Текст книги "Боевой аватар"

Глава двадцать третья

Костер трещал, выбрасывал искры, мальчики сидели вокруг него. Антуан лежал поодаль на носилках, все такой же неподвижный. Но ему явно стало лучше: сердцебиение возвращалось к норме, дыхание стало ровным и глубоким, под закрытыми веками метались глаза – энцефалограмма показывала активность мозга. Ему снились сны. Это хороший признак, возможно, к завтрашнему утру он сможет подняться.

– …тогда Джу как даст ему с размаху, чуть пониже шеи. А она у него толстая, как то дерево. – Питер возбужденно размахивал пустой банкой консервов, изображал при ее помощи битву с носорогом.

Мальчики завороженно слушали, иногда украдкой бросали на меня взгляды и быстро отворачивались. Андрая задумчиво ковырял землю мачете. Потом поднялся, неторопливо отправился в лес. Проходя мимо Кунди, он слегка хлопнул его по плечу. Тот вздрогнул, потом стал слушать дальше. Но чуть позже, когда Андрая уже скрылся в темноте, Кунди встал и, небрежно почесываясь, тоже отправился – якобы в другую сторону.

Мальчики, кого вы хотите обмануть?

Я прислушался. В зарослях, метрах в двадцати от костра они встретились и отошли еще на двадцать метров.

Заговорщики. В лесу было спокойно, но это ничего не означало. «Дикие» могут появиться в любой момент, а ребят защищать куда легче, когда они все вместе, а не разбрелись по лесу. Вмешиваться я не стану – пусть все идет своим чередом.

Но вот послушать их разговор не мешает. Андрая прильнул к толстому стволу пальмы, привлек Кунди.

– Мы не можем ему доверять! – зашептал он. – Надо придумать, как предупредить Омуранги.

– Ну… – Кунди почесал в затылке. – А почему? Он же спас и Питера, и Элиаса. И Симон прав – он дал нам еду.

– Зачем? Он хочет от нас, чтобы мы привели его в Эдеме, к пророку!

– Но мы ничего не сможем с ним сделать, – заметил Кунди. – А он нас может защитить. И от «диких», и от носорога…

– Дался тебе носорог. Может, его нет вообще, – отмахнулся Андрая. – Может, Питер с Элиасом все выдумали.

– И «диких» тоже? А Антуана? – хмыкнул Кунди.

– Слушай, он что-то делает с нами, – яростно зашептал Андрая, он чувствовал, что теряет власть над отрядом. – Он морочит нам голову. Ты уже не знаешь, чему верить. Он враг Омуранги. Ты что – не веришь слову пророка?

– Нет, верю, – смутился Кунди. – Но пока Джу не сделал ничего плохого, наоборот – только защищал нас.

– Чтобы мы его отвели к Эдеме, – подхватил Андрая. – А потом всех нас переубивает.

– Он мог бы давно всех убить, – резонно заметил Кунди. – А одного оставить, чтобы путь указывал.

– Верно, – признал Андрая. – Но из-за него погиб твой брат. Ты забыл?

– Я ничего не забыл, – яростно прошептал Кунди. – Но Паскале убило осколками. Джонасу было на нас плевать. Он просто выстрелил туда, где был Джу.

– Капитан исполнял волю пророка, – жестко отрубил Андрая. – Решай – ты со мной или с ним? С пророком или с этой тварью?

– С тобой, – после долгой паузы ответил Кунди.

– Когда будем на подходе к Эдеме, рванешь к Восточной заставе, – приказал Андрая. – Понял?

Кунди кивнул.

– Мы постараемся его отвлечь, а ты будешь бежать. Не останавливаясь. Надо срочно сообщить пророку.

– Понял, – вздохнул Кунди. – А ты сможешь его отвлечь?

– Постараюсь, – отрезал сержант. – Все, возвращаемся. Время вышло.

