Текст книги "Местное время 20:10"

Негласное могущество амбов может проиллюстрировать один случай, произошедший летом 2008 года чуть ли не на наших с вами глазах. Рыли на острове возле Кафедрального собора канаву (прокладывали кабель к будущему общественному туалету), и под старой кнайпхофской мостовой наткнулись на мандигулы, кости древнего захоронения XIV – XV века, останки пятнадцати обычных людей и одного необычного. Необычный был похоронен в домовине, выдолбленной из цельного куска дерева.

Московские археологи раскапывали мандигулы несколько недель, откачивая помпой грунтовые воды. Просеянный грунт они выбрасывали наверх, в эдакий бруствер. Вокруг раскопа весь день похаживал городской амб Володя, живший на острове в Тыквенной беседке, которая прикинулась жёлтым строительным вагончиком. Володя то просто ходил и глядел вокруг со скорбным видом, то неспешно ковырялся в бруствере. Найдёт что-то, раз – и в карман! Опять походит, опять ковырнёт кучу земли, найдёт висюльку, раз – и в карман. Изредка он заглядывал в раскоп и при виде цельнодолбленой домовины шептал себе под нос: «Предок! Вот и откопали мы тебя!» – или что-то в таком роде. Потом опять найдёт в земле какой-нибудь гвоздик, всхлипнет, и – раз – в карман. Так весь божий день и ковырялся. Наконец москвичи не выдержали и в грубо-вежливой форме ему заявили:

– Эй, мужик! Иди-ка ты отсюда! А что нашёл, нам отдай. Давай, давай, не твоё это!

Володя опешил. Потом растопырил руки, налился красной краской и в ответ заявил:

– Вы!.. Да вы сейчас у меня быстро кирки побросаете и к себе обратно в Москву укатите, понятно?!!

Затем сплюнул с достоинством и ушёл в свою каптёрку. Москвичи-археологи вечером осторожно спросили дежурного электрика:

– Кто это был?

– Это? Это Володя, сторож. С ним лучше не связываться… – ответил им электрик.

Они и не стали.

А гвоздик и висюльку Володя мне потом показывал. Хороший, кованый четырёхгранный кёнигсбергский гвоздик и загадочная рыба-висюлька. Останки из захоронения и выдолбленный гроб археологи сдали в местный краеведческий музей. У них в Москве для наших мертвяков места нет, им самим в Москве тесно.

Амбер-тролль-гильдия

Давным-давно, когда не было счёта дням, Луна и Солнце вместе сияли на небосклоне. И вот однажды зашёл меж ними спор: чей свет больше полюбится жителями земного окоёма? солнечный или лунный? Поспорили, уговорились вскоре встретиться, и разошлись.

Подслушали их разговор Мужчина и Женщина, что жили на Дальнем Берегу моря. И, когда Луна в подлунной половине мира слепила из собственного теста звёзды, рассыпала их по небосклону и пролила случайно молоко, пришли они, собрали лунное молоко в крынку и унесли в хижину. Остались на небе звёзды, дорожка, мокрая от молока, да Луна, которая клонилась ко сну, устав от хлопот.

Когда взошло Солнце, оно прогрело теплом Землю, и на солнечной стороне мира взошли семена, травы и цветы; зацвело былие. Тотчас из Старого Дупла вылетели пчёлы и принялись собирать мёд, В полдень пчёлы устали, захотели пить, но Солнце высушило на поляне всю росу, и не было нигде пресной воды! И тогда пришли к ним Мужчина и Женщина и предложили пчёлам лунное молоко, утоляющее любую жажду, но при одном условии: если те будут отдавать половину собранного мёда, Мужчине и Женщине, Яну и Янте. Делать нечего, согласились Пчёлы. И с тех пор люди Дальнего Берега собирают ночами лунное молоко, поят Пчёл Из Старого Дупла и едят их мёд, который от лунного молока быстро густеет, а от солёной океан-воды превращается в плавучий камень.

