Текст книги "Жгугр. Будем жить!"

Основы неолиберализма. Цели и задачи Шестого Интернационала. Часть 1

Человек есть центр Вселенной. Человеческие желания есть единственный имманентный источник воли. Природа есть глина для его страстей.

Неолиберализм это ведущая религия прогрессивного человечества. Неолиберализм мировое благо. Неолиберализм является победившей религией всего прогрессивного человечества. Шестой интернационал – политическая организация, чья основная и единственная цель – торжество неолиберализма во всем мире.

Историческая справка: неолиберализм является прямым продуктом слияния в 90-х годах XX-го века двух противоборствовавших систем – коммунизма и фашизма. Но начнем сначала.

После того как веселые греко-римские боги, предававшиеся промискуитету и пьянству, не выдержали конкуренции с Христом, христианство надолго заняло нишу ведущей религии западного полушария. Веками оно добротно служило своим целям, но лишь до тех пор, пока наука не развернула против него батареи рациональной критики. Начиная со второй половины XVIII века и далее, в течении XIX-го, христианство нехотя, но бесповоротно сдавало позиции, отступая перед натиском более прогрессивных теорий: просвещения и либерализма. После объявления германским философом Ницше смерти Бога в конце XIX века, христианство, вкупе с Богом, Любовью и Чудом, отправилось исполнять лебединую песню на свалке истории. К началу XX века в короли дискурса выбились социалистические и либеральные теории, а в 1917 году либерализм раскололся на две враждующие группировки: радикальный советский коммунизм на востоке и умеренный капитализм на западе, быстро эволюционировавший в фашизм.

Советский коммунизм представлял собой материалистическую теократическую религию, в основе которой лежала вера в коммунизм. Никто не видел коммунизма, но в него верили и готовы были умирать ради него. Коммунизм играл роль бога – недосягаемого и бесконечно доброго бога, раздающего цветы благосостояния своим детям. Цель коммунизма была заявлена самая альтруистическая – всеобщее равенство и процветание, от каждого по способностям, каждому по потребностям. Социальное неравенство, как корень зла, должно было исчезнуть. Коммунизм обречен был стать идеальной коллективистской системой, в которой люди в едином братском порыве живут страной-комунной, ежечасно творя добро, а каждый член общества рьяно и бескорыстно вносит свой вклад в общее дело. Задача организовать этот рай ложилась на государство, таким образом, при коммунизме государству доверялась роль брокера благ.

На западе, тем временем, интересовались не столько социальным равенством, сколько личными и национальными интересами. Слава вождю, слава партии! – неслось со всех сторон. Несогласные должны быть уничтожены. Дави гадину! – громыхало вокруг. При этом сама капиталистическая система, двигаемая вызовами индустриализации и совершенствования средств доставки, вынуждала людей, признаваемых за таковых, требовать от государства соблюдения своих прав по закону, чтобы сохранить свои кровные. Западная система, в противовес восточной коллективистской, основывалась на индивидуализме, стремлению к личному благу.

Вначале под обломками немецкого нацизма рухнул фашизм, раздавленный Второй Мировой Войной. Коммунизм протянул немного дольше и рухнул в начале 90-х годов 20го века. Очевидно, коммунисты не учли, что государство есть слишком абстрактная сущность, чтобы простой человек мог с ним отождествляться. Не имея за душой «своего» частного, человек переставал быть нужен сам себе. Коммунизм оказался слишком утопичен для реализации. Он так и остался недостижимой мечтой. Мечтой о справедливости, равенстве, и истинной свободе.

На месте мечты о равенстве образовалась пустота, в обществе возник вакуум идей. Неолиберализм родился в ответ на этот запрос. От фашизма он взял капиталистическую экономику, принципы частной собственности и полную нетерпимость к другим убеждениям, в частности к своему предку либерализму. От коммунизма пришла вера – святая вера в справедливость, одну на всех. И объект этой веры получил новое название – права человека. Но конечно не каждого!

