Текст книги "Узы крови"

Глава 23

У меня снова было видение…

Как и в прошлые разы в этом странном сне я снова увидел ту самую темноволосую девушку, поразительно похожую на мою Таис.

Я уже давно понял, что все эти сны вовсе не бред, и приходят они ко мне неспроста. И я даже догадывался, кто именно приложил к этому свою руку. Мой таинственный «благодетель» развлекается.

В этот раз видение было более детализированным и ярким. Я стоял посреди широкой мостовой, которая словно спина гигантского серого змея вилась среди двухэтажных и трехэтажных каменных домов с покатыми крышами, в верхних точках горизонтальных ребер которых были установлены разнообразные резные фигуры. Там были головы лошадей и медведей, хищных рыб и драконов.

На некоторых их них виднелись крупные зубастые черепа зверей, явно добытых в Тени. Дома с такими украшениями отличались от остальных своими внушительными размерами и более высоким качеством материалов.

Несмотря на солнечную погоду, на крышах домов и в тени заборов уже лежал снег, а лужи были затянуты тонким узорным льдом, который местная малышня с удовольствием крошила ногами.

Людей на улицах этого северного города было очень много. Причем даже невооруженным взглядом было видно, что здесь много приезжих.

Главная мостовая, пересекавшая этот город надвое, тянулась в сторону морского берега, где раскинулся огромный живущий своей жизнью порт. Именно оттуда двигалась многочисленная конная процессия из богато одетых нортландцев, во главе которой мерно покачиваясь в седле, ехал закованный в броню широкоплечий чернобородый мужчина в длинном плаще из волчьего меха.

Рядом с ним как всегда мрачная и сосредоточенная на черном скакуне ехала лже-Таис. Богатая одежда, драгоценности и золотая диадема говорили о том, что девушка из знатной и богатой семьи. Минимум – виконтесса.

Следом за бородачом гигантом и лже-Таис на белом скакуне ехал знаменосец. Я присмотрелся. На темно-желтом полотнище красовалась черная башка клыкастого вепря.

Спустя минуту процессия прошла мимо меня. Я проследил направление их пути. Сомнений не было, их конечная цель – раскинувшийся на холме большой город.

Захотелось проследовать за ними, чтобы узнать побольше об этих людях, но резкая боль в груди заставила меня замереть на месте.

А в следующее мгновение я открыл глаза…

– Слава богам, вы очнулись, мой господин!

Надо мной склонилось уже ставшее мне родным лицо верного Бертрана. Бледный, с темными кругами под глазами мой камердинер выглядел постаревшим на несколько лет.

Я моргнул несколько раз. Присмотрелся. Нет, Бертран в порядке. Просто игра теней. Вот он слегка отстранился, радостно улыбнулся, и лишних лет как не бывало. Не зря же я периодически вливаю в его энергосистему ману сразу нескольких цветов. И мои сеансы дают неплохие результаты – старик даже слегка помолодел и стал чувствовать себя намного лучше.

После необычно яркого и правдоподобного видения я не сразу понял, что происходит, но спустя несколько мгновений моя память вернула меня в реальность.

Интересно, как долго я был в отключке? И, кстати, где это мы? В моем замке, насколько я помню, таких богато обставленных комнат не было. Об этом обо всем я и спросил у Бертрана, хлопотавшего вокруг кровати, на которой я лежал с расстёгнутым колетом.

– Дык, через два часа уже рассвет, – произнес он, суетливо подбивая подушку под моей головой. – Мы в одной из опочивален в доме ее светлости. Ваша тетушка сейчас провожает последних гостей.

– Так значит, я пролежал здесь всего несколько часов?

– Так и есть, – подтвердил старик. – Я как узнал о случившемся, так сразу бросился к вам.

Я тяжело вздохнул и тут же поморщился от резкой боли в груди. Закрыв глаза, мгновенно перешел на истинное зрение. Сканирование показало, что я отделался всего лишь сильным ушибом, последствия которого уже планомерно устранял мой источник.

