Текст книги "И белые, и черные бегуны, или Когда оттают мамонты"

Поздняя и стори я Христ а сфальсифиц и рована, у него были наследники. Итак, супруги помогли мне вспомнить себя в истории Радомира и Марии Магдалины и Великую Тартарию (Славяно-Арийскую империю), которой была наша страна до того, как посланники тёмных переписали историю и постарались стереть из памяти наше великое происхождение.

Я не буду писать о том, что я чувствовала, когда вспоминала всё это. Моя боль была н астолько сильн ой, что я отказывалась признавать себя русской и будто убегала из страны. И только недавно я признала этот факт, я стала гордиться своей национальностью и болеть душой на глубинном уровне за свою Родину.

Два раза точно я принимала решение – оставаться жить или умереть. Свои задачи есть у каждой души, и душа выбирает себе необходимый желаемый опыт. Я пон я ла, что во мне есть частица крови Христа для того, чтобы глубже осознать себя и увидеть путь реализации м иссии. Теперь я знаю, что моя миссия связана с Россией. Именно с России начнётся возрождение, у нас есть для этого вс ё!

Я проследила, конечно опираясь на свои ощущения, связь истори и Радомира и Марии Магдалины с миссией Марии Кантемир. Да, я знаю, что ею отчасти руководила гордыня. Как она понимала свою миссию – я не знаю, но уверена, что Мари я чувствовала свою миссию, связанную с рождением сына, потенциального наследника р оссийского престола. Смерть сына означала невыполнение миссии и крах е ё жизни. Почему она позволила себя отравить и убить сына в её утробе – я не знаю. Потомки Петра П ервого от Екатерины продолжили геноцид русского народа. Видимо, силы были неравны.

Страхи Марии Кантемир передались мне. Пришлось с ними «работать». Когда ночью в ы спросил и меня о «крови», я сразу вспомнила про кровь Христа, к которой имею отношение. Что есть моя «кровь», Гулидов? Вы уже мог ли прочувствовать мой ответ, но я резюмирую его так: это любовь ко всему живому, любовь всеобъемлющая, поглощающая, движущая, зарождающая; это мои дары и способности, которые я должна реализовать в жизни; это целостность, соединение в себе «света и тени»; это равновесие духовного и материального, без перекосов в ту или иную сторону; это выбор жить своей жизнью, не предавая себя… Как-то так.

Иногда я теряюсь, Гулидов, в ответе на вопрос « К то я?». Потому что вмещаю в себя тысячу лиц, кем была прежде и кем себя помню отч ё тливо. Я с детства чувствовала себя неприкаянной, отвергнутой обществом. Я, видимо, отказывалась признавать свою силу, боялась себя. Страх смерти был сильным, потому что таких, как я, раньше казнили, вешали, травили, у таких ломали шеи и т. д. В се эти смерт и связаны с линией шеи. Я их сама привлекала в свои жизни, потому что отказывалась делиться своими знаниями, а голова была переполнена и ми так, что её невыносимо было носить на плечах. И я такими смертями просила «забрать у меня голову». Почему я не делилась знаниями? Сложно сказать. Страх смерти (снова казнят); страх того, что кто-то может воспользоваться ими в корыстных целях.

Вы на верном пути в истории с шайкой Рвачёва. Но, кроме этих бесстыдников, есть и глубинные причины обратить внимание на вашу малую родину. Предками американских индейцев являются народы Восточной Азии. Пришли они в Северную Америку по мамонтовому пути через Берингов пролив. Это важное знание, Гулидов. Оно имеет серьёзное стратегическое значение для двух великих держав. Америке невыгодно развивать эту тему. России пока не до этого. Путь познания не остановить.

Но есть тревожные сигналы. Я слышу, как содрогаются недра, вечная мерзлота приходит в движение. Участились землетрясения в северных широтах. Нельзя исключать их рукотворный характер. Там, за океаном, продолжаются испытания новых вооружений. Стратеги решили, что Восток и Азия — иде а льные и доступные объекты для подобного рода экспериментов. Бой тесь этого, Гулидов. Предупреди те свой народ.

