Текст книги "Глобус Билла. Вторая книга. Корабль Глобус"

Может, наши мыслишки и чувствишки, которые подбрасывает в воздухе циркулирующая система Глобуса, до того перепутались, что скоро и рта не придётся открывать, язычок трудить.

– Да, там сказано – без приказа… – Сомнамбулически поддакнул Билл. – Не открывать…

Он думал о другом.

Энкиду поднял со стола в рубке то, что нашёл под столом в Библиотеке. Бросил он в Аса книгой, но нашёл под столом только переплёт. Нутра, книжного блока не было.

Ас счёл снаряд отныне своей собственностью – логика войны? – и унёс в своё воинственное гнёздышко. Шанни вытащила опустевшую книгу из лап егеря без малейшей фамильярности – это только она так умела. Потрогала мизинчиком горло каптала, подняла и заглянула в дыхательную трубку книги. Повела импровизированной подзоркой на Аса.

– Подбираешь дизайн для реминисценций?

Ас принял диковину и раскрыл врата книги – все страницы выдраны. Причём, сила была приложена немалая. Грубо, по живому с ниточками удалили более полтысячи страниц. Корешок выглядел траншеей, в которой никогда ни травинки не вырастет.

– Похоже на ящик, из которого вытащили что-то. Нашедшему предлагается угадать, что там было.

Сказанув такое, Шанни замолчала как-то обескураженно. Не ей одной пришла мысль, что Глобус похож на ящик, из которого что-то удалили. Всё здесь – от картин до столовых приборов наводило на воспоминания… но сами воспоминания отсутствовали, так как эти воспоминания принадлежали чужому сознанию.

Билл, выходя, обернулся – вид умный – и палец.

– Да, а вот…

Шанни, шедшая следом, чуть не ткнулась в эту чудесную, как стена, спину. Она в сердцах подпихнула Билла.

– Да, да… первый вариант: как можно использовать правительственную газету по существу. Слышали. …Билл, ну, совесть у тебя там где-нибудь есть? Мы же ещё практически за столом.

Она слегка подхлопнула снизу ладонь Билла, на которой покачивалась опустевшая книга. Билл, удержав равновесие, обиженно воскликнул:

– И вовсе не это.

Энкиду проскользнул между ними, это у вегетарианца получилось прекрасно, с повадкой истинного хищника.

– Я хотел сказать: так вот, что он читал всю дорогу. Про синергию. За которую будут платить.

Энкиду неожиданно проявил солидарность с братом:

– Полна комната, – жест мощной рукой, – всяких книжечек, а он…

– Зато все теперь знают, почему ваш командир так мрачен. Да, кстати… помните комнату, в которую нельзя заходить?

– А что, там ты слышал шорохи?

Билл, удаляясь по коридору, вкрадчиво заметил:

– Мы там пыль не стирали.

Ас встревоженно стрельнул вслед, но пулька задумчиво шмякнулась:

– Не вздумайте… Без приказа не входить?

9. Праздник середины лета

В пятом часу условного дня Билл зачем-то зажёг свет в холле. Обычно здесь хозяйничала деловая дневная полутьма, но сегодня Биллу, этому пассажиру без статуса, приспичило её разбавить. Духи дома немедленно переустроили сцену – вкатили задник «а за окнами-то сумрачный день». В таком акте непременно ГГ должен чего-то там найти и его мироздание обрушится на глазах алчущих первой крови зрителей.

Ас за полчаса до этого объявил, что они войдут в стратосферу к утру. Заметим, без особой радости в голосе. Натужный кураж был не в характере командира, и всё же ему хотелось, чтобы у них поднялось настроение. И командиру надлежало озаботиться этим. Но лицо Аса было таким же поддельным, как свет в комнатах. Даже радужное восточное полушарие не сияло, как обычно.

Когда Билл в задумчивости шёл к лестнице, ведя пальцем по стене, глубоко внизу произошло что-то.

За окнами побелело и прогремел гром.

– Этого не может быть. – Дождавшись тишины, обратился к духам дома Билл и повторил. – Не может…

С этими словами он бросился разыскивать кого-нибудь из домашних, чтобы проверить свои ощущения.

Шанни, встретившаяся ему в гладильной на юге, подтвердила без всякой жалости.

– Комр сказал, – она складывала, выуживая из стиралки постельное бельё и предметы будничных одеяний, – что из атмосферы вытащило кусок грозы.

