Текст книги "Цена будущего. Тем, кто хочет (вы)жить…"

Модернизация против традиции?

Мы привыкли как-то уж примитивно понимать, что нововведения, которые происходят в нашей жизни, обязательно должны все и вся поставить с ног на голову. Обязательно разрушить старое, при этом еще не осязая будущего. Спору нет, мир вокруг нас меняется. Причем сейчас с убыстренной скоростью, с еще большей неизвестностью и непредсказуемостью. Но в том-то и дело, что только тогда, когда модернизация учитывает в своей практике традиционные ценности, то есть выработанные столетиями, она обречена на успех. Традицию нельзя разом отбросить и выкинуть за ненадобностью, как что-то вдруг устаревшее, в одночасье забыть. Предать забвению то, чем ты жил вчера? Нонсенс. Это как в моде – отказаться от того, что неожиданно возвращаются в современную практику костюмы и форматы наших бабушек и дедушек? Зачем, ведь это модно, а значит, современно! Модерново!

Вот так и в социально-экономической сфере нужно понимать, как увязать в единый клубок традицию и модернизацию. Не делать из них антиподов, не формировать врагов с той и иной стороны. А то получится, что как бы одни, консерваторы, сидят на одном берегу, а модернизаторы – на другом. Смотрят друг на друга в подзорную трубу, не желая сближаться. Сторонники перемен должны понимать и неразрывную связь с прошлым, и то, что все имеет свойство повторяться, но на каком-то новом витке спирали. Вот это и важно оценить. Или это волна, принесшая с собой элементы варварства и уже давно отмерших социальных тканей из прошлого. Или это нечто новое, наложившееся логичным образом на прежний фундамент.

Стремление к модернизации, то есть к каким-то вполне объективно назревшим изменениям, – это не разрушение старого. Даже если что-то ломается в силу каких-то причин достаточно кардинально, надо понимать, а что дальше? Что нового создается на месте старого, и как кажется порой, давно отжившего свой век? Что нового и более совершенного? Ведь разговор к пиджаку не пришьешь. Как и новую пуговицу к старому костюму. Но нужны материальные памятники, нужен посыл на созидание будущего, вырастающего в настоящем.

Модернизация, после которой родители начинают ненавидеть школу и конкретных учителей; в вузах, где за деньги оказываются и учатся бездари; хорошего врача и юриста порой днем с огнем не найдешь ни за какие деньги; бухгалтер не может вспомнить таблицу умножения, а финансист готов лишь отслеживать «потоки» и «откаты». Это не модернизация, когда идет бездумный процесс по перекройке действительности. Модернизация – системные действия, которые приводят к тому, что общество становится более динамичным и современным. А главное – созидательным в своей основе. Сейчас, под предлогом порой назревших изменений, выбрасываются лозунги по преобразованию действительности. На самом деле происходит активная варваризация всей общественной жизни, уничтожение всего того лучшего, что было создано предыдущими поколениями. И тут еще многочисленные эксперты и политики рассуждают о том, как важно не допустить революции, все сделать плавно и естественно. А на самом деле идет еще более масштабная «смена вех», только ползучим, скрытно-непубличным от общества вариантом. Как бы для общества, но без его мнения. И даже без участия. Безучастное, но постоянно взнуздываемое плетью. А как говорят про загнанных лошадей? Тут порой и печатных слов не хватает, чтобы образно и емко выразить суть происходящих трансформаций. Дернули стоп-кран, сорвали «резьбу», а потом начинают нарезать болванку заново. Это примерно так, если представить, как волна за волной находит на берег. Неприступная крепость падает в воду, подточенная снизу водяными потоками. Это что, произошли перемены? На Россию пытаются силком надеть западные одежки. Но мы не Запад!