И последнее: в мерзлоте таится древний гигантский вирус Pithovirus sibericum, ему 30 тысяч лет. Он проявляет свою активность и уже начал свой путь из толщи ледников к человеку. Остановите его, он будет пострашне е любого оружия. Вы это должны знать, я так вижу…

Мы рождены для счастья. В этом я уверена. Я благодарю вас за то, что я могу говорить с вами как наедине с собой. В вас есть непознанная глубина… К вам придёт Смирнов, доверьтесь ему. Он знает всё и не подведёт. Натали».

«Вот так поворотик сюжетца! Тамплиеры тамплиерами, но мне убираться отсюда надо, а то всю душу вытрясут», – только и успел проговорить про себя Гулидов, как с обратной стороны входной двери забренчали ключами. Перед ним стоял тот самый босой мужик из метро, которому он сунул в руки какую-то мелочь на дальнейший проезд. Правда, на этот раз мужчина был в цивильной одежде, поверх двубортного пиджака из добротного сукна на нём был белоснежный медицинский халат, на голове – шапочка. Он приветливо улыбался Гулидову, приложив указательный палец к своим губам. Следом в комнатку вошёл охранник. Осмотревшись, он оставил их наедине и прикрыл за собой дверь.

– Ну-с, голубчик, – шёпотом произнёс Смирнов, – вы вляпались в приличную передрягу. Покажите голову. Так-так… Не страшно. Сейчас небольшой шовчик наложим, два, нет, лучше три-четыре, перевяжем. И снова можете, как и прежде, гоголем по садам-огородам скакать. Впрочем… Молчите, молчите… Впрочем, до утра вам не дожить. Здесь быстро устраняют нежелательные элементы и не церемонятся с препятствиями. А вы, батенька, сейчас для них и есть та лишняя часть в отлаженном механизме.

Гулидов сделал кислую мину и жалостливо посмотрел в глаза новоявленному врачевателю.

– Я вас помню, – продолжал шёпотом Смирнов, выстригая клок волос на травмированном участке. – Вы тогда в метро мне здорово помогли. Замёрз бы и отправился к праотцам. И тут вы, как волшебник из песенки о голубом вертолёте.

– Давайте не будем о том, что я «волшебник в голубом вертолёте»…

– Ах да! Сегодня история о безобидном Чебурашке с крокодилом может выглядеть двояко. Извиняюсь, не хотел. Я тогда первый раз отсюда сбежал. Из этого ада. Не выдержал. Чего? Устал наблюдать, как губят неокрепшие души, как калечат детей, бросают их, как скотину на убой, на утеху жирным высокопоставленным скотам и прочей мерзости. Знаете, здесь, в этой резиденции, человеческая жизнь не стоит и ломаного гроша. Да ладно взрослая! Так они адовы эксперименты с неокрепшими девичьими телами вытворяют! Властители судеб, служители золотого тельца. Натали, думаю, вам говорила об этом. В тот раз меня схватили на квартире у дочери. Её, бедняжку, отправили в турецкий гарем, оттуда прямая дорога на панель, если я попытаюсь снова сбежать. Вот и служу. Сердце кровью обливается, но служу. Другого выхода не вижу, хоть в петлю лезь. Проклинаю себя за слабость, но всё равно служу. Спать не могу, есть-пить не могу, но вынужден… Одна отдушина – лошади. Я и их лечу, поэтому и доступ сюда имею. А то давно бы свихнулся или руки на себя наложил.

Натали сказала, что вы обладаете уникальной энергией, способной разрушать зло, порождённое посланцами сатаны. Умоляю, если это так, уничтожьте этот чудовищный мир, замешанный на страхе и боли ни в чём не повинных детей! Я вам помогу. А потом будь что будет. Мне всё равно. Главное, чтобы они захлебнулись своим богатством, деньгами и златом. Пусть их животы лопаются от распирающих изнутри стодолларовых купюр, а задницы раздирают вылезающие из ануса килограммовые слитки золота и платины! Вы скажете, я сошёл с ума? Нет! Это они сошли с ума, а я лишь требую справедливой кары за все их преступления. О, моя девочка, что будет с ней без меня? Моя малышка…

Доктор зарыдал. Его слёза упала на обнажённую после стрижки рану на голове Гулидова. Стало холодно.

– Где Натали?

