Текст книги "Дань"

Последний поход «Резвого»

Главный долго стоял у автобуса и ждал командира, но тот так и не вышел. После того, как он покинул кают-компанию, никто его больше не видел. Командир не выходил из каюты и на любые вопросы отвечал, что очень занят.

Автобус покатился по извилистой дороге. Андрей со своими друзьями мчался в Питер к Юле. Молодёжь хотела спросить у Главного, что произошло с командиром, но никто не решался. По лицу Главного было видно, что он прекрасно понимает, что произошло, и что он сам находился в таком же угнетённом состоянии.

Сразу из аэропорта четверо друзей и Главный поехали в роддом встречать Юлю. Сегодня её выписывали. По дороге они купили цветы и вошли в фойе в тот момент, когда Юля с ребёнком на руках вышла навстречу.

– Вы куда такой толпой? – остановила их у входа медсестра. – Сюда нельзя.

– Мы же встречать идём!

– Порядок у нас такой, – продолжила медсестра и оттопырила карман на своём халате.

– Ничего не понимаю, – возмутился Александр, – я только что из роддома свою жену встречал, и никаких проблем не было.

– Денег ей надо, – шепнул ему на ухо Феликс. – Надо дать, а то эта мымра нам весь праздник испортит.

Он засунул ей в карман купюру, и медсестра мгновенно исчезла. Андрей расцеловал Юлю и забрал у неё из рук сына. Главный, Феликс, Александр и Дима завалили Юлю цветами.

– Любые законы изменить можно, а этот никто не изменит. Я поздравляю тебя. – Главный обнял свою любимицу. – Ты знаешь, я очень завидую тебе. Я мужчина и вынужден жить по законам, которые придумали люди. С сегодняшнего дня ты начинаешь жить по самым главным, божественным законам.

Главный проводил её к машине и помог сесть.

– А нам всем здесь не разместиться, – сказал он остальным. – Пусть Андрей с Наукой едут домой, а мы к ним своим ходом доберёмся, – предложил Главный.

Машина уехала.

– Можно такси поймать и доехать всем вместе, – заметил Дима.

– Ты что ж, без подарка к ним собрался? – спросил Александр.

– Точно, я и забыл совсем…

– Сейчас разбежимся, купим подарки и сразу к Науке, годится? – Главный вопросительно посмотрел на своих спутников.

Все разошлись в разные стороны. Вскладчину подарок решили не покупать. Решили, что каждый должен выбрать сам, без советчиков.

Александр забежал на почту и позвонил Маше.

– Как у нас дела? Новости есть? – спрашивал он жену.

– Слава Богу! Всё в порядке. Ты не забыл на счёт подарка? Запомни, если мальчик, то синюю коляску, если девочка, то красную. Понял?

– Понял, понял, синюю надо. Сейчас покупать пойду.

Он нашёл большой универмаг и выбрал подарок. Поймав такси, он доехал до Юлиного дома. В лифт Александр с коляской не поместился. Пришлось тащить её по лестнице. Добравшись до нужного этажа, он поставил коляску у стенки и позвонил. Дверь открыла Юлина мама. Александр хотел взять свой подарок, но остолбенел от ужаса: на площадке у стенки стояли четыре синих коляски.

– Проходи, Саша, я не удивляюсь. У вас, у мужчин, мысли в головах такие же одинаковые, как и эти коляски.

Все были в сборе, ждали только его.

– Ну, вот и последний, – сказала Юля. – И, наверное, тоже с коляской?

– С коляской, – виновато ответил Александр.

Все захохотали. За праздничным столом неприятный осадок, который остался после ухода командира исчез. Говорили и думали о ребёнке и родителях. Только Главный, погружённый в раздумья, сидел особняком.

* * *

Праздники кончаются быстро. Гости разошлись по домам, и молодые родители остались одни. Андрею столько много хотелось сказать Юле, но он не мог. Ей было некогда. Ребёнок занимал почти всё время. Не успеет она его покормить, нужно уже пеленать. Не успеет перепеленать, как снова нужно кормить. Андрей наблюдал за Юлей и завидовал. Теперь она до конца своей жизни будет находиться рядом с любимым человеком. А он вынужден опять уезжать от семьи. Только с флотом он был неразлучен. Флот заменял ему и отца, и мать, и жену, и сына.