Открылось это случайно. Как-то Янта встречала мужа своего Яна на берегу, а как увидела его лодку на горизонте, на радостях уронила туесок мёда в море. В океан-воде мёд стал твёрдым, как камень, и лёгким, как пемза. Янта расстроилась: как же так, столько мёда пропало! – но Ян причалил лодку, выловил плавающие куски окаменевшего первомёда и сказал:

– Смотри, Янта, наш мёд превратился в кусочки солнца, и теперь светится, как твои глаза! – вырезал на подходящих кусочках мёда-янтаря созвездия, нанизал на кожаный шнурок и одел ожерелье на шею жены.

Так появился янтарь, и так появились первые мастера по янтарю, получившие впоследствии имя «амбы», или «амбер-тролли». Эти мастера знают всё про янтарь, и знают секрет мёда Пчёл Из Старого Дупла, договор с которыми будет длиться до тех пор, пока Луна разливает своё молоко, пока Солнце поит лучами травы, и пока мужчины и женщины делают друг другу подарки.

А Луна и Солнце, – спросите вы, – кто же из них выиграл? Неизвестно. Они никак не могут встретиться: днём один спит, ночью – другой, и каждый думает про себя, что именно он выиграл тот давний-давний-давний спор, случившийся в самом начале времён.

В отличие от троллей скандинавского происхождения – злобных великанов, не способных к мирной креативной жизни, поместные амбы, тролли и эльфы являются представителями другой ветви генетического древа. Они отличаются от первых ростом, нравом и склонностью к изменению вторичных признаков в зависимости от места проживания. Троллями (эльфами) они зовутся в силу недавней традиции, которая любой малый народец называет либо эльфами, либо феями, либо троллями. Примечательно, что сами себя они так не называют.

Среди множества видов поместных троллей и эльфов нас интересуют две группы. Первая, зловредная группа, занимается проказами и нанесением вреда роду человеческому (см. «неблагословенный двор» в Шотландии). Другая группа («благословенный двор», или же «скрытый народец», как их зовут в Норвегии5858
  Tusser, huldrefolk, haugfolk, dvergfolk – это всё разновидности норвежского Скрытого народца.


[Закрыть]) настроены по отношению к роду человеческому позитивно и в каком-то смысле даже партнёрски.

Например, на одном датском острове в Балтийском море проживают борнхольмские тролли, и местное крестьянское население находится с ними чуть ли не в симбиозе. Как и местное население, борнхольмские тролли занимаются сельским хозяйством; причём замечено, что если одна из сторон «симбиоза» бросает своё поприще, то у другой случается падёж, неурожай или нашествие насекомых. И только совместный труд по обе стороны реальности даёт хорошие плоды. Именно плодотворное сотрудничество с людьми и привязанность к конкретной территории отличает поместных троллей и эльфов от злонравных племён.

Другие исследователи придерживаются мифоцентрической точки зрения, которая иначе ставит акценты взаимодействия людей и поместных существ. По их мнению, первейшим условием продуктивной работы людей со стихиями (земли, воды и пр.) является обретение партнёров-сторонников по ту сторону реальности. Без них любые попытки использовать стихию в своих интересах обречены на провал. Стихия мстит людям за гордыню и за нарушение баланса меж двумя сторонами мира. Если гипотеза мифоцентристов верна, то скоро учёные-фольклористы во время летних экспедиций в мир белых халатов, в НИИ, обнаружат там нанотроллей и прочих существ, способных действовать во вселенной наномасштаба и управляться со стихиями слабых взаимодействий.

Впрочем, этот набросок гипотезы служит лишь введением в сам предмет нашего исследования.

 
Амбы
 

….Амбер-тролли (амберы, прегель-тролли, самоназвание – «амбы», «янтарный народец») – небольшой народец поместных троллей (эльфов?), проживающий на Самбийском полуострове и на многочисленных островах, образованных двумя рукавами Преголи (Прегеля).

