Текст книги "Третья сила"

– Как?! – во второй раз вздрогнула я. – Ты считаешь, он не виноват?!

– И ты так считаешь, – вздохнул Лин. – Вернее, ты это знаешь. Но разум говорит, что это невозможно… он утверждает, что сердце лжет… а сердце лгать не умеет, Гайдэ. Именно поэтому тебе сейчас тяжело.

Я растеряно моргнула.

– Прости, я не поняла, что ты сказал…

– Ты видела это, – его глаза заглянули мне прямо в душу. – Там, в Степи, как раз возле Врат. Когда мы были с тобой едины, а чужие мысли лежали перед нами, как на ладони. Это исконное свойство айри, милая. Мое свойство. Вернее, той моей части, которая в тот момент, наконец, пробудилась и полностью осознала себя. Именно в ту ночь ты на какое-то время стала мной. Ты видела все, что видел тогда я. Чувствовала. Понимала. Слышала. Обладала всеми моими способностями. И ты совершенно точно знаешь, что Эннар Второй не делал того, что причинило тебе столько боли.

Я нахмурилась.

– Когда такое было? Хоть убей, не помню. Там была только голая Степь, дохлый демон, удар, копье… а потом я сразу оказалась в Пустоте, и ты сообщил, что мы все-таки победили. Тогда как все остальное… видно, меня так капитально вырубило, что после того, как ты меня оцарапал, я не помню НИЧЕГО ВООБЩЕ!

– Ты просто не хочешь вспоминать.

– Что значит, не хочу?!

Лин бережно взял мои руки в свои горячие ладони и мягко улыбнулся, а потом повторил:

– Не хочешь. Потому что это значило бы, что ты ошиблась дважды. Сначала в НЕМ. Потом в себе. И в том, что на самом деле он так же дорог тебе, как ты безмерно дорога ему. Это любовь, Гайдэ… поверь мне, это – всего лишь любовь, которая до сих пор тлеет в твоем сердце, никуда не желая исчезать. И происходит это лишь потому, что у нее нет для этого никаких оснований. Кроме твоих заблуждений, страхов и, наверное, сомнений?

Я неверяще замерла.

– Лин…

– Это не ошибка, Гайдэ, – снова улыбнулся мой ангел-хранитель. Тепло, ласково и чуточку грустно. – Просто мне хотелось, чтобы ты сама это поняла и пришла к правильному решению. Но в твоей голове слишком много тревог, печалей и застарелой боли, которую тебе причинили абсолютно умышленно. Когда-нибудь, конечно, ты и с этим разберешься. Однако тогда уже ничего нельзя будет изменить. А сейчас еще есть шанс. У вас еще есть общее будущее. И чтобы оно все-таки появилось… позволь, я помогу тебе вспомнить?

Попав под пристальный взгляд нечеловечески мудрых глаз, я завороженно кивнула. После чего мои руки обожгло огнем, а в мыслях снова воцарился полнейший сумбур.

Глава 23

– Скажи, Лоран, ты веришь в судьбу? – внезапно спросил Эннар Второй в наступившей томительной тишине.

– Не знаю, сир, – озадаченно ответил Лоран да Миро, силясь понять, что за меланхолия вдруг напала на сурового сюзерена. Странное с ним что-то сегодня творилось. То едва не рычал, потом цедил слова сквозь зубы, а теперь вдруг отвлекся и спрашивает какие-то глупости. К счастью, кабинет, если не считать их двоих, был совершенно пуст, так что удивляться этим непонятностям некому. К тому же приближающаяся ночь настраивала на лирический лад. Тихо потрескивал огонь в камине, снаружи мерно барабанил по отливу дождь… отчего бы и не поговорить по душам? Тем более если его величеству от этого станет легче?

– А как бы ты сказал: что такое верность? – неожиданно задал второй непонятный вопрос король.

– Простите, сир? – откровенно растерялся лорд Лис. – Э-э… ну… наверное, я бы сказал, что это… прежде всего, преданность. Своей стране. Какой-то идее. Своим принципам, идеалам, королю…

– А женщине?

Ах вот в чем дело…

По губам старого лиса скользнула понимающая улыбка.

