Текст книги "Жгугр. Будем жить!"

Неожиданное приглашение

В 8 утра следующего дня Саша подскочил в постели от зычного окрика дневального «Подъем!», но к величайшему удивлению обнаружил себя не на жестких нарах, а в мягкой постели, застеленной салатовым бельем с нарядной в клеточку подушкой. Член стоял. Поясница ныла. В ушах гасли шаги из тюремного коридора.

– Черт! Это наваждение какое-то! – выругался он, протирая глаза: за окном колыхались голые вершки деревьев. Дневной свет насквозь проходил через крупные ядовито-фиолетовые цветки орхидеи, живущей в горшке на подоконнике. Рядом, прикрытая одеялом, носом в подушку спала Алина.

Несмотря на ранний час, сон покинул его безвозвратно. Саша встал, с наслаждением отлил, и долго-долго мылся в ванной, натирая тело колючей мочалкой, отдраивая лицо, волосы, зубы. Вернувшись, он нашел Алину в другой позе – на спине, из под одеяла торчали стройные соблазнительные ноги. На момент мелькнуло внутри сладкое томление, но при воспоминании о неловкой ночной сцене оно сменилось болезненным чувством стыда. Холодильник огорчал пустыми полками. Проглотив чашку «три в одном» Саша вышел на улицу: небо расчистилось и поголубело. Ему показалось, что никогда в жизни он еще не видел столь яркой, насыщенной синевы. Он полной грудью вдохнул соленый питерский воздух, жирно замешанный со смогом, углекислым газом, свинцом, бромом, хлором и оксидом азота – как выпил кувшин эликсира свежести. То был воздух свободы! Трава выглядела кислотно-зеленой, небо бездонно синим, а люди пестрыми и яркими, как клоуны на сельской ярмарке.

– Всего две недели в тюрьме провел, а как вштыривает! – удивился он.

Доехав до «Чернышевской», Саша спустился к Неве. Саша не помнил Неву столь величественной: река пахла морем, водорослями, рыбой, а также сладкой мечтой, недоступной надеждой, недоступными странствиями, бездумными приключениями, сладкоголосыми сиренами и мягкими телами полинезейских девушек. Он закрыл глаза и долго дышал, слушая крики чаек и отстраненные голоса случайных прохожих. Из медитации его вывел телефонный звонок.

– Саша, черт побери! Я тебе уже пять сообщений написала, а ты не отвечаешь! – возмущалась Екатерина из «Справедливости».

– Я первый день в Питере, вчера откинулся! – обрадовал соратницу Саша.

– Вот и молодец! А я штрафом отделалась. Сегодня у нас мероприятие – встреча с нашими американскими спонсорами. В пять. Сэм велел, чтобы ВСЕ были. Про тебя особо спрашивал! Только вздумай не явиться!

– Какой еще Сэм?

– Ну как, Сэм Скотт, куратор нашей организации.

«Сэм Скотт, куратор-референт, – молнией пронеслось в пустой Сашиной голове, – Не может быть! Должно быть, совпадение! Там должно быть каждый второй – Сэм Скотт, вроде как у нас – Вася Пупкин». Саша пообещал быть вовремя.

– Оденься по дресс-коду, пожалуйста! – предупредила Катя. – Пиджак, сорочка, галстук! Чай, не в чайхану идешь!

Об основных принципах работы с информацией в эпоху тотальной информатизации

В пять-ноль-ноль Саша, наряженный как на собственную свадьбу, уже стоял около розовой парадной, обрамленной коринфскими колоннами и с любопытством рассматривал посетителей. Большинство из них выглядели безупречно презентабельно – костюмы-тройки и юбки-карандаши мельтешили перед глазами. Их вид внушал подспудное уважение, но за ним отчетливо проступал колючий вирулентный страх. Подошли Петр с Екатериной.

С иголочки одетые, неразговорчивые сотрудники охраны купчинского ЧОПа тщательно обыскали вошедших – даже носки проинспектировали; с лестницы спустилась хорошенькая блондинка со звездно-полосатым бейджиком на лацкане и без акцента предложила следовать за ней.

