Текст книги "История бостонского душителя. Хроника подлинного расследования. Книга I"

Рассказывая о жизни Роя Смита, мы не зря входим во все эти детали, поскольку именно в них и кроется самая суть истории. Дотошно изучая прошлое арестанта, детективы полиции штата к немалому своему изумлению поняли, что Рой Смит никак не может быть «Бостонским Душителем», поскольку с марта по сентябрь 1962 г. находился в тюрьме штата. Отправила его туда Кэрол Белл по причине весьма прозаичной – Рой не платил деньги на содержание Скутера, которого официально усыновил. Это пребывание в тюрьме означало, что все летние убийства в Бостоне и окрестностях не могли иметь к Рою Смиту ни малейшего отношения. О лучшем alibi и мечтать было трудно!

Правда, оставались серьёзные подозрения, связанные с убийством Модесты Фримен в октябре 1962 г. Напомним, что жертва была чернокожей, проживала неподалёку от Смита, да и труп её был найден в нескольких сотнях метрах от арендованной им квартиры, но убийства белых пожилых женщин явно не имели к Рою отношения.

Именно поэтому никаких заявлений о разоблачении «Бостонского Душителя» никто никогда более не делал. Жители Бостона, должно быть, остались немало удивлены той тишиной в средствах массовой информации, что воцарилась после памятного заявления Чета Хантли и Дэвида Бринкли. Репортёры явно поспешили с подачей непроверенной информации, сенсация так и не родилась!

В принципе, мы можем остановить на этом своё повествование о судьбе Роя Смита, поскольку человек этот явно не тот, кто должен интересовать нас в рамках истории «Бостонского Душителя». Однако для полноты картины скажем несколько слов о дальнейшей перипетиях его жизни. 21 марта 1963 г. состоялось заседание Большого жюри округа Миддлсекс, особого суда, призванного оценить достаточность улик, собранных окружной прокуратурой, для дальнейшего содержания арестованного под стражей. По результатам заседания Рой Смит был направлен в Бриджуотер для проведения психиатрического освидетельствования, а после его окончания остался в окружной тюрьме без права выхода на свободу под залог.

Следствие растянулось на полгода. Суд проходил в период с 7 по 23 ноября 1963 г., на него прибыли мать и одна из сестёр обвиняемого. Рою Смиту грозил смертный приговор, который в те годы на территории Массачусетса не только выносили часто, но и приводили в исполнение быстро. В общем, ставки были очень высоки.

Присяжные были подобраны из белых мужчин, что, вообще-то, позволяет усомниться в непредвзятости жюри. Нельзя не отметить того, что для белых американцев той поры были характерны не просто расовые предрассудки, а расовые предрассудки именно с сексуальным подтекстом. Ещё в последней четверти XIX столетия, например, в США активно насаждались мифы о том, что мигрирующие в страну китайцы похищают белых женщин с целью продажи их в сексуальное рабство. О борделях с белыми рабынями в китайских кварталах газеты писали как о доказанных фактах, хотя действительности эта болтовня ничуть не соответствовала. В отношении чернокожих предрассудки белых были куда более изощренными. Огромное число линчеваний по всей территории страны было связано с подозрениями в виновности негров в изнасилованиях белых девушек и женщин, причём подозрениями совершенно бездоказательными. Очень часто обвинения в адрес чернокожих выдвигали настоящие преступники, которые принадлежали к белой расе и ложными заявлениями отводили подозрения от самих себя. Все рассуждения на тему секса белой женщины и чёрного мужчины воспринимались белыми мужчинами чрезвычайно болезненно. Понятно, что в судебном процессе, связанном с обвинением негра в изнасиловании и убийстве белой домохозяйки, белые присяжные в начале 1960-х гг. не могли быть действительно объективны.

Рой Смит в суде не свидетельствовал, хотя в начале суда заявил о своей невиновности. То же самое он повторил и в своём последнем слове. Тактику отказа от дачи показаний следовало признать разумной – она давала законную возможность избежать прямых вопросов обвинения подсудимому и тем самым не позволяла обсудить прежние судимости Смита и его антиобщественное поведение до момента убийства Бесси Голдберг. Обвинение пригласило для дачи показаний 54 свидетеля, защита – ни одного. Почему так случилось, понять легко – у Роя Смита попросту не было друзей, которых можно было показать в суде. То есть какие-то собутыльники, безусловно, могли бы поручиться за него, но обвинение попросту раздавило бы их вопросами о прежних судимостях, источнике доходов, числе разводов и брошенных детях. Это были те друзья, про которых говорят, что с ними и врагов не надо. Свидетельские показания друзей Смита могли повредить ему больше, чем помочь.