– Ну… да. И женщине тоже. Если она тебе дорога, конечно. Женщины, они такие… любят выдумывать для себя всякие глупости. Иногда милые, иногда не очень. Однако посмей только назвать это глупостями, как они тут же готовы обидеться и отвернуться. Пожалуй, женщины – самая большая загадка в этом мире, сир. Самая необычная его тайна, которую мы всеми силами стараемся разгадать. А не так давно одна известная вам леди вообще заставила меня почувствовать себя… кхм… дураком. Уж простите за прямоту.

Король снова задумался. Правда, отметил краешком сознания, что старый лис все-таки умудрился прочитать записку, но смолчал. Не пожелал реагировать на эту мелкую выходку. Сейчас в его душе бурлили яркие воспоминания, сомнения, чувства. Настолько сильные, что это делало неважным все остальное.

Как ни удивительно, но он, привыкший полагаться только на разум, сейчас совершал самую нелепую ошибку в своей жизни: смотрел в темноту, тратил драгоценное время и настойчиво вспоминал, рассматривая крохотные кусочки мозаики, сотканные из обрывков недавних событий, с такой осторожностью, как будто они могли бесследно исчезнуть.

Он вспоминал тот далекий день, когда увидел самую удивительную женщину, какую только встречал в своей жизни. Ее необыкновенные глаза, ее голос, в котором чувствовалась хорошо продуманная кротость. Лукавую улыбку, за которой скрывалось так много недосказанного. Небывалую легкость движений, поразительную уверенность и необъяснимую, редкую для женщины стойкость, с которой она встретила его тяжелый взгляд… а ведь он был раздражен, обнаружив в ее руках свою собственность. Неприятно удивлен обманом Гая. Слегка растерян. Озадачен. И… да, все-таки зол. На нее, на ее хитроумного брата, на то, что события пошли совсем не по тому пути, который был им уготован… а она словно не заметила. Не испугалась. И держалась так уверенно и твердо, что это поневоле заставило призадуматься.

Его величество вспомнил также и бал, на котором опрометчиво рискнул испытывать ее терпение. Жесткий отпор, больше похожий на ответный удар. Изящное обманное движение, вежливый реверанс, и… вот он уже один. Стоит, как глупец, посреди толпы, тщетно стараясь избавиться от ощущения непоправимой ошибки.

Она уходила из зала так решительно, что в какой-то момент ему показалось – навсегда. В ослепительно белом платье, с гордо поднятой головой, нарушая все известные законы. Грациозная, как лань, и непримиримая, как горная кошка… хрупкая, как статуэтка, но исполненная такой внутренней силы, что перед ней беспрекословно расступались присутствующие. Даже верный Тим-Тим… старый друг… вопреки полученному приказу, не рискнул не подчиниться ее требовательному взгляду. И это было так неожиданно, что король далеко не сразу нашел нужные слова, чтобы ее остановить.

А дальше… с каким непостижимым искусством она вела разговор с его сторонниками. Как тонко играла и изящно обходила все расставленные ловушки. Как ловко уклонялась и маневрировала на самом краю пропасти, будто насквозь видела их намерения и планы. Она восхитила его своей поразительной стойкостью. Удивила, ошеломила, ненавязчиво пристыдила, а затем сумела сделать так, чтобы и после ее ухода оставшиеся в замке люди буквально с ног сбились, пытаясь выяснить, как она вообще туда попала. И, главное, каким волшебным образом ушла.

Загадка… эта женщина уже тогда казалась ему изумительно сложной загадкой. Той самой, над которой его пытливый ум бился на протяжении нескольких недель, тщетно пытаясь подыскать подходящий ключик. Кто она на самом деле? Откуда взялась? Где могла родиться такой независимой и гордой? Кто научил ее не склонять головы даже перед королями? Как связана с Фантомами, наконец? И что в действительности привело эту необыкновенную леди в Рейдану?..

Ответов, как ни старалась тайная стража, не было. Целый месяц пролетел, как один день, а эта удивительная женщина так и не раскрыла ему своих тайн. Не помогала даже круглосуточная слежка, прослушка, вездесущие соглядатаи, которых захваченный нездоровым азартом да Миро умудрился запихнуть во все места, где леди изволила появиться хотя бы один раз. Они слушали все ее разговоры. Как два шпиона, следили за ее передвижениями. Искали подвохи. Пытались подкупить слуг. Использовали все возможные рычаги, кроме самых грубых… и – ничего. Почти ничего не прояснилось, пока необычная гостья сама не соизволила сообщить им шокирующее известие.

