Текст книги "Пир валтасара"

– Истинно, этот человек творил зло, как пчела мёд, – повторил Цвикк сказанное им уже не однажды.

– «Мало ли способов». – Стив покачал головой. – И конечно, Люц все их хорошо знает… Ну что, уважаемые коллеги, принимаемся за него?

– Надо сделать перерыв, – решительно возразил Цвикк. – Мне просто не по себе, хотя довелось видеть многое… Идёмте, выпьем соку, а уж потом… дотерпим последнее действие…

«Последнее действие», вопреки ожиданиям Цвикка, оказалось кратким… Люц не вымолвил ни слова. Когда его ввели в комнату, где за столом сидели Стив, Цвикк и Корт, Люц окинул их презрительным взглядом и отвёл глаза. Его покрытое шрамами лицо казалось каменным. Губы были плотно сжаты. Он словно не слышал задаваемых вопросов, и ни один мускул не дрогнул на его лице, когда Стив стал перечислять предъявляемые ему обвинения. Лишь когда Стив упомянул о гибели Фигуранкайна-старшего и о расписке Люца от 29 ноября 1963 года, подтверждающей получение двухсот тысяч долларов, губы Люца разжались, словно он хотел что-то сказать, но в этот миг взгляд его упал на руку Стива, который ритмично постукивал пальцами по столу в такт произносимым словам. Глаза Люца расширились, словно зачарованный, он некоторое время следил за движениями этой руки. Но затем, явно сделав над собой усилие, он опять отвёл взгляд в сторону и плотно сжал губы.

Стив умолк, и в комнате наступила пронзительная тишина.

– Молчание, видимо, означает, что вам нечего сказать в оправдание, – спросил, подождав, Стив. – Так следует понимать?

Люц не ответил.

– Мы дали вам шанс оправдаться хоть в чём-то, – продолжал Стив. – Если у вас такой возможности нет или вы не хотите это сделать, конец может быть только один… Вас следовало бы повесить, но едва ли тут найдётся человек, который добровольно взял бы на себя роль палача. Поэтому даём вам шанс уйти из жизни самому. Вам развяжут руки и оставят здесь одного. Потом сюда принесут бутылку вина и две плетёные корзинки. В одной будет лежать пистолет с единственным патроном, в другой – яд. Если в течение получаса вы ничем не воспользуетесь, вас всё-таки повесят. Желаете что-нибудь сказать?

Люц не ответил.

Полчаса спустя Тео осторожно приоткрыл дверь в комнату Цезаря, где в это время находились Стив и Цвикк.

– Ну что? – спросил Стив.

– Он мёртв. Выпил вино, а потом… выбрал кобру.

– Все-таки кобру?

– Наверно, это была его последняя ошибка, – усмехнулся Тео. – Она ужалила в лицо. Смерть наступила почти сразу. А пистолет мы нашли у него в кармане…

На следующее утро Цвикк явился к завтраку последним.

– Несмотря на опоздание, вы сияете, Мигуэль, словно выиграли главный приз в лотерее, – сказал Цезарь.

– Ибо приношу радостную весть, – объявил Цвикк, обводя присутствующих торжествующим взглядом. – Выигрыш общий. Ваш «боинг» цел, патрон. Он возвратился в Манаус.

– А люди?

– Все целы. Я только что говорил с капитаном. К полудню они будут здесь.

– Значит, самолёт в порядке?

– Теперь да. Они дотянули до Лас-Пальмаса… Там удалось совершить посадку. Связались с Канди. Выяснили, что никто их не звал обратно. Отремонтировались и возвратились сегодня в Манаус.

– А что было?

– Капитан вам подробно расскажет, патрон. Если коротко – в момент старта из Манауса выстрелом из снайперской винтовки им загнали какую-то хитрую ампулу в багажное отделение. Потом там начался пожар.

– Если самолёт в порядке, сегодня же вылетаю в Нью-Йорк, – решил Цезарь.

– Но Пэнки там, по-видимому, ещё нет, – заметил Стив.

– Дождусь…

– Давай-давай, пока не остыла твоя решимость.

– Теперь не остынет, – заверил Цезарь.

Вечером перед отлётом «боинга» в Нью-Йорк все собрались на Центральном аэродроме. Ждали только Тибба, который с минуты на минуту должен был прилететь из зоны.

