Текст книги "Жгугр. Будем жить!"

Саша выбросил чинарик в траву. Картина, увиденная им на поляне, заставила его сердце глухо забиться. Его встретил звонкий голос из динамика – «Огонь подружится с дождем, мы будем делать это вдвоем, не вспоминая о проблемах и запретах». «Это какая-то шняга из 90-х», – вспомнил Саша. Ребята зажигали: Скиф танцевал вплотную к Алине, вскользь касаясь ее тела руками. Алина, почувствовав жаркое дыхание лунной демоницы Воглеи, прижималась к Скифу грудью и бедрами. Саша заметил – ресницы девушки были опущены, веки прикрыты, она откровенно кайфовала. Болезненный укол ревности пронзил Сашу, точно как в тот злополучный час, когда он наткнулся на злосчастный порноролик. Пьяная удаль ударила в голову. Алина – его девушка или нет? Сначала Саша решил разобраться со Скифом, но взглянув в распутные глаза подруги, передумал. Он подошел к танцующим и, грубо оттолкнув Алину, прервал эротический танец.

– Отойди! – скомандовал он.

Та широко открыла глаза, с удивлением взглянув на кайфоломщика. Острым клинком блеснула в них ненависть.

– Сам можешь отойти, – отшила девушка.

– Надо поговорить, – настаивал Саша. Схватив Алину за талию, он потащил ее к лесу.

– Отстань! – она отбивалась, но все же шла, нетвердыми шагами ступая по пожелтевшей траве.

Саша прижал девушку к корпусу автомобиля и заглянул в глаза. Она отвела взгляд.

– Слушай сюда, давай ты будешь вести себя прилично.

Она равнодушно смотрела в сторону.

– Я к тебе обращаюсь! – Саша потряс ее.

– Чего ты хочешь?

– Хочу, чтобы ты нормально себя вела.

– Я нормально себя веду.

– Нет, не нормально!

– Саша, отвяжись, это не твое дело!

– А чье? Все, поехали отсюда! – он попробовал открыть дверь, позабыв что у него нет ключей, а машина чужая. Она не поддавалась, и Саша принялся с напором дергать за ручку, словно желая вырвать ее с корнем. Алина повисла на его руке. Саша покачнулся, и они вместе свалились на капот. Тонкий металлический каркас «девятки» заскрипел и прогнулся, внутри автомобиля что-то хрустнуло. Появился Скиф, раздраженный и злой:

– Вы решили доломать эту колымагу? А как назад поедем? Успокойтесь, отношения будете дома выяснять! Давайте лучше костер разведем!

Саша посмотрел на него пьяным, бессмысленным взглядом.

«Ну их всех!» – мелькнуло у него в мозгу. Шатаясь он направился к лесу.

– Ты куда? – окликнул Скиф.

– Гулять.

– Дров принеси!

– Хорошо, – почему-то согласился Саша.

– Вот, возьми, – Скиф достал из багажника здоровенный топор дровосека и вручил Саше.

– Тяжелый, падла! – тот заткнул его за пояс.

В этот раз лес показался Саше менее гостеприимным, или сам он уже не был расположен видеть в нем благодать. Голые ветки деревьев зло били Сашу по лицу, но он не обращал внимания. Он тупо шел вперед, разбрасывая сучья, поднимая ногами ворох замшелых листьев, ободранных шишек и влажного перегноя. С особой радостью он сбил несчастливо выросший на его пути огромный, в белых пятнышках, мухомор. Тот лихо шмякнулся о дерево, разбившись в красно-ядовитые брызги. Саша уже забыл, зачем он шел, остановился, положил в рот сигу и полез за зажигалкой, но ее нигде не было. Саша курицей захлопал себя по карманам, физически ощущая, как глупо он выглядит – курево есть, а огня нет, как в том анекдоте про торчка в аду, ха-ха! Хоть кремнем искру высекай, да и кремня нет. Свет почти не проникал сюда, в гущу леса, сквозь плотный ряд деревьев, скучно шевелящих крупными мохнатыми ветками. Закаркали, встрепенувшись, вороны, где-то ухнула сова, за ней включилась кукушка. «Сколько лет осталось мне, скажи, кукушка?» – вспомнил Саша и камнем рухнул на взбитую ботинками мать-землю. Земля приняла его – влажная, рыхлая, родная. Зарывшись с головой в мох и ветошь, Саша забылся. Перед ним вновь возник умный мужчина в парике, камзоле, розовых панталонах и кожаных ботфортах с кисточками, мечтательно смотрящий на небеса сквозь подзорную трубу. Заметив Сашу валяющимся в лесу без чувств, он отложил трубу, наклонился, пригляделся и на лице его отобразилась приветливая радостная улыбка, как будто старого друга узрел. Он слегонца постучал Сашу увесистым оптическим прибором по запорошенной голове, приговаривая: «Ай да молодец, ай да молодец! А ты бросай знаться с Ивашкой Хмельницким!»