Значит, тренировки пошли впрок. Аура, накаченная разноцветной энергией, смягчила удар барона. Правда, такая своеобразная защита оказалась довольно энергозатратной. Цельные круды, спрятанные в потайных кармашках моего колета, потеряли почти четверть запаса маны. Алый круд так и вовсе был опустошен наполовину. Но если не думать о расходах маны, в общем и целом, я был доволен «самостоятельностью» моей ауры. Кстати, об этом…

– Ты чем-то меня поил? – спросил я у Бертрана.

– Все как вы и приказывали делать в таких случаях – влил сразу два пузырька алого зелья, – кивнул старик.

– Хорошо, – произнес я и, морщась, попытался сесть. – Лишним не будет. Без тебя я как без рук, друг мой.

– Благодарю вас, ваша милость, – ответил старик и, заботливо поддерживая меня за плечи, добавил с тревогой в голосе: – Я слышал от слуг, которые видели танец, что если бы вы вовремя случайно не дернулись, то барон фон Герварт, как пить дать, убил бы вас. Ваша тетушка даже послала за целителем. Но он все еще не приехал.

Хм, не помню, чтобы я пытался уклониться. Но так даже лучше. Видимо, в воображении людей все именно так и произошло. Иначе, как бы обычный человек выжил после удара страйкера? Даже если он бил деревянным мечом.

Я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно, произнес:

– Это лишнее. Там всего лишь сильный ушиб.

– Да, – с тяжелым вздохом ответил старик и начал застегивать пуговицы моего колета. – Вон какой синячище на всю грудь. Ну ничего, сейчас приедем домой и вы отдохнете.

Говорить старику, что уже через несколько часов у меня должна состояться дуэль с де Шатильоном, я не стал.

– А что было после того, как я потерял сознание? – сменил тему я, пока Бертран по своему обыкновению не начал по-стариковски причитать.

– Лакеи говорят, что все собравшиеся в зале господа начали возмущаться поступком барона. Его высочество принц Генрих даже приказал барону удалиться.

Он хотел еще что-то сказать, но не успел – в коридоре за дверью послышались торопливые шаги. Через мгновение створки распахнулись, и в комнату вошла хозяйка дома.

При ее появлении я, взглядом остановив дернувшегося было в мою сторону Бертрана, самостоятельно поднялся с кровати. Поморщившись, я одернул колет и медленно поклонился. Мой камердинер, стоя рядом со мной, тоже замер в глубоком поклоне.

Брови герцогини удивленно взметнулись вверх. Рот приоткрылся, в глазах изумление – тетушка явно не ожидала застать меня в сознании. Как, собственно, и двое лакеев, маячивших у нее за спиной.

– Однако, племянник, – произнесла она, покачивая головой. – Ты не перестаешь меня удивлять.

Затем, взмахнув рукой, она приказала всем слугам выйти и спустя минуту мы остались с ней наедине.

Опустившись в широкое мягкое кресло, покоившееся возле погасшего камина, герцогиня облегченно выдохнула.

– Эти балы так утомительны, – сказала она, прикрыв глаза и дотронувшись тыльной стороной ладони до своего лба. Затем, метнув внимательный взгляд на меня, она добавила: – Садись, племянник. Нам надо поговорить.

Под оценивающим и холодным взглядом герцогини я, слегка поморщившись, опустился во второе кресло.

– Уже сегодня вечером ты будешь самым популярным человеком в Эрувиле, – произнесла она с кривой улыбкой.

– Тетушка, всем известно, что популярность – это явление временное, – усмехнулся я в ответ. – Подобно золотокрылому мотыльку, что живет всего семь дней, моя слава угаснет к концу недели. Очередное яркое происшествие – и высшее общество навсегда забудет обо мне.

– Но это лишь только в том случае, если в очередном ярком происшествии ты сам снова не примешь участие, – хмыкнула герцогиня. – Ведь моя интуиция подсказывает, что не в твоем характере находиться в тени. Думаешь, я не знаю, что через несколько часов у тебя назначена дуэль с виконтом де Шатильоном?

Хм… Так вот, значит, как она обо мне думает. Любопытно…

– Поединок с виконтом – это вопрос чести, – ответил я.