Цезарь, все ещё с повязкой на лице, выглядел лучше. Опухоль заметно спала, левый глаз приоткрылся – Цезарь уверял, что видит им так же хорошо, как и правым.

– Итак, готовьте себе здесь смену, Мигу эль, – сказал Цезарь, похлопывая Цвикка по плечу, – вскоре вызову вас в Нью-Йорк принимать дела… от Пэнки.

– Подумайте ещё, патрон, – сокрушённо покачал головой Цвикк, – может, найдётся кто побойчее. В Нью-Йорке, конечно, не так жарко, но… не люблю я его.

– Вы не отчаивайтесь раньше времени, – заметил Стив, – может, ещё ничего не выйдет. Не согласится Пэнки, и конец…

Цезарь бросил на Стива недовольный взгляд, но промолчал.

Послышался рокот мотора, и над верхушками деревьев появился белый вертолёт.

– Ну вот и Тибб, – с видимым облегчением сказал Цезарь.

Выйдя из вертолёта, Тибб сдержанно поздоровался с собравшимися и вопросительно взглянул на Цезаря.

– Нам надо поговорить кое о чём. – Цезарь взял Тибба под руку: – Пройдём в самолёт. Прошу извинить, – обернулся Цезарь к присутствующим, – разговор конфиденциальный.

Они возвратились через полчаса, когда над взлётной полосой в тёмном небе уже искрились звезды. Цезарь обнял на прощание Стива и Тибба, пожал руки Цвикку и Тео и, сопровождаемый Суонгом, снова поднялся по трапу в «боинг». Дверь захлопнулась, трап отъехал в сторону. Быстро набирая скорость, самолёт побежал по взлётной полосе и, круто взяв вверх, исчез в россыпи звёзд.

– Полетишь со мной? – спросил Стива Тибб, указывая на вертолёт.

– Пока останусь тут. Хочу присмотреться к этим парням, которых мы вчера взяли. Помогу Мигуэлю рассортировать их. А дня через три полетим снова…

– Нет, – Тибб отрицательно качнул головой, – теперь УЛАКи летать не будут.

– Решение Цезаря? – прищурился Стив.

– Необходимость… Последнее время они непрерывно были в полётах. «Горючее» на исходе. Нужно заменять алмазные стержни.

– А резерв?

– Практически не осталось.

– Ты сказал Цезарю?

– Об этом мы и говорили. Из Нью-Йорка он полетит к профессору Шарку.

– Алмазов Шарка придётся подождать, – возразил Стив. – Надо искать другие пути. Пожалуй, кое-что я мог бы взять на себя. Без УЛАКов главная задача невыполнима.

– Что ты называешь главной задачей?

– Операцию «Шанс».

– По-моему, главное в другом, Стив, – очень серьёзно сказал Тибб. – Но тут мы с тобой едва ли придём к согласию.

– А с Цезарем?

– С ним скорее, хоть и он… – Тибб не кончил.

– Все должно получиться, старина, если будем… двигаться в одном направлении. Работы здесь удалось переориентировать: вчера мы выиграли неплохую партию. Дело за африканским полигоном. И ещё алмазы… Я займусь этим…

– Цезарь просил меня присматривать за тобой, – сказал Тибб, глядя в сторону. – Он не хочет, чтобы в ближайшие недели ты покидал полигон. Поэтому действуй, но… отсюда.

– Снова арест?

– Просьба… просьба друзей.

– Хорошо, – кивнул Стив, – буду иметь в виду.

– Вы обратили внимание на одну деталь? – спросил на следующее утро Цвикк. – Не выходит из головы… Мне показалось, Люц уже готов был заговорить тогда, но вдруг увидел нечто и отказался от своего намерения…

– Не понимаю, – сказал Стив. – Что он мог увидеть? Возможно, он и колебался, говорить или нет, но он не мог не понимать, что его положение безвыходно.

– Я не о том. Я внимательно следил за ним, когда вы перечисляли пункты обвинения. Мне показалось, он хотел что-то сказать, когда вы заговорили о его расписках…

Стив усмехнулся:

– Может, хотел возразить, что двести тысяч, полученные двадцать девятого ноября шестьдесят третьего года, – плата не только за Фигуранкайна-старшего, но и за Джона Кеннеди.