Прости, Кунди. Я ничего не могу поделать с твоей болью, пока ты сам с ней не справишься. Я не виноват в смерти твоего брата. Но простить ты меня все равно не можешь.

Буду ждать действий сержанта. Если пророк вышлет вооруженный эскорт для сопровождения в город – тем лучше. Я быстрее разгадаю эту загадку.

Зарегистрированы удаленные инфразвуковые колебания. Дистанция – триста метров.

«Дикие» пришли.

– Элиас!

– Что? – Он обернулся не сразу, сейчас была его очередь рассказывать, и он страсть как хотел показать, как его «дикий» за горло схватил.

– «Дикие».

– Близко? – Глаза его округлились, он схватился за автомат.

– Приближаются.

Шум голосов стих, мальчики вскочили на ноги.

– Встаньте за костром. Возле Антуана.

Мальчики торопливо переместились, сбились в кучу. Кто-то украдкой крестился, кто-то учащенно дышал, озирался.

– Если они начнут стрелять, сразу падайте на землю – ясно?

Мальчишки закивали. Симон встал за моей ногой и выглядывал, блестя глазами. Он прав, это, пожалуй, самое безопасное место.

«Дикие» переговаривались на характерной частоте. Это, несомненно, язык, но вот какой? Если они утратили способность издавать членораздельные звуки на обычной частоте человеческого голоса, остались ли у них слова? Может быть, это все тот же язык – один из языков племен, населявших этот регион? Тогда с ними можно договориться – я не хочу их убивать.

Я запустил эвристический анализ записей. Перевел их в частоту человеческого голоса и начал сопоставлять с языковой базой данных.

Сержант присел на корточки рядом со мной.

– Сколько их?

– Пока не знаю, несколько. Идут по нашим следам.

– Ясно. – Андрая прикусил губу. – Что делать будем?

– Ждать.

Они подошли на сто пятьдесят метров. Остановились. Потом… один, да, один двинулся вперед. Я уже легко вычленял шорох их особенной скользящей походки из общего шума леса. Я быстро учусь.

Восемьдесят, семьдесят, пятьдесят метров. Нервы у мальчиков стали сдавать, они возбужденно оглядывали лес. Кунди вздергивал автомат на каждый шорох, Питер молча ждал, опершись на колено, Андрая жевал соломинку. А вот остальным явно не хватало оружия. Учитесь выживать, учитесь слушать лес. Побеждает не тот, кто сражается, а кто не вступает в бой. Лучшая битва та, которой не было.

– Где они? – прошептал Симон, утыкаясь лицом в шерсть.

– Совсем близко.

Двадцать метров.

Он идет спокойно, не атакует. Остальные остались позади. Я прислушался – нет, больше никого не было. Он один. Парламентер…

Отряд разом, слитно выдохнул. На краю поляны, в зыбкой тьме, колеблемой языками пламени, возникла фигура в развевающихся лохмотьях.

– Здоровый. – Кунди оценивающе поглядел на него. – Такой тебя за глотку взял, Элиас?

– Не знаю, – отмахнулся тот, напряженно всматриваясь в противника.

Андрая положил палец на спусковой крючок и напрягся. Тише, мальчик. Сначала узнаем, что он хочет.

«Дикий» переступил с ноги на ногу и громко зашипел. Потом закашлялся и низким лязгающим голосом произнес на лингала:

– Отдайте.

Закончен эвристический анализ.

Удивительно! Судя по результатам анализа, наш гость разговаривал на искаженном диалекте пигмеев бака. Но те не вырастают выше полутора метров. Определенно, мутация, да еще какая.

– Уходи, – сказал я на языке бака, переведя его в инфрадиапазон – хотя это весьма непросто. Не знаю, насколько я буду понятен.

«Дикий» сощурился.

– Неживой, не дух – почему говоришь? – беззвучно спросил «дикий».

– Уходите. Они мои. Не отдам.

– Они – плохие. Они люди Старика. Они убили наших детей и женщин. Отдай.