– Как это?

Билл поплёлся за нею в коморку на севере, где они сушили бельё после того, как сушильный шкаф отказался справляться с повышенной влажностью. На ходу он забрал из рук Шанни корзину, и леди шла теперь за ним.

– Молча, Билл. Живее, пожалуйста… улитка. Смотри под ноги.

Билл оступился на ступеньках.

– Я слышал…

– Да, гром и прочее.

На чердаке, тёмном с белеющей верёвкой, натянутой через всё помещение слегка вкось, Шанни принялась расставлять тазы.

– Посторонись…

Билл подал Шанни простыню и помог растянуть на верёвке.

– Под нами тысяча километров. Комр уверяет. – Выглядывая из-за пододеяльника, как кукла над ширмой, прошамкал он с прищепкой во рту, которую ему туда вставила Шанни.

– Бах, и всё.

На чердаке было неуютно, растерянное запустение.

Спустившись после того, как Шанни его изгнала – Билл ронял прищепки и комкал бельё, – он увидел, как клубится в окне гроза и какие-то чёрточки. Похоже, грозу вытащило вместе со стаей птиц. Сквозь раскат грома отчётливо прогремел поющий мужской голос. Билл остолбенел, прислушиваясь. Несколько слов песни повисли в клубах грозы и сгинули. Без предупреждения стемнело – космос стёр видение живой Эриду.

В темноте летело дикое бревно, точь-в-точь крокодил, поджавший лапки.

Энкиду, которого Шанни призвала на помощь, – что Билл в расстроенных чувствах отметил без обиды, – пояснил:

– Это телескоп Древних. Памятник культуры, который помог им воссоздать картину реальности. Однажды они нацелили его на пустое небо, и этот парень – извини, Шанни, у него было мужское имя – сфотографировал миллион ярких звёзд. Они так радовались… Они оплачивали его содержание до самой катастрофы. Последний из тиранов всё сетовал, что летающий чувак дорого стоит налогоплательщикам. Но эридианцы отстояли его.

– Не каждый памятник культуры пользуется такой любовью. – Это сказал Ас, вышедший из рубки и слушавший разговор. Точнее, он внимательно смотрел, в особенности на Билла.

– Он не сбежал. – С непонятным лицом откликнулась Шанни, кажется, не задетая проявлением шовинизма Древних. Она обратила внимание на вспышку, будто старик продолжал работать. – А это что?

– Отблеск его проницательного ока. – Посмотрев, определил Энкиду.

– Под нами тысяча сто километров.

Билл выслушал и, очухавшись, крикнул уходящему Асу:

– Позволь, была же тысяча?

Тот, не оборачиваясь, отчеканил:

– Я поднял Глобус. На юге Эриду сильный циклон. Дюже сильный…

Теперь даже из Игровой были видны кое-какие подробности… слишком размытые, чтобы успокоить четыре мечущиеся нибирийские души. Ах, как не хочется вниз… а ведь они так долго летели. Духи дома с удивлением убедились, что эта мысль мучила всех обитателей Глобуса.

Окно рубки показывало белый завиток на голубом – тот самый циклон. Потом Глобус сдвинулся южнее. Из наглаженной, как поверхность торта, белизны выступила каменная начинка гор и пухлявые катышки осыпающейся естественной лестницы.

Солнце и перед ним горушка. Некогда неучтённый метеорит нокаутировал материк и отломил целую гряду островов. Они были похожи на лапу леану, а лапа леану похожа на руку в перчатке.

Каждый из членов экипажа славного корабля Глобус по-своему готовится к тому неведомому, что ожидает их на бирюзовой планете страшно далеко от дома. Энкиду читает толстые своды эридианских законов за все эпохи по шкале отношения к такой мелочи, как человеческая жизнь – от прейскурантов оплаты убийства до высокопарных и низких по литературному качеству биллей о правах позднейших эпох, слямзенных у персональных богов-покровителей, а ещё он читает сборники сказок. Ас, командир – тот тренирует свою и так мускулистую и на чей-то вкус перетренированную волю. Он ожидает бунтов и внезапных истерик, готовится хлопать по щекам и щёлкать затвором. Беспечный Билл тоже готовится – на свой лад.

Он, например, мечтает о том, что сможет спеть любимую им песню «на просторах Эриду», ещё нетронутых таким даром природы.