Цвикк глянул исподлобья на Стива:

– Свои тайны он навсегда унёс с собой. Не захотел даже воспользоваться ими, чтобы попытаться купить себе жизнь. А почему? Ведь он мог бы…

– Считал положение безвыходным, – повторил Стив без особого убеждения.

– Безвыходным оно стало лишь в тот момент, когда его «поцеловала» кобра. Знаете, куда он глядел, когда окончательно отказался от мысли сказать что-либо?

– Куда?

– На вашу левую руку, которой вы постукивали по столу. Он глядел как заворожённый. Пожалуй, именно тогда он и решил ничего не говорить.

– При чем тут моя левая рука? – пожал плечами Стив, растопыривая пальцы. – Может, его внимание привлекли часы или вот этот перстень?

– Скорее уж, перстень. Кстати, откуда он у вас? Никогда не видал такого.

– Он достался мне совершенно случайно… Кто-то даже уверял, что камень – чёрный алмаз.

– Дайте-ка поглядеть.

Стив снял с безымянного пальца левой руки перстень с черным камнем и протянул Цвикку.

– Любопытно, – пробормотал тот, внимательно разглядывая камень. – И огранка необычная. Никогда такой не встречал. Действительно похоже на чёрный алмаз. Вы при случае справьтесь у знающего ювелира. Если чёрный алмаз, ваш перстень – целое состояние.

– Ну, не думаю… Там, откуда он взят, их было несколько.

– И все одинаковые?

– Как будто.

– А… откуда… – начал Цвикк, но сразу же поправился, – а… всё-таки, по-моему, именно перстень поразил Люца… Может статься, он где-то видел подобный?..

– И посчитал талисманом, – усмехнулся Стив.

– Кто знает, – вздохнул Цвикк, протягивая перстень Стиву. – Если талисман, его надо беречь особо…

– Без колебаний отдал бы его Тиббу, если бы можно было использовать этот камень как материал для стержней. Вам известна ситуация с алмазами?

– Знаю. – Цвикк снова вздохнул. – Некоторое время назад я предлагал патрону договориться с русскими о продаже партии алмазов. Они сейчас добывают изрядно у себя в Сибири. И не так дерут, как «Де Бирс компани». Но патрон не захотел… Рассчитывает на Шарка, или мистер Пэнки был против…

– Цезарь не по-хорошему упрям, – заметил Стив. – Такое упрямство обычно не доводит до добра… Как в этой истории с Люцем… Цезарю удалось однажды криком напугать стаю осатанелых гиен – он взял этот способ на вооружение. А на Люца и его шакалов способ не подействовал.

– Теперь патрон будет более осмотрительным.

– Надеюсь… Но с алмазами надо что-то срочно предпринимать, Мигуэль. УЛАКи на приколе, а они нам необходимы. Узнайте у Тибба, сколько ему надо на первое время, и попробуйте закупить тут, в Бразилии, и через «Де Бирс».

– А деньги?

– Что сможете – из ассигнований полигона, остальное – из спецфонда операции «Шанс».

– Ох уж ваш спецфонд, – проворчал Цвикк, – он у меня вот где сидит. – Цвикк постучал ладонью по своей массивной короткой шее. – Если федеральным властям придёт в голову проконтролировать наш банк в Сан-Паулу… А они это могут…

– Давайте быстрее расстанемся с этими деньгами. Покупайте алмазы.

– Чудак вы, право. Документы всё равно останутся.

– А, – махнул рукой Стив. – Сейчас нет ни одного банка, который не занимался бы… ну, скажем, не совсем законными операциями.

– Все это гораздо сложнее, чем вам кажется, – покачал головой Цвикк. – Ладно, насчёт алмазов подумаю. Но имейте в виду – быстро такую операцию не провернуть.

Мистера Алоиза Пэнки в Нью-Йорке не оказалось. Яйцеголовый секретарь вежливо объяснил Цезарю, что мистер Пэнки ещё в Лондоне и что с ним можно связаться через лондонский филиал их банка.

– От четырнадцати до шестнадцати часов лондонского времени, сэр, – добавил секретарь, – то есть уже завтра.

– Когда он предполагал вернуться? – спросил Цезарь.

– В конце недели, сэр.

– Вы говорили с ним сегодня?

– Да, в назначенное им время.

– Что-нибудь важное?

– Н-нет, сэр.

– Благодарю вас, – сказал Цезарь, – когда он позвонит, свяжите его со мной. И ещё: позвоните адвокату Феликсу Круксу, скажите, что я в Нью-Йорке. Остановился в отеле «Амбассадор».

