Текст книги "Год 1914-й. Пора отмщения"

Кайзер вытащил из кармана паркеровскую ручку и под раскаты небесного грома старательно расписался на каждом листе рядом с моей подписью гаранта, а также подписями русского императора и его наследницы-соправительницы, на чем двухмесячная русско-германская война была окончена.

– Теперь поговорим с вами, брат мой Франц, – сказал я, когда русско-германский вопрос был урегулирован. – Пункт первый, так как ваша страна в этой войне была полностью неправа, то к Российской империи полностью отходят Галиция, Словакия, Закарпатье и Буковина. С Венгрией вопрос пока непредрешенный. Если тамошние власти вслед за вами выйдут из войны, то мы с Николаем Александровичем поступим с ними по-хорошему, а если заупрямятся, то пусть пеняют на себя. Нынешняя Венгрия будет снесена до основания, а потом воссоздана заново уже на другой основе. При этом включать мадьярскую нацию в состав Российской империи я считаю ненужным и прямо вредным, поэтому в дальнейшем править венграми, скорее всего, будет ваша дочь София-младшая, но это еще не точно. На Балканах сербскими должны стать все без исключения земли, населенные этим народом, неважно, входят ли они сейчас в состав Боснии Хорватии или даже Венгрии. И также хорватские земли Боснии и Герцоговины должны быть присоединены к территории Хорватии, чтобы на Балканах больше не осталось разделенных народов. Империя Габсбургов просуществует ровно до момента вашей смерти, после чего королевством Богемия будет править один ваш сын, королевством хорватов и словенцев – другой сын. При этом Австрия, раз уж Франц-Иосиф лишил ваших детей права наследовать ее престол, после вашей смерти мирным путем отойдет во владения кайзера Вильгельма и его наследников, тем более что таково желание подавляющей части австрийских немцев. Если же хорваты и богемцы попытаются сбежать от вас немедленно, то мы все выкажем им свое общее неудовольствие, так, чтобы никому не показалось мало. Трехсторонний мирный договор между Россией, Сербией и Австрией мы подпишем позже, когда сюда прибудет король Петр, а пока Николаю Александровичу и вам необходимо под мои гарантии заключить устное соглашение о прекращении огня.

– Да, – подтвердил император Николай, – на этих условиях мы согласны прекратить нашу вражду с австрийским государством и заключить мир. Решение за вами, Франц.

– Соглашайтесь, Франц, – хмыкнул довольный кайзер, – или будет еще хуже…

Австрийский император вздохнул и с горечью сказал:

– Условия, конечно, тяжелейшие, не в пример хуже тех, что были после поражения Австрии в битве при Садовой, и в то же время значительно лучше тех, что могли образоваться после полного разгрома австрийской армии. Так что я тоже согласен, особенно если вы, герр Сергий, поможете мне вразумить буйных придурков в Вене и Праге.

– Можете не сомневаться, – сказал я, – помогу чем смогу, за исключением бомбежек этих городов с воздуха. А теперь, если мы обо всем договорились, господа монархи, то можно расходиться, отдавать в войска приказы о прекращении огня.

– Герр Сергий, а что мы будем делать с британцами, которые воспылали вдруг мирными намерениями и ломятся на переговоры, как голодные к обеденному столу? – спросил меня кайзер Вильгельм.

– На эту тему у нас должна быть отдельная трехсторонняя встреча в моем присутствии между вами, Николаем Александровичем и британским королем Георгом, – ответил я. – И, кстати, поскольку вы теперь желанный гость в моих владениях, то я приглашаю вас, как только закончится вся эта суета с заключением окончательного мира между Россией и Германией, посетить Тридесятое царство с оздоровительными целями. Моя приемная дочь Лилия осмотрит ваше Величество и пропишет необходимое лечение – и для вашей руки, и для общего улучшения состояния организма.