Основной род их занятий – добыча янтаря и изготовление из него ювелирных и магических изделий, в производстве которых они достигли совершенства. Существенная доля янтарных изделий, продаваемых в дорогих салонах по всему миру, дело их рук. За многие века жизни по соседству с людьми они адаптировались к необходимости терпеть дурной нрав сынов Адама. Необходимость входить в сношения с людьми разделила их племя на две группы: на амбов прибрежных, живущих так, как жили их предки с древнейших времён; и на городских, которые внешне почти не отличаются от человека. Используя последний факт, они скрыто живут в человеческом сообществе, встречаясь чаще всего среди сторожей, кочегаров, ювелиров, капитанов маломерных судов и других непубличных специальностей.

Семья амба обычно состоит из трёх членов: папаша, мамаша-мутер и детец-сорванец, когда мальчик, когда девочка. Типичное жилище городских амбер-троллей расположено около реки или в полуподвале (часто на землях Ломзе или Кнайпхофа); а у прибрежных представляет собой камышовую (фахверковую) хижину в районе прегельских болот либо на берегу многочисленных рек и озёр Самбийского полуострова.

Обычно хижина имеет при себе небольшую пристань с лодкой, которую хозяин в выходные дни использует для отдохновения и «слияния с ландшафтом». Само жилище делится на несколько комнат, одна из которых отдана под мастерскую. Здесь папаша с помощью бормашины фирмы «Веретельник и Ко», древних традиций и собственного умения приготовляет те самые изделия, которые затем расходятся по всему миру. В углу мастерской обыкновенно стоит верстак с инструментами, на краю верстака примостились пара бронзулеток и неработающий радиоприёмник.

Янтарная пыль тонким слоем покрывает пол и стены мастерской. Она убирается оттуда 4 раза в год и идёт на приготовление янтарной кислоты и иных лекарств.

…..…Размножаются амбер-тролли обычно, как и все мы5959
  Этот фрагмент манускрипта меня потряс более всего. «Как все мы» – нет слов! (прим. Издателя).


[Закрыть].

…….Любимый напиток амбов – кисель, а по праздникам – прегельгрог и камышовый эль. Стаканами и рюмахами они чокаются по-особому, прикрыв сверху ладонью, добывая из них «звук морских камушков». По этому признаку в прибрежном кабачке можно почти безошибочно отличить компанию амбов от обычных пьянчужек.

Из еды они предпочитают рыбу во всяческом виде (солёная, вяленая, копчёная, замоченная в янтарной кислоте, в борще и так далее); кашу и холодец, в приготовлении которых они достигли высот не меньших, чем в изготовлении янтарных шедевров. На десерт ставят на стол фирменные блюда: печёные яблоки, фаршированные марципанами, и архаичных пряничных человечков под названием «Марципанец ростом с палец», а иногда – «цверги». Из-за пристрастия к подобной еде амбы отличаются округлостью форм и добродушием характера, хотя, как и в мире людей, бывают характеры самого неприятного свойства. Рыжие и светлые волосы встречаются у амбов чаще, чем у людей, но не всякий амб – огненноволос. Они делают прекрасные лекарства из янтарной пыли и янтарной же кислоты. Отчасти поэтому, отчасти от специфической физиологии своих организмов практически не болеют.

 
Куьтурная жизнь и праздники
 

В старину, в доэлектрические времена, амбер-тролли изготавливали для своих жилищ янтарные наборные панно со специальными углублениями, в которые помещались светящиеся мхи или светляки, от которых начинала светиться вся янтарная пластина. Эти панно назывались «Свет в оконце». Когда молодой амб сватал младую соплеменку, он присылал «Свет в оконце», как бы предлагая: «Давай совьём семейное гнёздышко». От этого обычая пошла традиция особого почитания светляков, цикад и прочих полезных насекомых, которых мастера резали сидящими на дне янтарной или деревянной чашечки.

Праздник янтаря – священный день для каждого амба, называемый также «праздник жёлтой капли». Проходит он в серединную осень, когда камыш ещё не высох и зелёной стеной стоит по островам и плёсам. Амбы готовят для детей праздничные угощения, марципановых и пряничных человечков, а для взрослых – холодец, разливаемый во всевозможные формы. Из напитков пьют хмельной камышовый эль и прегель-грог. К этому же дню подгадывается последний день варки янтаря. Варит его самый опытный, самый старый и самый толстый амбер-тролль – Гросс-Мастер, и всегда собственноручно.