– Слушаюсь, сэр, – поклонился секретарь.

Час спустя он позвонил Цезарю в отель и сообщил, что адвоката Феликса Крукса в Нью-Йорке нет – три дня назад он вылетел в Коломбо.

Новость заставила Цезаря призадуматься. Скорее всего, это визит в «Парадиз XXI». Почему же Крукс не известил заранее?

«Три дня назад я находился в руках Герберта Люца, – Цезарь вздрогнул, – именно в это время Крукс отправляется на Цейлон… Странное совпадение… Надо поговорить с Райей…»

Новый телефонный звонок застал Цезаря уже в постели.

– Лондон, – сказал Суонг, протягивая Цезарю трубку.

– Это Пэнки, – послышался знакомый голос – Прости, что звоню так поздно… Что случилось, почему ты в Нью-Йорке?

– А почему вы в Лондоне?

– Не телефонный разговор. Но что там произошло у тебя?

– Тоже не телефонный разговор. Жду вашего возвращения, Алоиз.

– Обстоятельства переменились… Мне надо побывать у Шарка.

– К Шарку собираюсь я после Нью-Йорка. Вы возвращайтесь сюда. Нам необходимо встретиться и поговорить.

– Нет, – ответила трубка. – Дело срочное. Вылетаю через несколько часов специальным самолётом. Пожалуй, лети тоже к Шарку. Там увидимся и поговорим.

– Но я хочу… – начал Цезарь.

– Сейчас не настаивай, – послышалось на другом конце провода. – Если что-то понадобилось, ты мог сообщить мне заранее… Ничего особенно серьёзного не произошло?

– Нет…

– Ну вот и прекрасно. Встретимся у Шарка… или в Нью-Йорке – в конце будущей недели.

– Прилечу к Шарку.

– Тогда до скорой встречи, а теперь – покойной ночи.

«Каков! – подумал Цезарь, отдавая трубку Суонгу. – Командует по-прежнему, считая меня мальчишкой… Судя по бодрому голосу, дела в Лондоне его не очень расстроили… А почему именно теперь возник Шарк?.. Странно… Впрочем, может, и лучше, если наша решающая встреча произойдёт на отдалённом атолле в центре Тихого океана?.. Решено: завтра попытаюсь разобраться тут с делами, а послезавтра – снова в путь… Вот когда пригодился бы УЛАК».

Атолл Паитуи, избранный Шарком для центральной базы экспедиции, был расположен в экваториальной области Тихого океана, в стороне от торговых и туристских трасс. Он представлял собой полукольцо плоской суши с несколькими группами кокосовых пальм и до начала работ Шарка был необитаем. В центре находилась небольшая, но довольно глубокая лагуна, а с внешней стороны его опоясывала цепочка рифов. За минувший год на острове вырос экспедиционный посёлок – два ряда одноэтажных домиков с плоскими крышами и открытыми верандами, двухэтажный лабораторный блок, склады из гофрированной жести. В лагуне появился длинный причал на металлических сваях, а на восточном конце острова соорудили посадочную полосу, способную принимать тяжёлые транспортные самолёты. Атолл относился к архипелагу Лайн – обширному островному миру Центральных Полинезийских Спорад; «империи» удалось приобрести Паитуи в аренду на пятьдесят лет за весьма умеренную арендную плату, с последующим отчислением пятнадцати процентов прибыли от реализации полезных ископаемых, которые будут обнаружены на острове и в опоясывающих его водах.

На западном конце острова начали разведку небольшого месторождения фосфатов, дальнейшая эксплуатация которого будет служить камуфляжем истинных целей экспедиции Шарка. На месторождении в окружении мелких разведочных шурфов проходила глубокая шахта, которая должна была вскрыть под рифовой надстройкой острова его вулканическое основание…

Все эти сведения Цезарь почерпнул из последнего краткого отчёта профессора Шарка, присланного в Нью-Йорк совсем недавно. К отчёту был приложен проект работ на следующий год с обоснованием и сметой, которая замыкалась круглой суммой с большим количеством нулей. На титульной странице сметы по диагонали размашистым почерком Пэнки было начертано:

«Где алмазы???

Вызвать на заседание генерального совета в январе».

