Текст книги "Древнейшая история Московского края. Мифы и реальность"

В современной культуре «Слово» оценивается как произведение с высокими художественными достоинствами, как «непревзойдённый образец древнего поэтического искусства», важнейший источник для изучения истории, языка, религиозных и эстетических представлений древнерусского общества. Одни только научные работы о «Слове» уже давно исчисляются тысячами. Этот памятник причисляют к лучшим произведениям русской литературы; в частности, В. В. Набоков назвал «Слово» шедевром, который «не только господствует над всеми сочинениями Киевской Руси, но и соперничает с величайшими поэтическими произведениями Европы того времени».

«Слово о полку Игореве» легло в основу оперы А.П. Бородина «Князь Игорь», либретто для которой написал В.В. Стасов. Бородин работал над оперой с 1869 года до своей смерти в 1887 году и не успел её закончить. Тем не менее, «Князь Игорь» стал классическим репертуарным произведением для главных театров мира. Это историко-эпическая опера, сюжетно близкая к «Слову», но имеющая и заметные отличия: так, протагонистом Игоря здесь является Владимир Ярославич Галицкий, показанный как князь-гуляка. Премьерная постановка «Князя Игоря» в 1890 году способствовала росту популярности «Слова». В подготовке последующих постановок участвовали многие выдающиеся культурные деятели: С.П. Дягилев, Н.К. Рерих, И.С. Глазунов и др.

По мотивам «Слова» созданы также оратория Л.А. Пригожина «Слово о полку Игореве» (1966 г.), балет Б.И. Тищенко «Ярославна» (1974 г.), кантата К.Е. Волкова «Слово» (1985 г.), Четвёртая симфония «Слово о полку Игореве» О.Г. Янченко (1985 г.), оратория А.В. Чайковского «Слово о полку Игореве» (2018 г.). В 2012 году музыкальную версию «Слова о полку Игореве» специально для ансамбля Дмитрия Покровского создал композитор А. Шелыгин (либретто В. Кожевникова и О. Юкечевой). В 1969 году на экраны вышла музыкальная драма «Князь Игорь» – экранизация оперы Бородина. В 1972 году был снят мультфильм «Сказание про Игорев поход».

2. Повесть Временных Лет (ПВЛ)

«Повесть временны́х лет» (ПВЛ, церк. – слав. Повѣсть врємѧнныхъ лѣтъ, также «Первоначальная летопись», «Начальная летопись», «Несторова летопись») – наиболее ранняя из сохранившихся в полном объёме русских летописей. Создана в Киеве в 1110-х годах. Составила основу большинства более поздних русских летописей. Охватывает период истории начиная с библейских времён во вводной части и заканчивая (в третьей редакции) 1117 годом. Датированная часть истории Киевской Руси начинается с лета 6360 (852 год), к которому отнесено начало правления византийского императора Михаила III. Как и у большинства средневековых произведений, оригинал не сохранился. Известна по двум редакциям, условно именуемым второй и третьей (по А.А. Шахматову, первая не сохранилась) и нескольким спискам с незначительными изменениями, внесёнными переписчиками.

В Хлебниковском списке середины XVI века в качестве автора летописи указан Нестор, монах Киево-Печерского монастыря. Ряд исследователей отрицает его авторство, а упоминание в Хлебниковском списке рассматривает как вторичную вставку. Несмотря на недостоверность многих дат и описаний событий, «Повесть временных лет» при условии сопоставления с независимыми источниками, позволяющими проверить сведения, является одним из главных источников по истории Древней Руси.

Полный текст «Повести временных лет» сохранился в пяти списках XIV–XVI веков:

• Лаврентьевский (1377; ныне хранится в РНБ);

• Радзивилловский (конец XV века; ныне в БАН);

• Московско-Академический (конец XV века; ныне в РГБ);

• Ипатьевский (начало 1420-х годов; ныне в БАН);

• Хлебниковский (конец 1550-х – начало 1560-х годов; ныне в РНБ).