На этой оптимистической ноте саммит на высшем уровне действительно был закончен. Теперь предстояло отдельно разговаривать по сербскому вопросу и отдельно по британскому.

Семьсот пятидесятый день в мире Содома. Вечер. Заброшенный город в Высоком Лесу, Башня Мудрости.

Мари Бонапарт, по мужу принцесса Греческая и Датская

Когда Анна говорила мне о «купании в фонтане», я даже приблизительно не могла предположить, что это значит на самом деле. И вот теперь я, все еще совершенно пьяная от упоительных ощущений, вспоминаю, о том, как это было – и сладостная дрожь бежит по моему телу. Ах этот Фонтан! Если бы было можно, я каждый день купалась бы в нем, и напрочь бы забыла о мужчинах. Этот Фонтан – самое прекрасное, что со мной было… И теперь меня очень печалит, что едва ли мне позволят погружаться в него так часто, как мне бы хотелось.

Стоит закрыть глаза – и мне представляется искрящаяся вода, ласкающая, щекочущая мое тело, так чудесно расслабляющая, что все беспокойные мысли тут же улетают из головы. Какая-то мягкая сила держит меня, слегка покачивая, я слышу какой-то вкрадчивый неразборчивый шепот, вызывающий во мне огонь желания. Этот огонь распаляется все больше, и все внутри меня уже жаждет чего-то неведомого, сладостного, которое, я знаю, непременно будет. При этом я не управляю своим телом: та мягкая сила уверенно руководит им. Все это похоже на то, как если бы мужчина ласкал меня – но при этом одновременно все тело, до кончиков пальцев… Вода окружает меня со всех сторон, и только голова моя находится над ее поверхностью, поддерживаемая неведомым духом. Это дивное невидимое существо играет моими распущенными волосами, всплески воды на мое лицо похожи на поцелуи. При этом я очень хорошо ощущаю жадную страсть этого существа… Я слышу его восхищенные вздохи… Это Мужчина; который меня вожделеет – как удивительно! Он бесплотен, и то же время его мужская сущность видится мне отчетливо: он уверен в себе, полон мощи и готовности утолить мою страсть. И все вокруг представляет из себя квинтэссенцию эротизма: вкрадчивые звуки, ласкающие прикосновения воды, эти разноцветные искры, что играют в чаше фонтана, вспыхивая и угасая… А вокруг – тьма и тишина, словно во всем этом странном мире нет больше ничего, кроме меня и Фонтана. Таинство… Волшебство… И у меня замирает дух от радости и предвкушения того, о чем я всегда мечтала. Пусть это будет хотя бы один раз – но я ЭТО испытаю – причем с Мужчиной, и неважно, что это даже не человек из плоти и крови. Главное – не наедине с собой. Главное, что кто-то постарается для меня так, что я улечу к сияющим высям, которые так давно мне грезились. И это будут совсем не однообразные телодвижения. О, это будет невозможное чудо! Когда все тело мое звучит мелодией наслаждения, находясь в полной власти таинственного любовника.

А он, этот любовник (который есть сам этот Фонтан), прекрасно чувствует мое тело, словно виртуозный музыкант – свой инструмент. Он нежен со мной, но и по-мужски решителен. И вот уже дивное ощущение накрывает меня: не только я нахожусь внутри него, но и он внутри меня… Плавные и мощные толчки уносят меня все выше и выше к ТОМУ САМОМУ, и у меня захватывает дух, и из груди вырываются стоны – впервые неподдельные, потому что удовольствие мое не затухает, как это бывало обычно, а, наоборот, неудержимо движется к кульминации. Причем удовольствие это зарождается не только внутри – нет, в этом участвует вся поверхность моего тела, непрерывно ласкаемая водой. И вот – вспышка… вот оно – ТО САМОЕ! И я, кажется, кричу, извиваюсь в упругих объятиях дивного любовника, и горячая пульсация внутри меня вызывает все новые и новые волны наслаждения – пока не наступает полная удовлетворенность и восхитительная нега. И я тихонько смеюсь и перекатываюсь на поверхности водоема, и в ответ мне тихо смеется мой бесплотный любовник, нежно поддерживая меня… Голова сладко кружится, каждая клеточка тела поет и радуется. Это эйфория, восхитительное опьянение. И мне не хочется вылезать из Фонтана… Но скоро утро. И начнутся другие заботы…