Поменялось распределение ролей: если при коммунизме человек получал блага от государства, то в неолиберализме каждый сам за себя. Государство же выступает не брокером благ, а регулятором прав. Каждый работает на свое счастье, но именно на государство возложена миссия организовать общий рай.

Изменилась и цель. Коммунизм был альтруистичен – все ради общества. Неолиберализм эгоистичен: целью существования неолиберала является постоянное удовлетворение своих личных физических и эмоциональных потребностей.

Но одно осталось неизменным: истая вера в справедливое государство, задолжавшее счастье каждому достойному смертному при жизни, на этой земле. Вера религиозная!

Заключение: неолиберализм является материалистической религией. Подобно исламу он теократичен, то есть представляет собой религию, чьи институты слиты с государственными. Неолиберализм встраивается в ткань государства и управляет его процессами. Бог умер, и кроме государства, некому защитить несчастного хьюман сапиенса. Только государство его любит и дарит ему гордость, достоинство, права и справедливость. Только от государства зависят его довольство и благосостояние. Государство взяло на себя роль Бога, более того, государство стало Богом. Но когда Богов много, это уже язычество. Бог должен быть один! При глобальном капитализме, подразумевающем свободное движение капиталов и трудовых ресурсов, суверенитет отдельных государств теряет смысл. Неолиберализм должен стать единой религией в едином мировом государстве. И здесь, как нельзя, уместно вспомнить Льва Давидовича Троцкого: в результате череды контролируемых революций неолиберализм должен захватить весь мир! Один Бог – одно Государство!

Денек не заладился!

Алина принялась копаться в белье, но черный сетчатый пеньюар, с молнией спереди, оказался не стираным. Быстро надев белые кружевные трусы, черное платье с открытой спиной, подведя губы и стрелки она влезла в поддельные лабутены и уже через час входила в сводчатую арку бывшего доходного дома, запертую на витиеватую модернистскую решетку. Пройдя насквозь закрытый с четырех сторон двор-колодец она нырнула в еще одну арку, за которой в свою очередь находился еще один такой же двор, а в нем четыре парадных по четырем сторонам света. Перед тем как нажать на звонок Алина оглянулась по сторонам – нет ли кого? На первый взгляд двор был пуст, как колодец в засуху, но приглядевшись внимательнее она заметила стайку мелких котят на бетонных ступенях черной лестницы. Зверята с энтузиазмом кусали друг друга за хвосты. Девушка подошла ближе, чтобы потискать какую-нибудь молоденькую животинку, но те мигом нырнули в погреб. Алине захотелось пошалить, она вышла в середину двора и громко воскликнула – Хой!.

– Ой – ой – ой! – заохало эхо.

«Послушное! – улыбнулась Алина, – не то что котики».

Она торопливо зашла в подъезд. Татьяна встретила ее в дверях с бледным мальчуганом за руку, он действительно выглядел не очень.

– Спасибо, подруга. Я вернусь через два-три часа, а если я не успею, то Кристи и Нина должны подойти около четырех.

Оставшись одна Алина долго пила освежающий зеленый чай, надеясь что никто не придет. Вначале телефон молчал. Потом он стал изредка пищать. Несколько звонков она пропустила намеренно. Но спустя время телефон просто взорвался. Кто-то названивал не переставая. Пришлось поднять трубку.

– О, красавица, до вас нэ дозвоныцца! Могу прыехать? – прохрипел кавказский голос.

– Да, приезжайте. – вздохнула.

– Харашо! Скоро буду!

Немолодой мужчина с волосатой грудью, сросшимися густыми бровями и окладистой бородой, на вид напоминавший афганского моджахеда, был ненасытен. Раз за разом залезал он на несчастную Алину, потом болтал, пил воду, курил, потом снова залезал, но кончить не мог, а по окончании времени продлил еще на час.

– Ти хороший дэвочка, толко минэ кончит сложно, очень сложно! – жаловался он.