А Шанни? Что делает она? Никто не знает. Шанни и сама не знает. Наверное… Антиматерия не в курсе, что ей такого сделать, чтобы понравиться новому миру. И кстати, – мне известны все клички, которыми они во избежание неприятностей пользуются. Глупый Билл даже здорово раз их подвёл, вслух – при мне – спросив, когда они системой намёков обсуждали, как бы им спровадить меня после праздника середины лета:

– А что будем делать с магнитофоном?

Он усугубил дело своим фирменным подмигиванием, при котором у него перекашивается всё его красивое простодушное лицо. Эти двое, очевидно, обмерли. Ас не знал, как подать Биллу сигнал. Я стояла у арочного окна в Гостиную и смотрела на неподвижную бахрому ткани. Я, конечно, и не подумала оглянуться. Мне и так было известно, что происходит. Краем глаза я видела, что Энкиду, находившийся слишком далеко за столом, чтобы пнуть Билла, удручённо молчал с вытянутой физиономией. Его физиономию, впрочем, трудно испортить. Трепетал блаженный миг перед вечерней уборкой, когда каждый старался потянуть время за отщипыванием кусочков хлеба и сладко-ненужной болтовнёй.

Праздник середины лета нечто вроде нашего белого флага, или конференции, на которой главы держав-союзников сговариваются, как разлучить победившие народы и начать новую войну. Мы постоянно возвращаемся к обсуждению этой темы. Если атмосфера за столом накаляется после рабочего дня или мы с Энкиду начинаем обычную игру, смысла которой ни он, ни я не вполне понимаем, или Ас начинает отчитывать Билла за то, что тот во время дежурства сунул свой крупный породистый нос туда, куда имеет право совать свой аристократичный профиль только комр, словом, во всех случаях, когда Глобус вот-вот включит пожарную систему, кто-то непременно ловко или неловко вспоминает о Празднике Середины Лета. Было столько предложений и вариантов… это на многое мне открыло глаза.

– Похоже, мы справим его не здесь… – Недавно сказал Ас.

Билл, только что сделавший выдающееся предложение относительно рациона праздника, умолк с видом того рабовладельца, который нарисован на одном из сборников законов Энкиду. У ноги господина грудой покоится то, что ранее было его собственностью, а другой владелец рабов смущённо потупился. Над ними нарисованы шкурки каких-то несчастных ящериц, которыми было принято регулировать экономические отношения в ту эпоху, к которой относится законодательное произведение.

– Как это? Ты же говорил, что нам следует покрутиться на орбите?

Ас с непринуждённым видом бывалого штабника молвил нагло:

– Говорил, говорил… жениться-то не обещал, нет?

Билл закипел. Но Энкиду успел предотвратить словесную свалку:

– Быть может, это предоставит нам возможности, о которых мы и не мечтали.

Тут же он добавил с непроницаемым видом:

– Подстрелите кого-нибудь, чтобы разнообразить своё меню.

По правде говоря, их фантазия, даже Асова, довольно скудна – как бы одна на троих. В основном их чаяния сводятся к тому, что «не надо будет убирать после еды». Я отмела это предложение ровно сто раз по числу того, сколько раз оно всплывало в их бессвязных речах, но они лелеют надежду…

Вот и сейчас Энкиду ехидно – а ему это идёт – сказал:

– И со стола, глядишь, убирать не придётся.

Вот тут Билл и брякнул относительно магнитофона. Он не сразу, но сильно пожалел об этом. А я пожалела, что не смогу подслушать, как они устроят ему выволочку. Они, черти, так приноровились, что я не всегда могу отыскать их заветные точки сбора.

Билл принялся что-то лепетать относительно баночки с горчицей, которую он лично приберёг для меня – считается, что я люблю горчицу… почему? Большая часть лакомств и снадобий из меню гипотетического сабантуя уже съедена. Их приносили и пробовали, потом покачивая головами, заявляли, что это «недурно» и что пища богов для богов и далее, со всеми остановками на бездарный самодовольный мужской смех, от звука которого у меня поднимаются дыбом крохотные золотые волоски на руках – анатомический комплимент Билла. (Да, да… представьте, духи дома, вот что приходится выслушивать Шанни. После этого, правда, остальные двое резко отсели от Билла.)

