Текст книги "Смех на все случаи жизни"

Эндремия и Юпитер

Из римской мифологии

Эндремия была дочерью Полигамия, бога Силоса, и Ребы, богини Лакрицы. Союз ее родителей, как впоследствии выяснилось, оказался самым несчастливым, ибо, когда она была еще совсем крошкой, отец ударил мать наковальней и, дабы избежать мести Юпитера, превратился в лилию. Но Полигамию не удалось перехитрить Юпитера, который метнул в него молнию величиной со здание Коммерческого банка, в результате чего Полигамий не устоял на ногах, рухнул в ущелье и разбился насмерть.

Лишившись родителей, сиротка Эндремия осталась на попечении Эндросины, богини Латука, и ее сына Билакса, бога Гуммиарабика. Однако, поскольку Полигамий (ты еще не забыл, малыш, – это ее отец) превратил Эндремию в поганку, прежде чем самому стать лилией, ни одному из ее опекунов не удалось разыскать ее, так что маленькая беззащитная Эндремия осталась одна-одинешенька.

Но Юпитер был не из тех, кто легко забывает про дочь своей фаворитки (Ребы), а потому однажды ночью он предстал перед Эндремией в обличье грибника и поинтересовался, не хочет ли она упасть с дерева (Эндремия была из тех поганок, которые растут на деревьях) к нему в корзинку. Не зная, что с ней говорит сам Юпитер, Эндремия ответила, что ей и на дереве неплохо. Этот ответ привел Юпитера в неописуемое бешенство, и он сразил дерево молнией, которую прихватил с собой на тот случай, если Эндремия станет упрямиться.

Вот почему нехорошо есть грибы, которые растут на деревьях, и не слушаться Юпитера.

Милгриг и три сквернавки

По мотивам сказок Ханса Кристиана Андерсена

Хотите верьте, хотите нет, но жила-была давным-давно одна маленькая девочка, и звали ее Милгриг. Жила она в самой что ни на есть чаще густого-прегустого леса со своими тремя сестрами, уродливей которых не было на всем белом свете, и их мужьями-углекопами. Каждую ночь три сестры-сквернавки хватали малютку Милгриг и выдирали у нее из головы прядь золотых волос, так что, когда Милгриг исполнилось тринадцать лет, выглядела она страшней некуда. После того как сквернавки выдирали у нее волосы, их мужья (а надо сказать, были они еще уродливей своих жен и куда скверней) втыкали в малютку Милгриг булавки, покуда она не становилась похожей на карту военных действий.

Однажды ночью, когда Милгриг была уже утыкана булавками с головы до ног и глаза ее вылезли на лоб, к избушке, в которой жили углекопы, подъехал прекрасный принц, заблудившийся в лесу.

– Не скажешь ли, добрая женщина, – спросил он старшую сестру, самую уродливую из трех, – как мне выбраться из леса?

– А я почем знаю, – ответила та. – Езжай куда глаза глядят.

– Глаза мои глядят на дворец короля, – ответил принц. – Я должен быть там до полуночи, ибо мой отец пытает мою мать раскаленной кочергой.

– И правильно делает, – сказал старший из мужей, который был уродливей остальных. – Я это занятие уважаю.

Принц, однако, придерживался на этот счет другого мнения и спросил, не отпустят ли они малютку Милгриг проводить его до дворца.

Рассчитывая, что Милгриг не найдет дороги и принц заблудится окончательно, сестры-сквернавки и их мужья с удовольствием согласились отпустить Милгриг и даже выдернули у нее из ног булавки, чтобы ей было легче идти.

– Счастливый вам путь, детки, – крикнули они на прощанье принцу и Милгриг, и молодые люди пустились в полный опасностей путь.

Но принц был совсем не так глуп и знал дорогу не хуже (а то и лучше) нас с вами. Поэтому не успела Милгриг оглянуться, как лихой скакун принца примчал их во дворец.

По правде говоря, малютке Милгриг не очень-то хотелось ехать, но принц есть принц, и она благоразумно помалкивала.

Когда они прискакали во дворец и принц узнал, что отец уже прикончил его мать, он обратился к малютке Милгриг со словами: «Теперь королева ты».

