Текст книги "Год 1914-й. Пора отмщения"

Вроде бы товарищ Половцев рассказывал, что в его мире германцам удалось в конце концов ворваться в Париж и учинить в нем подобие Сталинградской битвы, после чего столица Франции навсегда переехала в Орлеан, ибо в условиях действительности разоренной войной буржуазной страны восстановить стертый с лица Земли город считалось нереальным. И вот теперь до того, когда станет ясно, какое решение принял возможный будущий военный диктатор Франции, осталось не больше нескольких часов. Появилось у меня ощущение неизбежности в Третьей Республике военного переворота, так как удравшие в Бордо политиканы достали всех до крайности.

Тем временем пришло сообщение от Кобры с согласием принять переселенцев из мира Батыевой погибели – в том случае, если вместе с ними я пришлю обычные для монгольского хозяйства отары овец и табуны коней, а также передам юрты и прочий инвентарь. Место приема-передачи людей и имущества – остров Сан-Мигель из группы Азорских островов, обо всем прочем просьба предупредить примерно за сутки. Имея на вооружении несколько космических шаттлов (один из них грузоподъемностью со «Святогор» «Неумолимого»), руководство Аквилонии в масштабах нескольких тысяч человек способно перемещать людей и материальное имущество с молниеносной скоростью. В конце сообщения присовокуплялись большая благодарность за поддержку и надежда на продолжение плодотворного сотрудничества. Во как! А я сомневался. Надо вызывать к себе Велизария и планировать операцию, пока французская кастрюля на моей плите не взорвалась со страшным грохотом.

16 июля 1239 года, полпервого ночи. Верховья реки Орхон, воздушное пространство в окрестностях летней ставки кагана Угэдэя.

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский

С высоты птичьего полета в свете полной луны ставка монгольского кагана выглядела точно так же, как и любое другое крупное кочевье. На местности было беспорядочно разбросано скопище юрт, среди которых выделялись целые войлочные дворцы великого кагана и прочих царевичей-чингизидов, чуть поодаль паслись табуны коней, а также отары баранов, очевидно, предназначенных на пропитание кагану и его ненасытной своре прихлебателей и охранников. За исключением табунщиков и пастухов, приглядывающих за четвероногим имуществом потомков потрясателей вселенной, там внизу все спали, а у меня тут и «Каракурт был» уже наготове, самое время начинать операцию по ликвидации этого разбойничьего нарыва на лике планеты.

С наземной группировкой мы все переиграли. Товарищ Орлов в этом качестве предложил свой штурмовой пехотный полк военного трибуна Гая Юния, на данный момент изнывающий от безделья в казармах. Главный военный вождь Аквилонии хотел, чтобы его люди отвечали за все с самого начала и до конца. И я с этим согласился. Боеготовые когорты Велизария еще могут неожиданно понадобиться мне в другом месте – например, чтобы срочно интернировать французское правительство, которое с каждым часом все больше утрачивает контроль за ситуацией. Фронт под Бельфором прорван, и генерал Жоффр, невзирая на отчаянные вопли из Бордо, отдал приказ на общее отступление французской армии на рубеж Луары. Во что все это выльется, еще под вопросом, потому что во время великого драпа воинство лягушатников может утратить управляемость, и тогда случится катастрофа, как под Дюнкерком в сороковом году.

