Текст книги "Психотехнологии. (Базисное руководство)"

Второй пример касается «апории», сформулированной Альбертом Эйнштейном еще в тот период, когда он постигал основы естествознания – речь идет о вопросе, на который молодой Эйнштейн пытался найти ответ: как будет выглядеть то, что называется реальностью, при условии перемещения человека вместе со светом (со скоростью света)? И мы знаем, что в специальной теории относительности (СТО) ответ формулировался таким образом, что при достижении около световых скоростей характеристики пространственно-временного континуума претерпевают существенные изменения, а значит, эти характеристики относительны. Тогда как скорость света постоянна и, по установкам, принятым в СТО – недостижима. Ибо для этого понадобилась бы бесконечная энергия и решение проблемы бесконечного же возрастания массы перемещаемого объекта (как явно фантастический вариант – «распыление» объекта на фотоны, а затем его обратная «сборка»). То есть нам здесь описывают процесс сворачивания объектной реальности в точку сингулярности с бесконечным потенциалом массы и энергии, не развернутых во времени и пространстве. Но далее – а это наиболее существенные, скрытые допущения рассматриваемой задачи, необходимо соответствовать тем условиям, что телесное воплощение путешествующего таким образом субъекта «располагалось» бы в зоне действия закономерностей СТО (телесные объекты не могут перемещаться со скоростью света). Тогда как его информационная сущность – если такое вообще возможно – могла бы оказаться в поле «стоячего» света или в той самой точке сингулярности, в которой и пребывала Вселенная до известного взрывного развития событий. Нечего и говорить, что «градус» сложности (безысходности) настоящей апории в данном случае явно зашкаливает. Между тем стоит только предположить, что изначально вот эта информационная сущность (субъект) толком и не выходила из полюса вечности-бесконечности – а оснований для подобного предположения предостаточно, – то вся проблема заключается в изыскании способов «отвязывания» сформированных информационных сущностей от надоедливой объективной реальности. Это все же проще, чем путешествовать с околосветовыми скоростями.

Наконец, третья «апория» сформулирована интеллектуальными лидерами Новейшего времени – обоснование единой теорий всего на свете (ТВС) как проблемы адекватного совмещения характеристик и закономерности макро– и микромира, общей теория относительности и квантовой механики, различных полевых характеристик реальности. О «градусе» сложности такой вот проблематики лучше вообще ничего не говорить. Но как только выясняется, что расхожая формулировка «теории всего на свете» содержит скрытые фундаментальные допущения диссоциированной эпистемологической платформы, то становится предельно ясно, что даже и вот эти «разнокалиберные» макро– и микрорепрезентации объектного плана реальности, не то чтобы «не все», но они лишены главного компонента, обеспечивающего и наглядно демонстрирующего возможность схождения-расхождения всех этих планов и закономерностей. Понятно и то, что речь в данном случае идет о темпорально-пластической функции психического (темпоскопе) и сверхсложной компьютерной модели данной функции. Умеющие полноценно использовать бесценный темпорально-пластический дар – адепты соответствующих духовных практик Индии и Тибета – вот уже несколько тысячелетий именно таким образом и решают сложную апорию Эйнштейна, погружаясь в поле света, пребывающего в состоянии абсолютного покоя. Возможно, там они встречаются с сущностями Ахиллеса и черепахи, развлекающихся проработкой тысячного варианта решения апории Зенона Элейского. А быть может, и с интереснейшей сущностью, вероятность явления которой в этом полюсе вечного-бесконечного как раз повышается – Абсолюта, Единого, Божества – кому как нравится. Вот где появится шанс уточнить сакраментальный вопрос об игре этой божественной сущности «в кости» (вспоминаем эпохальный спор Бора и Эйнштейна). Но ответ ясен уже сейчас: игра оказалось несколько сложнее, чем это казалось ученым мужам Нового и Новейшего времени. А божественная сущность – значительно умнее, чем они полагали ранее.