Потом он опять завёл волынку насчёт домашнего концерта. Билл уверял и клялся, что петь не будет, а придумает другой номер. И что нам нужно показать, на что мы способны. Ас всегда пресекал все эти разговоры, так как наш железный командир откровенно боится, что Билл не сдержит слова и попытается опробовать свои голосовые достоинства. И сейчас Ас сказал что-то насчёт того, что нам предстоят гастроли по Эриду, где мы сможем показать, на что мы способны, таким голосом, что даже мне стало слегка не по себе.

Билл уныло замолчал. Блаженная минута кончилась, и они ждали, что я подведу черту под затянувшейся интермедией:

– Собираем со стола.

И я так и сделала.

– Под нами двадцать пять километров.

Премудрая система смилостивилась.

Их кожа и нервы, почти привыкшие к резким сменам теплового режима, теперь не могли привыкнуть к блаженным двадцати двум градусам нормы. Шанни подверглась сильнейшему головокружению, а Билл шумно жаловался, что покрылся гусиной кожей и то и дело совершал рейс в коридор пощупать настенный градусник.

К полудню им стало легче.

Билл поднял газету и, почёсываясь, широко зевнул. Он вяло держал в руке смятый листок. На первую страницу он и не взглянул – там, естественно, помещалось изображение Баста-старшего. Облик отца не вдохновлял Билла. Потом он сел, обхватив голову одной рукой и перевернул газету по привычке. Но это было издание иного рода. Вместо красавицы-нибирийки пропечатан тоскливого вида кроссворд. Билл и кроссвордами интересовался не больше, чем позами его величества.

Налив себе кофию, он заметил, что клеточки заполнены, хотя он вроде не видел, чтобы Ас заполнял кроссворд.

От скуки Билл принялся читать задания.

– Что? – Удивлённо произнёс он. – Но это значит…

Пару раз он напряг свой ум и даже изобрёл ответ, что его несказанно порадовало. Он решил свериться с мудростью создателей кроссворда и нахмурился. Совсем другое слово… попытался ещё раз…

– Да что это…

Он привстал, уже рассерженный, и вновь сел. Теперь оживлённый умственным усилием, он сходу разгадал пару слов и – ах, ты!

– Что ж тут у вас делается?

Он вскочил и, размахивая газетой, направился в известном направлении.

Аса в рубке он не нашёл. Билл мрачно посмотрел на трёхмерку. Кажется, он знал и этот ответ.

Аса он обрёл именно там – у двери. Тот спокойно обернулся.

– Опять газетой увлёкся? – Холодно сказал он. – Энкиду тебя не высмеял?

Билл сунул ему газету.

– Это как понять?

– Что, я посадил пятно?

– Кроссворд… там всё не то.

Ас поднял бровь, но не плечо.

– Собираешься написать в редакцию?

Билл заорал:

– Ах, ты… ты что это? Не притворяйся! Что это… это?

Ас пригляделся и ловко выхватил.

– Не царского ума дело.

– Я тебе… а ну, колись. Живо!

Ас, отнюдь не в указанной градации соорудив личико, ответил:

– Билл… есть вещи…

– Ты что-то замыслил. Ты кто вообще?

Ответ последовал:

– Я, тот кто.

Билл глядя на него, завопил:

– Энк! Братан! Сюда… Шанни!

Ас зашипел, как злодей, которым он, возможно, и был.

Билл замолчал. Вдалеке голос ответил:

– Я не трогал твоих солдатиков!

Ас сказал:

– Хорошо, скажу.

Он повернулся к Биллу…

Послышались шаги, и в коридор вошла тень, за нею Шанни. Обе были стройненькие, но Шанни – в домашнем платьице – раскрашена в золото и синь, в розовый цвет кожи.

Она увидела вот что: две головы отпрянули друг от друга.

– И давно это у вас? – Хмуро спросила она.

Билл бледно улыбнулся и ушёл, сказав что-то не поддающееся расшифровке. Ас сунулся было следом, но удержался. Совладав с собой, ответил Шанни безмолвно – спрашивай, я готов. Шанни позволением воспользовалась, но не сразу. Она посмотрела на непонятную дверь…

– Тут меня звали? Или мне показалось?

Ас кивнул.

– Это Билл.

Шанни явно чего-то ждала.

– Он тут читал газету… разволновался.

Шанни отменила какой-то текст. Куснув губу, тихо сказала:

– Как же так?

Ас изобразил недоумение.