Списки Лаврентьевской группы (по А.А. Шахматову, второй редакции – Лаврентьевский, Радзивилловский, Московско-Академический) представляют Владимиро-Суздальскую ветвь рукописной традиции «Повести временных лет», к которой также относилась сгоревшая в московском пожаре 1812 года Троицкая летопись. Общим протографом этой группы предположительно был владимирский летописный свод второй половины XII века. Протографом Лаврентьевского списка и Троицкой летописи стал сам этот свод вместе с его продолжением, протографом Радзивилловского и Московско-Академического списков – составленный на его основе владимирский летописный свод начала XIII века. Вторая редакция «Повести временных лет» читается также в составе других летописных сводов, где, как правило, подверглась различным переработкам и сокращению. В одну из летописей второй редакции под 1096 годом добавлено самостоятельное литературное произведение «Поучение Владимира Мономаха», датируемое 1117 годом. Списки Ипатьевской группы (по Шахматову, третьей редакции – Ипатьевский, Хлебниковский и др.) представляют южнорусскую ветвь традиции. В них текст «Повести временных лет» продолжен киевским летописным сводом 1198 года и Галицко-Волынской летописью. В Лаврентьевском, Радзивилловском и Московско-Академическом списках текст «Повести временных лет» обрывается на статье 1110 года, за которой следует запись игумена киевского Выдубицкого Михайловского монастыря Сильвестра о том, что в 1116 году при князе Владимире Мономахе им был написан «летописец» (летопись). В Ипатьевском и Хлебниковском списках запись Сильвестра отсутствует, а текст «Повести временных лет» доведён до 1117 года.

Лаврентьевская летопись

Исследователи XVIII – первой половины XIX века считали «Повесть временных лет» первой русской летописью. Однако она содержит большое число идейных и содержательных противоречий и различных вставок, что свидетельствует о многослойности и постепенности формирования её текста. Изучение летописания А.А. Шахматовым, М.Д. Присёлковым, Д.С. Лихачёвым, А.Н. Насоновым, М.Н. Тихомировым, Л.В. Черепниным и др. показало, что существовали предшествовавшие «Повести временных лет» летописные своды, а сама «Повесть временных лет» не является единым произведением. В настоящее время признаётся: как отдельный самостоятельный памятник «Повесть временных лет» не сохранилась.

Наиболее подробно проблемы источников и структуры «Повести временных лет» были разобраны в начале XX века в трудах русского лингвиста, академика А.А. Шахматова. Представленная им концепция до сих пор играет роль «стандартной модели», на которую опираются или с которой полемизируют последующие исследователи. Хотя многие её положения подвергались зачастую вполне обоснованной критике, но разработать сопоставимую по значимости концепцию пока не удалось. По гипотезе Шахматова, первая русская летопись, названная им «Древнейшим сводом», была составлена при Киевской митрополичьей кафедре в 1039 году (по М.Д. Присёлкову – в 1037 году). В 1070‐х годах «Древнейший свод» был продолжен и дополнен монахом Никоном, одним из основателей Киевско-Печерского монастыря. Летописный свод Никона, дополненный описанием событий до 1093 года включительно, лёг в основу так называемого «Начального свода», составленного, по предположению Шахматова, в 1093–1095 годах игуменом Киевско-Печерского монастыря Иоанном. По Шахматову, первая не сохранившаяся редакция «Повести временных лет» была составлена Нестором в 1110–1113 годах в Киевско-Печерском монастыре. Он относил труд Нестора к 1110 году, но допускал, что этот труд мог быть продолжен до 1112 года, а также полагал, что до этого года его мог довести сам Нестор. Согласно Шахматову, Нестор существенно переработал и дополнил «Начальный свод», углубил и расширил историографическую основу, ввёл русскую историю в рамки традиционной христианской историографии. История славян и Руси теперь рассматривалась в контексте всемирной истории, указывалось место славян среди других народов, происходящих от сыновей библейского Ноя. Этой историографической концепции была подчинена и композиция «Повести временных лет». Рассказ «Начального свода» об основании Киева Нестор предварил обширным историко-географическим введением, содержащим таблицу народов и повествующем о происхождении и древнейшей истории славянских племён с указанием границ славянских земель и новых территорий, ими освоенных.