Значит, Омуранги для них – Старик? Интересно.

– Нет. Уходите.

– Они убили. Отдай нам одного. Он умрет все равно. Смерть за смерть.

Господи, и эти туда же. Сколько можно убивать…

– Они мои! – рявкнул я, мальчики согнулись, закрыли уши руками. Потерпите, маленькие.

– Неживой. Не должен жить. Мы все равно его заберем.

Так мгновенно, как появился, «дикий» исчез.

– Что это? – Андрая потряс головой, поднялся. – Он… он ушел?

– Да, уходит. – Я следил за парламентером.

– Они вернутся? Вы говорили? Что он сказал?

– Он сказал, что солдаты пророка убили их детей и женщин. – Я посмотрел на притихших ребят. – Поэтому они хотят убить вас. Отомстить. Хотят забрать Антуана.

– Они врут, – быстро сказал Андрая. – Они – не люди, им нельзя верить.

– Разве солдаты Омуранги не убивают «диких»? Не забирают детей, не сжигают деревни?

– Да, но… они же язычники. Они порождения дьявола. Верно? – Андрая огляделся, он искал поддержки. Но все молчали.

– Они больны. Так же, как и вы. Их тоже поразила Порча.

– Но… – Андрая смешался.

Да, сержант, тебе уже не хватает слов, и остается только вера, слепая вера в правоту Великого Омуранги.

– Ложитесь спать. Здесь, все вместе, возле костра. Сегодня они не нападут. Я посторожу.

Мальчики еще долго не могли уснуть, все шепотом переговаривались. Андрая сидел поодаль. Я не трогал его, пусть побудет сам с собой. Ему тяжелее, чем остальным, – он возложил на себя ответственность. Он командир, он взрослый. Но если Андрая сможет мне довериться, то поведет за собой весь отряд.

Наконец, уснул и он. Я сидел у затухающего костра, не подбрасывая веток – одежду ребята уже просушили, а мне огонь только сбивает сенсоры. Дневная жизнь в лесу переменилась на ночную: запорхали чудесные ночные бабочки, тонко запели лягушки. На небе проступил яркий рисунок южных созвездий. Небо – единственное, что не изменилось во времени Катастрофы. Оно такое же, что и сто лет назад. Звезды мы, слава Богу, не запакостили.

Что случилось с азиатской и европейской лунными базами? Ведь это свыше трехсот человек. Продуктов у них было на полгода вперед. Энергии – море, под ногами развернуты заводы по добыче гелия-три. С кислородом проблем нет – при добыче гелия выделяется масса побочных газов. При том объеме энергии, которым они располагали, любой газ можно легко синтезировать. Остается открытым вопрос с едой. Если им удалось развернуть большие гидропонные теплицы на базе экспериментальной лаборатории, то все хорошо. Тогда у них есть еда, вода, воздух, и они еще живы. Гидропоникой занимался мой давний знакомый, Карпинский. Надеюсь, что он на Луне и выжил. Сейчас, правда, ему уже лет девяносто должно быть.

Как же им было страшно, когда они поняли, что случилось.

Однако продолжить человеческий род на Луне им вряд ли удастся. Из трех сотен людей там наберется едва ли тридцать женщин. Луна находится за пределами магнитного поля Земли, ее поверхность открыта для космических излучений и солнечного ветра. А когда галактические космические лучи бомбардируют частицы лунной поверхности, они провоцируют микроядерные реакции, которые приводят к выделению еще большей радиации в виде нейтронов.

Была серьезная опасность, что женщины не смогут иметь детей после пребывания на Луне. Может ли развиваться человеческий эмбрион в условиях лунной гравитации, не знает никто.

Но я не думаю, что они вернулись на Землю. Скорее всего, доживают свой век на Луне.

А вот марсианская экспедиция, скорее всего, погибла. Без снабжения с Земли у десяти астронавтов первой экспериментальной лаборатории НАСА не было никаких шансов.