«А с кем тебе легко, с козой?» – это не вслух, конечно. Алина долго терпела, нервная и раздраженная, готовая сорваться на грубость. И когда мужик наконец ушел, она, злая как самка богомола, отправилась на кухню курить. Больше она никому не отвечала, пока не пришла Нина, чтобы ее сменить. Наведя короткий марафет, девушка вышла в еще не остывший от дневного тепла двор и направилась к площади Восстания. Она шла быстро, не обращая внимания ни на звуковую рекламу, доносящуюся из магазинов, ни на полицейский матюгальник, истошно призывающий кого-то остановиться, ни на гудки проезжающих машин. Пора было ехать в Тихвин. Рукой она попыталась нащупать в сумочке телефон, чтобы набрать маму, но поняла, что оставила аппарат на работе. Значит придется возвращаться. Не нашла она и паспорта – значит надо ехать домой. Да и переодеться не мешало бы. «Вот денек не заладился!»

Озарение на мосту Шестнадцати яиц

Как только Саша сел в машину его извилины спутались узелком. И если во время работы ему еще как-то удавалось абстрагироваться от мыслей об Алине, то когда он остался наедине с собой, они вернулись отдохнувшие, с новой силой. Бросить или простить? А если простить, то как жить с «этим» знанием? Безусловно, большинство девушек в наши дни не напоминают закупоренные бутылки с оливковым маслом, по меткому выражению продавца с арабского рынка в Дахабе, поспорившего на тему «Чем хороша жена – девственница?» В чем тогда разница? И какое количество считать критичным? Может она искренне раскаялась, сошла с кривой дорожки и встала на путь истинный? Иисус простил Магдалину. Но он не Иисус, а она не Магдалина. Надо с ней еще поговорить.. еще..

– Вот жара! – прервал его мысли грузный таксист, вытирая пот со лба тыльной стороной ладони. Это не помогало – пот продолжал капать с лысой, как баскетбольный мяч, головы, стекая по покатым исполинским плечам.

– Да, совсем лето! Скоро можно будет и зимнюю одежду в шкаф спрятать, – пошутил Саша.

– Еще одна! – не то с восторгом, не то со злостью воскликнул таксист, присвистнув.

– Вы о ком? – без особого интереса переспросил Саша.

– Девушки! – раздраженно заметил лысый. – Разделись все, хоть глаза выкалывай!

– Да! Девушки летом волшебные! – подыграл Саша таксисту, вытянул шею и широко раскрыл глаза, чтобы убедиться, что те его не подводят. К его вящему изумлению, вдоль улицы лебедем дефилировала Алина. Его Алина.

– Красотка, да? – подмигнул таксист.

Летящей походкой рассекая городской поток, в обтягивающем черном платье, на шпильках она выглядела сногсшибательно! Саша засмотрелся. Но что она делает здесь? Саша выкрикнул приветствие в открытое окно, но его голос лишь потонул в уличном гаме. На мгновение дорожный поток скрыл ее изящную фигурку, и Саша усомнился в себе, но вскоре она вновь появилась, чтоб через миг окончательно исчезнуть. Да, это без сомнений была она – ее прямая осанка, стройные ноги и гордый, торчащий вверх подбородок. На пролетевшей мимо табличке значилось: «Улица Марата. 23». «Салон. Марата. 23», – медным колоколом загудел в голове ее сладкий голосок. Они остановились на светофоре.

– Ты ее знаешь? – заинтересованно спросил водитель, но Саша, проигнорировав вопрос, уже прислушивался к длинным гудкам, которыми отзывался ее номер. Гудки кончились. Не берет. Почему не берет? Почему на Марата? Или она лгала? И она все еще работает… в борделе?