– Кто бы мог подумать, что Билл интересуется интеллектуальными играми.

Шанни резко ответила:

– Тот, кто учился, чтобы знать такие вещи.

– Душа вещь загадочная.

– Да что ты?…Ты ему…

– Сказал.

Шанни ударила кулаком в стену.

Ас потупился.

– Ты спятил?

– Видно, я плохо учился.

С этим признанием Ас собирался уйти. Шанни не позволила. Глядя сверху вниз на эту нестрашную осаду, Ас сказал – со вздохом:

– Что я мог сделать?

Заводы Хорс работают с любым материалом. Кто убил Хорса.

Шумиха. Звезда, молодость. Что-то произошло в результате взрыва Р.

Дети, рождённые… наследуют… определённых условиях …особые свойства.

Отец Сунн, дед Билла и Энкиду, открыл…

Оружие… Она знает. Если подарить кому-то целое поколение…

Отдать на откуп… Давно проданы. Дань. Жертва.

Словом, нет ничего, что сложилось бы в понятную картинку. Надо бы уничтожить всё это, пока сюда никто не сунул свой нос.

Похоже было, что этот вечер обещал покой. Они как-то утихомирились. Слова Аса произвели такое впечатление или внезапная мысль, что высадка-таки будет, но они вдруг с новой силой полюбили надоевший Глобус. Шанни тщательно прибралась в своей комнате и поставила у входа чемоданчик, так чтобы его прикрывала гостеприимно распахнутая дверь. Она даже не стала ворчать, когда увидела раскатившиеся по коридору билловы шахматы, присвоенные им без её согласия.

Тихо-мирно собрала фигуры, только белую королеву не нашла. Стало быть, сказала себе Шанни, ей охота погулять.

Ах, Шанни…

Разве можно быть такой беспечной и думать, что вздумается, не имея над собой и под собой ничегошеньки, в доме, где невесть что происходит…

– В честь наладки системы надо что-то устроить.

Провиант им наскучил, хотя все они, ради справедливости следует отметить и это, были не особо привередливы.

– Отвальная, а?

Все промолчали. Билл, не медля ни секунды, оскорбился.

– Это мне одному надоели баночки… тюбики-скляночки… пакеты? Что это… ну, – он повертел пакетик, – соус. Запах отдельно, любовь отдельно.

– Какая любовь?

Билл отправился в кладовые, долго там рылся. Сообщил стоявшему с фонариком командиру – в кладовых энергообеспечение было переведено на режим экономии:

– Там в глубине что-то есть.

Он ушёл. Ас долго ждал, наконец, полез в обмёрзшую и со звуком весенней капели пещеру со сталактитами.

Билл показался первым в куртке с поднятым воротником и прогундосил – нос у него был синий:

– Нашёл.

Все долго на кухне рассматривали кусок мяса.

– Ну, и что это?

Энкиду с откровенным, хотя и не демонстративным, ужасом посмотрел на обмёрзший страшный кусок.

– Я и забыл, что ты этот… который… трудное слово… хотя странно? Ты же хищник.

– Отвяжись от него. – Сказала Шанни Биллу. – Вопрос в том, что нам с ним делать? До этого было всё расфасованное, готовое. Кто из нас может что-то сделать из этого?

– Что, например? – Заинтересовался Билл.

– Ну… котлеты… что ли?

Билл посмотрел на Аса, счищавшего крошки с края стола. Тот замер с крошками в ковшике ладони.

– А что ты на меня смотришь?

– Ты же, помнится, сказал, что умеешь это.

Ас смотрел на руки Билла.

– Вертеть котлеты?

Ас подумал и встал.

– Где мясорубка?

Они нашли её на антресолях. Это была старинная мясорубка. Все рассматривали её.

– Это что-то государственное. – (Энкиду).

– Страшная и блестящая. – (Шанни).

– Её не очень хорошо мыли. – Изрёк Ас.

Билл спросил:

– Интересно кого… я хотел сказать, что тут крутили?

– Ты так и сказал. – Заверила Шанни.

Собрались в кухне. Билл держал передничек.

– Завяжи ты ему, я не могу подходить к нему сзади. У него военные рефлексы.

Шанни завязала передние тесёмки. Ас вытянул руки, и она подкатала ему рукава.

– Выше. – Распорядился Билл, засевший за столом и хрустевший каким-то лакомством, найденным в глубине шкафа.