Первое, что заметил Саша, зайдя в кабинет, – это хозяина, вальяжно развалившегося в мягком кресле. Холеный, лоснящийся, с надменным взглядом Сэм Скотт выглядел намного лучше, чем он запомнился Саше – жалким полутрупом, харкающим кровью в землю, на фоне желтых кирпичей питерского брандмауэра. Сэм лично, за руку поздоровался с гостями – лишь легкое прихрамывание выдавало в нем человека, пережившего травму.

Сэм открыл совещание.

– Добрый день, дорогие российские друзья! Мы глубоко ценим вашу работу по продвижению демократии и развитию гражданского общества в Российской Федерации. Мы, простые американцы, желаем помочь российскому народу твердо встать на путь реформ и отказа от тоталитаризма, тяготеющего над Россией на протяжении всей истории. Но режим, узурпировавший власть в России с целью персонального обогащения и умножения икры в тарелках, мешает нам это сделать. Сидя на красной кнопке, он угрожает всему цивилизованному миру. Он владеет средствами дезинформации и пропаганды. Поэтому война продолжается, и вы на этой войне – наш передовой отряд. Но речь не идет о войне с помощью ракет или, тем паче, танков, хотя мы о них и не забываем. Мы победим без единого выстрела! Война идет за души людей, за их взгляды, за мировоззрение. А что определяет мировоззрение? – правильно, информация. Сегодня мы с вами поговорим об основных принципах работы с информацией. Вы наверняка и так всё об этом знаете?

Ребята дружно закивали.

– Вероятно, не всё. Ныне, в век интернета, социальных сетей и тотальной информатизации общества, принципы работы с информацией изменились. Если раньше для управления сознанием обывателя достаточно было правильной подачи одной информации и своевременного умалчивания другой, то в наше время вся информация доступна ищущему через всемирную сеть – мировую вольницу.

Но, как показали исследования, это не является препятствием для нейролингвистического инжиниринга. Люди обладают уникальным качеством без посторонней помощи воспринимать «правильную» информацию, и отфильтровывать «неправильную» самостоятельно. Все, что не укладывается в картину восприятия мира субъекта, не проходит мимо строгого взгляда внутреннего цензора. Люди, как слепые суслики, ловят крупицы информации, входящие в их личною матрицу, и долго ее пережевывают, облизываясь и смакуя. Личная матрица состоит из мемов. К чему я веду? Современный человек, хомо трафаретикус – не более чем набор мемов с завышенным ЧСВ. Его образ мышления сугубо диалектичен и сводится к незамысловатой дихотомии «быдло/небыдло» – себя он почитает небыдлом, а всех остальных соответственно наоборот. По форме его сознание напоминает трафарет, а мир он видит через дырки в этом трафарете. Наша задача – просверлить дырки в нужных местах.

К тому же, информация потеряла свойство уникальности. Если раньше источников информации было мало, и они вынуждены были поддерживать определенный уровень достоверности, то в эпоху интернета понятие авторитетности источника потеряло смысл – количество контент-провайдеров зашкаливает, проверять каждую новость или статью ни у кого нет ресурсов. Информация льется на обывателя широкой рекой и теряется в потоке. Как только закрывается одно агентство новостей, на его место вступает другое. Вместо закрывшегося сайта возникают десяток новых. СМИ работают по методу «волчьей стаи» – каждый кусает, но никто не несет ответственности. Никто не знает, где правда, а где ложь. Да это уже и не важно. Мир слишком быстр, чтобы зацикливаться на какой-то единой для всех «объективной» правде. Правды больше нет, мы живем в эпоху метаправды. Метаправда – это не то, что случилось в действительности, которая более не релевантна, а то, во что верит большинство. Именно на основании именно этой субстанции выносятся вердикты и решения, меняются правительства, объявляются санкции и развязываются войны. Мы не занимаемся пропагандой – мы формируем реальность! Виртуальную, единственно существующую. Мы ее творим!