Исходя из всего сказанного, выведение отдельного направления квантовой психологии в общем секторе наук о психике безусловно целесообразно, поскольку предполагает активную разработку всеохватывающей и действительно полной квантово-информационной теории, Такой теории, в которой понятие «квант» в первую очередь адресовано к обновленному пониманию феномена времени и включает аргументированную возможность трансформации фундаментальных констант физического мира. Ну а мы будем бесконечно радоваться тому, что цветущее дерево Мартина Хайдеггера никуда не исчезнет, в отличие от «мусорных» идей Новейшего времени. Ибо у каждой сущности, проявившейся в общем поле объемной реальности, есть и свой, вполне уютный темпоральный «дом», как и возможность путешествовать по другим приглянувшимся маршрутам этого восхитительного в своем разнообразии, подлинного темпорального космоса.

3.2.Ось психофизиологического параллелизма

Развернутая формулировка функциональных задач, решаемых на данном подуровне: необходимо обозначить и обосновать основной вектор эвристического переформатирования предметной сферы рассматриваемого психофизиологического фронта наук о психике; следует обосновать включение в данную рубрикацию интенсивно разрабатываемый в самые последние годы кластер прагматических нейронаук; следует уточнить характер взаимодействия настоящего осевого уровня с выше и ниже лежащими классификационными уровнями; должны быть обозначены перспективы сущностного решения главной функциональной задачи настоящей рубрикации – проблемы «параллельного» сосуществования психического и нейрофизиологического содержания рассматриваемого здесь научного фронта с очевидными дивидендами для каждого из включаемых научных направлений.

Комментарии

Предметная сфера, охватываемая настоящим фронтом наук о психике, фокусируется вокруг взаимодействия мозга и его нейронных сетей со сложнейшей информационной сущностью, обозначаемой как собственно психическое. В последних руководствах по психофизиологии охватываемая сфера определяется следующим образом: «Предмет психофизиологии – нейропсихический процесс, целостная психофизиологическая реальность, которая лежит в основе всех без исключения психических процессов, в том числе и самых высших» (Ю. А. Александров, 2007). При этом в динамике основных тенденций развития психофизиологической науки в самые последние десятилетия отмечается смещение фокуса внимания в проблематику исследования нейронных сетей: «Психофизиология стала наукой не только о физиологических, но и о нейронных механизмах психических процессов, состояний, поведения… Современная психофизиология включает исследование нейрона и нейронных сетей, что определяется тенденцией в науке к интеграции различных дисциплин, изучающих работу мозга» (Н. Н. Данилова, 1998). Во главу угла такого рода научных дисциплин ставится проблема изучения механизмов нейронной активности, протекционирующих те или иные виды психической активности субъекта или даже общества (нейросоциология). При этом такая «адресная» динамика нейронной активности и следующие за ней процессы активизации секторального нейрогенеза безусловно доступны измерению, визуализации и, следовательно, «подлинно научному» анализу (М. В. Фликман, М. Коул, 2014; T. J. Sejnowski, С. Koch, P. S. Churchland, 1998). Собственно, отсюда и проистекает мотивация заниматься исключительно перспективным сектором нейронаук. Здесь же кроется и опасность редукции к чистой физиологии – опасность, которую выдающийся русский ученый и философ Семен Людвигович Франк разглядел еще в начале прошлого века, и о которой он говорил так: «Мы стоим перед фактом совершенного устранения учений о душе и замены их учением о закономерностях так называемых психических явлений, оторванных от их внутренней почвы и рассматриваемых как явления внешнего предметного мира… Это значит, что современная так называемая психология есть вообще не психология, а физиология» (С. Л. Франк, цит. по изд. 2000). Соответственно, содержание настоящего раздела классификации, с одной стороны, неизбежно должно включать бурно развивающийся сектор нейронаук, а с другой – выполнять важнейшую миссию по восстановлению утраченного баланса за счет существенного обогащения собственно психического содержания рассматриваемых базисных и прикладных научных дисциплин. При этом понятно, что концепции и концепты, обозначенные на вышестоящих уровнях настоящей классификации, имеют прямое, либо косвенное отношение к рассматриваемой здесь основной проблематике. Также необходимо иметь в виду, что настоящий и нижеследующий (ось психобиологического параллелизма) разделы классификации выделяются достаточно условно, и все закономерности и доводы, приведенные в настоящем разделе, актуальны и для проблематики психобилогического параллелизма. Тем не менее, функциональный смысл в такой дифференциации безусловно присутствует. Ибо специфика и объем взаимодействия уровня «психо-нейро» в общей модели многоуровневой организации живого существенно отличается от специфики взаимодействия, прослеживающейся на других уровнях («психо-эндокрино», «психо-иммуно», «психо-сома», «психо-эпигено», «психо-гено» и проч.). И конечно, ключевой позицией в рассматриваемом здесь секторе научных дисциплин является возможность выведения подлинной области медиации (взаимодействия) исследуемых – информационного и нейронального – уровней организации живого и углубленного исследования данной области с понятными перспективами. Что, собственно, и будет означать сущностное решение рассматриваемой проблемы психофизиологического параллелизма.

