайе…

Над мраморным алтарём красного цвета вдруг пролетела взявшаяся ниоткуда птица, похожая на летучую мышь. А, может, это действительно была только мышь, но за ней, загребая воздух краями, пролетела пурпурно-лиловая материя, за которой, натужено вздыбливая крылья, показался петух в короне. Петух уселся на золотой трезубец, установленный на одной из сторон алтаря и по хозяйски осмотрел свои владения. Петух оказался как раз меж девицей, держащей в обеими руками кинжал и Жилем де Рэ. Пенджикент мужчины подчёркивал фигуру, но на его голове явно на хватало зелёной чалмы.

Балахонная паства капища зажгла свечки как это делают православные на Пасху, и каждый из присутствующих читал вполголоса нараспев то ли молитву, то ли мантру, так что получался ощутимый звуковой фон, но он не вносил диссонанса в общий ход чёрной мессы. Меж тем рыцарь продолжил заклинания:

– Во имя всемогущего и вечного… Аморуль, Танеха, Рабур, Латистен. Во имя истинного и вечного Элои, Рабур, Археима, заклинаю вас и призываю… Именем звезды, которая есть солнце, вот этим знаком, славным и грозным, именем владыки истинного… Рази!!

Девушка, стоящая по другую сторону, вздрогнула и чуть не выронила кинжал, потому что младенец в этот момент проснулся и поднял крик.

– Рази!! – свирепо зарычал рыцарь.

Девушка закрыла глаза и смаху вонзила кинжал в тельце ребёнка. Младенец тут же захлебнулся криком и замолчал. По капищу пронёсся вздох облегчения, будто все присутствующие получили и разделили энергию принесённой жертвы меж собой. Кровь ручьём пролилась на красный мрамор и Наташа, задыхаясь, отпрянула от зарешеченного окошка. Ей вдруг показалось, что на жертвеннике лежал её сын. Она помнила его маленького таким же, каким был принесённый в жертву ребёнок.

– Зачем?.. зачем?.. – спрашивала она у Никиты.

Тот молчал, опустив голову.

Наташа отняла руки от груди, поправила платье и почему-то снова покосилась на крохотное зарешеченное окошечко. Но тут же встряхнулась, как та собака, сбрасывающая с себя прилипшую жидкую грязь, и снова посмотрела на приставленного к ней чуткого, внимательного и очень исполнительного доппельгангера. Правильно, он помогал сейчас, но кому? Ведь Наташа пришла сюда совсем не для прогулки по музею неживых фигур, хотя здесь они всегда живее всех живых. Чтобы отыскать сына ей потребуется время, а сколько отпущено девушке для посещения? – она не знала. В любой момент её могут просто вернуть, выбросить назад в киммерийскую пещеру. Тогда придётся смириться с безвозвратной потерей сына, ведь время потрачено не на его поиски, а на знакомство с нелюдями. Что ж, каждый сам делает свой выбор.

Двойник Никиты, почувствовав что-то неладное, пытался снова заговорить с Наташей, только она сделала знак рукой, чтобы мальчик помолчал немного и закрыла глаза. Это нужно было для того, чтобы отключиться от окружающей обстановки и освободиться от налипших ощущений, что не зря ты здесь появилась. Только здесь ты сможешь понять настоящую жизнь, только я смогу показать как подмять под себя оба наших мира.

Ведь ничего в жизни случайного не происходит. Давай сделаем так. Ты сегодня отдыхай пока, погуляй, осмотрись, оцени наш мир. А завтра мы приступим к настоящим серьёзным занятиям.

– Послушай! – воскликнула Наташа. – Какие прогулки?! Какие занятия?! Где мой сын? Почему ты ничего не говоришь о Терёшечке?

– Разве? – делано улыбнулась Лика. – Я же упоминала кажется, что спасла его от лап старообрядцев. Попадись он к ним и с мальчиком всё было бы кончено. Мне удалось его спасти. И не говори спасибо! – оборвала она пытавшуюся что-то сказать сестру. – Терёшечка – один из избранных и ему нечего делать в поганой России, тем более у старообрядцев. Ихнему старцу стало известно, что Терёшечка беспрепятственно может стать владельцем наших миров – и вашей планеты, и нашего Зазеркалья. Когда я тебя познакомлю с делом, поймёшь, что всё не так просто. А сейчас пойдём-ка с дороги перекусим.

Еликонида, не оглядываясь, прошла анфиладой пещерных залов. Освещались помещения теми же кристаллами, которые собирали в Кунгурской пещере уральские ребята. Но, провожая, мальчишки предупреждали Наташу, что никаких угощений в Зазеркалье пробовать нельзя, иначе пути назад перекроются. Это гостью совсем не устраивало, тем более, что любила она свой мир, своё «болото» как обозвала его сестра. И никакого волшебного Зазеркалья вместо Москвы, вместо Кунгурского треугольника Наташе не надо было. Почему же родная сестра навязывает ей чужое царство, чужую жизнь? Почему видит в Терёшечке будущего владыку того и этого света? Ведь он же никакой не Антихрист.

Этого Наташа пока понять никак не могла, но, следуя наставлениям уральских пацанов, она не собиралась подчиняться Лике. И, сославшись на головную боль, заработанную во время перехода через нуль-пространство, попросила сестру выделить ей место, где можно было бы просто поваляться на диване, а перекусить можно и попозже. Лика на удивление легко согласилась и повела сестру этажом выше, где находился целый гарнитур спальных комнат на все случаи жизни. Наташа выбрала одну из них, выходящую окном прямо к срывающемуся с базальтовых скал полотенцу водопада. Тропинку, замеченную Наташей внизу, отсюда не было видно, зато можно было вылезти через окно на скальный карниз и разглядеть сверху всё, что творится внизу.