«Ишта, – со смешанным чувством думал король, с необъяснимой нежностью вспоминая ужин в загородном доме ал-тара. И совместный спуск по крутому холму, где она опять показала себя с неожиданной стороны. Особенно тот миг, когда внутри впервые уколол необъяснимый страх за нее, и когда он впервые смог ее обнять, каким-то чудом оказавшись удивительно близко. – И все-таки Ишта… невероятно!»

Неугомонный да Миро, почувствовав себя лишним, тихонько покинул кабинет, но король не обратил внимания. Глядя в окно, он все еще настойчиво вспоминал, шаг за шагом повторяя тот путь, который привел его к нынешнему непонятному самочувствию.

Всего за три коротких встречи Гайдэ сумела разозлить, ошеломить и удивить его донельзя. Она живительным ураганом ворвалась в его спокойную жизнь. Взбаламутила разум. Растревожила сердце. Разрушила все устои, поломала все правила и искусно уклонилась от всех его нападок, вызвав неподдельное уважение, восхищение и даже искреннюю зависть.

Какая женщина… какая невероятная женщина!

Именно тогда он, наверное, впервые подумал о том, что из нее могла бы получиться изумительная королева…

А потом произошло покушение. Леди бесцеремонно оглушили, похитили и насильно держали взаперти, намереваясь в скором времени принести в жертву. И где? Под самым его носом! Его гостью! Его великолепнейшую, все еще нерешенную загадку, которая неожиданно захватила его, как мальчишку!

Первой реакцией короля на правду стало недоумение… кто посмел?! Потом появилось раздражение, смешанное с удивлением при мысли о том, что даже такая сильная личность, как Гайдэ, тоже может быть уязвимой. Затем на него нахлынул безотчетный страх. За то, что сломают. Сомнут, уничтожив все то, что его восхищало. А значит, лишат его удовольствия от новых словесных поединков. Испортят эту удивительную красоту. Вырвут с корнем редчайший цветок… а потерять его безвозвратно по вине каких-то мерзавцев, решивших, что им все сойдет с рук…

Это был настоящий вызов, который Эннар Второй не мог не принять. Тот самый, который, наряду с высшими интересами, неожиданно приобрел и личные мотивы. И вот тогда Рейдана вздрогнула. По городу прошла целая волна обысков и облав. Вскрывались дома, вышибались двери, ищейки да Миро бесцеремонно хватали всех, кто хоть как-то мог пролить свет на это дело. Лорд Усатый Лис, получив полную свободу, свирепствовал почти дюжину дней. Причем с таким размахом, что жители столицы почуяли запах жареного. Узнав о зачистках, верхи судорожно принялись отыскивать и выставлять на всеобщее обозрение даже самые мелкие свои грешки, дабы их не заподозрили в крупных; низы испуганно притихли, опасаясь, как бы череда облав не превратилась в незаметную простому глазу, но безжалостную войну. Простолюдины шарахались прочь от неприметных людей в черном, которые в считанные дни наводнили улицы столицы. Нищие, чующие беду, как крысы, просто испарились. Как по волшебству, прекратились даже мелкие кражи. Полностью сошли на нет убийства. Те, кто воровал, поспешили зарыться в свои норы. Кто брал взятки, охотно выворачивали карманы, молясь, чтобы в них не отыскали крамолы…

Как много было приложено усилий, чтобы выяснить всю подноготную этого прискорбного случая. Как вертелся ужом да Миро, подняв на дыбы всю округу в поисках истинных заказчиков. Как недовольно роптала знать, когда уважаемые семьи оказались под пристальным вниманием тайной стражи. И как покорно сникли даже самые именитые, когда стало известно, что за расследованием стоит сама матушка-церковь.

Вот только все оказалось тщетно: меры все равно запоздали. Буквально на день… если не на полдня… но главные виновники успели ускользнуть, а те следы, которые еще сохранились, оказались погребены под толстым слоем пепла, оставшегося на месте прибежища некромантов.