В экономике существуют «волны» Николая Кондратьева. Русский ученый, предложивший определенную периодизацию и зависимость: «Во время повышательной фазы Кондратьевской волны быстрое расширение экономики приводит общество к необходимости изменения. Но возможности изменения общества отстают от требований экономики, поэтому развитие переходит определенную фазу, в течение которой кризисно-депрессивные явления и трудности заставляют перестраивать экономические и иные отношения». Пусть и не принятые окончательно и бесповоротно фундаментальной наукой, они характеризуют многие важные процессы, происходящие на нашем пути движения. Не случайно, что многие исследователи обосновывают связь смены волн с базисными технологическими укладами. По Кондратьеву, если его правильно расшифровали современные ученые, мы находимся в 5-м большом цикле, который начался предположительно с начала 80-х годов ХХ века и закончится по прогнозу примерно к 2018 году. Может быть, пора и более внимательно присмотреться к тому, что говорил Кондратьев и ряд его последователей. Академик Сергей Капица, вслед за Кондратьевым и другими учеными, говорил об «уплотнении» современного времени. Сегодня уже очень важно иметь под рукой прогноз, который давал бы объяснения более или менее быстрым переходам социума. К тому же еще и учитывающий тот факт, что мир неизбежно двигается к периоду перманентных изменений. То есть тех, которые происходят непрерывно. А значит, не нужно выдумывать очередных модернизаций, так как мы теперь находимся в ней ежечасно и так. Мир так изменился и увлек нас за собой. Это уже постоянно продолжающееся состояние, не имеющее четких границ и параметров. Для человека, привыкшего жить некоторыми клише, – «черное» или «белое», «старое» или «новое», «капитализм» или «социализм», – еще труднее становится определиться в своем отношении к происходящему. А ведь еще нужно понять себя самого и суметь встроиться в этот всеохватный процесс. А мир спешит дальше. Его поступь все слышнее. И двери или окна, если даже плотно закрыть на ставни и сейфовые запоры, все равно не спасут от его дыхания. Вспомним еще раз один из основополагающих трудов Николая Кондратьева «Большие циклы конъюнктуры и теория предвидения». В нем ведь о нашем дне, который своей пуповиной уже находится в глобальном замесе. Вот его цитата: «Социальные потрясения возникают легче всего именно в период бурного натиска новых экономических сил… Войны и революции возникают на почве реальных, и прежде всего экономических условий… на почве повышения темпа и напряжения конъюнктуры экономической жизни, обострения экономической конкуренции за рынки и сырье». И что, будем так же наблюдать рост этого напряжения в глобальном мире, который должен разразиться с неизбежностью, или же включим разум, заставим правящие элиты определиться со своим выбором? Чтобы потом сделать выбор самим. В пользу мира без войн, а не просто жить иллюзией и надеждой, «чтобы не было войны». И вообще, никого и ничего не ждать, а самим формировать цели для будущего и планы в настоящем. С учетом традиций и духа времени.

Глава 4
Ценности

Битва за ценности современного мира

Будучи депутатом Госдумы 4-го созыва и являясь членом комитета по образованию и науке, я познакомился с ученым-физиком Жоресом Алферовым, нобелевским лауреатом. Он, так же как и я, входил в состав означенного комитета. На заседаниях он очень активно отстаивал интересы научной и образовательной сферы. Мне всегда были интересны те мысли, с которыми он выступал в парламенте и вне стен законодательного органа власти.

Позже я прочитал его книгу «Власть без мозгов», где известный ученый анализирует ситуацию отделения науки и конкретных ученых от государства. Парадоксальным образом, мы говорим о необходимости двигаться в сторону общества знаний, а на самом деле пытаемся сформировать путь в прямо противоположном направлении.

Ученые, которые пытаются разобраться в истинности или ложности тех или иных построений, в том числе и касающихся социально-политической жизни государства, оказываются изгоями для властей предержащих.

Политика «матрешек» – «матрешечная» политика. Это когда самых активных и умных власть пытается спрятать под более крупную матрешку, накрыть сверху «коконом», выдавить из созидательного поля на обочину, заткнуть рот, или же вообще избавиться от влияния, «выселив» за пределы страны. Чтобы они не бузотерили, не требовали справедливости, не «раскачивали» своими мыслями власть («лодку»), которой так безмятежно живется («плывется»). Из Таджикистана убегают в Россию, из России – в Европу, из Европы – в США. А там, в крепких объятиях дракона по кличке «ФРС», довершается процесс по обезличиванию свободного и критически мыслящего гражданина. доверять, например, политическим партиям, что они смогут сегодня стать генераторами новых идей и новых людей с собственной гражданской позицией, очень затруднительно. науку от партий и политики в целом нужно все-таки отделять. но с учетом реального влияния науки на политику и власть.