Как и все остальное, мы делаем это профессионально – по лучшим лекалам кинопроизводства. С момента основания студии «20-й век Фокс» мы приобрели солидный опыт. Лучшие голливудские сценаристы заняты на «фабрике грез» Вашингтона. Если мы сказали, что политический лидер – диктатор и злодей, то он на самом деле злодей и диктатор! И не просто злодей, а самый злодейский злодей ради злодейства! И нам верят. Все потому, что люди любят хорошее кино. В нашей терминологии это называется «голливудизация» жизни. Если раньше была сказка как жизнь, теперь жизнь как сказка. Возьмем замыленный сюжет: один диктатор все время хочет использовать химическое оружие. Хлебом его не корми. И не имеет значения, что ему это не выгодно: он все равно хочет – маньяк, что поделаешь. А мы ему поможем. И у него все получится! А там уже и АУГ на подходе, силы добра пришли за силами зла.

В конце ХIХ века Ницше написал, что Бог умер, но тогда он не мог знать, кто займет его место. Это мы. Теперь мы – боги. Мы творим реальность. И наша задача – сформировать такую реальность, в которой для наших противников и их идей просто не останется места. Мы – комиссары информационного фронта, мы руководим процессом. Я генерал, а вы мои верные офицеры. Мы бьем из всех орудий! На квадратных километрах опенспейсов несметные тьмы криэйторов втыкают в мониторы, творят и распространяют приколы, картинки, демотиваторы, и видеоролики, внедряя мемы и мыслеформы. На нашей стороне самые влиятельные СМИ мира, такие как New York Times, CNN, Washington Post, Deutche Welt и другие. Враг будет растоптан!

10563 лайка

Почему я вас сегодня созвал? – продолжил Сэм, – Акция «За права и против коррупции» прошла успешно, но, прямо скажем, недостаточно успешно! Вышли материалы на «Эхе», «Свободе» и в русской редакции BBC. Но повод оказался ничтожен, из него не раздуешь бигдил. Акция получилась малочисленной, несмотря на проделанную вами работу. Жиденько, господа, жиденько! Лишь пара задержанных вышли эффектно, остальные шли в автозак, как евреи в газовую камеру. С таким подходом, товарищи, мы каши не сварим! Для победы нам нужны сильные инфоповоды! Судите сами – общий индекс собранного внимания равен… – он покопался в смартфоне, – 10563 лайка! За это мы вам платим? Да за такие деньжищи обезьяны в московском зоопарке лучше сработают! Мы регулярно переводим, не задерживаем, а выхлоп с овчинку! Я собрал вас сегодня здесь, чтобы сообщить: руководство в Вашингтоне недовольно вашей работой и темпами роста оппозиционного движения!

Ребята разинули рты. Катя попыталась было попенять на погоду, но Сэм был непреклонен:

– То ли снег, то ли зной, то ли дождик проливной, – работать надо лучше! В нашем деле погодные условия имеют второстепенную роль. А наипервостепеннейшую роль имеют по-ка-за-те-ли – это слово он произнес для лучшей доходчивости по слогам – количество лайков и перепостов! И если эти показатели у вас не улучшатся, нам придется делать организационные выводы!

Ребята грустно посмотрели под стол.

– У меня есть одна идейка… вы ее обмозгуйте, присмотритесь… Один из главных боссов очень недоволен лидером оппозиции. Устал он от Повального, Азефом его кличет – тот бабло сосет и от наших и от ваших, а сам все по конференциям, да по частным островам болтается, совсем отдалился он от народа. Так вот, есть мысль его… прихлопнуть!

У ребят округлились глаза.

– Да, да, ликвидировать, что вы удивились? С этого покушения мы получим великолепные дивиденды: во-первых, мы избавимся от мурзилки, за 30 серебренников сливающего протест. Во-вторых, мы нагоним гигантскую волну. Мы всю Россию на уши поставим! Полицейские тачки будут летать как майские жуки по весне. На волне справедливого народного гнева честные люди с хорошими лицами, оппозиционеры и диссиденты, заедут в Кремль на белом Гелендвагене и снесут власть жуликов и воров. Это будет картинка, это будет аншлаг! Этого ждет весь свободный мир!

– А от нас-то что требуется? – спросил Саша.

– От вас? – переспросил Сэм. – Конечно, оказать посильное содействие для успеха мероприятия. Нам нужны люди.