Малютка Милгриг конечно же обрадовалась и, не медля ни минуты, послала гонцов в избушку углекопов, где три ее сестры-сквернавки и их мужья-сквернавцы поджаривали друг друга живьем на раскаленных углях. От счастья, что тяготы их позади, малютка Милгриг и принц сыграли свадьбу и счастливо прожили до глубокой старости.

Тайна убийства в «Макбете»

– Ужасно глупо получилось, – сказала мне американка, с которой я познакомился в заштатной английской гостинице. – Книжка лежала на прилавке вместе с детективами, и я, решив, что это тоже детектив, ее купила. Представляете, что со мной было, когда я обнаружила, что это Шекспир? Ничего не подозревая, я пришла домой, улеглась в постель, устроилась поудобнее и тут только поняла, что у меня в руках трагедия «Макбет», издание для старшеклассников.

– Как «Айвенго», – вставил я. – Или Лорна Дун{43}43
  Или Лорна Дун. – «Лорна Дун» – роман (1869) английского писателя Ричарда Д. Блэкмора (1825–1900).


[Закрыть].

– Вот именно. Я-то рассчитывала провести ночь с моей любимой Агатой. Эркюль Пуаро для меня – идеал сыщика.

– Да, он славный, – согласился я.

– «Славный»? Не то слово. Он бельгиец. Вы, наверно, имели в виду Пинкертона{44}44
  …имели в виду Пинкертона… – Алан Пинкертон (1819–1884) – детектив, основатель первого частного детективного агенства в США.


[Закрыть], того самого, который помогает инспектору Буллю. Вот он действительно славный!

Американка начала было пересказывать мне какой-то необычайно запутанный детективный сюжет, но я ее перебил:

– Так вы прочли «Макбета»?

– А что мне оставалось делать? Что-то же читать надо.

– Ну и как, понравилось?

– Нет конечно. Во-первых, это не Макбет.

Я тупо уставился на нее:

– Как не Макбет?

– Не Макбет убил короля. И супруга его тут тоже ни при чем. Вели они себя, слов нет, весьма подозрительно, но такие, как они, обычно не убивают, во всяком случае не должны убивать.

– Да, но мне всегда казалось… – начал было я.

– Посудите сами, – перебила меня американка, – нельзя же чтобы читатель сразу обо всем догадался. Шекспир совсем не так глуп, как кажется. Про Гамлета ведь сначала тоже не подумаешь.

– Кого же вы подозреваете? – выпалил я.

– Макдуфа.

– О боже! – пролепетал я.

– Макдуфа, кого же еще?! Эркюль бы его сразу раскусил.

– А как вы догадались?

– Не сразу, врать не буду, но догадалась. Поначалу я подозревала Банко. Но потом его убили. Это, кстати, очень неплохой ход. Тот, кого вы подозреваете в первом убийстве, должен по закону жанра обязательно сам стать жертвой второго.

– Вот как… – пробормотал я.

– Еще бы! Читатель детектива всегда ведь в дураках. Даже после второго убийства я не сразу поняла, в чем дело.

– А что вы думаете о Малькольме и Дональбайне, сыновьях короля? – полюбопытствовал я. – Насколько я помню, сразу после убийства отца они скрылись, это подозрительно.

– Ерунда, тот, кто скрывается, обычно невиновен. Уж вы мне поверьте. – И тут моя собеседница с горящими глазами и дрожащей чашкой в руке придвинулась ко мне вплотную и прошептала мне на ухо: – Помните, кто обнаружил тело Дункана?

Я ответил, что, к сожалению, забыл.

– Макдуф, вот кто. Увидев труп, он сбежал по лестнице и закричал во всю глотку: «Убийство святотатственно взломало Господень храм помазанный и жизнь святилища похитило!» И что-то еще в том же духе. Так вот, все это было отрепетировано. Такие напыщенные фразы просто так не говорятся. – И она торжествующе посмотрела на меня.

Я пробормотал что-то нечленораздельное.

– А вы как думали?! – вскричала американка. – Все это, повторяю, было заранее продумано и отрепетировано! Как бы прореагировал человек, будь он в этом деле не замешан? «Господи помилуй, да он мертв!» – воскликнул бы очевидец, а стихами бы распинаться не стал. Нет, все это неспроста. – И она откинулась на спинку стула. Я глубоко задумался.

– Как же в таком случае объяснить появление третьего убийцы? Ученые уже триста лет бьются над этой проблемой.