Эта ночь дала мне силы и вдохновения для того, чтобы взяться за подготовку к исполнению обязанностей Императрицы Франции, Матери Отечества, Мари Великолепной, что были предначертаны для меня неумолимым месье Сергием. Сначала я воспринимала свое похищение как самое большое несчастье в моей жизни, но теперь мое мнение изменилось на противоположное. Выясняя, что тут да как, я узнала, что мальчик, которого зовут Дмитрием-Волшебником, может научить меня русскому языку, включая умение читать и писать, всего за один сеанс. Я попросила его о такой услуге, и он мне не отказал, ведь я – почетная гостья месье Сергия. Как только я перестала быть в этом Тридесятом царстве глухонемой иностранкой, полагающейся только на переводящие заклинания, то сразу удалилась в библиотеку, ведь с самого детства книга была моим лучшим другом и верным товарищем. А для хорошего исполнения своих будущих обязанностей императрицы мне нужно еще много узнать. А еще там я свела множество полезнейших знакомств, которые изрядно расширили мой жизненный кругозор. Месье Ульянов, один из умнейших (и ядовитейших) людей нашего времени, да и все прочие, включая будущую русскую императрицу и ее жениха месье Иосифа, тоже оказались людьми неглупыми и небесполезными.

И все это время я беспрестанно думала о том ночном приключении в Фонтане, мысленно переживая его снова и снова. И вместе с радостью ко мне приходит беспокойство, и странные мысли упорно лезут в голову… Я вдруг отчетливо осознала, что мне в моей жизни не очень-то и нужен мужчина. Замужем я была – это довольно скучно и в некоторых случаях даже противно[6]6
  супруг Мари Бонапарт, Георг принц Греческий и Датский, был не только гомосексуалист, но и знатный куколд. Известен случай, когда он наблюдал за половым актом своей супруги со своим собственным дядей-любовником Вольдемаром Глюксбургом, а от такого опыта у молодой женщины не могло возникнуть ничего, кроме отвращения.


[Закрыть]; дети у меня уже есть, а значит, будет кому оставить престол. Зачем мне, собственно, иметь при себе мужа? Ради постели? Но после утех в Фонтане я сильно сомневаюсь, что найдется такой мужчина, который может превзойти то бесплотное существо в искусстве доставить мне удовольствие. Ведь я всегда буду думать о Фонтане… Духовная связь с мужчиной мне тоже не очень-то нужна – я всегда была женщиной самодостаточной, не нуждающейся в друзьях и подругах. Защита и поддержка – тоже совсем не то, что мне необходимо, учитывая нынешние обстоятельства. Вообще, теперь все во мне как-то противится тому, чтобы непременно искать себе нового мужа… Да и кто знает, скольких мне нужно будет перебрать, чтобы найти свой идеал. Не хочется тратить на это свое время, да и стоит ли? Один раз мне было по-настоящему хорошо – и я это запомню на всю жизнь. Мир плотских удовольствий открылся мне; мое, казалось бы, неисполнимое желание осуществилось… таким вот чудесным образом. Однако вместе с этим я окончательно убедилась, что ни один из мужчин не даст мне того, что мне нужно. И, по правде говоря, я втайне лелею ту мысль, что мне позволят еще хотя бы раз потешиться с Фонтаном – но этого может и не произойти, ведь я не знаю тех правил, что тут заведены на этот счет. Анна лишь хотела, чтобы я была удовлетворена – так и случилось: я очень довольна и счастлива, и этого хватит надолго. Но все же рано или поздно меня начнут преследовать навязчивые мысли о том, чтобы повторить ту ночь… Ах, если бы можно было иметь к Фонтану доступ в любое время! Но подозреваю, что это невозможно. Ведь Фонтан принадлежит всем, и его функции не ограничиваются тем, чтобы даровать феерические ощущения неудовлетворенным женщинам вроде меня…