Присяжные, находившиеся во время процесса в полной изоляции от средств массовой информации, не знали об убийстве президента Джона Кеннеди. Лишь после окончания процесса и последнего слова подсудимого судья сообщил им о гибели государственного руководителя. Присяжные ушли в совещательную комнату вечером 22 ноября, а вернулись с готовым вердиктом в 11:25 на следующий день. Своим решением они признали доказанной виновность Смита в ограблении и убийстве Бесси Голдберг, однако факт изнасилования посчитали недоказанным. Кроме того, они сочли, что обвиняемый достоин того, чтобы к нему не применялась смертная казнь. Этот вердикт, конечно же, нельзя не признать очень странным, но тайна совещательной комнаты не подлежит оглашению ни при каких обстоятельствах, а потому сейчас нет никакой возможности реконструировать обсуждение этого двусмысленного решения.

Обвиняемый был приговорён судьёй Чарльзом Болстером (Charles Bolster) к пожизненному заключению. На этом Рой Смит бесповоротно исчезает из нашего повествования, а вот история убийства Бесси Голдберг в нём остаётся. И по причине весьма веской – как мы увидим из последующего хода событий, имеются серьёзные основания сомневаться в том, что именно Рой Смит убил Бесси.

Но… тут мы вынуждены остановиться и вернуться к жёсткому соблюдению хронологии событий. До ноября 1963 г., когда Рой Смит оказался признан виновным в преступлении, по-видимому, совершенным не им, произошло много важных событий, мимо которых пройти никак нельзя.

6 мая 1963 г. Убийство Беверли Саманс

Около 22 часов 9 апреля 1963 г. с интервалом в полчаса неизвестный мужчина напал на двух студенток Северо-Восточного университета (Northeastern University), возвращавшихся с занятий. В обоих случаях преступник действовал в схожей манере – быстро приближался к жертве сзади, с силой затягивал шарф на её шее, начинал душить, после чего бросал девушку на землю и убегал. Описания нападавшего оказались в обоих случаях схожи – высокий, худощавый, неряшливо одетый молодой человек, от которого исходил отвратительный запах. Одна из потерпевших сообщила об отсутствии у преступника зуба на верхней челюсти слева. Другая девушка увидела, что у неизвестного во время нападения были расстёгнуты джинсы и выглядывал пенис. Одна из девушек сумела дважды ударить неизвестного ногой и закричать, её крик привлёк внимание проходившего неподалёку мужчины, тот приблизился к месту происшествия, заставив тем самым нападавшего бежать. Другая сообщила полиции, что мужчина, перед тем как напасть, произнёс угрожающую фразу, что-то вроде: «Ты причина моих проблем!»

Никаких сексуальных действий преступник не осуществлял, ничего связного, кроме единственной упомянутой выше фразы, не произносил. Нападения выглядели совершенно глупыми и безмотивными.

Казалось довольно очевидным, что нападавший не мог быть «Бостонским Душителем», если последний, конечно, вообще существовал… Скорее всего, это был вуайерист, испытавший приступ ярости из-за отсутствия эрекции и выплеснувший свои эмоции таким вот агрессивным способом.

Однако представлялось важным и кое-что ещё. Оба инцидента произошли на удалении 100—150 м от дома, в котором проживала Анна Слесерс, первая пожилая женщина, которая, как считали журналисты и общественное мнение, погибла от рук неведомого «Фантома». Вуайерист, напавший на девушек, появился в этом районе не случайно – если бы это место не являлось для него значимым, он бы сразу покинул его после первого нападения. Но он не ушёл, а стало быть, фантазии, связанные с этим районом, подогревали его половое чувство. Кроме того, нападавший пытался душить девушек, тем самым повторяя действия «Фантома».

Чем дольше будут оставаться нераскрытыми зловещие убийства, тем больше была вероятность появления новых подражателей. Неразоблаченные преступники часто становятся легендами преступного мира, уголовники и люди с неустойчивой психикой стремятся им подражать, полагая, что такое копирование принесёт удачу. По этой причине бостонской полиции важно было отыскать напавшего на студенток 9 апреля. Хотя данные деяния не имели серьёзных последствий для жертв и не квалифицировались как тяжкие преступления, щербатого парня в дурно пахнущей одежде следовало остановить!

