Текст книги "Смех на все случаи жизни"

В ожидании Бейтмена

Престарелый Нейт Бердж сидел верхом на ржавой швейной машине у входа в Чертово Логово, как прозвали его лачугу соседи и полицейские. Жадно, со смаком грыз он сучковатое полено и смотрел на луну, что лениво подымалась над старым кладбищем, на котором лежали девять его дочерей – семь из них живых.

– Вот вернется Бейтмен и привезет своему папаше обещанную тысячу. Вернется как пить дать, – бормотал себе под нос Бердж, – ведь не даст же он своему папаше умереть с голоду.

Из лачуги отозвался хриплый голос:

– Так он и привез тебе тысячу. Жди-дожидайся.

Бердж весь напрягся и вскочил со швейной машины.

– Ты что? Ты зачем наговариваешь на Бейтмена? Господи, прости нам грехи наши… – Сказав это, Бердж опять сел. Стоять долго он не мог – болели ноги, на одной начиналась гангрена, а на другую не далее как сегодня утром наступила корова, когда он выгуливал ее на Чертовой Делянке{46}46
  …на Чертовой Делянке… – Тербер обыгрывает название романа Эрскина Колдуэлла (1903–1987) «Богова делянка» (1933).


[Закрыть] – пастбище за Чертовым Логом.

На пороге появилась женщина со следами былой красоты на изможденном лице, с чугунной сковородкой в руке; на ее высохшем теле висели лохмотья бархатного вечернего платья.

– Нехорошо так говорить про Бейтмена, нехорошо, – укорил ее Бердж. – Он славный парень, этот Бейтмен. Ушел из родительского дома в тысяча девятьсот четвертом и обещал вернуться с тысячей.

– Хоть бы он вообще не вернулся. – Элвири сплюнула себе под ноги. – Нету него никакой тысячи. Была бы – он бы уж давно объявился, будь спокоен. – И ушла в дом.

– Спятила моя Элвири, – пробормотал Бердж.

Во двор, переступая через грязь и помои, вошла крупная женщина с тяжелым лицом, а за ней молодой человек в модном васильковом костюме. Женщина несла два чемодана, а молодой человек курил сигарету и приглаживал волосы.

– Кто тут?! – рявкнул Бердж, пялясь в темноту.

– Ты что, не узнаешь свою сестричку Сейри? – спросила крупная женщина с тяжелым лицом. – Устала как собака эти проклятые чемоданы на горбу тащить!

Молодой человек бросил сигарету и метким плевком погасил окурок.

– Мать замочила легавого в Чикаго, – сказал он мрачно. – Пришлось рвать когти.

– Зачем было убивать фараона? – спросил Бердж сестру, которую не видел двадцать лет. – Грех на душу брать?

– А я-то тут при чем? Это все Рамсей, его рук дело, – ответила Сейри. – Насчет замочить ему нет равных, только и знает, что глотки резать.

– Заткни пасть, – буркнул Рамсей. Он впервые в жизни попал на Юг, и ему здесь явно не нравилось. – Есть охота, – произнес он и сладко зевнул.

– Нынче все как с цепи сорвались, сколько уже полицейских укокошили, – бормотал Бердж, ковыляя по двору. – Иное дело – Бейтмен. Бейтмен – парень хороший.

Элвири вновь появилась на пороге со сковородкой в руке – поскольку готовить уже третий месяц было нечего, она использовала сковородку в качестве оружия.

– Кто это заявился на ночь глядя? – угрожающе буркнула она.

Луна, устав слоняться по небу, закатилась за кладбище.

– Лучше пойди приготовь что-нибудь пожрать, кошка драная, – процедил Рамсей.

– Слушай, парень, ты мог бы быть и повежливей! – заметил Бердж.

– Привет, Элвири, – сказала Сейри, присаживаясь на один из чемоданов. – Мы приехали погостить у тебя. Ты не рада?

Элвири стояла на пороге как вкопанная.