Так что в самый канун операции мы с аквилонцами снова поменялись людьми. В Асгард убыли уже инициализированные леди Сагари, Марина Витальевна и дед Антон, а обратно я принял главного военного вождя товарища Орлова, его супругу леди Лизу, а также четырех хмурых девиц Сиху, Туле, Рейэн, Аяшу. Эти четверо оказались младшими женами главного командира, происходящими из какого-то там клана Волка, и они наотрез отказались отпускать своего благоверного хоть куда-нибудь без своего личного сопровождения. Под магическим взглядом эти четверо читались почти так же, как и амазонки, но с одним важным отличием. Если дочери, внучки и правнучки богини Кибелы блудят напропалую, заботясь только о том, чтобы получилась «хорошая дочь», то «волчицы» Аквилонии истово желают выйти замуж за настоящего героя, пусть даже вдесятером за одного, и, сомкнувшись вокруг него как воинское подразделение вокруг командира, прошагать так всю жизнь, оставив после себя как можно больше потомков. Энергетические связи в этой семье, как вертикальные женщин с мужчиной, так и горизонтальные между женщинами, весьма напоминают связи в моем воинском Единстве, и это тоже оказалось для меня откровением. Практически в моих условиях такое неприменимо, но тем не менее наводит на размышления о сущности человеческой натуры.

К слову сказать, инициация мага невысокого ранга, да еще живущего в почти безмагическом мире оказалась делом недолгим, занявшим у Колдуна около получаса. И к тому моменту, когда требовалось выступать, леди Лиза была отправлена обратно к своим рукодельницам и домашней части семьи, а Андрей Викторович, блистающий новеньким перстнем с рубином, а также четыре его жены-телохранительницы присоединились ко мне на «Богатыре». И вот наступил час «Ч».

– Говорит амазонка Пелагия, – услышал я мысленное сообщение командирши «Каракурта», – Обожаемый командир, мы находимся в зоне ожидания в полной готовности действовать.

– Выходи на рубеж открытия огня и атакуй, – ответил я. – Время пришло! Действуй!

С нашей позиции чуть в отдалении от монгольской ставки было хорошо видно, как чудовищная тень «Каракурта» скользнула над скопищем юрт, заливая их потоками депрессионного излучения. Энергооболочка сообщила, что тысячи спящих людей увидели в своих снах самый большой кошмар в своей жизни, от испуга ушли в себя и впали в ступор, из которого выйдут не ранее, чем через несколько часов, а кто-то даже умер – не выдержало сердце. Еще одна атака зацепила табунщиков с их лошадями, третья закончила дело, и после этого там, внизу, в Ставке кагана и ее окрестностях даже перестали гавкать собаки. Пора.

Раскрылось несколько порталов, и на священную для монголов землю ступили вооруженные отряды безжалостных пришельцев из другого мира. Они походя убивали всех, у кого находили оружие, а также и многочисленных пастушеских собак, охранявших от волков хозяйство и стада покорителей полумира. С псами по-другому нельзя, поскольку, едва очнувшись от паралича, они набросятся на чужих, и это не обещало бойцам Гая Юния и эвакуационной команде ничего хорошего. Короткие римские копья-пилумы весьма удобны для этой кровавой работы, и те, кто по праву завоевания считал себя господами половины Евразии, из парализованных быстро становились мертвыми – что ничтожно мало за залитую кровью землю и запустевшие после разорения древние города.

Для римских легионеров, находившихся в этом полку на командных должностях, монголы представлялись ужасными варварами (ведь в сравнении с ними даже привычные им германцы и кельты были милыми и родными), а бывшие викинги просто выполняли то, что велел им военный вождь, которому они принесли клятву верности на своем мече. В юртах попроще головорезы аквилонской штурмовой пехоты убивали всех взрослых мужчин и мальчиков-подростков монгольской внешности (с китайцами и корейцами не перепутаешь), а женщин и слуг за руки – за ноги вытаскивали наружу и раскладывали рядами на расстеленных кошмах. В богатых шатрах набольших людей и самого кагана обитателей только связывали, отделяя мужчин от женщин и господ от слуг.

16 июля 1239 года, около полудня. Верховья реки Орхон, летняя ставка кагана Угэдэя.

