Текст книги "Блондинка сдавала в багаж…"

– Как это – группа уедет? – ужаснулась я. – И корону увезет? Ведь украл кто-то из них!

– Вы можете это доказать? – нежно улыбнулся Алекс.

Мы подавленно молчали, и он добавил:

– Девочки, не гоните волну. Ну зачем нам полиция? Стоит ли переживать из-за бутафорской короны? Наплюйте! Завтра в Амстердаме хорошенько курнете наркоты – и забудете все проблемы. Спокойной ночи!

Мы вернулись в номер.

– В данном случае Алекс прав, – заметила Настя. – Не вижу смысла обращаться в полицию. Корону они не вернут, а путешествие нам испортят.

– Уже испортили, – призналась я. – Как представлю, что сейчас надо звонить Яне и сообщать ей, что короны не будет…

– Сейчас четыре часа утра. То есть четыре ночи… короче, ты считаешь, стоит в это время будить человека?

– Значит, надо позвонить Виталию, – настаивала я. Непонятно откуда взявшаяся мазохистская часть души упорно требовала, чтобы я поведала о своем проступке кому-то, кто оценил бы весь его ужас и хорошенько меня отчитал.

– А Виталий не человек? К тому же денег на телефоне у тебя в обрез, а свой я оставила дома, чтобы не стащили в дороге.

Нет, с Настей не соскучишься! Недавно у нее украли мобильный. Мы с девчонками скинулись и подарили ей на день рождения новую навороченную модель. Так предусмотрительная подруга, не желая снова быть ограбленной, держала ценный презент на самом дне сумки и не слышала половины звонков, а теперь и вовсе не взяла аппарат с собой. Зачем он тогда вообще нужен?

– Сама не спишь, так хочешь еще кого-нибудь помучить? – сурово продолжила Настя. – Вытащить из постели среди ночи?

Виталия мучить, увы, не хотелось – я никогда не видела от него ничего, кроме хорошего. К тому же он любит балет еще сильнее, чем я, и часто помогает артистам в сложных ситуациях вроде той, что сейчас у Яны.

Уж он-то всегда выполняет обещания! И вот раз в жизни он понадеялся на меня, а я подвела. Я не только лишила Аврору положенной короны, но и выставила Виталия обманщиком. Совесть тут же показала мне его светлый образ. Образ рвал волосы от горя и стыда – причем не мои, что было бы заслуженно, а свои собственные. От подобного благородства мне стало еще хуже. Раз звонить сейчас неприлично, может, хотя бы послать СМС-ку? Не Виталию, так кому другому из нашей балетоманской компании, кто поймет, что я наделала, и в удобное для себя время ответит гневным посланием?

Вытащив в задумчивости мобильник, я обнаружила, что на него недавно пришло сообщение. Номер, как и в прошлый раз, не определился, а текст был такой: «МИД. Иг. Highh2». Я молча протянула аппарат подруге.

– МИД – это Министерство иностранных дел? – уточнила она, помолчав. – Покажи-ка предыдущее сообщение. А, вон оно. «Волк. Клиш мыс. У. Чь». Честно говоря, не вижу ничего общего. А ты?

– Только то, что не понимаю ни слова. Хотя нет, по одному слову в каждом понимаю – волк и МИД. Как ты думаешь, это посылает преступник?

– А кто еще? Больше некому.

– Но зачем? – в отчаянии воскликнула я. – Чего он от меня хочет?

– Он уверен, что ты знаешь шифр, – с подозрением на меня косясь, заявила Настя. – А ты точно не знаешь?

– Издеваешься? Я вообще не понимаю, почему нельзя написать нормальным человеческим языком. Да и что он может написать? Отдай наркотики? Можно подумать, не сам дважды перерыл у меня всю сумку.

– Ты могла переложить их в чемодан, – предположила моя подруга. – Так что учти, в нем он тоже захочет порыться. Будь бдительна, а то бросаешь его где попало.

– Я и в твой чемодан могла их переложить, – из вредности заметила я. – Что ты предлагаешь? Брать с собой чемоданы в музей? Мы их оставляем в багажнике автобуса и уходим. Любой из группы может попросить открыть багажник, а там поди разбери, в чьих вещах он копался. И вообще, – я вздохнула, снова впадая в депрессию, – пусть теперь хоть все крадет, у меня больше ценностей не осталось. Тряпкой больше, тряпкой меньше – мне уже безразлично.

