Текст книги "Закодированная Россия"

– Нам нечего терять кроме своих друзей. Проходите. Угощайтесь. Вы как раз вовремя пришли. Сейчас мы арендодателя учить будем.

– Присаживайся, Марин. На это стоит посмотреть.

Через пять минут дверь распахнулась, и в проёме показался здоровый мужик с толстой папкой под мышкой.

– Почему посторонние во вверенном мне помещении?

– Это вы о ком? – не понял Антип, – о себе? А почему вы не постучались? Надо стучаться, когда входите в чужие апартаменты.

– Это мои апартаменты, – взревел мужик, – а вы мне деньги уже месяц не платите.

– Какие деньги? – удивился Антип, – разве вы сдаёте это помещение за деньги? А мы думали, вам нужна охрана.

– Какая на хрен охрана? Или платите, или быстро выметайтесь отсюда.

– Да мы тут только две недели, – из соседней комнаты вышел Шура с самурайским мечом в руке. Покрутил над головой, сдул с лезвия пылинку.

– Это что такое? – озадачился мужик.

– Так, ножичек, – небрежно бросил Шура, – огурчики резать. Настоящее оружие у нас по ящикам попрятано.

– Какое оружие? – занервничал арендодатель.

– Ну, какое? Разное, – Лука показался в коридоре. Кивнул, приглашая головой, – пойдём, посмотрим.

– Эээээ. Мы так не договаривались, – заёрзал собственник.

– Ну, так договоримся, – Антип приветливо улыбнулся, – давай молочка, за встречу.

Он накатил двухлитровую кружку молока и пододвинул к хозяину помещения.

– Да не хочу я молока, – отказался тот.

– Да кто ж его хочет? Никто не хочет. Приходится им давиться. Потому как за вредность положено. Без молока в нашем деле никак.

– В каком деле? – попытался уточнить зашуганный и даже как-то ставший меньше ростом мужик.

– В каком, каком? В медицинском, – уточнил Антип.

– А у вас, что в уставе медицинская деятельность?

– Она самая, медицинская. Органами мы торгуем.

– Какими органами?

– Известно какими. Человеческими.

– Вы что, шутите?

– Какие уж тут шутки, – вступил Дусик, – доноров-то мало. А жить всем хочется. У вас никаких лишних органов нет?

– Нннет.

– Жалко. А мы так на вас рассчитывали, – Дусик скорбно покачал головой, – мало доноров-то.

– Мужик, ты молоко-то пей, – участливо приговаривал Антип, пододвигая кружку, – кто не курит и не пьёт, тот на органы пойдёт.

Дядя одним махом опрокинул двухлитровую ёмкость. В дверях показался Янис с большим чёрным пластиковым пакетом.

– Это наш младший научный сотрудник, – представил его Антип.

– Куда отходы-то девать? – хмуро спросил Янис и пошевелил пакетом. Там что-то зловеще перекатилось.

– Только не на помойку. Нечего бродячих псов приваживать. Подумаем куда. Ну, давай ещё молочка, – Антип был само гостеприимство.

Мужик, давясь, выдул ещё кружку. В дверь заглянул Вова в резиновых перчатках и резиновых сапогах. Он крутил в руках безопасную бритву.

– А это наш старший научный сотрудник, – отрекомендовал Антип.

– Я сколько раз вас просил не экономить на инструментарии, – зашёлся в истерике Вова, – живём прямо как в каменном веке. Сами попробуйте работать таким инструментом. Товарищ, – Вова кивнул домовладельцу, – вы-то, надеюсь, меня понимаете? Только представьте, вашу почку отнимают тупым скальпелем? Разве это куда-нибудь годится? Или нужно удалить мозжечок и вам бреют голову тупым станком? Кошмар какой-то. А вот помню…

Мужик бухнулся на колени.

– Только деток малых не губите.

– Нет, – Антип беспощадно нахмурился, – не могу обещать. Скорее всего, вырежем до седьмого колена. Под корень. Так что ты там насчёт аренды?

– Не надо никакой аренды. Живите, сколько хотите. А как СЭС на это посмотрит, а милиция?

– А что СЭС? Им органы в первую очередь нужны, не говоря уже о ментах. Работа опасная, на износ. Органы вылетают прямо как предохранители, по две печени в неделю. Ну, давай ещё молочка.

Мужик под внимательным присмотром десятка глаз добил кружку и рванул на выход.