– Что ты всё время жуешь?

Билл повертел.

– Нашел сухарик, а тебе что? Хочешь? Для твоих военных нервишек.

Ас уклонился. Билл тут же оставил сухарик и принялся изучать предположительное поле боя.

Он и Шанни, вволю налюбовавшись на мясорубку и Аса, сели за стол в позе международных наблюдателей. Энкиду незаметно смылся, полный тихого отвращения.

Ас, постояв в глубокой задумчивости и посмотрев на отталкивающего вида мясо, принялся действовать. Сначала он погрузил мясо под горячую воду, потом взялся за мясорубку.

Он попытался привинтить её к столу по инструкции, которую долго читал.

– Губами шевелит. – Прошептала Шанни.

Ас посмотрел с презрением мимо них. Первым делом у него улетел какой-то винт. Билл, метнув куда-то взгляд, громко сказал:

– Ай-вай, что за безбрачие… я хотел сказать, безобразие. Такая неловкость. Эти мясорубки, из чего их только делают?

Шанни подобрала под себя ноги и похлопывала Билла по руке:

– Это увлекательно, Билл. Отчего мы раньше не крутили котлеты?

Ас, поползав и убедившись, что помогать ему никто не собирается, – спросил, выпрямляясь с покрасневшим от досады лицом:

– А вы что? я так понял, вы намерены всё время тут сидеть?

Голос и тон были грозные и даже, осмелюсь внести оттенок – угрожающие. Наверное, так истребитель разговаривал в небе над многострадальной Северной Нибирией. Но здесь была кухня Глобуса, и невооружённые гражданские лица.

– Ага. – Согласилась Шанни.

Ас засопел. Вдруг он проследил за взглядом Билла, прыгнул и схватил винт.

Билл сказал:

– Ах, вот он.

Ас, молча, держал винт перед носом Билла, пока тот, скосив глаза, не отвернулся. Ас со скрежетом привинтил винт и вытащил мясо. Пытаясь откромсать от него кусок, он порезал палец.

– Принесите кто-нибудь пробирку, надо сохранить его ДНК для дев Нибиру.

Шанни заметила:

– Не смывай, так вкуснее.

Дурацкий смех в двойном варианте жестоко поразил, в сущности, ранимого, как все деспоты, Аса. Командир с глупым видом облизнул костяшки пальцев. Никто не собирался бежать за аптечкой, хлопотать над ним… умолять позаботиться о себе.

Ас вытащил из ящика гору лука, сколько поместилось у него в горстях и бухнул перед ними.

– Это что? – С последним замирающим смешком узнала злая Шанни.

– Очистите и нарежьте. Мелко.

Смущённые, они уставились на лук. Билл робко спросил полушёпотом:

– Это вот что вот – все, кто крутит котлеты – такие властные?

Мясорубка работала натужно и с грохотом. Из неё дыбом вставало содержимое. Какая-то деталь норовила расстаться с целым. Что-то выскочило из горла мясорубки и хлопнуло об пол.

Ас поднял престранную штуку.

– Копыто?

Шанни изумилась и стала необыкновенно мила с влагой в сияющих синих глазах.

Вошёл Энкиду, величественный и неуверенный в себе среди этой стаи плотоядных. Его изумило, что Шанни и Билл в слезах.

– А ты чего? Садись. – Велела Шанни, с яростным увлечением рубившая лук и время от времени поднимавшая блестящий взгляд на командира, у которого тут же что-то отваливалось от сжатой в сильных окровавленных руках мясорубки.

– Я не собираюсь участвовать в этом.

Энкиду попытался стащить морковь из блюда, но Шанни хлопнула его по руке.

– Нишкни. Это для котлет.

– Зачем вам? Я думал, вы так, сырое мясо сгложете.

– Пошёл отсюда, отщепенец.

Котлеты были готовы, наполнив корабль тревожным и прельстительным для хищников чадом, и только слегка пригорели бочки двух или трёх из них.

Ас сразу положил эти котлеты в сторону. Он слегка покраснел. Он вымылся и переоделся, потому что Билл со свойственной ему задушевной бесцеремонностью сообщил:

– Дорогая, от тебя пахнет кухней.

Они принялись за свои котлеты слегка с напускным вдохновением, но через полминуты ели с агрессивным аппетитом.