– Лучше вам этого не знать. Целее будете. – Смирнов, похоже, взял себя в руки. – Я сейчас должен укол поставить тому верзиле, что вас охраняет. Он сифилитик, скажу по секрету. Смогу отключить его на немного. У вас будет в запасе минут пятнадцать-двадцать. Больше опасно. За это время вы должны быть уже далеко. Соберитесь с мыслями! Можете?

Гулидов неуверенно кивнул головой и пожалел, что именно этим способом выразил своё согласие.

– Тогда вперёд. Храни вас Господь!

Врач кликнул охранника. Они удалились. Через пять, максимум семь минут Смирнов уже сам отпер дверь и выпустил Гулидова.

– Благодарю вас за…

– Право, не стоит тратить драгоценное время на пустое! Бегите. Быстрее! Знаете куда?

– Мне бы к калитке, что ведёт к реке, пробраться, – вспомнил Гулидов о подготовленном пути отхода.

– Тогда только мимо гостевого домика. Иначе туда не пробраться. Но там же видеокамеры и охрана! На, берите мой халат и шапочку. Одевайтесь! Немедленно! Там у беседки припаркован Garia Monaco, гольфкар. Садитесь в него и прямиком к калитке. Ничего, пусть думают, что кто-то из гостей с утра пораньше чудит – решил поиграть в гольф.

– Как? Уже утро?

– Утро, конечно же, утро, милейший! Пять часов! Скоро первый обход охраны по периметру резиденции. Прощайте!

С этими словами доктор перекрестил растерявшегося Гулидова и вытолкнул его из конюшни. «Остаётся надеяться, что охранники ещё спят, а те, кто дежурит, примут за гостя», – решил беглец и натянул белый чепец по самые брови.

Гулидов еле сдерживал себя, чтобы не побежать. Он вальяжной походкой прошёл по тропинке, обогнув гостевой домик со стороны бассейна. Действительно, возле беседки стоял дорогущий гольфкар. Электродвигатель заработал ровно и почти бесшумно. Но сразу направляться в сторону реки было опасно. Гулидов заставил себя развернуться и подъехать к полю для гольфа. Там он сделал вид, что забыл что-то важное, и направил машинку к беседке. Разросшиеся кустарники служили естественной преградой от любопытных глаз. Гулидов быстро нашёл нужную калитку, дёрнул её на себя. Она была заперта. Бросился к кусту, в котором спрятал Стеллкин ключ, обшарил рукой землю под ним – ничего!

– А ну-ка руки в гору! Кому сказал! – что-то металлическое и тяжёлое упёрлось ему под лопатку. – В гору! Непонятно? А сейчас раздвинул ноги на ширину плеч и медленно поворачиваешься.

– Так раздвинуть или поворачиваться? – непроизвольно изумился нелогичной команде Гулидов.

– Ты, сука, поговори мне ещё…

В этот момент за спиной Гулидова что-то произошло. Раздался глухой шлепок, как будто в пустое алюминиевое ведро опустили шестнадцатикилограммовую гирю, обёрнутую в полотенце. Грузное тело чоповца, заставшего беглеца ползающим возле куста дёрена с белыми пёстрыми листьями, рухнуло на Гулидова, увлекая того в объятия паркового насаждения.

– Милый! Милый! Не ушиблись? – Гулидов узнал голос Вальдемара. – Фу! Сейчас помогу сбросить этого бирюка.

Пришлось изрядно потрудиться, чтобы выбраться из-под охранника.

– Вот кого не ожидал здесь увидеть, так это тебя! – искренне удивился спасённый. – Чем это ты его?

– Вот-с, – Вальдемар с гордостью показал на валявшийся в стороне здоровенный разводной газовый ключ. – Как калитку вчера при обходе-с закрыли, так я дежурить здесь стал. Ключик вот подобрал на всякий случай. Пригодился! Стелла Ивановна сказали-с, что схватили вас, пытают. А я глаз сомкнуть не могу. Всё переживаю, всё переживаю.

– Тьфу, что за сопли? Калитку открыть сможешь?

– Конечно, конечно! За этим и приехал-с. Как я рад, как рад!

– Радоваться будем, когда ноги унесём. А пока ты здесь охи и ахи разводишь, нас и повязать успеют.

– Ну, это уж дудки-с! – осмелел голубой спаситель. – Стелла Ивановна приказали-с доставить вас к ней целёхонького. Если, конечно, из этих застенок выберетесь. Я уж и не надеялся. Собирался через час с якоря сниматься. И тут такая удача! Такая удача!