Яркая звезда перечертила небосвод. Очередной спутник или ступень ракеты сгорает в атмосфере. Они все чаще сходили с орбиты без корректировки. Наиболее современные еще болтались в космосе, тщетно ожидали команд с Земли, добросовестно вели наблюдения, но кому теперь нужны их данные?

Там, наверху, на разных орбитах вертелась еще уйма военного железа, оснащенного реакторами. Спутники навигации, наблюдения, боевые спутники ПРО. Когда весь этот хлам начнет падать, он внесет свою лепту в радиоактивное заражение Земли. Впрочем, это уже не важно.

Тихий, едва слышный шорох раздался со стороны обрыва, за спиной. Я не пошевелился. Кто-то выпил слишком много воды и пошел в лес? Нет, все ребята спали: Андрая вытянулся возле костра, Симон свернулся калачиком рядом со мной, все остальные, как я и велел, сбились в кучу.

Шорох повторился. Никаких колебаний не было. Оставалось положиться на слух и данные эхолота.

Дрожащая картинка: светлые стволы деревьев, зыбь листвы, окаймляющий темный проем над обрывом. И в этом проеме – еле уловимое движение по краю. Извиваясь как змея, «дикий» буквально перетекал через край, стелился по земле к носилкам Антуана.

Я бесшумно перепрыгнул через Симона и припечатал рукой «дикого» к земле. Тот распахнул рот, издавая беззвучный вой.

– Я сказал – они под моей защитой! – Я вздернул его в воздух. – Скажи это остальным!

И швырнул его в темный проем, полный звезд. Рывком приблизился к обрыву. Так и есть – «дикие» как ящерицы уползали вниз, сливались с темнотой. Раз, два… пятеро.

Я прислушался – нет, со стороны реки никто не поднимался. Там слишком круто даже для них. Выброшенный «дикий» извивался на камнях, удалялся по дальнему склону. Живой. Крепкие ребята – с пятнадцати метров упасть на землю. Но иначе действовать не было времени.

Неужели я тоже понемногу становлюсь убийцей? И рано или поздно убью человека? Ведь они не отстанут, обязательно нападут еще. А что делать с Омуранги, когда мы придем в Эдеме?

– Что там? – Симон сонно приподнялся.

– Ничего, летучая мышь пролетела. Спи. – Я вернулся на место и замер, охраняя неровный, чуткий сон детей.

Глава двадцать четвертая

Ветви разомкнулись, пропуская воина. «Видящий все тропы» сидел, неторопливо, тонкими полосками срезал мясо с обрубка человеческой руки и отправлял в рот. Веки его были прикрыты, казалось, он дремлет. Но на тихий шорох шагов вождь развернулся, распахнул большие черные глаза.

– Что?

– Он ждал нас. – «Крадущий птиц» упал на колено, оперся на копье. – Чуть не убил «Сторожащего сон».

– Но не убил. – Пожевал вождь задумчиво.

– Он выбросил его с обрыва. «Сторожащий» руку сломал.

– Ничего, зарастет, – усмехнулся «Видящий», отрезал еще полоску.

– Вождь. – «Крадущий» облизнулся, ему хотелось сладкого мяса. – Его нельзя убить. Очень большой, очень быстрый. Это сильная дава.

– Значит, нам нужен шаман сильнее. – Вождь потянулся, убрал мясо в наплечный мешок. – Позови «Говорящего с друзьями». Скажи, что нам нужны «малые». Много.

– Но что они смогут сделать с Неживым?

– С ним – ничего. А вот с его спутниками…

– Но гнезда «малых» далеко. Успеем ли? – возразил «Крадущий» и склонился ниже, увидев, как гримаса раздражения передернула лицо «Видящего». – Я скажу. Но…

– Что еще?

– Вождь, позволь мне… кусочек. – «Крадущий» заискивающе изогнулся. – Я так давно не ел мяса черных людей.

