Текст книги "Между Москвой и Тверью. Становление Великорусского государства"

III

Первые годы великого княжения Михаила Ярославича заняты новгородскими делами и отношениями к митрополичьей кафедре. И оба вопроса – новгородский и церковный – получили такой оборот, что московский князь приобрел новых и мощных союзников, обеспечивших ему перевес над Тверью. Боярская попытка занять Великий Новгород наместниками князя Михаила разбита сопротивлением новгородцев и свелась к докончанию «до приезда князей»: и политические, и торговые интересы новгородцев вели их к признанию своим князем того, кто им обеспечит поддержку «низовской» рати и торговлю «без рубежа» по всей Суздальской земле. Возвращение в. к. Михаила Ярославича из Орды и посажение его на стол владимирского великого княжения – terminus post quem для переговоров его с Великим Новгородом осень 1304 г., а закончились эти переговоры его прибытием в Великий Новгород и посажением на стол новгородского княжения 16 июля 1307 г.277 Новгородцы приняли великокняжеских наместников, подчинились управлению «мужей» и суду судей Михаила Ярославича, но упорно настаивали на подчинении всего суда и управлении новгородской «пошлине», которую по мере возникновения спорных вопросов формулировали в пунктах договорных грамот, и на устранении таких действий княжеской власти и ее агентов, которые нарушали их «старину». Отношения оставались напряженными, и весьма вероятна оглядка новгородцев на Москву – соперницу Твери, хотя у нас и нет известий о сношениях между ними и московским князем за эти годы. Только случайная запись в одной богослужебной книге намекает на связь между новгородскими делами и нападением в. к. Михаила на Москву в августе 1307 г.278 Назревали события, которые вызовут новую борьбу между Тверью и Москвой при деятельном участии Великого Новгорода. Этими событиями отмечен момент перелома в политической истории Северной Руси, а связаны они с судьбами митрополичьей кафедры по смерти митрополита Максима.