– А мы-то думали, вы все еще в Чикаго, – произнесла она наконец своим хриплым ленивым голосом.

– Вчера в Чикаго – сегодня здесь. Долго ли. – Рамсей сплюнул.

– Что верно, то верно. Дело нехитрое, – хмыкнул Бердж. – Кстати, парень, ты привез мне тысячу?

– А миллион не хочешь? – огрызнулся Рамсей. – Всякому старому хрычу давать по тысяче – эдак и разориться недолго.

– Элвири, – пожаловался Бердж, – скажи ему, чтобы он не называл меня старым хрычом. Ударь его чем-нибудь. Хотя бы этой сковородкой.

Элвири, замахнувшись сковородкой, двинулась было на Рамсея, но тот вырвал сковородку у нее из рук и огрел ею Элвири по голове. Голова издала глухой звук «бом!». Элвири рухнула на землю без сознания, а Рамсей как ни в чем не бывало уселся на нее.

– Ну и духота у вас здесь, – сказал он, вытирая лоб носовым платком.

В этот момент во двор вбежала худенькая блондинка с личиком изможденным, но смазливым.

– Где тебя носило, дочка? – спросил Бердж и доверительно сообщил присутствующим: – Не могу понять, что творится с девчонкой. Совсем от рук отбилась, а ведь я дал ей отличное образование, ни один порядочный христианин не ухлопал столько на своих детей, как я. Видишь, дочка, к нам приехала погостить твоя тетя Сейри, она соскучилась по тебе.

– Еще как, – хмыкнул Рамсей.

– Всех моих дочерей свезли на кладбище. Она одна у меня осталась, – пояснил Бердж.

Дочка уселась на крыльце.

– Мы с Клеем полицейский участок подожгли, – сказала она.

Бердж начал строгать доску – есть хотелось нестерпимо.

– Клей – ее третий муж, – пояснил он. – Она в нем души не чает. За что – не знаю. Вечно они что-нибудь поджигают. На этом небось и снюхались. Скоро на всем Юге ни одного целого дома не останется. Про Бейтмена, дочка, ничего не слышно?

– Сдурел ты, что ли? – Блондинка покраснела от злости.

– Скажи ей, Сейри, что нехорошо чужие дома жечь. Знаешь, наша Сейри сама отличилась: фараона в Чикаго пришила.

– Это правда, что вы убили полицейского в Чикаго, тетя Сейри?

Сейри поначалу не нашлась с ответом, а потом, повернувшись к Рамсею, гаркнула:

– Ну-ка, слезай с Элвири, ишь расселся! Посиди теперь на чемодане, а на нее я присяду.

– Сделай, как мать просит, сынок, – сказал Бердж.

– Не суйся не в свое дело, – отозвался Рамсей и закурил.

Бен Тернип, соседский придурок с двусторонней пневмонией, вошел во двор, кутаясь в комбинезон.

– Посадил я семечко прямо себе в темечко, – пропел он и загоготал.

– Вот он, Бейтмен, вот он! – закричал Бердж, ковыляя навстречу полоумку. – Ты привез мне тысячу, Бейтмен?

Элвири очнулась, сбросила с себя Рамсея и встала.

– Какой это Бейтмен, дурень, это всего лишь недоумок Бен Тернип.

– Брось, женщина. Ты что ж, думаешь, я своего собственного сына не узнаю? Говори правду, сынок, ты принес своему отцу обещанную тысячу?

– Посадил я семечко прямо себе в темечко, – отозвался Бен Тернип. Тут он вдруг разволновался и заголосил: – Нам в темечко, вам в темечко, им в темечко. Посадил-дил-дил-дил!!

– Ты что, спятил, Бейтмен? – промямлил Бердж. Он повернулся к Тернипу спиной и заковылял к своей швейной машине. Усевшись на нее, сказал: – Все спятили.

– А ты – первый, – откликнулся Рамсей.

