Текст книги "И белые, и черные бегуны, или Когда оттают мамонты"

13 Физика сочувственных вибраций

Велики просторы могучих океанов, разделяющих материки и населяющих их людей. Вселенская сила заключена в них. Она клокочет, раздирает, отталкивает друг от друга острова, континенты, границы. Человек не птица, не может с её непринуждённой воздушностью преодолевать расстояния, являя себя новому миру. Люди пока что научились с определённой лёгкостью переносить через пространства лишь дух свободы и слепые электронные коды. Но в природе всё же существует одна сила, которая будет мощнее энергии тектонической активности, – это сила познания. Только она удерживает эти разновекторные махины, готовые разъехаться в разные стороны, обнажая между людьми безграничную бездну.

На что остаётся уповать человеку – крохотной песчинке мироздания? На себя? На Него? На случай? Рано или поздно может иссякнуть и эта вера. Остаётся лишь слово. «Слово Божие, сеемое миссионерами на берегах моря, без всякого со стороны их посредства, чрез новообращённых переносится и к отдалённым, горным жителям материка Америки, называемых кольчанами, никогда не видавшим священника» – так рассуждал великий православный миссионер святитель Иннокентий, будучи в 1848 году в заокеанской поездке.

Весной того же года он становится здесь свидетелем сильного землетрясения, длившегося с 18 марта до 15 апреля – почти месяц. «Все стенные часы в городе остановились и печные трубы на больших домах повредились… С самого первого удара началось сильное дрожание земли, сменяемое небольшими колебаниями, столь иногда сильное, что точно, кажется, в верхнем этаже я живу на мельнице или на пароходе иду по заливу», – описывал случившееся современник святителя.

Гулидов неспроста вспомнил о святителе. Он восторгался его деяниями и миссионерским подвигом. Иннокентий раньше многих других на земле понял родство человеческих душ, разбросанных по обеим сторонам океана и разделённых Беринговым проливом.

Природа давно трясёт землю и мстит человеку за его неуклюжее, а порой и варварское вторжение. Поначалу она лёгкими толчками предупреждала о губительных последствиях его деяний. Потом стихия обрушивалась на творения рук человеческих со всей своей сокрушительной силой. Не за горами уже и бедствия вселенского масштаба, если не одумаются люди в своём противостоянии природе. Очевидно, что нет на земле и в Мировом океане укромного места, где бы человек мог чувствовать себя в безопасности. Случается сейчас это «дрожание земли» и в тех северных местах, где вечная мерзлота, что накрепко сковывает безжизненную земную твердь, но и она не помеха разрушительной силе порока.

Объяснять наблюдаемые катаклизмы одними научными терминами и знанием структурных сдвигов в геологических пластах земли – дело неблагодарное и бесперспективное. Оно не разъясняет природы явлений, а лишь подталкивает цивилизацию к краю пропасти. Sympathetic Vibratory Physics – физика сочувственных вибраций. Так назвал американец Джон Ворел Кили основанную им ещё в XIX веке новую науку о вибрационном характере сил природы. Человеку следует обратить в свою веру и пользу неограниченную энергию окружающего пространства. Покуда же люди поступают в точности наоборот. Они научились улыбаться губами, а не глазами. Научились обезьянничать, перенимая мёртвые шаблоны и стандартные схемы, теряя индивидуальность и уникальность. Они лучше разъединяются, чем объединяются. Они славят порок, а не добродетель…

Организованным музыкальным вибрациям человечество предпочитает энергию хаоса и распада. Гармоничному взаимному обмену вибрациями-симпатиями, вызывающими сочувствие и благостность, они зачастую не придают значения, культивируя хамство и чванство как эталон общения. Не понимая, что творит, человечество отвергает лучшие образцы искусства и возводит на их месте уродливые суррогаты, выдавая их за новые веяния. И безудержно, безудержно катится в бездну…

Человечество гибнет, внушая себе, что люди становятся чуть ли не богами, способными рукотворными деяниями подчинять в угоду своим замыслам природу, её явления, изменять структурный ландшафт мироздания. Кто-то дословно понял сказанное в Библии, что «мы можем стать более великими, чем ангелы». Вслед за древними египтянами отдельные правители возомнили себя высшим разумом и решили быть богами среди людей, вершить их судьбы и купаться в богатстве и лучах славы. Одному российскому олигарху пришла в голову сумасбродная идея построить на частном острове в Турции для возлюбленной супермодели Наоми Кэмпбелл особняк в виде древнеегипетского символа – «Око РА». Чем не боги?

Взяв на вооружение гуманистические теории об исследовании Вселенной, современные «боги» уже подлаживают под себя достижения учёных в области космоса и управления энергией. И не важно, что за всё время существования земной цивилизации ни один смертный так и не осуществил мечту о путешествии «за пределы Великого Глаза Ориона».

Им, убогим, никак не понять, что смертным, даже тем из них, кто сидит на золотых унитазах, не предназначено стать богами. Они не смогут существовать друг с другом даже в рамках касты сияющих – высшей формы человека, выведением которой сейчас заняты умы придворных учёных-схоластов, взявших на вооружение древнеегипетскую легенду. Эти деяния попахивают обыкновенным фашизмом.