IV

Митрополит Максим умер в декабре 1304 г. В. к. Михаил Ярославич терял в нем авторитетную опору своих политических стремлений. Естественно допустить попытку великого князя повлиять на замещение митрополичьей кафедры279. В таком смысле истолковали В.С. Борзаковский и Е.Е. Голубинский историю игумена Геронтия, о котором повествуется в обоих житиях св. Петра-митрополита, что он поехал в Константинополь искать поставления на русскую митрополию, причем захватил с собой митрополичьих сановников, ризницу митрополичью и много икон из Владимирского Успенского собора280. Жития не ставят деяний Геронтия на счет в. к. Михаилу, но указания киприановского жития на попустительство светской власти («никому же возбраняющю ему») и на своевременную осведомленность о поездке Геронтия галицкого князя Юрия Львовича, женатого на сестре в. к. Михаила Ярославича, позволяют, помимо общих соображений Е.Е. Голубинского, видеть в Геронтии великокняжеского кандидата на митрополичью кафедру. Кн. Юрий Львович, «не хотя высокоумия Геронтиева», стал хлопотать о поставлении особого митрополита для Южной Руси и послал в Константинополь одного из своих игуменов – Петра – кандидатом на галицкую митрополию. Патриарх Афанасий решил дело по-своему: поставил Петра на митрополию всея Руси (в июне 1307 г.)281. Только через год282 смог Петр приехать из Киева во Владимир: враг рода человеческого, риторически поясняет митрополит Киприан в Житии св. Петра, «неких подгнети не хотети того пришествия», но затем эти противники митрополита «себе зазреша и святителя приаша». Е.Е. Голубинский угадывает за этой «прикровенностью речей Киприана» указание на противодействие митрополиту со стороны в. к. Михаила283; принять поставленного патриархом митрополита пришлось, но близкое великому князю духовенство, с тверским епископом Андреем во главе, тотчас подняло дело о его низложении. К патриарху посланы «словеса тяжка» против митр. Петра; обвинения284 были настолько серьезны, что патриарх прислал на Русь одного из своих клириков для их рассмотрения на месте. Дело разбиралось не в митрополичьем Владимире, не в великокняжеской Твери, а в Переяславле на соборе, где присутствовали, под председательством патриаршего клирика, епископы – ростовский Симеон и тверской Андрей – и «лучшие» из белого и черного духовенства; великого князя не было, но прибыли его сыновья «и иных князей довольно» с боярами285. Бурные пререкания286 закончились оправданием митр. Петра. Противники, однако, не сразу сложили руки. Тверской епископ послал к патриарху монаха Акиндина – свидетелем неправых деяний митрополита287; в. к. Михаил обратился к патриарху с посланием о том же288; патриарх ответил призывом митр. Петра на суд в Константинополь, поручая великому князю прислать его «нужею», если волей не захочет ехать, а с ним обвинителей и свидетелей его провинностей289. Наши документы не дают сведений о том, состоялся ли такой суд и чем все дело формально закончилось, но фактически митр. Петр остался победителем во всей этой борьбе. Оба епископа – участники Переяславского собора покинули свои кафедры: Симеон ростовский в 1311 г., Андрей тверской в 1315 г., уступив место ставленникам митр. Петра. Разрыв с митрополией дорого обошелся в. к. Михаилу. Скудные известия о Переяславском соборе не содержат указания на участие в нем московских Даниловичей. Однако собор проходил в Переяславле – они его принимали в своем городе, и касался он существенных отношений в великом княжестве – не могли они не использовать таких обстоятельств290. Ближайшие события оправдывают эти предположения: митр. Петр выступает настойчивым союзником Москвы. В Твери не были покинуты недавние широкие замыслы, а из года в год накапливался ряд обстоятельств, предвещавших их полное крушение: за первой неудачей властного захвата – непрерывный ряд трудностей в установлении новгородских отношений, полное поражение в борьбе с митрополией. И, видимо, во всех затруднениях и неудачах чувствовалось опасное соперничество Москвы. В. к. Михаил и его советники отважились – вскоре после Переяславского собора – на попытку нового решительного удара. В 1311 г. в. к. Михаил послал рать свою с сыном Дмитрием «на Новгород Нижний и на князя Юрия». Княжич прибыл во Владимир, куда должны были сойтись ратные силы великого княжества, но «не благослови его Петр митрополита»291. Это митрополичье неблагословение разрушило все предприятие. Кн. Дмитрий простоял во Владимире три недели, а затем распустил войско и вернулся к отцу292. Неудачи, подрывавшие не только авторитет, но и реальную силу великокняжеской власти, не замедлили отразиться усилением новгородской оппозиции. Ближе не знаем поводов разрыва, но в 1312 г. в. к. Михаил вывел из Новгорода своих наместников, захватил Торжок и Бежецкую волость и прекратил подвоз «обилия» к Новгороду; новгородцы смирились – послали в Тверь владыку Давыда и обязались уплатить князю полторы тысячи гривен293. «Докончание» 1312 г. оказалось только перемирием; князь Михаил нанес новгородцам удар раньше, чем они смогли подготовить борьбу; теперь – новгородцы ищут союзников против великого князя-притеснителя. В 1313 г. в. к. Михаил и митр. Петр поехали в Орду к новому хану Узбеку. Митрополит был «вборзе» отпущен на Русь, но великий князь пробыл там больше года. В его отсутствие поднялись новгородцы на великокняжеских наместников и призвали к себе московскую помощь. Кн. Юрий Данилович прислал к ним кн. Федора Ржевского, который захватил наместников в. к. Михаила и с новгородской ратью пошел против тверского войска, наступавшего с кн. Дмитрием Михайловичем. Противники встретились на Волге, у Городца (тверского), стояли по сторонам реки 6 недель, до заморозков, а разошлись без боя, заключив мир «на всей воле новгородцкой»294. Договор этот, видимо, освобождал Новгород от великокняжеских наместников, так как новгородцы «оттуду же» (т.е. с Волги) послали в Москву к князю Юрию Даниловичу, а он той же зимой приехал в Новгород с братом Афанасием и «сяде на столе». Тут, в Новгороде, застал кн. Юрия ханский зов, вероятно, к ответу по жалобе в. к. Михаила; он поехал вместе с новгородскими послами, но и на этот раз Михаил Ярославич выиграл дело у хана. Он явился на Русь с татарским войском295, разбил новгородцев у Торжка и потребовал выдачи князей Афанасия Даниловича и Федора Ржевского. Новгородцы Федора выдали, обязались выплатить крупную контрибуцию296 и пошли на полную сдачу. Пришлось подчиниться великокняжеским наместникам, выдать доспехи, оружие и коней297. В. к. Михаил сломил сопротивление и, заняв Новгород, учинил суровую репрессию, не признал избранного посадника, а отдал посадничество «из своей руки»298 и определил положение своей власти в Новгороде и свои требования новым договором299, которым установлен порядок уплаты 12 000 гривен; а князя Афанасия Даниловича и новгородских бояр в. к. Михаил отослал в Тверь в «заклад»300 до выплаты всей суммы. Суровое усмирение Новгорода грозило подавить его независимость, несмотря на подтверждение новгородской «старины и пошлины» по прежнему договору 1307 г. Глухое раздражение искало выхода. Попытка новгородцев искать управы на в. к. Михаила в Орде не удалась: их послы перехвачены тверичами301. Но в следующем (1316) году новгородцы восстали с новой и лучше подготовленной силой302, выслали из Новгорода великокняжеских наместников и отсиделись от в. к. Михаила, так как его поход на них был крайне неудачен303. Новгород вырвался из рук в. к. Михаила и потянул к Юрию Московскому; однако Михаил Ярославич успел вырвать у них договор о нейтралитете в предстоявшей борьбе304. Князь Юрий Данилович был в Орде, пока на Руси происходили все эти события. Он пробыл там почти два года и достиг многого: вошел в милость к хану, женился на его сестре, получил ярлык на великое княжение и ханских послов, ордынских вельмож, с боевым отрядом для водворения на столе русского улуса305. Силы великого княжества были еще в руках Михаила; он выступил навстречу Юрию с подручными князьями306, и Юрий пошел с ханскими послами не во Владимир и не в Москву, а Волгой к Костроме. Тут и встретились соперники. Ханский ярлык Юрию Даниловичу – разрушал великокняжескую силу Михаила307. Не найдя поддержки в младших князьях и угрожаемый с тылу ненадежными новгородцами308, Михаил Ярославич ушел в Тверь и стал укреплять свою отчину309. Враг наступал с Кавгадыем и «многою силою», но был разбит у села Бортенева. Татарин притворно смирился перед Михаилом, а кн. Юрий бежал в Новгород собирать новгородскую и псковскую рать. Встретившись на Волге, противники без боя решили ехать в Орду – на ханский суд310.