– Зато вы не видели, как я сажал семечко, – сказал Бен Тернип с угрозой. – Не видели, и всё тут.

– Успокойся, Бейтмен, успокойся, сядь-ка лучше посиди, – сказал Бердж.

– Кто сядет, а кто ляжет, – ответил Тернип и, усевшись на землю, принялся разгребать ее руками. – Сейчас достану тебе твою тысячу.

Бердж вскочил на ноги.

– Слава тебе господи! – закричал он. – Ты слышишь, Элвири? Бейтмен достанет мне тысячу.

Если продолжать и дальше в том же духе, то получится превосходный роман в лучших традициях «южной школы».

Если бы Грант{47}47
  Если бы Грант… – Генерал Улисс Симпсон Грант (1822–1885) – главнокомандующий армией северян в Гражданской войне 1861–1865; впоследствии (1869–1877) президент США от Республиканской партии; 9 апреля 1865 г. в здании города Аппоматокс (штат Виргиния) принял капитуляцию армии Юга.


[Закрыть] напился в Аппоматоксе

Урок американской истории

Девятого апреля 1865 года генерал Мид{48}48
  …Генерал Мид… – Джордж Гордон Мид (1815–1872) командовал армией северян в решающей битве при Геттисберге (1–3 июля 1863 г.).


[Закрыть] проснулся с первыми лучами солнца, а генералы Хукер и Бернсайд сели завтракать, когда не было еще половины восьмого. Только генерал Улисс С. Грант, хотя солнце уже стояло в зените, безмятежно спал в своем видавшем виды знаменитом морском гамаке, подвешенном высоко над полом в штабном здании. Беспорядок в штабе царил чудовищный: по полу были разбросаны бумаги, в воздухе из-за поднявшегося сквозняка, словно голуби, носились поступившие от осведомителей секретные донесения, на смятой военной карте расплылось розовое пятно от опрокинувшейся на нее недопитой бутылки вина.

В штаб вошел адъютант генерала Гранта капрал Шульц из Шестьдесят пятого пехотного полка штата Огайо. Он огляделся по сторонам, тяжело вздохнул, а затем, переступив через порог спальни, где почивал Грант, резко качнул гамак. Генерал Улисс С. Грант открыл один глаз.

– Простите, сэр, – сказал капрал Шульц, – но сегодня день капитуляции. Пора вставать, сэр.

– Не качай гамак, – буркнул Грант. – И так голова раскалывается, – добавил он, повернулся на другой бок и закрыл глаза.

– Генерал Ли{49}49
  Генерал Ли… – главнокомандующий армии южан Роберт Эдуард Ли (1807–1870).


[Закрыть] может приехать с минуты на минуту, – твердо сказал адъютант, снова качнув гамак.

– А ну заткни пасть! – проревел Грант. – И без тебя наизнанку выворачивает. (Шульц щелкнул каблуками и отдал честь.) Чего этому Ли надо?

– Сегодня день капитуляции, сэр, – повторил Шульц.

– В армии северян триста пятьдесят генералов, – процедил Грант. – Почему надо было ОБЯЗАТЕЛЬНО ехать ко мне, не понимаю? Который час?

– Вы же главнокомандующий, – сказал Шульц с осторожностью. – Одиннадцать двадцать пять, сэр.

– Не валяй дурака, – сказал Грант. – Главнокомандующий – Линкольн, а не я. И потом, где это слыхано, чтобы принимать капитуляцию до обеда? Он что, не знает, что армия капитулирует только на сытый желудок? – Генерал натянул на голову одеяло и вновь погрузился в сон.

– Представители Конфедерации Южных штатов будут здесь в любую минуту, – твердил капрал. – Вам, право же, надо вставать, сэр.

Грант перевернулся на спину, потянулся, широко зевнул.

– Ладно, сейчас, – сказал он, сел в гамаке и обвел мутными глазами комнату. – Ну и бардак!

– Должно быть, вчера вечером вы повеселились вволю, сэр, – выдавил из себя Шульц.