Юля, как будто догадалась о его мыслях. Она обняла Андрея, прижалась к нему, и как бы оправдываясь, сказала:

– Ну не вести же его на север? – она посмотрела в сторону ребёнка.

– О чём ты говоришь? Просто мне очень не хватает вас.

– Скоро новый двигатель для вас начнём делать, тогда чаще видеться будем. Когда у тебя очередной отпуск?

– Через два месяца. Если ничего не случится – сразу к тебе.

– Буду ждать тебя. Видно у меня судьба такая, всё время ждать.

Она обняла Андрея и заплакала.

– Ну, что ты? Не надо. Ты ведь жена моряка. Привыкнуть уже пора.

– К этому невозможно привыкнуть.

Время отпуска по семейным обстоятельствам закончилось. Андрей поехал в аэропорт. Десять лет назад он улетал отсюда не жалея ни о чём, наоборот, был рад этому, он стремился к неизвестности. Сегодня его ноги были налиты свинцом. Он еле передвигал ими. Словно неведомый магнит сковал его и не хотел никуда отпускать. Андрей поднялся по трапу самолёта, уселся на своё место и закрыл глаза.

* * *

Всего несколько дней Андрей отсутствовал на корабле, но то, что он увидел, не укладывалось в голове. Может быть, так повлияла на него разлука с Юлей и сыном? Может быть, расставаясь с друзьями, он осознавал, что следующая встреча будет нескоро? Так или иначе, но всё, что он увидел, предстало перед его глазами в каком-то мрачном цвете.

Корабль всегда гордый и величественный, сверкающий начищенной медью и ослепляющий чистотой, невозможно было узнать. На мостике натянуты веревки с сохнувшим на них бельём. По палубе бегали дети, гоняя консервную банку.

– Что это всё значит? – спросил он старпома, который первый попался ему на глаза. – Где Командир?

– Командир сразу после испытаний уехал в штаб и не возвращался. Вчера пришёл приказ о том, что он отправлен в отставку по состоянию здоровья, а я назначаюсь командиром.

– Странно, – задумчиво произнёс Андрей. – А это, как понимать? – Он показал рукой на верёвки с бельём.

– А это понять очень просто: в офицерском общежитие прорвало трубы отопления и залило всё, начиная с чердака и кончая подвалом. Жить теперь там невозможно. Командование приняло решение временно разместить семьи офицеров на кораблях.

– Но это же боевой корабль!

– Что же ты предлагаешь, на улицу их выгнать? Другого выхода нет.

Андрей взялся за ручку двери, но в это момент консервная банка, описав дугу, ударила его в голову, сбив фуражку. «Теперь по кораблю надо в каске ходить» – подумал Андрей и направился в свою каюту. Он переоделся и вызвал к себе помощника.

– Доложите, что у нас сегодня по плану? – сухо спросил он. – Сейчас время обеда, а после чем у вас будет занят личный состав?

– У нас время обеда изменено. Сейчас в кают-компании обедают дети и матери, а потом только мы. По плану у нас намечены занятия по борьбе за живучесть, но так как после обеда детям необходимо спать, занятия пришлось отменить. Шуметь нельзя, – пояснил помощник.

Андрей оделся и направился в штаб. Его начальник, Николай, дивизионный механик, наверняка введёт его в курс дела лучше, чем помощник.

– Андрей! С приездом! – Николай пожал ему руку.

– Товарищ капитан первого ранга…

– Перестань, оставь эти формальности, ты же не на параде. Рассказывай. Как Юля? Как сын?

Андрей рассказал всё о семье, о том, как не хотелось уезжать от них.

– Сейчас бы отпуск взять. Самое время с ней побыть. Сам понимаешь, какая у неё нагрузка.

– Да, ей сейчас не легко. Ты знаешь, Андрей, я раньше очень удивлялся, тому, что Юля не захотела оформлять брак официально, сейчас я понял, насколько она мудра.

– Что ты имеешь в виду?

– Если бы вы поженились, как все, то она жила бы сейчас, как и все жёны моряков в офицерском общежитии. Представь, как она с младенцем прыгала бы по трапам кораблей.

– Она бы не прыгала, а улетела бы рожать к маме.