– А потом сидеть? – на лице у Екатерины читалась смесь недоумения и разочарования.

– Да не бойтесь, вас никто ни в чем не обвинит! Вину свалят на чеченцев, все заметано. Так что вы покумекайте, раскиньте мозгами. В случае согласия мы не останемся в долгу!

Ребята согласно кивнули.

– А сейчас я хотел бы вас промотивировать. Я приглашаю вас поучаствовать в ежегодном слете постоянных членов нашей Всемирной Церкви. Так как я не последний человек в организации, – он замялся, – я удостоен почетного права пригласить на слет гостей. Это большая честь, и я готов оказать ее вам, как нашим верным помощникам.

– Когда? – дружным хором прозвучал вопрос.

– Слет состоится сегодня, ровно в полночь, в Москве.

– В Москве?! Как же мы туда попадем?

– Вы полетите со мной на частнике. Борт зафрахтован, а слот забронирован в Пулково-3. Вылет через час. Все готовы?

– Да, конечно! – разом закричали молодые люди.

– Тогда ждите меня в вестибюле, поедем в аэропорт. Екатерина, вам выдадут мужскую одежду, иначе вы не сможете присутствовать на слете. Да-да, у нас есть ваш размер. Раньше женщин вообще не пускали, но с этого года в связи с включением феминизма в уставные документы, женщины могут пройти, – но исключительно в мужском костюме. А к вам, Александр, у меня есть особое дело.

Ребята удалились. Саша с Сэмом остались наедине.

– Александр! Мы долго вас искали и наконец нашли. Теперь я знаю – вы и есть тот самый человек, которому я обязан жизнью! Но я не ожидал увидеть вас так скоро в моем скромном кабинете. Прежде всего, я хочу выразить глубокую благодарность за ваше благородство. Если бы не вы, меня бы, возможно, убили!

– Да что вы, – смутился Саша. – Я за вас испугался! Помочь человеку в беде – мой долг.

– Вы так благородны! Как Дубровский! Не могу не процитировать легендарного Киплинга: «Самый благородный из известных людям видов страха – страх за судьбу другого». Но есть один крошечный нюанс… – он понизил голос. – После той ужасной ночи я имел несчастье потерять свой портфель. Вы ненароком не в курсе..?

– Конечно, в курсе! – воскликнул Саша. – Он у меня.

– Как, к вас?

– Да, у меня, на шкафу валяется! Вы его забыли, когда вас скорая забирала.

– Это прекрасно! Когда вы мне его вернете?

– Когда вам угодно, обязательно верну!

– Вы его открывали? – на лице Сэма замаячила тень тревоги.

– Нет, конечно, – смело соврал Саша. – То есть он уже был открыт, то есть вы сами его открыли, чтобы достать портмоне. Я хотел вас разыскать, но информации на визитке для этого не хватило. Так что я вернул ваш портмоне в портфель, забросил его на шкаф, и с тех пор он там и лежит.

– А в нем… чисто случайно… не было такой… флешки? – Сэм старался выглядеть безразличным, но голос его выдавал.

– Какой?

– Маленькой такой, из красного пластика? – Сэм с прищуром посмотрел на Сашу.

– Ничего подобного я не видел.

На лице у американца отразилось гамма чувств, от разочарования до радости. Одно утешение – если парнишка брешет и он открывал портфель, то скорее всего, он не смог прочитать содержимое.

– Спасибо, я обязательно свяжусь с вами!

Они пожали руки.

– На шкаф он забросил мой портфель! – возмущался Сэм, прикалывая на лацкан платиновый значок с бриллиантовым зрачком внутри пирамидки. – Знал бы, что в нем находится, обращался бы осторожней!

Московские огни

В небольшом, но уютном салоне частной бизнес «Цесcны» было просторно и светло. Бесшумно работал кондиционер, распространяя прохладу. На огромной, метр на полтора, плазме демонстрировался документальный фильм CNN «Буря в пустыне: последний день багдадского диктатора». Расслабившись в белых кожаных креслах, пассажиры лениво отдыхали: Катя с Петром листали социальные сети, делая перепосты и ставя лайки, Саша с Сэмом смотрели телевизор.