– Так, – удовлетворённо засопел Антип, – с арендой вопрос утрясли.

Наутро решили растрясти на деньги никотинового короля и назначили ему встречу.

– Здравствуйте, Дима, именно таким я вас и представлял, – начал сладко Антип.

– Каким таким?

– Словоохотливым и щедрым.

– Ваша интуиция на сей раз вас, подвела, я жадный и молчаливый, – не повёлся Дима.

– Тогда молочка? – радушно предложил Антип.

– Не откажусь, – Дима сделал пару глотков, – а что это доктор Крылов у нас молчит?

– Когда я ем, я глух и нем, – с полным ртом выговорил Сева.

– А ему слова не давали, – по секрету рассказал Дусик, – что с него взять, с недоумка. Придумал Программу, сиди, сопи в две дырочки. А мы её продавать будем

– Что значит, вы её продавать будете? Кто вы такие? – насторожился табачный король.

– Мы из органов опеки, – представился Антип, – опекаем слабоумных изобретателей. Делим наследство. Выбиваем долги. Дима, может молочка?

– Нет. Что ты всё время жрёшь? – Дима уставился на жующего Севу.

– Мне слова не давали, – честно ответил жующий Сева, – надо же что-то делать? Вот я и ем.

– Ну, так какова ваша цена? – спросил никотиновый царь.

– Наша цена напрямую зависит от вашей заинтересованности…

Дверь резко распахнулась. В проёме появился Янис.

– А, вот вы где? Всегда всё делаете за моей спиной. А я между прочим уже три месяца без зарплаты. У меня уже три недели женщины не было. Вы знаете, каково это три недели без женщины? – спросил он у Димы.

– Это кто? – шёпотом спросил никотиновый король у Севы.

– Янис, – ответил тот с набитым ртом, – у него три недели женщины не было. Вот он и одичал.

– С вами одичаешь. Вечно держите меня на вторых ролях. Лопнуло моё терпение. Теперь всё от меня зависит. Вот он дисочек-то. Вот он родимый, – и Янис покрутил диском перед носом изумлённого Антипа.

– У нас завелась крыса? – с негодованием задал вопрос Антип.

– Женщину хочу, – закричал Янис, – здесь и сейчас. Меняю диск на женщину.

– Тебе, какую женщину? – оживился Дима, – брюнетку или блондинку?

– Всё равно. Женщину хочу – снова заблажил Янис.

– Да это без проблем, – табачный король стал рыться в записной книжке мобилы, выбирая подходящий телефон.

– А она не проститутка? – недоверчиво спросил Янис.

– Проститутка, – простодушно ответил Дима, – а тебе кого надо?

– Мне честную надо. Из хорошей семьи.

– Да где ж я тебе возьму честную в одиннадцать часов утра?

– Где хочешь там и бери. А иначе не видать тебе дисочка.

– Женщины у него три недели не было. Подумаешь проблема. Сволочь холостая, – набычился Дусик, – а вот у меня женщина три недели была, и каждый вечер она мне на мозги капала: «где деньги? Где деньги»? А, правда, где деньги, Антип?

– У Димы, – Антип хлопнул кулаком по столу, – и если вы будете мне мешать, они у Димы и останутся. Продажей Программы должен заниматься один человек.

– Согласен, – процедил Дусик, – но кто решил, что это ты? Мне кажется, что я не хуже с этим справлюсь.

– Ну, так справляйся.

– И справлюсь.

– Женщину хочу, – завёл опять бодягу Янис, – я думал ты хороший, женщину мне найдёшь, а ты такой же, как они – динамист! – выкрикнул он, обращаясь к Диме.

– Что за балаган? – начал закипать табачный король, – я, что сутенёр что ли? Есть тут хоть один здравомыслящий человек?

– Конечно, – Антип привстал и поклонился, – вот он перед вами. Молочка?

– Не слушайте его, – насел Дусик, – он себе льстит. Единственный здравомыслящий человек здесь – это я. И я вам сейчас это докажу.

– Нет, это я вам сейчас докажу, – Янис, оставленный без внимания сидел уже перед монитором и загружал диск в процессор.

– Не надо, – запричитали все, кто был в комнате, – не делай этого.

– Здесь всё от меня зависит, – бубнил себе под нос Янис, – пить нельзя, курить после Бершово нельзя. Ещё и женщину раздобыть не могут. Да на фига мне такая жизнь нужна. Запускаю Программу. Пусть все вокруг теперь с курением завяжут. Что мне одному страдать?