– Да, – задумчиво произнёс Николай, – это хорошо, если есть мама, да ещё в Питере. А если нет? Нашим жёнам с детьми деться некуда.

– Ну, это же временно? Дом в конечном итоге отремонтируют.

– Знаешь, есть такая поговорка: «Нет ничего более постоянного, чем временное». Отремонтируют, конечно. Только когда? У начфина на это денег нет.

– Кстати, на счёт начфина… Денежное довольствие выдавали? Надо Юле послать.

– С денежным довольствием небольшая проблема. Казначейство на эту статью лимитов не получило. Есть, правда, один обходной маневр. С одной статьи на другую перекинуть, но это всё не на нашем уровне делается. Так, что сам понимаешь.

– Честно говоря, ничего не понимаю. Для меня эти лимиты и статьи, как китайская грамота. От нас то чего надо?

Николай наклонился к самому уху Андрея и прошептал:

– На лапу надо дать. Понял?

– Кому на лапу? – удивился Андрей.

– Кто ж его знает кому? Чиновнику какому-то – и Николай загадочно показал пальцем вверх, давая понять, что этот кто-то сидит очень высоко.

– Да его за это надо…

– Надо, Андрюша, надо. Ещё бы знать кого. У них такая конспирация, не докопаешься.

– Собственноручно удушил бы гадов. – Андрей сжал кулаки.

– Бог даст, может быть, и удушим, а может быть и они нас. Ты деньги то получать будешь?

Андрей сразу вспомнил медсестру, которая не давала пройти в роддом и её оттопыренный карман.

– Дань собирают, собаки! Сколько я должен? – спросил он Николая.

Андрей пошарил по карманам и достал всё, что нашёл.

– Вот, больше всё равно нет.

– Хорошо, остальное я из своих добавлю.

Андрей возвращался на корабль в отвратительном настроении. Казалось, что его изваляли в грязи, растоптали, оскорбили, унизили. Самое обидное, что он не знал, кто это сделал. Где он его обидчик? Может быть, он ходит где-то рядом? Может быть, Андрей каждый день здоровается с ним, мило улыбается и жмёт руку? От безысходности и бессилия руки Андрея сжимались в кулаки, и ногти впивались в ладони. Желваки играли на скулах. Он подошёл к трапу, зашёл на корабль и отдал честь флагу.

На кнехте сидел мальчишка, ел мороженое и наблюдал за Андреем. Ему было непонятно, кому офицер отдаёт честь? Глаза его осматривали всё вокруг, но никого, кроме Андрея он не видел. Мальчик не заметил, как к нему подошёл матрос.

– Ты, что, салага, не знаешь, что на кнехтах сидеть нельзя? – сделал замечание матрос. – Да ещё с мороженым! А ну-ка, дай сюда.

Он вырвал из рук мальчика мороженое и засунул себе в рот.

– Дяденька, отдайте! – крикнул мальчик и потянулся за мороженым.

– Не ори, салага! – матрос отмахнулся от него.

Мальчик отшатнулся, потерял равновесие и упал, ударившись головой о кнехт. Кровь брызнула на палубу. Мальчик лежал и не шевелился. Матрос испугался и бросился бежать.

Всё произошедшее, видимо, стало той последней каплей, которая в одно мгновение выплеснула весь негатив, который накопился в душе. Вся обида за своё унижение, за безысходность и беспомощность перед таинственным и невидимым врагом, обрушилась на бегущего матроса. Андрей догнал его и со всего размаху ударил кулаком в подбородок. Матрос, как тряпка отлетел в сторону и распластался на палубе. «Нокаут. Так ему и надо» – подумал Андрей.

К месту происшествия сбегались люди.

– Вахтенный, арестовать этого подонка! – Андрей указал на матроса.

Он подбежал к мальчику, поднял на руки и понёс в санчасть. Ребёнок был без сознания. В санчасти пострадавший пришёл в себя. Он открыл глаза и смотрел вокруг себя, ничего не понимая. Вдруг из его рта вырвался фонтан. Такой рвоты Андрей не видел даже у тех, кто страдает от морской болезни.

– Что это с ним? – спросил он у корабельного врача.

– Это называется сотрясение мозга.

Мальчика осмотрели и перебинтовали.

