Текст книги "Рыбинск. Мозаика былого"

Рыбинск и Николай II

14 ноября 1894 года делегация из Рыбинска присутствовала на бракосочетании императора Николая II с Александрой Фёдоровной, урожденной принцессой Алисой Гессен-Дармштадтской. Церемония проходила в Фельдмаршальском зале Зимнего дворца.

В состав рыбинской делегации входили городской голова К. Н. Лытиков, купцы И. И. Зимин и А. В. Жилов. Рыбинцы преподнесли императору хлеб-соль на серебряном блюде и в серебряной солонке. Николай II вспомнил о своем пребывании в Рыбинске в 1881 году.

Тогда император Александр III путешествовал по России. С ним были жена Мария Фёдоровна, двое сыновей: цесаревич Николай и великий князь Георгий, а также брат, великий князь Алексей.

Царственные путешественники прибыли в Рыбинск пароходом из Ярославля 23 июля. Проехались по улице Крестовой. Посетили Спасо-Пребраженский собор, где приложились к местным иконам. Настоятель собора протоиерей Иосиф Климентович Ширяев произнес приветственную речь.

Здания Рыбинска украсили флагами. Питейные и трактирные заведения города на время визита высочайших гостей закрыли.

Прием в Рыбинске не удивил императора. Подобные встречи ему устраивали и в других городах империи. Но когда пятнадцатилетний мальчик, сын местного почтмейстера Порфирий Волков прочел собственное, неумелое и наивное, но искреннее стихотворение, у императора, человека огромного роста и богатырской силы, дрогнуло сердце:

 
Могучий вождь! Державный царь!
С тоской, с надеждой ждал тебя,
Как раб, твоих ждал повелений!..
 

С не меньшим волнением слушал юного рыбинского поэта и тринадцатилетний Николай – ведь он наследник престола.

Вечером высокие путешественники отбыли из Рыбинска в Санкт-Петербург специальным поездом.

Николай Александрович Романов взошел на российский трон 20 октября 1894 года, в день смерти своего отца, Александра III. Но коронация Николая II и Александры Фёдоровны состоялась лишь 14 мая 1896 года.

Коронация началась в 10 часов и происходила в Успенском соборе Московского Кремля. Перед началом коронации Николай II сел в кресло первого царя из династии Романовых – Михаила Фёдоровича. Мать Николая II Мария Фёдоровна – в кресло царя Алексея Михайловича. Императрица Александра Фёдоровна – в кресло великого князя Московского Ивана III.

Отслужили Божественную литургию, в конце которой было совершено помазание императора и императрицы святым миром и причащение Святых Таин. Затем в Грановитой палате Кремля состоялась царская трапеза.

15 мая с 10:30 до 11:30 прошел высочайший прием чрезвычайных послов и посланников иностранных государств. С 11:30 до 15:00 императорская чета в Андреевском зале Большого Кремлёвского дворца принимала поздравления от депутаций из всех регионов империи.

В целом коронационный период проходил с 6 по 26 мая 1896 года. По всей стране устраивались гуляния в честь коронации. Не стал исключением и Рыбинск. К 10 мая подготовили программу праздника, о чём сообщили в специальном объявлении: «Рыбинская городская управа сим извещает гражданам г. Рыбинска, что в дни празднования Священного Коронования Их Императорских Величеств Государя Императора Николая Александровича и Государыни Императрицы Александры Фёдоровны Рыбинским городским общественным управлением будет устроено в течение трех дней, 14, 15 и 16 мая, на Череможском лугу, напротив бульвара, народное гулянье, на котором будут призовые состязания: лазанье на мачту, бег под ведром, карусель, песенники, куплетисты и другие увеселения. Начало гулянья 14 мая будет возвещено поднятием флага на мачту и исполнением хором военной музыки народного гимна, а в следующие дни гулянье назначается с 2 ч. пополудни до 9 ч. вечера. В случае ненастной погоды гулянье не состоится. Городской голова К. Лытиков».

Коронация Николая II в Москве

В Москве народное гуляние наметили на 18 мая. Местом для гуляния выбрали Ходынское поле, служившее и ранее для подобных мероприятий.