– Бьются, потому что забывают про Макдуфа, – сказала американка. – Я убеждена: это он. За наемным убийцей всегда кто-то стоит.

– А как же тогда сцена пира? Как вы объясните поведение Макбета, когда дух Банко вошел и сел на стул?

Американка громко расхохоталась:

– Да не было никакого духа, понимаете, не было! С чего это вдруг здоровому, сильному мужчине будут являться привидения, да еще в ярко освещенном зале, при большом стечении народа? Нет, наверняка Макбет кого-то прикрывал.

– Кого же это он прикрывал? – недоумевал я.

– Миссис Макбет, вот кого, – рассеяла мои сомнения американка. – Любой муж на его месте повел бы себя точно так же. Ведь он-то знал, что за ней следят.

– А монолог леди Макбет во сне?

– А это она его прикрывала. Она ведь и не думала спать. Помните ремарку: «Входит леди Макбет со свечой»? Так вот, лунатики никогда не зажигают света, понятно? Вы когда-нибудь видели лунатика со свечой?

– Не приходилось, – признался я.

– Она просто хотела отвести от мужа подозрения.

Я встал.

– Не знаю, может быть, вы и правы. Если можно, дайте мне «Макбета» на ночь – хочется перечитать.

– Почитайте, почитайте, – увидите, что я права.

Ночью я внимательно перечитал пьесу, а утром, позавтракав, отправился на поиски американки. Я нашел ее на площадке для игры в гольф, подкрался к ней сзади на цыпочках и коснулся ее плеча. Она вскрикнула от ужаса.

– Можно вас на минуту? – шепотом спросил я, и мы отошли в сторону.

– Ну что? – Она сгорала от нетерпения.

– Теперь я знаю, кто убийца.

– Неужели не Макдуф?

– Макдуф так же непричастен к этому убийству, как Макбет с Макбетихой. – Пьеса была у меня с собой, и я открыл ее на втором акте, второй сцене. – Смотрите, – я не скрывал своей гордости, – леди Макбет говорит: «Их кинжалы я положила на виду. Не будь он во сне похож на моего отца, я бы сама все кончила». Ну, неужели непонятно?

– Нет, – американка тупо смотрела в текст.

– Но ведь это так просто, даже странно, что мне раньше не приходило в голову: спящий Дункан напомнил леди Макбет ее отца потому… что это и был ее отец!

– Не может быть, – простонала американка.

– Отец леди Макбет убил короля, – пояснил я, – и, услышав, что кто-то идет, затолкал тело под кровать, а сам улегся под одеяло.

– Да, но в детективах не бывает, чтобы убийца появился только один раз. Это не по правилам.

– Полюбуйтесь, – сказал я, перелистывая несколько страниц. – Вот, читайте: «Входят Росс и Старик». Так вот, я совершенно уверен, что неизвестный старик и есть тесть Макбета, который пошел на все, чтобы его дочка стала королевой. Чем не мотив для убийства?

– И все-таки, – американка не сдавалась, – для настоящего убийцы он слишком незаметный персонаж.

– Да, но вы не учитываете, что вторая ведьма – это тоже он. Вспомните, как он выражается: «Прошлый вторник взлетевший гордо сокол был настигнут совой, мышей ловящей, и убит». Не узнаёте?

– Да, похоже на ведьм, – вынуждена была признать моя собеседница.

– То-то и оно.

– Может, вы и правы…

– Конечно прав. И знаете, какой у меня в связи с этим возник план?

– Нет.

– Разгадать тайну убийства в «Гамлете».

Глаза моей собеседницы загорелись.

– Так вы считаете, это дело рук самого Гамлета?

– Маловероятно.

– Тогда кого же? Кого вы подозреваете?

Я загадочно посмотрел на нее.

– Всех, – отчеканил я, повернулся и вышел.

Вопросы и ответы

Почтовый ящик редакции журнала

Вопрос: Наша кошка, которой тридцать пять лет от роду, не подымается с постели. При этом она следит за каждым моим движением, и это действует мне на нервы. Она постоянно настороже – такое впечатление, как будто ей что-то досаждает. Посоветуйте, как мне быть.

Мисс Л.

Ответ: Против кошачьих депрессий медицина пока что бессильна. Попробуйте скормить ей свежий салат – он снимает возбуждение, успокаивает. Чтобы разобраться, как лучше отвлечь ее внимание, имело бы смысл навестить вас и понаблюдать за поведением вашей кошки.