Варка происходит на острове Ломзе. Накануне подручные Гросс-Мастера разбивают лагерь возле ритуальной Мастеровой Хижины. В ней котёл устанавливают подле плоского камня, который находится здесь с незапамятных времён. Ингредиенты варят 7 дней, творя неведомые заклинания. С началом священнодейства в Мастеровой Хижине находятся только Гросс-Мастер и два подручных, а в последний день варки и они покидают его. Всё это время Гросс-Мастер не отходит от костра.

К седьмому дню почти всё племя собирается вокруг хижины. Все ждут полночь, полнолуния и часа, когда заканчивается ритуал и ГроссМастер после недели бдения и колдовства выходит к сородичам. В результате магически-химических процедур получается полный котёл отличного крупного камня, без сколов и внутренних трещин, с красивой природной корочкой и иногда спрятанным под нею пейзажем. Весь последующий год этот камень работают только лучшие из лучших, используя для самых изысканных изделий. Разумеется, вся технология варки хранится в строжайшем секрете. Передаётся она от одного Гросс-Мастера к другому.

……….Был, правда, случай, когда вскоре после французской войны один городской амб, горбун по кличке Киноварь, подслушал рецепт варки янтаря и решил продать его заезжему купцу. Но то ли не всё дослышал, то ли ему нарочно не то продиктовали – продал рецепт без какой-то важной части. Потому что сколько купец ни пытался воспроизвести янтарное варево, ничего у него не получалось, если называть «ничем» зловонный клейстер с червями. По этому поводу Гросс-Мастер впоследствии заметил: «Чем является, то и получается». Отступника пожалели и всего лишь изгнали из племени, вынудив навсегда поселиться среди людей. Там он тоже не оставил своих проделок, пробрался в высший свет и после некоторого успеха был изгнан из общества, о чём один писатель даже сочинил повесть с говорящим названием «Крошка Цахес» …………

Как только Гросс-Мастер выходит из хижины, начинается праздничное пиршество: съедается добрая тонна продуктов и выпивается несколько бочек камышового эля, а окрестности бывают истерзаны плясками до утра и звуками заумки (дудочки из бузины) и губной гармоники. Молодёжь играет в «дупло», а амбы умудрённые степенно беседуют возле костров, покуривая сигареты-трубочки и рассказывая истории одна другой краше.

Добытный сезон. Раз в сезон городские амбер-тролли отправляются малыми группами за янтарём. Навещают прибрежных сородичей, отбирают себе для работы камень «по свойским ценам» или же входят в «дружбу» с Сохатым и становятся лагерем на Самбийском полуострове (чаще всего в районе, который на сегодняшних картах зовётся Муромское). Для поиска янтарной жилы используют специальные приспособы: кто лозу, кто ветку обл-пихи, а кто Истиннозелье, которым поят карьерных сыпунов, видящих сквозь землю, но обладающих прескверным нравом. Под влиянием зелья те проговариваются, какая из жил нынче близко к поверхности земли подошла. Иные же, не боясь риска, идут к русалкам, которые помогают добыть камень морской, более подходящий мастерам, чем карьерный. Не всякий амб после встречи с ними остаётся пригоден к здравому смыслу. Поэтому перед тем, как отдаться во власть зелёновласых, смельчаки рисуют на прибрежном песке поле 7х7, ставят в середину фигурку Гросс-мастера, раскладывают камушки, и до-о-олго играют в древнюю неспешную игру Тафл.

Проигравший первым идёт к русалкам, а первому достётся, как мы знаем,… Если поход был удачным, везунчики потом пару лет не пользуют варочный янтарь, довольствуясь «добытным сезоном» и лунной формулой всех амбер-троллей: «Камень должен расти».