Вспоминая слова профессора Сергея Барзилова, «главное сейчас – отделить культуру от политики, лодыря – от государственной дотации, пенсионера и ребенка – от нищеты, государственного чиновника – от бесконтрольного дележа общенародного достояния, политические партии – от принятия судьбоносных для общества решений в угоду своим идеологическим пристрастиям».

Другие времена, другие лидеры, другие нравы. А концепция не меняется. нас ведут. Мы идем. Завораживающие идеи влетают в головы людей, но сегодня красивой оболочкой, яркими юпитерами, сладкой конфеткой с красочной оберткой уже все труднее оказывается удивить. Разве что рассмешить. но фарс, как комедия легкого содержания с чисто внешними комическими приемами, мы знаем, чем и как заканчивается. Вспомним в этом смысле проницательные слова немецкого философа Георга Гегеля, который сказал о том, что «история повторяется дважды: первый раз в виде трагедии, второй – в виде фарса». И добавим. если рассматривать некоторую цикличность происходящих процессов, нам что же, опять сегодня ждать повторения трагедии? Какие же идеи тогда должны возобладать в мире, чтобы вектор развития развернулся бы в созидательное русло?

Идеи правят миром

На сегодняшний день, если посмотреть на мир, то мы можем наблюдать: идет активная борьба за финансовые потоки, за ресурсы, за власть. Но все-таки главная битва, которая сегодня разворачивается по всем фронтам, порой видимая, а порой и незримая, – это битва за нынешние и будущие ценности.

Важно, чтобы само слово «ценности» не превратилось в жупел, как слово «демократия». Нужно разобраться, за что борется сегодня конкретный человек, отдельные человеческие сообщества, государства, страны, народы и человечество в целом. Какие идеи правят миром и почему? Это тоже мы должны каждый для себя четко понять.

Наверное, почти каждый с легкостью вспомнит названия учений и теорий, из-за которых человечество ломает копья последние полтора столетия. Социализм и капитализм, фашизм и сионизм, либерализм и анархизм, троцкизм и маоизм, «либертарианство» и много еще. Экономические, политические и религиозные идеи.

Но что именно так будоражит умы и сердца людей, заставляя их срываться с насиженных мест и пытаться зажечь своими идеями население, проживающее в других частях планеты, «запалить» костер локальной и даже мировой революции. Почему-то для продвижения определенных идей или образа жизни нужно обязательно разжечь войну или использовать террор. Значит, мирными средствами люди не хотят принимать те или иные ценности? Если насильственные методы не проходят, то сплошь и рядом мы видим различные способы манипуляции сознанием. И все для одного – заставить человека поверить и впитать в себя некоторые тиражируемые ценностные установки и с фанатической верой следовать им.

Идеи правят миром. Но какие? И почему они потом также быстро забываются потомками и проклинаются бывшими поклонниками? Идеи – это мода? Обычная такая мода, которую мы наблюдаем в смене нарядов? Перманентно меняем «прикид» вместе с изменением нашего сознания? Но почему же так легко происходит появление новых идей, а затем отказ от них, вплоть до полного отрицания? Они появляются с конкретным человеком – двигателем тех или иных идей, а потом уходят вместе с ним в могилу? Как уж больно просто такой вариант развития событий.

Александр Македонский и Юлий Цезарь, Владимир Ленин и Адольф Гитлер, Мао Цзэдун и Наполеон Бонапарт, – да много кто еще пытался доказать своим «личным примером», что он сможет предложить миру новую модель развития. И внедрить ее в массы, при этом создав новые параметры жизни. Огромные потоки людей «поднимались по тревоге» и отправлялись в это «страшно увлекательное», но чреватое потерей собственной жизни путешествие за счастьем. Вот надо только выяснить: «добровольно» ли каждый реализовывал свою трактовку «счастья» или по рецепту своего ведущего? Итог подобных «походов» нам известен.