Территория Ходынского поля составляла около одного квадратного километра. Рядом находился овраг. На поле имелось много ям, оставшихся после добычи здесь песка и глины. По периметру поля стояли деревянные балаганы, эстрадные площадки, торговые лавки, двадцать бараков для налива бесплатного пива, сто пятьдесят ларьков для раздачи подарков участникам гуляния.

В кулек бесплатного подарка входили: кружка с вензелями Их Императорских Величеств, фунтовая сайка ситного хлеба, полфунта колбасы, вяземский пряник с изображением герба России, мешочек со сластями и орехами.

Начало гуляний наметили на 10 часов 18 мая. Но уже с вечера 17 мая на поле начали собираться люди, которых привлекли сюда слухи о раздаче бесплатных подарков. К 5 часам 18 мая на Ходынском поле собралось около 500 тысяч человек.

В толпе начал распространяться слух, что буфетчики раздают подарки «своим» и что всем подарков не достанется. Народ ринулся вперёд. 1800 полицейских напора не выдержали. Буфетчики, опасаясь, что их павильоны раздавят, начали бросать кульки с подарками в толпу, что еще более усилило давку.

Утром 18 мая 1896 года на Ходынском поле погибло, по официальным данным, 1389 человек, еще 1300 участников «гуляний» получили тяжелые увечья.

Череможский луг

В 1907 году, 8 мая, газета «Вестник рыбинской биржи» опубликовала правительственное сообщение о раскрытии заговора с целью покушения на жизнь Николая II. Было задержано двадцать восемь заговорщиков, в основном членов партии социалистов-революционеров.

Сообщение о заговоре против императора вызвало бурную реакцию в городе. В Спасо-Преображенском соборе прошло молебствие по поводу избавления императора от грозившей опасности. Перед собором прошел парад войск Рыбинского гарнизона.

Такое же молебствие настоятель Спасо-Преображенского собора С. Богородский отслужил в здании городской думы. Неоднократно был пропет государственный гимн («Боже, царя храни…»).

Городская дума и Рыбинский биржевой комитет направили в Санкт-Петербург телеграммы с выражением возмущения против заговорщиков и радости по поводу избавления императора от угрозы его жизни.

Николай II с женой Александрой Фёдоровной

Лучшая печь мира

В трескучие морозы особенно приятно думать о русской печи, столетиями согревавшей и кормившей наших соотечественников. В истории Рыбинского края была печь, удостоенная в 1900 году на Всемирной выставке в Париже специального приза. Но с этой печью связано несколько загадок…

Печь изготовили на изразцово-гончарном заводе купца Василия Алексеевича Аксёнова. Он родился в Рыбинске в мещанской семье, получил домашнее образование. Став взрослым человеком, занялся предпринимательством и в 1880 году в нескольких верстах от Рыбинска, в деревеньке Никольское, основал изразцово-гончарный завод. В 1885 году на заводе работало всего 8 человек, в 1892-м – 30, в 1914 году – уже 200 работников. Производство изразцов к началу Первой мировой войны достигло 600 тысяч штук в год.

При основании завода В. А. Аксёнов и не стремился быстро наращивать производство. Ставка делалась на качество изделий. Шли напряженные поиски лучшей технологии, состава поливы, дававшей наиболее яркие расцветки. Уже в 1886 году на Ярославской губернской выставке изразцовые и терракотовые изделия завода удостаиваются серебряной медали. Через год на Рыбинской ремесленно-промышленной выставке – бронзовая медаль. В 1896 году на Всероссийской промышленно-художественной выставке в Нижнем Новгороде В. А. Аксёнов получает серебряную медаль за воспроизведение старых русских изразцов и прекрасную глазурь.

Печь для Парижской выставки изготовил лучший гончар завода А. Разумов в стиле XVII века по рисунку, предоставленному Обществом поощрения художников в Санкт-Петербурге.