– Рана пустяковая, скоро заживёт, – объяснял врач, – жалко, что шрам на лбу останется, а вот с сотрясением посложнее. Ему сейчас нельзя двигаться, пусть остаётся в санчасти.

Это был сын командира. Андрей сам пошёл докладывать о случившемся.

Командир был в ярости.

– Приведите сюда этого подонка! – кричал он. – Да как он посмел на ребёнка руку поднять!? Ну, я ему покажу!

В дверь постучали.

– Товарищ командир, арестованный доставлен.

– Ты, что же делаешь, урод? – напустился на него командир. – Как ты посмел ребёнка тронуть?

– Никто его не трогал, он сам упал.

– Врёшь! Капитан второго ранга всё видел.

– Капитан второго ранга ничего не видел, он избил меня. Я жаловаться буду.

– Может быть, и мой сын ничего не видел?

– А, что ваш сын? Он не свидетель. Что вы ему скажите, то он и повторит. К тому же у него с головой не всё в порядке.

– Ах ты мразь! Да я сгною тебя на губе!

– Ну, это ещё как повернётся. Дедовщина у вас здесь. Офицеры матросов избивают. Жаловаться я на вас буду.

– Дежурный! – заорал командир. – В цепной ящик его посадить!

Арестованного увели. Командир ходил по каюте из стороны в сторону, как тигр в клетке.

– Возьмите себя в руки, – успокаивал его Андрей. – Вы, что подлецов не видели?

– Да, надо успокоиться, – командир достал бутылку с водкой и стаканы. – Давай выпьем, а то я ещё пришибу кого-нибудь под горячую руку.

Они выпили и командир немного успокоился.

– А ты ему хорошо врезал. Не переборщил? Хотя, на твоём месте, я бы его вообще убил. И носит же земля таких гадов? Андрей, займись этим выродком. Чтобы завтра он на губе сидел.

Андрей, выйдя от командира, сразу занялся составлением документов для отправки матроса на гауптвахту.

– Возьми, – протянул он бумаги своему помощнику. – Вези его в гарнизон.

Помощник переминался с ноги на ногу и не уходил.

– Ну, что ты выплясываешь передо мной? Чего-то не хватает?

– Так точно, товарищ капитан второго ранга.

– Чего?

– Шила.

– Какого шила?

– Обыкновенного. Литр спирта ещё надо.

– Зачем?

– Его иначе на гауптвахту не примут. У них там с местами проблемы. А за литр шила мы ему там место найдём.

– Где же я тебе спирт найду? Может быть водки дать?

– Нет, водку они не берут, только шило.

– Ещё не легче. Где ж его достать?

– Из компaсов можно слить, а туда, вместо спирта водки добавить. Так все делают.

– Ты соображаешь, что говоришь? Да разве можно компaсы трогать?

– Иначе не примут на губу. Потом, как спирт получим, заменим.

– А почему литр, а не два?

– Такса у них такая. Они со всех так берут.

– Господи! Просто кошмар какой-то, ладно, сливай с компaсов.

Помощник ушёл. Андрей уселся на диван и почесал затылок. «Откуда это всё? Когда началось? Может быть, и раньше так было? Может быть, я просто не замечал этого?» – думал он.

Матроса увезли на гауптвахту. «Нет, для него это мало. Под трибунал надо» – рассуждал Андрей. Получив добро у командира, он отправился в военную прокуратуру.

На военного прокурора эта история не произвела большого впечатления.

– Нет, мелковато будет, – отвечал прокурор. – Суду предъявить нечего. Что я в суде говорить буду? Что матроса надо посадить за то, что мальчик оступился и упал?

– Он толкнул его.

– А кто это подтвердить может? Свидетелей у вас нет.

– Как же нет? Это всё происходило на моих глазах. Я свидетель.

– Вы не свидетель, с вами особый разговор будет.

– Какой такой разговор? Почему это я не свидетель?

– Потому что на вас у меня заявление имеется, – прокурор достал из стола исписанный лист бумаги и покрутил им перед носом Андрея. – Вот здесь всё в порядке. И свидетели имеются и пострадавший, и обвиняемый.

– Что это ещё за ерунда?