– Хорошенькое веселье, – хмыкнул генерал Грант, ища глазами мундир. – Помню только, что я оттаскал какого-то генерала за бороду.

Шульц помог главнокомандующему облачиться в мундир.

– Где мой второй носок? – поинтересовался Грант.

Шульц стал искать носок генерала. Грант подошел к столу неуверенной походкой и, как был в одном носке, налил себе виски.

– Я бы на вашем месте не пил, сэр, – сказал Шульц.

– Ты за меня не бойся, – отозвался Грант, осушив стакан и снова его наполнив. – Со мной все будет о’кей. Слыхал историю о том, как один тип пожаловался на меня Линкольну, что я, видишь ли, много пью? «Такой-то утверждает, что Грант выпить любит», – говорит Линкольну этот тип.

«Такой-то – осел», – отвечает Линкольн. Тогда этот тип пошел и передал тому, второму, что сказал про него Линкольн, и тот обиделся: «Ты что же, ослом меня назвал?» – спрашивает. А Линкольн ему: «А ты сам разве этого не знаешь?» – Генерал задумчиво улыбнулся и снова наполнил свои стакан. – Так что Линкольн меня уважает, – с гордостью проговорил он.

За окном послышался приглушенный стук копыт. Шульц поспешил к окну.

– Слышишь, стук копыт, – давясь от смеха, проговорил генерал.

– Это генерал Ли со своим штабом, – сказал Шульц.

– Пусть войдет, – сказал Грант, отхлебнув из стакана. – И проследи, чтоб виски на всех хватило.

Шульц сделал шаг к двери, открыл ее, отдал честь и отступил в сторону. В дверях возникла статная фигура в голубом мундире и в золотых, переливающихся на солнце эполетах. В комнату, чеканя шаг, вошел в сопровождении штабных офицеров главнокомандующий армии южан генерал Роберт Эдвард Ли. Он остановился на пороге, поклонился и замер. Посреди комнаты в одном носке и расстегнутом мундире стоял главнокомандующий армией северян Улисс С. Грант.

– Я знаю, кто вы такой, – сказал Грант. – Вы Роберт Браунинг, поэт{50}50
  Вы Роберт Браунинг, поэт. – Английский поэт Роберт Браунинг (1812–1889). Ниже упоминается его стихотворение «Как привезли добрую весть из Гента в Аахен».


[Закрыть].

– Это генерал Роберт Ли, – сухо заметил один из штабных офицеров главнокомандующего армией южан.

– Господи, а я было принял вас за Роберта Браунинга, Ли. Вы на него похожи как две капли воды. Читали когда-нибудь «Как привезли добрую весть из Гента в Аахен»? «Я – в стремя, а Йорис и Дирк уж в седле. // Хлестнули, взвились и помчались во мгле. // “Дай Бог!” – крикнул страж у подъемных ворот. // “Бог!” – гулом ответили стены и свод…»

– Может, приступим? – спросил генерал Ли, обведя потемневшими от гнева глазами разбросанные по полу вещи.

– Вчера вечером тут была потасовка что надо, – пояснил Грант. – Я этому Шерману{51}51
  Я этому Шерману… – Генерал Уильям Шерман (1820–1891) – командующий одной из армий северян во время Гражданской войны; отличался крайней жестокостью, сжег Атланту.


[Закрыть] или какому-то другому вояке, не помню, чуть бороду не оторвал. Напились до чертиков… – И с этими словами он протянул главнокомандующему Конфедерации Южных штатов недопитую бутылку шотландского виски. – Эй, кто-нибудь, принесите стакан, черт побери! – крикнул Грант, устремив невидящий взгляд на генерала Лонгстрита{52}52
  …взгляд на генерала Лонгстрита. – Генерал армии южан Джеймс Лонгстрит (1821–1904). Поражение южан при Геттисберге часто связывают с его нерасторопностью.


[Закрыть]. Мы, кажется, где-то встречались, а, дружище? – спросил он.