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский

Ликвидация ставки кагана была делом небыстрым, и закончилась лишь тогда, когда над горизонтом показался краешек солнечного диска. Тогда же и я, убедившись, что все идет так как надо, сошел с небес на грешную землю. А там уже была в разгаре реализация плодов победы, а также картина жестокой безжалостной резни: рои мух, вьющиеся над сваленными в кучи трупами, да тяжелый запах запёкшейся крови и нечистот, казалось, пропитавший все вокруг. Конечно, я мог бы устроить ночное сражение с внезапным нападением, но тогда потери понесли бы не только атакующие, но и ни в чем не повинные некомбатанты, в том числе и рабы монголов. Именно поэтому все было устроено в стиле внезапного визита Каменного Гостя, а господа и повелители окрестных народов умерли во сне. Хоронить их никто не собирался: когда все закончится, придут дикие звери и растащат собачьи и человеческие кости, перемешав их между собой.

– Было у нас уже такое, – с хмурым видом сказал мне товарищ Орлов. – Под самый занавес, аккурат перед появлением «Нового Тобола», наслал на нас Посредник орду сарацин – тех самых, что чуть позже потерпели поражение в битве при Пуатье. Поймав в засаду и истребив разведывательный отряд, мы обнаружили у этих бабуинов привязанные к седлам детские и женские отрезанные головы. Видимо, пресытившись живой добычей, эти нелюди стали убивать беззащитных только ради одной забавы, а потом еще и принялись хвастаться друг перед другом своими «подвигами». Тогда мы решили, что в этом недружественном забросе не будем брать в плен ни одного вооруженного комбатанта. А вот сарацинский полевой лагерь мы захватили в целостности, и всех их женщин и детей, а также полоняников, не колеблясь, обратили в своих будущих сограждан, о чем нимало не пожалели. Поэтому, что нужно делать в подобных случаях, мы уже знаем.

Если бойцы милейшего Гая Юния частично были вооружены американскими винтовками Спрингфилда, так как огнестрельное оружие для них пока еще не было основным, то у жен и по совместительству личных охранниц главного военного вождя Аквилонии винтовочки были поинтересней. С первого взгляда в них узнавались уже знакомые мне югоросские самозарядки «супермосин». В Тридесятом царстве я на это как-то не обратил внимания, ибо свое оружие Сиху, Туле, Рейэн и Аяша поставили в «гостевую» оружейку в башне Силы, и по Запретному городу разгуливали только с ножами и пистолетами на поясе. Да и потом, мне было как-то не до разглядывания того, чем вооружены чужие жены. А тут, уже в разгромленной ставке монгольского кагана, этот факт вдруг бросился мне в глаза.

– Откуда у вас такая роскошь, Андрей Викторович? – спросил я. – Ведь, насколько мне известно, такое оружие производят только в одном из всех сущих миров, и боеприпас для него требуется уникальный, не используемый больше ни в одном виде оружия, за исключением единых пулеметов за авторством того же конструктора.

– Посредник прислал, – коротко ответил мне товарищ Орлов. – Выбросило как-то на берег недалеко от Гибралтара такое чудо чудное и диво дивное, как малый контейнеровоз «Дмитрий Ономагулос» из сказочной для нас страны Югороссия. И среди груза имелось не только оружие, но и много всякой всячины, нужной и полезной в нашей трудной жизни в Каменном веке. Да вы лучше Серегу расспросите, он как раз и был участником тех событий, а я сидел в Большом Доме, и обо всем узнавал только постфактум.

– Сергей сейчас далеко, а вы рядом, – сказал я и задал своему собеседнику следующий вопрос: – И что, на борту этого контейнеровоза не оказалось ни одной живой души, один только груз?

– Почему же, Сергей Сергеевич, – пожал плечами главный военный вождь Аквилонии, – команда в количестве четырнадцати человек и группа сопровождения спецгруза из восьми сотрудников югоросского КГБ присутствовали на борту в полном составе. Старший из чекистов, майор Лопатин, сразу после катастрофы отстранил от власти капитана Зорбакиса, оказавшегося полным засранцем, после чего мы прекрасно договорились о присоединении этих людей к Аквилонии через принесение присяги и обретение прав полного гражданства. А почему вы об этом так настойчиво спрашиваете?