– Да ладно тебе! Я знаешь что подумала? Вообще не звони никому насчет короны, не расстраивай людей раньше времени. Кстати, сколько у тебя денег на счету?

– Сто рублей, – охнула я. – А было шестьсот. Это я столько сегодня наболтала? Да еще в роуминге снимают за входящие сообщения. Какой-то гад шлет свои «клиш-мышь», а я должна платить. Может, вообще отключить телефон? Хотя страшно – вдруг вор захочет сообщить что-то важное? Слушай, если мне пишет он, откуда ему знать номер?

– Номер теперь не проблема – в метро вечно предлагают диски с базой данных. Только получается, он присмотрел тебя заранее. – Настя оживилась. – А запросто! Пришел за визой, а тут ты – вся такая блондинка с юбкой-маломеркой и розовой футболкой. Понятно, что тебе смело можно подкидывать все что угодно.

– Ну не знаю. Если заранее знал, что его станут обыскивать, зачем вообще решил что-то везти? Я бы на его месте не рисковала.

– Поэтому ты и не наркокурьер, – согласилась Настя.

Вообще-то я не наркокурьер по целому комплексу причин, включая законопослушность и отвращение к наркотикам, однако возражать не было сил. Между тем подруга спокойно добавила:

– Знаешь, я думаю, у нас есть шанс до Вены выкрасть корону обратно. По крайней мере попытаться стоит.

Я вздрогнула и подняла голову, которая моментально перестала тянуть меня к земле. Мысли прояснились.

– Настя, ты гений! Как я сама не сообразила? Не для того бедная Яна разучивала партию Авроры, чтобы танцевать ее непонятно в чем. Мы вернем корону, и все у Яны будет хорошо, а Виталию не придется делать харакири от позора. Но сначала надо понять, кто ее украл. Давай-ка я заварю кофе, чтобы сосредоточиться.

Попивая бодрящий напиток с очередной шоколадкой, мы принялись увлеченно рассуждать.

– Я ставлю на Сергея, – сообщила Настя. – Вот смотри. Он все время на тебя косится, однако физиологического интереса не проявляет. А какой еще к тебе может быть интерес? Преступный!

– Хочется верить, ты воспринимаешь меня несколько упрощенно, – осторожно попыталась возразить я. – У меня все же имеются высокоразвитый интеллект и тонкая душевная организация. Мне казалось, они тоже способны кого-нибудь заинтересовать. Любопытно, из каких соображений со мной общаешься ты?

– Я говорила не о людях, а о мужчинах, – объяснила подруга. – А у них интереса к женщине без физиологии не бывает. То есть бывает, но корыстный. Кстати, когда вы вместе сидели на последнем сиденье, он к тебе прижимался?

– Вряд ли. Я спала, но, если бы прижался, наверное, разбудил бы.

– Вот, очень показательно. Получается так. При получении визы он присмотрел тебя как самое подходящее для трансфера существо. С одной стороны, тебя не заподозрит ни один таможенник, а с другой – ты сама в связи с отсутствием мозгов тоже не способна ничего заподозрить. На всякий случай он даже узнал номер твоего мобильного телефона. В Бресте, пока мы обедали, он подсунул наркотики в твою сумку, рассчитывая без проблем их потом достать. Ты ведь кажешься человеком, способным бросить без присмотра что попало и где попало.

– Не только кажусь, но и являюсь, – самокритично признала я. – Если б не Янина корона, я бы в жизни не стала перебирать вещи в сумке. У меня бы до сих пор там могла валяться дюжина левых пакетов, я б и не заметила.

– Да, корона спутала все планы. Итак, ты обнаружила наркотики и выкинула их, потом вернулась. В автобусе почти никого еще не было, так что Сергей твоего демарша скорее всего не видел. Уверенный, что наркотики у тебя, он спокойно переждал обыск, а забрать пакет надеялся во время обеда. Но возникли две проблемы. Во-первых, я оставалась в автобусе, а во-вторых, к Сергею прицепилась Лидия. Она ему нравится не больше тебя, но отшить ее он почему-то не решается. Возможно, из-за того, что она журналистка. Мне даже кажется, он с нею переспал.