Действительно, об алмазах не упоминалось ни в отчёте Шарка, ни в проекте, ни в смете. В самые последние дни, видимо, произошло нечто, заставившее Пэнки, вопреки собственноручной резолюции, самому отправиться к Шарку, не ожидая его прибытия на заседание генерального совета директоров «империи».

Беседы с вице-директорами банка CFS и ознакомление с почти завершённым годовым отчётом насторожили Цезаря. Сумма в графе «Убытки и потери» выросла значительно по сравнению с прошлыми годами, а суммарная прибыль, несмотря на то, что ни одно из многочисленных звеньев «империи» не фигурировало как убыточное, заметно уменьшилась.

– Короче говоря, скатываемся по наклонной плоскости, – резюмировал Цезарь.

Губы второго вице-директора дрогнули в иронической усмешке.

– Перед вами официальный отчёт, босс, – то, что будет доложено на совете и предложено правительственным органам.

– Разве существует ещё и неофициальный?

Второй вице-директор чуть заметно пожал плечами, словно удивляясь неосведомлённости Цезаря.

– Нет, конечно, но существуют не учитываемые тут каналы и графы. – Он легонько постучал ладонью по листам бумаги, лежащим перед Цезарем.

– Расходы или доходы?

– И то, и другое, босс. Но среди не показанного здесь, – он снова коснулся ладонью бумаг, – второе превышает первое.

– Я попрошу немного развить эту тему, – сказал Цезарь.

– Извольте. Мы по-прежнему вынуждены финансировать без реальной отдачи африканский и бразильский объекты…

– Вы имеете в виду полигоны?

Первый вице-директор неспокойно шевельнулся в кресле, а второй помедлил с ответом.

– Мы предпочитаем называть их «объектами», босс…

– Их финансирование как-то отражено в официальном отчёте? – снова перебил Цезарь.

– Частично… Я бы даже сказал – в малой степени, потому что…

– Да, я знаю, – кивнул Цезарь, – туда идут не только мои деньги и деньги наших акционеров. Не так ли?

– И так, и не совсем так, сэр, – вмешался первый вице-директор. – Это очень тонкая и сложная материя… Поскольку она не находит отражения в наших официальных документах, мы с коллегой предпочли бы воздержаться от комментариев на эту тему. Её курирует… лично господин генеральный директор-исполнитель…

– Хорошо, оставим эту тему, – согласился Цезарь. – Что ещё?

– Существует ещё один – особый – фонд официально неучитываемых отчислений и расходов, – сказал второй вице-директор, – которым распоряжаетесь лишь вы и господин Пэнки. Полагаю, он тоже не требует комментариев?

– А-а, – сказал Цезарь, – да-да, конечно, – отметив про себя: «Первый раз слышу».

– По графе расходов эти позиции – основные. Остальное уже мелочь, – продолжал второй вице-директор. – Что касается неучтённых доходов, они проходят главным образом через наши банки в Сан-Паулу и Лондоне, частично – через гонконгский банк. Источников несколько… Кое-что по линии индустрии развлечений… – Он вопросительно взглянул на первого вице-директора, словно спрашивая совета, продолжать ли перечисление.

– Благодарю, – кивнул Цезарь. – Это мне известно. Можете не продолжать. Пожалуй, у меня остаётся ещё только один вопрос. Он касается того, что не отражено в отчёте. Вы сказали, доходы превышают расходы. Как это выразится в долларах?

Вице-директора переглянулись.

– Сейчас затруднительно дать точный ответ, сэр, – цедя слова, произнёс первый вице-директор. – Это можно будет сделать… в январе. Полагаю, чистая прибыль… в этом году… шагнёт за двести миллионов. А по-вашему, коллега?

– Да, пожалуй, – согласился второй вице-директор. – Пока мы располагаем более или менее точными сведениями только из Сан-Паулу.

«Ну, этими сведениями я тоже располагаю, – подумал Цезарь. – А вот не подведёт ли Лондон? Похоже, что Стив в последнее время развлекался перекладыванием денег из одного кармана в другой…»

Цезарь вспоминал эти нью-йоркские встречи и впечатления уже над Тихим океаном, по пути из Гонолулу к атоллу Паи-туи. После телефонного разговора с Райей он решил лететь прямо к Шарку кратчайшим путём – из Нью-Йорка через Лос-Анджелес и Гонолулу. Райя сказала, что Крукс в Канди ещё не появлялся. Он звонил из Сингапура, просил разрешения посетить «Парадиз XXI» в начале нового года. Райя согласилась, рассчитывая, что к рождеству Цезарь возвратится домой.