– Кстати, об этом… – с кривой улыбкой произнесла герцогиня. – После танца Генрих приказал барону удалиться. Даже сделал вид, что искренне возмущен поступком страйкера.

– Без сомнения, его высочество – один из самых справедливых людей в нашем государстве, – в тон ей произнес я. – Уверен, ваши гости по достоинству оценили его благородный поступок.

Герцогиня хмыкнула.

– Умные, как это всегда бывает, если дело касается королевской семьи, притворились глупыми и сделали вид, что приняли все за чистую монету, а глупые… – на мгновение герцогиня замолчала, сверля меня немигающим взглядом, а потом ледяным тоном продолжила: – Ну, а глупые при дворе долго не задерживаются. Это и есть политика, дорогой племянник. Скажу больше, это уже не первый раз, когда барон фон Герварт впадает в якобы немилость принца Генриха. Но каждый раз он, спустя некоторое время, снова занимает свое место рядом с его высочеством. Принцы и короли – они такие. Сегодня гневаются, а завтра осыпают милостями.

– Благодарю вас за этот урок, дорогая тетушка, – я слегка склонил голову.

– Главное, чтобы этот урок пошел тебе впрок, племянничек, – хмыкнула герцогиня.

Все это время в беседе со мной Жанна Дю Белле пыталась поддерживать образ Каменной Леди, закрепившийся за ней при дворе. Но я видел, что сквозь эту маску проглядывают истинные эмоции этой женщины. Кажется, ей нравилось то, что произошло сегодня. Об этом приеме еще не скоро забудут, уж герцогиня об этом точно позаботится.

– Кстати, о милостях… – хитро глядя на меня, произнесла Жанна дю Белле и положила на маленький столик два золотых перстня. Первый был с темно-синим сапфиром, а второй – с продолговатым изумрудом. – Их высочества по достоинству оценили твое выступление.

– Щедро, – кивая на перстни, произнес я.

– Благодари свою новую покровительницу, – с насмешкой в голосе произнесла герцогиня, любуясь моей удивленной физиономией.

– Благодарю вас… – начал было я, но она остановила меня взмахом руки.

– Нет-нет, – возразила она. – Речь сейчас не обо мне…

– Тогда о ком же? – продолжая удивляться, спросил я.

– Я говорю о Бланке де Гонди, – хитро улыбаясь, ответила герцогиня и лукаво добавила: – Похоже, принцесса Юга осталась под впечатлением от твоего танца.

Закатив глаза, герцогиня тонким голоском, явно передразнивая кого-то, тихо произнесла:

– Генрих, как это было мудро с вашей стороны вручить меч этому молодому человеку, да еще и герою фронтира. У вас чутье на таланты… Луи, этот смелый шевалье изящно вышел из положения и принес победу вашей команде… Несомненно, он достоин вашего внимания и щедрой награды… – А потом уже нормальным тоном герцогиня добавила: – Эта девочка, даже особо не напрягаясь, легко крутит принцами, как своими марионетками. Она – истинная дочь своего отца. Все уже понимают, кто на самом деле будет править нашей страной, если принцесса Юга станет королевой Вестонии.

– Вот, значит, как, – задумчиво произнес я.

– Стоит ли лишний раз напоминать, что тебе нужно держаться от маркизы подальше? – серьезно спросила герцогиня. – Такое покровительство до добра не доведет.

– Я запомню ваше предостережение.

Мой ответ, похоже, успокоил герцогиню.

– Полагаю, будет лучше, если ты на время покинешь столицу, – произнесла она тоном, не терпящим возражений. – А когда страсти улягутся, сможешь снова вернуться. Не смотри на меня так… Как думаешь, кого именно винит барон фон Герварт за сегодняшнее унижение? Он обязательно захочет тебе отомстить. К тому моменту, как ты вернешься, барона уже не будет в Эрувиле. Насколько мне известно, он вместе с принцем Генрихом отправляется на войну с Аталией. А на войне бывает всякое…

* * *

Рассвет я встречал на берегу реки Леги, недалеко от Западного моста. Сидя на небольшом камне, я задумчиво наблюдал за просыпающимся городом, крыши домов которого вслед за восходящим солнцем постепенно меняли свой цвет.