– Если переспал, значит, все-таки она ему нравится. Только с чего ты взяла?

Настя пожала плечами:

– Если б ты читала книги по психологии, не спрашивала бы. Типичная ошибка женщины после физической близости – демонстрация права собственности на партнера. Ты заметила, как Лидия вела себя сегодня утром? Так об него терлась, что их кресло шаталось, мешая мне спать. И, между прочим, зря. Мужчина предпочитает роль охотника, а не дичи, поэтому, чем активнее на него наседают, тем сильней у него порыв сбежать.

– Уж не знаю, что он предпочитает, но, кто там охотник, видно сразу, – хмыкнула я. – Однако не сбежал же…

– Поняла! – заявила подруга, менторски поднимая указательный палец. – Сергей наметил прошлой ночью забрать у тебя пакет с наркотиками. Но к нему в номер заявилась Лидия со своими поползновениями. Конечно, он мог ее грубо выставить, но тогда нажил бы смертельного врага, а журналистка могла оказаться опасной. К тому же вдруг она решила бы, что у нее есть соперница… ты, например… и осталась бы караулить под его дверью. Его это не устраивало, поскольку требовалось незаметно смотаться к нам. Он не мог упустить удобный случай – и этаж у нас первый, и окно открыто. Легче было быстренько перепихнуться с Лидией, выпроводить ее и спокойно отправиться на дело. Он залез к нам и принялся рыться в сумке, но тут проснулась ты и стала ловить его свивальником.

– Что я стала делать? – уточнила я.

– Ловить его свивальником. Он схватил пюре, приняв его в темноте за нужный пакет, и убежал. Потом понял, что забрал не то, и прислал тебе сообщение.

Я тут же обнаружила логическую прореху – чего вы хотите от опытного экзаменатора?

– Если у меня такой глупый вид, зачем он свое сообщение зашифровал? Как он мог ожидать, что я его пойму?

Настя пожала плечами:

– Кто их разберет, этих бандитов. Может, он тебя проверяет? Если расшифруешь, значит, умная и с тебя есть смысл что-то требовать. А если нет, ты блондинка и с тебя взятки гладки.

Настина версия обнадеживала, ибо свои шансы расшифровать «кыш-мыш» я бы оценила жирным нулем.

– Идем дальше, – продолжила Настя. – Следующая возможность вернуть пакет выпала Сергею сегодня в обед. Мы с тобой побежали в Пергамон, остальные пошли в кафе. Сергей втихаря отправился за нами.

– Зачем? – не в силах избавиться от экзаменаторских замашек, осведомилась я. – Наоборот, он должен был остаться, чтобы обыскать сумку.

Однако в находчивости подруга на голову превосходила самых умных моих студентов.

– Хотел убедиться, что мы действительно ушли, а не обедаем в автобусе. Заодно надеялся отвязаться от Лидии. Ты же видела, как он шарахался от ее облизываний! Кстати, если б она ему хоть немного нравилась, волей-неволей бы разомлел – у мужчин физиология неконтролируема. А раз шарахался, значит, все его общение с ней – по расчету. Разумеется, ни в какой Пергамон он не собирался. Но Лидия рванула за ним, и ему пришлось сделать вид, что интересуется музеем. Однако он сумел от нее удрать и вернулся в автобус. Там он полез в твою сумку, наркотиков не обнаружил, зато нашел корону. Он принял ее за настоящую и забрал. Наверное, в Амстердаме покажет ювелиру.

– Узнает, что фальшивая, и выкинет! – ужаснулась я. – Надо срочно воровать. Слушай, давай я ему намекну? Мол, пропала бутафорская корона, которая мне очень нужна. Вдруг он ее втихаря подкинет обратно?

– Попробуй – попытка не пытка. Короче, Сергей обнаружил корону, заинтересовался и сел на последнее сиденье, зная, что ты тоже туда сядешь и ему удобнее будет за тобой следить. А может, прятался от Лидии. Короче, наркокурьер – он и корона у него.