Включаемые научные направления:

3.2.1.Психофизиология

3.2.2.Нейропсихология (следующим знаком в данной рубрикации обозначены проработанные научные дисциплины, представляющие нейропсихологические механизмы отдельных психических процессов, свойств, состояний и других дифференцированных проявлений активности психического: 3.2.2.1 Нейропсихология внимания; 3.2.2.2 Нейропсихология сознания; 3.2.2.3 Нейропсихология мотивации. Сюда могут быть включены и другие разрабатываемые в настоящее время научные направления, соответствующие установочному формату данной рубрикации).

32.3.Прикладные нейронауки новой генерации (следующим знаком в данной рубрикации обозначены прикладные научные дисциплины, представляющие данную генерацию: 3.2.3.1 Нейроинформатика; 3.2.3.2 Нейролингвистика; 3.2.3.3 Нейроэтология; 3.2.3.4 Нейромедицина; 3.2.3.5 Нейропедагогика; 3.2.3.6 Нейроэкономика; 3.2.3.7 Нейроправо; 3.2.3.8 Нейроменеджмент; 3.2.3.9 Нейромаркетинг; 3.2.3.10 Нейроробототехника; 3.2.3.11 Нейрокоучинг; 3.2.3.12 Нейроэвристика; 3.2.3.13 Нейроинженерия; 3.2.3.14 Нейросоциология; 3.2.3.15Нейрополитика; 3.2.3.16 Нейрофилософия; 3.2.3.17 Нейрокультура; 3.2.3.18 Нейроэтика; 3.2.3.19 Нейроэстетика; 3.2.3.20 Нейротеология).

Комментарии по общему кластеру и включаемым научным направлениям

В связи с большим количеством номинированных в данной рубрикации научных направлений (26) мы ограничимся лишь общими комментариями по рассматриваемому здесь тематическому кластеру. Данные комментарии в существенной степени касаются каждого из номинированных научных направлений, в том числе и прикладных. И в первую очередь нужно сказать о том, что само изобилие рассматриваемых прикладных научных направлений по нейропсихологическому профилю (здесь три номинации, но могут быть представлены и все обособленные сферы психической активности – а это десятки, если не сотни возможных номинаций), как и по профилю прикладных нейронаук, объясняется достаточно просто. Эти рубрикации выстраиваются по аналогии с соответствующими прикладными направлениями стержневой психологической науки, что само по себе примечательно, поскольку данный факт лишь подтверждает приоритетную роль этого «большого» научного направления в нашей классификации. Но еще более важной представляется выведение функциональной телеологии подобного изобилия прикладных нейронаук – а в самой идее представляемой здесь классификации необходимость такого осмысления, безусловно, присутствует. И мы считаем, что совершенно очевидная адресация представленных здесь номинаций к тем или иным разновидностям профессиональной деятельности (и таких номинаций может быть существенно больше) обусловлена в первую очередь скрытым или открытым запросом рынка труда.