Как же мне быть? Поделиться с Анной своими мыслями? Стыдно, конечно… Но придется это сделать: раз уж я один раз раскрылась перед ней, то глупо будет таиться от нее и молча страдать. Я так поняла, что тут ничего никому не навязывают, так что она вряд ли станет настаивать, чтобы я нашла себе мужа. Но как же она решит мой вопрос? Даже не представляю… впрочем, это ничего не значит: здесь, где чудеса на каждом шагу и происходят порой совершенно немыслимые вещи, возможно даже то, что не укладывается в рамки привычного мышления.

Мои эротические фантазии просто не дают мне покоя, как бы я ни старалась отмахнуться от них. Вкусив однажды волшебных наслаждений, я просто не могу удержать свое воображение. Я обольщена, я совершенно очарована тем существом, что исполнило все мои тайные желания, да еще и во сто крат превзошло их. Дух Фонтана – это для меня мой Мужчина, тот, о котором я всегда мечтала, тот, который может больше, чем мужчина-человек. А мне нужно одно: чтобы мое тело звучало музыкой в его объятиях, чтобы я всякий раз уносилась к вершинам счастья и спускалась с них, полная умиротворения. О, какой бы прекрасной была бы тогда моя жизнь! Ведь, когда разум твой не мучим нереализованными желаниями плоти, так легко думается, так радостно живется, так сладко спится!

Как было бы хорошо завести свой собственный артезианский Фонтан с духом-любовником в том дворце, где я буду жить как французская императрица… Тогда я смогла бы тешить с ним свою плоть хоть каждый день… В Париже артезианские источники не редкость, и если пробурить достаточно глубокую скважину, то можно получить фонтан с теплой и даже горячей водой. К тому же, если мой собственный Дух тоже сделает эту воду целебной, то я смогу войти в историю как величайшая благодетельница французского народа, избавлявшая людей от болезней и страданий. Да, это было бы неплохо. Вот только не знаю, осуществимо ли это… Может быть, обсудить мою идею с Анной?

Пожалуй, я так и сделаю. К черту стыд и прочие заморочки. Я стала другим человеком с тех пор, как сюда попала. Думаю, мне больше не нужно притворяться – пора быть самой собой, а потому я все расскажу мадам Анне, и послушаю, что она мне скажет в ответ.

Семьсот пятидесятый день в мире Содома. Вечер. Заброшенный город в Высоком Лесу, Башня Мудрости.

Анна Сергеевна Струмилина, маг разума и главная вытирательница сопливых носов

Сегодня Мари Бонапарт снова пришла ко мне. С момента ее купания в Фонтане прошло несколько дней, но даже сейчас Мари выглядела как кошка, которая съела миску сметаны, а потом еще и дочиста облизала посуду.

– Добрый вечер, мадам Анна, – сказала она, – я не отниму у вас много времени, просто мне нужно переговорить с вами по одному очень важному и в то же время личному вопросу.

– Добрый вечер, Мари, я вас внимательно слушаю, – ответила я, жестом приглашая ее присесть в одно из кресел.