Мне смутно почудилось, что некоторых логических звеньев тут не хватает, но после трех бессонных ночей я соображала плохо. Вернуть бы пропажу, мелочи додумаем после. Тем более, было уже шесть утра – только позавтракать, и отъезд.

* * *

Зайдя в автобус, я первым делом громко поведала Насте:

– Представляешь, никак не могу найти свою корону. А она мне совершенно необходима.

Воцарилось молчание. Присутствующие бросали на меня осторожные взгляды, в которых почтение явно сочеталось с опаской. Я пихнула в бок подругу.

– Как странно! – очнувшись, зычно возопила та. – Она же бутафорская, для театра. Никому, кроме тебя, не нужна. Наверное, ты ее уронила. Поищешь, и найдется где-нибудь на полу. А если нет, придется обратиться к Алексу, он поможет.

Гид содрогнулся всем телом, однако промолчал. Сергей впереди содрогнулся еще раньше и сильнее – я специально за ним следила. Зато Вовчик, сидящий напротив, с детским интересом спросил:

– Какая такая корона?

– Бутафорская, – пояснила я. – Фальшивая. Я везу ее подруге-балерине. Будет очень обидно, если потеряла.

– Балерины носят фальшивые?

– Да, – подтвердила я. – Какая им разница – из зала все равно не разберешь.

– Разводилово какое! А ты взаправду смотрела балет? – недоверчиво уточнил Вовчик.

– Ну… да, смотрела.

– А зачем?

Растерявшись, я честно выпалила:

– Для удовольствия.

– Для удовольствия! – радостно загоготал мой собеседник, хлопая себя по бокам. – Мишаня! – Он повернулся к соседу, бодро пихнув его прямо в обширный живот. – Балет! Для удовольствия! Во дает, да?

– Была у меня одна балерина, – самодовольно сообщил Мишаня. – Прихожу как-то в «Стрелецкий дворик», вижу – блондинке некуда сесть. Ну, пустил я ее за свой столик. Смотрю – лицо знакомое. Фамилий называть не буду, но в телевизоре мелькает. И такая оказалась затейница, такая затейница! Причем скажу, не хвалясь, – инициатива была ее…

Учитывая внешность и манеры Мишани, верилось с трудом.

– Ах вы, проказник! – послышался игривый женский голос, и меня больно пнули в спину. Я оглянулась. Маргарита Васильевна шаловливо грозила пальчиком, пытаясь высунуться в проход. Вот удивительное дело! В автобусе сидит тридцать наших коллег, с которыми мы с Настей при случае с удовольствием общаемся, но почему-то в ближайшем окружении именно те восемь, которых мы бы предпочли избегать, – подозрительные Сергей, Вовчик и Мишаня, гиперактивные близнецы, их нервная мать Лидия, командирша Маргарита Васильевна и ее льстивая подруга Ира.

– У вас пропало украшение? – вежливо осведомилась в ответ на мой взгляд Маргарита Васильевна, и я поняла, что на данный момент вовсе не являюсь ее врагом, по крайней мере главным, и очередное подкидывание мусора в наш пакет тут совершенно не в счет. – Неудивительно, пока есть мамаши, не следящие за собственными детьми. На стоянке дети прыгают по всем креслам. Они уже раздавили мне тюбик овалесцирующего крема для лица. Наверняка швырялись вашими вещами, поломали украшение и выкинули.

Я оцепенела. Подобное не приходило мне в голову, а ведь было вполне вероятным! Глазами души я увидела страшную картину: Тема или Макс наступает на мою сумку, раздается треск, любознательный подросток открывает молнию, обнаруживает покореженную коробку, вытаскивает обломки короны, а мать советует от греха подальше сунуть их в урну.

– Прекратите гнобить моих детей! – прервала мои раздумья Лидия. – Детям нужно движение! Еще не хватало, чтобы всякая училка-давилка давала мне советы!

– Как культурно выражаются наши журналисты – цензуры на вас нет! – парировала Маргарита Васильевна. – А с детьми вы еще наплачетесь, с вашими-то методами воспитания.

Мое кресло находилось как раз между ссорящимися, и я прямо физически чувствовала, как через меня проходят разрушительные импульсы. Впрочем, мне было безразлично. Если корона сломана близнецами, жизнь моя тоже сломана.