Вопрос: Среди сваленных на чердаке старых бронзовых стенных часов и груды хрустальных подсвечников моя жена неожиданно обнаружила сову. Она (сова) сидела на какой-то железной подставке. Неясно, то ли это чучело, то ли просто мертвая сова.

Мистер Молефф

Ответ: Ваша жена наткнулась на ценнейший музейный экспонат – чучело австралийского попугая. На мой взгляд, таксидермия проведена неудовлетворительно. Мне впервые приходится сталкиваться с чучелом птицы, у которой закрыты глаза. По-видимому, это закономерное следствие замысла неизвестного таксидермиста. К сожалению, по вашему описанию трудно с уверенностью сказать, как именно выглядит подставка под чучело австралийского попугая.

Вопрос: У нас есть рыба с ушами. Представляет ли она какую-нибудь ценность?

Джо Райт

Ответ: Я обыскал все справочники и нигде не обнаружил рыб с ушами. Может статься, эти уши принадлежат какому-то млекопитающему. По крайней мере, именно такое впечатление сложилось у меня после знакомства с ними. Что это за млекопитающее, к какому семейству оно принадлежит, сказать трудно, однако не исключено, что появление ушей – результат нервного перенапряжения. Как только вам удастся отвлечь рыбье внимание, они исчезнут.

Вопрос: Что бы вы сказали, если бы всякий раз, подымая голову, видели перед собой лошадь, которая неподвижно стоит за занавеской и не сводит с вас глаз? Она имеет обыкновение разгуливать по дому в любое время дня и ночи. При этом производит впечатление спокойного и незлобивого существа. Могу я ей чем-нибудь помочь?

Миссис Грейс Войнтон

Ответ. Вряд ли. Вашей лошади грустно. Может быть, дело в обоях и гардинах, своей расцветкой напоминающих ей плодородные пастбища… А может, ей просто нелегко. Как бы то ни было, попытайтесь заговорить с ней, когда она выглянет из своего укрытия. Если же вам придет в голову пугать домашнюю лошадь громким и неожиданным «и-го-го», это не приведет ни к чему, кроме членовредительства. Как знать, может быть, вы со временем и свыкнетесь с ее присутствием при условии, что вашим отношениям будут способствовать габариты занимаемой вами квартиры.

Вопрос: Иногда моя собака делает вид, что не узнает меня. Боюсь, она спятила. При моем приближении она рычит и скалится.

М. Морган – младший

Ответ: Я бы на ее месте тоже рычал и скалился, а ведь я в здравом уме. Вы недопустимо себя ведете, нельзя незаметно подкрадываться к собаке. Вы неряшливы, застегните воротничок. Такое впечатление, что вы впервые в жизни имеете дело с собакой, – это ее раздражает. Пересмотрите свое поведение.

Тайная жизнь Уолтера Митти

«Прорвемся!» – крикнул срывающимся голосом капитан. Черный, застегнутый на все пуговицы, безукоризненный китель, лихо сдвинутая набекрень белая фуражка, стальной взгляд холодных серых глаз. «Если хотите моего мнения, сэр, то ничего не получится. Будет шторм». – «Вас не спрашивают, лейтенант Берг! – отрезал капитан. – Включить сторожевые огни! Прибавить скорость! Будем прорываться!» Загудели, завыли цилиндры: «так-то-оно-так, так-то-оно-так»… Бросив взгляд на обледенелое окно рубки, капитан уверенным шагом подошел к пульту управления и стал нажимать на кнопки. «Перейти на восьмой подсобный!» – закричал он. «Перейти на восьмой подсобный!» – эхом отозвался лейтенант Берг. «Всем на башенную палубу!» – крикнул капитан. «Всем на башенную палубу», – разнеслось по всему кораблю, мощному военно-морскому глиссеру с восемью двигателями. Матросы кинулись исполнять приказ своего капитана. «Нашему Старику никакая буря не страшна, – перемигиваясь, говорили они, и их напряженные лица озарялись улыбкой. – Ему сам черт не брат!»…

– Куда ты несешься?! – воскликнула миссис Митти. – К чему эти гонки, не понимаю!