Владелец изразцового завода Василий Алексеевич Аксёнов с супругой

Один из павильонов Всемирной парижской выставки 1900 года

После выставки, прошедшей для В. А. Аксёнова с таким успехом, ставшую знаменитой печь купил русский посланник во Франции и установил на своей вилле под Парижем.

В начале 1990-х годов, когда в Рыбинском музее-заповеднике поставили задачу построить новые экспозиции в бывшем здании Пироговской больницы, решили построить и так называемый купеческий зал. Естественно, без показа продукции всемирно знаменитого завода Аксёнова было не обойтись, тем более что музей имеет великолепную коллекцию аксёновских изделий. Одновременно приступили к изучению личности владельца завода. Через несколько лет нам казалось, что о В. А. Аксёнове и его заводе мы знаем всё. Но…

Однажды, просматривая рыбинскую газету «Рабочий и пахарь» за 1924 год, я встретил небольшую заметку «Куда пропала музейная ценность» без подписи. Неизвестный автор писал, что прославившаяся в Париже печь имела… двух двойников, то есть была изготовлена в трех экземплярах! Но тогда где же еще две печи?

Печь номер один, писал таинственный корреспондент, В. А. Аксёнов показал на выставке в Нижнем Новгороде и получил за неё большую золотую медаль. Получалось, что на выставке 1896 года В. А. Аксёнов получил не одну, а две медали! Эта печь так понравилась одному из крупнейших сахарозаводчиков России М. И. Терещенко (более известному в качестве члена Временного правительства в 1917 году), что он купил ее по окончании выставки.

Ну а печь номер три? Судьба ее неизвестна и автору заметки. Он только сообщает, что третья печь стояла в магазине В. А. Аксёнова в Рыбинске. В первые годы советской власти, при национализации, она перешла в собственность Рыбинского совнархоза и вначале хранилась в бывших складах купцов Садовых при их мельнице на реке Черемхе. И автор предлагает той организации, где находится печь, передать ее в музей. Но в музее этой печи нет и до сих пор. Загадка остается.

А теперь о глине. Казалось бы, какие могут быть секреты? Аксёнов брал глину для изразцов, что называется, под ногами. Его рабочие копали шурфы недалеко от завода и добывали глину открытым способом. Правда, делали это только зимой, так как в другое время года края шурфов быстро оползали под действием грунтовых вод.

В 1934 году, когда аксёновский завод превратился в артель имени народовольца Степана Халтурина и производил уже только керамическую плитку, рыбинская геолого-разведочная партия провела изыскания в районе работы артели. Результат оказался неожиданным даже для специалистов: Аксёнов основал свой завод на гигантском месторождении глины с уникальными пластическими свойствами.

Месторождение располагалось в пойме реки Уткоши, в районе деревень Логиново, Оленинское, Воронино, и представляло собой пласт толщиной 18 метров. Емкость пласта – 2 миллиона 400 тысяч кубометров.

Начиная с 1880 года завод В. А. Аксёнова, а затем артель им. С. Халтурина только «поклевали» месторождение. В конце 90-х годов XX века предприятие и вовсе закрылось.

Кроме изразцов, В. А. Аксёнов производил на своем предприятии керамические столы, тумбы, вазы, оклады для икон, мелкую скульптуру и даже умывальники. На заводе изготовили в свое время терракотовые плиты и другие детали для реставрации Палат удельных князей в Угличе и печные изразцы для Дома на погребах в Ростовском кремле. Старожилы Рыбинска еще помнят дом В. А. Аксёнова в Вознесенском переулке, стены которого были облицованы яркими цветными изразцами.

Диплом Василию Алексеевичу Аксёнову за высокое качество изразцовых изделий

Отец и сын

Гимназисты дали ему прозвище Шарик, а основатель краеведческого движения в Рыбинске А. А. Золотарёв о нём написал: «Настоящим административным стержнем Рыбинской гимназии, создавшим ее историю и легенду, был, конечно, инспектор гимназии Иван Степанович Полидоров».

«Шарик» был грозой гимназистов. Когда он «катился» по улицам Рыбинска, заглядывая во все уголки города, ученики спешили скрыться в родных домах.