– Я тоже там был! – похвастался Сэм, показывая на экран.

– Где?

– В штаб-квартире военной разведки Ирака в Багдаде, возле эшафота Хусейна.

– Да? Что вы там делали? – поразился Саша.

– Выполнял ответственное задание! – заявил Сэм не без гордости – Надо было доставить тело в Тикрит. Детали операции еще засекречены, так что больше рассказать не смогу.

– А что у вас за Церковь? – не выдержал испытания любопытством Саша. – Мормоны?

– Разве я похож на мормона? Я из простой католической семьи.

– Масоны? – не унимался Саша.

– Да, я состою в масонской ложе Вашингтона, но это давно не тайна. В наше время эта организация – разложившийся труп на свалке истории.

– Иллюминаты? – заговорщицки понизив голос предположил Саша.

– Вы эрудированы, я смотрю! Но снова мимо! Хотя у нас много людей оттуда. Я говорю о Всемирной Церкви Неолиберализма, самой мощной церкви со времен Всемирного потопа. Мы сейчас сильнее, чем христиане в ХIХ веке, мощнее чем мусульмане в ХХ-м. Да что там говорить – мы самые сильные. Мы правим миром. Вы упомянули масонов, иллюминатов, наверняка вы наслышаны также про Бильдербергский клуб? Так вот, сейчас все эти организации принесли присягу Всемирной Церкви Неолиберализма и платят членские взносы, а их руководство заседает у нас в совете директоров. Новый мировой порядок на марше, как однажды проговорился старина Буш, кстати сегодня у вас есть шанс его встретить. Вы одни тех немногих избранных в России, кто посетит этот слет, а значит, вас ждет большое будущее. Эта страна в ее текущей формации обречена, и нам понадобятся грамотные управленцы на местах. В настоящее время идут активные совещания по поводу ее дальнейшей судьбы. Скорее всего, мы ее расчленим, сейчас она слишком громоздкая. Мы уже достигли немалых успехов на этом пути, ха-ха-ха! – он дьявольски загоготал. – Не без помощи вашей помощи, конечно. Большевики оказались большим подспорьем, процесс, запланированный нами на триста лет, занял всего семьдесят – значительные части Российской империи уже под нашим контролем. Ленин прекрасно справился с задачей. Он был нашим агентом, вы наверняка в курсе? Мы завербовали его в Цюрихе, когда он велосипед покупал. Идея союзных республик, ха-ха, которую мы ему подсунули на одном из заседаний, прекрасно легла на его бредни о братстве мирового пролетариата и кухарках, управляющих государством. Конечно, победа СССР во Второй Мировой слегка спутала нам карты, но ненадолго, по гамбургскому счету мы все равно оказались в выигрыше. Пока Германия на пару с СССР занимались взаимоликвидацией, мы ждали чья возьмет, и продавали оружие обоим. А пока в Союзе строили коммунизм, мы взяли под контроль мировую финансовую систему. И потом, когда вам стало нечего жрать, хе-хе, ракеты ведь не вкусные, ваш комбайнер сдал вас всех с потрохами, хе-хе-хе! – истерично заржал Сэм. – Кухарки доуправлялись! Ха-ха-ха! Это было предсказуемо. Наш стратегический отдел ошибся в прогнозе всего на два года. Вскоре планируется завершение работ по этому проекту – хтоническое чудо под названием «Россия» будет поделено на восемь управляемых анклавов, их возглавят наши антикризисные менеджеры, и с «империей зла» будет покончено. Вы – наша надежда на будущее! После юридического заверения нового статуса восточных территорий вы станете смотрящими за рудниками и шахтами, скважинами и газопроводами. Основные доходы от этих активов пойдут, разумеется, в Церковь Неолиберализма, но и вас, бесценных помощников, мы не обидим, и вам достанется небольшой процент. Но даже этого малюсенького процента вам с лихвой хватит, чтобы обставить яхтами весь порт Ниццы, скупить всю недвижимость у моря в Монако и трахнуть всех блядей на конкурсе «Мисс мира». Не думайте, мы не жадные!