От неожиданности Саша вскочил и, потерев саднящую шишку на затылке, вспомнил о дровах; схватив за основание брошенную неподалеку древнюю корягу, он потащил ее к лагерю. Елка упиралась, цепляясь распростертыми ветками за пни, разбрасывая за собой щепки и толстые осенние грибы. Дорога давалась нелегко. Саше – кровь из носу – надо было дотащить корягу до лагеря, чтобы разжечь костер, тот священный огонь, что обогреет их всех наступающим вечером. И хотя на душе скребли кошки, или даже еноты, он шел вперед навстречу судьбе, как большинство людей, по той простой причине, что другого пути не было. Он не падал с ног, не разбирал пути – он пер как лось, разбрасывая ногами сор, топором расчищая себе дорогу. Наконец он увидел автомобиль с открытыми дверцами, затихшую поляну с «кафедрой», возле шашлыков копошился взъерошенный мохнатый зверек – не то хорек, не то суслик, но друзей там не было. Отогнав обнаглевшего грызуна пинком, Саша с облегчением сбросил корягу на землю.

– Куда они запропастились? – недоумевал он. – Может, в лес гулять пошли? Неужели по грибы? – ему стало тревожно и смешно. Он подошел к воде, но та лишь безмятежно омывала берег в философическом спокойствии. «Я спросил у ясеня, где моя любимая, Лучше бы у тумбочки, идиот спросил.. Надо же, какая тихая… А когда я плыл по Ладоге на Валаам, пароход кидало как футбольный мяч».

Пустой пляж радовал глаз первозданной пустотой, как если бы Господь лишь недавно закончил над ним трудиться, только рядом с берегом плавала пустая бутылка от Кока-колы. Идя вдоль воды, Саша внимательно приглядывался и прислушивался. Вдруг из леса, послышался шорох, за ним далекий, еле слышный стон. Пройдя еще с десяток метров, он нашел их на опушке, и в глазах у Саши вновь помутнело. Острый нож вошел в сердце: Алина лежала под Скифом, широко раскрывшись, обняв ногами его мощные бедра, впившись коготками в могучую спину, а тот, спустив штаны, ритмично делал свое мужское дело. Рядом валялась недопитая бутылка. В экстазе совокупления они даже не услышали шагов, не заметили подошедшего. Саша замер за деревом. В руках у него был топор. Одним ударом он мог порешить обоих. Но зачем? Внезапно он потерял интерес. Хотелось блевануть и развидеть. Уйти, убежать, умчаться. Беззвучно, чтобы не спугнуть любовников, Саша отвернулся, попятился, задом, задом, и бросив топор в кусты, оставил позади машину, остатки шашлыка, огрызки любви и последние капли доверия. Выйдя на грунтовку он медленно побрел прочь, давимый непереносимой тяжестью, но по мере того, как он отдалялся, ему легчало. «Нахуй! Всех нахуй!» – заорал на весь лес Саша, так что деревья сотряслись, а белки испуганно попадали с веток, зажав в зубах кедровые орешки. «Хуй!», «Пизда!», «Сука ебаная в рот!» Продолжая кричать и материться, он побежал, погнал, помчался, и взлетел, как стадо слонов и не никого не нашлось рядом кто сказал бы ему, что слоны не летают. Он несся, извергая потоки нецензурной брани, изгоняя глубоко засевший дух «пиздец», споткнулся, поднялся и продолжил бег, пока не вылетел на трассу, по которой как раз ехала машина в направлении Санкт-Петербурга. Встав на середине дороги, он запрыгал на месте, замахал руками, призывая водителя остановиться.