Иван Степанович следил, чтобы гимназисты не баловались и не шумели на улицах, не появлялись на железнодорожном вокзале и пароходных пристанях, не гуляли после девятнадцати часов, не катались на лодках в весенний разлив, не играли в лапту и не гоняли голубей. Среди гимназистов И. С. Полидоров имел своих осведомителей, докладывавших ему обо всех проступках их товарищей.

В Рыбинске Иван Степанович женился на девушке из старинного купеческого рода Жиловых. Это сделало его своим в купеческой среде и очень помогало в работе.

И. С. Полидоров знал в лицо всех гимназистов, знал их родителей, кто чем занимается, с кем дружит и кого не любит. А. А. Золотарёв вспоминал: «От его “недремлющего ока”, прикрытого очками, трудно было ускользнуть, Он всюду катался, как шар, быстрый, подвижный, находчивый, большой ругатель, насмешник, язва…»

Иван Степанович окончил Московский университет, где его учителем был выдающийся педагог, профессор, организатор первых в России вечерних школ для рабочих Дмитрий Иванович Тихомиров.

Инспектор Рыбинской мужской гимназии Иван Степанович Полидоров

Мужская гимназия

В Рыбинской гимназии И. С. Полидоров преподавал словесные дисциплины и делал это блестяще. Часто повторял свое любимое выражение: «Умри на учении!» На утренней молитве в гимназии сам читал Евангелие. Учил гимназистов почитать книгу, но своеобразно: «Ткни, дурак, нос в книгу – лучше не скажешь!»

На уроках И. С. Полидоров много давал материала, которого не было в учебниках. Курс истории русской литературы, например, дополнял юмористическими сведениями из жизни. И вновь из воспоминаний А. А. Золотарёва: «Было бы непростительным грехом перед незабвенною памятью Ивана Степановича не упомянуть о том, с какой живостью, постоянно освежая свой текущий поучительный материал, вёл он свои словесные уроки. Мы не дремали на этих уроках и долго питались в своих беседах блестками его остроумия».

После таких уроков гимназисты прощали Ивану Степановичу его «катания» по городу.

Как инспектор гимназии, И. С. Полидоров не только учил молодых преподавателей педагогическому мастерству, но и следил, чтобы они высоко несли звание учителя. Молодой преподаватель Н. А. Веригин вспоминал: «Были мы где-то в купеческой семье, и я, по молодости и неопытности, выпил больше, чем следует. Когда вышли из гостей, Иван Степанович удивил своей грубостью обращения на “ты” и руганью изумил меня. Но когда я проспался, то понял, что Иван Степанович прав и ругал меня за дело: “Здесь, в Рыбинске, всей водки не выпьешь. Приходи ко мне, я всегда поставлю, пей сколько хочешь, но так, чтобы ни родители, ни ученики не видели”».

В будущем Н. А. Веригин стал директором одной из московских гимназий.

И. С. Полидоров скончался в 1902 году. Злые языки говорили, что формалиста-инспектора хватил удар, когда при министре народного просвещения П. С. Ванновском в гимназиях отменили преподавание древнегреческого языка.

Сын инспектора Степан окончил Рыбинскую мужскую гимназию и поступил учиться в Московский университет. В Москве включился в революционное движение, примкнув к большевикам. Участвовал в московском вооруженном восстании в декабре 1905 года. Когда восстание подавили и начались аресты его участников, Степан уехал в Рыбинск.

К этому времени руководство рыбинской группы РСДРП арестовали, и группа бездействовала. Обладая, как и отец, неуемными энергией и инициативностью, Степан встал во главе группы.

Начали с возрождения простаивавшей типографии, которая находилась в подвале дома акцизного чиновника в селе Константиновском Ярославской губернии. Типографию перевезли в Рыбинск. Печатали листовки и бюллетень рыбинской группы РСДРП. Вскоре в одном из выпусков бюллетеня Степан с удовлетворением написал: «Настроение рабочих хорошее: твердое и озлобленное».