По мере того как моя гостья рассказывала о своих переживаниях и тайных желаниях, я внимательно вглядывалась в ее ауру магическим взглядом. Изменения, конечно, были существенными, но все же главное оставалось прежним. Эмоционально Мари была одиночкой, не нуждающейся в привязанности других людей, и в тоже время ее сексуальность сугубо натуральна, чрезвычайно развита и, я бы даже сказала, гипертрофирована. После ее купания в Фонтане подтвердилось то, что я заподозрила при первой встрече. Мари не нужен муж в обычном понимании этого слова – ее душа жаждет идеального любовника, который удовлетворял бы ее чувственность так, как ей нужно, и не лез бы во все остальное. Что же, Дух Фонтана подходит на эту роль лучше всего. И в то же время я вижу еще кое-что. Мари способна подпустить к себе мужчину, перед интеллектом и образованностью которого будет благоговеть, и при этом он должен быть молод, красив и способен к половым контактам не только при погашенных свечах в миссионерской позе под одеялом. Как сообщила мне Зуля, большая специалистка в том, что касается соединения мужского и женского, эта самая поза и есть главное проклятие мадам Бонапарт. Ведь современники Мари имеют своеобразный взгляд на то, как следует предаваться любовным утехам – на этот есть определенные негласные каноны. Например, у аристократов хорошим любовником считается тот, кто может неутомимо совершать однообразные толчки – ну просто смешно, честно говоря. Всяческие «особенные» ласки для них неприемлемы, как и пикантные позы. Что ж, такое время – совершенно непросвещенное и довольно чопорное, несмотря даже на откровенный разврат, возведенный в ранг моды… Парадоксально, но это так. Впрочем, женская сексуальность – это та область, о которой и в мое-то время известно далеко не все.

Поэтому бедняжка Мари и считала себя ущербной, не подозревая о том, что таких, как она – большинство. Сейчас ей кажется, что только магическая сущность способна удовлетворить ее желания. Но это не так, и ей не стоит слишком укрепляться в этом убеждении. Любой женщине нужен мужчина, как бы она ни убеждала себя в обратном. Поэтому нужно подыскать для Мари подходящий «объект» – из плоти и крови. Задача, прямо скажем, не из простых… Достойного ее, умного и в то же время сексуального мужчины без комплексов и прежних привязанностей, поблизости пока не наблюдается.

Я хорошо понимаю, что Дух Фонтана для Мари – не более чем временный эрзац, хотя она от него в таком восторге, что готова и вовсе отказаться от контактов с мужчинами. Однако тут таится опасность – как и во всем, что чрезмерно зависит от магии. Дело в том, что таким образом она не избавится от комплексов и будет продолжать считать, что мужчина не в состоянии доставить ей наслаждение – то есть взаимодействие с Духом фонтана даст ей облегчение, но не исцелит ее. А если комплексы на подсознательном уровне остаются, то это со временем начнет существенно сказываться на психологическом облике. В этом случае хорошей императрицы из Мари, увы, не получится, а выйдет только бездушная тиранша, поскольку, не приобретая опыт эмоциональных связей, оставаясь внутренне убежденной в своей неполноценности, она может утратить здравомыслие, ее восприятие реальности будет искажено. Это все всегда взаимосвязано, и никак это не обойти. Поэтому очень важно вернуть Мари атрофировавшуюся способность испытывать эмоциональные привязанности. Но и отбирать у нее ее «игрушку» я пока не намерена.

– Знаешь что, Мари, – сказала я, дослушав свою собеседницу до конца, – бывали уже случаи, когда мы брали у местного Духа Фонтана отводки. Духи Воды женского рода живут в бурных порожистых реках, где достаточно энергии для их существования, а Духи мужского рода обитают в естественных фонтанах и гейзерах. Но только жить тебе тогда придется в таком месте, куда посторонних не подпустят и на пушечный выстрел. Сейчас поясню почему. Дух Фонтана, даже ручной и маломощный, поднимает вокруг себя уровень магии до такой величины, что люди, обладающие соответствующими способностями, получают возможность даже непроизвольно творить заклинания. Если мимо твоего дворца, в зоне действия Фонтана, будет проходить злой и завистливый человек, являющийся в то же время неинициированным магом, и он мысленно пожелает тебе чего-нибудь нехорошего, то может получиться беда. Магия – это не только величайшая возможность, но и большая опасность, поэтому мы стараемся не тащить ее с собой в немагические миры.