– Сколько ты хочешь? – завопил Дима.

– Да у меня и так всё есть. Это вам женатым всегда не хватает. А мне и так хорошо. Единственное, женщину у вас просил. Так вы мою просьбу проигнорировали. Ну и получайте тогда.

– Он сделает это. Я его знаю, – обречённо выдохнул Антип.

– Янис может, – подтвердил устало Дусик, – упрётся как баран, не свернёшь.

– Делайте же что-нибудь! – заорал как резаный Дима, – если он запустит Программу – я банкрот. Всё моё состояние обратится в дым.

– Сигаретный дым, – уточнил жующий Сева.

– Это что, – сказал, тяжело вздыхая Дусик, – а вот я тёще рейтузы тёплые не куплю. Это да.

– Какие рейтузы?! – впал в совершенное бешенство табачный король.

– Тёплые, с подкладкой. Я ей обещал, а теперь не куплю.

– Ааааа! – в голосе табачного короля засквозило сумасшествие.

– Что вы разорались? – спросил холодно Антип, – он ещё ничего не запустил.

– Не запустил? – боясь поверить своему счастью, спросил Дима, – Яник, ты Программку ещё не запустил? Скажи, нет.

– Ещё не запустил, но сейчас запускаю, – голос Яниса не оставлял никаких сомнений, что он так и сделает.

– Аааа! – с этим криком Дима начал биться головой о стол. Молоко разлилось, и Дима стал чем-то похож на королевского пингвина.

Антип быстро убрал со стола все стеклянные предметы и стал с интересом наблюдать за табачным королём.

– Вы, Дима, наверное, поклоны бьёте? – вежливо поинтересовался Антип, – так их надо на полу бить. Может, убрать стол? А то он вам мешает выполнять религиозные обряды.

– Научи дурака Богу молиться, он лоб и расшибёт, – прокомментировал бестактный Янис.

– Дима, вы как-то уж очень тяжело расстаётесь с деньгами, – стал увещевать Дусик, – я может, больше вашего пострадал, без рейтуз остался, но не крушу мебель, не кричу на всю улицу. А из последних сил пытаюсь сохранить человеческое достоинство.

Сева, жуя, согласно кивал головой.

– Десять миллионов, – тихо сказал Антип.

– Что? – начал оживать никотиновый царь.

– Десять миллионов евро и вы сохраните свой бизнес.

– Да это вообще не деньги, – и Дима откуда-то достал большую чёрную сумку и выложил на стол.

Сева взялся за одну ручку сумищи с заветными миллионами. Потянул на себя. Дима не отдавал. Сева дёрнул. Не тут-то было. Андреич дёрнул сильнее. Табачный король вцепился в сумарь намертво. Второй рукой он ухватился за Севино плечо и стал его трясти, видимо пытался…

Сева проснулся. Какой-то незнакомый мужик тряс его спящего за плечо.

– Где я? – задумался Крылов.

Круглая комната. Одно окно и то закрытое ставнями.

«Да я же во флигеле у Яковлевича» – страх как огромный спрут сжал бедное человеческое сердце, – «значит, мне всё приснилось: и Марина с битой, и кидание яблоками, и удалые друзья, и смехотворные враги. То-то, всё как-то уж больно гладко получалось. Добро пожаловать в реальность, доктор. Прочтите утреннюю молитву, а вместо завтрака – пуля в затылок». «А во сне как я раздухарился», – несмотря на испуг, удивился Сева, – «прямо как в фильме «Великолепный» с Бельмондо. Во сне непобедимый супермен, а в реальности жалкий червяк, сидящий на крючке и служащий наживкой для крупной рыбы.

– Пойдём что ли? – не то приказал, не то предложил молчаливый конвоир.

– Пойдём, – обречённо вздохнул Андреич.

И они пошли на ковёр к Яковлевичу.

– Доброе утро, – усмехнулся Борис Яковлевич, – надо же действительно заснул. Может, и сон видел?

– Видел.

– Что же тебе снилось, горемыка?

– Как я всем врагам по рогам надавал. Вас почти до инфаркта довёл. Диму по миру пустил. А у меня в руке сумка с десятью миллионами евро.