Холодный пот прошиб Сашу. Хлопнув на бегу дверью он вихрем помчался за девушкой, желая нагнать, догнать и настигнуть подругу. Но той и след простыл. Саша пронесся метров двести, запыхался как слон на спринте, чуть не врезался в столб, вернулся назад, увидал вдалеке женскую фигуру в черном платье, сворачивающую в арку дома, и устремился вслед. К счастью, арка была открыта. Сбоку он заметил закрывающуюся дверь парадной и принялся истерически дергать за ручку. Та не желала подчиняться. Внезапно дверь распахнулась внутрь, и Саша чуть не налетел на респектабельную пожилую даму в бежевой с кружевами блузе и ярко белой панамке, со злющим бульдогом, поблескивающим злыми свиными глазками, на поводке. Зверюга зарычала и осклабилась. «Молодой человек, у вас все в порядке?» – поинтересовалась дама. «Я не уверен», – хотел ответить Саша, но смолчал. Аккуратно проскользнув мимо кровожадной псины, он, как угорелый, понесся вверх по лестнице. «Она от меня не уйдет!» – повторял он. Шаги выше ускорились: барышня почувствовала преследователя. Саша припустил быстрее, и вскоре ее тонкий стан замаячил на лестничной клетке. Девушка обернулась растерянно, сжав кулачки для боя и приготовилась дать отпор маньяку. В недоумении Саша отпрянул – перед ним стояла совсем другая девушка – чернявая, скуластая, с немым испугом на приплюснутом азиатском лице. «Извините…», – только и вымолвил он. Без сил волоча ноги, он поплелся вниз. Саша вышел на Марата, свернул в Кузнечный и по Загородному добрел до Ломоносова. Проходя через широкий зеленый двор, он остановился. «На этом месте скины били американца», – вспомнил он. На мосту он свернул направо и медленно зашагал вдоль Фонтанки. Вода в реке еле плескалась, покрытая серебристой пленкой, и Саше показалось, что кто-то разлил в ней тонну мазута. «Как же так? – думал он. – Я полюбил блядь. То судьбинушка моя, доля, и никуда мне от нее не деться. У всех девушки как девушки, а у меня блядь!» Дойдя до улицы Пестеля, он свернул к Летнему саду. «У всех нормальные, хорошие девушки, а у меня блядь!» – не успокаивался он. Пройдя мимо решетки Летнего сада, Саша перешел дорогу и свернул к Неве. Ему навстречу шли женщины – блондинки, брюнетки, в платьях, джинсах, юбках. «Вот идут девушки как девушки, а у меня блядь!» Перейдя через Марсово поле, он свернул на набережную Невы и пошел против ветра. «У нормальных мужчин девушки чистые и верные, а у меня блядь!» Дойдя до Зимнего дворца, он повернул к Дворцовой площади и проходя мимо Александрийского столпа, сказал себе: «Хорошая женщина хранит себя в неприкосновенности, а моя дает всем подряд, вот блядь!» Пройдя через Триумфальную арку и на одном дыхании пролетев Невский, он вновь нашел себя на Аничковом мосту. «Моя девушка – блядь и шлюха! Но я все равно ее люблю! У всех девушки как девушки, а у меня блядь!»

Саша оглянулся. Он стоял посреди моста, между четырьмя конями, четырьмя всадниками, шестнадцатью яйцами. Под ним, одна за другой, как сквозь вертящуюся дверь в Сбербанк, проплывали утлые посудины с близоруко лыбящимися туристами. Он вспомнил, что должен был завезти в офис ноутбук. Но где он сейчас? Был в рюкзаке. А где рюкзак? Нет его. Ни на плечах, ни в руках. Саша беспомощно осматривался по сторонам, как слепой без поводыря, но никто из спешащих людей даже не взглянул на ошалело крутящегося волчком молодого человека. Отбойным молотком по мозгам била злая действительность: рюкзак с рабочим ноутом, кошельком, деньгами, кредитками, визитками и всем остальным хозяйством он тупо в чувствах проебал. Скорее всего, позабыл в такси. Очевидно, это был не его день. Саша похлопал себя по карманам – слава богу, ключи от дома и айфон были на месте.