Начальник бостонской полиции Эдмунд МакНамара поручил «разобраться» с этой историей. Созданный ещё летом 1962 г. по его инициативе «отряд по расследованию сексуальных нападений» в составе 50 полицейских из разных подразделений городской полиции был срочно ориентирован на расследование описанных выше инцидентов.

Детективы быстро обратили внимание на то, что приметы преступника хорошо соответствуют внешности Артура Бэрроу, того самого дебила, о котором ранее сообщал ясновидящий Пол Гордон. Его фотографии были предъявлены потерпевшим – и вуаля! – девушки опознали энергичного дебила. Детективы бросились проверять, где тот находился 8,9 и 10 апреля и с удивлением узнали, что Артура из Бриджуотера выпустили! Учреждение было переполнено, тяжких преступлений за больным не значилось, время действия судебного приказа истекло, и потому оснований держать молодого мужчину в изоляции не имелось. То, что полиция подозревала его в убийствах, не могло служить причиной лишения свободы, поскольку формальных обвинений в отношении него не выдвигалось. Получалось, что Бэрроу свободно гулял по городу более месяца…

В общем, случилось в точности по пословице – не было бы счастья, да несчастье помогло. Вплоть до апрельских инцидентов у правоохранительных органов не было формальных оснований связывать Артура Бэрроу с насильственными действиями в отношении женщин, хотя информация такого рода и поступала полиции. Всё, что можно было вменить Бэрроу, выглядело не очень серьёзно – бродяжничество, вторжение в чужую собственность, хищения… За такое признанного дебила не отправят за решётку надолго. А вот после 9 апреля ситуация изменилась радикально, теперь Бэрроу можно было отправить под замок на многие годы и за это время как следует изучить его возможную причастность к убийствам 1962 г.

Артура быстро нашли, арестовали за апрельские нападения и, получив необходимый судебный приказ, определили в Бриджуотер. После этого плотно взялись за проверку обстоятельств его жизни до 19 августа 1962 г., т.е. до момента ареста. И чем больше работали детективы, тем больше в прошлом Артура обнаруживалось странных деталей и совпадений.

Выяснилось, например, что одна из сестёр арестованного проживала в том же доме, что и Маргарет Дэвис, женщина, убитая в отеле в ночь на 10 июля 1962 г. Артур несколько раз приходил к сестре по ночам и наобум нажимал кнопки домофона, требуя, чтобы его пустили в подъезд. Его полночные звонки несколько раз будили Маргарет Дэвис, и та в конце концов пожаловалась на его поведение сестре Артура, пригрозив, что сдаст его полиции.

Один из психиатров, работавший с Бэрроу в сентябре 1962 г., сообщил, что тот однажды захотел поговорить об удушениях женщин в Бостоне. Разговору помешало то, что врача отвлёк телефонный звонок, и в результате разговор не состоялся. Вернуться к этой теме у врача в дальнейшем не получилось – он уволился буквально на следующей неделе и забыл думать о Бэрроу, пока в конце апреля 1963 г. не узнал случайно от бывших коллег, что того подозревают в убийствах пожилых женщин. После этого психиатр обратился в полицию.

Были получены и иные интересные свидетельства. Одна из сестёр Артура заявила во время допроса, будто тот летом 1962 г. признался ей в совершении убийств, приписываемых «Фантому». Разговор происходил, если верить женщине, в присутствии второй сестры. Это свидетельство могло бы быть очень важным, если бы не неприятная закавыка – вторая сестра не подтвердила данное заявление. Полиция не имела оснований доверять сестре, утверждавшей, будто брат сознавался в убийствах, по одной очень простой причине – она могла его оговаривать, желая добиться помещения Артура в спецлечебницу. Другими словами, женщина могла сводить с ним счёты руками правосудия. Не следовало забывать, что Бэрроу тиранил сестёр и не раз серьёзно избивал их, женщины явно были запуганы братом, и потому возможность оговора нельзя было исключать.