– Хороший сон, – одобрил Борис Яковлевич, – явь будет чуть похуже. Во-первых: в сумку такая большая сумма просто не поместится, а во-вторых: готов к отправке на тот свет?

– Всегда готов! – Сева вскинул руку в пионерском салюте и укусил себя за бицепс.

– Ты что? – Яковлевич с удивлением воззрился на доктора.

– Проверяю, не сплю ли я?

– Ну и как?

– К сожалению не сплю. Перед расстрелом покормите или как?

– А сам-то, как думаешь?

– Думаю, что завтрак вы отдадите детям.

– Угадал. Зачем на тебя продукты переводить?

– Последний вопрос: а правда у вас Семёновна приговоры в исполнение приводит?

– Очумел? Семёновна по хозяйству колотится. Она мухи не обидит. Для подобных дел у нас штатный палач есть. Пошли что ли?

– Куда?

– Во двор. Не здесь же тебя расстреливать? Ковёр жалко.

– Новый совсем, – договорил за него Сева.

Вышли во двор. Андреич глотнул горький осенний воздух, посмотрел на багряные и золотистые листья и почувствовал неодолимое желание жить. Просто жить. Не бегать за деньгами и квадратными метрами, не тешить самолюбие и гордыню, а дышать стылым настоянным на павшей листве воздухом. И небо было такое синее, синее, без единого облачка. И охранник весело переругивался с поварихой. И далёкий колокольный звон плыл над ясным сентябрьским утром.

«Всё, всё останется, а меня не будет», – чётко осознал Сева.

Подобные чувства он испытывал в пять-шесть лет. Тогда он впервые осознал свою конечность на этой земле. Мысль о смерти доводила его до исступления. Потом острота притупилась. Философские лжемудрствования уводили в сторону от пропасти. Но в детстве хоть можно было поплакать. А что сейчас? А сейчас оставалось только смеяться.

– Ну, давайте уже начинать, – усмехнулся Сева, – раньше утопишься – раньше всплывёшь.

– Не страшно? – удивился Борис Яковлевич.

– Наоборот, – хорохорился Андреич, – мечтаю получить удовольствие несовместимое с жизнью.

– Иди, – махнул рукой Яковлевич в сторону распахнутых ворот.

– Что? На территории вашего дворца заповедник? Плитки жалко? Новая совсем? Заплечных дел мастера творят расправу в лесу? Осуждённые сами роют себе могилы?

– Сейчас пойдёшь домой. Найдёшь своих художников. И через неделю, чтобы Программа по снятию кода от алкоголя была готова. Это твой единственный шанс. Понял?

– Понял. Когда я сделаю такую Программу, шансов у меня вообще не останется. Так я свободен?

– Гуляй, Сева, жуй опилки, – так кажется, говорили в годы моей юности.

Ноги отказывались нести Андреича. Они гнулись в самых непредсказуемых местах. Исключительно из-за боязни услышать за спиной смех, Сева доковылял до ближайшего дуба и свалился под него как жёлудь. Жить было хорошо. Замечательно было жить. Но помимо Севиной воли в голову полезли какие-то посторонние и мелкие мысли: как отсюда выбираться? Где искать художников? Нет ли под деревом муравейника? И хорошо бы что-нибудь пожрать. «Вот гадство», – решил Сева, – «нет, хотя бы два часа побыть просветлённым, осознать цену жизни и смерти, философски осмыслить своё очередное рождение. Нет, видите ли, укус муравья волнует больше, чем дарованная жизнь. А маршрут до дома сразу смазал краски осеннего утра. Только семь минут прошло, а голова уже занята пустяками». Сева закрыл глаза и попытался сосредоточиться на ощущении счастья.

– Ааааа, – муравей укусил его за запястье.

«Не судьба», – решил Сева и почесал по лесу, – «в другой раз сосредоточусь».

Художники сидели не в огромном офисе в Подколокольном переулке, что на Китай-Городе, а в мерзком подвале, что в Свиблово.

– Приффет. Как дела, Антип? – хмуро спросил Сева.

– Ты знаешь, что такое не везёт? – переспросил Антип вместо приветствия, – это когда на тебе пуленепробиваемый жилет, а тебе по роже бьют.

– Главное, мы остались честными перед самими собой, – назидательно изрёк Шура.

– Конечно, хочется быть честным, но богатым и знаменитым всё-таки больше, – развеселился Антип.