– Дело в том, – сказал я, – что в самом начале свое эпопеи еще в том мире, что был отдан под поселение древнегреческим богам, на берегу Внутреннего моря я нашел точно такой же югоросский контейнеровоз «Дмитрий Ономагулос» с таким же грузом на борту, только на нем не было ни одной живой души. В тот мир частенько падает то, что по каким-то причинам не удержалось на верхних ярусах мироздания, а потому тогда мы не придали этому факту особого значения, а просто воспользовались неожиданным подарком. А вот сейчас я думаю, что это явление было неспроста, и мой будущий Патрон таким образом снабдил мое войско оружием и боеприпасами перед походом в верхние миры.

– Правильно думаете, Сергей Сергеевич, – сказал товарищ Орлов, – как человек более опытный в получении забросов свыше, скажу вам, что Посредник, то есть Творец Всего Сущего, никогда не совершает чудес по требованию, но и ничего не делает просто так. Если он кладет вам под руку топор, то придется рубить, а если пулемет, то стрелять. Я думаю, что к вам Он послал точную молекулярную копию, в которую не было включено ничего живого, а нам достался оригинал со всей командой и пассажирами. Или даже не так. И у нас, и у вас копии, только у нас с людьми, а у вас без, а оригинальный «Дмитрий Ономагулос» в своем мире благополучно прибыл в Порт-Гуантанамо и выгрузил свой специфический груз по назначению. И оригинальный космический транспорт «Новый Тобол» тоже благополучно прибыл в пункт назначения на планету Нюйва, после чего команда лейанских специалистов занялась подготовкой к процессу ее окончательного терраформирования и колонизации. И вообще, я думаю, что Всемогущий Боже не любит плодить лишних сущностей, а просто берет то, что имеется в одной реальности, и копирует это при необходимости в другой мир. И только если кораблю, самолету или группе людей грозит неизбежная гибель, в нашем мире оказывались не копии, а сами оригиналы, ибо их исчезновение из родной реальности уже не имело никакого значения.

Вот тут я на некоторое время выпал в осадок. Человек из параллельного проекта учит всемогущего Защитника Земли Русской и Божьего Бича тому, что и откуда взялось, а мне нечего ему ответить…

– Скажите, Андрей Викторович, у вас имеются какие-нибудь основания к подобному утверждению, или это только умозрительные предположения? – спросил я.

– Конечно, имеются, – ответил мой собеседник. – Поручик, то есть лейтенант, Авдеев, прибывший к нам из раннего периода того мира, из которого происходит и ваша супруга Елизавета Дмитриевна, был участником двух последовательных забросов. Первого – в составе группы российских кораблей с десантом на борту, из две тысячи двенадцатого года нашей родной реальности в самое начало русско-японской войны, и второго – с Константинопольской операции в тысяча восьмом году, уже к нам. Так вот, при первом забросе Посредник из ума в ум им всем прямо и недвусмысленно объявил им всем, что теперь они люди-копии, назвал четыре узла-реципиента, включающих будущую Югороссию, период русско-японской войны, канун Октябрьской Революции и момент Евпаторийского десанта во время Великой Отечественной Войны. Потом Творец Всего Сущего попросил их не беспокоиться о родных, ибо о них позаботятся оригиналы, а также рекомендовал поступать по совести, после чего отпустил творить новую историю. Во время других забросов никаких объявлений не делалось, но, как я понимаю, то самое четырехкратное копирование было единственным случаем, когда попаданцам-пропаданцам требовалось вступать в бой сразу после заброса, не промедлив ни минуты. А где один случай заброса с копированием, там подозреваются и другие.

Я мысленно обратился к своему Патрону с вопросом, прав мой новый знакомый или несколько заблуждается, и получил прямой и недвусмысленный ответ, что все так, и даже, более того, не все такие миры за пределами Основной Последовательности мне известны. В одном из вариантов моего будущего, который пока котируется как наиболее перспективный, мне суждено установить прямые связи со всеми такими искусственными мирами, объединив их в союз во имя светлого будущего всего человечества. Небесный Отец также сказал, что не зря советовал мне обменяться опытом с аквилонцами, ибо я знаю еще далеко не все, что мне необходимо. Но торопиться не стоит, всему свое время.