Я глубоко вздохнул и поморщился от неприятной вони нечистот, долетавшей от воды Леги. Насколько я знаю, все дерьмо из столичной канализационной системы «впадало» в реку. В особенно жаркие дни находиться на ее берегу было еще тем испытанием для моего носа.

Только что я прочитал записки от всех сестер и кузин Макса, переданные мне герцогиней. В этих коротеньких посланиях девушки выражали обеспокоенность моим состоянием и сдержанно желали мне скорого выздоровления. Похоже, после бала мой статус в семье начал постепенно меняться. Такими темпами даже Франсуа скоро начнет заваливать меня дружественными письмами.

Представив себе эту картину, я мысленно усмехнулся. Нет уж, это вряд ли… Семейка де Грамонов – еще то змеиное гнездо. Одна маленькая ошибка, и родственнички меня сожрут с потрохами.

Записка Валери мало чем отличалась от записок ее сестер. По всей вероятности, она понимала, что герцогиня обязательно ее перечитает. Но даже несмотря на сухой текст, я мог себе представить эмоции сестры. Скорее всего, она поделится ими уже в следующем своем письме.

А вот Ивелин, как главная любимица семьи, выражений не выбирала. Она восхищенно описывала реакцию на «Танец Мечей» всего зала, а также намекнула, что обе виконтессы, ее подруги, не на шутку заинтересовались мной.

Пряча записки в карман, я усмехнулся и покачал головой. Уверен, будь на моем месте настоящий Макс, он бы был на седьмом небе от счастья.

Поляна, выбранная виконтом де Шатильоном, была довольно популярным местом, где аристократы выясняли отношения между собой. Вот и сейчас, постепенно, со всех сторон начали съезжаться экипажи. Наверняка уже и ставки успели сделать…

А вон, кажется, и мой новый знакомый пожаловал. К поляне подкатила легкая коляска, запряженная двумя гнедыми, из которой, несмотря на свою полноту, пружинисто выпрыгнул Жан-Луи де Леви. Широко мне улыбнувшись, он двинулся в мою сторону.

– С добрым утром, мессир! – воскликнул он, продолжая улыбаться. – А я вот решил подышать свежим утренним воздухом!

– Рад вас видеть, мессир, – ответил я ему легким поклоном. – Советую дышать подальше от реки. Этим утром Лега благоухает особенными ароматами.

Рыжий барон хохотнул и, достав из рукава кружевной платок, коротко взмахнул им перед своим носом. Я тут же ощутил слегка смолистый запах ели.

– Ваша милость, – меня отвлек голос Бертрана. – Едут.

К краю поляны подкатила широкая коляска, запряженная парой вороных лошадей. Из нее, пошатываясь и тяжело опираясь на борта, с трудом выбрался виконт де Шатильон. Выглядел он, мягко говоря, не важно. Весь помятый, взъерошенный. Бледное лицо, синяки под глазами. Даже издалека на его узком лбу был заметен огромный кровоподтек с зеленоватым оттенком.

Рядом с де Шатильоном суетился худой седовласый слуга, который мне чем-то напомнил моего Бертрана. Старик пытался поддерживать своего господина, но виконт, яростно выкрикивая ругательства, пытался отогнать его.

Наконец, это противостояние закончилось тем, что де Шатильон сложился пополам и начал блевать прямо под колеса своей коляски.

– Печальное зрелище, – хмыкнул Жан-Луи. – Набраться перед дуэлью было не самой лучшей идеей. Но я понимаю виконта. Он нынче не в чести у его высочества.

– Смею предположить, что виконт не совсем пьян, – внимательно наблюдая за движениями де Шатильона, произнес я. – Вернее, он вовсе не пьян.

– Полагаете, это последствия вашего удара? – тут же оживился барон.

– Я уверен в этом. Не составите ли вы мне компанию, мессир?

Сказав это, я двинулся в сторону коляски де Шатильона, и парфюмер его высочества принца Луи охотно последовал за мной.