– Что случилось? – удивился водитель, опустив стекло автомобиля.

– Подбросьте до Питера, пожалуйста, очень надо! – умоляюще попросил Саша.

И хотя вид у него был явно не очень – растрепанный, грязный, в листьях, пыли, земле и лесной шелухе, было в нем что-то настолько убедительное, что водитель без слов согласился.

Русь

Сломя голову добраться до вокзала, взять билет на верхнюю полку в последнем купе вонючего плацкартного вагона, отправляющегося на восток и долго глубоко дышать, осознавая, что прошлое сгорело в топке времени, а будущее еще не наступило, и есть только миг и всем известно как он называется, а в нем – он сам, его взволнованное тело, порезанная душа, грязное оконное стекло, свежий воздух из окна, запах дизеля и пота, неровный стук колес, и четкое знание, что все сделано правильно и все было не зря. Откинуть голову, закрыть глаза, чтобы почувствовать – глубоко в сердце живет надежда, а мир вокруг, родной и знакомый – залит ослепительным светом.

Взять у проводника белье, но не застелить его, из стеклянного стакана в резном подстаканнике глотать обжигающий черный байховый чай с двумя кубиками сахара, достать из рюкзака минувшего дня помещенный туда тульский пряник и обжечь ядреным чифирем горло, чтобы наблюдать как не спеша проплывают за окном яркие граффити, кляксами намалеванные на заборах и гаражах, панельные многоэтажки и заброшенные ангары, унося тебя в другое место и другое время.

Впечататься лбом в стекло, тупо и бессмысленно разглядывать, как проносятся за окном перекошенные избы и заплесневелые поселки городского типа, озимые поля и смешанные леса, мутные захоронения болот и веселые подмигивающие опушки, считать в поле электрические столбы, чтобы поразиться широте открывающейся дельты реки, когда поезд проезжает через железнодорожный мост.

Взобраться на верхнюю полку и долго ворочаться в попытке превратить прокрустово ложе в годную постель, ногой закрывать дверь вагона, укрываться тонкой простыней, чтобы сквозь тишину слышать мерный стук колес, писк подшипников и далекие гудки паровоза и вдыхать, глотать грудью, наслаждаться отдающим дизелем, креозотом и жженой резиной тормозных колодок воздухом из окна, направляясь в город, в котором вырос, но впереди имея лишь неизвестность.

Что ждало Сашу в Новосибирске? Родная, давно покинутая мама, могила отца, брат, отбывающий на далекую войну, сестренка, попавшая в переделку, комната с детскими снами, двор, где гулял ребенком и неземная сила, исходящая от бесконечных лесов, бескрайних полей и полноводных рек.

Саша раскрыл рюкзак и стал рыться в поисках сигарет, но нащупал айфон – тот был мертвым и тихим. С тихой ненавистью Саша выбросил проклятый гаджет за окно и тот унесся с ветром куда-то в штат Миссури. Нестерпимо хотелось курить. Найдя пачку «Союз-Аполлон», Саша вышел в тамбур и чиркнул спичкой. Пошел ржавый дымок, легкие наполнились кружащим голову никотином. На полу тамбура валялась вчерашняя газета. Крупный заголовок вверху страницы гласил: «Председателя совета директоров Роскосмоса и бывшего министра промышленности Михаила Аристарховича Звездина нашли повешенным в тюремной камере. Основная версия следователей – самоубийство».

Саша перекрестился и произнес короткую молитву: «Упокой Господь душу раба твоего Михаила, павшего за землю русскую». Докурив, вернулся в вагон. И если бы Саша мог посмотреть на себя со стороны, он бы увидел, как на шее его, прямо над ключицей, с левой стороны, появилась небольшая татуировка – складная осьминожка с щупальцами-присосками.