– А? Что? – Уолтер Митти уставился на сидящую рядом с ним в машине жену с таким видом, словно это была совершенно незнакомая женщина, которая что-то крикнула ему в уличной толпе.

– Ты ехал пятьдесят пять миль в час, – сказал она. – А ведь прекрасно знаешь: я терпеть не могу, когда на спидометре больше сорока! Как нарочно!

Всю дорогу до Уотербери Уолтер Митти молчал, а в голове у него все тише и тише, замирая вдали, гудели цилиндры глиссера СН-202 ВМС США, бороздившего разбушевавшийся океан.

– Опять ты погружен в себя, – сказала миссис Митти. – Надо, чтобы тебя посмотрел доктор Реншо.

Уолтер Митти остановил машину перед парикмахерской.

– Не забудь, пока я буду стричься, купить себе калоши, – напомнила мужу миссис Митти.

– Не нужны мне калоши, – сказал Митти.

– Опять ты за свое, – отозвалась супруга, пряча зеркало в сумочку и вылезая из машины. – В твоем возрасте калоши необходимы, не спорь.

Митти опустил ногу на педаль газа.

– Кстати, почему ты не носишь перчатки, можно узнать? Ты что, потерял их?

Уолтер Митти сунул руку в карман, вынул перчатки и надел их, но, когда жена скрылась за дверью, а он доехал до перекрестка и остановился на светофоре, снова снял.

– Не спи, приятель! – крикнул ему полицейский, когда загорелся зеленый свет, и Митти, поспешно натянув перчатки, сорвался с места. Некоторое время он без всякой цели ездил по городу, а затем мимо больницы направился на стоянку…

– «Это банкир Веллингтон Макмиллан, миллионер», – шепнула ему хорошенькая медсестра. «Да? – Уолтер Митти, не торопясь, стянул перчатки. – Кто его ведет?» – «Реншо и Бенбоу, но для участия в операции специально прибыл доктор Ремингтон из Нью-Йорка и мистер Причард-Митфорд из Лондона. Мистер Причард-Митфорд только что прилетел». В дверях показалось осунувшееся лицо доктора Реншо. «Привет, Митти, – сказал он, тяжело вздыхая. – Мы тут с этим Макмилланом, банкиром-миллионером, близким другом Рузвельта, совсем замучились. Прямо не знаю, что делать. Обструкция капилляров. Не взглянете?» – «Отчего же, взгляну», – сказал Уолтер Митти.

В операционной здоровались шепотом: «Доктор Ремингтон – доктор Митти. Мистер Причард-Митфорд – доктор Митти». – «Я читал вашу монографию о стрептотрихозе, – сказал Причард-Митфорд, крепко пожимая Митти руку. – Великолепная работа, сэр». – «Благодарю», – отозвался Уолтер Митти. «Не знал, что вы в Штатах, Митти, – буркнул Ремингтон. – Раз вы на месте, зачем было вызывать на операцию нас с Митфордом? От добра, как говорится, добра не ищут». – «Благодарю», – сказал Митти. В это время громоздкая машина, соединенная с операционным столом множеством трубок и проводов, вдруг фыркнула и застучала: «так-то-оно-так, так-то-оно-так». – «Наш новый анестезатор вышел из строя! – в ужасе закричал практикант. – Здесь его починить некому!» – «Спокойно. Без паники, – недрогнувшим голосом сказал Митти, рванулся к машине и стал вертеть блестящие никелированные диски. – Шариковую ручку! Быстро!» – бросил он, не оборачиваясь. Кто-то протянул ему ручку. Митти выдернул из машины бракованный болт и вставил вместо него ручку. «Десять минут продержится, – бросил он. – Продолжайте операцию». В это время операционная сестра подбежала к Реншо и что-то прошептала ему на ухо. Реншо побледнел. «Он в коме, – дрожащим голосом проговорил он. – Попробуйте вы, Митти». Митти посмотрел на Реншо, на трясущиеся руки пьющего Бенбоу, на нахмуренные, растерянные лица обоих корифеев и бросил: «Если вы настаиваете». На Митти накинули белый халат, он надел маску и длинные резиновые перчатки. Сестра протянула ему ослепительный скаль…

– Эй, друг, смотри, куда едешь! Сейчас в «бьюик» вмажешься!

Уолтер Митти резко затормозил:

– Не в тот ряд встаешь! – крикнул служитель автостоянки, заглядывая в машину.