Высшей ценностью и поклонением в мире являются другие фигуры – Иисус Христос, Магомет, Конфуций, Будда. Равно как мы помним имена Платона, Коперника, Эйнштейна… Но оказывается, что очень часто не политики и не военные, и даже не мудрецы, пророки и ученые становились кумирами миллионов, входили на долгие годы в сердца людей. Ими становились писатели, артисты, спортсмены, музыканты: Коко Шанель и Алла Пугачева, Джон Леннон и «Битлз», Пеле и Лев Яшин, Владислав Третьяк и Валерий Харламов, Вячеслав Тихонов и «Машина времени», Марадона, Месси, Рональдо… В советский период был в ходу анекдот: «В энциклопедии о Брежневе написано: политический деятель во времена Аллы Пугачевой». Личности с большой энергетикой вели массы за собой. Политики подхватывали и использовали этот порыв, но зачастую не представляя и не оценивая последствий. Ни для себя, ни для людей. Как будто сами находились в некотором анабиозе или бурном помешательстве.

Почти весь XX век прошел под знаком противоборства, состязания капитализма и социализма. Своего рода «границы» проходили между СССР и США. Этот своеобразный водораздел разъединял, в свою очередь, всех тех союзников, которые подтягивались обеими сверхдержавами к их ценностям, к их идеологии. Но сейчас вроде бы уже нет того острого антагонизма двух формаций. Уже и западные экономисты, социологи и политологи признают, что капитализм не существует в «классическом» виде, где частная собственность превалирует над всем. Джон Кеннет Гэлбрейт подчеркивает, что ругательное слово «капитализм» попытались заменить более благозвучным «свободная рыночная экономика». И при этом обосновать и отстоять «миф о независимости потребителя». Что из этого вышло? Поменяли название. Как сейчас говорится, провели ребрендинг. Но суть не изменилась. Реальность осталась «в плену у социальных и устоявшихся предпочтений, либо у личной и материальной выгоды».

С другой стороны, социализм тоже в классическом неидеальном своем варианте вроде бы исчез в прошлом вместе с СССР. Но при всем при этом и капиталистические идеологи хотят понять, куда двинулся капитализм, а социалистические идеологи – куда и почему растворился социализм. И здесь – даже здесь – уже происходит какая-то конвергенция, перемешивание. Все как-то перемешалось и утратило для многих в восприятии четкие идеологические и ценностные контуры. «Геополитический суп» кипит. Но что в сухом остатке? Западные теоретики говорят о том, что мы движемся к социализму – непонятно только, к какому, к «шведскому» в кавычках или какому-то иному. А последователи социализма, точнее, его первопроходцы, родоначальники, поскольку в СССР он все-таки 70 лет существовал как форма правления, наоборот, пытаются идти в сторону капитализма? Кроме того, все еще осталась – может быть, уже не столь ярко выраженная, как раньше, – идея мировой революции, точнее, покорения мира одной универсальной идеологией. Только сегодня это происходит не за счет разжигания костра революции, а через транснациональные корпорации, через идеологические информационные потоки, назначение которых – надавить на мозги человека и все равно заставить его поверить, что именно эта модель единственно верная.

Вроде бы ничего плохого нет в том, что мы постоянно конкурируем. Но дело в том, что противоборствуем мы друг другу подчас чрезмерно жестко и жестоко. И не по делу. А так, по принципу: «Ах, ты меня не уважаешь?!» Фактически нужно ведь доказать свою правоту. Но в чем? Где аргументы? Где опыт, «сын ошибок трудных»? Эти легкие с виду информационные «тычки», связанные с теоретической битвой идей, очень часто заканчиваются реальной войной. Когда не находится аргументов словесных и вместе с тем чувствуется избыток силы, возникает соблазн: а ну ка, мы сейчас отстоим с оружием в руках свою идеологию! И все, в мясорубке уже и не до того, чтобы узнать досконально, за какие ценности кто воюет. Включается или выключается в голове программа, под стать компьютерной игре, «свой-чужой». Или ты убьешь, или тебя. Другого сценария как бы и не предусматривается. Тут уж, конечно, идеология заканчивается и начинается нечто совсем другое. Под эгидой идеологии на самом деле ведется борьба за ресурсы и власть. А борьба за идеи оказывается всего лишь поводом к развязыванию полномасштабных военных действий. Как, собственно, в истории и случалось не раз.

Вот отсчет Первой мировой войны мы ведем с убийства 28 июня 1914 года в Сараево австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда. Правда, предтеча вооруженного конфликта, захватившего десятки стран и народов, уже была «подготовлена» задолго противоречиями между ведущими державами, предыдущими Балканскими войнами 1912–1913 гг., в частности, и теми, кто всячески препятствовал объединению и независимости южных славян.