Эннар Второй уже не помнил, от кого и в какой момент узнал, что в столице объявились Фантомы. Нет, предположения были и раньше, но доказательств не хватало. А тут их увидели вместе. Пробравшихся в город, как воры. Сделавших свое черное дело и, как специально, уничтоживших все вероятные улики. Как же зол он был, когда явился требовать у одной хорошо известной леди объяснений. Как решительно держал свою позицию, намереваясь добиться результатов. Как сильно желал в тот момент видеть перед собой не хрупкую девушку, а упрямого наглеца, посмевшего выдвигать ему свои условия. Какое раздражение испытал, когда оказалось, что сестра в упрямстве ничуть не уступает брату. И как неожиданно растерялся, когда оказалось, что из-за его настойчивости она рисковала не только своей репутацией, но и резко пошатнувшимся здоровьем.

Пожалуй, тот шумный вечер он не смог бы забыть никогда: ее бледное лицо, из которого буквально на глазах уходила жизнь… подозрительно быстро расплывающееся пятно на испорченном платье… горестный вой фэйра, оказавшегося невосприимчивым к наведенной магии; встревоженные крики скаронов; жутковатые следы на полу, похожие на смесь «синьки» и человеческой крови… затем – ее сдавленный шепот, в котором едва угадывалось нарастающее отчаяние… решительный приказ, резкий всплеск магии, едва не опалившей ему дейри… наконец, отвратительный запах горелой плоти и полубезумный крик, от которого его бросило в холодный пот.

За свою жизнь он видел немало крови. Участвовал в войнах. Убивал. Насильно вытягивал правду, ломая чужие разумы, и, благодаря личному палачу да Миро, весьма неплохо разбирался в пытках. Но та ночь еще долго возвращалась к нему в кошмарах. А испытанное в тот день иррациональное чувство страха упорно не хотело проходить.

Однако когда он увидел ее снова – бледной, истощенной, тщательно скрывающей свою слабость, именно тогда и осознал, что все эти чувства, так неожиданно всколыхнувшие его душу, возникли неспроста. Что есть в этой женщине что-то еще, кроме нерешенной загадки. Что-то, что привлекло его внимание раньше и заставляло отчаянно сомневаться сейчас, стоя на расстоянии вытянутой руки, но никак не решаясь прикоснуться.

Что за странное чувство? Откуда взялся этот необъяснимый трепет? Почему, вместо того, чтобы закончить допрос, он развернулся и, подспудно опасаясь повторения, просто ушел? Почему не пожелал снова увидеть ее слабость? Почему испугался заново ощутить ее боль? И почему вплоть до самого бала жил лишь воспоминаниями и смутной надеждой на невероятное, почти невозможное чудо?

И она подарила ему это чудо. Сделала именно тот бесценный подарок, которого Эннар Второй с таким нетерпением ждал – танец… волшебный, страстный и поразительно яркий танец, который сказал ему очень многое. Заставил его увидеть истину, помог понять ее лучше. Потому что она действительно говорила с ним в этом танце. Объясняла. Звала. И он услышал. Почувствовал. Был готов в любой миг занять место ее таинственного партнера. С радостью подхватил бы эту захватывающую игру, стал ближе, принял ее как равную, чтобы затем повести дальше, осторожно поддерживая под руку и оберегая от всего, что могло бы встретиться им на пути.

Он сказал ей об этом почти открыто, когда, поддавшись необъяснимому порыву, привел в оранжерею. Сказал, глядя глаза в глаза, страстно надеясь на то, что и она услышит. В его словах не было фальши, лукавства или игры. Стоя под сенью реликтовых деревьев и впервые за много лет слушая собственную смятенную душу, он просто не мог бы солгать. И она, как ему казалось, тоже вряд ли сумела бы обмануть. Слишком уж искренним был ее необычный танец. Слишком красноречивы глаза. И слишком громко стучало ее взволнованное сердце, когда он впервые позволил себе к ней прикоснуться.

Вот только как быть, если времени совсем не осталось, а торопить события не хочется? Как быть, если разбуженная танцем душа просит об одном, но разум неумолимо отсчитывает мгновения до отъезда? Что делать, если хочется остаться рядом с одной-единственной женщиной, хорошо понимая, что никто, кроме нее, уже не нужен; бережно перебирая ее золотистые локоны, слушая ее волшебный голос и с тихой радостью впитывая каждый момент нечаянной близости, всю прелесть которой, как выяснилось, он по-настоящему познавал впервые?