– Жизнь существует, – добавил Лука, – хочешь – живи, хочешь – существуй.

– Не скажи, – возразил предводитель Крестьянского восстания, – оказавшись в глубокой заднице и мыслить, начинаешь как-то глубже.

Как бы там ни было, Сева вернулся к своим. Только он начал излагать детали своего плана, как к ним ворвался хозяин подвала.

– Я не вижу денег, – с порога заматерился проклятый собственник.

– Завтра будут, – несмело доложил Лука.

– А меня не колышет, – заерепенился мужик.

– Завтра точно. Завтра всё получите, – продолжали унижаться художники.

Сева вышел, чтобы не видеть этого позора. На фоне идеального сна реальность выглядела удручающе. Но и на улице из-за толстых железных дверей доносился гнусный голос: «А меня не колышет».

Или вот ещё краеугольный вопрос: какая у меня стадия алкоголизма? Как будто от этого что-то зависит, и данный момент что-то радикально меняет. Приходит пациент и сразу берёт за горло. Какая у меня стадия алкоголизма? Отвечай, доктор, да, смотри, не ошибись. Далее следует собственно рассказ. Пациент напивается раз в два года, потом он разносит всё вокруг по типу: сколь, раз увижу – столь раз убью. Если его выкидывают пьяного из кабака, он садится в свой джип и въезжает по ступенькам в витрину данного питейного заведения. Если он парится пьяный с братвой в бане, то, повздорив по пустяковому поводу, запирает всю бригаду в парилке, подперев дверь ломом, и спокойно плещется в бассейне. Если его останавливает пьяного гаишник, он под дулом нагана, заставляет гайкера снять форму, а потом, облачившись в ментовские шмотки, тормозит жезлом тачки на Кутузовском проспекте. Потом его, как обычно, долго и старательно бьют ногами и битами, окунают головой в прорубь и приставляют ствол к виску. А, главное, он вообще ничего не помнит. Ну, совсем ничегошеньки. По полгода проводит в больницах, где его собирают по кусочкам или в тюрьмах, где его продолжают прессовать. Так какая у него стадия алкоголизма? Да никакой. У него даже бытового пьянства нет. Но чем так пить, лучше и не начинать, а сразу сдаваться наркологам.

– Андреич, проснись, тебя спрашивают.

Сева последнее время боялся открывать глаза при пробуждении, мало ли куда могла его занести нелёгкая. Голос вроде бы знакомый. Точно знакомый. Это Лука. Но Сева был не до конца в этом уверен.

– Вставай, соня, тебя герла спрашивает.

– Герла! – Сева сразу открыл глаза, – кто такая?

– Откуда я знаю? – рассмеялся Лука, – но точно не твоя жена. Её я ещё помню.

– Пойдем, посмотрим, кому я понадобился в такую рань?

– Андреич, чтоб ты знал на дворе два часа ночи.

– Да? Хорошие девушки в такое время по подвалам не шляются.

Сева огляделся: мерзопакостный, тесный подвал, где отсутствовал дневной свет, полностью сбивал представление о времени суток. Находясь в таком помещении, как и в казино, теряешь ощущение времени. Недаром в игорных заведениях зашторены все окна, нигде нет часов, чтобы посетители выпадали из часовых поясов. И нет денег, одни фишки. Так проще раскрутить человека. Фишки абстрактны. Их не жалко…

– Андреич, очнись, хватит витать в облаках, – махнув рукой Лука, поплёлся к своему лежаку.

– Иду, иду, – Сева натянул кроссовки и, зевая, направился к двери. Вдруг дверь щёлкнула и на пороге появилась Марина. Она была вся в белом и только бланш под левым глазом, да бейсбольная бита в руках выдавали её человеческое происхождение. Сева ей очень обрадовался:

– Марина, солнце моё, какими судьбами?

– Ну, Севочка, здравствуй, а я пришла должок вернуть, – голос её опять напоминал звук металла по стеклу.

– Какой должок? – искренне удивился Андреич.

– А ты не помнишь?

– Ааааа. Это когда я в «БМВ» плевался.

– Бээээ. Посмотри, что они со мной сделали, уроды.

– Негодяи, и как у них рука поднялась на такую красоту.

– Они не руками, они меня палкой приложили.

– Мерзавцы, – вознегодовал Сева, – кто же знал, что они тобой займутся. Я думал, они за мной погонятся.