В летопись были включены извлечения из «Сказания о начале славянской письменности». Из перевода византийской Хроники Георгия Амартола добавлены сведения о различных народах и племенах. В изложении событий X–XI веков Нестор преимущественно следует тексту «Начального свода», но включает новые материалы: тексты договоров Руси с Византией, новые подробности в рассказах о первых русских князьях из устных исторических преданий (рассказ о том, как княгиня Ольга хитростью овладела Искоростенем, как юноша-кожемяка победил печенежского богатыря, а старец спас осаждённый печенегами Белгород). Кроме того, «Начальный свод» был дополнен изложением событий конца XI – начала XII века. Эта заключительная часть принадлежит Нестору, однако, как полагается, она могла быть переработана в последующих редакциях «Повести временных лет». В сравнении с «Начальным сводом» «Повесть временных лет» становится выдающимся памятником древнерусской историографии и литературы.

Согласно гипотезе Шахматова, Лаврентьевская летопись отражает вторую редакцию «Повести временных лет», составленную Сильвестром. После смерти князя Святополка Изяславича, покровительствовавшего Киевско-Печерскому монастырю, летописание было передано в Выдубицкий монастырь, где в 1117 году игумен Сильвестр перерабатывает заключительные статьи «Повести временных лет», включает при этом положительную оценку деятельности Владимира Мономаха, в 1113 году ставшего великим князем Киевским. Шахматов, с одной стороны, указывал, что первая редакция в результате переделки её Сильвестром «исчезла совсем», с другой – допускал, что Сильвестр ограничил свою работу лишь редакционными правками. Присёлков датировал первую редакцию 1113 годом, опираясь, в частности, на расчёт лет в статье 852 года, доведённый до смерти Святополка в 1113 году, однако Шахматов считал упоминание смерти Святополка в этом перечне вставкой Сильвестра. По Шахматову, в 1117 году по поручению новгородского князя Мстислава Владимировича была составлена третья редакция, отразившаяся в Ипатьевской летописи.

Гипотеза «Начального свода» призвана объяснить различия летописного текста в новгородских летописях и в киевской «Повести временных лет». По предположению Шахматова, «Начальный свод» отразился в более аутентичном виде не в ранней «Повести временных лет», в которой был подвергнут значительной переработке, а в новгородском летописании, в частности, сохранился в Новгородской первой летописи младшего извода, известного только по поздним спискам XV века. Гипотеза Шахматова о «Начальном своде» в основных своих чертах была поддержана многими его последователями – М.Д. Присёлковым, Л.В. Черепниным, А.Н. Насоновым, Д.С. Лихачёвым, Я.С. Лурье, О.В. Твороговым и др. Согласно текстологическому анализу, проведённому Твороговым, «Повесть временных лет» вторична в сравнении с Новгородской первой летописью младшего извода, что подтверждает гипотезу Шахматова.

М.X. Алешковский (1967 г.) отождествил первую редакцию «Повести временных лет» с «Начальным сводом» и полагал, что она сохранилась в Новгородской первой летописи, в то время как Лаврентьевская, Радзивиловская и Ипатьевская летописи отражают третью редакцию «Повести временных лет». А.А. Гиппиус считает наиболее обоснованным звеном построения Шахматова реконструкцию в качестве прямого предшественника «Повести временных лет» киевского Начального свода 1090-х годов, который отразился в древнейшей (до 1015 г.) части Новгородской первой летописи младшего извода. Более ранние стадии истории текста «Повести временных лет», по его мнению, восстанавливаются лишь гипотетически.

В 1850–1860-х годах появилась концепция, согласно которой русское летописание возникло в форме аналитических заметок, а затем подверглось поэтапной доработке (М.И. Сухомлинов, И.И. Срезневский и др.). В настоящее время в трудах ряда исследователей (В.Ю. Аристов, Т.В. Гимон, А.А. Гиппиус, А.П. Толочко) эта теория возрождается. Согласно взглядам этих учёных, русское летописание возникло в Киеве на рубеже X и XI веков и велось в виде коротких анналов вплоть до создания «Повести временных лет». Погодные записи были краткими, фактографичными, в них отсутствовали сложные нарративные конструкции. С течением времени повышалась их точность, появились точные даты, увеличивался объём сведений, расширялась тематика, делались нарративные вставки и дополнения. Алан Тимберлейк (2001 г.) предположил, что «Начальный свод» после его завершения в 1091 году пополнялся погодными записями вплоть до момента создания на его основе «Повести временных лет». Гиппиус (2007 г.) соглашается с Тимберлейком, предполагая вслед за ним, что аналитическое продолжение «Начального свода» вошло в «Повесть временных лет» без изменений.