– Это не ерунда, это заявление потерпевшего. Вас обвиняют в избиении военнослужащего и вымогательстве. А в цепной ящик кто военнослужащего посадил? Вы, что на корабле пытки устраиваете?

– Дайте-ка мне, – Андрей протянул руку.

– Не положено, – сухо ответил прокурор. – Это очень хорошо, что вы к нам сюда сами приехали, а то мы уже хотели за вами посылать. Давайте приступим к допросу.

Прокурор достал чистый бланк и приготовился писать. Андрей сидел напротив него и не мог выговорить ни одного слова. Происходящее не укладывалось в голове.

– Я вижу, вы не совсем адекватны, – сказал прокурор, глядя на Андрея. – Вам необходимо отдохнуть и придти в себя.

Он нажал кнопку на стене. Тут же в комнату вошёл сержант.

– Уведите задержанного, – приказал сержанту прокурор.

Двери камеры захлопнулись за Андреем. Он сел на нары и постарался понять, что с ним произошло. Ничего не получалось. Мысли носились в голове, как сумасшедшие. «В одном прокурор прав» – подумал Андрей, – «Необходимо успокоиться». Но как это сделать? Как заставить себя трезво оценивать обстановку, когда эмоции переполняют тебя и рвутся наружу? Андрей постарался направить ход своих мыслей в другую сторону, думать о чём-то ином. Он вспомнил выписку Юли из роддома, четыре синих коляски. Стало смешно, когда он представил, что Юля станет с ними делать. А самое главное, что они с мамой думают о его друзьях. Он расхохотался. Хохот становился всё сильнее и сильнее. Он не в состоянии был сдержать его. А главное, он не хотел его сдерживать. С этим хохотом из него выходили переполнявшие его эмоции. Вся обида от вопиющей несправедливости, всё презрение к этим равнодушным и жестоким людям, всё негодование покидало его с этим хохотом. Дверь камеры открылась, и удивлённый сержант просунул в неё голову.

– У вас всё в порядке, товарищ капитан второго ранга?

– У меня теперь действительно всё в порядке. Закрой дверь, не мешай.

Андрей перестал смеяться. Голова стала ясной. Он полностью овладел собой и был готов отразить любое нападение врагов. Да, именно врагов, он теперь это точно осознавал. Это были враги, они не служили отечеству, они не желали процветания страны. Они, как волки собирались стаями, нападали на любого, кто оказывался слабее их, и загрызали его, чтобы урвать себе взятку. Этот матрос купил прокурора, а тот, получив взятку, просто исполнял заказ. «Наступление, лучший способ обороны» – эту истину Андрей усвоил ещё с курсантской скамьи.

Дверь камеры открылась. Сержант повёл Андрея на допрос.

– Встать! – заорал Андрей на прокурора, войдя в кабинет. – Встать, когда в помещение входит старший по званию! Устав забыли, крысы тыловые! Я вас научу уставу!

Прокурор явно не ожидал такого разворота событий. Он думал, что задержанный, просидев в камере, вернётся со сломанной волей и он, взяв его мягкого, как пластилин, слепит из него всё, что угодно. Ситуация изменилась. Теперь прокурор прибывал в шоке. Ноги его стали выпрямляться, и он, помимо своей воли, встал перед Андреем. «Теперь только не отступать, не дать ему очухаться, не допустить ошибку, которою он совершил со мной». Андрей обернулся назад и увидел испуганного сержанта, стоящего в дверях.

– Вон отсюда!

Он с силой хлопнул дверью. Сержант отлетел от неё и упал в коридоре.

– Встать сюда, – Андрей указал прокурору пальцем на место перед собой.

Тот послушно вышел из-за стола и исполнил команду.

– Вы что себе позволяете? Кто вам дал право действовать в обход командования? Я тебя в порошок сотру, гнида. Где мой водитель?

– Он уже уехал, – еле выговорил прокурор.

– Приказываю, доставить меня на корабль, – прокричал Андрей ему в самое ухо так, что у военного прокурора чуть не полопались барабанные перепонки.

– Сержант! – завизжал прокурор, как поросёнок. – Доставить капитана второго ранга на «Резвый» и доложить об исполнении!

Андрей вышел из прокуратуры и сел в машину. За рулём сидел сержант. На его лбу красовалась огромная шишка. Машина рванулась с места и скрылась за сопками.