Шанни на секунду опустила вилку:

– Знаешь, это чудесно…

Рядом лежал платок, пропитанный её слезами.

– Ох.

– Ты так приготовил, что ощущается живая трепещущая плоть.

Энкиду подавился салатом. Билл, оглушительно жуя, попросил:

– Полегче, а то этот любитель сена прокрадётся ночью в наши спальни и всех перережет.

Энкиду собирался ответить – очевидно, вполне мирно, но они этого не узнают… Билл, нагло жующий, положил вилку с торчащей на ней котлетой. Он смотрел на дверь. Шанни повернулась. Ас замер. Дверь, как и подобает, когда кто-то хочет войти, скрипнула.

Затем она открылась.

– Это правда, – (Билл), – что нет ничего страшнее приоткрытой двери?

Шанни прижала руку к губам. Энкиду показалось, что она ждёт чего-то, известного только ей одной.

– Нет, дурак, – ответил Ас вполголоса, – наоборот.

– Ну, вот… опять Билл.

И тот, кто назвал себя, поднялся и вышел из-за стола, придержав взглядом котлету. Они смотрели, как он подходит к двери. Тут Ас вскочил, а Билл нагнулся и поднял что-то. Показал. Ас, подойдя, взял у него из руки.

– Земля…

Энкиду, выбираясь над своим салатом, заметил:

– Это слова, которых я жду так давно.

В пальцах Аса крошился комок тёмной почвы.

– Откуда это здесь? Ты куда?

Билл ответил из-за двери:

– Выяснить одно из двух. О!

И он выскочил к ним, оглядываясь. Вскользь обратил к ним невидящие выкаченные глаза и снова оглянулся. Шанни взвизгнула. Оба сильных мужа Нибиру разом обомлели. Билл вернул глаза в орбиты и сказал с удовольствием:

– Ради того, чтобы это увидеть и услышать, я бы, пожалуй, продежурил лишнюю смену.

Шанни негодующе поднялась. Она взяла тарелку с салатом – предварительно оглядев стол. Энкиду сказал:

– Ну, вот… почему моя тарелка?

– Потому что котлеты вкуснее. – Ответил Билл, приседая и прикрывая голову.

Ас вышел из комнаты, ничего не сказав. Шанни поставила тарелку. Энкиду вздохнул. Они вышли вслед за Асом, причём Шанни удалось отвесить Биллу шлепок, когда он расслабился в прихожей.

– Билл, ради такого прикосновения я бы согласился… – Начал Энкиду, в то время, как Билл защищал себя локально от рецидива.

Шанни огрызнулась:

– Ты галантен для поедателя сена.

Она замолчала, так как замолчал Энкиду. На восточной лестнице стоял Ас. Но смотрели они не на командира. За ним в кадке пальма тряслась, как в лихорадке. Вид был такой, будто на неё дует ветер…

Это сказала Шанни, после того, как Энкиду предположил:

– Может, кто-то забыл кондиционер выключить, и дверь где-то открылась.

– Где-то… кто-то… – Пробормотал Ас. – Вид такой, будто её трясут.

Это было так. Ветви вздрагивали, а ладони мелко дрожали. Зато ствол, мохнатый и тёплый, как нога проявляющегося из воздуха мамонта, раскачивался неровными и неправильными галсами. Кадка постукивала об пол.

– Что за…

Ствол затих, и они переглянулись. Внезапно он принялся двигаться по окружности, помавая шевелюрой, как по просьбе фотографа изобразить непринуждённость.

– А ну, прекрати… ты барышню пугаешь.

Пальма послушалась Билла – это совпадение напугало их. Но Энкиду подбавил:

– Не разговаривай с ней.

– Почему?

Ас пояснил:

– Энкиду думает… – Злая ухмылка. – Что в ней злой дух.

– Не надо так шутить. – Попросила Шанни.

И пальма, сделав рывок, выбросилась через край кадки. Кадка покачнулась и со стуком повалилась им под ноги. Шанни попятилась.

– Надо бы…

Энкиду склонился, но Ас прикрикнул:

– Стой.

Энкиду посмотрел на него и отдёрнул руки.

– Она чует землю. На травку хочется.

Ас исподлобья сфотографировал Билла со вспышкой. Взгляд был такой, что Билл раздражился:

– Ну, что? Что? Только не ругайся опять.

