Текст книги "Я не был баловнем судьбы"

Наши отношения омрачались происками руководителей общественных организаций, так как велась борьба с главным конструктором профессором Т. М. Баштой, а попутно травили и Марголина, считая его приближенным и пособником Башты. Для такого рода обвинений не было оснований: Башта был серьезным и деловым человеком, а Марголин и я просто старались вести работу так, чтобы она шла успешно. Поэтому наскоки на нас ничего не давали, а вот делу помехи были.

Через четыре года им все же удалось выжить Марголина из лаборатории в КБ. Он ушел в ОКБ П. О. Сухого, где с успехом работал до конца своих дней. В том же году ушел с завода и Башта, что нанесло заводу огромный урон.

Такие явления могли быть только у нас, поэтому мы и оставались в роли «догоняющих» в мире. Кто еще может влиять на положение людей? Тот, кто совершенно свободен от ответственности за ущерб, принесенный его действиями.

В конце 1949 года я получил комнату в Балашихе, куда переехала моя жена, и мы начали совместную жизнь со всеми трудностями того времени: пустой комнатой и отсутствием продуктов в магазинах Балашихи. На скопленные мной деньги и на добавку, полученную от матери, я купил основные предметы мебели, и было еще то, что дали в ЖКО завода. Так что посидеть и поспать было на чем, а остальные предметы мебели приобретались постепенно.

В 1950 году жена не работала, а вскоре ей пришлось уехать от меня в деревню к родителям из-за холодов в доме, чтобы не заболеть и не получить осложнений в период вынашивания ребенка. Вернулась она лишь летом и уже с пополнением – с сыном, и тут уже пошла настоящая семейная жизнь, сосредоточенная на обеспечении здоровья ребенка.

Алексей Григорьевич с женой Анной Васильевной,

1949 год.

Следующая зима была менее холодная в нашей квартире, тем не менее мы не смогли уберечь сына от простуды и чуть не потеряли его вследствие не очень умелого ухода. Позднее все уладилось, но это не научило нас спасать детей от болезней. Через два года, в 1952 году, появилась дочь, и она тоже прошла круг различных детских заболеваний. Но мы уже были более спокойными, так как поняли, что без этого, видимо, не обойтись и через это проходят и другие родители, только в большей или в меньшей степени, в зависимости от того, от каких корней растут их потомки.

Конечно, в какой-то мере состояние здоровья детей зависит и от умения родителей выполнять свои функции воспитателей. Пока дети были маленькими, наша домашняя жизнь была замкнута на них, а общение с соседями и коллегами по работе происходило в виде случайных встреч на прогулках в детских скверах и парках. Застолья же были редким явлением, да и в основном происходили с родственниками, либо в Москве, или у нас.

После появления дочери жена бросила работу и сидела с детьми одиннадцать лет. Лишь в 1963 году она устроилась на работу на наш завод и проработала там до 1980 года. За эти годы у нас появился свой круг знакомых среди сотрудников завода, и наши связи с коллективом стали более обширными, но близкими они не стали в силу отсутствия объективных условий для этого. Ограничивали нас и загруженность делами семьи, и ограниченность средств, а также теснота небольшого дома.

Алексей Григорьевич с дочерью Верой на руках и сыном Григорием. Балашиха, 1952 г.

Алексей Григорьевич на прогулке в лесу с сыном Григорием и дочерью Верой в коляске. Балашиха, 1952 г.

Когда я ушел на рядовую работу, то практически остался без верных друзей, к которым можно было бы пойти и просто поболтать о жизни и прочих делах, так как связь с людьми, с которыми мы проводили встречи и праздники, оказалась непрочной и поддерживалась поклонением начальству, а личные связи были неглубоки. Поэтому, когда я вышел из этого круга, не пожелав пресмыкаться, сразу же превратился в белую ворону. Такой шаг с моей стороны не только исключил меня из компании, но и через некоторое время привел к распаду всех отношений, так как один из верноподданных начальника по недоразумению оказал ему медвежью услугу, которая чуть не испортила тому карьеру, и это привело к вынужденному исключению провинившегося из сообщества. Оставшиеся члены компании – первый заместитель и бывший начальник отдела – тоже отошли, так как ансамбля в составе трех членов не получалось.

Тем не менее в процессе работы я познакомился и установил хорошие товарищеские отношения как в лаборатории, так и в конструкторском бюро, работники которого постоянно приходили к нам в лабораторию, чтобы узнать, как идут дела с испытаниями их агрегатов.