– Всё ты знал, скотина. Ну, о них уже позаботились…

– Стой, радость моя! – завопил Сева, перебудив весь подвал, – Сейчас я буду читать твои мысли: твои обидчики укрепляют своими телами фундамент новостройки в Южном Бутово. А ты женщина любопытная, ты хочешь, чтобы я тебя загипнотизировал, совратил или уболтал. Но ты думаешь, что мне вряд ли такое удастся. Два альфонса, не мне чета пытались тебя приручить и на деньги растрясти. Они лежат в земле сырой. Но ты не мужененавистница и не лесбиянка. Ты не знаешь, слова бита и по-простецки называешь её палкой. Ты думаешь, что я уходил от всех, потому что они ещё тупее меня. Я знаю все твои мысли.

Марина судорожно запахнула рубашку на груди.

– Это не поможет, – грозно заклекотал Сева, – а потом я извлекаю мысли из головы, а не из груди. Я знаю, что больше всего ты боишься тараканов. Ещё что-нибудь извлечь?

– Не надо, – пискнула Марина, мигом, утратившая свой гонор, – но как???

– Для меня нет ничего невозможного. Я великий колдун, спустившийся с гор, лучший шаман на всём московском побережье, суровый волшебник, сеющий ужас и предсказывающий судьбу.

– Ух, ты, – тихо лепетала несостоявшаяся бейсболистка.

А Сева зловещим голосом заныл в мрачном подземелье.

– Ты направлена сюда силами зла, чтобы помешать твориться добру. Злые силы хотят отнять у добрых священную Программу. Добрые отроки и отроковицы должны объединиться и выступить единым фронтом против травящих нас олигархов. Водочный король уже пал от руки своего слуги, потому что урезал ему зарплату. Никотиновый король, мало того, что травит всех канцерогенами, так ещё и норовил меня на цепь посадить. Игровой король вообще обнаглел, хотел к стенке поставить. Марин, а кто приводит приговор в исполнение: Семёновна или штатный палач?

– Конечно Семёновна. Яковлевич удавится палача в штате держать. Ему ведь платить надо.

– Уууу, старый греховодник, – завыл Сева – силы добра собрав волю в кулак, как треснут его по макушке. У него геморрой так и выскочит. Настало время решать, с кем вы мастера физкультуры? Кто вам ближе: злые олигархи или весёлые трудящиеся? Кто тебя послал сюда, ангел мой? Только не ври, я тебя насквозь вижу.

– Яковлевич дал задание за вами следить и Дима монеток полные карманы напихал.

– Узнаю братьев по оружию. Значит, ты деньги с обоих слупила. Молодец. Больше шпионов нет?

– Яковлевич хочет среди ваших завербовать.

– Разумно. Ты знаешь, мне какой сон приснился? Вещий. Если взять сон за основу, выходит ты девушка хорошая. Взбалмошная, конечно, деньги любишь. Ну, их все любят, но сердце у тебя доброе. Марин, у тебя деньги есть?

– Есть, а что?

– Ничего. Я и без тебя знаю, что они у тебя есть. Просто лишний раз проверяю свой дар. Одолжи на благое дело, а то нас завтра из этого подземелья попрут. А потом мы тебе в сто раз больше отсыплем.

– Я не пойму: ты колдун или приколист?

– Я твои мысли угадал?

– Угадал.

– Значит колдун. Но я весёлый колдун, не из тех, кто щёки зря надувает, а родной и близкий.

– А что это там за придурки валяются?

– Подруга, ты речь-то фильтруй, – послышался голос из темноты, – мало того, что разбудила, ещё и выступает. Андреич, гони её, самим жрать нечего.

– Я вам не нравлюсь? – сконфузилась девушка.

– Она была сложена хорошо, только рука торчала из чемодана, – пробурчал ещё один голос.

– А вы, правда, мне денег подгоните? – не унималась Марина.

– Чтоб я сдох. Я же не какой-нибудь Гарри Поттер, я реальный шаман. Она хороший человек, – Сева кивнул на Марину.

– Хороших людей не бывает. Бывают малознакомые, – донеслось из темноты.

– Девушек нужно любить, – усовестил друзей Крылов.

– Чем меньше девушек мы любим, тем больше денег в кошельке, – прозвучало из глубины подвала.

– Она укажет нам новый путь, – не сдавался Андреич.

– Если бы мы не искали новых путей, то давно уже были бы на месте, – не унимались на лежаках.