– Ой, да… – пробормотал Митти и поехал задним ходом по полосе, обозначенной ТОЛЬКО ВЫЕЗД.

– Оставь тачку здесь, – сказал служитель. – Сам ее отгоню.

Митти вылез из машины.

– Эй! А ключи?

– Ой! – Митти протянул служителю ключ зажигания.

Служитель нырнул в машину и изящно, одним поворотом руля поставил ее куда следует.

«Больно много о себе понимают», – думал Уолтер Митти, шагая по главной улице. Однажды он сам попробовал снять с колес цепи, но они обмотались вокруг оси, и пришлось вызывать механика, молодого парня с наглой улыбочкой. С тех пор, если надо было снимать цепи, миссис Митти всегда заставляла его обращаться в гараж. «В следующий раз, – подумал он, – буду ездить, держа правую руку на перевязи. Может, тогда надо мной не будут смеяться. Увидят, что рука в гипсе, значит, сам я снять цепи не могу». Тут он угодил ногой в лужу и, вспомнив про калоши, отправился на поиски обувного магазина.

Выйдя из магазина с калошами под мышкой, Уолтер Митти стал вспоминать, какие еще поручения дала ему жена. Перед отъездом в Уотербери она дважды повторила, что он должен купить. Откровенно говоря, эти еженедельные выезды в город Митти недолюбливал, ничего у него не клеилось, все выходило кое-как. «Что же она мне поручила? – лихорадочно вспоминал он. – Бумажные салфетки? Лезвия для бритв? Вроде нет. Зубную пасту… зубную щетку… питьевую соду… отбеливатель для зубов… питьевую щетку… Нет, забыл. А вот она наверняка помнит!» – «А где эта, ну как ее?» – обязательно спросит жена. Мимо пробежал газетчик, что-то крича про «Судилище в Уотербери».

«Быть может, это освежит вашу память? – окружной прокурор неожиданно ткнул массивным автоматическим пистолетом в спину человека, неподвижно сидевшего на скамье подсудимых. – Вы вот эту штуку когда-нибудь видели?» Уолтер Митти взял пистолет и подбросил его на ладони. «Это мой “Уэбли-Викерс” 50-го калибра», – спокойно сказал он. По залу суда пробежал возбужденный шепот. Судья призвал присутствующих к порядку. «Насколько мне известно, – вкрадчивым голосом заметил окружной прокурор, – вы вообще неплохо владеете огнестрельным оружием». – «Я возражаю! – выкрикнул адвокат Уолтера Митти. – Мы ведь доказали, что подсудимый выстрелить не мог – вечером четырнадцатого июля правая рука была у него в гипсе». Уолтер Митти поднял руку, и перепалка между прокурором и адвокатом мгновенно стихла. «К вашему сведению, Грегори Фицхерста я мог бы пристрелить с трехсот шагов из пистолета любой марки, даже если бы стрелял ЛЕВОЙ РУКОЙ», – произнес он. В зале поднялся невообразимый шум, а еще через мгновение раздался истошный женский крик, и прелестная брюнетка бросилась в объятия Уолтера Митти. Окружной прокурор попытался было довольно бесцеремонно оттащить ее, но Митти, не вставая со своего места, нанес ему сокрушительный удар в челюсть. «Гнусная скотина!»…

«Собачьи галеты», – проговорил Уолтер Митти, и зал суда растворился в городском пейзаже. Проходившая мимо женщина рассмеялась: «Он сказал “собачьи галеты”, – сообщила она своей спутнице. – Представляешь, идет и говорит сам с собой о каких-то там собачьих галетах!»

Уолтер Митти прибавил шагу и зашел в маленький продуктовый магазин.

– Мне нужны собачьи галеты, только не для взрослой собаки, а… знаете… для еще совсем маленькой… для щеночка…

– Какой сорт желаете? – поинтересовался продавец.

Самый лучший в мире капитан, хирург и снайпер на минуту задумался.

– Там на коробке написано: «Щенок скажет вам спасибо», – сказал он.