Существуют различные мнения о редакциях «Повести временных лет» и их соотношениях. По мнению О.В. Творогова, допущение Присёлкова, что основное внимание Сильвестра было направлено на переделку изложения Нестора за 1093–1113 годы, за время княжения Святополка, основано только на предпосылке, что первая редакция была враждебной новому князю Владимиру Мономаху, сопернику Святополка. Творогов отмечает, что объём и характер редакторской работы Сильвестра неясен. Допущение Шахматова, что первая редакция использовалась одним из составителей Киево-Печерского патерика Поликарпом, было развито Присёлковым в предположение, что Сильвестр в основном «просто опускал весьма любопытные рассказы Нестора в пределах этих годов, касавшиеся в большинстве случаев отношения Святополка к Печерскому монастырю». Приводимые Шахматовым примеры известий, отразившихся в Киево-Печерском патерике, содержат негативную характеристику Святополка. Творогов обращает внимание на присутствие этих известий в летописи, составленной, как считал Присёлков, под покровительством Святополка, и последующее устранение их из враждебной ему летописи. Наличие во второй редакции фрагментов текста, которые Шахматов относил к третьей редакции, заставили его допустить вторичное влияние третьей редакции на вторую. По этим причинам ряд учёных объясняли взаимоотношения списков летописи иначе. Так, некоторые исследователи отрицают существование третьей редакции «Повести временных лет». Текст Лаврентьевской летописи рассматривается как сокращение текста, дошедшего в Ипатьевской летописи. Отвергается предположение о переработке Сильвестром первой редакции. Составителем оригинала «Повести временных лет» одни учёные считают Сильвестра (А.П. Толочко, С.М. Михеев), другие отводят ему роль переписчика (М.Х. Алешковский, П.П. Толочко, А.А. Гиппиус). Л. Мюллер считает, что вторая редакция (1116 г.), составленная Сильвестром, дошла до нас в составе Ипатьевской летописи, а в Лаврентьевской и подобных ей отразилась та же редакция, но с утратой окончания (статьи 1110–1115 годов). Существование третьей редакции учёный считает недоказанным. Алешковский также рассматривал Лаврентъевский список как копию редакции, представленной в Ипатьевском списке. Нестор, по его мнению, создал свод, отразившийся в Новгородской первой летописи.

Большинство современных исследователей считает, что «Повесть временных лет» была создана в Киеве в период между смертью киевского князя Святополка Изяславича (16 апреля 1113 года) и появлением записи Сильвестра в 1116 году. В Лаврентьевском списке (1377) «Повесть временных лет» озаглавлена: «Се повести времяньных лет…». В Ипатьевском списке (начало 1420-х годов) после слова «лет» написано: «черноризца Федосьева манастыря Печерьскаго», то есть некоего монаха Киево-Печерского монастыря (одним из основателей которого был Феодосий Печерский). И только в позднем Хлебниковском списке (конец 1550-х – начало 1560-х годов) читается: «Нестера черноризца Федосьева манастыря Печерского».

Исследователи XVIII – первой половины XIX века считали преподобного Нестора первым русским летописцем. Преобладала точка зрения о «Повести временных лет» как летописи, составленной единолично Нестором. Исследования А.А. Шахматова позволили отказаться от этой точки зрения и раскрыть длительность и многоэтапость формирования текста летописи. Шахматов считал Нестора автором первой, несохранившейся редакции «Повести временных лет». Существуют различные мнения об авторстве Нестора. Ряд учёных рассматривает его упоминание в Хлебниковском списке как вторичную вставку, внесённую киевским митрополитом Петром Могилой в 1637 году.

В Лаврентьевском, Радзивилловском и Московско-Академическом списках «Повести временных лет» текст обрывается на статье 1110 года, за которой следует запись игумена киевского Михайловского монастыря на Выдубичах Сильвестра о том, что в 1116 году при князе Владимире Мономахе им был написан «летописец» (летопись): «Игумен Селивестр святого Михаила написал книги си летописец». Композиционно выделяются вводная часть, которая лишена абсолютных дат, не имеет деления на годовые статьи, и аналитическая часть, излагающая события в форме именно этих годовых статей.