– Перестань! – прошептала Настя. – Ну с чего ты взяла? Цела твоя корона.

Не тут-то было! Энтузиазм куда-то делся, и я четко поняла – даже если цела, обратно ее не получишь. Как я могла предположить, что я, жалкий дилетант, сумею обокрасть профессионального вора? Откуда подобная самоуверенность? С тем же успехом можно предположить, что школьник на переменке докажет теорему Ферма. Нет, карьера бедной Яны разрушена безвозвратно, причем не кем-нибудь, а лично мной.

И я, подстегиваемая злобной феей чувства долга, принялась страдать.

– Слушай, так нельзя, – минут через десять сообщила мне подруга. – С тобой даже сидеть рядом невозможно, хочется пристрелить, чтоб не мучилась. А скоро Амстердам, экскурсия. Мы так давно ее ждали и обязаны получить удовольствие. Музей Ван Гога. Эй, Катя! Музей Ван Гога, говорю!

Я лишь горестно вздохнула.

– Вот что, – заявила Настя. – Я, конечно, не сторонница химических методов воздействия на организм, но боюсь, Алекс прав. Тебе надо будет в первую очередь курнуть наркоты. Ну или выпить кофе с наркотиком в кафе-шопе. Это вернет тебе человеческий облик.

Я с выражением процитировала любимого поэта:

 
А коль скоро апперцепция в тебе не черства
И тоскует от бесчинств и кощунств,
То на самый крайний край в аптечке есть вещества.
Поел веществ – упал без чувств.
 

Эффект был разительный. Сергей быстро повернулся ко мне, кинул всполошенный взгляд и так же быстро втянул голову в плечи. Лидия гневно фыркнула. Вовчик снова захохотал, его поддержал Мишаня. Маргарита Васильевна сурово произнесла: «Что за мода у молодежи на неприличные стишки!» А Ира спокойно, но с вопросительной интонацией повторила: «Апперцепция?» Я автоматически ответила: «Сознательное восприятие чувственного впечатления, являющееся переходом от впечатления к познаванию». Не подумайте, что я от природы такая умная, – специально смотрела в словаре.

Вовчик заржал уже совершенно неприлично, а Настя дернула меня за рукав, прошипев: «Молчи, блондинка!»

Она была совершенно права. Ежели мою безопасность оберегала лишь вера преступника в мою глупость, не стоило бросаться философскими терминами. Однако инстинкт самосохранения под воздействием депрессии атрофировался, и я раздраженно пробурчала:

– Лучше помру, а наркотики употреблять не стану. Мне ли не знать, до чего они могут довести человека! Вдруг у меня к ним предрасположенность? Так понравится, что жить без них не смогу. И что? Умирать в сорок, а выглядеть на все восемьдесят?

Настя даже не покрутила пальцем у виска, лишь вздохнула и жалобно произнесла:

– А выпить? Я имею в виду алкоголь. Чтобы не портить мне поездку. Я отдала за нее последние деньги… а, учитывая мировой кризис, они у меня последние последние… в смысле, новых последних не ожидается. Чем я виновата?

Мне стало стыдно. Действительно, если я проворонила корону, это еще не значит, что имею право портить окружающим настроение. Значит, надо срочно повышать свое, и алкоголь тут вполне годится.

– Жаль, с собою нет, – согласилась я. – Но купим, как только сможем. Надеюсь, подействует.

– Конечно, подействует! – улыбнулась взбодрившаяся подруга. – Ты трезвая и ты пьяная – совершенно разные люди. Будь моя воля, ты бы у меня вообще не пила воды.

Возразить на столь нелестное для меня заявление я не успела – заговорил гид. Мы въезжали в Амстердам. Планы были таковы: экскурсия по центру, затем за дополнительную плату можно сплавать на кораблике по каналам, потом Алекс укажет, где лучше пообедать (кто бы сомневался?), далее свободное время, а вечером нас поведут в квартал Красных фонарей.

– Сейчас, – таинственно понизил голос гид, – бытовая остановка. Особенно советую зайти в туалет дамам.