Сама по себе спальня нравилась гостье хотя бы тем, что там отсутствовала всякая лишняя мебель, зато зеркала занимали всё свободное пространство на стенах и даже потолок. Очутиться в Зазеркалье и к тому же спать в зеркальной спальне – это казалось Наташе чем-то из ряда вон выходящим. Но она пока что с удовольствием включилась в новую для неё игру.

Обойдя ещё раз элегантный дамский будуар, девушка безо всякой машинальности подцепила мимоходом из хрустального вазона, стоявшего на столе, аппетитный персик и с удовольствием откусила кусочек. Тут же всё её существо пронзил, как смертельная стрела кипчака, истошный крик, даже вопль, раздавшийся ниоткуда. Поскольку кричали мальчишки, то Наташа поняла, что друзья наблюдают за ней с того света, откуда она только что прибыла. Не надо было откусывать персик, хотя Никита упомянул фрукты, как единственную не отравляемую здесь еду. Любая другая пища приведёт к слому сознания и воли, превращая человека в послушного биоробота. Всё же девушка отложила персик в сторону. Может ещё не успела отравиться? Потом прилегла на обширную кровать и принялась мысленно закутывать себя в кокон. Никита говорил, что именно так можно обезопасить физическое, эфирное, астральное тело и непокорное эго человеческого сознания от нападения извне.

Для начала это казалось несколько странным, потом уже привычным и очень скоро Наташа видела себя со стороны, лежащую на кровати. Вернее, это была уже не женщина, а огромная куколка, закутанная густой паутиной. Наверное, из этого кокона должна когда-нибудь вылететь бабочка. Собственно такая бабочка уже вылетела и смотрела на себя со стороны. С физическим телом, лежащим на кровати, Наташу связывала только прозрачная светящаяся нить, которая всё же может порваться. Этого допускать нельзя. Но нельзя также оставаться в неподвижной позе на всё оставшееся время и ждать, что кто-нибудь явится и выпустит бабочку для полёта. Необходимо было подняться и исследовать внутрискальный замок Еликониды.

Физиологические передвижения Наташи оказались будто бы ничем не скованными, однако передвигаться по комнате получалось не так быстро, как раньше. Наташа подошла к двери и попробовала открыть, но ничего не получилось. Девушка оказалась закрытой до тех пор, пока кто-нибудь не откроет дверь снаружи. Ничего не скажешь, Лика хитро придумала, только не учла такого простого обстоятельства, что её единоутробная близняшка уже научилась пользоваться зазеркальной телепортацией в нуль-пространстве.

Наташа снова легла на кровать и нарисовала в своём воображении прозрачную пелену водопада и недалеко оттуда стоящую на берегу акацию. Тут же шум падающей воды обозначился намного явственнее и по воздуху разлетелся запах водяных брызг. Девушка открыла глаза. Она действительно оказалась лежащей под той самой акацией, которой любовалась недавно. Окружающее пространство было так же безлюдно и куда идти дальше Наташа просто не представляла.

Может быть вернуться назад, притвориться ничего не понимающей простушкой и выследить, где прячет Лика своего племянника.

Вдруг какая-то тень промелькнула за прозрачной струей водопада. Наташа поднялась с травы, отряхнула платье и пошла той тропинкой, убегающей вглубь горы меж мощными струями водопада и крутым базальтовым обрывом. В глубине скалы, скрытая водопадом, действительно была пещера и на какое-то мгновенье оттуда показался человек. Впрочем, выглянул из-за угла скалы не простой человек, а мальчик, на лице которого была надета та самая маска, подарок Лики!

– Терёшечка! – воскликнула Наташа, не в силах сдержать себя. – Терёшечка, это я! Постой! Куда же ты?

Последнюю фразу девушка выкрикнула потому, что её сын, услышав женский голос, кинулся удирать в пещеру. То ли он испугался, то ли не хотел ни с кем встречаться по эту сторону водопада, но дал хорошего стрекача. Наташа припустилась за ним, поскольку только сын ей был нужен в этом непонятном, хоть и красивом царстве. Значит, мальчика обязательно надо догнать!

Погоня длилась не слишком долго, потому что мальчик свернул в непроходимый скальный тупик. Хотя стены пещеры светились бледным светом, всё же заблудиться в этом подземном лабиринте не составляло труда. Наташа видела прижавшегося спиной к скале своего такого родного, близкого и в то же время чужого мальчика, детские глазёнки которого блестели из-под маски неумирающим живым огнём. Девушка подошла к нему, но не слишком близко, потому как знала, что сын может вырваться и удрать теперь уже безвозвратно.

– Терёшечка, почему ты не хочешь видеть меня? – спросила Наташа прерывающимся голосом. – Ты совсем забыл меня, сынок?

Услышав голос матери, мальчик содрал с себя маску и настоящие человеческие слёзы хлынули из его глаз. Он даже всхлипнул, но постарался взять себя в руки, подошёл к матери и спрятал голову у неё в руках как он раньше делал всегда при решении сложных жизненных проблем.

– Мама, это действительно ты? Тебе передали рисунок?

– Конечно, Терёшечка, – кивнула Наташа. – Рисунок выловили Кунгурские мальчишки из холодного пещерного озера. Но неужели я так изменилась? Ты меня не узнал?

– Узнал, мамочка, узнал, – уже более твёрдым голосом произнёс мальчик. – Просто я не думал, что когда-нибудь смогу увидеть тебя настоящую, тем более, в этом мире.

– А что, разве была я какая-то ненастоящая? – удивилась мать.