Сэм так увлекся, что не заметил, как самолет чуть вздрогнул, приземлившись. Потом еще долго ждали места для стоянки, в «третьей Внучке» этим вечером был аншлаг. Выйдя, наконец, из аэропорта, коллеги пересели в «Майбах» с проблесковыми маячками на холке, уже ожидавший у ворот терминала. Москва встретила их сверкающей иллюминацией, яркими огнями торговых центров, стремительностью монструозных рекламных щитов.

– Так вот какие они – эти московские огни! – думал Саша, – Что-то я сюда зачастил, и добром это обычно не заканчивается.

О мировом заговоре

Машина стрелой неслась сквозь автострады и эстакады, периодически застревая на светофорах, пока не показались башни Московского Кремля. Авто свернуло в подземный гараж. Автоматические ворота плавно поднялись, пропуская лимузин. Сумеречный паркинг открывал любопытному взгляду выставку машин класса люкс: Саша заметил грациозные «Порши», быковатые «Ролс-ройсы» и золотую спортивную «Ламборджини» абсолютно космического дизайна. Поднявшись на пару пролетов они вышли на Красную Площадь – к мавзолею уже стояла небольшая очередь. Пройдя мимо мумии Ленина, недоуменно стоявшей в гробу из красного бархата, коллеги через подсобку вышли в тесный коридор с говняно-желтыми стенами, напоминавший приемную районного ОВД. За зарешеченным окошком у входа скучал секьюрити в форме НКВД образца 37 года – нарядном белом кителе и шерстяной синей фуражке с ворошиловским козырьком.

– Ваши документы! – строго затребовал он.

Паспорта были моментально отсканированы и возвращены, а посетители пропущены с поднятыми руками через 3D сканнер. Их миниатюрные трехмерные модели по очереди отобразились на мониторе.

Сэм достал из сумки и вручил ребятам маски анонимусов – толстобровые и ехидные, и сам напялил такую, сразу приняв вид не то хипстера, не то хакера.

– Зачем это? – удивился Саша.

– Так надо, – приказал Сэм.

Ребята послушно натянули новые рожи. Узкая грубая лестница из прессованных цементных блоков спускалась глубоко под землю. Вскоре Саша потерял счет ступенькам.

– Где мы? – заинтриговано спросил он.

– В бункере под Кремлем, его еще Сталин для себя построил, на случай ядерной войны.

– Как вам удалось его арендовать? – удивился Саша.

– Обижаешь! Мы не арендаторы, мы – владельцы! – оскорбился Сэм. – Между прочим, еще с 91-го.

– Тогда почему пешком? Нет лифта?

– Так спустимся – всего 35 этажей, мелочи жизни.

Пролет за пролетом они добрались до низу, где путь им преградила инфернально мигающая инфракрасными огнями массивная стальная дверь. Сэм вытер ноги о коврик с изображением флага Конфедеративных Штатов Америки, лежащий на полу перед входом, и дверь бесшумно отъехала в сторону. Театр с партером, амфитеатром, бельэтажем и княжескими, завешанными парчой ложами по бокам переливался разноцветными огнями. Мрамор и золото, шелк и атлас блестели в свете софитов. На огромной сцене из яшмы и малахита, инкрустированной витиеватыми узорами из горного хрусталя, исполинской громадой восседала массивная золотая статуя свернувшегося клубком спрута, увенчанная хищной тигриной головой, которую украшал высокий золотой конус. Сияние от него шло, так что в глазах рябило.

– Это Стэбинг! – шепнул Сэм. – Уицраор США, властитель мира!

Перед тигроспрутом из пола вырастал и стремился к потолку золотой столб, к нему ремнями был привязан белобрысый мальчик лет семи. Идеально белая выглаженная рубашку топорщилась на его тщедушном тельце. На ногах синели брючки со стрелками. Мальчик близоруко осматривался, вертя коротко стриженной головкой.

– Черт! – выругался Саша поскользнувшись на стоевровой банкноте и чуть не упав. Он только сейчас обратил внимание на деньги раскиданные по залу. Перед мальчиком на сцене они громоздились здоровенной кучей, как ворох листьев в осеннем парке.