Дискриминация по половому признаку в столь важном вопросе весьма всех удивила. С данной человеческой потребностью турфирма вообще обошлась жестоко. Нам обещали, что в автобусе будет биотуалет. Он действительно был, но им не разрешали пользоваться, мотивируя тем, что ближайшая возможность очистки ожидается почему-то в парижском Диснейленде (неисповедимы пути Господни!). В результате приходилось посещать платные, а с мелочью у большинства было туго.

Амстердамское заведение представляло собой будочку, в щель которой для входа бросается монета. Наша дружная группа обошлась одной, аккуратно придерживая дверь для следующего посетителя. Мы с Настей отстрелялись в первых рядах и опрометью бросились в соседний магазинчик. Там я купила коробку вина (бутылка не годилась, ибо мы не взяли с собой штопор). Лишь в автобусе я осознала, что литр обошелся всего в три евро. Учитывая, что Амстердам считается городом дорогим, страшно было представить качество напитка.

– Даже и не знаю, – засомневалась Настя. – Если отравишься, будет, наверное, еще хуже. Смотри, вон собака! Может, сперва ей дать попробовать?

– Думаешь, захочет? У собак здоровые инстинкты, они не пьют.

– Тогда угостим Вовчика, – предложила подруга. – Ежели не заболеет, можно и тебе.

– У Вовчика наверняка развитый иммунитет на спиртное. Ему хоть одеколон, хоть денатурат – все на пользу, а мой организм привередливый. Особенно после того, как сестра стала ездить в Крым. Она каждый раз привозит бутылок по десять, и мы их весь год пьем. Слушай! – вдруг сообразила я. – Возможно, у меня с собою тест. Я как сунула его в кошелек, так ни разу и не пользовалась.

– Какой тест?

Я открыла кошелек и вытащила из отделения для карточек небольшой квадратик. Это чудо выдавали всем желающим в Крыму на дегустации вин. В красочную обложку с изображением бутылки вклеено нечто вроде кусочка промокашки. Инструкция гласит: «Нанесите небольшую каплю красного вина на бумагу, подождите 30 секунд и следите за окраской пятна. Наличие красного цвета в пятне говорит о присутствии синтетических красителей, советуем не употреблять это вино».

Я вскрыла приобретенную коробку. Заходящие в автобус с интересом на меня поглядывали. Налив в пластиковый стаканчик немного напитка, я зачерпнула ложечкой каплю и аккуратно перенесла ее на промокашку. В памяти вспыла школьная химия, кажется, это называлось «лабораторная работа». «Раз, два, три», – принялась монотонно отсчитывать Настя. Теперь уже на нас уставились все. Однако мы не обращали внимания, сверля глазами магический инструментарий. Дойдя до тридцати, Настя умолкла. Вино в стаканчике было бордовым, но пятно почему-то оказалось ядовито-зеленое.

– Красного цвета нет? – изучая листочек на просвет, спросила подругу я.

– Разве что для дальтоников, – задумчиво ответила та. – А тебе не кажется, что тут ошибка? Красное было бы куда естественней, а зеленое… откуда? Почему? Ты уверена, что это можно употреблять?

– А почему бы не зеленое? – возразила я, чувствуя возрастающее с каждым мигом желание выпить. – Все-таки зеленый змий… еще в фольклоре часто упоминается зелено вино… наверное, не без причины?

– А, была не была! – неожиданно махнула рукой Настя. – Я тоже выпью. Умирать, так вместе. У нас есть еще стаканчик?

– У меня рационализаторское предложение, – гордо сообщила я. – Что стаканчики, тьфу на них! У нас остались пол-литровые бутылки от воды? Давай сюда.

Я разлила амброзию по двум бутылкам, одну взяла себе, вторую отдала подруге, после чего с чувством исполненного долга подняла голову. Группа как раз собралась, можно было ехать. Вовчик почему-то стоял в проходе. Поймав мой взгляд, он испуганно дернулся и, схватив сумку, выбежал из автобуса. Как только это произошло, мы тронулись.

– Куда это он? – презрев деликатность, спросила я у Мишани.

– Говорит, ему экскурсии не нужны, будет сам гулять, – объяснил тот. – А я считаю – раз оплачено, почему я должен кому-то дарить свои денежки? Не дождутся!