– Эх… – тяжко вздохнула Мари, опустив глаза; она была очень расстроена. – А что же делать?

– Тебе все же нужно постараться найти себе живого мужчину, – ответила я, – такого, что мог бы вызвать в тебе восхищение своим умом, и в то же время мог бы доставить тебе удовольствие. На самом деле, как сказала мадам Зул, это совсем не невозможная задача. А пока мы не нашли такого человека, ты можешь погружаться в наш Фонтан ровно столько раз, сколько это будет угодно.

– Да, мадам Анна, – с облегчением вздохнула моя собеседница; ее глазки снова заблестели. – Спасибо! Знаете, мой Георг тоже очень умный, и если бы не его противоестественные наклонности, то я была бы готова с ним мириться. Но что же мне делать, если таких мужчин, да еще способных доставить мне удовольствие как женщине, поблизости нет и не предвидится?

– А ты потерпи, – посоветовала я, – однажды твой мужчина может выйти навстречу и сказать «здравствуй, Мари, я твоя судьба». Надо только верить и терпеливо ждать. А еще, помимо библиотеки, тебе бы стоило посещать танцульки. Быть может, свою судьбу ты встретишь именно там. Кстати, я как раз собираюсь туда, так что идем.

Семьсот пятьдесят первый день в мире Содома. Полдень. Заброшенный город в Высоком Лесу, Башня Силы.

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский

Предъявив своим министрам мирный договор с Российской империей (точная магическая копия), кайзер Вильгельм отдал по этому поводу все необходимые указания, после чего, преисполненный надежд на лучшее будущее, вернулся к нам в Тридесятое царство. Еще до разговора со мной кайзер Германии прошел стандартную процедуру медицинского осмотра и собеседование с отцом Александром и Димой-Колдуном.

Восприятие добра и зла у клиента оказалось в пределах нормы, зато характер обладает обостренной демонстративностью, а потому ради красного словца германский кайзер способен сказать такое, что хоть стой, хоть падай. И тут же, в его медицинской книжке, Дима-Колдун записал, что у гражданина Вильгельма неплохо функционирует генератор харизмы, и именно потому население Германии называет его «любимым кайзером», а «вильгельмовские» стоячие усы являются составной частью мужской моды не только в Германии, но и вообще в Европе. Одновременно, при всех своих замашках абсолютного монарха, этот человек достаточно демократичен, ибо он единственный среди всех царей, королей и императоров закончил обычную общеобразовательную школу, а не проходил обучение на дому, как все прочие наследники престола.

Энергооболочка сообщила мне, что в одной из своих речей к имперскому сейму Вильгельм заявил, что при помощи имперского законодательства он будет стараться «доставить трудящемуся населению ту защиту, которую можно оказать, согласно учению христианской морали, слабым и бедствующим в борьбе за существование», и этим путём «приблизиться к разрешению нездоровых общественных контрастов». Его действия отличались простым человеческим отношением к трудящимся, что было весьма ново и непривычно для тогдашней Европы. При нем в Германии были приняты законы «охраняющих работников от произвольной и неограниченной эксплуатации». Вильгельм говорил: «Je veux etre un roi des gueux» («Хочу быть королём бедных»). Кроме того, он требовал от школы, чтобы она была продолжением семьи, чтобы она имела в виду не одно только обучение, но и воспитание ребёнка, и притом во всех отношениях: физическом, нравственном и умственном.

Одним словом, ничего общего с бесноватым Адиком этот человек не имеет, и вполне пригоден к позитивной корректирующей реморализации.

И в то же время как политик кайзер Германии оказался достаточно близорук, а потому тупик, в который его загнала политика Бисмарка на союз с Австро-Венгрией, смог разглядеть только после того, как ударился лбом о стену. Англо-французские интриганы переиграли его по всем параметрам, и в ситуации войны на два фронта Германия неизбежно должна была потерпеть поражение. Впрочем, его обманывали и собственные генералы, составившие абсолютно нереалистичный план войны на Западе и совершенно не представлявшие, что им следует делать на Востоке. Вот с этого момента я и решил начать свой разговор с ним тета-тет.