Пока Сэм со спутниками искали свои места Сэм раскланивался со знакомыми.

– Здравствуйте, господин посол, – поздоровался Сэм с полным, торопливым мужчиной с тростью под мышкой. Тот кивнул на ходу, не удостоив ответом.

– Добрый день, господин барон! Вам не холодно в России? – обратился Сэм к худощавому высокому человеку в отливающем небесной синевой пиджаке «Brioni».

– Спасибо, я только с самолета, еще не успел замерзнуть. Надеюсь, у вас все в порядке, Сэм?

– Работаем, господин барон.

Каждый из находящихся в зале улыбался зловещей маской анонимуса.

– Почему все в масках? – удивился Саша.

– Никто не должен знать, кто правит миром! – образумил парня Сэм.

– Как же вы их узнаете?

– Есть такие люди, которых следует и без головы узнавать!

Собравшееся высокое общество отсвечивало бриллиантами, шелком, газом и кашемиром. «Тут и вправду нет женщин, – обратил внимание Саша, – или они замаскированы!» Он взглянул на Екатерину – в искрящемся свете, ироничной маске и строгом черном костюме поверх белой рубашки, она напоминала отъевшегося хряка-нувориша; ее прищуренный взгляд словно говорил: ну что смотришь, ворюга, думаешь что-то от меня скрыть?

– Добрый вечер, Иван Иваныч! – поздоровался Сэм по-русски с очередным анонимусом.

– Добрый вечер! – вкрадчиво ответствовал голос. Саше он показался знакомым из телевизора.

Из седьмого ряда партера, где находились их места, открывался прекрасный вид на сцену. Раздался третий звонок и свет погас. Представление началось.

Мощно ударил зз-под купола полнозвучный перезвон сотен тибетских чаш различной высоты и тембра, как будто сам Будда играл на гигантском ксилофоне. Переплетаясь и отскакивая, эти звуки били наотмашь, опрокидывая мозг собравшихся в бездну бесчувствия. Поднявшись, почтенная публика в экстазе принялась отбивать поклону перед тигроспрутом. По лицу мальчика блуждала придурковатая улыбка.

Музыка стихла, и на сцену выбежали несколько десятков мускулистых японцев в белых трусах и белых черепных повязках, таща за собой огромные барабаны. Их сопровождали исполинские, красные и розовые удавы, вальяжно скользящие по полу толстыми кольцами – с их циклопических ресниц свисали китайские фонарики, а мерно покачивающиеся головы с павлиньими перьями на холках напоминали о временах династии Чжоу, когда драконы были добры, а мандарины благочестивы. Главный японец вышел вперед, замахнулся бейсбольной битой и с размаху бахнул в прямо центр огромного барабана с изображением перечеркнутого вольфсангеля на мембране. Тот грохнул, затрясся, загудел, за ним быстрой трелью вступил барабан слева, завибрировал справа, и вскоре все пространство сотрясалось под ритмичный ритуальный бит, мазок за мазком выписывающий магические узоры на сознании присутствующих.

И вот уже полный мужчина с первого ряда не выдержал, и, вскочив на ноги, принялся бешено подскакивать на месте. Его примеру последовали остальные, и вскоре весь зал энергично двигался в диком трансе. Дрожали барабаны, колыхались гузна, шелестели кольцами удавы, а мальчик на сцене завороженно смотрел на происходящее, остервенело вращая глазами.

Отзвуки последнего удара еще долго таяли в наступившей тишине. Можно было услышать, как капли пота капают со складок лбов на жирные выи. Внезапно, сначала еле слышно, затем громче, донесся звук бегущей воды. Под мальчиком появилась тонкая струйка. Мальчик писал! Она текла ручейком, извиваясь между денежных купюр, пока не остановилась перед гневным ликом тигроспрута. Тот опустил долу выпученные очи, и желтовато-латунная жидкость на глазах сгустилась в чистейшее золото.

– Мама! – заплакал мальчик. – Мама!