Выяснилось, что Бэрроу регулярно получал талоны на питание в различных церковных приходах, в т.ч. и в той церкви, куда ходила Анна Слесерс. Имелись и иные совпадения такого же рода, но все они упирались в неразрешимую загадку, ответ на которую имел принципиальное значение: мог ли умственно отсталый человек совершать сложные преступления, подобные тем, что приписывались «Бостонскому Душителю»? Если нет, то все совпадения являлись всего лишь совпадениями…

Полицейские ставили под сомнение диагноз психиатров. По их мнению, хотя IQ Бэрроу был формально ниже 70, и тот официально признавался дебилом, сие вовсе не означало его функциональной неспособности лгать, перспективно мыслить и действовать злонамеренно. Детективы считали, что Артур совсем не так глуп, как кажется, он искусно играет роль тупого и водит научных светил за нос. По требованию детективов судебные психиатры несколько раз различными методиками проверяли его уровень интеллекта. Всякий раз IQ Бэрроу оказывался стабильно ниже 70, что не позволяло считать его нормально развитым человеком.

Артур на несколько лет застрял в Бриджуотере и, хотя подозрения с него так и не были сняты полностью, все события, произошедшие после апреля 1962 г., с ним связать уже было невозможно.

6 мая 1963 г. произошло новое преступление, хотя по воле случая, известно о нём стало гораздо позже.

Последний день жизни Беверли Саманс (Beverly Samans), 23-летней аспирантки Бостонского университета, оказался наполнен всевозможными событиями. Многие люди пытались восстановить поступки Бев в те часы, рассчитывая отыскать в них подсказку к понимаю того, что произошло с нею. Поэтому мы довольно уверенно можем судить о том, чем занималась Беверли и чего она не делала точно.

Около 8 часов утра 5 мая, в воскресенье, её голос услышала студентка, проживавшая в квартире по соседству. Беверли занималась распевкой, исполняя оперные арии под аккомпанемент кухонного комбайна, взбивавшего яйца для омлета. Саманс проживала в доме №4 по Юнивёсити-роад (University Road) – в этом здании на протяжении многих десятилетий арендовали жильё лица, так или иначе связанные с Кембриджским университетом, поэтому местных обитателей трудно было удивить экстравагантным поведением. Соседка Бев знала, что та закончила консерваторию по классу вокала и планировала театральную карьеру, поэтому утренние распевки никому никаких проблем не создавали.

Затем Бев направилась во Второй унитарианский храм, находившийся в небольшом городке Бруклин, северо-западном пригороде Бостона. Там она приняла участие в репетиции хора, после чего умчалась на другую репетицию, которую проводила группа студентов, решившая своими силами поставить оперу. На это Бев потратила остаток дня и вечер. Лишь к 20:30 она добралась-таки до своей квартиры, но, не имея желания готовить самостоятельно ужин, отправилась в ресторан, расположенный рядом с домом. Там она в 21 час встретилась со знакомой аспиранткой, в обществе которой провела почти два часа. Они вместе поели, живо обсуждая университетские новости, и разошлись около 23 часов.

Беверли пребывала в прекрасном расположении духа. Её ничто не тревожило, и она была полна планов на будущее, в частности, рассказывала, что после предстоящей в июне защиты магистерской диссертации намерена отправиться в Нью-Йорк на прослушивание в «Метрополитен-опера». Беверли исследовала вопрос использования музыки в реабилитации тяжёлых пациентов и работала дважды в неделю консультантом в больнице штата в Медфилде («Medfield State Hospital»), а кроме того, музыкальным терапевтом в школе для детей с задержкой умственного развития имени Уолтера Ферналда. Хотя Саманс считала музыкальную терапию очень перспективным направлением медицины, но своё будущее с медициной не связывала и намеревалась профессионально заняться музыкой. Об этом она и говорила в последние часы своей жизни.

После того, как Беверли Саманс покинула ресторан, никто более её не видел. 6 мая Бев нигде не появлялась. 7 числа – то же самое. 7 мая был днём рождения матери Беверли и та её не поздравила, не послав открытки и не позвонив – такого ранее никогда не происходило. Это обстоятельство очень встревожило близких Беверли, но в тот день они никаких действий не предприняли. 8 мая забили тревогу знакомые Саманс: утром Бев не явилась на репетицию церковного хора, а во второй половине дня не появилась на повторной репетиции. Её отсутствие показалось подозрительным. Мэри Вивьен, подруга Саманс, приехала к ней домой, но поскольку дверь никто не открыл, направилась к другу Бев, дабы навести справки у него. Друга звали Оливер Чемберлин (Oliver Chamberlin), он был на 10 лет старше Беверли. Их сблизила увлеченность музыкой – они вместе учились в консерватории, закончили её в один год, их дружеские отношения продолжались уже более 3-х лет, никогда не перерастая, впрочем, во что-то большее.