На фасаде этого важнейшего сектора присутствует запрос на повышение профессиональной эффективности и производительности в каждой сфере профессиональной занятости. Чуть глубже – запрос на генерацию таких компьютерных программ и автоматов, которые могли бы с успехом замещать любого профессионала (а это в свою очередь связано с уже реализуемой идеей создания самообучающихся компьютерных нейросетей). Далее все это – пока еще вялая реакция на стремительно развивающуюся перспективу утраты привычных рабочих мест у существенной части населения. Но уже сейчас не только восходящее, но и доминирующее поколение живущих людей должно быть готовым к тому, что в продолжении следующих десятилетий им придется по 3—4 раза менять сферу профессиональной занятости. А значит, существует необходимость быстрого и эффективного профессионального обучения. Прикладные психофизиологические науки в данной ситуации – ровно то, что «доктор прописал». Наконец, абсолютно реальная перспектива широкомасштабного внедрения технологий гибридного интеллекта в любую сферу профессиональной деятельности подразумевает адекватную проработку нейропсихологических аспектов всех видов такой деятельности. Наличие и сравнительно высокий уровень доступности необходимых технологических возможностей (магнитно-резонансная томография (МРТ), позитронно-эмиссионная томография (ПЭТ), другие визуализированные, неинвазивные и инвазивные аппаратурные методы с высоким разрешением и возможность компьютерной обработки данных, в том числе «больших данных») только лишь стимулирует развитии сектора прикладных нейронаук.

Что же касается «идейного фронта» в рассматриваемом психофизиологическом кластере, то ситуация здесь неоднозначная. И если еще 15 лет назад казалось, что откат на позиции нейрофизиологической редукции в данном секторе наук неизбежен, то в самые последние годы интеллектуальный «маятник» качнулся уже в другую сторону. Но только слегка. Пожалуй, наиболее ярким свидетельством в пользу данного тезиса является история открытия и последующей интерпретации феномена так называемых зеркальных нейронов (Джакомо Ризолатти и соавторы, 1998, 2001). Первые определения функций зеркальных нейронов были весьма скромными – они активны во время подражания. Но позднее стали появляться интерпретации, связывающие данное открытие с рядом проблем современных гуманитарных и психологических дисциплин (В. Косоногов, 2009). Критики такого предельного упрощенного способа интерпретации механизмов индивидуального и социального развития в лице лидера оппозиционной нейрофилософии Патриции Черчленд провозглашают тезис того, что «Нейрон, хотя и сложный в вычислительном отношении, является просто нейроном. Это не интеллектуальный гомункулус» (P. Churchland, 2011). Однако такие аргументированные возражения представителями ортодоксальной нейронауки в расчет не принимаются. Последняя и наиболее близкая к нам по времени волна подъема темы панпсихизма, отмечаемая с конца 70-х годов прошлого столетия (С. Райт, 1975; Т. Нагель, 1979), здесь ничего не изменила. Также, как ничего не изменила и попытка авторитетных представителей панпсихизма новой волны (Г. Строссон, 2006; Д. Чалмерс, 2015; Д. Тонони, 2015) обосновать выдвинутые ими идеи «Квалиа», «Абсолютной реальности», «Интегрированной информации» на примере так называемых mind-моделей построения реальности. Основной упрек, предъявляемый авторам данных концептов – отсутствие идеи, позволяющей в итоге обнаруживать и тестировать феномен сознания – был и остается главным контраргументом (А. Ревонсуо, 2013).