Следующим этапом в работе стала добыча оружия. Оружие чаще всего покупали. Но в марте 1906 года С. Полидоров организовал вооруженное нападение на хранилище оружия конвойной команды при рыбинской тюрьме. Нападение закончилось неудачей. Часовой при хранилище вовремя поднял тревогу. Нападавшие бежали, а винтовку, отобранную у часового, выбросили по дороге в реку.

В первую российскую революцию и большевики, и эсеры для добычи денежных средств применяли так называемые «эксы» – от слова «экспроприация». Но по сути это были бандитские нападения.

В июле 1906 года С. Полидоров организовал «экс» почтовой кареты на дороге Рыбинск – Пошехонье. При этом был тяжело ранен и впоследствии скончался почтальон. Ранили в ногу и ямщика.

Осенью 1906 года Степан Полидоров уехал из Рыбинска в Москву, где продолжил революционную работу. В 1908 году его арестовали. Московский окружной комитет РСДРП начал готовить побег заключенному. Для этого узник должен был попасть в психиатрическую больницу при тюрьме. Товарищи передавали Степану таблетки, от которых тот впадал в состояние невменяемости. Полидорова перевели в психиатрическую больницу, но побег не удался.

Воспитанники Рыбинской мужской гимназии

В 1910 году С. Полидорова привезли в Рыбинск, где состоялось выездное заседание Московского военно-окружного суда. За организацию и участие в нападении на почтовую карету в 1906 году С. Полидорова осудили на 12 лет лишения свободы. Наказание он отбывал в ярославской тюрьме. Освободили Степана в марте 1917 года, после Февральской революции.

В советское время Степан Иванович Полидоров работал в институте пропаганды Московского комитета ВКП(б), в Моссовете, дважды избирался членом ВЦИК. Скончался в Москве в 1932 году.

Степан Иванович Полидоров

Как купца музыка спасла

Это был настоящий русский богатырь. Когда он шел по улицам Архангельска, прохожие с восхищением смотрели на его мощную фигуру. А ссыльные рыбинцы с гордостью говорили: «Это наш, рыбинский…»

Константин Андреевич Никитин родился в Рыбинске в 1873 году. Его отец происходил из крестьян Владимирской губернии. Переселившись в Рыбинск, записался в купечество, торговал хлебом.

В отличие от родителя, К. А. Никитин не занимался хлебной торговлей, а открыл лучшую в городе типографию и канцелярский магазин. Оба учреждения находились в доме на углу улиц Крестовой и Стоялой. Там, где сейчас аптека «Таблетка».

Для своих сотрудников К. А. Никитин установил восьмичасовой рабочий день, регулярные отпуска, систему премирования за добросовестный труд – невиданное дело для Рыбинска того времени.

Тщательно следил хозяин за качеством и своевременностью исполнения заказов. И хотя цены в типографии Никитина были выше, чем у других, большинство заказчиков шло к Константину Андреевичу.

Высочайшего качества товар продавался и в канцелярском магазине. Потомок рыбинских купцов А. Л. Авербах так описал магазин Никитина в своих мемуарах:

«За прилавком всегда днем сидел сам Никитин, перед ним стоял стакан с чаем и лимон. Который стакан – сказать невозможно, так как он менялся непрерывно. К Никитину всё время заходили гости – артисты театра. Посидят, выпьют стаканчик чая, поговорят и уходят. Тут же решались и репертуарные дела, если заходил главный режиссер или кто-нибудь из “ведущих”, – что ставить очередной еженедельной премьерой или в бенефисе. Константин Андреевич всегда улыбающийся, тучный, красный от чая и тепла».

Не прочь был К. А. Никитин безобидно пошутить при случае. И вновь слово А. Л. Авербаху:

«Как-то заходит в магазин тип. Обращается к Никитину: “Галоши у вас есть?” – “Есть”. – “Можно посмотреть?” – “Пожалуйста. Евгений Яковлевич, подай галоши!” Евгений Яковлевич, младший приказчик, приносит галоши Никитина. Тип в недоумении: “Нет, мне новые надо”. – “Ах, новые, так это рядом”. А рядом помещался обувной магазин. Ясно, что тип ошибся дверью, и Никитин это понял с первого взгляда, но не подал вида. Вообще, разыграть кого-нибудь было излюбленным занятием Никитина. Делал он это незлобно, всегда с большим юмором».