Сформулированная ещё на заре мастеровитых времён, эта универсальная формула действует до сих пор. В первый год, когда подмастерье делает свой первый взмах резака, у него от сезона остаётся кусок-другой среднего камня. Через 10 лет собственный его резерв камня выражается уже в двух-трёх мешочках крупной фракции. А что уж говорить о легендарных мастерах! У них для всякого замысла уже есть «выросший» камень!…

Завершающим сезонным праздником является «Праздник круглого каштана», который во всём мире обычно зовётся «праздником всех святых». В эту ночь они надевают обязательно красные, оранжевые, жёлтые или коричневые одежды, а главным предметом и украшением праздника становится ядро спелого каштана. Камыш к тому времени уже подсыхает, островные деревья почти голые, и под ногами треснутые плоды показывают свои коричневые соблазны из-под кожуры. В ночь на 1 ноября устраивается конкурс: тот, кто лучше всех разукрасит или разрисует ядро каштана, получает несколько призов. Мотивы приветствуются как жизнерадостные, так и страхолюдные. Полученные рожицы имеют название «кёниг-дом-вада», их раскладывают на набережной Кнайпхофа (чтобы взял случайный прохожий) или украшают ими места проживания.

Первый приз конкурса – самая толстая баба племени на кухню победителя на целый месяц, отчего она получает почётное звание «кухмистерМадам-Чемодан» (не забывайте, что амбы большие любители покушать). Второй, утешительный, приз – поцелуй принцессы праздника, которую специально для этого выбирают подмастерья из числа незамужних островных девиц. Ну и третий утешительный – бочонок камышового эля и самородок пейзажного янтаря. Чтобы было на что глядеть без отвращения следующим утром, проснувшись после тяжёлой ночи.

……………..…Каких только мимических выражений не понарисуют на каштанах участники! Особенно пользуется популярностью умение придать коричневой роже сходство с кем-нибудь из макабрического ряда. Чаще всего на эту роль выбирают почему-то городского заседателя, которого многие никогда в лицо не видели. Что только распаляло их воображение.

В последнем сезоне было популярно нэцке в виде головы каштанового человечка, у которого зашит рот, потому что там хранится Капля Вдохновения, как у Буратино за щекой – золотая монета. Такая чрезмерность в охранении богатства непривычна людям по эту сторону восходящего солнца. Каштановечек сердито молчит и таращится на окружающих, думая: эй, раззявы! как они усердно болтают своими ртами! как растрачивают богатство редких слов! даже стыдно посмотреть! даже молчать, и то стыдно!.. Изрядно заправившись элем и прегель-грогом, в этот праздник амбы танцуют при луне вертлявые танцы, самый подвижный из которых называется «Хрень набекрень». Прыткая молодёжь, ещё не добравшая телесной кондиции мастера, взбирается на крышу собора и употребляет в качестве танцевальной пары Русалку, благо той вертеться никогда не в тягость.

 
Эстетика ремесла и поверья
 

Известно недоверие амбер-троллей к прогрессу. Самая большая нелюбовь досталась пластику и всему, что из него делается. Практически всё в их доме и в одежде сделано из природных материалов – камня, дерева, кожи, стекла и т. д. Красивое и качественное рукодельство они ценят превыше всего. Собственно, поэтому, наверное, и преуспели в своей отрасли ручных искусств.

……………….важнейшим термином в их эстетической вселенной. Обычно он применяется к различным подделкам, симуляциям и кажимостям второго порядка. Когда они видят фахверк, нарисованный на штукатурке, или когда пластик пытаются выдать за янтарь, или когда вместо прегель-грога получается заурядный глинтвейн, для всех этих явлений у амбер-троллей есть короткое и ёмкое определение – «шайза!».

Другие их слова не менее выразительны: шняга (всякая ерунда), шня (мелкая шняга), шкипетр (атрибутивно солидный, но ещё не засахарившийся человек; то есть и пивка на улице с мастерами может попить, и юмор у него на месте), гуано куэста (ноу комментс) ……..