Действительно, я своих новых друзей еще недостаточно знаю, а потому каждый новый контакт с ними приносит мне новое откровение. Но если сказано не торопиться, значит, стоит послушаться. Поди, не последняя у нас совместная операция, ибо человеческий шлак, за исключением самого мутного, а также разных бедолаг, я теперь намерен сваливать именно к ним.

Пока мы с товарищем Орловым мило беседовали, некоторые парализованные начали выходить из ступора. Сначала я думал, что между бойцами Гая Юния и обитателями ставки кагана возникнет непреодолимый языковый барьер, но это оказалось не так. Выяснилось, что среди аквилонских солдат были люди, побывавшие в плену у берберских, а на самом деле у османских пиратов шестнадцатого века, и тогда же выучившие турецкий язык, а в ставке тюркского элемента среди слуг и наложниц было примерно четверть (если не треть), да и сами моголы, по крайне мере, из числа тех, что поселились в Средней Азии, начали уже отюречиваться, поэтому все и всё поняли правильно. Слуги и служанки, придя в себя, принялись разбирать юрты и вьючить элементы конструкции на повозки с большими колесами. Энтузиазма им добавляло то, что теперь это их имущество, а их бывшие господа через некоторое время станут поживой волков и шакалов. А еще им сказали, что в стране, куда им предстоит отправиться, не бывает рабов и господ, и сняли колодки с тех, на кого их за непокорство надели бывшие хозяева. Если кто хочет бежать, скатертью дорога, но только пусть потом не клянет злую судьбу, погибая от голода или в зубах хищников. Как только первая партия не совсем добровольных, но по большей части достаточно радостных переселенцев будет готова отправиться в путь, я открою им портал на остров Сан-Мигель мира Аквилонии, где, как в Эдеме, независимо от климатического периода, всегда стоит весна.

Когда солнце уже стояло достаточно высоко и припекало от всей души, нам с товарищем Орловым сообщили, что в себя пришел самый главный бабуин – то есть верховный каган всех монголов Угэдэй, третий сын солнцеликого Чингисхана и папаша ублюдка Гуюка, коего я приказал повесить на древе. Ну, раз очнулся, значит, надо пойти посмотреть на этого кадра. Посмотрел. Рыжий, причем натуральный, а не крашеный хной (читал я, что все потомки Чингиса были такими), узкоглазый, заплывший жиром и на вид в возрасте под пятьдесят, явно обремененный множеством болячек. Не помню, сколько ему еще оставалось пожить, кажется, года три. Точно! Батый прервал свой поход по Европе, получив известие о смерти кагана, ибо ему следовало поспешить вернуться в Монголию для того, чтобы успеть принять участие в курултае, где покойнику должны были избрать преемника.

Но теперь все будет иначе. И помрет этот людоед не своей смертью, и большая часть кандидатов в преемники упокоится на кольях рядом с ним. Кстати, энергооболочка мне подсказывает, что когда этого деятеля после смерти Чингисхана избрали монгольским каганом, то он распорядился принести в жертву на могиле своего отца сорок красавиц из самых знатных семей. А потом, когда ему потребовалось показать свою власть над ойратскими племенами, он организовал массовое прилюдное изнасилование четырех тысяч незамужних ойратских девушек и девочек старше семи лет и заставил смотреть на это их родных. Уже за одно это его стоило бы прибить как таракана тапком, но эти мерзости происходили между самими монголами, а следовательно, были неподсудны мне как Защитнику Земли Русской. Только сам Всемогущий Господь может присовокупить их к своему окончательному приговору, ибо каждый народ имеет тех правителей, которых достоин.