– В том-то и дело… – Ответил Ас. – Ты сказал очень умную…

И он принялся озираться, не договорив. Билл его поторопил. Ас рявкнул:

– Чёрт подери, у нас сменился курс!

Он помчался по лестнице и его качнуло.

– И кто его сменил? – Растерянно спросила Шанни.

Билл сразу забожился:

– Это не я.

Ас уже торопился, продолжая разглядывать стены и даже потолок, будто надеясь увидеть виновника.

Они догнали его, когда он исчез в рубке. Он с ужасом смотрел на клавиатуру.

– Мы полным ходом снижаемся.

– Ты же говорил, мы должны обойти по орбите…

Энкиду загромоздил пространство между Биллом и Асом.

– Чего ты ждёшь?

Ас распрямился и развёл руками.

– Не могу. Корабль не слушается.

Он ударил по трёхмерке, и они увидели, как голубой шарик падает, наживкой сквозь толщу воды.

– Мы почти в тропосфере. Пойдём по кругу на высоте двадцати километров.

Раздался свистящий звук и шелест, мимо рубки пронеслось что-то тёмное. Они выскочили в коридор. Стрелой пролетела пальма, словно пущенная, и впрямь, чьей-то рукой.

Шанни первой оказалась возле люка.

– Надо выпустить эту тварь! – Крикнула она, и прежде, чем ей кто-то помешал, вскрыла шлюз.

– Шанни… оставь этот рычаг…

Пальма вылетела, громко прошелестев, и Шанни, торжествуя, обернулась к ним.

– Видали? Я бы тоже так…

И она исчезла. Её вытянуло в люк. Ас бросился назад в рубку. Там раздался грохот. Билл оказался возле люка. Без реплики.

– Куда он? С ума сошёл?

Голос у Энкиду был странный. Билл повернул к нему искажённое лицо.

– Но… как же наша девочка…

Энкиду спокойно заглянул в рубку. Ас выдернул что-то из сейфа и обернулся. Энкиду отступил.

Ас вышел из рубки, показывая два пистолета так, будто угрожал им.

– Что ты собрался делать?

Ас отпихнул Билла и сказал Энкиду:

– Сажай Глобус. А ты… открой мне дверь.

Он зачем-то добавил:

– И закрой дверь.

Сказав это и ещё не договорив, он шёл к люку, который Билл автоматически раздербанил. Энкиду собирался что-то сказать, потом крикнул:

– Ты спятил! Восемнадцать километров!

Ас обернулся с порога и выпрыгнул. Билл выглянул, захлебнувшись глотком воздушной смеси, и увидел, что тот падает, а в руках его сверкают какие-то молнии. Правую руку падающий держал несколько на отлёте. Запрокинул лицо, и маленький огонёк блеснул ярче его глаз.

Ас почти тотчас скрылся.

– Билл, поработай ещё привратником. У тебя получается.

Билл пошёл за братом, повторяя:

– Наша девочка…

– Там теперь уже Ноев ковчег. – Сухо прервал Энкиду. – Командир взял те штуки. Синергетический пистолет, из которого в первую ночь стреляла Шанни. Если палить непрерывно, можно удержаться. И если они не спекутся от непрерывной стрельбы, он теоретически приземлится. Воздух, конечно, как в пыточной камере…

Билл посмотрел на сейф. Который был закрыт. Энкиду сел за клавиатуру.

– Заработало. Что и требовалось доказать.

– Что? – Безразличным голосом спросил Билл.

– Что твоё желание исполнилось. У тебя будет дополнительная смена.

Билл промолчал. Молчание его было небывалым. Огромный с всклокоченными рыжеватыми патлами, он выключился из гипотетической розетки и так и казалось, что за ним волочится шнур с вилкой (сравнение дурного тона). Вид его, шатающегося по рубке, мог бы испугать кого угодно. Разросшаяся до чрезмерных размеров кукла из театра, кое-как посыпанная оживляющим порошком, плохо соображала, где находится.

– Девочка… – Повторил он бессмысленным голосом.

Энкиду, возясь с клавиатурой, несколько раз сказал, что нужно делать и Билл послушался.

Энкиду быстро и мельком глянул. Приподняв лапы над кнопками, чтобы не дай Абу-Решит, попытался найти взгляд Билла.

– Билл… нам нужно…

Билл взглянул на него выпуклыми бессмысленными глазами.

– Да… – Ответил он.