– Что ты мелешь? С какого якоря?

– С самого обыкновенного. Ах да! Вы же не знаете. Стелла Ивановна выделили-с мне скоростной катер. Он за излучиной на дрейфе стоит. Я там отдыхаю, вас дожидаючи… Массаж, солнечные ванны, обёртывания… Рекомендую-с. Мне так понравилась ваша компания! Вы такой… такой неземной…

– Всё! Баста, цурипопики! Караул устал. Вперёд, толстозадый, веди меня к своей яхте!

Действительно, чуть ниже по течению реки красовалась белоснежная яхта. Не суперкласс, конечно, но вполне себе приличная посудина. Они разбудили капитана с красным то ли от солнечных ожогов, то ли от пристрастия к зелёному змию лицом и лихо умчались подальше от проклятого места.

12 К вратам Междумирья

Встречаться со Стеллкой Гулидову сейчас не было никакого резона. Деньги он взял, а поручение не выполнил. Нехорошо получилось. Ещё хуже будет, если Рвачёв найдёт его у своей жёнушки. То-то будет экшен! Надо избавиться от этого болвана в голубом и рвать когти.

Гулидов наплёл расстроившемуся Вальдемару о срочной надобности повидаться с больной тётушкой. Тот воспринял сие известие чуть ли не со слезами на глазах. Беглец потрепал благоухающего дорогим парфюмом горемыку по гладковыбритой щёчке, пообещал непременно к вечеру объявиться и высадился на Лужнецкой набережной. Нужно было срочно проветрить мозги. Он не заметил, как в размышлениях добрёл пешком до Крымского моста.

Домой, в свою берлогу, ему возвращаться никак было нельзя, к подруге – тоже. Везде найдут. Небось уже мчится по его душу кавалькада чёрных «гелендвагенов».

Гулидов присел на скамейку. Краем глаза он видел, как с соседней скамейки тотчас же поднялся человек в длинном халате с орнаментом по подолу и направился к нему.

– Амансыз ба! – произнёс казахское приветствие подошедший и приподнял видавшую виды потёртую фетровую шляпу. – Как вы относитесь к политике Золотой Орды?

– Никак, – опешил Гулидов.

Ему и в страшном сне не могло привидеться, что ранним утром здесь, неподалёку от Парка культуры имени пролетарского писателя Максима Горького, его будут пытать на такую древнюю тему.

– Не спеши, добрый человек. Ты, я вижу, человек тоже нерусский. Подпиши мою петицию вашему президенту! Не допустим использования имени ненавистного нам чудовища для названия марки газовских машин!

– Ну, на счёт «нерусского» готов поспорить. Хотя… Может, вы и правы – сейчас днём с огнём не сыскать чистокровного русского. И надо ли? Так в чём, собственно, дело?

– Вот! – казах в халате и шляпе гордо протянул Гулидову помятый лист бумаги, на котором был выведен текст:

«Уважаемый господин президент!

Мне стало известно о готовящемся производстве АО «ГАЗ» семейства машин «Ермак». По достоверным историческим источникам Ермак известен как разбойник и палач тюркских народов, в т. ч. казахского народа. Русский царь Иван Грозный, признанный в мире за свои нечеловеческие злодеяния негодяем тысячелетия, и то был ошеломл ё н неслыханными зверствами Ермака и его разбойников, вы т воренными над тюркскими народами Дона, Казахстана, Сибири. В конце концов Ермак получи л заслуженную бесславную смерть из рук защитников народов, подвергшихся их насилию. По деятельности он был человекообразн ы м чудовищем. На наш взгляд, такое чудовище не может быть гордостью русского народа, наконец выбравшего демократический путь развития, передовая часть которого отличается гуманностью, справедливостью…»

– Всё! Цурюк! Дальше отказываюсь читать эту галиматью! – Гулидов вернул бумагу обратно раздосадованному казаху.

– Так вы за Ермака? Кощунство! Это то же самое, как если бы Германия выпустила автомашины под названием «Гитлер» и экспортировала бы их в страну евреев. А… я понял: вы – еврей! Как я сразу не догадался?