Я отхлебнула из бутылки, потом еще и еще. Сбежавший Вовчик стал казаться мне крайне подозрительным. Впрочем, с Сергея я подозрений тоже не сняла, он продолжал стоять в списке первым. Однако усложнение задачи возвращения короны вдвое ничуть меня не смутило. Я ведь прекрасно знала, что сумею найти пропажу. Мне ли не ограбить каких-то глупых мужиков? Для меня это пустяк, можно не сомневаться! И неважно, что я еще ни разу в жизни не воровала. Значит, мой воровской талант не расходовался по пустякам, а свободно рос и развивался, чтобы в нужный момент проявить себя во всей красе. А за моментом дело не станет!

* * *

Минут через десять я в превосходном настроении вышла из автобуса вслед за гидом. Амстердам немного напомнил Таллин: узкие улочки, впритык лепящиеся друг ко другу средневековые дома с неровными крышами. Часть домов выходит прямо на каналы – удивительное зрелище! И море цветов. Они всюду – на клумбах, на столбах вроде фонарных, они свисают из окон в каких-то нелепых корзинах, украшают грязные баржи, стоящие на причале. Кругом велосипеды, в огромном количестве привязанные к перилам мостов, к оградам. Люди мчатся на них на специальным дорожкам, совершенно не боясь машин. Мне кажется, у нас к вечеру все велосипедисты оказались бы размазаны по асфальту, а здесь водители их деликатно пропускают. Они пропускают даже нас, пешеходов! Больше всего меня поразило, как мне помахали рукой из огромного лимузина – мол, мы подождем, проходите… Если учесть, что я в обалдении ломилась на красный свет, картина станет полностью ясна: я в Европе.

На цветочном рынке я силой удержала Настю от покупки четырех особо крупных кактусов в горшках по цене трех, напоминая, что нам еще долго путешествовать и растения могут погибнуть. Все четыре, черт их побери, роскошно цвели! Зато мы отхватили по совершенно ненужному фарфоровому башмаку на память. Мне хотелось разжиться также бриллиантами, благо город был утыкан плакатами с изображением додекаэдра – по словам гида, вовсе не рекламой репетиторства по геометрии, а вывесками ювелиров. Меня как математика додекаэдры манили, но тут уже Настя остановила моей души прекрасные порывы напоминанием, что в условиях финансового кризиса надо выбирать: или бриллианты, или музеи. Музеи победили с разгромным счетом.

Еще нам открылась тайна туалетной дискриминации. Алекс гордо указал на нечто вроде пляжной кабинки для переодевания – загородку, не достающую до земли. Туда заходят мужчины, после чего ты потрясенно лицезреешь ноги и льющуюся в прорези на асфальте струю. Сами понимаете, дамам подобное искусство недоступно. Гид вообще стремился, игнорируя исторический и культурный аспект, ограничиваться такими вот милыми нюансами. Впрочем, меня это только смешило.

Ежели кто забыл – всю дорогу мы с подругой отхлебывали из пол-литровых бутылок.

Экскурсия на кораблике тоже привела нас в восторг. В отличие от родного Петербурга, где из-за высоких гранитных парапетов пейзаж виден с реки довольно плохо, здесь ты плывешь почти на одном уровне с домами, можно сказать заглядывая в окна (которые еще и не занавешены). А на некоторых баржах живут люди – уж не знаю, специально ради туристов или по доброй воле, но живут.

На воде было ветрено. Холод вышиб часть хмеля из моей головы, и до меня вдруг дошло, что я непозволительно расслабилась. Ведь цель моя не в том, чтобы бездумно шляться по Амстердаму! Я собиралась вернуть корону.

– Настя, – тихонько позвала я, – дело есть.

– Какое еще дело? – удивилась она, пытаясь зачерпнуть рукой грязную и наверняка жутко заразную воду (слава богу, с высоты, превращающей эту затею в заведомо безнадежную).

– Сейчас нас всех повезут обедать, правильно? А мы с тобой пообедаем в автобусе. Вот тут-то и надо будет сделать дело, поняла?

– Нам же в автобусе не разрешают… – попыталась откреститься коварная подруга.