………..У каждого амб-мастера дома стоит старинного изготовления «марципановый дракон» – настольное приспособление для обжига марципанов, передаваемое по наследству. В весенние праздники они по-семейному пекут марципанки и угощают ими друг друга. Некоторые из марципанов особой формы используются в «повседневной магии», например, это касается т. н. «квадродули». В случае, если у амб-мастера не хватает силы воли избавиться от какой-то привязанности или послать кого-либо на четыре стороны, приготовляют «квадродулю». Представляет она собой запечённое печеньице с четырьмя отростками-пальцами с ягодами обл-пихи вместо ногтей. Перед её употреблением необходимо сосредоточиться, мысленно представить «посылаемую» проблему, а потом поднять правую руку вверх, съесть квадродулю и решительно опустить руку вниз с характерным звуком «амба!» (вариант: «нах!»), послав объект расставания за горизонт.

………Молва и недруги приписывают им владение всем подземным Кёнигсбергом. Сами же они это отрицают, говоря, что «нам вполне хватает острова Кнайпхоф и его соседей».

От островного народца, как их иногда ещё называют, пруссы-язычники взяли название острова «Книпав», позже переделанное на немецкий лад как «Кнайпхоф».

…………….Как это бывает в мастеровых корпорациях, есть у амбов с десяток негоциантов, которые разъезжают по всему миру и имеют сношения со всеми крупными ювелирными домами. Они наезжают в Кнайпхоф несколько раз в году, и почти обязательно – к исходу варки янтаря: посмотреть, какие весь год будут работаться камни, принести с собой новейшие веяния и забрать готовые шедевры, заказанные в прошлый приезд. Каждый из мастеров имеет клеймо, изделие без клейма рассматривается как анонимный ширпотреб, недостойный внимания. Высшим мастерством является изготовление инклюзов, помещение каких-либо предметов в тело янтаря, в эту капсулу времени, руководствуясь двумя мотивами: во-первых, это красиво (да и стоит дороже, скажем честно); а во-вторых, инклюзирование становится посланием конкретного мастера в будущее; эдакой бутылкой с запиской, брошенной в безбрежный океан потребителей янтарной красоты.

Есть у амб-мастеров свои приметы, которые почти всегда касаются возможных неудач в сфере мастерства или общения с клиентом. Наихудшей является примета, чреватая потерей творческого импульса. Некоторые существа этот импульс дарят, а другие отбирают, являясь «пожирателями музической энергии». Идёт, например, амб-мастер по улице. Птички поют, солнышко блестит, день обещает быть прелестным. И вдруг он видит впереди человека по кличке Зубной! Мастер тут же меняет направление, переходит на другую сторону улицы – делает всё возможное, чтобы избежать встречи, как тут:

– Эй!! Привет! – кричит ему Зубной и радостно перебегает дорогу, трепеща от жажды общения.

В общем, кусочек общения он-то получает, но мастер после этого ставит большой крест на сегодняшние планы, отменяет все договорённости дня и идёт к друзьям пить прегель-грог либо домой делать то, что давным-давно отложил на завтрашний день…………

О Гарганье рассказывают одну историю. Вернее, про её пра-пра… бабку тоже по имени Гарганья. Будто была она столь безудержна и дерзка в своих речах, что своим языком причиняла всем вокруг сплошные неудобства. И вот однажды она, презрев последний край приличия, прошлась своим помелом по Пушкайтису. Разъярившись, тот наложил на Гарганью заклятие, и стал у неё расти язык, как растут ногти. Через месяц он уже не умещался у неё во рту, не давая есть и пить, причиняя вздорной бабе те же неудобства, какие она другим причиняла своим языком. И что б вы думали? Она и к этой беде приспособилась, используя необычную способность организма амбов к заживлению ран: она просто излишек отрезала портновскими ножницами.

– А что? Земные женщины ради красоты и не то с собой вытворяют! – приговаривала она.