Вводная часть содержит космографическую экспозицию – рассказ о разделе земли сыновьями Ноя с таблицей народов – подробным описанием «жребиев» каждого из них, а также рассказ о Вавилонском столпотворении и разделении языков. Среди потомков Иафета составитель летописи указывает славян и подробно описывает их расселение по Восточно-Европейской равнине, уделяя особое внимание племени полян. Летописец подчеркивает мудрость и нравственность полян, на земле которых расположен Киев. Повествование об основании Киева тремя братьями-полянами в главе с Кием и подчинения их потомков хазарами образует канву, на которую, перебивая друг друга, накладываются разнообразные сведения о древних восточно-славянских племенах, их происхождении, нравах и обычаях, описание пути «из варяг в греки» и легенда о посещении Среднего Поднепровья и Приильменья апостолом Андреем Первозванным.

Аналитическая часть, посвящённая в основном истории Руси, начинается со статьи 852 года. За точку отсчёта датированной истории Русской земли составитель взял начало правления византийского императора Михаила III, при котором народ Русь совершил свой первый поход на Константинополь. С этого времени, по мнению летописца, «начася прозывати Руска земля». Эта дата, как и вся древнейшая хронология «Повести временных лет», является результатом искусственных калькуляций и исторически малодостоверна. Исключение составляет дата 912 г., которая была почерпнута из русско-византийского договора, в действительности заключённого в 911 году. Сквозные темы основной части летописи составляют история династии Рюриковичей от призвания варягов (862 г.) до начала правления в Киеве Владимира Мономаха (1113 г.), в том числе Крещение Руси и христианское просвещение Русской земли, борьба русских князей с набегами кочевников – печенегов, тюрков и половцев (например, 1068, 1093 и 1096 гг.).

Рассказывается о призвании варягов (862 г.), захвате Олегом Киева (882 г.), киевских князе Игоре, княгине Ольге, князе Святославе, междоусобной борьбе сыновей Святослава, в которой победил Владимир. Рассказ об «испытании вер» Владимиром (986 г.) включает краткое изложение библейской истории, так называемую «Речь философа». Повествуется об убийстве сыновей Владимира Бориса и Глеба их сводным братом Святополком (1015). Этот сюжет составил основу древнейших русских агиографических памятников – «Сказания о Борисе и Глебе» и «Чтении о житии и погублении Бориса и Глеба», написанного Нестором. Напомню, что агиография (греч. «описание святых») (от греческого hagios – святой и grapho – пишу, описываю) – это отрасль церковной литературы, содержащая описание жизни святых. При единстве манеры изложения агиографические сказания были разнообразны по жанрам: жития святых, мартирии, повествовавшие о гонениях и пытках мучеников, хождения, чудеса, видения, сказания о чудотворных иконах и т. п. А вот далее повествуется о победе над Святополком сына Владимира – Ярослава и его княжении. Сообщается об организованной Ярославом активной переводческой и книгоописной деятельности (1037 г.). В рассказе о завещании Ярослава определяется главенствующая роль Киева и киевского князя, которому обязаны подчиняться остальные Рюриковичи (1054 г.). В повествовании о Ярославе и его преемниках, сыновьях Изяславе (1054–1073 гг.), Святославе (1073–1078 гг.) и Всеволоде (1078–1098 гг.) включены обширные рассказы об основании Киево-Печерского монастыря (1051 и 1074 гг.) и игумене монастыря Феодосии (1074 и 1091 гг.). Впоследствии эти темы были развиты в Киево-Печерском патерике и Житии Феодосия. Заключительная часть повествует о княжении Святополка Изяславича (1093–1113 гг.). В статье 1097 года помещена вставка, драматический рассказ об ослеплении Святополком и Давыдом Игоревичем князя Василька Теребовльского. Вторая редакция завершена неоконченным рассказом о чудесном явлении в Киево-Печерском монастыре (1110 г.). Третья редакция (по Ипатьевской летописи) содержит полный рассказ, затем следуют статьи 1111–1117 годов.

Летопись имеет ряд идейных противоречий. Так, утверждение, что Русская земля осталась в стороне от апостольской проповеди (983 г.) явно противоречит легенде о путешествии на территорию будущей Руси апостола Андрея. Предполагается, что один из редакторов «Повести временных лет» побывал в Ладоге и оставил самое древнее на Руси описание археологических находок, которое содержится в статье под 1114 годом: «Пришедшю ми в Ладогу, повѣдаша ми ладожане, яко сдѣ есть: „Егда будеть туча велика, находять дѣти наши глазкы стекляныи, и малы и великыи, провертаны, а другые подлѣ Волховъ беруть, еже выполоскываеть вода», от нихъ же взяхъ боле ста, суть же различь“». По мнению Д.С. Лихачёва, речь идёт о стеклянных бусинах, которые вымывались Волховом из древнейшего культурного слоя Ладоги.