– Обязательно вернусь, любимая, – заверил Цезарь.

Разумеется, он ни словом не обмолвился о событиях на бразильском полигоне и объяснил встревожившее Райю возвращение самолёта в Лас-Пальмас недоразумением.

В безбрежном сине-голубом пространстве океана, искрящегося в лучах экваториального солнца, проступили желтовато-фиолетовые пятна – отмели и рифы над гайотами[10]10
  Гайот – подводная коническая гора, вершина которой не доходит до поверхности океана.


[Закрыть], окаймляющими островной мир Центральных Спорад.

Спустя полчаса «боинг» совершил посадку на узкой бетонной полосе, которая начиналась у берега океана и упиралась в пальмовую рощу. В тени пальм виднелись разноцветные строения.

Мистер Пэнки, профессор Шарк и несколько инженеров встретили Цезаря у трапа самолёта. Шарк и его помощники, бронзовые от загара, были в светлых шортах и белых рубашках с расстёгнутыми воротами и короткими рукавами. Лишь Алоиз Пэнки, несмотря на экваториальный зной, не изменил своему обычаю – был в строгом чёрном костюме и рубашке с черным галстуком. Исключение он сделал лишь для тропического шлема, отбрасывающего синеватую тень на его бескровное, пергаментное лицо.

Цезарь отметил про себя, что Пэнки выглядит лучше, чем при последней встрече. Он держался прямо, движения были более уверенными, даже рукопожатие – более энергичным.

Шарк, поблёскивая стёклами солнцезащитных очков, представил Цезарю своих помощников. Фамилии каждого он предпослал научные степени и звания. Званий и степеней было много, и Цезарь сразу же запутался, кто есть кто и кто чем знаменит.

Потом Пэнки, на правах хозяина, пригласил всех к ленчу, который был сервирован на затенённой веранде одного из домиков, обращённой в сторону лагуны.

– Кажется, геологи здесь неплохо устроились, Алоиз, – заметил Цезарь, которого усадили во главе стола рядом с Пэнки.

Пэнки облизнул бескровные губы.

– Шарк – хороший организатор. Главное – не бросает слов на ветер. Он уже нащупал кимберлитовую трубку.

– А алмазы?

– Есть и алмазы. После ленча покажет.

– Вы здесь давно, Алоиз?

– Третий день. Почему, всё-таки, ты оказался в Нью-Йорке?

– А вам известно, где я был перед этим?

Пэнки устремил на Цезаря холодный, испытующий взгляд.

– Нет… Неизвестно.

– В Бразилии, у Линстера.

– Ах вот что…

Цезарь ждал следующего вопроса, но Пэнки вдруг постучал вилкой по фужеру:

– Господа, прошу внимания. Предлагаю тост за здоровье босса – господина Цезаря Фигуранкайна. Подобно большинству присутствующих, он тоже учёный, но круг его интересов несколько иной. Цезаря Фигуранкайна давно увлекла история древнейших цивилизаций Востока, история буддизма, история… впрочем, не буду перечислять всех направлений его деятельности. Насколько мне известно, он сейчас находится на пороге важного открытия, которое, без сомнения, обогатит историческую науку. К сожалению, вторая сторона его деятельности, – а он не только учёный, но и бизнесмен, – нередко входит в противоречие с первой, но… всему своё время, господа. Итак, за здоровье и дальнейшие успехи – научные и деловые – нашего уважаемого босса – господина Цезаря Фигуранкайна!

Раздались аплодисменты, и зазвенели бокалы.

– Твоё здоровье, дорогой Цезарь, – сказал Пэнки, поднося бокал к бокалу Цезаря.

Это было сказано тихо, но не настолько, чтобы не услышал Шарк, сидящий по другую сторону от Цезаря, и ещё кое-кто из присутствующих.

«Что с ним случилось? – думал Цезарь, отвечая поклонами на улыбки и приветственные возгласы. – Что все это – демонстрация наших дружеских с ним отношений или очередное предостережение?.. Откуда ему известно о результатах моего поиска на Яве, о „пороге важного открытия“? Или это напоминание: „Имей в виду, знаю каждый твой шаг“?.. Что ему известно о событиях на бразильском полигоне? Что он раскопал в Лондоне?..»