Когда в компании барона я пересекал поляну, зеваки тут же оживлялись. А еще краем глаза я заметил знакомую карету, прятавшуюся в тени деревьев. Похоже, тетушка права. Бланка де Гонди начала проявлять ко мне интерес. Только вот вряд ли меня ожидало что-то хорошее от этого внимания.

Наше приближение слуга де Шатильона заметил первым. Сколько же боли и мольбы было в его глазах. Наверняка он, как и мой Бертран, ухаживал и заботился о виконте с самого детства. Мне вдруг стало очень жалко этого старика. А еще я вдруг подумал: как так получается, что у таких уродов, как Макс и виконт де Шатильон, есть рядом такие люди, как Бертран и вот этот вот верный старик. Налицо вселенская несправедливость.

– О-о-о! – заплетающимся голосом произнес де Шатильон, который тоже, наконец, заметил меня. – А вот и шевалье Ренар! Я к вашим услугам!

Сказав это, виконт отлепился от борта коляски и, сделав шаг вперед, потянулся правой рукой к рукояти меча.

Тем временем я осмотрел его энергосистему в истинном зрении и пришел к выводу, что у виконта сильное сотрясение мозга. Я даже удивлен, почему он до сих пор на ногах.

Я видел, что старик изо всех сил пытается сдержаться, чтобы не броситься поддержать своего господина, но продолжает стоять на месте. Не хочет позорить виконта.

– Доброе утро, виконт, – коснувшись двумя пальцами края своей треуголки, поприветствовал я де Шатильона. – А где же ваши друзья, мессир Краон и маркиз де Онжес?

– Пусть катятся в бездну такие друзья! – выплюнул виконт, в его мутных глазах я увидел обреченность, но в то же самое время и решимость идти до конца. Он явно не верил в то, что переживет этот день. – На позицию, мессир! И давайте покончим с этим раз и навсегда!

– Как вам будет угодно, – кивнул я, и мы пошли на середину поляны.

Я слышал тяжелое дыхание виконта, который упрямо шел следом за мной.

Дюжина шагов, и я остановился. Сняв треуголку и плащ, я бросил их на землю. И, не обнажая пока клинок, принялся ждать виконта. Издеваться и подначивать своего соперника я не собирался. Мне нравилось, как он держался. Зря я его сравнивал с Максом. Этот вздорный человек за свою стойкость и силу воли достоин уважения.

Де Шатильон тоже остановился и, пошатываясь, замер, широко расставив ноги.

– Готовы? – спросил я.

– Да! – глухо ответил виконт.

– Ну, тогда приступим, – произнес я и, обнажив клинок, пошел на сближение.

Де Шатильон тоже обнажил свой клинок. Буравя меня мутным взглядом, он двинулся вперед, но в следующее мгновение его глаза закатились, и он, по инерции сделав еще шаг, рухнул на землю вперед лицом. Видимо, ресурсы его организма окончательно истощились.

По краям поляны послышались возгласы разочарования.

Резко развернувшись, я жестом подозвал слугу и кучера де Шатильона. Когда старик, охая и причитая, склонился над телом виконта, я достаточно громко, чтобы каждый мог услышать, произнес:

– Любезный, несмотря на рану, полученную прошлой ночью, виконт де Шатильон прибыл в назначенный час, чтобы скрестить наши мечи. Это несомненно поступок благородного дворянина! Передайте своему хозяину, что я готов дать ему отсрочку, дабы он поправил свое здоровье. Ибо мне, как дворянину, не делает чести выходить на поединок с человеком, который находится при смерти.

– Благодарю вас, ваша милость, – прошептал старик.

Затем, подхватив на пару с кучером своего хозяина под мышки, они потащили его бессознательное тело к коляске.

Тем временем я обернулся к стоявшему немного вдалеке барону де Леви.

– Мессир, эта утренняя прогулка разбудила мой аппетит! – улыбаясь, произнес я, краем глаза наблюдая, как карета с гербом де Гонди трогается с места. – Как вы смотрите на то, чтобы вместе позавтракать?