– Итак, Вильгельм Фридрихович, – сказал я, – начнем с того, что причиной этой войны стал ваш Двойственный Союз с Австро-Венгрией – зловонное наследство покойника Бисмарка, желавшего ограничить могущество России. По факту император Александр Третий ожидал, что вы, порвав с политикой Бисмарка по всем остальным направлениям, в тысяча восемьсот девяносто первом году не будете продлевать австро-германское соглашение. И когда этого не случилось, то долго заминавшийся вопрос с противоестественным франко-русским союзом оказался решен этим монархом однозначно, тем более что французы уже давно скулили и скреблись под дверью. Случись так, что вместо австро-германского союза образовался бы русско-германский, ничего подобного нынешней войне не могло бы случиться, ибо образовавший Континентальный альянс был бы настолько силен, что никто не смел бы поднимать на него лапу.

– Но мы пытались, герр Сергий, – возразил Вильгельм. – Еще при моем деде, императоре Вильгельме Первом, мы заключили австро-германо-русский Союз Трех Императоров, а потом, когда он распался, то подписали Договор Перестраховки…

– Который Германия не стала возобновлять уже при вашем правлении, – хмыкнул я. – Если Бисмарк, громоздя соглашение на соглашение, еще как-то пытался балансировать между Австрией и Россией, то вы своей прямо проавстрийской политикой загнали Германию в такую комбинацию союзников и противников, в которой ей не светило ничего, кроме поражения. Союз с Австро-Венгрией не приносил вам ни доступа к источникам сырья и продовольствия, ни возможности транзита германских товаров на новые рынки, ни даже чувства безопасности. Напротив, вы поставили свою политику в зависимость от прихотей старого маразматика Франца-Иосифа и ситуации на Балканах, а Германию – в положение неизбежной войны на два фронта, после чего принялись строить дурацкие планы о том, как тактикой победить географию. Такое не удалось даже такому несомненному гению, как Наполеон Бонапарт, который дошел до Москвы, а потом все равно был разбит вдребезги и потерял все.

– Но, герр Сергий, – воскликнул кайзер, – у моих генералов все было точно рассчитано, и я просто не понимаю, что пошло не так!

– Не так пошло все, – назидательным тоном ответил я, – начиная с того, что, составляя свои гениальные планы, ваши генералы вовсю выдавали желаемое за действительное. Ну кто им сказал, что мобилизация в России продлится два месяца, или что войска, в пешем порядке промаршировавшие тысячу километров, в полном объеме сохранят свою боеспособность? Прежде чем пускать такой план в дело, его жизнеспособность следовало проверить на маневрах: например, сгонять первый корпус пешком из Восточной Пруссии до бельгийской границы и обратно, а потом устроить его учебное сражение с укрепившимся на полевых рубежах двадцатым корпусом. Однако подобные головокружительные и нереализуемые планы – это ключевая особенность так называемого европейского мышления. Когда у ваших политиков и генералов не сходятся концы с концами, то они непроизвольно начинают подгонять свои расчеты к желаемому результату. Впрочем, не так уж ваши деятели и виноваты, ибо в положение, из которого вообще нет хорошего выхода, четверть века назад Германию поставили вы, Вильгельм Фридрихович, и никто более. И именно вы требовали от них планов, как победить в войне на два фронта и тем самым возвысить Германию железом и кровью. Как я уже говорил, прими вы тогда другое решение – и эта война просто не могла бы возникнуть, ибо и австрийский император и французские политиканы сидели бы тихо, как мышки под веником, ибо взаимодополняющий альянс России и Германии имел бы в европейских делах неодолимую силу. Двумя веками российской истории проверено, что русские с немцами могут жить в одном государстве, сражаться в одном строю за общие идеалы, вступать в смешанные браки и со временем становиться одним народом.