– Мы и спрашивать не станем. Сделаем, и все тут. Никого не будет, никто не узнает. Залезем незаметно.

– Но там наверняка заперто!

– Заперт багажник с чемоданами, так он нам и не нужен. Я не думаю, что требуется чемодан.

– Я тоже не думаю, – горячо заверила Настя. – Мы – люди культурные. Никаких чемоданов!

– Это мы еще посмотрим, – шепотом возразила я. – Но первая на очереди, конечно, сумка. Под сиденьем…

Настя захихикала.

– Ну и шуточки у тебя пошли – как раз для Вовчика. Но в сумку под сиденьем – это слишком. Уж лучше по мужскому варианту – на весу за загородочкой.

– О чем ты? – опешила я.

– А ты о чем?

– О короне, о чем еще? И не говори громко, вдруг услышат?

Вместо того чтобы восхититься моим замечательным планом, подруга принялась хихикать еще пуще, и я оставила ее в покое. Все равно помощи от нее, похоже, не дождешься, так что на стезю разбоя придется вставать в гордом одиночестве. И я, чувствуя себя чем-то средним между романтическим пиратом Байрона и Робин Гудом, принялась составлять воровские планы. Они составились моментально: пока группа обедает, забрать свою… ну, то есть Янину корону. Определенно, у меня криминальный талант!

После экскурсии часть народу разбежалась, а часть вернулась в автобус, чтобы поехать в кафе. Мы отправились с ними, хотя в кафе не собирались.

То, что мы не покинули салон, никого не должно было удивить – мы там питались не впервые. Однако теперь мои намерения были более серьезными.

– Надо собраться с духом и залезть к Сергею в сумку, – сказала я Насте, чувствуя, как решимость улетучивается на глазах. – Мне кажется, если корона у него, она не в чемодане, а здесь. Я считаю, что не сделаю ничего плохого. Это не грабеж, а типичная экспроприация экспроприаторов. Даже рыться в чужих вещах не надо – корона объемная, ее сразу увидишь. Открыл – и все. Я наверняка справлюсь.

– Тоже мне, проблема, – пожала плечами подруга и потянула молнию на спортивной сумке, стоящей под сиденьем прямо перед нами. – Смотри – есть тут твоя корона?

Какое-то тряпье, ноутбук, бутылка воды, фотоаппарат, журнал… и все. Короны не было! Я в растерянности шарила взглядом и вдруг наткнулась на собственную фамилию. Она была напечатана на бумажке, торчащей из журнала. И Настина фамилия тоже. Я автоматически схватила листок. Похоже, это был список нашей группы, включая профессии, адреса и мобильные телефоны. Вот так штука! Подозрительный тип этот Сергей… Запустить бы его компьютер да пошуровать там – наверняка обнаружишь много интересного для милиции.

Однако пусть милиция решает свои проблемы сама, меня больше волновало другое. Сунув список Насте, я уже без колебаний цапнула принадлежащую Мишане сумку с сиденья напротив. У меня откуда-то была внутренняя убежденность, что корона обязательно должна найтись. Раз ее нет у одного из подозреваемых – обнаружится у другого.

Первое, что я увидела, – картонная коробка. Правда, не моя, но по размеру весьма похожая. Я открыла ее – и остолбенела. В коробке красовались три пистолета. Я взяла один из них. Тот оказался неожиданно тяжелым.

– Ты чего? – удивилась Настя, пихая меня в бок.

Я отступила, дабы продемонстрировать находку. Подруга вытянула шею и сурово осведомилась:

– Слушай, они поддельные или настоящие?

Не скрою, если б где-нибудь освободилась вакансия эксперта по огнестрельному оружию, я бы на нее претендовать не рискнула, ибо пистолеты видела исключительно в кино, да и то много лет назад. Однако Настя требовала ответа с такой решительностью, что я предложила:

– Наверное, для проверки нужно выстрелить. Если убьет, значит, настоящий.

– А вдруг не убьет? – с неодобрением уточнила Настя.

Я пожала плечами:

– Тогда либо игрушечный, либо не заряжен.

– Либо заряжен холостыми. То есть сказать точно можно, только если убьет. Учитывая, что в автобусе никого, кроме нас, в кого будем стрелять?