На этом «втором фронте» все большее количество исследователей обращает внимание на сложные, нелинейные отношения психологических и биологических характеристиках человека, отходя от традиционного акцента только лишь на внешний вектор воздействия в системе факторов: среда – опосредованные биологические и психологические характеристики – субъект с его адаптационными кондициями. В частности отмечается, что этап, когда «доминирующая философия психики была подозрительна в своем отношении к субъективному переживанию», миновал, и что современная метапозиция исследователей психики человека выстраивается в духе постнеклассического научного подхода и обновленных – с учетом значимости эпигенетических факторов – представлений об эволюционных процессах (L.A. Mishara, M.A. Schwartz, 1999; S. Reid, 1999; M. Brune, J. Belsky, H. Fabrega, et аl., 2012). Обосновывается возможность модификации экспрессии генов путем научения (т. е. не наследуемым способом), которая, собственно, и обеспечивает феномен культурной эволюции с одной стороны, и порой драматические изменения в процессе онтогенеза конкретного субъекта – с другой стороны. На основании этих фундаментальных исследованиях делаются выводы о возможности за счет соответствующего психоинформационного воздействия вызывать специфические изменения экспрессии генов – что влечет за собой новые структурные изменения в мозге – и, соответственно, оказывать стойкое конструктивное влияние на поведение человека и его адаптационные кондиции (E.R. Kandel, 1999). Истинность этого последнего тезиса подтверждается результатами корректных исследований, проведенных в самые последние годы (P. Kallman, M.J. Alvares-Lopes, M. Cosin-Tomas et аl., 2013). Обнаруженный и основательно изученный в этот же период времени феномен нейрогенеза – как способности взрослого мозга человека генерировать новые нервные клетки и демонстрировать таким образом функцию нейропластичности – кардинально изменил представления о глубине и сфере применения специфических психоинформационных (в первую очередь психотерапевтических и консультативных) технологий. В частности, исследователями утверждается, что знание закономерностей процесса активизации нейрогенеза мозга взрослого человека делает возможным создание научно обоснованных методов психотерапии и психологической реабилитации пациентов не только с определенной неврологической патологией и расстройствами психики и поведения, но и с достаточно тяжелыми соматическими заболеваниями (Г. Г. Аракелов, 2004; Р. Д. Тукаев, 2007, 2008; Г. Кемперман, 2018; J. M. Ford, V.B. Peres, D.H. Mathalon, 2012; D.C. Goff, 2013). Важно и то, что в самые последние годы были изданы замечательные работы – подлинные манифесты приоритета активности психического в процессах нейрогенеза и адаптивного переформатирования структуры и функций мозга со следующими «говорящими» названиями: «Нейромания: как мы теряем разум в эпоху расцвета наук о мозге» (С. Сэйтл, 2016); «Пластичность мозга: потрясающие факты о том, как мысли способны менять структуру и функции нашего мозга» (Н. Джойдж, 2018); «Я не есть мозг: Философия духа для XXI века» (Г. Маркус, 2020).

Все вышесказанное только лишь подтверждает впечатляющую эвристику, конструктивность и продуктивность этого нового научного разворота с акцентами на приоритеты в сфере эффективной самоорганизации человека. И вместе с тем отсутствие даже в этих работах аргументированной идеи в отношении области медиации (непосредственного взаимодействия) психического и нейронального уровней, так же как и психического и любого другого дифференцируемого соматического уровня, существенно затрудняет продвижение в проблематике психофизиологического параллелизма. Ибо традиционные ссылки на сложность психического содержания и необходимость учета данного обстоятельства при любых попытках конструирования моделей взаимодействия психического и нейронного уровней (В. Вундт, изд. 2016; П. Жане, изд. 2016; Д. И. Дубровский, 2021; П. В. Симонов, 2021) так или иначе упираются в тему несводимости первичной – «объективной», и вторичной – субъективной информации о реальности. Откуда, как птица Феникс, раз за разом возрождается идея совершенно особых наук о духе (В. Дильтей, изд. 2000), либо же – замкнутый круг редукции к «сложным мозговым рефлексам» (П. В. Симонов, 2021).