В лаборатории у меня сложились хорошие отношения с руководителем группы гидроусилителей Юрием Андреевичем Носовым. Мы общались не только на работе, но и дома, поскольку в то время были соседями. Кроме того, его сын дружил с нашими сыном и дочкой. Встречи всегда были доброжелательными и интересными, тем более что его родители были интеллигентами старой закалки и он сам был носителем старой культуры.

Дружба, которую я приобрел в научно-исследовательском отделе, имела другой характер, так как коллеги были моложе меня на двадцать-тридцать лет, и потому близких отношений у нас не могло зародиться. Хорошие отношения на работе, участие в компаниях были, но личных связей не было и быть не могло.

В конструкторском отделе у меня быстро сложились хорошие отношения с инженерами Зверевым и Яйлияном. С последним мы одно время работали вместе, так как в 1954 году, когда я стал начальником отдела, я пригласил его на должность заместителя и мы проработали около года. Но потом из-за неполадок, возникших у него с парткомом, он был отправлен на лесоразработки по разверстке ЦК, и наши отношения стали эпизодическими. После возвращения его с лесоразработок партком воспрепятствовал его возвращению на завод, вот он и вынужден был ездить на работу в Москву.

Наиболее тесной и продолжительной была дружба с Иваном Ивановичем Зверевым. Он в это время был ищущим конструктором, выполнял проекты наиболее сложных агрегатов и насосов, активно участвовал в их доводных испытаниях. На этой почве у нас было много обсуждений результатов испытаний и путей устранения неудач.

В 1950 году он поступил в заочную аспирантуру и начал цикл испытаний по изучению узла распределения потоков насосов. Для обеспечения испытаний я ему выделил стенд и обеспечивал монтажную работу, что сильно ускорило его работу, и он был первым завершившим исследования и написавшим диссертацию специалистом.

Для обеспечения сдачи кандидатского минимума я прочел цикл лекций в КБ по гидродинамике вязких жидкостей и теории подобия. Это ускорило сдачу экзаменов и использование знаний в оформлении диссертации. В 1954 году Зверев защитил диссертацию, а в 1955 году защитился конструктор А. Ф. Осипов, который в дальнейшем сам развил раздел решения числительных задач методами гидродинамики вязких жидкостей. Позднее он перешел на работу в ЦАГИ.

Весной 1954 года, когда партком настоял на освобождении М. С. Марголина, И. И. Зверев был назначен начальником нашего отдела, а осенью, когда в связи с неприятностями Башта с завода ушел, Зверева назначили главным конструктором завода. Вот так промах со стороны Башты стал причиной сильного удара по заводу, приведшего к длительному и значительному снижению рейтинга завода.

Личные наши отношения со Зверевым развивались как в связи с делами завода, так и во время прогулок в лесу, куда мы ходили почти каждый выходной день. Мы обсуждали все обстоятельства, складывающиеся на заводе, а потом и дела его и моей семейной жизни. Но встреч семьями не было, так как моя жена была загружена домашними делами, а жена Зверева была занята еще больше, так как у нее было две дочери и она продолжала работать на заводе, да и не склонна была заниматься делами домохозяйки.

Особо интенсивно шло обсуждение складывающейся обстановки на заводе в 1954 году, когда партком с открытым забралом шел на Башту и надеялся протащить на его место Зверева, который весной должен был защитить диссертацию. Эти планы прорабатывались в секрете, так как их реализация была весьма сомнительной. Когда Башта подал заявление об уходе, министр П. В. Дементьев долго не соглашался на назначение Зверева главным конструктором. Отдел кадров министерства пытался найти другую, более подходящую кандидатуру, но никто из серьезных работников других ОКБ не соглашался, так как о нашем заводе и в министерстве, и в партийных органах шла плохая слава склочного завода.

После трех месяцев поиска министр П. В. Дементьев подписал указ о назначении И. И. Зверева. Наши отношения с Иваном Ивановичем после этого практически не изменились, но время шло, менялись обстоятельства, менялись люди и их отношения. К 1956 году дела на заводе почти не изменились, и руководству главка надоела возня с тематикой нашего завода. У нас постоянно бывали главный инженер главка Сергей Михайлович и заместитель начальника ГУ Николай Иванович, и всякий раз они приходили ко мне в лабораторию, чтобы обсудить ситуацию и поискать пути выхода. Потом я узнал, что они это делали не случайно, а для прощупывания возможности выдвижения моей кандидатуры на место главного конструктора.