Правда, он умел ждать. И умел смиряться с обстоятельствами. Поэтому, вместо того, чтобы настаивать, все-таки попытался дать ей свободу… ту самую, которую она так ценила. Дал время на раздумья. И ей, и себе. Отказался спешить. Ушел, оставив в ее руках родовой амулет – как залог своей искренности и серьезных намерений. Всего лишь подарок. Простой сувенир, об истинных свойствах и ценности которого она не имела никакого понятия.

Но он не смог бы отпустить ее просто так. Не смог бы спокойно жить, не зная, где она, с кем и что решила. И это, пожалуй, было единственное необдуманное решение, которое он себе позволил. И единственный достойный повод, чтобы хотя бы еще один раз в своей долгой жизни ее увидеть…

Вздрогнув, я открыла глаза и с мукой посмотрела на печальное лицо Лина. Чужие эмоции все еще бурлили внутри, тревожили, ранили, огорчали. Но если это была правда, если все действительно было так, как я увидела…

– Но тогда почему?! Почему все так получилось?! Если он точно знал, что по возвращении меня там не будет? Если именно поэтому отдал амулет? Если мой отъезд его не обидел, а правда об Иште не разозлила, как я посчитала?! Почему, Лин?! Почему он меня ударил?!

– А ты уверена, что это был он?

Я испуганно замерла.

– А кто же тогда?

Лин тихо вздохнул.

– Ну, подумай сама: как бы Эннар Второй согласился явиться в Скарон-Ол, если несколькими днями раньше на него было совершено покушение? Причем когда нападавший имел прямое отношение к скаронам? Или ты думаешь, что Валлион, ничего в то время не знавший о союзе, просто так начал ЗАРАНЕЕ собирать войска?

– Чт-то? – растерянно отшатнулась я.

– Да Миро не пустил бы туда короля, – грустно подтвердил мою неожиданную догадку Лин. – Это было бы слишком опрометчиво: во дворец четырех владык… когда чужая магия там практически не работает и когда неизвестно, кто именно стоял за покушением… думаешь, старый лис не просчитывал варианты? И думаешь, он не искал в приглашении Аса подвоха? Не предполагал, что и тут может быть ловушка?

– Скарон-Ол всегда стоял особняком, – деревянным голосом отозвалась я. – И населяют его исключительно воины. Маги. Примерно треть из которых – боевые. Причем упертые, как бараны, могущественные и крайне негативно относящиеся к чужакам. Если бы кто-то из них решил избавиться от такой сильной фигуры, как повелитель Валлиона, их бы ничто не остановило. Это правда. Так что, наверное, на месте да Миро… я бы… черт! Но тогда КТО?! И КАК?! Мы же видели, что король там был! Лично!

– Магия разума – сложная вещь, – прошептал мой ангел-хранитель. – Не зная всех ее особенностей, можно легко ошибиться. Можно даже не заметить наведенное на скарона заклятие, если оно будет хорошо замаскировано, а можно… помнишь, когда-то ты выясняла, сколько лет королю, и здорово удивилась, что он так хорошо сохранился?

Я ошарашенно моргнула.

– Да… и Риг еще сказал, что он может выглядеть… – у меня вдруг спину осыпало морозом. – Твою маму… он ведь может выглядеть КАК УГОДНО! Хоть прыщавым подростком, хоть стариком, и это будет совершенно ЕСТЕСТВЕННО!

– Потому что такова его природа, – все тем же тревожным шепотом согласился Лин. – В этом – одна из главных особенностей его дара: никто не видит, когда он направлен на своего носителя. Даже дейри может при этом полностью измениться. Даже следы дабараэ можно скрыть. Маг разума во время такого преобразования меняется полностью. И он действительно становится тем, в кого превращается. И лишь иногда… в минуты сильных переживаний… можно заметить, что это – всего лишь личина.