– Герр Сергий, вы совершенно правы, я болван! – после некоторого размышления заявил Вильгельм. – Только ваша доброта спасла Германию от полного уничтожения, и я должен быть вам за это благодарен.

– Благодарите за это не меня, – глухим голосом ответил я, – а Всемогущего Господа, не одобряющего этого самого полного уничтожения, да моих Верных тевтонского происхождения, желающих родине своих предков не разрушения и гибели, а счастья и процветания. Я – это они, а они – это я, и именно поэтому на самом краю пропасти я даю вам последний шанс изменить к лучшему судьбу своего народа, пока немцев не обуяло людоедское безумие, превращающее их во врагов всего человеческого рода.

Видимо, произнося последнюю фразу, я непроизвольно продемонстрировал атрибуты принадлежности к сословию младших архангелов, потому что Вильгельм отступил на полшага, расширившимися глазами уставился на что-то находящееся у меня над головой, и переспросил:

– Людоедское безумие, герр Сергий?

– Да, именно так, – подтвердил я. – После того, как Германия проиграла эту войну, позже названную Первой Мировой, в результате чего была унижена и ограблена, в немецком народе возобладали реваншистские настроения. Но реваншизм реваншизму рознь. К восстановлению национального достоинства не обязательно идти через унижение и уничтожение окрестных народов и собственных внутренних инородцев. А немцы выбрали именно такой, наихудший путь, объявив своими врагами евреев, французов, русских и прочих славян, а себя самих назвав расой господ. Развязанная ими война продолжалась шесть лет и унесла жизни пятидесяти миллионов человек, в руины обратились огромные территории, в том числе и вся Германия, немецкая армия была разбита и обращена в прах, а над разбитым вдребезги Берлином взвилось священное алое знамя нашей Победы…

– Погодите, герр Сергий, – прервал меня Вильгельм, – а почему знамя вашей победы было алым, неужели и в той войне принимала участие Великая Артания?

– Нет, – ответил я, – до того уровня мы еще не дошли. Все совсем наоборот: это мы являемся наследниками победителей, сокрушивших коричневую чуму человечества. Я же рассказывал вам о двух людях, которые победили в этой войне, даже не принимая в ней участия. Один из них – основатель первого в мире государства рабочих и крестьян, Владимир Ульянов-Ленин, а другой – его лучший ученик и продолжатель дела Иосиф Джугашвили-Сталин. Именно под руководством этого человека бывшая Российская империя провела ликвидацию неграмотности и индустриализацию, сравнявшись с развитыми державами, а потом победила в тяжелейшей войне в своей истории. Тогда германская армия, всего за месяц разгромившая Францию, до войны считавшуюся самой сильной державой Европы, а потому погрязшую в самодовольстве, навалилась на нас без предъявления претензий и объявления войны. Фронт тогда докатился до Санкт-Петербурга, Москвы и Царицына, в войне погибло двадцать семь миллионов наших сограждан, из которых только двенадцать миллионов были солдатами и офицерами, а остальные – гражданскими лицами, истребленными вашей оккупационной администрацией как якобы расово неполноценные. Я же говорил, что в той войне германской нацией овладело людоедское безумие, солдаты в серой германской форме уничтожали на нашей земле все на своем пути, убивали женщин детей и стариков, а трудоспособных угоняли к себе в рабство. Но, несмотря на весь этот ужас, наш народ нашел в себе силы переломить ход сражений, выбить серых людоедов с нашей земли, а потом прийти в Берлин и поставить там окончательную точку, чтобы не было такого больше никогда.

По мере того, как я говорил, глаза у Вильгельма становились круглыми, как у совы.

– И вы, герр Сергий, после всего этого не собираетесь уничтожить под корень всю немецкую нацию, чтобы подобное не повторилось и в этом мире, а вместо того берете меня в вассалы? – с изумлением спросил он.