Одно из центральных мест произведения занимает выбор веры, осуществлённый князем Владимиром. В повествовании о Крещении Руси содержится «Речь философа», сжатое изложение Священной истории (Ветхого и Нового Завета) с включением ряда апокрифических элементов, вложенное в уста присланного греками к Владимиру миссионера. Приводится ряд ветхозаветных пророчеств, которые в соответствии с христианским учением толкуются как доказательства отвержения Богом евреев, призвания Им к служению иных народов и грядущего воплощения Бога, который явится человеком во плоти и искупит страданием грех Адама. В 5500 году от сотворения мира в Назарете Марии явился Гавриил и возвестил о воплощении Бога, рождении Иисуса Христа.

После крещения в Корсуни Владимира обучают Символу веры и исповеданию Таинств Крещения и Причастия, принятию Церковного Предания, поклонению иконам, кресту, святым мощам и священным сосудам, вере в семь Соборов святых отцов. После своего крещения Владимир приказывает крестить народ в Днепре и строить деревянные церкви. Одной из первых стала церковь святого Василия, поставленная на месте капища Перуна. Смысл крещения Руси в летописи раскрыт как избавление от идолослужения, невежества и соблазна с целью спасения души.

Исторический нарратив в «Повести временных лет» перемежается назидательным комментарием, основанным на библейских цитатах и раскрывающим провиденциальную суть событий. Похвалы княгине Ольге (969 г.), князьям Владимиру Святославичу (1015 г.) и Ярославу Мудрому (1037 г.) и ряд других отступлений имеют гомилетический характер. В них проводится идея богоизбранности Русской земли и русского народа – «нови людье крестьяньстии» – «новых людей – христиан». Поражения от половцев рассматриваются как «казни», посылаемые Богом для испытания избранного народа. История Руси предстаёт в качестве продолжения Священной истории, её описание часто строится по библейским образцам, как в явной, так в скрытой форме. Так, речь Владимира Святославича при освящении Десятинной церкви (996 г.) воспроизводит слова царя Соломона при освящении Иерусалимского храма; завещание Ярослава Мудрого сыновьям – завещание Иакова из апокрифической «Книги Юбилеев».

«Повесть временных лет» составлена из большого числа источников: письменных и устных, оригинальных и переводных. Переводные источники наибольшее значение имеют в древнейшей части летописи (до 945 г.), в которой активно используется византийская хронографии: Хроника Георгия Амартола (непосредственно и в составе компилятивного Хронографа), Хроника Иоанна Малалы, «Летописец вскоре» патриарха Никифора. «Речь философа» представляет собой сложную компиляцию из библейских, хронографических и апокрифических источников. В статье 1065 года приведена подборка выдержек из Хронографа, содержащая описание древних знамений. К переводным источникам принадлежат также «Житие Василия Нового» (использовано в рассказе о походе князя Игоря на греков под 944 годом), «Откровение Мефодия Патарского» (использовано в комментарии о происхождении половцев под 1096 годом), «Слово о ведре и казнях Божиих» из болгарского «Златоструя» (на нём основано поучение в статье 1068 года). В переводах с греческого языка привлечены также тексты договоров Руси с Византией, включённые в статьи 907, 912, 945 и 971 годов. Источником сведений о древнейшей истории славян и деятельности Кирилла и Мефодия предположительно является гипотетическое «Сказание о преложении книг на славянский язык» («Сказание о начале славянской грамоты») западно-славянского (моравского) происхождения, выделяемое Шахматовым. Это «Сказание» позволило летописцу связать рассказ о расселении славян на территории будущей Руси с библейской историей через рассказ о расселении всех славян с Дуная. Наблюдается расхождение данного «Сказания» с каноническими житиями Кирилла и Мефодия и большое сходство в тех же местах с «Легендой Кристиана» о святых Вячеславе и Людмиле.