Мужчина с окладистой бородой-лопатой, в золотых туфлях на платформе, в шумерской тоге со свисающей бахромой и египетским головным убором с ассирийским орнаментом на голове, по виду напоминавший древнеиудейского жреца-коэна, встав на колени перед монстром, зычным гласом заглушил плач ребенка:

– О, демиург вседержитель! – воззвал жрец, и публика хором вторила ему, – Благослови нас и даруй нам денег и денег и еще раз денег, чтобы мы имели возможность на метафизическую субстанцию приобрести физические блага – изысканный комфорт, благоуханную пищу и душистое вино, роскошные яхты, частные самолеты и прочие проявления простого человеческого счастья, чтобы слуги были послушны, женщины ласковы, а бабло лилось в кошельки и на банковские счета потоком обильным и неисчерпаемым. Аминь!

– Ами-и-и-нь! – ревом отозвался зал.

– О, демиург вседержитель, дай нам власть над всеми ресурсами земными и человеческими, дай нам силы разбить врагов наших, всех препятствующих нам и чинящих помехи намерениям нашим, позволь нам установить господство свое на море, суше и в воздухе, на планете Земля и в других мирах. Аминь!

– Ами-и-и-нь! – ударили тысячи голосов.

Жрец обернулся к Стэбингу, в его руках, невесть откуда, возник зажженный факел.

– О, демиург вседержитель, прими от нас эту жертву во славу твою и благословенье наше! – произнес он, глядя в его багряные глаза. Тигроспрут согласительно опустил веки.

Жрец поднес огонь к купюрам, обильной грудой насыпанным перед столбом, и те занялись веселым пламенем, острыми язычками подбираясь к ребенку.

– Неужели его сожгут? А вонять не будет? – озаботилась Катя.

– Не беспокойтесь, тут прекрасная вентиляция, – успокоил ее Сэм.

Хлопнули, во всю мощь, барабаны, громыхнули низким гулом чаши, заорали люди заглушая крик мальчика – и вот уже ребенок факелом пылал в столпе огня. Саша заметил, как глаза идола налились багряной кровью и выкатились вместе с орбитами; идол радовался, пускал золотую слюну, всем видом показывая, что жертва принята, кровавый урожай будет собран, а золотые всходы взойдут.

Зал накрыла волна безумия. Анонимусы задергались в афатическом припадке. Краем глаза Саша видел, как Катя, Петр и Сэм, поддавшись общему импульсу, крепко схваченные дьявольской десницей, задрыгались, вопя и извиваясь телом от переполнявшей их энергии. Саша тоже пританцовывал, но ощущение нарастающего безумия не покидало его. Он понимал, что спасти ребенка не в его силах, а демонстративное отторжение действа может закончиться для него летально, поэтому он натужно подыгрывал, не желая не выделяться.

Неизвестно, сколько времени длилось действо, Саше оно показалось бесконечным, но наступил момент, когда энергия схлынула, огонь затух, деньги выгорели, мальчонка превратился в груду пепла, а над залом потянуло зловонием желчной тоски и жженого мяса. Барабаны замолчали и из динамиков полились тишайшие звуки флейты. Пока гости оправляли на себе одежду, смущенно искали сумочки и барсетки, стыдливо оглядываясь по сторонам, стены разъехались по периметру, открыв просторные гидравлические лифты. Гости дружно повалили на выход. Через час Сэм с его ошарашенными подопечными уже находились в воздухе, в том же самом джете, по дороге назад в Санкт-Петербург.

Все молчали. Откинувшись на мягком кожаном кресле, Саша переживал, нервничал и не мог успокоиться.

– Что это было? – не выдержал Саша. – Человеческое жертвоприношение?

– Ну зачем же так грубо, Александр! Обычное аутодафе.

– Какой кошмар! – не успокаивался он. – Это же ребенок, вам его не жалко? Он звал маму!

– Думаешь, это взаправду человеческий ребенок? – покатился со смеху Сэм. – Как бы не так! Это раньше для церемоний мы брали настоящих детей, но сейчас, в век нанобиотехнологий, мы можем позволить себе быть гуманнее. Не беспокойся, этот мальчик был выращен в Калифорнии, в новейшей биолаборатории по производству биомеханических организмов. Его мама – стеклянная пробирка, а папа – набор силиконовых чипов.