Летом 1956 года на завод прибыла большая комиссия из планово-производственного отдела министерства с привлечением специалистов из промышленности. От них требовалась предметная оценка ситуации на заводе и поиск пути выхода из создавшихся трудностей.

Все это я узнал от председателя этой комиссии – С. Г. Полякова, с которым работал и дружил еще в ОКБ профессора В. В. Уварова. Он сказал, что моя кандидатура будет фигурировать, но я попросил, чтобы этого не было, так как видел большие трудности в реализации этой затеи. В случае провала я окажусь в оппозиции к Звереву и директору завода, который сам метил на должность главного. Тем более что он в это время был ответственным руководителем завода. Акт был составлен не в категорической форме, тем более что все шишки всегда валят на нас, а не на главного конструктора. Но при наличии ответственного руководителя так было сделать непросто. Акт ушел в министерство, и все затихло, видимо потому, что главный зачинщик интриг и их организатор – главный инженер ГУ Сергей Михайлович – уехал в КНР.

В Пекине я встретил Сергея Михайловича, который был удивлен моим появлением и поинтересовался сразу: уволен ли Зверев? После этого я подумал, что, может, я оказался в КНР потому, что фигурировал в этой затее, против которой были все те, кто протащил в 1954 году Зверева.

По возвращении из КНР я заметил, что наши отношения со Зверевым начали видоизменяться, и понял: за истекшие четыре года он почувствовал тягу к власти. Его уже окрутили прилично те, кто мутил его сознание и превращал в надутыша с важным видом. Их огромное влияние приводило к кризису наших отношений.

Если раньше мы понимали друг друга с полуслова, то теперь не могли понять и после повторов. Вскоре я спросил его: почему так усложнилось взаимопонимание? Может, нам разойтись? Он удивился и сказал, что даже не заметил этого всего и постарается последить за собой. Действительно, он изменил отношение ко мне, но мы стали реже встречаться и на работе, и дома.

Вот так все и шло примерно до 1966 года, когда я уже работал его заместителем. К этому времени воздействие окружающей среды испортило Ивана Ивановича, и он опять стал держать оппозицию в отношении меня, хотя и умеренную, но все-таки заметную. Я видел, что основные происки шли от начальника серийного отдела С. Ф. Гудчикова, начальника планового отдела Л. М. Малютиной и других.

Вторичную попытку для изменения отношений я делать не стал, и у нас установились скорее феодальные, чем товарищеские отношения. Так было вплоть до 1976 года, когда я ушел с поста его заместителя. В дальнейшем наши товарищеские отношения прекратились совсем, так как он не выполнил своих обещаний, данных мне добровольно, а вместо этого принял меры к тому, чтобы надбавку к окладу, положенную мне как доктору технических наук, не давали.

Работая в бригаде, я установил товарищеские отношения с ведущими конструкторами А. И. Перевозниковым, В. В. Климовым и другими коллегами, с которыми мы периодически устраивали встречи дома или в лесу. Встречи проходили весело, и это дало возможность создать другой коллектив, успешно трудившийся и завоевавший уважение в коллективе КБ. Из конструкторов нашей бригады вышли главный конструктор Ю. В. Бобков, начальник КБ А. И. Перевозников, начальник бригады В. В. Климов, Н. А. Андреева, заместитель главного конструктора Е. С. Верле.

Таким успехом не могла гордиться ни одна бригада, особенно если учесть, что наш коллектив с конца пятидесятых и до конца семидесятых годов создавал большинство агрегатов нового поколения. Уход из бригады сильно сузил круг моих друзей, а жизнь стала скучной и менее содержательной.

Празднование 50-летия А. Г. Полюшкова дома. Юбиляр и И. И. Зверев после застолья. 1965 г.

Алексей Григорьевич на следующий день после празднования 50-летия, 1965 год.

В период работы заместителем главного конструктора моя личная жизнь стала несколько иной, так как домашнее общение стало более редким и происходило в узком кругу. В нашу компанию входило пять семейств: семья главного конструктора, двух его заместителей и двух начальников отделов. Компания образовалась еще до того, как я стал заместителем в 1959 году, и удерживалась на совместных встречах праздников. Мы отмечали свои дни рождения и дни рождения наших жен, устраивали встречи. Например, ездили вместе в Москву за продуктами. Обычно застолья были обильными и проходили весело, иногда с танцами и редко – с песнями. Большой радости и удовлетворения я не получал, но это была только моя забота.