И ведь насквозь проткнутую колом тушку Батыя я полтора года назад подкинул в Каракорум не просто так, покуражиться, а с неприкрытым намеком этому бабуину, что, мол, сиди, дурак, на попе ровно и не лезь на Русь, целее будешь, ибо заниматься тобой мне сейчас недосуг. Но не помогло, не понял дуболом намека.

– Ну что, придурок, допрыгался? – сказал я бывшему кагану, а энергооболочка перевела мои слова на чистейший монгольский. – Предупреждал я тебя, что на Руси живет монгольская смерть. Но ты меня не понял, а потому, чтобы избежать тяжких последствий, я сам пришел свершить суд и вынести тебе и всему твоему разбойничьему государству.

– Кто ты такой, надменный чужеземец, что смеешь угрожать сыну Великого Потрясателя Вселенной, неужели ты сам Бог Войны Сульдэ? – спросил меня бывший каган, еще не поверивший в то, что сначала его ждет ужасный конец, а потом и бесконечный ужас вечных мук.

Выпустив на свободу изрядно разозленного архангела и вытащив из ножен свой сияющий ярче солнца меч, я ответил:

– Самим Всемогущим Небесным Отцом мне даровано право судить и казнить тех, кто пытается причинить вред Русской Земле, потому что она находится под Его защитой. Когда ты решил совершить повторный поход на Русь, то сам навлек на себя мой гнев, ибо я человек занятой, и мне недосуг отрываться от важных дел, чтобы отражать еще одно вторжение на земли, что подлежат моей защите. Готовься к смерти, бывший каган Угэдэй, ибо песок в часах твоей жизни уже почти весь вытек, а вместе с тобой умрет и твоя держава. За слезы всех униженных и оскорбленных, за бесцельно пролитую кровь и погубленные в расцвете лет жизни я приговариваю тебя к смерти на колу, а твое монгольское царство – к досрочному распаду и исчезновению, ибо вместе с тобой умрут все претенденты на наследство твоего отца.

И вот тут, при виде меча бога войны и демонстрируемых архангельских атрибутов, глаза Угэдэя расширились, и он заорал нечто нечленораздельное, наконец осознав неизбежность того, что я ему пообещал. А я щелкнул пальцами, насылая на приговоренного заклинание немоты – вопль оборвался как отрезанный. Пусть страдает молча. Потом я повернулся к стоящим рядом аквилонским командирам и спокойным тоном сказал:

– Добрейший Гай Юний, прикажите своим людям исполнить этого деятеля. Я ему уже все сказал. И всех остальных приговоренных тоже сажайте на колья без пауз и сожалений, ибо никто из них не умеет строить и создавать, зато все они горазды только жечь и разрушать. И пусть их бывшие рабы, жители вытоптанных и разоренных стран, смотрят на это и знают, что никто и никогда не уйдет от Божьего возмездия.

И в тот момент, когда Угэдей и вся его родня, разевая рты в беззвучном вопле, корчилась на кольях, я понял, что с этого момента повзрослевший (до Невской битвы остался всего год) Верховный князь Всея Руси Александр Ярославич отныне имеет только один фронт на западе, против Папы и его миньонов, а опасность с востока полностью устранена. Украсно украшенная Русь после мрачных, но коротких сумерек княжеских междоусобиц пойдет к новому рассвету, ибо время для него уже пришло. И ни шведские феодалы, ни Ливонский и Тевтонский орден, ни литва, ляхи, угры и прочие народы ничего не смогут ей сделать. А это главное. Осталось лишь дождаться завершения эвакуации некомбатантов в мир Аквилонии, закрыть порталы – и можно возвращаться к текущим проблемам. А это дело сделано полностью и до конца.

Семьсот шестьдесят седьмой день в мире Содома. Утро. Заброшенный город в Высоком Лесу, Башня Силы.