– Какая разница? Еврей, казах, удмурт, таджик… Задолбали праведники! Одни кичатся своей русскостью, другие – тюркскостью, третьи – ещё чем-то… Чего вы жить людям спокойно не даёте? Всё роетесь в старом белье, всё ворошите прошлое. Зачем, почему? По какому праву? Ермак мне не сват, а я ему не брат, чтобы защитником быть! Вот вы «негодяем тысячелетия» или, как там, «человекообразным чудовищем» его называете. А я вчера повидал негодяев и чудовищ, да таких, каких вам и не снилось, казах твою медь! Живых! О двух ногах, о двух руках! Так вот идите и боритесь с ними, а не с давно почившими. Я понимаю, с прошлым воевать дело не хитрое, а вы пойдите с этими человекообразными потягайтесь! А… что, зассали? Кишка тонка? Вам бы всё из гроба покойничков доставать и глумиться над ними. Ленин – голубой! Македонский – гей! Екатерина Великая – мужик в юбке! Эдак далеко зайдёте. Памятники туда-сюда волочите. Не надоело?

– Тюркские историки считают, что формирование единого русского государства ускорилось благодаря политике Золотой Орды, – как по писаному шпарил неунимающийся казах. – На Московию возложили функцию наместника. Это позволило вам возвыситься в отношении других русских княжеств и начать повелевать ими…

– Не хочу я никем и ничем повелевать. Не хо-чу! – по слогам прокричал Гулидов. – И возвышаться не хочу. Мне вот тут, на скамейке, хорошо. А вам – в Кремль! Скатертью дорога! Там вас и встретят, и приветят. Только когда дадут пинка под зад, не обижайтесь. Правильно, между прочим, сделают.

– Обидные слова говоришь, русский. Очень обидные. Зачем тогда вы в школьных учебниках изображаете монголо-татар людоедами? Они что, русскими питались? И так называемое монголо-татарское иго, Куликовская битва – это всё выдумки. Неслыханное очернение великого татарского народа и воспитание молодёжи в духе вражды к целому народу!

– О, Боже! Откуда ты свалился на мою голову? – взмолился Гулидов. – Вы пишете, будто мы тут демократию развиваем, отличаемся гуманностью и справедливостью… Так пойдите со своими доморощенными принципами и обратитесь к тем, кто ваши позиции разделяет! Я даже адресок дам. Ой как они возликуют и обрадуются! Что, уже обращались? Вижу, что так. Иначе не стали бы на улице подписи собирать.

– Гулидов! – женский голос окликнул его из припарковавшейся рядом машины. – Заканчивай свой культурологический диспут. – Улыбающаяся Натали, опустив боковое стекло, приветливо махала ему рукой.

На радостях он наскоро вежливо распрощался со своим случайным знакомым и забрался в автомобиль.

– Как ты меня отыскала? Как сама-то выбралась?

– Мы же недоговорили, – улыбнулась она. – Если серьёзно, то позвонил Смирнов, сообщил, что ты на яхте умчался. Там у Рвачёва ужасный переполох. Я и решила вдоль речки поехать – авось, думаю, вырвется друг Гулидов из объятий райской жизни и сойдёт на грешную землю. А ты вот тут, на скамеечке, загораешь, диспуты разводишь, когда погоня во весь апорт несётся… О том, как выскользнула из лапищ бесовских, лучше не спрашивай. Чуть позже сама расскажу. Поехали, мне надо многое тебе поведать.

Они выехали на Кольцевую и направились по Киевскому шоссе в сторону Апрелевки. В каком-то сарайчике, переделанном под гараж, Натали оставила машину, завалив её для верности ветошью и берёзовыми вениками. Затем долго шли пешком, обходя стороной местные деревеньки. Вышли к полю, которое пересекли напрямик, чтобы не терять времени, – начинало смеркаться. Наконец-то добрели до полуразрушенного хозяйства. Пустующий коровник с выбитыми воротами и окнами, недостроенный, разваливающийся остов фундамента, поваленные ураганом деревья, скособоченные дома – всё здесь говорило о том, насколько беспечен человек, чувствующий себя временщиком на земле, и как он не ценит сделанное своими руками.

Натали подвела его к единственному уцелевшему здесь сооружению – водонапорной башне.

– Здесь нас никто не найдёт, – кивнула она в её сторону. – Правда, без света и удобств. Но ты же не сноб, а, Гулидов?