Глава 24

За завтраком барон де Леви много говорил. В основном о всяких мелких сплетнях при дворе, о забавных происшествиях на балах и других, ничего не значащих мелочах. А еще он в общих чертах рассказал о большом посольстве, что отправится во главе с принцем Луи на север, и в котором барон де Леви тоже будет принимать участие, как, собственно, и почти все приближенные «зеленого» принца.

Но при этом он не забывал много спрашивать и обо мне, моей жизни и моей семье. После нескольких минут нашего с ним общения я пришел к выводу, что Жан-Луи выполнял чье-то поручение. Я даже догадывался, чьё. Достаточно вспомнить, чьим личным парфюмером он являлся. В общем, к моей персоне явно начал присматриваться либо сам младший принц, либо его ближайшее окружение. Хотя не стоит исключать оба варианта.

Пускай присматривается, мне не жалко. Сделав вид, что клюнул на приманку, я охотно поведал рыжему шпиону «зеленых» о моей абвильской ссылке, о фронтире и о моем переезде в столицу.

Также мы поговорили о том, что произошло на балу после моей отключки. Ничего нового он мне не рассказал. Если брать за основу слова герцогини дю Белле о категориях, на которые делятся придворные Вестонии, то Жана-Луи можно было смело отнести к «умным, которые искусно притворяются глупыми». Думается мне, на балу герцогини дю Белле других не было.

В общем, все общественное порицание было направлено именно на барона фон Герварта. Это ведь он обещал не использовать магию, но не сдержался, чем и подставил себя, и принес поражение своей команде.

А то, что барон таким образом скомпрометировал своего сюзерена, все присутствующие, в том числе и бесхребетный принц Луи, предпочли проигнорировать. Как, впрочем, и всегда игнорировали, когда дело касалось королевского семейства. Все те, кто когда-либо осмеливался выступить против короля и его семьи, либо казнены, либо находятся в казематах. Папаша Макса яркий тому пример.

Принц Генрих, конечно, прилюдно высказал свое неудовольствие и приказал барону покинуть бал, но всем прекрасно было понятно, что это всего лишь спектакль. Уже скоро «опальный» страйкер вместе со своим сюзереном отправится на войну с аталийцами. Полагаю, если бы барон не был боевым магом, а здесь это штучный товар, принц Генрих применил бы к нему более жесткое наказание…

В конечном итоге, наш совместный завтрак с бароном де Леви получился довольно познавательным, как для него, так и для меня.

* * *

– Добрый день, мадам, – произнес я, поклонившись.

Несмотря на уговоры Бертрана отлежаться, на следующий день я уже выехал в особняк Легранов. Я не мог себе позволить терять драгоценное время. Возможность попасть в семейный склеп Легранов, которую по какой-то пока неясной мне причине предоставила мне Исабель Легран, я не должен был упускать.

– Ты все-таки пришел, – то ли вопросительно, то ли утвердительно произнесла Исабель Легран, окинув меня с ног до головы своим немигающим ястребиным взглядом.

Как и в прошлый раз, она встретила меня в парке, в той самой беседке, куда меня провел молчаливый лакей. Сегодня старшая дочь Паскаля Леграна была одна, как, собственно, и я тоже.

Бертрана я намеренно оставил в карете. В его присутствии мне будет сложнее спровоцировать Исабель на откровенность.

– Да, мадам, – коротко ответил я и добавил с легким поклоном: – И я благодарен вам за предоставленную мне возможность.

Проигнорировав мои благодарности, Исабель вдруг спросила то, чего я не ожидал услышать:

– Это правда, что ты дал вольную Бертрану?

– Да, – ответил я.

– Каковы твои мотивы? – продолжила давить она.

Хм… Кажется, я понял, к чему она ведет.

– Я посчитал, что так будет правильно, – ответил я.

Кстати, в моих словах не было ни капли лжи. А вот Исабель, похоже, была другого мнения.

– А, может, у тебя был иной умысел? – с легкой насмешкой спросила она.

– Любопытно, какой должен быть умысел у человека, который освобождает другого человека из многолетнего рабства? – изобразил я искреннее удивление.