Мэри Вивьен не застала Оливера дома и написала ему записку, в которой сообщила, что тревожится за Беверли, и просила мужчину выяснить, что происходит. Оливер появился дома примерно в 19:30, прочитав записку Мэри, он немедленно отправился на 4-ю Юнивёсити-роад. Хорошо знакомую ему дверь на втором этаже никто не открыл, но мужчину это не остановило – он имел свой ключ и воспользовался им. Квартирка Беверли была совсем небольшой – прихожая, кухонька и две комнаты, одна из которых являлась гостиной и спальней, а вторая служила складом для вещей и одежды. Долго искать Беверли не пришлось – её обнаженное тело, залитое кровью, находилось в гостиной на раздвинутом диване, служившем кроватью.

Убитая лежала на спине с раздвинутыми ногами, левая нога не поместилась на диване и свешивалась, достигая пола. То, что молодая женщина именно убита, а не умерла естественным образом, сомнений не вызывало – на шее Беверли были завязаны какие-то перепутанные тряпки, а рот закрывал тонкий платок… невозможно было представить, чтобы человек умер с таким вот аккуратно лежащим на лице платком. Левая сторона груди была вся в крови, в глаза бросалось большое количество порезов, не один, не два и даже не десять – намного более десятка. Оливер убрал с лица убитой платок и увидел, что в раскрытый рот Беверли засунута какая-то тряпица – мужчина принялся вытаскивать её изо рта. Это, конечно же, очень странные и труднообъяснимые манипуляции, строго говоря, сам же Оливер впоследствии так и не нашёл какого-то рационального объяснения тому, что он делал в первые минуты после обнаружения трупа. Его действия не только исказили место преступления, оставленное убийцей, но и до некоторой степени обесценили улики, которых касался преступник. Оливер Чемберлин оставил собственную ДНК на уликах, тем самым значительно понизив вероятность выделения с их поверхности генетического материала убийцы.

Очень жаль…

Оливер, потрясенный увиденным, провёл на месте совершения преступления минуту или даже более, не понимая, что именно следует предпринять. Когда прострация миновала, и способность мыслить рационально вернулась, мужчина бросился к телефону, чтобы вызвать полицию.

Карта Большого Бостона со схематичным указанием мест убийств женщин посредством удушения в 1962—1963 гг, которые связывались средствами массовой информации с таинственным «Фантомом». Эпизоды пронумерованы в хронологическом порядке. Красная точка под номером 10 обозначает место убийства Беверли Саманс 6 мая 1963 г в Западном Кембридже.

Департамент полиции Кембриджа принял дело к расследованию, но немедленно оповестил о произошедшем полицию штата, поскольку с самого начала преступление выглядело очень необычным.

Ощущение необычности случившегося на 4-й Юнивёсити-роад по мере сбора информации только возрастало. Про засунутый в рот убитой девушки платок было упомянуто выше, но кроме этого, оказалось, что руки Беверли связаны за спиной разноцветным шерстяным шарфом. Причём узла на шарфе не было, один его конец оказался 5 раз обёрнут вокруг левого запястья, а другой – 6 раз вокруг правого. В принципе, от подобного связывания освободиться совсем не сложно даже без посторонней помощи, для этого надо лишь на минуту остаться в одиночестве, но преступник, по-видимому, не предоставил жертве этой минуты…

Ещё при осмотре тела на месте его обнаружения стало ясно, что завязанные на шее трупа белый шарф и два нейлоновых чулка не использовались для душения. Они не врезались в кожу и скорее походили на элемент украшения, нежели орудие убийства. Хотя при первом взгляде казалось, будто Беверли Саманс душили, на самом деле она не была задушена, и странгуляционного следа на её шее не оказалось!

Это выглядело очень необычно, поскольку все женщины, чьё убийство приписывалось «Фантому», умирали от удушения.

На краю умывальника в кухне был найден испачканный кровью нож с длиной лезвия 12,5 см, принадлежавший Бев. Судебно-медицинская экспертиза показала, что раны Саманс наносились именно этим ножом.