Позднее, если я и бывал не очень доволен общением, то все равно встречи проходили хорошо. Постепенно ухудшались как условия обеспечения семьи, так и организация компании. Они усложнились в результате все большего опустошения полок магазинов и увеличения очередей. Если в пятидесятые годы мы на машине объезжали магазины и за два – два с половиной часа покупали все, что надо к празднику, то в семидесятые на это уходило пять-шесть часов. А иногда приходилось ехать еще раз, и все равно таких продуктов, как икра или другие деликатесы, достать не всегда получалось. Поэтому когда я ушел из компании, то даже стал испытывать облегчение, так как не требовалось ездить за продуктами, а для себя можно было купить, что надо.

На отдыхе в Щемилово. Слева направо: Лариса Зверева, Григорий, Вера, Алексей Григорьевич, Оля Зверева. 1959 г.

Первый ряд: Наташа Ямницкая, Лариса Зверева, Григорий Полюшков.

Второй ряд: Володя Гудчиков (на стуле), В. И. Гудчикова, А. М. Зверева, Ольга Зверева, В. В. Ямницкая, А. В. Полюшкова, Щемилово, 1959 г.

Первый ряд: Катя Лазаренко, Володя, Вера Полюшкова.

Второй ряд: А. В. Полюшкова, А. Г. Полюшков, Наташа Тихомирова, Т И. Тихомирова, Н. Ф. Лазаренко, Кусково, 1960 г.

Пока дети были школьниками, они не требовали встреч с друзьями, но в последних классах школы, а потом и в институтах нашли свои компании и стали организовывать встречи дома у нас. Это принесло новые заботы как с точки зрения воспитания, так и по поводу запретов на эти встречи. Хорошо, что ни сын, ни дочь больших требований к нам не предъявляли. И мы этот период пережили спокойно, правда относительно, ведь сын доставлял некоторые беспокойства своей влюбчивостью и быстрым обожествлением своих возлюбленных. Мы пытались его направить на правильный путь, но это оказалось пустыми хлопотами. Впоследствии он женился дважды, но неудачно.

Дочь оставалась одинокой до тридцати четырех лет, но зато не потерпела фиаско и воспитывала свою дочь в традиционном духе.

После семидесяти лет, пока продолжалась работа на заводе, потребность в дополнительном общении снизилась, и оказалось, что достаточно того общения, которое было в процессе работы и прогулок после нее. Общение после работы заслуживает того, чтобы о нем сказать несколько слов особо.

Алексей Григорьевич, Анна Васильевна, Григорий, Вера. 1967 г.

В течение многих лет вечерами после работы я гулял летом в лесу или в парке. Когда дни становились короткими, мой путь проходил по городу или вокруг своего дома. Гуляя по длинным маршрутам, встречался со знакомыми, и встречи носили случайный характер, а темы разговоров могли быть самыми разнообразными. Но во время прогулок по городу попутчики почти всегда были постоянными, и, соответственно, темы оставались однообразными.

Алексей Григорьевич. 1959 г.

Прогулка на Мазуринском озере. 1974 г.

Прогулка по лесу. 1968 г.

1976 год.

Среди постоянных попутчиков был С. Ф. Окулов, с которым мы жили в одном доме на улице имени Крупской. Потом мы одновременно переехали в Южный квартал. Окулов был постоянным читателем журнала «Международная экономика и политика», а также слушателем радиостанций «Голос Америки» и «Свобода». Беседы наши носили критический характер и касались недостатков советской системы и затуманенных голов в рядах ЦК КПСС. Позднее Сергей Филиппович уехал из нашего дома, а я переключился на прогулки в окружающий меня район нового квартала Балашихи.

Вопросы личной жизни стали решаться проще после ухода на пенсию. Свободного времени стало значительно больше, тем более что в это время мы переехали в Южный квартал и жили вдвоем с женой. Все прогулки я старался переносить на день и, как правило, ходил один, как это практиковал почти всю жизнь. Компании, за редким исключением, мы не собирали, так как для этого не стало средств.