– Может, хватит ломать комедию, Макс? – закатив глаза и покачав головой, сказала Исабель. А потом, скривив губы в саркастической усмешке, добавила: – Ты держишь всех нас за идиотов? Я всегда была о тебе невысокого мнения, но в этот раз ты умудрился переплюнуть даже самого себя.

Это она меня специально провоцирует или действительно искренна со мной? Хотя одно другому не мешает. Учитывая то, каким ничтожеством был Макс, я нисколько не удивлен подобному пассажу.

Так или иначе, если я хочу добиться своего, нельзя отвечать ей грубостью.

– Тебе напомнить о содержании твоих писем? – тем временем, криво улыбаясь, продолжала она. – В которых ты нагло требуешь выплаты якобы твоей доли в нашем семейном деле. Еще и судебным разбирательством угрожал, если не выплатим по-хорошему.

Исабель покачала головой.

– Теперь же ты решил зайти с другой стороны? Думаешь, мы поверили, что ты внезапно впервые за все эти годы воспылал сыновними чувствами и изъявил желание посетить склеп своей матери? Еще и дал вольную Бертрану, в надежде таким образом разжалобить отца.

Интересно, они с Аделиной действуют сообща, или Исабель ничего не знает о самодеятельности младшей сестры? Так или иначе, но говорить об этом открыто пока рано. У меня нет доказательств.

Отчасти Исабель кое в чем права. Мне действительно нет никакого дела до матери Макса. Посещение ее склепа – это всего лишь повод снова официально побывать в доме Легранов. Вдруг во время посещения у меня появится какая-нибудь зацепка. Например, в прошлый раз я познакомился с сыном Аделины. А это уже потенциальный источник информации.

– Мадам, – тяжело вздохнув, произнес я. – Если вы таким образом пытаетесь заставить меня оправдываться перед вами, тогда вы зря стараетесь. Я прекрасно знаю, как ко мне относятся в этом доме. И у меня нет никакого желания убеждать вас в чем-либо и, тем более, отчитываться перед вами о своих поступках и решениях. Я просто хочу отдать долг моей матери, в смерти которой меня здесь все обвиняют. Если же вы пригласили меня лишь для того, чтобы прочитать мне очередную нотацию, тогда вы понапрасну тратите мое время.

Я уже было хотел развернуться и уйти, но Исабель остановила меня.

– Постой, – холодно произнесла она. – Я, как и обещала, отведу тебя в наш фамильный склеп. Но на большее не рассчитывай.

Я молча кинул. Все-таки я оказался прав – в посещении склепа матери они не могут отказать. В противном случае, в обществе их просто не поймут. С такими вещами здесь не шутят.

Мавзолей Легранов располагался за парком. К нему вела узкая аллея, мощеная широкими мраморными плитами. Это было узкое продолговатое здание, на входе которого высились две колонны с двумя статуями из серого камня.

Когда нам оставалось сделать несколько шагов, массивная дверь мавзолея приоткрылась и в проходе показалась женская фигура.

Я внутренне усмехнулся. Очень хорошо. На пороге фамильного склепа стояла Аделина Бошар. Увидев меня, она вздрогнула. Ее лицо от неожиданности покрылось красными пятнами, а брови взметнулись вверх. Но спустя мгновение вторая тетка Макса взяла себя в руки, и ее лицо искривила презрительная гримаса.

– Добрый день, тетушка, – открыто улыбаясь, поклонился я.

– Отец будет недоволен, – игнорируя меня, зло бросила Аделина сестре.

– Как-нибудь переживу, – флегматично, словно от маленькой назойливой мошки отмахнулась Исабель от младшей сестры.

– Его здесь не должно быть, – сделала еще одну попытку Аделина.

Я опустил взгляд на ее руки и заметил в ее правом кулачке небольшой бумажный свиток светло-розового цвета. Похожие штуки я видел на прилавках при храмах. Помимо стандартных свитков с молитвами, уже написанными жрецами, можно было приобрести «чистый» освещенный свиток, на котором покупатель собственноручно писал текст-обращение к усопшему.