– Поймаешь этих солдат, будет тебе мясо, – взмахнул ножом «Видящий». – Иди, ты мне надоел.

Никто из мальчиков не заметил ночного происшествия. Просыпались они быстро и все разом – как по команде. Потягивались, умывались, гремели банками. У них хороший аппетит – гора пустых банок росла на глазах. С таким аппетитом через два дня еда закончится.

– Андрая, сколько нам идти до Эдеме? – Я присел рядом с капитаном, тот увлеченно выковыривал пальцем из банки последние куски свинины.

– Три, нет, четыре дня. – Он быстро взглянул на меня. – Нас Антуан задерживает.

Я мог бы понести его, но не буду. Это их товарищ.

– Скажи ребятам, пусть экономят еду. Вряд ли мы сможем поохотиться.

Капитан кивнул.

– Кстати, Антуану легче. Яд выходит из крови.

– Хорошо. – Андрая с непроницаемым лицом поднялся.

Этим утром, еще до подъема остальных, Антуан, наконец, пошевелил руками и что-то сказал.

Я прислушался. Кажется, он просит пить.

Вода из фляги попала в дыхательное горло, он закашлялся, открыл глаза и обмер, уставился на меня.

– Все хорошо, – тихо сказал я. – Ты в лагере.

– «Дикие»… – Он попытался приподняться на локтях.

– Лежи, лежи, я их прогнал, – успокоил я мальчика.

– Что со мной? – Язык не слушался его, он тянул и коверкал слова. Паралич еще не прошел окончательно. Сегодня он идти не сможет.

– «Дикие». Тебя задела их стрела. Это яд. Не волнуйся, лежи, – успокоил я, увидев, как заметались в ужасе его глаза. – Скоро яд выйдет из тела, и ты встанешь на ноги.

Антуан выпил еще воды и в изнеможении опустился на носилки.

– Симон. – Я потряс мальчика за плечо. Он мгновенно сел, смотрел на меня внимательными черными глазами. – Антуану лучше.

– Правда? – Мальчик просиял.

– Да, побудь с ним. Может, он еще захочет пить.

– Хорошо. – Симон переместился к носилкам, перелезая через спящих товарищей.

Я встал на краю обрыва, впитывая солнечные лучи. День обещал быть ясным.

Отряд продвигался медленно. Антуана пришлось нести, он был слишком слаб, хотя уже разговаривал.

Я шел впереди колонны. Пока никаких признаков противника.

– Что за ерунда! – воскликнул сзади Андрая, которому уже полчаса что-то настойчиво втолковывал Питер. – Какой еще Спаситель, есть только один пророк – Омуранги!

Назревает разговор о божественных материях. Не хотелось бы говорить на ходу.

– Джу. – Питер нагнал меня, глянул умоляюще. – Расскажи ему, он мне не верит.

Но, похоже, придется.

– Ты мне не веришь, капитан. – Я поравнялся с Андраей.

Тот косо глянул на меня, ушел вперед, ожесточенно рубя ветки. Он явно не расположен к диалогу. Ладно, не стоит неволить.

– Как мы можем тебе верить. Ты – чудовище! – сказал он, наконец, со звенящей яростью. – Ты Лесной Ужас. Доверившийся дьяволу шагает в ад.

– А прежде, куда вы шагали? Пока верили Омуранги?

– В царствие Небесное! – Андрая на миг обернулся, взмахнул мачете.

– И ради этого вы убивали «диких» и они вас убивали?

– Они язычники, порождения дьявола. Так, как и ты. Ты знаешь их язык!

– Но я вас им не отдал.

– Значит, задумал что-то еще хуже.

Железная логика у него, ничего не скажешь. Омуранги прав и точка. Он отлично их выдрессировал. Как же мне переубедить сержанта?

– Джу… – Рядом стоял Симон. – Джу, погляди, что-то с Антуаном неладное.

Мальчика била дрожь, он метался на носилках и что-то бормотал с закрытыми глазами. Неужели рецидив?