– Я презираю комфорт, изыски и яства, но от матраса и чашечки ароматного кофе не откажусь.

– Дико извиняюсь, но последний продмаг закрылся в округе в конце девяностых. Так уж и быть, матрасик я тебе обеспечу, а вот вместо кофе – чёрный чай байховый и… бутылка виски.

– Виски! Так это же совсем другое дело, мадам! «Как у нашей киски объявились виски. / Виски, виски – вы взамен сосиски! / Я сосиску не найду, лучше я в стакан налью! / Виски, виски! Ух, напьюсь я в сиську!» – моментально сымпровизировал Гулидов.

Несмотря на последние перипетии и долгую дорогу, у него было отличное настроение.

– Фу, дорогой, что за репертуар? Это же моветон!

– Знаешь, в последнее время замечаю за собой неуёмную тягу к простым вещам: стогу сена, коровьим лепёшкам, кирзовым сапогам, ломтю ржаного хлеба… И чтобы всё без прикрас, налёта цивилизовщины, гламура, искусственности, поддельного внимания, мнимого участия в твоих делах. Знаешь, это не технический прогресс испортил нас, не растущие потребности, не открывшиеся возможности повелевать природой и человеческими страстями! «Что же тогда?» – спросишь ты. Отвечу: желание выпендриться, насолить ближнему, показать, какой ты крутой, особенный, эксклюзивный, мать твою… Мы сократили километры, сделали из человека Бога, умеющего передавать информацию на расстояния, укрощать явления природы – вызывать дождь или снег, отводить грозу. Да мало ли чего…

Мы научились страшному – убивать! Этим умением человек владел всегда, скажешь ты. Да, без убийства себе подобных человечество никогда не создало бы великих цивилизаций. Империи, империи все до одной, без исключения, зиждутся на этом паскудном желании лишать жизни себе подобных. Но я не об этом. Я о том, что смерть стала забавой, компьютерной игрой. Особо циничные превращают смерть в искусство, неплохо зарабатывая при этом. Я не призываю к возврату в деревенские хотоны. Но я молю Бога образумить человечество, остановить его в ненасытной жажде наживы, в погоне за призрачным личным благополучием в окружении слёз и человеческих страданий, в стремлении пойти по головам, по трупам сородичей ради спасения своих жухлых душонок…

– Ты идеалист, Гулидов.

– Я знаю. Уже слышал это, причём совсем недавно. Вы с ним не заодно случайно? – Он отхлебнул ещё немного виски, налитый в нижнюю часть отрезанной пластиковой бутылки.

– С кем?

– С одним моим знакомым… из органов…

– Эка тебя занесло.

Пока Гулидов снимал стресс тёплым виски, Натали, не торопясь, зажигала свечи. Их было бессчётное количество. Они были расставлены в хаотичном порядке внутри всего помещения башни: на ступенях лестницы, ржавых трубах, остатках мебели, баках, сломанных рамах, на выступах и в углублениях кирпичной кладки.

– Помоги мне! Я запутался и не могу найти выход из ситуации. Прошу тебя, Натали! – вдруг неожиданно взмолился Гулидов.

– Я вижу. Сама нахожусь в прострации. Мне не хватает знаний. И не к кому обратиться. Мой учитель, наставник… Они его убили. Меня ждала та же участь. Смирнов помог мне бежать. Я не хотела. Решила, что моя жертва спасёт тебя и других от дьявола во плоти. Он умолял. Тщетно. Тогда Смирнов пошёл на хитрость: сделал мне укол и тайно вывез меня в реанимобиле. Ему действительно приказали сделать мне смертельную инъекцию. Рвачёву же он сказал, что я приняла смертельный яд, который при взаимодействии с его лекарством настолько разрушил человеческие ткани, что узнать меня не представлялось возможным. Он подсунул им труп женщины. Безумцы четвертовали девицу, которая отказалась заниматься сексом с рвачёвским догом. Смирнов выкопал её, пришил конечности, переодел в мою одежду, облил кислотой. И вот я на свободе. Но зачем?

– Затем, чтобы дальше жить.

– Не знаю. Я боюсь жить. Это хуже, чем в Средневековье. Мои дни сочтены. Я уже на пороге другой жизни. Я возвращаюсь в… прошлое. Сейчас я попробую увидеть, что происходит с нами, как бы со стороны. Ты только ничему не удивляйся. И прошу тебя: больше не пей.