Генерал Лонгстрит молчал.

– Мне бы хотелось поскорее с этим покончить, – сказал Ли.

Грант недоумевающе посмотрел на Шульца, и тот, подойдя к генералу вплотную, прошептал ему на ухо:

– Капитуляция, сэр. Капитуляция.

– А, ну да, конечно, – спохватился Грант, отхлебывая из бутылки. – Ладно, делать нечего. – И он, насупившись, стал медленно отстегивать шпагу, после чего вручил ее изумленному Ли. – Держите, генерал… Ваша взяла. Но мы, черт побери, были близки к победе. Будь я в форме, мы бы вам показали…

Десять правил счастливого брака

Правило первое

Соединенным священными узами брака не следует издеваться над бывшими подругами (кавалерами) супруга (супруги). Склонность критиковать характер, внешность, способности и успехи бывших друзей спутника (спутницы) жизни – постоянный источник семейных раздоров. Подобная критика обычно вызывается ненастной погодой, пристрастием к крепким напиткам, состоянием тяжелого похмелья и страхом, что супруг (супруга) прячет письма в дупле дерева, перехватывает почтальона или же пользуется телефоном-автоматом в соседней аптеке. Большей частью страхи эти оказываются необоснованными, но ведь необоснованный страх, как известно, гораздо сильнее обоснованного.

Колкостей, насмешек, издевательств да и просто шуток по адресу друзей и подружек молодости следует избегать любой ценой. Вот несколько выражений, которые особенно чреваты: «Тот самый недоумок, с которым ты якшалась в Корнелле», «Вроде твоей толстозадой зазнобы, которая и читать-то не умеет», «Этот твой пострел с обезьяньей челюстью», «Эта дохлая курица, которая жевала резинку и одевалась, как в цирке». Замечания такого рода, вне всякого сомнения, приведут к разводу или в лучшем случае к удару фарфоровой пепельницей по голове.

Правило второе

Муж должен постараться запомнить имена жениных подруг, хотя сделать это непросто. Среднестатистическая жена, которая закончила колледж лет тридцать – тридцать пять назад, имеет обыкновение поддерживать тесный контакт по меньшей мере с семью сокурсницами. Этих немолодых уже дам (жена упорно называет их «девочками») зовут Мэри, Мэриан, Мелисса, Марджори, Марибэл, Мадлен и Мириам; рассеянный же супруг всех их почему-то называет Мертл. Мало того, что он перезабыл их настоящие имена, у него из головы вылетели и их прозвища. Вместо того чтобы называть их соответственно: Мура, Маска, Миска, Муха, Моль, Молодка, Монашка, он почему-то всех именует Моськой, а если пребывает в дурном настроении – Мразью. Все «девочки» уже давно замужем, причем одна из них – за Беном Томкинсом, а поскольку наш незадачливый супруг только это имя и запомнил, он и остальных мужей называет либо Беном, либо, к всеобщему возмущению и недоумению, – Томкинсом.

Итак, если вы женаты на выпускнице колледжа, по возможности держите в памяти имена ее многочисленных подруг и их супругов, чтобы после ухода Мухи и Гарри (а не Моськи и Бена) жена не устраивала вам сцен.

Правило третье

Жену предпочтительно оскорблять не в гостях, на людях, а дома, с глазу на глаз. Так, если муж полагает, что суфле, которое сварганила супруга, жестче боксерской перчатки, то ее об этом следует ставить в известность дома, а не на званом обеде, где угощают тающим во рту суфле. Это же относится и к жене. Ей не рекомендуется развлекать друзей обоего пола историями о неловкости своего супруга, замечая, что танцует он как слон в посудной лавке и что на днях дети заперли его в крольчатнике, где он просидел до самого вечера. Не забывайте: все званые обеды рано или поздно кончаются и в такси на обратном пути вас ждет неминуемая расплата.