С 1982 года летний период мы проводили в деревне, а с 1986 года я перестал ездить в Балашиху летом и проводил все лето в деревне. Там у нас установилась дружба с прежними друзьями, завели мы также новых и иногда встречались с родными. Так что проблем с времяпровождением у нас там не существовало, все решалось естественно. Проблем личной жизни у нас было мало еще и потому, что в нашей семье личные отношения вполне нормальные, особых кризисов нет. И если какие-то вопросы возникали, они решались спокойно и до того, как созревали противоречия. Меньше мы стали влиять на взаимоотношения детей, но эта проблема позже решилась, так как наличие двух квартир, вероятно, позволит урегулировать и этот вопрос в будущем, лишь бы не назрела новая проблема.

Будучи пенсионером, на прогулках в лесу я заводил и поддерживаю отношения с людьми, о которых очень мало знаю, поэтому наши связи ограничиваются обсуждениями текущего положения дел в стране, нашей жизни и разных второстепенных вопросов. Это обстоятельство только помогает формировать ощущение оторванности и отсутствия дружеских связей.

Восстановление связей прошлых лет практически невозможно, так как прежние друзья разбросаны по городам и весям, они – старики, забывшие или почти забывшие свое прошлое. Да и адреса их утрачены, а многих уже и нет в живых, поэтому приходится довольствоваться звонками тем друзьям, адреса которых имеются, но это уже далеко не то, что дает человеку личное общение.

В этом смысле мне, считаю, еще повезло, так как во время летнего пребывания в деревне я имею возможность много контактировать со школьными друзьями и друзьями из моего детства в деревне.

Эти связи меня убедили, что они являются самыми лучшими и чистыми связями. Они возобновили те чувства, которыми мы руководствовались в детстве. Они практически свободны от чувства зависти, злобы и других неприятных оттенков, которыми насыщены отношения людей зрелого возраста, общающихся по работе, да и дома. Возобновившаяся атмосфера искренних чувств дружбы создала ощущение удовольствия от общения, хоть каждый из нас и прошел свой длинный жизненный путь, на котором испытал всякое, в том числе и не очень приятное и правильное. Но потребность общения берет верх, и мы не пытаемся восстанавливать свой опыт, а наоборот – боремся за восстановление чистых, бескорыстных товарищеских отношений. Поэтому общение с прежними друзьями, пусть и нечастое, приносит радость и ощущение, что люди еще не потеряли самих себя и способны возрождать прежние неиспорченные нравы и нормы взаимных отношений.

Желание общения побеждает немощь и дает силу для свиданий с друзьями, хотя они и отдалены от меня несколькими километрами.

Алексей Григорьевич и Анна Васильевна на 85-летии Алексея Григорьевича, 2000 г.

Другим важным и слабо освещенным вопросом является проблема формирования характеров стариков и возникающих на этой почве отношений в семье. Тут масштаб и качество проблем зависят от условий, в которых живут старики, от семейных традиций, культурного уровня и разности характеров членов семьи.

Если старики остались вдвоем, это следует считать за счастье, так как при всем распаде и обострении отношений с женой противоречия постепенно сглаживаются по мере понимания неизбежности таких расхождений, и поэтому их проще держать в рамках приличия и доброжелательности. Плохо, если в эти отношения включаются дети, их супруги, внуки… Тут жизнь стариков становится труднопереносимой и сопровождается периодическими взрывами и скандалами, которые отравляют существование всех сторон, что нередко сопровождается пожеланиями старикам быстрого конца. Жизнь в этих условиях перестает быть в радость, и иногда это приводит к трагическим развязкам. Узнавая о таких обстоятельствах, нередко задаешь себе вопрос: как же мы, твердившие десятилетиями, что создаем счастливое общество со счастливым единством, обеспеченным существованием и благополучной старостью, в результате привели его в тупик и хаос с морем нерешенных проблем и невыполненных обещаний? И никто за это не ответил.

В этой связи у меня возникает еще один недоуменный вопрос. Почему многие люди и сейчас, когда на весь обман нам открыли глаза и объяснили все, испугавшись трудностей переходного периода, возникших как в силу объективных причин, так и по причине неумения, а часто и нежелания хорошо работать, вновь бросаются в объятия разного рода проходимцев, укрывающихся знаменами того же коммунизма и национализма?

Я это объясняю в основном незрелостью, недостаточной просвещенностью, недалекостью наших людей, поддавшихся агитации нечестных политиков, не желающих терять власть.