Князь Юрий поехал великим князем, окруженный всеми князьями Владимирско-Суздальской земли, с боярами от Великого Новгорода и целой свитой бояр «с городов»311. Князь Михаил послал вперед сына Константина с тверскими боярами ввиду поспешности отъезда Юрия Даниловича312, а сам задержался со старшими сыновьями во Владимире, откуда вызван в Орду ханским послом313. Это и сгубило кн. Михаила Ярославича: Кавгадый обвинил его в неповиновении ханской власти и нежелании ехать в Орду, несмотря на уговор отдать спор с Юрием на суд хана314. В Орде кн. Михаил был осужден судом ордынских князей и погиб мученической смертью315. Так закончился второй этап упорной борьбы.

Князь Юрий Данилович добился полной победы над тверскими князьями. В его руках оказались сын князя Михаила Константин, бояре и слуги, сопровождавшие Михаила Ярославича в Орду, и даже тело замученного князя. Князь Александр Михайлович приехал за поручительством ростовского епископа Прохора316 во Владимир и ценой «докончанья» с в. к. Юрием выручил тело отца для погребения в Твери и освободил тверских бояр из плена. Утвердившись на великом княжении, Юрий в Новгород послал «в себе место» брата Афанасия317. Положение в. к. Юрия было весьма затруднительным и сложным. Много сил и времени требовали новгородские дела. 1322—1324 гг., после кончины кн. Афанасия Даниловича, отмечены рядом военных предприятий, которые вызваны именно новгородскими делами, при личном участии великого князя. Юрий подолгу сидит в Великом Новгороде, оставив московское управление и сношения с Ордой на брата Ивана. В 1322 г. в. к. Юрий совершает с новгородцами поход под Выборг, в следующем ставит город в устье Невы, на Ореховом острове, и тут заключает «вечный мир» с послами шведского короля; в 1324 г. идет с новгородцами на Устюг и на Сев. Двину, принуждает к «докончанью мира по старой пошлине» устюжских князей318. Эта усиленная новгородская деятельность в. к. Юрия могла иметь для него свой особый политический смысл как необходимое условие сохранения власти в Великом Новгороде и опоры в нем319 при напряженных и полных опасности отношениях к Орде и к Твери. Борьба Москвы с Тверью создала «тяготу великую в Русской земле». Князьям приходилось извлекать из Русской земли средства на повышенные суммы «выхода» татарского и на ценные дары ордынским властям. Даннические отношения русского улуса, оклад которых ордынцы пытались в XIII в. установить на основании переписи, в корень искажены и приняли характер торга и вымогательств, питаемых княжеской конкуренцией. Кн. Михаилу Ярославичу сильно повредила в Орде невозможность выполнить тяжелые обязательства, в какие пришлось войти к ордынским заимодавцам320. Несомненно, что велики должны были быть и платежи в Орду князя Юрия и его обязательства перед нею. Средством их выполнения для обладателя великокняжеской власти был прежде всего сбор дани на «выход» татарский, тем более что посул «большего выхода» был, по всей видимости, одним из главных и, надо полагать, наиболее действенным аргументом в княжеских спорах из-за ханского ярлыка на великое княжение. Столкновение из-за сборов на уплату татарского выхода вызвало новый кровавый эпизод в борьбе между московскими и тверскими князьями. Преемник Михаила Ярославича на старшем столе тверского княжения кн. Дмитрий Михайлович ненадолго смирился перед московским победителем. Мы не знаем их договора, но известия об их разрыве указывают на стремление в. к. Юрия прервать непосредственные отношения тверских князей с Ордой. Упомянутый приезд в Кашин ордынского посла с жидовином-кредитором («должником») свидетельствует о прямых расчетах Тверского княжества с ордынцами, оставшихся после в. к. Михаила. Тогда же собрался идти на Кашин «со всею силою низовскою» в. к. Юрий; Михайловичи тверские выступили навстречу со своими полками, но дело не дошло до битвы: состоялось «докончание», о содержании которого знаем, что в. к. Юрий по этому докончанию «поймал сребро у Михайловичей выходное»321, а кн. Дмитрий обязался не искать себе великого княжения под в. к. Юрием322. Сопоставление этих двух условий позволяет признать, что позднейшее стремление великих князей устранить путем договорных обязательств право младших князей самим «знати орду» было только подтверждением давно сложившейся нормы и вытекало из признания за великокняжеской властью ее основного значения – политического представительства за «всю Русь». И дальнейший ход событий показал, что для кн. Дмитрия сопротивление сосредоточению «выхода» в руках великого князя было проявлением не тверского сепаратизма, а средством борьбы за великое княжение. Ему удалось использовать то обстоятельство, что в данном случае в. к. Юрий пошел наперекор не только самостоятельным отношениям Твери к Орде, но и властному выступлению ордынского посла. В. к. Юрий уклонился от встречи с «царевым послом», соблюдая свое право непосредственно выплачивать «выход» в Орде, а уехал в Новгород, где, вероятно, надлежало пополнить сумму «выходного серебра»323. Задержанный в новгородских пределах походом под Выборг, кн. Юрий дал сопернику время и повод нанести в Орде опасный удар. Дмитрий Михайлович поехал в Орду с изветом, который нашел поддержку в «царевом после»324, и получил ярлык на великое княжение. Юрий, наладив новгородские дела, собрался было в Орду с «выходным серебром», но по дороге на него напал кн. Александр Михайлович и отнял «казну». Кн. Дмитрий занял стол великого княжения, а Юрий бежал в Псков, завязал отсюда переговоры с Новгородом, достиг того, что новгородцы призвали его по новому крестному целованию, и, выполнив для них поход на «устюжских князей», отправился в Орду – окольными путями, из Заволочья по р. Каме. Здесь соперники встретились, и кн. Дмитрий отомстил за смерть отца своего, убив 21 ноября 1324 г. Юрия Даниловича, а сам за такую расправу325 «без царева слова» казнен по ханскому приказу. Но стол великого княжения достался тверскому князю Александру Михайловичу326.