– Боже… – я пошатнулась от жутковатой догадки. – Вот почему на совете он вел себя так странно! Вот почему напал на Дея, не узнал меня, не понял, кто такой ты… это был совсем другой человек! Маг разума… и если да Миро по причине ранения полностью отпадает, то остается лишь один человек, который мог бы подменить короля…

– Его высокопреосвященство Георс, – кивнул Лин. – Ты права: это действительно был он. И это он попытался использовать на Дее свою магию, которую ни я, ни Ас с братьями даже не успели заметить. Более того, он использовал ее на всех вас. Поэтому ты так вспылила на совете. Поэтому стали нестабильными твои эмоции, и ты так необдуманно сунулась в расставленную только для тебя ловушку. Георс так настойчиво изучал тебя на совете, потому что уже знал, что ты-Гай и ты-Гайдэ – Ишты. Правда, в тот момент он полагал, что имеет дело с двумя РАЗНЫМИ Иштами, но это тем не менее не помешало ему использовать против тебя дабараэ. А зная о том, что вскоре ты придешь выяснять отношения с королем, он заранее все продумал и очень тщательно подготовился.

– Он заблаговременно повесил в комнате «следилку», чтобы отвести от себя подозрения, – неверяще прошептала я. – Он не знал, кто я, поэтому наша встреча и вышла такой… двусмысленной. Он хотел добиться правды. Хотел вынудить меня раскрыться. И искал не просто меня, но еще и Гайдэ…

– Только по этой причине ты осталась жива. Зачем ему гибель одного врага, когда нужно было достать обоих? И зачем рисковать, когда есть вероятность, что после гибели одного Хозяина второй станет в два раза сильнее? В истории Во-Аллара встречались случаи, когда родственные связи играли немаловажную роль в передаче Знаков. Так что он не стал бы провоцировать Долину и Горы на поспешные решения. Скорее, он намеренно хотел поранить «Гая», рассчитывая, что «Гайдэ» броситься ему на помощь. А когда этого не случилось, был вынужден тебя опустить, предусмотрительно воспользовавшись заклятием полного забвения и тщательно зачистив следы его применения. Опыт в этом деле у жреца был: после Важного Дня весь Невирон, считай, находился под таким заклятием; да и скарон, который напал на короля, абсолютно ничего не помнил… Георс всерьез рассчитывал, что в отношении тебя правда тоже не вскроется. Другое дело, что ты, как истинная Ишта, этой магии оказалась неподвластна, а он, став Хозяином не по праву, до самого последнего момента об этом не подозревал.

– На записи не видно, что у меня пошла носом кровь, – прошептала я. – Там было темно. Он заранее погасил свет. И за весь разговор ни разу не повернулся к «следилке» лицом, так что, не зная подробностей, можно легко поверить, что…

– Эту же самую запись он потом и показал королю, – снова кивнул Лин. – И она оказалась настолько правдоподобной, что поверили все. Даже твои братья. А поскольку подробностей мы с тобой никому не рассказывали, то никто и не встревожился… слишком сильно. Хотя нас твое исчезновение здорово взбаламутило, однако последующее возвращение… твое неоправданное спокойствие… и неопровержимое, как бы ты сказала, алиби короля сделали свое дело. К нему не возникло вопросов. Дескать, поспорили и поспорили. Может, даже поссорились. Но кому до этого какое дело? На тот момент союз был гораздо важнее, чем личные неурядицы, поэтому сам факт вашего конфликта незаметно потерялся. Быть может, только братья и почуяли неладное, но ты велела им не вмешиваться, поэтому так все и получилось.

Я виновато опустила голову.

– А ведь он искал меня… наверное, амулет подсказал, где именно?

– Верно. У этого амулета, если ты не знала, есть еще одно полезное свойство: он способен работать, как передатчик. Так что человек, имеющий второй такой же амулет, при желании может услышать, о чем ты говоришь.

Я вскинула на Лина неверящий взгляд.

– Как это?!

– Вот так, – спокойно подтвердил он. – Правда, это происходит лишь в том случае, если ты держишь амулет в руке. И если хозяин двойника в этот момент очень желает тебя услышать.

– Хочешь сказать, что король слышал ВСЕ, о чем мы говорили?! После отъезда и вплоть до того момента, когда я отдала амулет Фаэсу?!

– Ну… если ты брала его в руки и говорила при этом – думаю, да. По крайней мере, в оранжерее твою фразу о том, что вы покидаете Рейдану, он слышал точно. И, несмотря на это, позволил тебе уйти. Решил, что если вам суждено быть вместе, ты непременно вернешься. Так что он действительно тебя отпустил. А что касается Фаэса… ты помнишь, о чем вы тогда говорили?