Но почему театральный репертуар определялся в магазине на Стоялой?

Еще в 1899 году К. А. Никитин организовал в Рыбинске музыкально-литературно-драматический кружок. В начале XX века кружок арендовал для своей театральной труппы здание театра. В труппу входили как рыбинские артисты-любители, так и профессиональные актеры из Московского театрального бюро.

Рыбинский зритель в спектаклях кружка видел и будущих знаменитостей. Здесь блистал будущий руководитель труппы и директор Малого театра в Москве Александр Иванович Южин (Сумбатов) (1857–1927). Зрительский восторг вызывала будущая народная артистка СССР Александра Александровна Яблочкина (1866–1964).

Еще один будущий народный артист СССР, Михаил Михайлович Тарханов (Москвин) играл в Рыбинске в театральном сезоне 1908/09 годов. На следующий сезон Константин Андреевич Никитин пригласил тридцатитрехлетнего М. М. Тарханова уже в качестве главного режиссера кружка.

Другим увлечением Константина Андреевича Никитина была музыка. Он прекрасно играл на скрипке и виолончели. Перед сном вместо книги любил почитать партитуру музыкального произведения. Основатель краеведческого движения в Рыбинске Алексей Алексеевич Золотарёв называл сердце К. А. Никитина нежнейшим музыкальным инструментом.

Константин Андреевич Никитин

Музыкально-драматический кружок. 1910–1911

Пришла советская власть. Имущество купцов национализировали, многих владельцев и вовсе расстреляли. К. А. Никитину с женой и двумя детьми оставили две комнаты в его бывшем двухэтажном доме. В городе помнили о добром отношении К. А. Никитина к своим рабочим. Но попытки более «крутых» мер к Никитину имелись.

Лишение имущества не стало для Константина Андреевича трагедией. Он начал работать в отделе народного образования Рыбинского исполкома, затем трудился в отделе коммунального хозяйства, был бухгалтером в Рыбинском совнархозе. Одновременно в составе инструментального трио К. А. Никитин играл в кинотеатрах города перед началом сеансов.

Когда в январе 1919 года президиум Рыбинского исполкома выразил недоумение по поводу работы бывшего купца в отделе народного образования, отдел встал на защиту Константина Андреевича:

«В вопросе о служащем в отделе народного образования К. А. Никитине коллегия отдела народного образования заявляет, что К. А. Никитин был приглашен не как бывший домовладелец, бывший торговец и бывший владелец типографии, а как специалист своего дела, и полагает, что использование сил специалистов соответствует рекомендуемой центром политике, на что неоднократно было указано т. Лениным в его речах».

Но устоять в репрессии 1930-х годов Константину Андреевичу не удалось. Его и еще нескольких рыбинцев выслали в северные края. Оказавшись в Архангельске, К. А. Никитин не имел ни жилья, ни работы. Бомж, говоря современным языком. В одну из облав он был пойман и принудительно отправлен на лесозаготовки. Позднее Константин Андреевич рассказывал своему другу А. А. Золотарёву: «Иду я в этапе и думаю: погибнут мои руки в лесу на лесозаготовках и пропаду я как музыкант, надо, значит, выгребаться. Ну и говорю возчикам, которые везут наши вещи: “А нельзя ли их вместе со мной отвезти назад в Архангельск?” – “Что же, можно. Закопай вещи в сено. А сам выходи лесом на дорогу. Мы тебя подождём”. И подождали. Вернулся я в Архангельск. Еще горше помучился, скитался по чужим дворам в поисках безопасного ночлега. А потом по ходатайству театра был прикреплен к Архангельску, а когда выстроили новый большой театр, вон даже и квартиру дали».

Помолчал и добавил:

«Вот рыбинские купцы говорили: “Дурак Костя Никитин: с театром связался, да на скрипице играет”. Ан вышло на поверку не дурак, где они… купцы… взглянули бы, скрипица-то мне пригодилась и сберегла меня…»