И вот эти-то отрезные языки, обработав секретным составом, амбы научились превращать в языки янтарные. Вставляют их в красивые рамки и продают коллекционерам наравне с природными «каплями», застывшими шариками янтаря с природной корочкой. После такого наказания Гарганья стала не столь злоязыкой, но заклятие продолжало действовать на её детей женского пола. С тех пор старшая дочь в каждом поколении получала в наследство растущий язык и имя Гарганья. А из их «отрезков» Гросс-Мастер раз в год варит один янтарный Язык-Златоуст – амулет, чрезвычайно популярный в среде политиков и ведущих телевидения.

Последняя из Гарганий, по второму прозвищу Клёц-Плуда, восприняла родовое проклятие как знамение и употребила генетический сбой во благо. Она посвятила себя кулинарии. Благодаря смене языков вкусовой аппарат её пребывал в постоянной свежести, отчего на свет производилось немало новых рецептов. На главные праздники Клёц-Плуда готовит блюда для негоциантов, и именно её стряпнёй Гросс-Мастер возвращал себя в форму после осенней варки янтаря.

 
Музические персоны
 

Одним из секретов мастерства амбов, очевидно, следует считать искусство ловли музического озарения. Оно сходно по своей психической организации с боевыми искусствами древних викингов и мастеров меча Страны восходящего солнца. Впоследствии оно вылилось в некоторые аспекты философии русского дзена, провозвестником коего является всем известный Сахей-сан.

Согласно их кодексу, мир вокруг нас напоён творческими поводами, и мастерство заключается в их ловле и пресуществлению в материю янтаря. В малую пластику, в инталию либо в многофигурную композицию «Возвращение корабля, гружённого амфорами, из дальнего странствия» (или же «Город семи мудрецов», или же «Завершение полнолуния»), в которой задействованы 16 персонажей, янтарь, дерево с Берега Слоновой Кости, собственно кость (мамонта), терновник, кожа, вервие и ещё что-то. Искусство Мастера заключается как раз в открытии сознания и бессознания навстречу музическому импульсу. Опасность здесь заключается в том, что вместе с музическим (или вместо него) в открытое пространство души может залететь какая-нибудь гадость, с которой потом приходится долго бороться…

Постепенно у амбер-троллей выкристаллизовался важнейший институт их креативной вселенной – «музическая персона». Происходя от древнегреческой Музы, эти персоны подвигают мастеров на создание особенно выдающихся изделий. Первой в ряду таких персон стоит русалка.

В сырые и сумрачные вечера, которые нередки под балтийским небом, русалка Виена оставляет сладкозвучный трубный рог и спускается с часовой башни собора. Она идёт плескаться в водах реки, дабы вернуть подсохшей коже полагаемый блеск. Закс, сом со столетним стажем инспекции Старой Преголи6060
  Сома периодически видят вечно поддатые рыбаки, что удят рыбу возле Дровяного моста. Называют они его по-свойски «Чудо-юдо-рыба-сом», по традиции указывая его размер широко раскинутыми руками. Впрочем, если сома видели хотя бы они, то вот их-то самих трезвыми не видел никто. А так как Закс по реке ходит хозяином, то все знали точно: вряд ли он покажет себя таким бездельникам и пропойцам.


[Закрыть], Закс в этот момент уходит вниз по течению, к бывшему Кузнечному мосту. Он уходит от греха подальше: чтоб не слышать страстных её вздохов и не смотреть на её прелести, могущие любое живое мужское начало возбудить на непредвиденную интригу. И когда она движется к реке либо возвращается назад на часовую башню, если ей повстречается мастер, то почти всегда (помимо возбуждения на непредвиденную интригу) его вдруг переполняет Большое Озарение. Он спешно бежит в мастерскую, достаёт припрятанный для особых случаев янтарный самородок и вонзает в его хрупкое тело наточенный резак.

Через пару недель восхищённый негоциант, бережно держа трепетную янтарную фигурку, определяет:

– Русалка навела?