Ситуацию настоящего эпистемологического тупика несколько облегчает появление многоуровневой концепции описания феноменов психического, в том числе с использованием нейронных механизмов, разработанную известным специалистом в области исследования сознания Анти Ревонсуо. Но, конечно, не радикально. Тем не менее, мы приводим соответствующий фрагмент полностью, так как в нем присутствуют элементы в целом конструктивного принципа «информационной дополнительности». Итак, при формировании объяснительной модели феномена сознания Ревонсуо предлагает следующее: «Объяснения того или иного феномена требует нескольких уровней описания и трех разных направлений объяснения. Во-первых, сознание нужно описать на его собственном уровне, так, чтобы мы знали, какой феномен мы пытаемся объяснить. Нисходящее объяснение описывает нейрональные механизмы более низкого уровня, лежащие в основе сознания и связанные с мозгом. Восходящее объяснение описывает роль более высокого уровня, которую сознание играет для мозга, для человека и особенно в руководстве его поведением. Обратное объяснение двигается назад во времени, прослеживая причинную цепочку событий, которые создали сознание или стали причиной го появления. Это объяснение может выявить ближайшее прошлое и описать, как предыдущий стимул привел к возникновению осознаваемого опыта. Также оно может исследовать прошлое человека и описать, как возникло осознаваемое переживание и как оно менялось в ходе индивидуального развития от рождения до взрослой жизни, или исследовать эволюционное прошлое и описать, как сознание возникло в процессе развития человечества, или как тот или иной тип сознания вообще возник в ходе эволюции жизни на планете Земля» (А. Ревонсуо, 2013). Идея такого многоуровневого исследовательского подхода понятна: в итоге мы получаем развернутую, более или менее целостную панораму того, что представляет исследуемый феномен. Но так получается далеко не всегда. И далее мы приведем еще одни пример использования в чем-то близкого методологического подхода, который помогает понять, чего же не хватает в схеме Ревонсуо. В отношении методологической проблематики оформления научного направления нейролингвистики авторами Анатолием Антоновичем Гируцким, Ильей Анатольевичем Гируцким (2010) выдвигаются следующие тезисы: «Объект нейролингвистики заключает в себе, с одной стороны, ее необходимую междисциплинарность, а с другой – и множественные ее проблемы. Первая и главная состоит в том, что нейролингвистика не существует как жесткая парадигма, ряд ее положений достаточно размыт. Круг самих проблем, исследуемых этой дисциплиной, так же достаточно широк и включает в себя разнородный теоретический и экспериментальный материал. Любое нейролингвистическое исследование включает в себя три части: лингвистическую, нейропсихологическую и психологическую. А в последнее время эти аспекты нейролингвистики стали дополняться биологической частью». Таким образом, нам прямо говорят, что комплексный, мультидисциплинарный подход к формированию нейронаук, безусловно, замечателен, но только в том случае, если проработана дисциплинарная матрица соответствующего научного направления. И в этой проработанной дисциплинарной матрице присутствует не только уровень базисных научных дисциплин, из которых в данном случае производится заимствование исследовательской методологии, но также и уровень собственных теорий и концепций, где ясно представлена и обоснована уникальная предметная сфера конкретной научной дисциплины. А в нашем случае – это и есть сфера непосредственного контакта собственно психического и нейронального уровней. Но пока что в рассматриваемом психофизиологическом кластере научных направлений такой проработанной идеи не появилось, как не появилось и надежной доказательной методологии, позволяющей детально воспроизводить и осмысленно управлять областью этого контакта. И даже самые последние исследования и успешные эксперименты в области вживления микрокомпьютерных аналогов (имплантов) сенсорных и двигательных систем в ткани мозга, о которых нас извещает Нейробиологическое общество США и о которых сообщают блистательные представители современной технократической футурологии – Вернор Видж, Илон Маск, Рэй Курцвейл, Югваль Ной Хараири, Макс Тегмарк и многие другие, – этого дефицита не устраняют, притом что исследования такого рода безусловно открывают новые перспективы, о которых мы поговорим в следующем разделе.

Между тем в общей теории психотерапии дисциплинарная матрица данного научного-практического направления, включающая пять дифференцируемых уровней, полностью проработана. И уже на первом матричном уроне (раздел эвристических следствии) обосновывается гипотеза информационной (темпоральной) генетики, которая как раз и претендует на роль объяснительной модели в отношении контакта психической, нейрональной и других традиционно выделяемых систем функционирования живого организма. Общая идея информационной (темпоральной) генетики, помимо прочего, заключается еще и в том, что если контурируемые лишь в условиях стандартно форматируемого «объективного» плана реальности биологические и в первую очередь нейрональные структуры в параметрах такой явно ограниченной структурной решетки «не находят» не проявляемую в этих же условиях предметную (контактную) область психического, то это вовсе не означает, что такой области в принципе не существует. Но данный факт означает только лишь то, что в других темпоральных форматах репрезентации взаимодействующих объектов область их непосредственного контакта обязательно обнаружится. И конечно, идея темпоскопа как раз и будет той самой исследовательской методологией и исследовательским инструментом, который способен надежно идентифицировать область этого контакта. Здесь же надо сказать, что концепция психопластичности, которая основывается на идее темпоральной генетики и исчерпывающим образом объясняет все «чудесные» феномены психотерапии, располагается на третьем матричном уровне ОТП – т. е. на уровне собственных дисциплинарных теорий и концепций. Отсюда понятно, что принцип информационной дополнительности (а мы бы сказали – и принцип информационной относительности) в данном случае работает совершенно по-другому и опирается уже не на простую сумму, или в какой-то степени проработанную информацию, а на внятную объяснительную модель, демонстрирующую, каким образом и на каком темпоральном уровне взаимодействуют контурируемые объекты. Проработанная объяснительная модель, идея информационной генетики, новое понимание функциональной активности психического и многое другое – и есть «ядерное» достояние наук о психики, которым они теперь смогут поделиться со своими «соседями» в общем корпусе науки.