Были произнесены ещё тосты. Несколько вежливых общих фраз пришлось сказать Цезарю. Он говорил их, продолжая думать о странной игре Пэнки. От внимания Цезаря не укрылось, что профессор Шарк почти не принимал участия в разговоре, едва пригубил свой бокал и с явным нетерпением ждал окончания застолья. Когда один из геологов начал было тост, обращённый к Шарку, тот прервал его резким движением руки и гневной репликой, что не терпит, когда «жуют мел», что говорить «о триумфе» глупо и рано… Реплика Шарка послужила сигналом к окончанию застолья.

Сразу после ленча Шарк предложил Цезарю осмотреть «хозяйство острова». Пэнки от участия в поездке уклонился, заявив:

– Я уже все видел. Отдохну, пока спадёт жара… Вечером побеседуем…

Поехали «лендровером» вчетвером: Цезарь, Суонг, Шарк, который сам вёл машину, и один из помощников Шарка со странной фамилией Чикенкоцур. Подумав немного, Цезарь мысленно перевёл её как «цыплячий кот». Пока осматривали посёлок, солнечную и волновую электростанции, амбулаторию, клуб, столовую и установку для опреснения воды, Цезарь развлекался догадками – к какой национальности может принадлежать человек с подобной фамилией, тем более что Чикенкоцур говорил с ужасным акцентом и по-английски, и по-немецки.

Осмотрев причал, возле которого разгружался контейнеровоз, пришедший из Гонолулу, поехали узкой бетонкой вдоль берега лагуны к западной оконечности атолла. До этого все пояснения давал Чикенкоцур на смеси английского и немецкого. Теперь роль гида принял на себя сам Шарк.

– Мы сейчас находимся в наиболее узком месте острова, – сказал он, обращаясь к Цезарю, – отсюда до внешнего края атолла меньше километра. Видите белую кайму вдали? Это буруны на рифах, окаймляющих атолл. Толщина рифовой постройки тут всего четыреста метров и уменьшается к западу.

– А что находится ниже? – поинтересовался Цезарь.

– Основание рифа. Некогда здесь был остров. Он начал погружаться около пятидесяти миллионов лет назад и был постепенно наращён рифом.

– Остров погрузился или уровень воды в океане поднялся? – снова спросил Цезарь. – Насколько мне известно, уровень Мирового океана менялся в связи с оледенением.

По губам Шарка промелькнула усмешка.

– Уровень океанов менялся не только в связи с оледенением, если оно было, в чём я, например, не убеждён… Изменения происходили в течение всей геологической истории Земли. Уровень океанов постоянно повышается из-за притока глубинных вод. Строго говоря, земные континенты постепенно тонут в водах Мирового океана. Наступит эпоха, пока ещё достаточно далёкая, когда океан покроет и вершины высочайших гор. Вот когда оживёт библейская легенда о Великом потопе. Правда, человечеству не грозит опасность утонуть. Оно погибнет гораздо раньше в результате самоуничтожения цивилизации. Но это уже иная тема… Что касается здешнего рифа – он образовался именно в результате погружения острова; погружение не один раз сменялось поднятиями. Это был прерывистый процесс. Например, в разрезе нашего рифа нет отложений неогена. Это значит, что в неогене риф не наращивался, а, наоборот, размывался океаном, потому что основание рифа поднималось.

– Основание – древний вулкан? – решился уточнить Цезарь.

– Нет… То есть в основании многих коралловых атоллов Тихого океана действительно находятся базальтовые вулканы – уснувшие и даже действующие. Для нас такие острова не представляют интереса. Кимберлитов там близко нет. Я выбрал Паитуи именно потому, что здесь риф покоится не на базальтовом вулкане.

– А на чём?

– Выяснением этого мы сейчас и занимаемся. Пока могу лишь сказать, что это приподнятый блок очень древних пород, которыми сложено дно Тихого океана.

– И среди них есть кимберлиты?

Шарк немного помедлил с ответом.

– Не исключено, что большая часть фундамента нашего атолла… сложена кимберлитом. Это означало бы, что тут находится одна из самых больших кимберлитовых трубок Земли.

– С соответствующим количеством алмазов?

Шарк резко увеличил скорость «лендровера».

– Об этом говорить рано, но… алмазы есть. Через несколько минут вы сможете убедиться собственными глазами.