О таких странных переплетениях истории, не стыкующихся между собой фактах и вымыслах размышлял Гулидов, снова уединившись от людских глаз на своей даче. Он долго поправлял пошатнувшееся здоровье. Основательный курс лечения от наркозависимости не прошёл даром: из больницы Гулидов вернулся другим человеком – безразличным, тихим, нелюдимым. Обычно он усаживался в кресло перед выключенными телевизорами и часами мог смотреть на их потухшие экраны. Казалось, не было в мире той силы, которая могла бы заставить его вновь заинтересоваться мирской жизнью. Гулидов теперь мало спал, совсем немного кушал, редко выходил на улицу. Он всё своё существование посвятил любимому древнему занятию чинт2222
  Думать, размышлять (санскр.).


[Закрыть], увлёкся санскритом – совершенным языком далёкой Индии.

На изучение толстых фолиантов уходило много времени. Это его устраивало, ведь он никуда не спешил. Гулидов всегда проявлял недюжие способности к изучению языков. И здесь он также преуспел: обнаружил значительное число санскритско-северных лексических схождений, проявившихся в ритуальных сказаниях, песнях, философских воззрениях народов Крайнего Севера.

Вникнув в древнеиндйскую языковую культуру, он научился ничему не удивляться, так как в ней находил ответы практически на все свои вопросы. Последние выборные перипетии также с лёгкостью укладывались в воссозданный им мир божества Багалы2323
  Божество надежды (санскр.).


[Закрыть].

Благодаря безрассудному поступку Гулидова придворная рвачёвская камарилья была полностью разгромлена. Стелла Ивановна Смит покоряла Голливуд и не планировала триумфального возвращения в Москву. Выборы из-за разразившегося скандала перенесли на март следующего года. Победу на них одержали ставленники другой банковской группировки. Чуя перемены во власти, большинство местных чиновников и общественников потихоньку перешли на сторону победителей и плотными рядами встали под новые знамёна. Впрочем, ничего удивительного в этом не было.

Задолго до якобы сенсационных открытий учёных-геногеографов он предположил, что коренное население Америки – это потомки народов, сложившихся в Алтайский период и мигрировавших примерно 12—15 тысяч лет назад через Берингов пролив. Собственно говоря, заслуги Гулидова в этом не было никакой. Он внимательно изучил записи своего предка о случившемся в чукотском стойбище видении и на основе этого материала сделал вывод, что люди из экспедиции стали по воли шаманки невольными свидетелями переселения народов на другой континент. Добровольный отшельник в своих исследованиях пошёл дальше. Сопоставив тюркский праязык сюнну с языками Древней Индии, Гулидов пришёл к заключению о тесной взаимосвязи северных тюрков с древнеиндийской цивилизацией.

Влияние на арктический климат со стороны восточного соседа – грозных Соединённых Штатов Америки, продолжающих подземные радиолокационные исследования на береговой территории нашей страны, – было для Гулидова доказанным фактом. И те негаданно-нежданные всплытия американских подводных лодок типа Tambor в годы Второй мировой войны в устье северных рек – лишние тому свидетельства. Гулидов не верил в сказки о древних джедаях-священниках, использовавших язык света, чтобы настроить планету, словно «гигантский гармонический сигнал». Он знал, кто именно стоит за всем этим и кто до сих пор ждёт сигнала к действию. Как последний эгоист, он верил очевидному – только тому, к чему мог сам притронуться, подержать в руках, попробовать на зуб. А такие материалисты обречены на забвение. Природа и их перемалывает, выплёвывает, словно ненужную материю. Здоровый, крепкий, но бесперспективный материал.

…По вечерам публику в ресторанчике «У Ашота» теперь развлекал квартет музыкантов. Особенно поражал своими неземными утробными звуками скромный дудук. В руках седовласого виртуоза невзрачная дудочка превращалась в целую музыкальную сокровищницу. Сегодня Гулидов снова пришёл в старое заведение послушать чарующие звуки армянского народного инструмента. Внешне мало что изменилось: постарел весельчак хозяин, сменилась обслуга. Он присел, как было раньше, за давно облюбованный столик. Заказал бокал «Мукузани» и порцию долмы с домашней сметаной. Как-то по-особенному нежно и протяжно зазвучал сегодня дудук. Поначалу извлекаемые звуки вызывали жалость, как будто оплакивали близкое им существо. Затем они постепенно набрали высокую амплитуду, забрались под потолок, выбрались на улицу… Уже можно было различить торжественные оркестровые нотки… Но вдруг звуки мелодии вернулись в помещение, и вновь дудук начал петь слёзно, разливая тоску.

Из-за столика, что располагался напротив, поднялся мужчина в длинном сером плаще и коричневой шляпе. Гулидов давно его приметил, но не подавал вида. Он хорошо помнил слова полковника, сказанные об этом человеке в тесном гостиничном номере на «точке»: «Среднего роста, респектабельный, с усами, родинка на подбородке». Подошедший к Гулидову мужчина назвался Сергеем Васильевичем. Он держал в руке металлический английский фунт с портретом Елизаветы Второй на аверсе. Незнакомец взмахнул рукой – на его ладони теперь лежала монетка достоинством в один американский доллар. Пора.