3.3.Ось психобиологического параллелизма

Развернутая формулировка функциональных задач, решаемых на данном подуровне: следует обозначить и по возможности обосновать основной вектор эвристического переформатирования предметной сферы психобиологического фронта наук о психике; необходимо обосновать включение в данную рубрикацию представленных здесь состоявшихся и гипотетических научных направлений; следует подчеркнуть специфику, но также и аналогии в ключевых характеристиках настоящего и вышележащего классификационных уровней; должны быть обозначены перспективы сущностного решения главной функциональной задачи настоящей рубрикации – проблемы «параллельного» сосуществования собственно психического и биологического содержания рассматриваемого научного фронта, с теоретическими и прагматическими дивидендами для каждого из включаемых научных направлений.

Комментарии

Предметная сфера, охватываемая настоящим фронтом наук о психике, фокусируется вокруг проблематики взаимодействия выделяемых уровней функциональной активности живых организмов – психического и соматического (эндокринного, клеточного, иммунного, молекулярного, эпигенетического, генетического). И хотя нейрональный уровень организации живого в данной проблематике не фигурирует – в дублировании научных направлений предшествующего уровня нет никого смысла – тем не менее абсолютно понятно, что психическое взаимодействует с сомой непосредственно, но также и опосредовано – за счет активности нейрональных структур, которые, собственно, и представляют психонейрональный комплекс регуляции процесса жизнедеятельности. Собственно, поэтому такая научная дисциплина, как нейробиология со всеми ее ответвлениями, включена в рассматриваемый здесь психобиологический кластер наук о психике.

Далее следует иметь в виду, что некоторые из представляемых здесь научных направлений в тематических справочниках, руководствах, иных источниках научной литературы размещаются в кластере психофизиологических научных дисциплин. И в данном случае мы исходили из более аргументированной и приоритетной специфики предметной сферы рассматриваемых научных дисциплин – разумеется, с полным пониманием условностей разграничения проблематики психофизиологического и психобиологического параллелизма. Тем не менее, с учетом специфики подхода к самому феномену жизни, представляемому именно на данном уровне (bios – жизнь), общим количеством научных направлений, охватываемых настоящим кластером, считаем выделение данного уровня оправданным.

Включаемые научные направления

3.3.1.Психобиология (следующими знаками в данной рубрикации обозначены научные дисциплины, представляющие относительно обособленные направления научных исследований, проводимых в рамках общего психобиологического подхода: 3.3.1.1Психобиология поведения; 3.3.3.2 Психобиология поведения человека; 3.3.1.3Психобиология поведения животных; 3.3.1.4 Клеточная психобиология (изучение целенаправленной клеточной активности); 3.3.1.5 Психоэндокринология;

3.3.1.6 Психоиммунология. Сюда же могут быть включены другие разрабатываемые научные направления, соответствующие установочному формату данной рубрикации).

3.3.2. Нейробиология (следующими знаками в данной рубрикации обозначены проработанные научные дисциплины, представляющие относительно обособленные направления научных исследований, проводимых в рамках общего нейробиологического подхода: 3.3.2.1Молекулярная и клеточная нейробиология; 3.3.2.2 Нейробиология поведения; 3.3.2.3 Системная нейробиология; 3.3.2.4 Нейробиология развития; 3.3.2.5 Когнитивная нейробиология; 3.3.2.6Теоретическая и компьютерная нейробиология; 3.3.2.7Нейробиология в неврологии и психиатрии; 3.3.2.8 Прикладная нейробиология; 3.3.2.9 Нейровизуализация. Сюда же могут быть включены и другие разрабатываемые в настоящее время научные направления, соответствующие установочному формату данной рубрикации).