– Извини, друг, – кивнул Андрей на шишку сержанта.

– Ничего, товарищ капитан второго ранга, я не обижаюсь. А здорово вы врезали ему. Он даже дар речи потерял. Я в коридоре всё слышал. Так ему и надо. Вчера к нему родственники этого матроса приходили. Уж не знаю, о чём они с ним говорили, только вышли они от него очень довольные. – Он помолчал немного и добавил: – Это такая сволочь!

Андрей строго посмотрел на сержанта.

– Виноват, – поняв, что его откровенность переходит границы допустимого, сержант замолчал.

Машина подъехала к трапу «Резвого». Командир, узнав, что прибыл Андрей, тут же вызвал его к себе.

– Ну, слава Богу! Прибыл. А тут уж слухи поползли, что тебя арестовали. Что там произошло? Рассказывай.

Андрей рассказал всё командиру.

– А как у вашего сына дела? – поинтересовался он.

– Поправляется. Из санчасти выписали. Слушай, а дело это не такое уж простое. Они уголовное дело возбудили по неуставным отношениям. Я уже рапорт командиру бригады подал. Он мужик правильный, арестовывать тебя не позволит, но эти псы могут кусаться. Нам надо быть готовым к этому.

– Пусть кусаются, – зло ответил Андрей. – Может быть, зубы обломают.

Андрей ушёл к себе в каюту. По кораблю поползли слухи, как он сам себя из-под стражи освободил, да ещё заставил на машине на корабль доставить.

* * *

Служба шла своим чередом. Каждый день приносил свои проблемы и, решая их, Андрей стал уже забывать о конфликте в прокуратуре, но, как и предупреждал командир, это дело не заглохло.

На корабль прибыл представитель прокуратуры. Андрея вызвали к командиру.

– Полюбуйся, тебе обвинение предъявляют. – Командир кивнул на старшего лейтенанта.

– Товарищ капитан второго ранга, вы должны ознакомиться и расписаться. – Старший лейтенант подал Андрею бумагу.

– А если я не распишусь? – спросил Андрей.

– Тогда я сделаю об этом отметку и составлю акт.

– Расписывайся, – сказал командир. – Этим ничего не изменишь. – Вам ещё что-нибудь надо? – спросил он старшего лейтенанта.

– Нет, пока только это.

– Тогда покиньте корабль.

Старший лейтенант ушёл. Андрей ходил по каюте из стороны в сторону.

– Да сядь ты на диван, не видишь что ли, что думать мешаешь? – раздражённо сказал командир. Андрей сел.

– Что же мне теперь делать? – спросил он.

– Вот как дело-то обернулось! Тебя обвиняют в вымогательстве и причинении тяжких телесных повреждений.

– Какое вымогательство? Вы же знаете, что…

– Да я то знаю, Андрюша, всё знаю, – прервал его командир. – Но по документам ты вымогал у матроса деньги, а когда он отказал тебе, то ты его избил на глазах у свидетелей. Да так избил, что челюсть ему сломал.

– Ерунда какая, его же наш врач смотрел. Никакого перелома не было.

– Это у нашего врача не было, а в гарнизоне было. И справка имеется.

– А ребёнок, что про ребёнка они пишут?

– Не было никакого ребёнка. Вот как всё развернулось. Тебя теперь должны в прокуратуру вызвать, официально, снять с тебя показания и ознакомить с делом. Потом всё это враньё в суд передадут. И никакой командир бригады уже не поможет. Ладно, Андрей, не дёргайся, ты моего сына защищал, так что твоя защита – дело моей чести. Они не только тебя, они и меня и всех нас оскорбили. Иди, занимайся кораблём, Скоро в Мурманск пойдём в док становиться, у тебя много дел. Всё подготовить надо.

У командира в Мурманске жила семья.

– Значит, домой? – спросил Андрей.

– Домой, – задумчиво ответил командир.

* * *

Постановку корабля в док пробивали давно. Основной проблемой были деньги. Заводу надо платить, а платить нечем. Откуда нашлись деньги, Андрей не знал. Сообщение о скорой постановке в док радовало его. Старый корабль давно нуждался в ремонте. Ржавые и вогнутые листы его бортов срежут и заменят новыми. Отремонтируют механизмы и установят новые агрегаты. Корабль, выходя из дока, получит второе дыхание, он родится заново. Человеку трудно это понять. Человек не может помолодеть, ему невозможно изменить возраст и скинуть лет десять. Корабли это могли. Состарившись, они ждали этого чудесного перевоплощения и, выходя из дока, поражали своей силой и красотой.