Правило четвертое

Жена, которая твердит: «Надо же! Все мужчины одинаковы!» – и муж, то и дело повторяющий: «Ничего не поделаешь, женщина есть женщина!» – имеют все шансы в самом скором времени развестись, ведь подобные обобщения лишают личности супруга (супруги) индивидуальных черт. Жена, которая входит на кухню в тот самый момент, когда муж ставит варить яйцо, не налив в кастрюлю воды, должна не сравнивать его с остальными особями мужского пола, а, наоборот, выделить своего благоверного из числа других мужчин, сказав, например, следующее: «Джордж, такое не пришло бы в голову ни одному человеку на свете». Сходным образом и мужу, который наблюдает за тем, как жена пытается завести машину, не включив зажигание, следует воздержаться от замечаний типа «Ничего не попишешь…», адресованных садовнику или прохожему, и вместо этого, обратившись к жене, сказать: «В своей жизни, Нэлли, я повидал немало женщин, но всем им до тебя далеко».

Правда, наверняка найдутся критики, которые скажут, что фразы, предложенные мной, ничуть не лучше любых других. По их мнению, в сложившейся ситуации муж и жена, вне зависимости от того, какими репликами они обмениваются, будут дуться друг на друга несколько дней подряд. А одна женщина, заглянув мне через плечо, когда я писал Четвертое правило, воскликнула: «Надо же! Все мужчины одинаковы!» В результате мы вернулись к тому, с чего начали. Что ж, ничего не поделаешь, женщина есть женщина!

Правило пятое

Когда муж читает вслух, жене следует тихо сидеть рядом и делать вид, что она внимательно слушает. Если супруг зачитывает программу Республиканской партии, или статью о грибке листьев вяза, или же отчет о боксерском матче, супруге, я понимаю, приходится нелегко, однако она должна взять себя в руки и изобразить на лице неподдельный интерес. Ей не следует качать ногой, заводить ручные часы, подпиливать ногти или хлопать в ладоши, пытаясь поймать комара. Хорошей жене, когда ей читает вслух муж, не до комаров.

Не следует также перебивать мужа, исправляя его произношение или замечая, что у него наизнанку надет носок. Когда статья прочитана, неосмотрительно сразу же заводить разговор на какую-то постороннюю и малозначимую тему. Гораздо разумнее воскликнуть: «Как интересно!» – или хотя бы: «Ну и ну!» Имеет также смысл похвалить мужа за то, как хорошо он разбирается в политике (ботанике, спорте). Если же супруг задает какой-нибудь каверзный вопрос, чтобы проверить, внимательно ли жена его слушала, можно воскликнуть: «Господи, чуть не забыла!» – и, изобразив на лице ужас, со всех ног помчаться на кухню. Муж может попасться на эту удочку, а может и не попасться. Будем же надеяться на то, что он все-таки попадется, – это ведь не только в интересах жены, но и в его собственных.

Правило шестое

Муж должен знать, где лежат его вещи на тот случай, если жена задержалась в парикмахерской. К вещам, которые обычно муж найти не в состоянии, относятся йод, аспирин, пилочка для ногтей, французский вермут, запонки, черные носки со стрелкой, а также белая рубашка в полоску, фотографии, снятые прошлым летом на острове Нантакет, любимая пластинка «Крошка из Кентукки», книга «Кузина Рейчел» (книга чужая, надо вернуть), ключ от гаража, собственное полотенце, последний счет от братьев Брукс, зубная паста, фишки для покера, галеты, сыр, точилка, новый плащ и жалюзи на окнах верхнего этажа.

Я, признаться, и сам не знаю, как решить эту задачку, но решение есть, я уверен. Быть может, жене следует составить для мужа подробную карту дома с помеченными на ней предметами первой необходимости. Вся беда в том, что и карту муж может куда-нибудь заложить, да так, что будет не в силах отыскать ее, пока жена не вернется.