О нечеловеческих страстях

В квартире было пусто, что несказанно обрадовало Алину. Последнее, что ей хотелось делать – это выяснять отношения. Нет, нет, нет! Отмыть, забыть и отложить все на потом! Неторопливо раздеваясь перед зеркалом, она разглядывала себя: влажные, широко раскрытые глаза блестели над выступающими скулами, острые брови выгибались дугой, на стоячих грудях темно розовыми кругами коричневели крупные припухшие соски. «Красотка!» Не без труда найдя нужный баланс холодного с горячим, она запрокинула голову и долго стояла под освежающими струями. Душистый гель с маточным молочком и медом заполнил ванную комнату ароматом гречишной пасеки. Алина прилегла в ванне, положила на себя душ и задремала. Очнувшись, вздрогнула – стоило торопиться. Вытершись по-быстрому, она натянула на себя бежевый спортивный комбинезон, собрала сумку, пересчитала деньги, проверила паспорт, косметику, БАДы. Уже обувая кроссовки в прихожей, она услышала шаги с лестничной клетки.. по икре пополз предательский холодок: шуршание за дверью, звук дважды проворачиваемого ключа. В квартиру зашел Саша. По его перекошенной физиономии как будто трактор проехался: глаза лихорадочно бегали, зрачки – паленые головешки. Потянуло запахом жженой серы.

– Ах, вот ты где! – выдохнул он.

– А где я, по-твоему, должна быть? – безразлично продолжила завязывать шнурки Алина.

– Как где? В этом своем… борделе! Где ты шлюхой работаешь!

Алый пурпур залил щеки. Он за ней следил? Или просто берет на понт?

– Я тебе говорила, что я там больше не работаю! – возмутилась она, поднимаясь.

– Ах, ты еще и лгунья! – Саша со всей мочи влепил ей затрещину.

– Сволочь! – только и произнесла Алина, нащупывая сумочку. Но путь к отступлению был закрыт – Саша голкипером стоял перед дверью.

– Пусти, дурной! Я не работаю в борделе! И вообще это не твое дело! – она львицей ринулась на него, пытаясь пробить оборону, но Саша с силой схватил ее за плечи.

– А что ты делала сегодня на улице Марата? – зловеще произнес он, глядя ей прямо в глаза

Волна стыда, горечи и разочарования накрыла девушку. Она только хотела помочь подруге! Разбитая и униженная Алина молчала, – сжав зубы, глядя в пол.

– Ты немая?!

Молчать. Молчать как рыба об лед.

– Я научу тебя говорить! – Саша легонько ударил ее ладонью по лицу.

И как только он отойдет в сторону – бежать!

– Сука блядская! – в ярости он схватил ее за волосы и потащил в комнату, нанося по дороге тычки и удары. Алина следовала, точно в оцепенении. Саша с силой швырнул девушку животом на кровать. – Нет, не хочу, оставь меня! – попыталась она выскользнуть, но ее настиг чувствительный удар под дых. Она осеклась и замолкла.

Саша стянул трусы..

Вначале Алина хотела освободиться, но потом представила, что она на работе и нужно просто дождаться конца процесса. Ненужного, неприятного, мучительно сладкого процесса. «Второй раз за день… сколько можно ошибаться? И когда закончится этот коридор затмений?» – думала она, терпеливо отдаваясь. Перед ней возникло поле. На нем росли грибы, но теперь каждый гриб был миной. Неосторожный шаг, лишнее движение – пол конечности вон или воронка в сердце. «Я то ли слишком добрая, то ли слишком легкомысленная.. Господи, дай мне ведро терпения и хоть капельку мудрости! Я слишком долго была дурой!» – взмолилась она. Саша ускорился. С каждым его толчком в ней что-то взрывалось и уходило безвозвратно – наивность, доверчивость, простодушие. К тому моменту как Саша, не позаботившись вынуть член, стал обильно кончать, в ней не осталось ничего – пустота, которую заполняла его сперма. Резко вырвавшись из ослабевших рук, она схватила сумочку и выскользнула за дверь.