Как сегодня ответить на банальный вопрос школьной программы: «Какой путь развития кажется более перспективным – капиталистический или социалистический?» Парадоксально – ни тот, ни другой, потому что они являют собой две крайности. Но можно сказать – и тот, и другой являются важными составляющими для осмысления. На сегодняшний день есть то, что можно взять от капитализма – некоторые либеральные ценности, элементы демократии, экономическая предприимчивость, и то, что есть в социализме – коллективное начало, солидарность. Как в природе: по одному муравьи тонут, а вместе они сцепляются, образуя плот, и вот так на волнах плывут до ближайшей земли и выживают.

Тут нужно учитывать вот какой парадокс: ни при капитализме, ни при социализме власть не хочет отдать свои рычаги под самоуправление. Вот ведь самое главное! Получается, даже не в идеологии дело, а в том, что и капиталистическое развитие, и социалистическое приводит фактически к одной точке, к одной меже. Это как две стороны одной медали. А мы все ребро медали изучаем в поисках сути явлений. И в этой точке власть должна осознать, что завтрашний день возможен только через режим самоуправления. Но кто и когда, скажите, сам и добровольно отказывался от власти? От такой сладкой иллюзии, что власть может осуществляться, но при наличии народа-раба, но при этом быть приятной и вечной.

В книге российского журналиста Юрия Сигова «Сингапур. Восьмое чудо света» наглядно показано, что государство может развиваться как управленческая и политическая структура, а страна – как копилка традиций вне идеологий. Главное – моральные и профессиональные качества руководителя, который стоит у руля. И все! Остальное – мифы, пытающиеся подвести теоретический базис, обосновать собственную немощь и прикрыть неблаговидные дела.

В 1989 году в своей книге «Конец истории» Фрэнсис Фукуяма обосновал будущее мировой системы как либеральный капитализм западного образца. Либеральные институты, такие как верховенство закона, представительская демократия, свободные СМИ и рыночная экономика, приобретают универсальное значение. По словам Фукуямы, то, свидетелями чего мы, вероятно, являемся, есть не просто конец холодной войны или окончание какого-либо периода послевоенной истории, но конец истории как таковой: то есть конец идеологической эволюции человечества и универсализация западной либеральной демократии как окончательной формы человеческого правления. Некоторые американские «реалисты» провозглашали однополярность и американскую гегемонию в мире как наилучшую форму мирового порядка. По их мнению, государства со значительным экономическим и силовым потенциалом должны стремиться максимизировать власть, а не стабильность и безопасность. Международная дипломатия переходит на уровень технического оформления реального экономического и политического передела мира.

После выхода книги Фукуямы многие – в том числе и в России, сподвижники и последователи Ельцина – восприняли ее как «Отче наш». Они двинулись не просто в сторону американского образа жизни, а приняли без критики американскую установку: все, либеральные ценности побеждают, потому что СССР пал, социалистическая идея окончательно доказала свою несостоятельность и т. д. Лапки кверху, и покорно ползти на «фабрику по исправлению». Что же в итоге? Две самоценные половинки (капитализм и социализм) в принципе могли бы развиваться, соревноваться, показывать те или иные преимущества. Где-то и в чем-то, возможно, сливаться. Соприкасаться не потому, что образуют единую, целостную, монументальную формацию, а контактировать отдельными своими точками. Взаимодействие двух систем могло сформировать стимулы роста как для одной модели, так и для другой. Но выбран был другой вариант. Оказалось, что нужно банально уничтожить конкурента и построить монополию. Игра в монополию с заведомо известным результатом.

Однако то, что Фукуяма и его последователи ошибочно приняли за «конец истории», на самом деле было началом новой. Постмодерновое общество, взращенное западной цивилизацией, привело к тому, что техника и деньги начали полностью вытеснять культуру и вообще человека как ценность. Оправдывать прежнее победоносное шествие западной модели истинностью в последней инстанции и незыблемостью догматов становится все труднее. Равно как и казарменному социализму. Давно просится к реализации третий вариант. Но его пока так и нет с точки зрения реальной практики. И мы вновь на перепутье. Современное развитие России – гремучая смесь между остатками советского наследия (в понимании, что прежнего социализма уже нет) и построением некоего капитализма по классической модели, которой тоже уже нет. Тогда что строим? Риторика советская и попытка вернуться к достижениям СССР во всех действиях власти, так как ничего нового сами предложить не могут. А на самом деле страна движется по худшему из американских сценариев, взятых на вооружение еще в 90-е годы ХХ века. Так и мир сегодня не имеет своего голоса. Кляп, вставленный всем в рот, позволяет говорить только одному главному солисту.