– Подъём! – завопил жизнерадостно Сева, – к нам постучался в дверь белый ангел, женский спонсор или, наоборот. Она напомнит нам простую истину: питаясь духовной пищей, ни в коем случае не переедайте.

– Мы не знаем, что за таблетки ты принимаешь, но они тебе уже не помогают, – прошипели в ответ.

– Вставайте, додики. К нам явилась фея, а вы храпите, как оленеводы. Марина даст нам денег, вытащит нас из этого убогого подвала, и мы переедем в роскошный офис. Я знаю. Сон в руку.

– Мальчики, и как я вам?

В свете грязной, тусклой лампы стояло ангельское создание. Белизна её одежд подчёркивалась убогостью временного пристанища. Фея благоразумно встала неподбитым профилем.

– Любо, но дорого, – прозвучал хриплый спросонья голос.

Янис крадучись, вылез из подвала и позвонил Борису Яковлевичу.

– Здравствуйте. Вас беспокоит Янис. Один из художников. Самый продажный художник, если уж быть совсем точным. Вы в курсе, что Крылов и ваша верная Марина скорифанились и вместо раскодировки готовят Программу против игромании. А сегодня в час пополудни эта Программа будет запущена, а потом она с дикой скоростью будет распространяться по Интернету. У вас всего два часа в запасе.

– Ну и что?

– Я тактично и своевременно предлагаю свои услуги по остановке этой Программы.

– Вы, конечно, попросите денег?

– Всенепременно.

– Средний палец вам, а не деньги. Так, кажется, сейчас изъясняется молодёжь.

– Всего хорошего. Мой номер высветился у вас? Звоните мне в любое время, исключая пятичасовой обеденный перерыв и шестнадцать часов на сон. В любое время.

– Прощай, балбес, – на том конце бросили трубку.

Янис зашёл в чебуречную в Солянском проезде и на последние деньги заказал два чебурека. Даже на воду не хватало. Бывшая тошниловка для люмпенов стала напоминать диетическую столовую. В такую обычно ходят холостые мужчины, чтобы подкрепить угасающие силы, заглядывают и голодные женщины в поисках одиноких мужчин. Янис, одним глазом косясь на вошедшую эффектную брюнетку, нацелился вилкой в близлежащий чебурек. Затарахтел телефон.

– Блин. Поесть не дадут. О, да это же Борис Яковлевич.

– Здравствуйте, – прозвучал вкрадчивый голос на том конце трубки, – это Борис Яковлевич.

– Очень приятно.

– Вы говорили, что можете как-то повлиять на процесс.

– Могу.

– Так повлияйте.

– Так заплатите.

– Сначала я должен увидеть результат, – сварливым голосом начал торговаться Борис Яковлевич.

– Дедушка, вы выжили из ума. Вы напоминаете хозяина горящего дома, который торгуется с пожарными. Хотите увидеть результат? Подождите немного, и ваш дом сгорит.

– Дурацкий пример…

На этот раз трубку бросил Янис. Чебуреки катастрофически остывали. Брюнетка за соседним столиком собиралась уходить. Янис после секундного колебания выбрал чебурек. Поднёс ко рту, приготовился прокусить тесто и главное не пролить самое вкусное – чебуречный бульон. Зазвонил телефон. Жидкость безвозвратно растеклась по тарелке, остывая и теряя свои волшебные свойства.

– Чёрт бы вас всех побрал, – вскричал обломанный Янис.

Брюнетка, презрительно улыбаясь, свалила в туман.

– Да, – прорычал Янис.

– Это Борис Яковлевич, – прозвучал благочестивый голос.

– И что вам нужно, Борис Яковлевич? – зло спросил поедатель чебуреков.

– Да мне, собственно… Я хотел спросить вас, как вы остановите Программу?

– Да вам какая разница? – голос испанца был накалён до предела, – просто выну диск, да разломлю о коленку. Вы лучше о деньгах побеспокойтесь.

– Деньги это, знаете ли, деньги. Я всегда о них беспокоюсь. А о какой сумме идёт речь?

– Десять миллионов евро.