«Через пятнадцать минут жена выйдет из парикмахерской, – подумал Митти, взглянув на часы, – если, конечно, ей не будут сушить волосы». Приходить в отель первой миссис Митти не любила – предпочитала, чтобы Митти приезжал туда раньше и ждал ее в вестибюле, – поэтому из магазина он направился прямо в отель, сел в глубокое кожаное кресло у окна и положил перед собой на пол обе коробки – с галошами и с галетами. Взяв старый номер «Либерти»{45}45
  «Либерти» – журнал религиозной тематики, издававшийся в Вашингтоне с 1906 г.


[Закрыть], он устроился поудобнее и раскрыл журнал. «Завоюет ли Германия мир с воздуха?» – прочел он и стал рассматривать фотографии пикирующих бомбардировщиков и разрушенных городов.

…«Рали что-то совсем спекся, сэр, – сказал сержант. – Канонада его доконала». Капитан Митти посмотрел на него, откинув со лба прядь вспотевших взъерошенных волос. «Уложи его в постель, – еле шевеля языком от усталости, приказал он. – Как и всех остальных. Я полечу один». – «Это невозможно, сэр. – В голосе сержанта звучала неподдельная тревога. – С этим бомбардировщиком одному не управиться, к тому же фрицы лупят из зениток как сумасшедшие». – «Кому-то же надо разбомбить этот военный склад, – сказал Митти. – Я вылетаю. Бренди?» И с этими словами он разлил бренди по стаканам – себе и сержанту. А снаружи бушевала война, выли сирены, разрывались бомбы, гремели выстрелы. В блиндаже в щепки рассыпалась деревянная перегородка. «Пристрелялись, гады», – спокойно, с расстановкой произнес капитан Митти. «Бьют прямой наводкой, сэр», – подхватил сержант. «Двум смертям не бывать – одной не миновать, – сказал Митти, и на губах у него заиграла слабая, едва заметная улыбка, – ведь так, старина?» Он плеснул себе в стакан еще бренди и залпом выпил. «Прошу меня простить, сэр, – сказал сержант, – но, по-моему, бренди на вас абсолютно не действует». Капитан Митти встал и пристегнул к поясу кобуру с автоматическим пистолетом «Уэбли-Викерс» 50-го калибра. «Вам лететь сорок километров по сплошной преисподней, сэр», – сказал сержант. «Сейчас куда ни кинь – всюду преисподняя», – вздохнул Митти, опорожняя бутылку. Глухие раскаты орудий перебивались захлебывающимся стрекотом пулеметов: «так-то-оно-так, так-то-оно-так». Напевая «Auprès de ma blonde»[14]14
  «С блондинкой под ручку» (фр.).


[Закрыть], Уолтер Митти лениво подошел к двери блиндажа, повернулся и на прощанье помахал сержанту рукой: «Салют!»

Кто-то толкнул его в плечо.

– Господи, я тебя обыскалась! – сказала миссис Митти. – По всему отелю бегаю. Зачем надо было забираться в это огромное кресло? Тебя же из него не видно, неужели непонятно?

– Бьют с земли и с воздуха прямой наводкой, – еле слышно проговорил Уолтер Митти.

– Что?! – Миссис Митти с недоумением посмотрела на мужа. – Ты купил эти, как их… собачьи галеты? А в этой коробке что?

– Галоши, – ответил Митти.

– Что ж ты не надел их прямо в магазине?

– Я задумался, – сказал Уолтер Митти. – Тебе не приходит в голову, что человек может иногда задуматься?

Жена внимательно посмотрела на него.

– Приедем домой – я измерю тебе температуру, – сказала она.

Они вышли через вращающуюся дверь, которая, когда ее толкаешь, издает какой-то язвительный, свистящий звук. До автостоянки было довольно далеко, квартала два. На углу, у аптеки, миссис Митти сказала:

– Подожди меня. Забыла одну вещь. Я быстро.

Но быстро не получилось. Уолтер Митти закурил сигарету. Начал накрапывать дождь, потом пошел сильнее. Дождь с градом. Митти прислонился к стене аптеки и глубоко затянулся… Потом расправил плечи и сдвинул пятки. «К черту платок!» – с презрением срывая с глаз повязку, сказал Уолтер Митти, докурил сигарету, отбросил окурок далеко в сторону и со слабой, едва заметной улыбкой взглянул на выстроившийся против него, посреди тюремного двора, взвод солдат. Уолтер Митти, гордый и несокрушимый, непостижимый Уолтер Митти умеет смотреть Смерти в глаза.