События начальной библейской истории в космографическом введении и в «Речи философа» через посредство византийских источников и Хронографа по великому изложению 1090-х годов восходят к популярному в восточнохристанском мире ветхозаветному апокрифу «Книге Юбилеев» II века до н. э. С. Франклин указывал на параллели между этими византийскими источниками и русскими летописями. В их числе актуальная для ранней русской истории заповедь сыновьям Ноя не преступать жребий братень. Она повторена в связи с распрями сыновей Ярослава Мудрого. Завет Ярослава сыновьям представляет собой парафраз из того же источника, из завета праотца Исаака его сыновьям Иакову и Исаву. Сюжет расселения славянских племён продолжает сюжет расселения 72 народов и воспроизводит не простую библейскую таблицу народов, а пространное географическое описание, свойственное раннесредневековой хронографии, в том числе еврейской Книге Иосиппон X века, повествующей специально о расселении потомком Иафета по рекам Европы. В «Книге Юбилеев» (в Хронографе по великому изложению) космографический обзор касался лишь Ближнего Востока. По мнению В.Я. Петрухина, летописец «Повести временных лет» использовал Хронику Георгия Амартола с её кругозором и дополнил текст сведениями по этногеографии Восточной Европы. От «Книги Юбилеев» (Хронографа по великому изложению) осталось только повествование о Вавилонском столпотворении, но повествовательная модель этого источника повлияла на сам ход изложения, в первую очередь на описание событий начальной славянской и русской истории.

Деяния первых русских князей (Олега, Игоря, княгини Ольги, Святослава Игоревича и Владимира Святославича) излагаются на основе устной традиции: дружинного предания, местных сказаний и др. Рассказы о смерти Олега от укуса змеи (под 912 г.), мести Ольги древлянам за убийство Игоря (под 945 г.), поединке юноши-кожемяки (под 992 г.), об осаде печенегами Белгорода (под 997 г.) и ряд других сюжетов имеет эпическое происхождение. Предположительно, на рубеже X и XI века появляются первые годовые записи. К концу XI века степень их подробности постепенно возрастает. С 1061 года начинают встречаться дневные даты, а с 1090 года встречаются уже указания и на час события. Интерполяциями в первоначальный текст являются повествования об убийстве Бориса и Глеба (1015 г.) и ранней истории Киево-Печерского монастыря (1051 г.). Одним из основных информаторов составителя летописи был киевский боярин Ян Вышатич, со слов которого описано, в том числе, подавление ростовского восстания (1071 г.). Особенно подробен рассказ об ослеплении теребовльского князя Василько Ростиславича (1097 г.). Автор этого повествования, Василий, предположительно, был одним из киево-печерских летописцев.

Первые сомнения в правдивости изложенных в «Повести временных лет» событий содержатся в «Истории государства Российского», написанной Н.М. Карамзиным. При развитии российской историографии способ, при помощи которого летописец излагал события, получал всё больше критических оценок. По мнению историков, «Повесть временных лет» составлена из разновременных кусков, из произведений разных жанров (фольклорные предания, церковная публицистика, правовые документы). Кроме того, «Повесть временных лет», как и многие древние летописи, фактически являлась сводом, и каждый новый автор мог дописывать в неё что-то своё; таким образом летопись, её литературная форма и её идейное содержание росли постепенно, меняясь под влиянием идей и направлений своего времени. Е.Е. Голубинский писал, что некоторые события, описанные в «Повести временных лет», являются следствием «честолюбия и тщеславия наших предков». Лингвист А.А. Шахматов отмечал, что «если летописец был монахом, то тем большую свободу давал он своей пристрастной оценке, когда она совпадала с интересами родной обители и чернеческого стада, её населявшего», и описывал «Повесть временных лет» как произведение, находящееся под сильным церковным и княжеским влиянием.

По словам Д.С. Лихачёва, в «Повести временных лет» обнаруживаются явные вставки, разрушающие логическое развитие рассказа. По мнению И.Н. Данилевского, сложно оценивать достоверность повести, руководствуясь современной моралью: летописец был монахом и глубоко верующим христианином, и поэтому «Повесть временных лет» скорее стоит воспринимать как одно из произведений апокалиптической литературы, которое писалось как книга, которая должна будет фигурировать на Страшном суде. Данилевский считает, что при описании исторических событий летописца гораздо больше интересовал вопрос «что бы это значило?», чем донесение до читателей того, как это было на самом деле.