– Побойтесь Бога. Это нереальная цена. Десять тысяч долларов вот разумное решение вопроса…

Янис опять бросил трубку. Подождал три минуты. Телефон не звонил. Оставался второй чебурек. Он здорово остыл, но мясо и бульон должны были ещё оставаться тёплыми. На всякий случай беспечный едок выждал ещё минуту и вгрызся в аппетитную плоть. Затрещал телефон. Испанский подданный хотел заглотить начинку с бульоном сразу. Они оказались неожиданно горячими. Обжигая нёбо, стал, не жуя глотать крупные куски. Телефон надрывался не переставая. Кое-как, разделавшись с чебуреком и дыша открытым ртом, сбросил звонок. Через три секунды телефон затрезвонил снова. Кляня последними словами человеческую жадность и свой неудавшийся обед, Янис буквально завыл в трубку: «Нууууу».

– Это опять я.

– Кто я?

– Борис Яковлевич. Нынешняя молодёжь совершенно не знает цену деньгам. Она думает всё так просто…

– Сколько?

– Двадцать тысяч долларов.

– Засуньте их, знаете куда?

Отключился. С тоской посмотрел на тарелку с застывшим жиром. Пообедал, называется. Хорошо хоть джинсы не заляпал. Посмотрел вниз. Три больших жирных пятна украшали новые джинсы.

– Да, сегодня не мой день, – поморщился Янис и стал посыпать солью пятна похожие на диковинные материки.

Снова заверещал телефон.

– Знаете, молодой человек, всё имеет определённую цену. Не больше и не меньше. Ваша услуга больше, чем на тридцать тысяч не тянет.

– Знаете, – задушевно проурчал гурман-неудачник, – я сейчас нахожусь в автомобильном салоне. Хочу прикупить себе «феррари». Так продавец, сволочь такая сказал: «двести семьдесят тысяч евро и не евроцентом меньше». Я попытался его урезонить, знаете, что он мне сказал?

– ?

– «Нет денег – ходи пешком, приятель».

– Нет, так дела не делаются. Вы должны были позвать старшего менеджера…

Янис отключился. Телефон зазвонил через три секунды.

– Молодой человек, бросать трубку не вежливо. Я вам в отцы гожусь. Сорок тысяч долларов крайняя цена.

В это время в чебуречную вернулась брюнетка. Наверное, забыла что-нибудь? Присела за соседний столик, заказала кофе. Янис быстро записал на автоответчик: «Да, нет, маловато будет» с интервалом в минуту и пересел к брюнетке.

Только Антип и его команда окончательно распределили роли в захвате чужих миллионов, только собрались попить чайку, как жуткий грохот послышался с улицы. Все бросились к окну. Большой чёрный «хаммер» таранил казино. Стёкла летели во все стороны. Стайка молодых людей в малиновой униформе дрыстнула в разные стороны. Через минуту из выбитого окна вылетело колесо рулетки и, зацепившись за ветку дерева, продолжало, бешено крутиться. Владелец «хаммера» с совковой лопатой вышел следом и стал ей выгребать фишки прямо как снег. Сугробы фишек покрыли тротуар. Сразу набежали какие-то дети и принялись рассовывать их по карманам и меняться друг с другом. Подъехал «геленваген». Оттуда выскочил бритый наголо в золотых очках парень и с криком: «За всё ответите», стал крушить монтировкой оставшиеся стёкла. Спутница умоляла его остановиться. Не тут-то было.

– Сколько я этим тварям денег скормил, не счесть. Скольким гадам жизнь обеспечил. Да у нас сейчас бы два вертолёта было.

На бешеной скорости вылетел шестисотый «мерседес». Из него пулей вылетел маленький худенький как мальчик изысканно одетый экс игрок. В руках у него была кочерга. С криком: «попили кровушки», устремился внутрь. Звон разбитого стекла нарастал. Ещё с десяток дорогих машин притормозили возле развалин казино. Каждый из вновь прибывших старался внести свою лепту в разгром игорного заведения.

– Круши! – неслись отовсюду крики.

– Поджигай, – звучало в ответ.

Последним подъехал затёрханный мужичок на «копейке». Выскочил, заметался вокруг машины. Ему сразу стало ясно, что он безнадёжно опоздал. Казино уже полыхало вовсю. Принести ему дополнительный урон уже не представлялось возможным. Мужик с досадой пнул колесо «копейки».

– Опять непруха! – заголосил он, – сначала я ездил на «ферррари», потом на «мерседесе», «ауди», «вольксфагене», «хонде», «хьюндае», «девятке», пока не добрался до «копейки». Мне больше всех не везёт.