– Хорошо, – поспешно ответил Гулидов и отхлебнул виски прямо из бутылки.

В башне стало темно. Стал слышен тихий писк летучих мышей, свисающих вниз головой где-то под потолком. Они выпучили свои круглые глазища и переступали по жёрдочке перепончатыми лапками. Внезапно в разбитое окошко, к которому нельзя было дотянуться без специальной лестницы, влетела белая полярная совка. Ба! Откуда она здесь? Но птица уверенно уселась на железный крюк, торчащий высоко на стене, и принялась чистить крылья. Голова у неё время от времени вращалась на триста шестьдесят градусов. Одним глазом совка следила за притихшими летучими мышами, другим косилась на людей, расположившихся друг против друга в окружении танцующих язычков пламени свечей.

Натали неожиданно вытянула руки впереди себя на уровне плеч и заговорила глубоким грудным голосом, доносящимся как будто из подземелья.

– Я знаю, что как-то связана с вратами Междумирья. Я и есть этот портал… или звено портала. Я была им в прошлых жизнях. Но вот зачем мне, жрице, это знание в двадцать первом веке – пока не понимаю, но обязательно найду ответ… Вижу знак тамплиеров. Рука сама нарисовала его в конце одной практик… Вот это и есть ключ…

Глаза жрицы были закрыты. Затем она обернулась к Гулидову, сделала несколько шагов к нему навстречу и снова заговорила.

– Добрый вечер, незнакомец!

Гулидов хотел было поздороваться, но лишь глотнул ещё немного виски.

– Теперь я знаю ваше имя. Мы с вами встречаемся то в потёмках на улице, близ дворца, то на конюшне, а теперь здесь, в водонапорной башне. Приятно познакомиться!

– Вечер добрый! Вернее, ночь! – донеслось откуда-то сверху.

Гулидов от неожиданности икнул и отхлебнул из бутылки. Он посмотрел на совку. Может, она? Нет, та спокойно восседала на приглянувшемся крюке и продолжала горделиво поглядывать с высоты на происходящее внизу у людей. А голос продолжил свою речь.

– Я помню образ неуловимой стройной женщины, готовой петь и танцевать. Колдунья? Или ведунья? – вдруг прокричал голос, явно чем-то встревожившись. – А-а-а… Я своих чую.

– Кем ты был в прошлых жизнях? – неожиданно спросила Натали.

Крепко подвыпившему Гулидову не понравился этот вопрос. Он испугался, что голос обидится и исчезнет. Но голос, как ни странно, ответил.

– Дешёвой проституткой в порту, римским начальником легиона, вождём негритянского племени, любовником Клеопатры – всего не упомню. А ты?

– Долго рассказывать, но наборчик ещё тот! У меня открыта память прошлых жизней. Как тебе известно, это древнее знание, которым обладают только избранные женщины-жрицы. Одна из них перед тобой. Мне разрешён доступ в разные слои планеты – эфирный, астральный, ментальный… Но со мной случилось несчастье. И я в вечном поиске: как исправить то, в чём меня незаслуженно обвинили? Я обречена на страдания, отлучена от наслаждения своей сексуальной энергией, отчего не могу эффективно воздействовать на биополе мужчин… Недавно в одной резиденции у излучины реки я попробовала искоренить большое зло, но не получилось.

«Последний переход», Евгений Агнин

– Я знаю. Тебе не по силам. Здесь требуется вмешательство Якова Брюса, магистра ордена тамплиеров. Это великая душа! Он не чернокнижник, а белый маг. Брюс по-прежнему имеет реальный канал с Источником. И лучший эксперт по России. Жаль, он не оставил наследников, они могли бы стать посредниками между нашими силами… Но я вижу, здесь дело не в мужчинах, а в женщине! Это уже по твоей части.

– М-м-м… Женщина… Как я сама не поняла? Она – воплощение моей кровницы, той, что изменила мой путь к вратам Междумирья. Благодарю за науку, магистр!