Глава III
Великокняжеская политика Ивана Даниловича Калиты

I

Сравнительно небольшой промежуток времени, 1326—1332 гг., очень сложный и существенный момент в политической истории Великороссии. Его можно характеризовать как напряженнейший момент борьбы, предмет которой С.М. Соловьев определил словами: «Дело идет о том, быть государем всей Русской земли или слугою этого государя»327. Притом борьба эта осложнена острым кризисом русско-ордынских отношений и всего строя внутренних политических отношений Великороссии.

Утрата московским князем великого княжения совпала с другой потерей. В декабре 1325 г. скончался митр. Петр. Владетельный князь Москвы Иван Данилович встретил это событие подготовленным. Еще в августе состоялась закладка Успенского собора, а в декабре заранее приготовленная гробница приняла прах святителя. Митр. Петр и после кончины остался союзником и покровителем Москвы. Прославление его памяти, канонизированное при его преемнике в 1339 г.328, сделало его святым патроном Москвы. Перед кончиной митр. Петр, по свидетельству старшего его жития, «воименова на митрополию» себе в преемники329 архимандрита Феодора, но провести на кафедру московского кандидата не удалось; едва ли возможна была и попытка отправить его к патриарху при обстановке, сложившейся после гибели кн. Юрия в Орде и перехода великого княжения к кн. Александру. На митрополию всея Руси поставлен грек Феогност. Ко времени прибытия нового митрополита из Юго-Западной Руси на Великорусский Север в 1328 г. завершился ряд крупных событий и положение достаточно определилось, чтобы Феогност мог сразу войти в окрепшие политические традиции митрополичьего двора.

События 1326—1328 гг. восстановимы по нашим летописным сводам лишь в общих чертах и далеко не с полной достоверностью. По-видимому, борьба русских князей за великокняжескую власть и особенно за выход татарский, т.е. за полное устранение ордынского вмешательства в сбор дани с отдельных областей русского улуса, встревожила правителей Золотой Орды. Дело Юрия Даниловича и Дмитрия Грозные Очи подорвало прежнюю уверенность ханской власти. Только таким предположением можно объяснить дальнейшие действия этой власти. Московский князь не получил ярлыка на великое княжение; кн. Дмитрий был задержан в Орде, где и погиб от татарской руки – через год, а не сразу после учиненного им кровавого самоуправства. Великое княжение передано его брату, но гневное недоверие Золотой Орды сказалось в посылке на Русь царевича Щелкана Дюденевича330, двоюродного брата хана Узбека. Отправка на Русь такого лица с большой вооруженной силой едва ли может быть сведена к тому, чтобы «получить ордынский выход, а может быть, чтобы позвать Александра в Орду по каким-либо делам»331. Вернее допустить, что приход Щелкана имел целью терроризировать русский улус и восстановить на месте грозу ханской власти. В летописных сводах отразились народные толки, знакомые нам и по народной песне, о фантастических замыслах татар – разорить христианство, избить князей, утвердить непосредственное владычество татар над Русью. Но сообщение, что Щелкан, прибыв в Тверь, «прогна князя великого со двора его, а сам ста на князя великого дворе со многою гордостию и воздвиже гонение велико над Христианы насилеством и граблением, и биением, и поруганием», дает, вероятно, черту действительности, повод для народных толков и народного волнения. Тверичи не стерпели татарского насилья, поднялись на них боем, убили Щелкана и многих татар; остатки Щелкановой дружины бежали в Москву, оттуда – в Орду332. Не знаем, отразились ли тверские события какими-нибудь движениями против татар в других областях, но вскоре после них был убит в Орде рязанский князь Иван Ярославич333.