Правило седьмое

Если муж не слушает, что ему говорит жена, то он не должен бормотать «ладно», «хорошо», «понял», а также другие слова и междометия, подтверждающие согласие. Погруженный в мысли или заботы, он может не вникнуть в смысл такого, например, заявления: «Сегодня, Джон, мы обедаем у Гордонов, поэтому на вечер я прислугу отпустила. Домой не возвращайся, не забудь, в пять часов нам обоим нужно к зубному, поэтому в четыре я заеду за тобой на работу». Недальновидный муж пропускает этот монолог мимо ушей и по привычке говорит: «Ладно» («Хорошо», «Понял»), после чего на следующий день едет с работы домой, в Гленвилл – район, который находится в тринадцати милях от кабинета зубного врача и в семнадцати от дома Гордонов, – жену дома не застает, прислугу – странным образом – тоже; жена, прождав мужа полчаса, дозванивается ему домой, но телефон занят намертво – это муж, разыскивая жену, звонит всем подряд, кроме, разумеется, зубного врача и Гордонов. Наконец, отчаявшись, он кладет трубку, и тут же раздается звонок. Это жена. Что она говорит мужу, вы, я думаю, угадаете и сами, без моей помощи.

Правило восьмое

Если ваш муж через несколько месяцев после свадьбы перестанет называть вас «птичкой», «курочкой» или «киской», это вовсе не значит, что он вас разлюбил или же потерял к вам интерес. Это означает лишь, что он овладел своими чувствами. Многие молодые мужья, которые еще совсем недавно величали своих жен «кошечками», «мурочками», «зайчиками», приобрели определенный вес в обществе и не хотят, чтобы ходили слухи об их фривольности. Иными словами, если муж не обращается к своей благоверной, которую зовут Дейзи, по имени Дагмар, ей не о чем беспокоиться.

Правило девятое

Если в День независимости или в День благодарения ваш муж после пикника захочет принять участие в любительском бейсбольном матче «женатые против холостых», не болейте за него, постарайтесь куда-нибудь скрыться – ведь Джордж почти наверняка лишится одного-двух зубов и получит парочку солидных тумаков от какого-нибудь четырнадцатилетнего переростка, который играет за команду противника. Когда же матч закончится, скажите ему, что негодяй сыграл не по правилам и что Джорджу просто не повезло. Помните, абсолютное большинство немолодых мужей ложатся спать с ощущением, что они лучшие бейсболисты Америки.

Правило десятое

Туалетный столик жены неприкасаем. Это единственное место в доме, которое мужу следует избегать во что бы то ни стало. А между тем каждого второго мужа притягивает к туалетному столику жены, как магнитом, особенно если в этот момент он несет что-нибудь мокрое, жирное, сальное или липкое. Скажем, бифштекс, или ступицу колеса, или лезвия газонокосилки. Оправдывается муж обыкновенно тем, что ищет старую тряпку, хотя откуда в женином будуаре взяться тряпке, да еще старой, сказать трудно. В поисках тряпки мужья начинают рыться в комоде и на полках, а ступицу (лезвие, бифштекс) кладут, по забывчивости, на туалетный столик, чем доводят подругу жизни до такого исступления, что она готова врезать в спальню замок и выкинуть бедолагу на улицу. Я же со своей стороны предлагаю более суровое наказание: подложите в постель мужу черепаху, а в том случае, если жена боится взять черепаху в руки, пусть это сделает за нее двенадцатилетний сын. Ему это наверняка доставит удовольствие.

Не думайте, я отдаю себе отчет в том, что такое решение придется по душе далеко не всем. В самом деле, если подложить мужу в постель черепаху, то он, чего доброго, пустит в ход кулаки, а жена, в отместку, на следующее утро насыплет ему в кофе соль вместо сахара – и война будет продолжаться с переменным успехом до бесконечности.

Впрочем, пусть о семейных раздорах пишет кто-нибудь другой. Сегодня вечером к нам в гости приходят Уильямсы, и я обещал жене поставить белое вино в холодильник в три часа дня, а сейчас уже половина седьмого.