Основы неолиберализма. Цели и задачи Шестого Интернационала. Часть 2

Слоны неолиберализма

Слонами неолиберализма являются индивидуализм, комфорт и наслаждение. Ничто не должно стоять на пути стремления человека к этим благам. Наслаждение есть его святое право, покуда он не покушается на территорию чужого наслаждения. Человек сам выбирает себе пол, расу, сексуальную ориентацию, местонахождение и занятость. Единому государству не важно, где человек находится, чем занимается и как выглядит, до тех пор, пока он платит налоги. Наслаждение в обмен на налоги – суть неолиберального общественного договора.

Вызовы и перспективы неолиберализма

Неолиберальное государство есть территория счастья. Это пространство цветения и благоухания, в котором каждый цветок опыляет другой. Никто не должен быть обижен. Но возникают проблемы первобытно-природного характера: женщины чувствуют себя униженными от настойчивого внимания мужчин, вызванного избытком тестостерона у последних. Гетеросексуальный секс изначально не справедлив из-за физических различий. Но у людей, в отличие от животных, есть разум, чтобы управлять собой и своими инстинктами – никакая природа не помешает стремлению человека к равенству. Если гетеросексуальный секс несправедлив, на смену ему придет однополый секс. Это лучше, но все еще ущербно – остаются пассивная и активная роли. Значит, секс, как явление, должен исчезнуть. Семья – тоже анахронический институт: двум самостоятельным гедонистическим особям невозможно поладить на одной территории. Борьба за власть между супругами приводит к разводу, а в крайних случая – к насилию и нарушению прав человека. Семья, как ячейка общества, должна исчезнуть, самостоятельной ячейкой станет индивидуум – отдельный человек. Вследствие упомянутых причин, общение между мужчинами и женщинами станет затруднительным, и придется решать проблему размножения с помощью биотехнологий. Уже клонирована овечка Долли, выращиваются отдельные органы, недалек тот час, когда человек станет клонировать человека. Разумеется, этот процесс будет контролируемым. Будущим людям еще до рождения определят основные физические параметры. Это облегчит государству задачу восполнения потребностей в трудовой силе для государственных нужд. Всеобщая информатизация сделает возможным подключение каждого индивидуума к центральному процессору через общемировую сеть, и каждый человек получит паспорт гражданина мира – единый мировой ID. ID-чип будет встроен в нервные клетки мозга, а в перспективе и заменит их. Пределы свободы конкретного индивидуума придется ограничить так, чтобы они не нарушали свободу других индивидуумов. Страсть к потреблению тоже будет поставлена под контроль: тающие ресурсы земли не смогут удовлетворить растущие потребности человечества. Со временем, придется вводить квоты на воду, хлеб, рис. Эти реформы могут поначалу вызвать недовольство эндогенного населения, как было с коренными жителями Америки. Но, во-первых, к тому времени оно будет под надежным контролем центрального процессора, во-вторых, для повышения уровня счастья биотехнологи изобретут множество разных гендеров, их можно будет мгновенно менять через обновление ЦНС. Впадающих в депрессию излечит виртуальный психолог, обиженных – защитит виртуальный адвокат. За доступную почасовую плату психолог-программист настроит алгоритм на позитивное мышление.

У каждого человека будут сохранены неотъемлемые права: право на замену гендера, право на равенство перед законом и право на мирный протест. Люди будущего будут любить свои права, протестовать за свои права и умирать за права, в случае необходимости. Всей своей оцифрованной душой они полюбят гаранта и дарителя этих прав – неолиберальное государство. Человечество будет перманентно счастливо под мудрым контролем центрального процессора. Нас ждет фантастическое будущее!

P.S. Кто же будет управлять центральным процессором? Этот вопрос находится вне рамок данной статьи, но уже сейчас можно сказать: отцы основатели Шестого Интернационала и их потомки не бросят человечество на произвол судьбы. Они останутся бессменными лидерами на пути к неолиберальному счастью.