В сложившихся условиях противоречий между поколениями и внутри их мы вынуждены решать все так, как умеем. Тут решающую роль играют характеры участвующих лиц, их миролюбие и мудрость. Хорошим подспорьем являются религиозные принципы и традиции, но они, к нашему несчастью, так были исковерканы и часто убиты советской властью, что их воскрешение является трудной проблемой. А для нашего поколения возвращение к религии часто оказывается невозможным, так как антирелигиозная пропаганда пронизала нас насквозь, и искоренить ее так же трудно, как было трудно вытеснить религиозные чувства из людей старших поколений. Трудность усугубляется еще и тем, что неверие дает человеку свободу в ориентации в мире даже в тех областях, где эта свобода порождает пороки, мешающие нормальной и здоровой жизни общества. Это факт, с которым нельзя не считаться, как нельзя и не учитывать его при построении путей религиозного воспитания подрастающего поколения.

Таким образом, надеяться, что наши трудности будут кем-то сняты, не приходится, и придется выходить и побеждать их, кто как сумеет.

Алексей Григорьевич и Анна Васильевна в путешествии по Крыму после возвращения из КНР в 1959 году

Семья Полюшковых в Евпатории с детьми, 1960 г.

Анна Васильевна на балконе долгожданной квартиры на улице Крупской. Балашиха, 1959 г.

Анна Васильевна с дочерью Верой в новой квартире на улице Крупской после возвращения из Китая. 1959 г.

Алексей Григорьевич с кинокамерой около дома. Рядом – соседи. 1962 г.

Анна Васильевна в санатории. 1948 г.

Алексей Григорьевич в парке в Балашихе. 1961 г.

Алексей Григорьевич и Анна Васильевна. Балашиха, 1962 г.

Алексей Григорьевич и Анна Васильевна. Балашиха, парк. 1962 г.

Алексей Григорьевич. 1963 г.

Алексей Григорьевич с дочерью в парке Балашихи. 1961 г.

У старшей из сестер Алексея Григорьевича, Клавдии, в саду: Клавдия с племянницей Надеждой на руках, Алексей Григорьевич, муж Клавдии Игнатий. Дети: Григорий, Лена (дочь Пульхерии).

Пульхерия с Верой на коленях, Анна Васильевна.

На лавке лежит Олег, младший сын Пульхерии. 1959 г.

Приезд дяди Пети с женой Серафимой, их дочерью Лилией (на заднем плане с Анной Васильевной) и внучкой Татьяной (на переднем плане с Верой). 1962 г.

Встреча с родственниками в деревне Поповка. 1959 г.

Приезд родных дядей Алексея Григорьевича – дяди Пети из Москвы и дяди Вани из деревни Поповка. На прогулке в парке Балашихи.

Позади своего деда – его внучка Татьяна.

Дети Алексея Григорьевича – Вера и Григорий. 1959 г.

Приезд Александры Дмитриевны – мамы Анны Васильевны в Москву. Воробьевы горы. 1959 г.

Дочь Вера и Алексей Григорьевич делили рабочий стол, 1965 г.

1960 г.

Сын Григорий увлекался моделированием. 1966 г.

Совместная фотосессия дома. 1967 г.

На конференции в Прибалтике. 1973 г.

Алексей Григорьевич на балконе своей квартиры в Балашихе на улице Крупской. 1975 г.

Алексей Григорьевич. 1970 г.

Анна Васильевна. 1968 г.

С внучкой Александрой – дочерью сына Григория. 1986 г.

Алексей Григорьевич с внучкой Александрой в лесу собирают грибы. 1988 г.

Супруги Полюшковы с дочерью Верой и внучкой Татьяной. 1990 г.

Алексей Григорьевич с внучкой Татьяной. 1990 г.

Дорога с дедушкой на деревенский пруд, внучка Татьяна убежала вперед. 1996 г.

Приезд младшей сестры Алексея Григорьевича Фаины.

Слева направо: внучка Фаины Анна, Фаина, ее дочь Надежда, Анна Васильевна и Алексей Григорьевич с внучкой Татьяной, 1998 г.

Анна Васильевна, дочь Вера, Алексей Григорьевич, внучка Александра (вверху), внучка Татьяна. 1999 г.

85-летие Алексея Григорьевича Полюшкова.

На фото (слева направо): зять Игорь, Анна Васильевна, внучка Татьяна, юбиляр, дочь Вера. 2000 г.

Последнее лето. Алексей Григорьевич с супругой и внучкой Татьяной. 2002 г.