Московский князь Иван Данилович поспешил в Орду334. Ему удалось отвратить ханский гнев от Русской земли, где, видимо, ждали общего погрома, и локализовать беду на Тверской земле335. Иван Данилович и суздальский князь Александр Васильевич получили ханский приказ идти с татарскими воеводами (Федорчуковой и Туралыковой ратью) на Тверь; эта карательная экспедиция разорила Тверскую землю, а князь Александр с братом Константином бежали в Псков. Новгородцы ублажили татарских послов «множеством даров» и выплатили татарам 2000 руб. серебра; Иван Данилович примирил с ордынской властью своего зятя Константина Михайловича336, и тем закончилась налетевшая буря.

Однако недоверие хана к русским князьям сказалось в нежелании восстановить великое княжение владимирское и Великого Новгорода во всем его объеме. «И по Туралыкове рати, – читаем в одном из приложений в Новгородской I летописи, – поидоша князи в Орду, и Озбяк поделил княжение им: князю Ивану Даниловичу Новгород и Кострому, половина княжения, а суздальскому князю Александру Васильевичу дал Володимер и Поволжье»337. Наши летописные своды умалчивают о подобном разделе великого княжения, отмечая лишь то, что кн. Иван Данилович «сяде на великом княжении»338. Но и приняв известие приведенного текста, можем не сомневаться, что Иван Данилович получил в 1328 г. ярлык на великое княжение и старейшинство во всех князьях Русской земли339. Та же летописная статья повествует далее, что князь Александр княжил «полтретья году», а «по смерти сего Александра поиде в Орду князь великий Иван Данилович и царь его пожаловал и дал ему княжение великое надо всею Русскою землею, якоже и праотец его великий Всеволод Дмитрий Юрьевич; а правил ему княжение Албуга; и оттоль пошли Русский князи». Только по смерти кн. Александра Васильевича в 1332 г., по представлению этого источника, восстановлено единство великого княжения над «всею Русскою землею», что заставило книжника-летописца вспомнить о великом княжении Всеволода Юрьевича Большое Гнездо и отметить значительность момента словами: «И оттоле пошли русские князи». Самая отчетливость его представлений говорит в пользу его осведомленности и достоверности его сообщений. К тому же он дает ценное сообщение об Александре Суздальском, которое проливает некоторый свет на образование Великого княжества Нижегородского. Князь Александр получил город Владимир (с его областью) и Поволжье. Он стремится закрепить за собой эти владения; по рассказу нашего источника, кн. Александр перевез из Владимира «вечный» колокол340. Но по смерти Александра Васильевича г. Владимиру возвращено его стольное значение; судьбы Поволжья по смерти этого князя неясны, но при его брате Константине оно слагается в крупное владение – нижегородское великое княжение. Во всяком случае, этот своеобразный раздел великого княжения не повлиял на великокняжеское положение Ивана Даниловича. Перед Ордой и перед Русью он во главе политического быта Великороссии. Великим князем всея Руси выступает он в псковских делах и в отношении к Великому Новгороду, а стремление подлинно осуществить великое княжение «якоже и праотец его великий Всеволод Дмитрий Юрьевич» оставило по себе память, что в ту пору «наста насилованъе много, сирень княжение великое досталось князю великому Ивану Даниловичу»341.