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский

В мире Первой мировой войны идет двадцать восьмое октября четырнадцатого года, или третий день эпического германского наступления на восточном фасе фронта. Обойдя с двух сторон руины разрушенного Бельфора, где еще огрызаются остатки гарнизона, немецкие войска продвинулись почти до Везуля. На западном фасе первая германская армия начала маневр по обходу Парижа с юга. Ее передовые отряды уже под Шартром. И наперегонки с ними из захлопывающейся ловушки спешат на выход французы. Скорее, скорее, скорее, а то станет еще хуже. Пылит по дорогам пехота и кавалерия, лошади тянут артиллерийские упряжки и зарядные ящики, но все это пустые хлопоты, управление войсками в спешном драпе уже потеряно, и до рубежа Луары добежит сильно уменьшившаяся в числе неуправляемая масса людей. В Париже паника, поезда уходят на юг переполненными, но ни о какой организованной эвакуации не может быть и речи, ибо в эти роковые часы каждый француз сам за себя.

В удравшем в Бордо французском правительстве паника, оттуда на фронт летят гневные телеграммы, требующие от армии остановиться и сражаться, но все это не более чем пустой звук, ибо генерал Жоффр кидает их в мусорную корзину, не читая. Положение и так близко к катастрофе, а если начать исполнять указания «храбрых портняжек» из Бордо, все может стать еще хуже. Сами же хотели этой войны, приближали ее как могли, а потом сами же все испортили своей дурацкой попыткой переворота в Санкт-Петербурге, после которого Антанта стала рассыпаться как карточный домик. Вот только дайте выскочить из этой ловушки с более или менее целой шкурой, и тогда можно будет поговорить с политиканами совсем другим языком.

А в ставке у Вильгельма настроение царит победное, конец войны так близок, что его, кажется, уже можно потрогать руками. И только сам германский кайзер понимает, что никакой заслуги ни его самого, ни его генералов в этом успехе нет. Это один Артанский фюрст разгневался на распутницу Марианну за то, что та решила разжечь мировой пожар, а потому наказал ее как умел – насмерть. Сложись обстановка немного иначе, и на месте избиваемых и убиваемых были бы немцы и их кайзер. Но он все сделал правильно, не поддался на подначки своих генералов, призывавших потыкать в русского медведя палкой, выдержал все положения необъявленного зицкрига, а потому отделался легким испугом.

И даже бывшие союзники Франции взирают на происходящее с ней с равнодушным интересом. Англичане потому, что это их природное свойство – соблюдать только свои интересы. Обстановка переменилась – значит, пора менять флаг, возвращать королевские прерогативы непосредственно правящему монарху. И вообще, по большому счету, их страну гнев Божий обошел стороной, несколько сотен парламентариев и их покровителей при этом не в счет. Новое правительство сформировано из уважаемых и ответственных людей, а это значит, что над Британской империей еще долго не будет заходить солнце. Русские смотрят на французскую трагедию равнодушно, потому что смертельно оскорблены предательским поведением парижских бабуинов, пытавшихся организовать в России государственный переворот, с последующим разделом ее на западные колонизаты. Такого в России не понимают и не принимают, а потому уровень французского влияния в стране неумолимо стремится к нулю.

В Санкт-Петербурге, Киеве и Москве были уже случаи погрома французских магазинов разными обормотами далеко не босяцкого сословия, точно так же, как в августе те же самые люди громили немецкие магазины. Поскольку такие проявления «народного» гнева были уже лишними, я посоветовал Николаю Александровичу безо всякой пощады полосовать погромщиков казачьими нагайками, после чего поголовно забривать в армию, в особые штрафные батальоны, и посылать на Фракийский фронт, геройствовать при штурме Константинополя. Пусть там, в настоящем деле, покажут свою храбрость против потомков диких янычар. Там и поглядим, у кого будет грудь в крестах, а кого расстреляют по приговору Военно-Полевого суда за попытку дезертирства или мародерство.