Судя по толщине свитка в руке Аделины, он был рассчитан на несколько молитв. Написал несколько слов усопшему на освещенной бумаге, затем оторвал и сжег рядом с урной с прахом усопшего. И так несколько раз, пока бумага не заканчивалась. Такие многоразовые свитки были самыми дорогими.

– Ты сама знаешь, что мы не могли отказать, – сказала Исабель и, давая понять, что разговор окончен, переступила порог склепа.

Когда я поравнялся с Аделиной, она сквозь зубы с ненавистью в голосе прошипела:

– Тебе здесь не место, ублюдок!

Похоже, они с Максом все-таки когда-то пересекались. Узнать бы, с чего она так на него взъелась. Даже убийцу наняла. А может – и убийц. Не удивлюсь, если узнаю, что найм Ночных волков – это тоже ее рук дело. Правда, мне не совсем понятно, почему они медлят. Ведь заказ-то они не закрыли. Наверняка у этого есть какая-то весомая причина.

Я молча ей улыбнулся. Нет, не сейчас. Время еще не пришло.

Оставив шипящую тетку позади, я двинулся следом за Исабель.

В склепе было довольно светло и прохладно. Сразу видно, что этот мавзолей построен относительно недавно. Скорее всего, Паскаль Легран его и построил. Предполагаю, что у тех же де Грамонов мавзолей будет одним из древнейших в Вестонии.

Я принюхался. Из дальнего угла ощутимо повеяло дымком. Это, видимо, Аделина где-то там сжигала свои молитвы.

Я огляделся. В центре помещения на каменном постаменте стояла бронзовая чаша, внутри которой горел огонь. В стенах было много ниш, большая часть из которых пустовали. Явно сделаны «с запасом». Но в некоторых уже стояли урны. К одной из таких меня и подвела Исабель.

– Это здесь, – кивнула она на красивую, искусно вырезанную из голубого мрамора вазу. – У тебя несколько минут. После этого лакей проводит тебя.

Сказав это, Исабель развернулась и пошла на выход.

– Благодарю вас, мадам, – произнес я уже ей в спину, но она полностью проигнорировала меня.

Дождавшись, когда тетка Макса покинет склеп, я снова огляделся, но уже внимательней и в истинном зрении.

Пусто… Ни капли магии. Как и постороннего присутствия. Видимо, здесь не принято подглядывать за теми, кто общается с мертвецами.

Не тратя время, я подошел к чаше с огнем. Поджег свиток с молитвой, который купил для меня Бертран и, дождавшись, когда он разгорится, положил его в небольшую мраморную плошку, стоявшую рядом с урной.

Не знаю, в каком теле и в каком из миров ты переродилась, Анна Ренар, и самое главное, как долго ты там продержишься, но одно я знаю точно – здесь твоя жизнь была пусть и короткой, но несомненно богатой на яркие события. Своими выходками ты точно вынесла мозги вздорным родственничкам, за что лично от меня тебе отдельная благодарность.

Справедливо рассудив, что здесь мне больше делать нечего, я развернулся и хотел было двинуться на выход, но потом мой взгляд упал на тлеющий кусочек бумаги.

Хм… А почему бы и нет?

Оглянувшись на входные двери, я прислушался. Тишина.

Приподняв голову, я принюхался и пошел на слабый запах дыма, долетавшего из глубины склепа, который уже почти выветрился сквозь оконные проемы под потолком.

Спустя несколько мгновений я остановился напротив ниши с пузатой урной, сделанной из черного гранита. В плошке на горке невесомого пепла лежал обрывок светло-розовой бумаги, который был густо исписан ровным мелким почерком.

Не знаю, кому из усопших родственников молилась Аделина Бошар, но ей явно было что сказать. На всякий случай оглядевшись, я аккуратно извлек «выживший» клочок бумажки и спрятал его в карман.

А вот теперь действительно – всё. Надеюсь, духи усопших на меня не в обиде. Хотя, кого я обманываю? Все они уже давно переродились в других мирах бескрайней мультивселенной, и им плевать на все эти урны, склепы и уж тем более плевать на какой-то полусгоревший клочок бумажки. Я пока и сам не знал, зачем он мне понадобился, но в моем деле важна каждая зацепка.