Чтобы огласить свежую повестку дня, надо разобраться в сегодняшних бедах и радостях, проблемах и обретениях. Понять, что сделал с прежними, такими мощными и стабильными идеологиями наш сегодняшний глобализирующийся мир, который взял да и взболтал в одной колбе все субстанции, находившиеся в разных пробирках. Что за мутная жидкость получилась? Нужно со всем этим внимательно разобраться. Надо показать, что жить со смыслом гораздо приятнее, чем прозябать в бессмысленных моделях накопительства и стяжательства, или же, напротив, в мире уравниловки. А жить со смыслом – значит выработать определенный, достаточно цельный мировоззренческий ориентир, сохранив ценностный гумус, которым мы пользуемся.

Ни в одной стране мира правители с властью расстаться не могут. Борьба идей, защита определенной национальной идеологии для них очень часто является лишь прикрытием собственной борьбы за власть и финансовое обогащение любой ценой и при любой идеологической модели, какой бы схоластической она ни была. В итоге, оказывается, пока строили «светлое будущее», в том числе и на капиталистический лад, получили «в подарок» наводнение и засилие мира корпорациями.

Многие граждане, запиханные в приготовленные для них «ценностные ячейки», оказались словно вещи, сданные в камеры хранения. Но такой судьбы для себя многие не хотят. И начинают внутренне сопротивляться. Поэтому наблюдается и возрастающий день ото дня уровень протеста в ряде стран мира. Это напряжение связано не столько с необузданностью каких-то религиозных фанатиков, а ответ рядовых граждан на неадекватные действия власти. В этот прогал устремляются те, кто хочет воспользоваться ситуацией и лишить мир возможности решать все вопросы мирным путем. Ценностные основания пытаются опустить «ниже плинтуса». На приоритетные позиции выходят групповые, клановые интересы. Их лидеры не церемонятся, когда понимают, что система страха и запугивания действует на законопослушных граждан почти безотказно. Это попытка навязать свои ценности, показать всем: смотрите, ребята, если не будете воспринимать все так, как нам надо, – мы все равно заставим, постоянным террором, партизанскими, пиратскими, бандитскими методами. Это борьба «всех против всех», безжалостная и бескомпромиссная. И против власти, и против населения. Это вызов тем, кто привык править регионами и странами, минуя мнения людей. Кто с легкостью сам может не только допустить, но и использовать террористические методы для разрешения той или иной конфликтной ситуации. А как мы понимаем, достаточно только раз использовать «террористическую карту», насилие по принципу «нет человека – нет проблемы», как потом эти легкие решения просятся сами собой для разрешения других возникающих ситуаций. Бандитские методы вошли в реальную практику и превращают нашу жизнь по законам в жизнь по понятиям. Ценности и определенные идеологии в этом случае уходят на задний план.

Политики, продвигая свою идеологию, активно пользуются такими имиджевыми сюжетами. Вспомним историю принцессы Дианы. С одной стороны – пуританское общество Великобритании было за нее тотально и в большинстве. С другой стороны – королевская семья сделала все, чтобы ее убрать, как нарушительницу сложившихся устоев закрытости, как человека, который решил открыться обществу, солидаризироваться с ним, быть ему полезным. Чтобы защитить свою «вотчину», принципы толерантности перестали действовать. На них наложили «табу». Если даже исходить из того, что авария была чистой случайностью, – все двигалось к тому, чтобы Диану сделать изгоем. Авария же привела к тому, что она стала символом и мучеником веры. Как те ученые эпохи Возрождения, которые, идя на костер, доказывали, что Земля круглая и вертится вокруг Солнца.

Современные идеологии, если они хотят реально работать на будущее, должны отражать в себе уровень счастья, удовлетворенности жизнью и творческой реализации человека, а не мифический рост ВВП, уровень средней зарплаты или какие-то другие банальности.