Мастер кивает. Им обоим ясно, что без неё такая прелесть вряд ли бы появилась на свет. Ещё через пару недель негоциант разложит перед парижским коллекционером фигурки, каждую в своей шкатулочке из ценного дерева. Откроет коробочки, обведёт их широким жестом, но француз будет смотреть только на фигурку, от которой исходит сияние и вместе с ним нечто, вызывающее явственное возбуждение на непредвиденную интригу…

Другим примером духовного озарителя амбер-мастера являются кнайпхофские медвежонки, которые никак не дорастут до полного медведевского размера. В обычное время они работают геральдическими щитодержателями герба города Кнайпхоф при входе в Кафедральный собор; а во внеурочное время живут личной внегеральдической жизнью.

Когда рабочие полномочия сданы, они выкатываются на зелёные лужайки Кнайпхофа, словно два сгустка озорства и непоседливости. Чаще всего, чтоб не смущать своей внешностью (весьма специфичной, скажем так) гостей острова, они принимают облик двух дворняг по имени Айва и Дашка, и лишь для истинно просветлённых они являются в своём обличии… Так вот, когда в момент их игры случается рядом кто-то из мастеров, то почти неизбежно он бьёт себя в высокий загорелый лоб, что-то лихорадочно чиркает в блокноте (потом это будет называться «эскиз») и, выставив вперёд средний палец правой руки (у всех мастеров на нём мозоль), спешно бежит в мастерскую включать бормашину. А через пару недель, глядя на скульптурку играющих животных или детей, только что вышедшую из-под резца, негоциант спросит:

– Вова-Миша6161
  Следы давнего спора – какие имена носят геральдические медведи-щитодержатели Кнайпхофа.


[Закрыть]? – затем, не сдерживая улыбки, добавит: – Какие они всё-таки озорные! – Через пару колов времени на далёком острове при виде сахарной головы Фудзи что-то подобное скажет негоцианту Хадзибару-сан. Как истинный эстет он поставит статуэтку на тот столик, на который падают лучи утреннего солнца, и поутру будет любоваться красотой и молодостью мира, воплощёнными в играющих зверятах.

Кроме персон с «кнайпхофской пропиской» случаются и приходящие музические фигуры, например, Артём-Длань. При всех остальных более-менее обычных талантах (интеллектуал, знает языки, может интересно говорить) он имеет одну, на первый взгляд, незаметную особенность, которая внимательного наблюдателя поражает нечеловеческой природой. А именно, поражают его руки. В какой-то момент, увлёкшись разговором, он забывает про них и про то, что им надо вести себя «как все», и тогда они начинают порхать независимо от воли владельца, рисуя в воздухе фигуры высшего пилотажа. Или вдруг они обнимают задумавшегося владельца за плечи; вдруг становясь почти крыльями, пронзая своим видом собеседника, зачарованного такой нереальной метаморфозой.

Если собеседником оказывается мастер то, пригнувшись от красоты секунды, он светлеет лицом, встаёт и медленно идёт в свою мастерскую, медленно, чтобы не расплескать впечатление. Там он ваяет что-нибудь неземное, феерическое, ни к Артёму не имеющее отношения, ни к его дланям, но вряд ли без них появившееся бы на свет.

А иной мастер уткнёт взгляд в бесконечную перспективу, простирающуюся над Кнайпхофом с запада и с востока, и так проникается мечтой, что в тот же вечер садится резать из большого пористого самородка чудный город, стоящий на скале. Город этот раз от разу другой, но всегда он напоминает коралл или творение каких-нибудь нанотроллей, таких мелких, что воюют с муравьями за жизненное пространство континента Кнайпхоф.

………Есть и другие музические фигуры и обстоятельства жизни острова – приходящие, прилетающие и приплывающие, но подробное их описание пустит на дно и так просевшую ниже ватерлинии нашу краткую научную записку.

 
Откуда?
 

Вопрос этот туманен, как осенний Прегель в утреннюю пору.

После основания Кёнигсбергского университета у городских амбертроллей также возникла каста книжников-учёных. Как и положено, перво-наперво они применили свою учёность к собственному происхождению. Как и положено, сразу возникло несколько версий, школ и течений, спорящих друг с другом. Мы упомянем лишь главные направления их учёной мысли..