– Тише, тише. – Я положил ладонь ему на лоб.

Антуан распахнул глаза и четко произнес:

– Они идут.

Кто они? Что за непонятные пророчества?

Пронзительный крик донесся от головы колонны, я рванулся туда.

Кричал Кунди, он плясал, смешно вздергивая ноги, а Андрая остервенело рубил траву.

– Змея! – Дрожащий палец Кунди указывал куда-то вниз, я присмотрелся и увидел разрубленный черно-белый зигзаг габонской гадюки. Длины в ней было больше полутора метров. Странно, Кунди так кричал, будто змей раньше не видел.

– Она выпрыгнула на меня. Прямо из кустов, – Кунди взахлеб рассказывал набежавшим мальчикам.

– Здоровущая.

– Ядовитая, небось.

– Это кассава, она ужас какая ядовитая. Повезло Кунди.

Странно, габонские гадюки очень флегматичные существа, что заставило ее напасть на Кунди?

– Смотрите, – шепотом сказал Симон.

Мальчики попятились.

Впереди, в метрах трех дальше по тропе, с шипением разворачивался черно-бело-розовый клубок. Пять гадюк. Откуда они здесь?

Сверкая ромбическим рисунком спин, змеи медленно потекли навстречу отряду. Взрослые габонские гадюки, в таком количестве и не боятся людей?!

Я прислушался. Лес полнился характерными шорохами – змеи были повсюду, окружали тропу, стягивались в один шуршащий узел, в центре которого был отряд, испуганно жавшийся спина к спине. Сколько же здесь змей?

Мальчики закричали. Со всех сторон из леса текли и текли нескончаемые потоки змей: габонские гадюки, зеленые мамбы, древесные бумсланги, кобры – все до одной смертельно ядовитые. Воздух наполнился шипением. Это необъяснимо, но змеи целенаправленно ползут к людям. И никакого присутствия «диких», ни звука их языка, хотя…

На миллисекунду мне показалось, что в ста метрах от тропы мелькнула какая-то тень. Но сейчас не время искать этого одиночку. Что бы я ни сделал, кого-то из ребят обязательно укусят. И тогда я не смогу его спасти – у меня нет сыворотки. На деревьях прятаться бесполезно – змеи поднимаются по ним лучше человека.

Я подскочил к носилкам, пинком сбросил двух кобр.

Есть только один способ.

– Сюда! – Уши у них наверняка заложило, зато услышали, кинулись толпой, сверкая мачете.

Я упал на четвереньки, закинул Антуана на спину.

– Живо, все – на спину!

Поднять вес семи мальчишек – дело нехитрое. Куда трудней не уронить их. Свободной рукой, пока ребята запрыгивали, я сорвал лианы с носилок, перекинул петлей через шею, а свободные концы закинул за спину. Получилось подобие уздечки.

– Держите Антуана, и держитесь сами крепче за лианы!

Последним запрыгнул Андрая и едва уместился на спине, схватился за мою голову. Я сдвинул его руку, чтобы не закрывала обзор, дал по голове настырной гадюке и рванулся вперед. Главное, чтобы мальчиков не сшибло ветвями, – вернуться уже не успею. Лес был полон змеями – все корни, вся ямы, вся опавшая листва шевелилась от их движения. Сенсоры с ума сходили, сбивались от чрезмерного количества объектов. Они кишели повсюду.

– Следите за ветвями!

Я отбил выпад упругой зеленой молнии – мамба метила в Андраю.

До реки оставалось всего метров сто. Только бы добежать. Почему мне не сиделось в лесу, с моими гориллами?

Гадюка-носорог вывернулась из-под лапы, метнулась в глаза. Прыжок.

Изучал бы язык рилл…

Габонская гадюка – толстая, взрослая, опытная, разинула пасть, вылетела пружиной навстречу. Удар.

Составлял бы гербарии новых видов цветов…

Змеи свивались в кольца, бросались на меня – впивались в лапы, кидались в глаза, но никто пока не доставал до ребят.