Работа по подготовке корабля к постановке в док занимала практически всё время. Необходимо было ещё раз проверить все системы корабля, все его механизмы, составить ремонтные ведомости, определиться с топливом и водой, продумать условия проживания команды. Странно, но Андрея никто не отвлекал от этой работы. Прокуратура больше его не беспокоила. Матроса, который был виновником неприятностей, перевели служить на другой корабль и после того, как он был отправлен на гауптвахту, его никто не видел. Подготовка закончилась и старый корабль, до конца ещё не поверивший в своё счастье, медленно отвалился от причала и взял курс на Мурманск. Море провожало своего любимца ласково и нежно. Так дети провожают престарелых родителей в больницу, надеясь увидеть их после выписки здоровыми и счастливыми. Ни малейшего ветерка, ни одного гребешка волн, море осторожно несло его к новой жизни, ко второй молодости. Корабль и сам не торопился. Его двигатели работали плавно, не напрягаясь. Всю свою жизнь «Резвый» прятался по шхерам и никогда не был в крупных городах. Привыкнув к спокойным ландшафтам севера, его, как деревенского жителя попавшего в крупный город, ослепили бесчисленные огни Кольского залива и городской шум. Корабль медленно пришвартовался к причалу, словно переведя дух. Завтра его затянут в док, и начнётся операция по омоложению.

На причале стояла жена командира и сын. Командир давно заметил их и наблюдал за ними в бинокль.

– Посмотри, Андрей. Видишь, мои стоят? – он протянул Андрею бинокль.

Андрей взял бинокль и направил на встречающих. Симпатичная женщина с огромным букетом цветов стояла на причале, и ждала когда спустят трап. Вокруг неё вертелся мальчишка, и ногой гонял камень.

– Сын? – спросил командира Андрей. – Что у него с сотрясением?

– Всё прошло, поправился, только мать больше ко мне не отпускает.

– А как они добрались до порта? Машину куда поставили?

– Добрались на своих двоих. А машины больше нет.

– В ремонте, что ли?

– Нет, её вообще нет.

– Продали?

– Ну, можно сказать и так. Понимаешь, уголовное дело против тебя возбудили? Так вот, его прекратили, в связи отсутствием события преступления. На моей машине военный прокурор теперь катается.

– Да что ж вы раньше мне не сказали? Я бы сейчас…

– Ты бы сейчас, Андрюша, за решёткой сидел, – перебил его командир. Хватит об этом. Не надо портить встречу. Знаешь, что? Я хочу тебя к себе в гости пригласить. Места в квартире у меня хватит, поживи у меня, пока мы не заводе стоять будем. Вот уже и трап спустили, пошли встречать.

* * *

Командир жил в центре города. Нельзя сказать, что трёхкомнатная квартира была большая, но тот уют, который в ней царил полностью компенсировал недостающие метры. Чувствовалось, что приезда командира здесь ждали. Квартира сверкала, вычищенная до блеска. Даже детские вещи стояли аккуратно расставленные, словно ожидали приезда самого дорогого человека. В гостиной на стене висел портрет предшественника командира.

– Классный мужик был, – сказал командир, увидев, что Андрей рассматривает портрет Старика.

– Он как-то внезапно ушёл от нас. Ничего никому не объяснил. Я с Питера приехал, а его уже не было. Я слышал, что он в Мурманске живёт? Может быть, навестим?

– Обязательно навестим. Вот завтра пойдём и навестим.

– Надо бы позвонить ему, а то он нас не ждёт. Неудобно без приглашения заваливаться.

– Не беспокойся, он ждёт, каждый день ждёт. Всё будет удобно.

Андрей почувствовал, что командир что-то не договаривает, и всё время отводит свой взгляд в сторону.

– А где он живёт?

– На кладбище. Уже два месяца, как там прописался. Вот завтра и навестим его, всем экипажем. А сегодня давай помянем его по-русски.