– О нем, – сглотнула я, лихорадочно припоминая свой предпоследний визит в Нор. – И о том, что Гай увез сестру подальше от короля, потому что не слишком-то ему верит. Я сказала, что Гайдэ временно исчезла. Что ее заперли под замок, дабы одумалась, еще раз все взвесила и только потом приняла решение. Я сказала, что на самом деле Гай – не ее брат. И что Гайдэ на самом деле ему не сестра. А еще я сказала, что по возвращении непременно отпущу ее на свободу, чтобы она могла… как следует все обдумав… сделать свой выбор добровольно и осознанно…

Лин снова вздохнул.

– Кажется, последние слова ты говорила, когда амулет был уже на столе. Поэтому король услышал только первую часть разговора. Из чего, как понимаешь, сделал абсолютно закономерный вывод, что Гай и Гайдэ…

Я тихо застонала.

– Нет… Он не мог подумать, что речь идет о влюбленных! Потому что это значило бы…

– Что Гай стал его соперником, – кивнул Лин. – А Гайдэ бессовестно обманула. К тому же король, как и ал-тар, искренне полагал, что имеет дело с разными людьми. Именно по этой причине при вашей следующей встрече… а это случилось уже на Тихом плато… он был так холоден. Тогда как ты, напротив, обозлена и расстроена.

– Тогда мне уже было все равно, – помертвевшим голосом ответила я. – Тогда от меня ничего не осталось.

– От него, можешь мне поверить, тоже… хотя я об этом узнал, к сожалению, слишком поздно.

– Кажется, мы оба совершили ошибку, – у меня сами собой опустились плечи, а губы предательски задрожали. – Вот теперь я понимаю, зачем он так настойчиво искал со мной встречи: хотел удостовериться… узнать из первых рук, правда ли это… хотел припереть Гая к стенке, чтобы впрямую спросить о Гайдэ… и чтобы понять, наконец, стоит ли надеяться дальше. Я сама ввела его в заблуждение, Лин. Я заигралась в эту игру и безнадежно запуталась в своих масках. Мне-то казалось, что предали именно меня. Казалось, что я заслужила укор, но при этом надеялась, что сумею все объяснить, успею рассказать, попробую извиниться… а получилось совсем иначе.

– Тем не менее, именно он сделал первый шаг тебе навстречу, – печально улыбнулся Лин. – Смирил свой гнев. Забыл о самолюбии. Нашел способ с тобой поговорить… помнишь, вы столкнулись в палатке владык?

– Да, – сдавленно прошептала я. – Именно тогда он имел хорошую возможность убедиться, насколько сильно я изменилась. Тогда рядом был «Гор»… то есть Дем… и тогда моя дейри была так искажена, что это не могло не вызвать новых подозрений.

– Ну, положим, о твоей дейри ему сказали гораздо раньше. Да и когда мы с тобой вернулись с Равнины, у него было время хорошенько тебя рассмотреть… однако именно тогда он понял, ЧТО ты сделала для Валлиона. Пять вскрытых Печатей не могли оставить его равнодушным. Ведь ты едва на ногах стояла от слабости. На тебя смотреть было больно! А Эннар Второй очень бережно относится к своей стране. И, как бы он ни был зол на твое поведение… как бы ни бесила его мысль о предательстве Гая… то, что ты сделала для Валлиона, с лихвой перевешивало все остальное. Поэтому-то он и искал тебя, пытаясь поговорить.

– Но почему тогда он не сказал мне об этом?!

– А когда бы он мог это сделать? – возразил Лин. – Когда рядом был Ас или, тем более ал-тар? Думаешь, король поверил бы, что ты начнешь откровенничать при посторонних? Или рискнул бы сказать о своих чувствах при свидетелях? Для этого он слишком горд, Гайдэ. И он бы не посмел скомпрометировать тебя, прилюдно обвинив в связи с так называемым «братом».

Я горестно вздохнула.