Река здесь разливалась шире, выходя из ущелья, которое проточила своим телом. Я выскочил на берег и с разбегу, вздымая буруны, начал переправляться. Мальчики что-то закричали – потом, потом… Глубина была мне по плечи, но течение достаточно сильное. Поток воды с ног не сбивал, но заставлял напрягаться. А вот змеям переплыть будет трудновато.

Я выбрался на другой берег, встряхнулся, огляделся. Пока чисто.

– Слезайте, их тут нет.

Мальчики послушались не сразу, они мертвой хваткой вцепились в спину.

– Все на месте? Андрая?

Капитан не ответил. Он, не отрываясь, глядел на тот берег. Земля там шевелилась, бурлила от множества гибких сверкающих тел, их вал подкатывался к самому краю воды.

А на берегу, среди сплетающегося змеиного клубка, билось на земле мальчишеское тело.

Кто?!

Я прыжком перемахнул через реку, смел ударом змей и выхватил мальчика из клубка. Моиз! Лицо в испарине пота все было изъязвлено глубокими укусами, рот распахнут в немом крике. Он задыхался.

Нейротоксичный яд мамбы и кобры парализует дыхательные мышцы, цитотоксичный яд бумсланга и гадюки разрушает клетки тела. Что толку от всей этой информации, которую услужливо выдает энциклопедия, если Моиз вот-вот умрет?!

В ярости я растоптал кобру, обвившуюся вокруг ноги, и понес мальчика обратно.

Моиз хрипел, цепляясь руками в шерсть. Зрачки его расширились до пределов радужки, и в их черных колодцах качалось мое отражение. Последнее, что он видит. Прости меня, малыш, я не смог тебя спасти.

Когда я положил его на землю, мальчик уже не дышал.

– Он… он умер? – Голос Андраи сорвался.

Мальчики медленно окружили Моиза.

– Да.

Симон сел возле него.

– Всего… везде… искусали.

– Как же… Джу, спаси его! – Питер смотрел на меня, словно ожидал чуда. – Ты же можешь, Джу!

– Нет, малыш, не могу. Я не умею воскрешать людей. Прости.

Сейчас я бы отдал за сыворотку все.

Мальчики подавленно молчали, не сводили глаз с Моиза. Они видели, как умирают враги, как умирают боевые товарищи, но такая страшная смерть их потрясла.

– Надо похоронить его, – после долгого молчания сказал я. – Андрая?

– Да, – встряхнулся тот. – Надо вырыть могилу. Отряд.

Красно-бурая земля легко поддавалась мачете, мальчики рыли яму, я выбирал землю. Когда же он сорвался?

Я раз за разом прокручивал свои действия. Да, если бы я не ускорился при входе в реку, то Моиз бы не слетел. Общая масса груза изменилась, но я не успел отреагировать – торопился на другой берег. А стоило всего лишь обернуться. Я виноват.

Я бережно опустил Моиза в могилу. Лицо его распухло и почернело от яда. Я вытер запекшуюся кровь, закрыл глаза. Ему уже не было больно. Когда я найду того, кто это сделал, кто натравил змей…

– Он сидел рядом и слетел. – Симон встал у края. – Я кричал, но ты не слышал.

– Я не успел. Он был твоим другом?

– Он… да. Другом.

Один за другим мальчики вставали возле могилы. Земля осыпалась, припорашивала темные руки, вытянутые вдоль тела.

– Он был хорошим бойцом, – сказал Андрая. – Надежным.

– А мне банку консервов отдал, – шмыгнул носом Элиас. – Почти полную.

– Со мной водой поделился.

– Шутил весело.

Мальчики вспоминали, но я видел, что на самом деле им нечего сказать. Они бок о бок прошли с Моизом сквозь этот лес, но так и не узнали его. И я уже не узнаю.

Я сдвинул землю, засыпая тело.