Для записей Бев использовала большую рабочую тетрадь, скрепленную пружиной. Она была найдена в холщовой сумке, с которой девушка имела обыкновение ходить на занятия. Изучение тетради показало, что последняя запись в ней датируется 4 мая.

На небольшом столике, стоявшем у разложенного дивана, находилась портативная пишущая машинка.

Преступник положил окровавленный нож на край кухонной мойки, очевидно, намереваясь смыть кровь, но забыв это по какой-то причине сделать. Нож принадлежал Беверли, а группа крови на его лезвии совпала с группой крови потерпевшей. Это означало, что убийца не принёс оружие с собой, а воспользовался тем, что обнаружил в квартире. Истолковать подобную неподготовленность можно было по-разному, например, тем, что преступник не планировал нападение. Либо его криминальной опытностью и опасением быть задержанным с оружием в кармане. Для досрочно освобожденного подобное задержание означало возвращение в тюрьму.

В неё был заправлен лист бумаги, в верхней части которого было напечатано число «18» и заголовок «Факторы, предопределяющие мужскую гомосексуальность» («Factors Pertaining to the Etiology of Male Homosexuality.») Это была страница магистерской диссертации, которую Беверли Саманс предстояло защищать в июне. Никаких книг, записей или черновиков рядом не было, что выглядело довольно странно, ведь формат научной работы предполагал использование каких-то источников. Означало ли это, что убийца забрал их с собою? Если да, то для чего он это сделал: потому ли, что его заинтересовала тема диссертации или потому, что на бумаге остались его отпечатки пальцев? Исчезновение текста диссертации привело к появлению версии, согласно которой убийца являлся гомосексуалистом, опрошенным ранее Беверли. Испугавшись того, что его тайный порок станет известен из-за упоминания в тексте научной работы, этот человек решился устранить самым радикальным образом как автора, так и сам труд.

Судебно-медицинское вскрытие, проведенная судебным экспертом округа Миддлсекс (Middlesex) Питером Дельмонико (Peter Delmonico), показало, что Беверли Саманс погибла из-за сердечной недостаточности, обусловленной быстрой кровопотерей. Ей было нанесено в общей сложности 21 ранение: удары ножом и поверхностные порезы, из которых 4 располагались на боковых поверхностях шеи – по 2 справа и слева – а остальные 17 оказались сконцентрированы на левой стороне груди. Из их числа 5 ударов проникали в грудную клетку на глубину 10 см, они повредили левое лёгкое и плевральную полость, вызвав гемопневмоторакс (заполнение кровью плевральной полости). Ножевые раны и порезы образовывали на груди жертвы круг, очевидно, процесс их нанесения был растянут во времени. Преступник, по-видимому, сначала связал жертве руки за спиной и заткнул рот кляпом, и только после этого принялся работать ножом.

Хотя Беверли была полностью обнажена, преступник не совершал с нею полового акта. На это явственно указывало отсутствие специфических следов и повреждений, а также спермы на теле и в его полостях. Не оказалось спермы и на предметах окружающей обстановки. С точки зрения тогдашних преставлений о девиантном поведении это выглядело довольно необычно.

Время наступления смерти было отнесено экспертизой к первой половине дня 6 мая 1963 г. Данный вывод хорошо коррелировался с информацией, ставшей известной в ходе расследования: Бев видели на протяжении всего 5 мая разные люди в разных местах, и её перемещения в тот день были восстановлены с высокой точностью.

Фотография дома, в котором была убита Беверли Саманс, в одной из газет тех дней. Чёрная стрелка указывает на окно комнаты, в которой находилось тело.

А вот уже 6 числа молодая женщина выпала из поля зрения друзей и знакомых. 7 мая у матери жертвы – Минни Саманс – был день рождения, и Беверли в тот день не позвонила и не прислала телеграмму, что выглядело крайне нехарактерно для неё. Так что можно было не сомневаться, что 7 мая Беверли уже не было в живых.

Что происходило в день убийства в доме и на прилегающей к нему территории? Появлялся ли кто-то подозрительный? Как преступник нашёл свою жертву? Полиция Кембриджа приложила большие усилия для реконструкции событий того дня и выявления свидетелей подозрительной активности. Прорабатывались сразу несколько версий, которые как допускали связь убийства Беверли Саманс со случаями удушений в Бостоне, так и рассматривали его вне этого криминального подтекста.