Жгугр

Этим утром Жгугр встал не с той ноги. Он собирался встать с 271-й, но спросонья протянул вначале 273-ю. Жгугр помялся, осмотрелся, повертел щупальцами. Вокруг кипела жизнь: Царевна-Лебедь рассекала волны небесного моря, блестя звездой во лбу, храпел на печи Иванушка-дурачок, и снилась ему белая кобылица с золотыми копытцами, собирал дружину князь Игорь, собираясь к древлянам за данью, объявлял революцию Ленин, стоя верхом на броневичке. Мысленным взором Жгугр промчался над своими владениями. Он идентифицировал Александра Сергеевича – тот сидел в поезде, приплюснувшись лбом к стеклу, по дороге в Сибирь. Жгугр с благодарностью посмотрел на своего спасителя – молодец, не подкачал, молодой витязь! Он нашел Алену. Уронив голову на плечи, она дремала в электричке, уносившей ее в город Тихвин. Недавно она покинула Его персональные апартаменты на Конюшенной, прибравшись, поставив новые свечи, поменяв елей перед иконами, оставив ему свежее печенье. Заметив такую благодать, он решил не медля отправиться туда, на поверхность. Раньше он не любил вылезать в город, но с тех пор как в жилище зачастила Его Аленка и навела в нем порядок, там стало уютнее. А эти крекеры вообще фантастика! Правда, в последнее время он возмужал, оперился, окреп и ему стало тесновато в тайной комнате, так что приходилось расширять пространство по методу Воланда. Но это мелочи жизни.

Лежа в комфортной сырости, Жгугр потер башню во лбу – башня чесалась, значит росла! Жгугр раскинул мозгами. Сделать это было не сложно, учитывая тот факт, что мозги его были равномерно распространены по всему продолговатому телу молодого, входящего в силу спрута. «Основания для позитива есть, – размышлял он, – созрела красавица невеста ему на загляденье, он стал лучше питаться, что немаловажно, хотя Стэбинг, сука, систематически гадит – то свет выключит, то в телевизор насрет. Пустяки, и не с такими справлялись: Ваггаг, Эфрор, Истарра – где они сейчас? Да уж, работы впереди – вагон с большой тележкой». Он взглянул на свою землю – она лежала разбита и раздроблена. Потом перевел взгляд на свой народ, народ русский. Эх, не повезло ему с народом! Тот выглядел слегка наивным, не вполне практичным, временами безбашенным, но добрым, преданным и самую малость запредельным. Это же надо было так, из крайности в крайность… Из революции в инволюцию… Из огня да в топку! Но он верил. И даже с эгрегором по уши в цифровом болоте он не забывал, что есть еще что-то: Бог, Чудо, Космос. И пока он верил, он жил. Это них, на западе, когито эрго сум. А у нас, русских – все иначе: кредо эрго сум. Воистину, умом Россию не понять…

Так что все не так плохо, но трудиться придется, закатав рукава. Жгугр по очереди закатил все 365 рукавов и, почесав часы на башне, заслал в инфопространство мем: «#Работаем, братья!», после чего отправился на Камчатку, где давно уже назрела необходимость разобраться с японским уицраором Нагиши Хушими – тот наглел не по часам, острова требовал. Закончив жесткие переговоры с элементами анального принуждения, Жгугр проверил сеть – его мем набрал уже пять миллионов лайков. «С таким народом не пропадем!» – думал Жгугр, возвращаясь под землю.

Примечания. (АС, 2021, ред.29)

– Run for your life: Спасайся кто может.

– I am a diplomat. American diplomat. Don’t touch me or I’m going to complain: Я американский диплома, не трогайте меня или я пожалуюсь

– Please, let me go home! I am a diplomat, I have security…: Пожалуйста, дайте мне уйти домой, я дипломат, у меня неприкосновенность.

– Did I have any suitcase with me, when I came here?: обратился он к соседям.

– Sorry. No english. Only russian!: Извините. Только русский!

– And pidjak? Where is my pidjak?: Где мой пиджак?

– Now find my portfel! Find my pidjak! I will suit you! I am a diplomat! Call the police!!!: Сейчас же найдите мой портфель! Найдите мой пиджак! Я подам на вас в суд! Я дипломат! Позовите полицию.

– don’t look at my boobies: не смотрите на мои сиськи

– Existential suffering in postmodern environment: Экзистенциальное страдание в постмодернистском окружении

– What the fuck?: Какого черта?

– Hello, this is Sam, Sam Scott: Привет, это Сэм Скотт.

– US-Russia Civil Society Partnership Program: Программа содействия гражданскому обществу США-Россия

Иллюстрация обложки Ивана Каретникова.