– Отряд! – Зазвенел голос Андрая. Он выхватил мачете, и его примеру последовали остальные.

– Слава! – Они салютовали клинками, и эхо их крика загуляло в изменчивой полутьме леса. – Мы отомстим! Отомстим! Отомстим!

– Кому вы будете мстить? – устало спросил Джу. – Змеям?

Он разровнял могильный холм, выпрямился. Оглядел притихших мальчишек.

– Отче наш, сущий на небесах! – громко сказал он, и эхо его слов заглушило отзвуки воинственного клича. – Да святится имя Твое, да придет Царство Твое, да будет воля Твоя и на земле, как на небе. Хлеб наш насущный дай нам на сей день и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим. И не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Омен.

– Вы – товарищи. – Джу развернулся к мальчикам, замершим при словах молитвы. – Вы – отряд. Помните друг о друге, защищайте и любите друг друга. Не Омуранги любите, его здесь нет. Все, что у вас есть, – это ваши товарищи, ваш дом и семьи. Я не смог спасти Моиза, но спасу вас. Вы мне верите?

Мальчики долго молчали. Наконец Питер устало выдохнул:

– Я верю.

– И я, – сказал Симон.

– И я верю, – кивнул Элиас.

– Я тоже, – опустил голову Кунди.

– Я верю.

– Я…

Так остался один Андрая. Он оглядел отряд, кусая губы, поколебался и криво усмехнулся:

– А что нам остается?

– Тогда командуй. Нам надо идти.

Пока мальчики собирались и проверяли рюкзаки, я сломил два бамбуковых ствола, скрепил их лианой. Поставил крест. Прости меня, Моиз.

– Ты и правда не мог его спасти? – Питер встал рядом, испытующе глядел.

– Мог, если бы услышал Симона. Но когда его укусили, уже не мог. Я не Бог, Питер. Я не умею исцелять и воскрешать.

– А тот, Спаситель, про которого ты говорил, – он бы мог?

– Да, он бы мог. Но он сейчас на небе. Мы должны справляться сами.

– Это очень тяжело, – вздохнул Питер. – Почему он нас оставил?

– Он не оставил, малыш. – Я дотронулся до его плеча. – Я же с вами.

– А больше никто не умрет?

Питер, Питер, зачем ты задаешь такие вопросы? Я уже умер, Господи, дай мне покой!

– Мы будем живы, Джу? – Питер заглядывал в глаза, не отпускал мои зрачки.

Но если не я, то кто же?

– Я сделаю все, чтобы больше никто не умер, слышишь, Питер? – Я присел возле него. – Все. Веришь?

– Верю. – Мальчик опустил голову, глаза его заблестели. – Тебе верю.

Японес Антуана, хотя он был уже бодр и порывался идти сам. После гибели Моиза у нас не оставалось времени – не знаю, почему, но я был в этом уверен. Те, кто натравил змей, были близко. Любой биолог сказал бы, что это невозможно. Нельзя заставить такое количество змей действовать организованно. Но ученый Джузеппе Ланче умер. А Лесной Ужас знал, что это спланированное нападение. Знак, прежде всего для него – ты не так уж и силен, как думаешь. Берегись.

Встаньте на моем пути, покажитесь – об одном только прошу. Дайте мне вас увидеть, убийц невинного ребенка.

Откуда ты знаешь, что он невинен? – вспыхнула вдруг какая-то чужая мысль. – Разве он не сжигал деревни «диких»? Разве он не был солдатом?

Был, но это всего лишь ребенок. А в первую очередь должен поплатиться тот, кто их заставил, кто их обманул. Омуранги.

Но ты же сам сказал – они сами нажимали на курок? Сами выбрали – убивать?

Да. Никто не сказал им, что можно жить по-другому. Никто не сказал им, что в мире есть добро.

Какое добро – кибернетическая горилла четырех метров ростом? Смешно.

Да, смешно. Но что делать, если другого добра в мире не осталось.