Они молча сели за стол и налили водки. Сын командира исчез в своей комнате, а жена принесла из кухни закуску и подсела к мужчинам.

– Я себя причастным считаю к его смерти, – сказал командир. – Это же я ему тогда эту проклятую газету дал. После этого всё и началось. Сначала он инфаркт схватил. Потом только выкарабкался, сразу инсульт, а два месяца назад умер. Прямо на руках у моей жены.

– Не надо себя понапрасну корить, – вмешалась жена командира. – Ты не виноват, что газету ему дал. Дело не в тебе, а в этих депутатах, которые такие законы принимают.

– Ладно, давайте не спорить. Помянем нашего командира. Пусть земля ему будет пухом, а от нас вечная память.

Все трое встали и, не говоря ни слова, опустошили стаканы. Андрею с трудом верилось, что его первого командира больше нет. Он вспомнил, как, придя на северный флот, он, желторотый лейтенант, встретился с ним. Вспомнил, как тот усадил его за стол и начал мериться силами, как научил любить свой корабль, как заставил относиться к нему, как к самому любимому и дорогому человеку. А теперь его нет. Почему он, Андрей, не поддержал своего командира в трудную минуту? Почему не вспомнил о нём? Андрею стало стыдно и обидно. Они ещё выпили за своего учителя. Андрей смотрел на фотографию, висящую на стене, и не мог отвести от неё глаз. Ему казалось, что командир пронизывает его взглядом, что он что-то хочет сказать ему и не может. Андрею стало жутко. С ним хотел разговаривать умерший человек.

– Мне уже хватит. Я больше не пью, – сказал Андрей, не отводя глаз от портрета.

– Это не водка. Он и на нас также смотрит. Я не случайно позвал тебя к себе домой. Командир умирал на руках у моей жены и передал ей письмо для нас. Оно адресовано нам двоим, поэтому вскрыть я его могу только вместе с тобой.

Жена командира принесла и положила на стол конверт. На нём рукой Старика было написано:

«Старшему помощнику (Командиру) и командиру БЧ-5 «Резвого». Лично в руки. Передать после моей смерти».

Андрей вскрыл конверт и стал читать письмо вслух. Вот что не давало командиру покоя даже после его смерти.

«Дорогие мои друзья! Не могу уйти из этого мира, не простившись с вами и не объяснив своих поступков.

Я жил в самой сильной стране мира. На всём свете нет народа, который был бы способен победить Россию. Только один народ может рассматриваться достойным противником – это сам русский народ. В 1917 году так и произошло. Русские победили Русских. Как бы ни старались иностранные государства, им не найти солдат способных справиться с нашим народом. Но, призвав в свои ряды русских, эта задача может стать выполнимой. Тогда, в кают-компании, я понял, что именно это и случилось. Набор в легионы противника был открыт. Миллионы русских вступят в армию врага, даже не подозревая об этом. Я потомственный офицер, давший присягу своей стране и народу, оказался перед выбором. Каким русским служить? Какое бы решение я не принял, всё равно оно нарушало бы данную мной присягу. Я оставил флот. Оставил то, чему посвятил всю свою жизнь. Теперь я оставляю этот мир. Моя миссия на земле закончилась. Ухожу без сожаления и отдаю вам самый последний приказ: Берегите свою честь. И если флаги с ваших кораблей будут спущены, никогда не спускайте флага в своём сердце. Прощайте. Ваш командир».

Андрей положил письмо на стол и посмотрел на фотографию. Взгляд командира больше не пронизывал. Его лицо было спокойно. Командир выполнил своё предназначение до конца и обрёл покой.

* * *

Весь экипаж «Резвого» выстроился парадным строем у могилы командира. Обыкновенная раковина и крест. Деревянный поребрик удерживал ещё свежий песок. Ученики попрощались со своим учителем. Исполнив, насколько это возможно на узенькой дорожке похоронный церемониал, команда «Резвого» под марш корабельного оркестра прошла мимо могилы торжественным маршем. Экипаж строем покидал кладбище. Командир и Андрей поправили цветы на могиле и пошли вслед за своей командой. То, что было в их силах, они сделали. На могиле военного моряка, хотя и с опозданием прогремел салют из трёх залпов, и верная ему команда прочеканила шаг у его могилы.