– В вашу страну возвращается разрушительная энергия. Время падения Чебаркульского метеорита совпадает со временем пролёта астероида 2012 DA 14. Два года подряд в один и тот же час. Таких совпадений просто так не бывает. Прилетевший на землю хондрит – это всего лишь камень с десятипроцентным содержанием железа. Но ты понимаешь, что это простое объяснение только для землян. Пришелец завалил твои врата, прочно заперев их, оставив людей один на один с энергией порока. Всё в твоей власти: иди к своим вратам. Смотри не ошибись!

– Не уходи. Позволь ещё один вопрос?

– Молви!

– Таинственная дама в чёрном стояла возле Брюса. От неё исходит мощная энергия ведических знаний. Это и сбило меня с толку. Сейчас я вижу ведьму рядом с царицей Софьей. Она будто призрак из прошлого. Теперь, когда Сноуден поведал миру о глобальном контроле АНБ США всего пространства передачи информации, ей должны были перекрыть каналы распространения ведических знаний. Это карается спецслужбами всех стран. И смерть моего учителя тому пример. Почему же ей дозволяют всё ещё использовать свою энергию против людей?

– Ответ на поверхности. Она одна из них. Прощай.

В башне стало тихо. Настолько, что можно было услышать, как ветер за её стенами теребит высокие травы.

Натали взялась двумя руками за голову. Широкие рукава платья задрались, обнажив худые локти. Она начала медленно кружиться. Распущенные волосы стали разгонять застывший воздух, отчего язычки пламени свечей затрепетали, как живые. Они вместе с вращающейся вокруг себя жрицей выражали тревогу и беспокойство.

– А-а-а… Женщина в чёрном… А-а-а… Преемники друидов… А-а-а… Миссия ордена… А-а-а… Каста! Каста! Каста!.. А-а-а… Помехи, помехи… А-а-а… Подлучевая Луна… А-а-а… – Натали вдруг остановилась напротив Гулидова. Она на мгновение открыла глаза и сразу же их закрыла, увлекаемая движениями незаконченного ритуального танца.

Гулидов перекрестился и сильнее прижался к кирпичной кладке.

– Чтобы окончательно не свихнуться… – Натали всё так же медленно кружилась, продолжая бросать в пространство обрывки не связанных между собой фраз. – Касательно энергии… А-а-а… Перейти на уровень вибраций… А-а-а… Пришло время меняться… А-а-а… Невыносимо болит голова… А-а-а… Кармический партнёр… А-а-а… Энергия утекает… А-а-а… Через Берингов пролив… А-а-а… Так устроено во Вселенной… А-а-а… Я прошла сама такой путь… А-а-а…

Натали опустила руки. Они безжизненными плетьми болтались вдоль туловища. Мгновенно погасли все свечи, расставленные даже в укромных местах башни. Она опустилась на колени, превратилась в один большой замирающий свёрток, укрытый копной ниспадающих спутавшихся волос…

***

Деревенский кот с драным ухом, лишаистым боком и розовым отмороженным носом старательно просовывал свой язычок внутрь пустой бутылки из-под шотландского скотча, опорожнённого ночью человеком, который лежал сейчас без движения прямо на полу. По-видимому, местные забулдыги приучили котофея к такому способу извлечения остатков алкоголя из порожней тары. Бутылка не поддавалась. Она каталась по дощатому полу, производя в голове Гулидова нестерпимый гул. Животное настороженно поглядело на мужчину в мятой одежде, ощупывающего свои карманы, потом сладко зевнуло и принялось дальше упражняться с бутылкой.

«Так, что мы имеем? – лихорадочно стал подсчитывать про себя Гулидов, периодически морщась от приступов головной боли и пробудившегося стука молоточков по виску. – Тамплиеры, друиды… метеориты, а… ещё врата и энергия порока… Так, всё? Нет, погоди… Было что-то ещё, одно, существенное. Я должен был запомнить. Вот дырявая башка! Вспомнил! Проститутка в порту и любовник Клеопатры! Фу ты, блин, опять тебя не туда понесло… Ну как же так? Да! Женщина в чёрном, Сноуден, подлучевая Луна… Так, отбрасываем прочь Луну. Остаётся… Остаётся… Остаются спецслужбы США! Берингов пролив… У-у-у… Вот это коктейль Молотова! Жуть! Никто не поверит, да и я сам себе не поверю. Где выход? Где выход, спрашиваешь? А вон и дверь, пора собирать манатки. Давай я оставлю здесь духов ордена и энергию разврата».