– Он нашел другой способ с тобой встретиться, – неожиданно тепло улыбнулся Лин. – Рискованный, необычный, но очень действенный. Причем мысль эта пришла в его голову после того, как стало ясно, что из всех валлионцев только одного ты переносишь спокойно. Даже если он кажется порой неуместно обеспокоенным, упрямым и откровенно навязчивым.

– Фаэс… – невольно улыбнулась и я. – Это правда: его я готова терпеть в любое время. Вот только… нет! Лин, ты что, пытаешь сказать, что в какой-то момент под его личиной ко мне приходил?!

Хранитель лишь хмыкнул.

– Я тоже это понял совсем недавно. Да и то, лишь потому, что увидел, как эта самая личина сползает с него, как маска. Впрочем, может, ты сама мне скажешь, с какого момента твой «старый друг» вдруг стал вести себя необычно?

Под лукавым взглядом Лина я в который раз вздрогнула и, нервно переплетя пальцы, начала лихорадочно вспоминать.

– Я не знаю. В Фарлионе, наверное, он не мог – это было слишком рано… У Айдовой Расщелины тоже – король и Фаэс были там вместе, так что тоже мимо… в Скарон-Оле Фаэса не было, значит, и тут пролетаем, а после, на плато… – до боли прикусив губу, я тревожно перебирала прошедшие события, ища несоответствия, нестыковки, которые могли бы навести на верную мысль. И очень быстро нашла. К собственному изумлению и растерянности. – Степь! Это было, когда мы с парнями удрали в Степь и захлопнули пространственный коридор перед самым носом у валлионцев! Тогда успели проскочить только кучка Карающих и Фаэс со своим магами! Я еще тогда удивилась, что он такой шустрый! А потом он потребовал встречи, и именно тогда мне почему-то показалось…

У меня вдруг охрип голос.

– Что Фаэс здорово изменился. Это было как раз после того, как я рассказала, что произошло во дворце! И о том, что против меня была использована магия смерти!

– Это было после того, как Эннар Второй, наконец, понял, что ты и Гай – это один человек, – снисходительно заметил Лин. – Когда при встрече с ал-таром ты разозлилась и решила напомнить его величеству про сказки. Помнишь, что ты тогда сказала?

– …Сказку, сир, – сухо повторила я, подчеркнуто глядя мимо него. – Когда-то вам настойчиво советовали ее не забывать. И когда-то вы даже считали это важным. Честное слово, не стоит уподабливаться тому радже – не надо путать силу со слабостью, а просьбу с приказами. Иначе можно утонуть в ложных истинах с головой.

– Что?! Что ты… сказал?! – выдохнул он, буквально впившись в меня расширившимися, разом потемневшими глазами.

Я аж похолодела, внезапно поняв, отчего же так страшно изменилось его лицо. У меня задрожали пальцы, на лбу выступил холодный пот, а затем я, наконец, сгорбилась и, в панике закрыв руками лицо, судорожно вздохнула.

Какой кошмар!

А ведь я помню его глаза. То, как он смотрел на меня в тот день, видимо, силясь поверить в эту дикую правду. В Валлионе так искренне считали, будто женщина не способна выполнять мужскую работу, что такой очевидный ответ даже не пришел им с да Миро в головы! Эти проклятые стереотипы… дурацкая инертность мышления… от нее не застрахованы даже лучшие из людей… я в свое время тоже не могла поверить, что глава церкви может оказаться темным жрецом. А Эннар Второй, кажется, с трудом допускал мысль о том, что Гай и Гайдэ… блиставшая на балах леди и наглый, бесцеремонный Фантом – это одно и то же лицо. И лишь когда я напомнила про антилопу, у него появились первые сомнения, а потом… наверное, это было прозрение, не иначе… все странности моментально встали на свои места. Мои маски. Мои братья. Скароны, владыки, хварды и миррэ. Мои хулиганства в Долине. Серые коты и Горы. И особенно тот неопровержимый факт, что Гай и Гайдэ ВСЕГДА появлялись на людях по отдельности. И НИКОГДА их не видели вместе. Просто потому, что за этими двумя масками скрывался один человек. Тот самый, которого король и любил, и, кажется, ненавидел одновременно. Которого уважал и вместе с тем презирал за обман. Которому был безмерно обязан и которого при этом никак не мог простить… всего один. Вернее, одна. Невезучая дуреха, у которой не хватило ума вовремя это понять.