Строго говоря, Саманс не была задушена, поэтому вряд ли обоснованно было приписывать её гибель делу рук таинственного «Фантома», сам факт существования которого относился всецело к области гипотез. Вместе с тем, сама обстановка места преступления сильно напоминала места проживания жертв «Бостонского Душителя»: небольшая квартира в старом доме, не первый этаж, жертва проживает одна… Убитая была связана с медициной – она работала в больнице и готовилась получить диплом врача. С больницами были связаны некоторые из предшествующих жертв: Джейн Салливан и Хелен Блэйк до выхода на пенсию работали медсёстрами, Нина Николс была врачом, Анна Слесерс на момент убийства лечилась амбулаторно и ходила в больницу для получения внутривенных инъекций. И точно так же амбулаторно лечилась Ида Ирга, правда не там, где лечилась Слесерс. Если преступник действительно был связан с медицинскими учреждениями и знал о наличии такой связи у жертв, то эта осведомленность хорошо объясняла ту лёгкость, с какой убийца проникал в квартиры одиноких женщин.

Связь некоторых из убитых с лечебными учреждениями показалась кембриджским детективам очень подозрительной. При поддержке полиции штата была начата обширная и длительная проверка медицинского персонала больниц Бостона и пригородов. Детективы искали мужчину-женоненавистника средних лет, не имеющего уголовного прошлого и сменившего за последние год-полтора несколько мест работы. Проверке подвергались как врачи, так и средний медперсонал, работа эта растянулась надолго, и интерес к ней с течением времени не только не ослабевал, но напротив – возрастал. Во второй половине 1963 г. версия «сумасшедшего врача», назовём её условно так, стала рассматриваться руководством правоохранительных органов как одна из самых обоснованных.

Одновременно с этим полиция Кембриджа двинулась в другом направлении, точнее даже, нескольких направлениях.

Прежде всего, детективы заинтересовались личной жизнью одинокой 26-летней женщины. И тут ждала масса довольно неожиданных открытий. Прежде всего, выяснилось, что в 1954 г. совсем юная тогда Бев вышла замуж за парня старше её на год. Брак продлился буквально несколько дней. Когда юноша привёл молодую жену в свой дом, чтобы представить родителям, разразился грандиозный скандал: дело заключалось в том, что молодой человек являлся католиком, а Беверли происходила из семьи ортодоксальных иудеев. Напуганные яростной реакцией родителей мужа на известие о бракосочетании, молодые люди поспешили развестись. Об этом замужестве, продлившемся всего 3 дня, Беверли никогда не рассказывала своим родителям – они узнали об этом эпизоде жизни дочери только после её смерти от полицейских и долго не могли поверить в реальность подобной истории.

Но не это самое интересное! Свидетельница, рассказавшая детективам о событиях 1954 г., сделала интересное дополнение. Со ссылкой на слова Беверли, её муж, как она выяснила через некоторое время, оказался гомосексуалистом.

Беверли Саманс.

История повторилась уже в 1960-х гг., когда в жизни Беверли появился мужчина, имевший настолько серьёзные намерения, что она осенью 1962 г. даже ездила знакомиться с его родителями, но… в конечном итоге оказалось, что мужчина этот гомосексуалист, и отношения с Бев нужны ему лишь для маскировки нетрадиционной ориентации. В Бостоне жил его любовник, и мужчина приезжал к нему на выходные, при этом всем заявлял, что едет к невесте. Этот человек находился в Бостоне в последние дни жизни Бев и уехал из города в первой половине 5 мая, т.е. менее чем за сутки до убийства.

Беверли была крайне утомлена этими отношениями и жаловалась подругам на эмоциональное опустошение. Её унижала та роль, которая отводилась ей «женихом», и в особенности то обстоятельство, что последний познакомил её со своим любовником. В общем, это были очень странные отношения, не имевшие, с одной стороны, никакой перспективы, а с другой – совершенно не доставлявшие радости. Казалось бы, для чего Беверли их поддерживать, почему бы не найти нормального мужчину?

Бев рассудила точно также и, согласно показаниям её подруг, с начала 1963 г. предприняла в этом направлении активные действия. В её жизни появился некий молодой мужчина, заявивший через неделю знакомства, что хочет на ней жениться. Такая прыть насторожила Бев, она была женщиной неглупой и заподозрила в поведении нового друга некую корысть.