При этом проправительственная пресса, как и большевистские газеты, как грибы после дождя вполне легально вдруг повылазившие на каждом углу, регулярно публикуют стенограммы допросов арестованных заговорщиков и их французских кураторов из числа тех, что не имели дипломатической неприкосновенности. Пощады нет никому: откровения господина Гучкова и Великого князя Кирилла Владимировича – того же свойства, что и фекальные массы, вырвавшиеся из деревенского сортира под воздействием пачки дрожжей. Партия «октябристов» в результате пропаганды такого рода прекратила свое существование как организованное явление, «кадетов» трясет самым жесточайшим образом, ибо далеко не все из этой публики согласны торговать родиной. Тетка Михень, то бишь Великая княгиня Мария Павловна, неформальная глава великокняжеской оппозиции трону, благословившая своего старшего сына на попытку захвата власти, подохла в своем дворце от ужаса и отвращения, не дожидаясь завершения дела. А все потому, что, простучав колесами по стрелкам, поезд Российской империи на всех парах понесся туда, где подобным ей больше никогда не будет места.

На этом фоне почти незамеченным прошло обложение Будапешта русскими войсками. Территория, контролируемая правительством Иштвана Тисы, съежилась до пределов венгерской столицы и ее пригородов. Правда, где-то южнее Дебрецена, в предгорьях Карпат, еще трепыхаются остатки окруженной венгерской армии, но они уже не в состоянии ничего изменить. Самое главное, что гарнизон Будапешта сейчас составляют только что набранные по тотальной мобилизации резервисты последнего разбора и так называемое народное ополчение из заводских рабочих, которые, не бросая своих рабочих мест, должны спасать от гибели чуждую им власть земельных магнатов и денежных мешков.

Ультиматум в стиле «три дня на размышление» генералом Ивановым венгерским властям уже предъявлен, и для предотвращения кровавого штурма венгерской столицы по Краковскому варианту у меня имеется только два возможных плана. Или при помощи Ильича, вернувшегося из Аквилонии после «обмена опытом», учинить в Будапеште народное восстание и Коммуну, благо все нужные люди уже на местах, или покарать Иштвана Тису и прочих упрямцев «Визитом Каменного Гостя». Пожалуй, второй вариант будет наилучшим, ибо сочувствия восставшим со стороны довольно замшелых русских генералов ждать не следует. В мире моей супруги все сомнительные вопросы с Будапештской Коммуной разрулил пришелец из будущего генерал Бережной, но мне сейчас заниматься подобными вопросами попросту недосуг. Значит, быть по сему, сходим и поговорим. И хоть нынешние венгерские власти грешны гораздо меньше нойонов Угэдэя, и на кол я никого из них сажать не буду, в своем родном мире из них не останется никто.

Последней точкой беспокойства для меня является турецкое направление. Пока Россия заканчивает решать все свои вопросы с Германией и обломками Австро-Венгрии, спешно перебрасывая высвободившиеся войска на юг, турки тоже заняты лихорадочной деятельностью. Газават уже объявлен, а потому в османскую армию гребут всех подряд: от шестнадцатилетних юношей до шестидесятилетних стариков. При этом больше половины кадрового турецкого воинства, сосредоточенного на Кавказе, бросило свои позиции и по пыльным горным дорогам торопится на юг, к портам Искандерунского залива. Передовые полки, утомленные длинным маршем, уже достигли своей цели и сейчас готовятся грузиться на пароходы, и туда же стягиваются мобилизованные со всего Ближнего Востока: Сирии, Палестины и даже Ирака. Британский флот занял позицию наблюдателя и не собирается препятствовать переброске этих сил морем к Константинополю на Фракийское направление, где уже сосредоточены миллион русских и триста тысяч болгарских солдат. До начала Константинопольской операции остались уже не недели, а считанные дни, там уже почти все готово и нужен только главнокомандующий, в роли которого я вижу Брусилова. Поэтому, едва только турецкие пароходы с войсками выйдут в море, я подниму в воздух штурмоносец моей супруги и открою сезон отстрела. Никто из османских солдат не доберется до Константинополя, все попадут во владения морского царя.