Перед спуском в шахту Шарк показал Цезарю несколько больших кусков зеленовато-чёрной, маслянисто поблёскивающей породы:

– Кимберлиты из забоя шахты. Вот вкрапления алмазов… Вот ещё…

– Такая мелочь!

– Мелочь! – фыркнул Шарк. – Совсем не мелочь, уважаемый босс. Это кристаллы размером около четверти карата. Их тут несколько… На рудниках ЮАР давно не держали в руках подобных образцов. Если бы господа из «Де Бирс компани» прослышали об этой находке… – Шарк махнул рукой.

– Тогда что? – поинтересовался Цезарь.

– Устроили бы нам весёлую жизнь, – проворчал Шарк. – Пришлось бы рыть бомбоубежища и обзаводиться торпедными катерами.

– Неужели настолько серьёзно?

– Будто вы не знаете! – Костистое лицо Шарка искривила судорога. – Кстати, могу сообщить: за нами уже следят… У берегов несколько раз появлялся перископ какой-то подводной лодки, а неделю назад наше исследовательское судно «Ураган» в сорока милях севернее атолла было обстреляно из пулемёта неизвестным самолётом. Хорошо ещё, мои сотрудники не растерялись – выпустили по самолёту пару метеорологических ракет, после чего он ретировался.

– Люди не пострадали?

– Только приборы.

– Надо подумать о защите.

– Мистер Пэнки обещал, что на следующей неделе будут доставлены зенитные пулемёты и ракеты нескольких типов.

– И люди для охраны?

– Нет, – отрезал Шарк. – Сами управимся. Бездельники, умеющие только стрелять, мне не нужны.

Осмотр шахты, в которую спустились с помощью довольно примитивной клети, утвердил Цезаря в представлении, что внизу темно, мокро и душно и что кимберлиты, в которые начал углубляться ствол, удобнее рассматривать наверху. Когда клеть снова вынырнула на поверхность, Цезарь со вздохом облегчения выбрался из утлой металлической коробки и с удовольствием ощутил твёрдую землю под ногами.

Солнце висело совсем низко над серебристо-голубой поверхностью океана. Прямые лучи уже не обжигали, а упругие порывы ветра, зарождающиеся где-то над гладью вод, несли лёгкую прохладу.

– Прошу в мою лабораторию, – сказал Шарк, – представлю господину Пэнки и вам ещё кое-какие итоги, ближайшие намерения и… потребности экспедиции.

Беседа в лаборатории затянулась. Говорил преимущественно Шарк. Иногда короткие реплики вставлял Пэнки. Цезарь, услышав, что добыча алмазов в ближайшие месяцы налажена быть не может, потерял интерес к разговору и слушал Шарка с плохо скрываемой скукой и нарастающим раздражением.

«Чего ради Пэнки прилетел сюда? Чтобы подержать в руках темно-зелёные куски камня, извлечённого из мокрой и душной шахты, и выслушивать учёные разглагольствования Шарка, нафаршированные множеством непонятных слов?»

Время от времени Шарк прерывал геологическую лекцию и называл суммы, необходимые для продолжения исследований – здесь на атолле, на кораблях, на дне океана, где планировалось создание каких-то подводных сооружений. Общая сумма стремительно росла, и Цезарь окончательно потерял представление, сколько ещё денег потребуется Шарку, прежде чем начнёт действовать первый алмазный рудник.

Наконец, Шарк замолчал. Цезарь вопросительно посмотрел на Пэнки. Тот, по обыкновению прикрыв глаза, о чём-то размышлял.

– Вопросы? – поинтересовался Шарк, наливая себе в стакан воды из сифона. Он мельком взглянул на Цезаря и повернулся к Пэнки.

– Два, – Пэнки чуть приподнял веки. – По-вашему, главный источник алмазов здесь не кимберлиты?

– Нет… Так же, как и в Африке, главный источник – россыпи. Россыпи на дне. До них мы ещё не добрались. Но они есть. Это так же достоверно, как и то, что за сегодняшней ночью последует завтрашний день. Десятки, а может быть, сотни миллионов лет здесь разрушались кимберлитовые трубки, подобные той, что находится под островом. Эта трубка для меня лишь доказательство наличия россыпей. Богатых россыпей, – он многозначительно поднял костистый палец, – и не исключено – очень богатых.